Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"
Автор книги: Рина Каримова
Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
30
– Да тихо ты, – вдруг бросает Марат.
Хотя молчу. Может, и стоило бы закричать. Но вряд ли у меня получится это сделать. Ощущение такое, будто меня всю парализует от жесточайшего напряжения. Даже вдох сделать трудно, не говоря о том, чтобы выдавить из себя хотя бы какой-то звук. Слабый, приглушенный. Да не важно.
– Чего перепугалась? – спрашивает он.
Прищуривается, изучая меня пристальным взглядом.
Ахмедов еще спрашивает? После всего?..
И правда – чего это я?
– Не трону я тебя, – добавляет, шагая вперед. – Сейчас – не трону.
И снова по мне взглядом скользит. От макушки до пяток. Все и сразу охватывает пристальным вниманием.
Такое ощущение возникает, будто он уже меня трогает. Даже облапывает. Просто на этот раз не руками.
– Поговорить нужно, – заключает Ахмедов.
И я настолько застываю, в панике наблюдая его приближение, что двинуться с места не могу.
Теперь нас разделяет только высокий стол, на котором лежит несколько папок с документами.
Я по одну сторону. Марат – по другую.
Он подходит практически вплотную. Небрежно опирается руками о край стола. Приваливается. Жесты у него ленивые, вальяжные. Но меня этим не обмануть. Помню же, как резко он способен перемещаться. Хватать. Зажимать. И мое тело тоже помнит.
Цепенею, наблюдая за ним.
– Ну что застыла? – хмуро интересуется Ахмедов. – Ты меня слышишь?
Он сводит брови, продолжая буравить темным горящим взглядом.
– Как там тебя… – кривится, склоняет голову к плечу. – Поговорить мне с тобой надо. Ася.
Почему-то звук моего собственного имени в его исполнении кажется особенно жутким.
Поговорить.
Он повторяет это, но я понятия не имею, что Ахмедов имеет ввиду. Не знаю, зачем ему со мной разговаривать. О чем мы с ним вообще можем общаться. Марат в принципе не производит впечатление того парня, который способен спокойно говорить.
Ахмедов продолжает на меня смотреть. Буравит так, что я сама уже не выдерживаю напряжения.
Прочищаю горло и тихо выдаю:
– О чем?
Марат оскаливается.
– Договориться хочу.
От его короткого ответа все только еще сильнее запутывается.
– Сколько? – вдруг спрашивает он.
– Чего – сколько? – выдаю машинально.
– Хочешь ты – сколько? – отвечает Ахмедов с расстановкой.
Непонимающе моргаю.
– За трах, – вдруг добавляет он. – Выебать тебя хочу. И чтобы уже без всей этой херни. Без слез и соплей. Да и гоняться за тобой надоело. Так что давай по-нормальному решим.
Зависаю, глядя на него.
– Говори, сколько хочешь, – продолжает Ахмедов и с легким раздражением прибавляет: – Ну что ты опять заглохла?
– Ты что, – начинаю и замолкаю. – Ты мне предлагаешь…
Просто в голове не укладывается.
Нет, выражается Ахмедов предельно понятно. Прямым текстом. Пожалуй, тут уже прямее некуда. Но для меня озвученное им предложение звучит настолько дико, что мозг будто сбоит.
– Разве тебе не с кем переспать? – вылетает у меня нервно, может это и не лучшие слова в такой ситуации, но я не думаю, отвечаю ему полностью на автомате. – Зачем ты мне такое предлагаешь? За деньги?
– Тебя хочу, – невозмутимо отвечает Ахмедов.
Смотрю на него и оторопь берет.
Не зря такая тревога внутри бьется. Понимаю это особенно четко в следующую секунду.
– Слушай, – продолжает Марат. – Я и так тебя трахну. По любому. Просто зачем эта блядская беготня? Ждать. Время терять.
Он рассуждает без эмоций. С подавляющей уверенностью. Будто у меня ни одного шанса нет, чтобы ускользнуть.
– Ты что, не можешь найти себе девушку, которая захочет с тобой… быть? Не за деньги?
– Я же сказал – тебя хочу, – отрезает. – Что тут, блять, непонятного?
Его ухмылка пугает.
А еще сильнее страшит пронизывающий взгляд.
– Тебе деньги нужны, – замечает Ахмедов. – Но здесь…
Он с презрительным видом окидывает полки вокруг.
– Нихуя ты не заработаешь, – прибавляет Марат. – А я заплачу хорошо. Сколько скажешь. Не волнуйся. В накладе не останешься. Ну так что?
31
Ахмедов смотрит на меня прямо и уверенно. Жестко. Так смотрит, будто я уже согласилась и приняла все его условия. Потому что других вариантов у меня нет. Только подчиниться и принять правила игры. Наверное, потому что все ему раньше так подчинялись.
По нему заметно, что он даже мысли не допускает, будто я могу отказаться. И вообще, любое мое слово – просто формальность.
Видимо, по этой причине он даже не сразу реагирует, когда я твердо говорю ему:
– Нет.
Его выражение лица не меняется. Похоже, он это «нет» на свой счет не воспринимает.
– Не нужны мне твои деньги, – продолжаю. – Выйди, пожалуйста, отсюда и не мешай мне работать.
Но Ахмедов непрошибаемый. Бровью не ведет. Окидывает меня выразительным взглядом, в котором буквально читается «да что ты здесь заливаешь».
– Выйди, – повторяю громче. – Оставь ты меня уже в покое.
Первая скованность сходит, сменяется совсем другими эмоциями. Злость поднимается.
За кого он меня принимает? Или всех такими считает? Да не важно.
– Ты слышишь? – не выдерживаю.
Раздражение выплескивается на волю.
– Слышу, – заключает он с кривой усмешкой. – Цену себе набиваешь. Я понял. Говори уже. Сколько?
Ну это уже совсем.
Это просто какой-то кошмар.
– Нет такой цены! – выпаливаю. – Во-первых, я не проститутка. Во-вторых, я бы с тобой не была даже за все деньги мира. Отвали от меня!
Марат оскаливается, но в остальном – выражение его лица остается абсолютно непроницаемым. Только в глазах появляется злость. И за моим взрывом эмоций он пристально наблюдает.
– Я смотрю, ты борзая стала, – замечает и слегка прищуривается: – С чего вдруг?
– С того, что таких грязных мерзостей мне еще никто не предлагал, – выдаю нервно.
Неужели он не понимает, насколько это оскорбительно?
– Ты хоть как на моем члене будешь, – добавляет этот урод невозмутимым тоном, словно про расписание пар рассуждает. – Нахер выебываться?
Тянет выпалить ему еще много чего.
Например, что зря он считает себя таким неотразимым. Откуда у него берется уверенность, будто каждая девчонка готова с ним быть?
Но потом в памяти будто назло всплывают разговоры моих одногруппниц. То оживление, которое моментально пронеслось среди девчонок, когда Марат оказался нашим тренером по физре.
Не лучший вопрос.
Ладно. Не о том речь.
– Я никогда с тобой не буду, – выдаю твердо. – Никогда! И больше не предлагай мне эти гадости. Найди себе кого-то другого. Кто будет такому рад, кто тебе подойдет и…
Договорить у меня не получается, потому что в этот самый момент Ахмедов набрасывается.
Все происходит молниеносно. Не успеваю понять, когда он сокращает расстояние между нами, как оказывается вплотную ко мне.
Да я моргнуть не успеваю!
Он уже хватает меня. Зажимает под один из стальных стеллажей. Действует порывисто, грубо. Пробует впиться в мои губы. И единственное, что мне сейчас удается – отвернуться.
Но его это не тормозит, как и мои крики.
Он подхватывает меня под ягодицы, оборачивает мои ноги вокруг своего торса. И хоть я в джинсах, ощущения защиты это не добавляет, никак не спасает от дикого напора.
– Урод! – воплю. – Ублюдок!
Молочу его кулаками по груди.
Ахмедов будто играючи мои запястья перехватывает. Одной ладонью зажимает. Заводит мои руки вверх. Прижимает к поверхности шкафа над моей головой. Удерживает так, точно пригвоздив.
Снова дергаюсь. Но все безуспешно.
Наверное, орать тоже нет смысла. Здесь слишком толстые стены. Никто меня не услышит. Тут вообще слишком хорошая звукоизоляция. К сожалению.
Он впивается в мои губы. Целует. Грубо. С силой. Кажется, чем больше их сжимаю, тем сильнее давит. И как бы я не пыталась сопротивляться, в один момент ему все же удается протолкнуть язык в мой рот.
Протестующе мычу, но Ахмедов будто и не замечает этого. Впивается все сильнее. Жарче.
И будто забывшись, отпускает мои руки. Одна его ладонь так и сжимает мое плечо, вторая опускается на мой подбородок.
Пользуюсь моментом. Изо всех сил впиваюсь ногтями в его щеку, расцарапываю.
Тут он меня наконец отпускает. Смотрит как будто… с удивлением?
Ощущение, словно не верит, что кто-то может вот так себя с ним повести. Воспротивиться поцелую.
Смотрю на багровые борозды от моих ногтей на его щеке. На капли крови, которые с них проступают. Мне будто и самой не верится, что я на такое сделала. Расцарапала самодовольную физиономию Ахмедова.
– Не трогай меня больше, – бормочу. – Никогда. Иначе… ты не думай, что меня защитить некому. Я на тебя управу найду.
Последнюю фразы выдаю, повысив голос.
Думаю про Османа в этот момент.
– Ого, как ты заговорила, – хмыкает Ахмедов. – Это кого же ты найдешь?
– Увидишь, – отвечаю тихо.
Вряд ли мои слова производят особое впечатление на Марата. Угрозы он не чувствует. Но все же отпускает меня.
– Ну давай, – говорит с ухмылкой. – Найди. Даже интересно.
Ахмедов еще раз окидывает меня долгим, внимательным взглядом. Больше не усмехается. И понятно, что разговор не закончен.
Но все же он разворачивается и уходит. Оставляя меня встревоженную и совершенно расшатанную.
Этот мерзавец не остановится. Надо что-то придумать.
32
Сама не знаю, как у меня получается собраться и закончить работу в архиве. Тут простейшие действия уже даются с трудом. Как могу стараюсь от себя все лишнее отбросить, сосредоточиться и просто выполнить то, что от меня сейчас требуется. Не задумываясь, не прокручивая в голове ту жуть, которая тут была несколько минут назад.
Чувствую себя роботом. Совершаю размеренные механические действия, когда внутри все встает на дыбы.
Ладно. Нужно собраться.
Так себя настраиваю. И покончив с делом, осторожно выхожу. Время позднее. И возвращаясь к себе в комнату, постоянно оглядываюсь.
Нет, вряд ли Ахмедов на меня набросится сейчас. Но с другой стороны я понятия не имею, чего от этого мерзавца ожидать. Он способен на все.
А ведь Осман обещал помочь.
Но может это не так просто? Может, его вообще отвлекли? В конце концов, у сбежавшего зэка хватает своих проблем. Наверное. Когда ему мои решать?
Ловлю себя на том, что размышляю как бы выйти на связь с заключенным. Если бы у меня был его телефон. Какой-нибудь контакт.
Кажется, я схожу с ума.
Разве нормально так размышлять? Думать о помощи от зэка?
Нервно выдыхаю, когда наконец захожу в центральный корпус. Поднимаюсь по лестнице, сворачиваю в нужный мне коридор.
Ну вот, совсем немного пройти осталось.
Мысли опять кружат вокруг Османа.
Трудно понять, зачем он вдруг решил мне помогать, представился моим дядей. Лучше и не понимать. Но этот человек выглядел серьезно. Внушительно. И у меня других защитников нет. Только он.
Если бы и правда помог мне. Как-то припугнул Ахмедова.
Перед глазами встает самодовольная физиономия Марата. Сильно сомневаюсь, что такого отбитого типа можно «припугнуть».
Кривая ухмылка. Бешеный взгляд. И пугающая решимость в каждом жесте, в малейшем движении.
Да он же непрошибаемый!
Кто-то дотрагивается до моего плеча.
Вздрагиваю будто ошпаренная, отскакиваю в сторону. Резко оборачиваюсь и, даже увидев перед собой Виолу, не получается до конца выровнять дыхание. Настолько сильно колотит. Буквально трясет.
– Ты чего, Ася? – с удивлением спрашивает староста.
– Это ты – чего? – отвечаю ей. – Зачем так подкрадываться?
– Да я же тебя звала, – выдает она. – Ты не реагировала. Ну вот я и подошла.
Похоже, я слишком глубоко нырнула в размышления.
– Надо поговорить, – продолжает Виола.
– Нет, – качаю головой. – В другой раз.
– Нужно сейчас, – хмурится староста. – Это срочно.
Вопросительно смотрю на нее.
– Ты решила, как будешь действовать? – спрашивает она и подходит ближе, понижает голос: – Как достанешь статуэтку?
Задание вылетело из головы. Столько всего происходит, что стало совсем не до игр старшекурсников.
– Слушай, Ася, не знаю, как ты собираешься сделать это, но я не хочу проблем. Думаю, ты тоже. Поэтому…
– Я уже все сделала.
– В смысле?
– Статуэтка у меня.
– Ты… шутишь? – округляет глаза.
– Нет, я серьезно.
– Хорошо, – медленно произносит староста. – Тогда давай ее скорее сюда. Я передам.
– Ну нет, – качаю головой. – Так дело не пойдет.
– Не поняла, – мрачнеет Виола.
– Один раз я уже выполнила задание, – говорю и физиономия Марата снова всплывает перед глазами.
Да уж. Выполнила так, что мало не покажется. Теперь не знаю, куда бы от этого «задания» деться.
– Мне ничего не засчитали, – замечаю. – Больше так не хочу. Иначе мое посвящение может затянуться до бесконечности.
– Ася, не начинай…
– Хочу гарантии.
– Какие тут могут быть гарантии? – вскидывается.
– Тебе виднее, – пожимаю плечами. – Ты с этими мажорками общаешься. Вот и спроси у них. Однажды я уже попалась. Теперь буду осторожнее.
– Где статуэтка? У тебя в комнате?
Не нравятся мне ее вопросы. Внутри разливается неприятный холодок. И вообще, Виола как будто ожесточается, глядя на меня.
– Конечно, нет, – лгу. – Стала бы я такое у себя держать?
– Тогда где она?
– Не важно, – отмахиваюсь.
– Ты должна ее отдать.
– Отдам, – киваю. – Но только когда буду уверена, что больше меня никто не станет доставать.
33
– Слушай, Ася, зачем ты так? – мрачнеет староста. – Я же тебе объясняла. Камилла и Юлиана могут легко превратить в ад жизнь любой из нас. Мы же обычные первокурсницы. Не элита. Ни у меня, ни у тебя нет богатой семьи, которая всегда поддержит и прикроет. Тут такие порядки. Будешь дальше высовываться, выделываться, тебя на место поставят.
Наверное, еще несколько дней назад я бы послушала Виолу. Не в том я положении, чтобы разжигать конфликты.
Но теперь…
Один раз мне задание не засчитали. Что помешает им так поступить снова? И после надо мной будут издеваться постоянно. Травить. Выдумывать новые способы, как бы меня достать.
Это затянется.
Да, затевать игру с мажорами рискованно. Только какие еще у меня варианты? Здесь нет хорошего пути.
– Извини, Виола, но я свое решение не поменяю, – говорю ровно. – Один раз меня уже обманули. Сейчас я хочу быть точно уверена, что с посвящением уже покончено, что не будет новых заданий.
– Ну хорошо, – фыркает с раздражением. – А мне как быть? Что я скажу им? Да они же и меня за компанию с тобой размажут. Просто от злости.
Теперь и я сама раздражаюсь.
– Ну тогда свали всю вину на меня, – бросаю в ответ. – Думаю, у тебя отлично получится.
Виола молчит.
Прохожу дальше. В свою комнату. Вижу, что Маши нет. Внутри вспыхивает беспокойство.
Она была в таком расшатанном состоянии. Но куда-то пошла?
Ладно. Надеюсь, все нормально.
А пока не мешает спрятать статуэтку.
Конечно, я солгала Виоле, будто держу эту вещь не в своей комнате. Однако поверила ли она мне?
Вряд ли студентка-первокурсница, которую еще даже ни на какой факультет не распределили, знает тайные уголки академии.
Лучше припрятать статуэтку. Но куда?
Оглядываюсь по сторонам. Обхожу нашу комнату. Потом заглядываю в ванную. Кажется, любое место будет очевидным. Не нахожу ничего лучше, чем обернуть статуэтку в пакет и приклеить скотчем к нижней части своей кровати.
Покончив с этим, обессиленно вытягиваюсь на кровати. Достаю телефон из коробки.
Может, в другой ситуации, при других обстоятельствах я бы порадовалась такому подарку.
Но не сегодня.
История с дурацким посвящением продолжается. Еще и Ахмедов напирает, преследует.
Осман обещал разобраться. И можно было бы обратиться к нему за помощью, просто потому что других вариантов у меня нет. Совсем.
Только как я обращусь? Как мне с ним связаться?
Стоп. Сейчас я и правда думаю, что неплохо бы обратиться за помощью к этому опасному типу?
Наверное, так и выглядит отчаяние.
Крепче сжимаю мобильный.
Конечно, было бы неплохо, чтобы кто-то близкий просто взял и решил все мои проблемы. С элитой. С этим отбитым Ахмедовым.
Верчу мобильный в руках.
Напрягает то, что телефон мне достался в подарок от сбежавшего зэка. От уголовника, который представился моим дядей.
Мой палец скользит по экрану. Блокировка снимается.
Вижу, что мобильный включен. Размышляю о своем, механически жму на разные иконки. Открываю и сворачиваю приложения.
Как вдруг застываю.
Случайно всплывает список контактов. Там забит единственный номер. Подписан «Дядя».
Открываю. Смотрю на цифры.
Этот номер мне незнаком.
Телефон Османа. Значит, он сам оставил свой контакт. Для связи. Тогда получается, могу набрать его хоть прямо сейчас.
Просто безумие. Но я уже не думаю, не анализирую. Жму на кнопку и все. Идет вызов. Однако через секунду слышится стандартное сообщение от оператора мобильной сети.
Абонент временно недоступен.
Не могу отрицать, что испытываю досаду.
Зачем оставлять телефон, если не можешь ответить?
Хотя… вряд ли у Османа сейчас такой период, когда он может без проблем болтать по мобильному.
Его же ищут.
А может, уже нашли.
Блокирую телефон, установив пароль. Прячу мобильный в сумку.
Вообще, даже хорошо, что он не ответил. Выходит, я и так обязана зэку. Он достал статуэтку, оставил мне этот мобильный.
Лучше не развивать эту пугающую связь.
Настолько устаю от всего происходящего, что отключаюсь, даже не приняв душ. А просыпаюсь посреди ночи. Поворачиваюсь, вижу, Маша спит.
Шторы не закрыты, потому свет полной луны проникает в комнату.
Сонно ворочаюсь, все же заставляю себя приподняться, задернуть шторы и пойти в ванную. Привести себя в порядок.
Заснуть второй раз уже тяжелее.
Слышу, что и Маше не спится. Она тихонько ерзает в постели. Осторожно поворачивается с одного бока на другой. Старается меня ненароком не разбудить.
А у меня самой сна ни в одном глазу.
Утром ждет не самый приятный сюрприз. В начале пары появляется одна из женщин, с которыми я встречалась вчера в лаборатории. Вызывает меня в коридор.
– Во сколько ты вчера ушла? – спрашивает хмуро.
Называю время.
Хотя… замок там электронный. Все фиксируется.
– Дверь за собой закрыла? Как я объясняла? – следуют новые вопросы от нее.
– Конечно, – киваю.
Ничего не понимаю. Там такая система, что не закрыть нельзя. Все на электронике. Автоматом срабатывает.
– Кто-то влез в архив, – мрачно заявляет женщина, внимательно глядя в мои глаза. – Перевернул там все вверх дном.
Видимо, на моем лице отражается настолько явное удивление, что она немного смягчается.
– Что? – прищуривается, так и глядя на меня. – Хочешь сказать, ты сама к этому не имеешь никакого отношения?
– Нет, – качаю головой. – А зачем мне это?
– Не знаю, – поджимает губы. – Кто вас, первокурсников, разберет.
Молчу.
– Ладно, – бросает она, как будто даже примирительно. – На самом деле, не думаю, что это ты. Все-таки ректор тебя лично рекомендовал. Значит, толк в тебе есть. Но знаешь, что странно?
– Что?
– Камеры отключались дважды.
Женщина продолжает сканировать меня, когда говорит дальше.
– Первый раз: когда ты там была. Минут пятнадцать отключения. Ничего не видно. Ни в коридоре. Ни в архиве.
Видимо, Ахмедов как-то умудрился это сделать. Отключить их. Потому что похоже, его никто не видел.
– Второй раз: ночью. Через несколько часов после твоего ухода. И да, на записях видно, что когда ты уходила, все было в порядке. Только смотри мне, Ася, если ты это все затеяла, мы выясним. Если ты хоть как-то причастна, то лучше сразу признайся.
34
– Я ничего об этом не знаю, – отвечаю ровно.
Женщина хмуро смотрит на меня. Но кажется, верит моим словам. На моем лице написана правда. Я действительно понятия не имею о том, что тут происходит.
– Ладно, – бросает она наконец. – Если вдруг вспомнишь что-нибудь важное, то скажи.
– Нет, я…
– Ну может быть, ты видела что-нибудь странное?
О да. Ахмедова, который ворвался в архив будто псих, а после предложил мне стать проституткой.
Однако я лишь отрицательно мотаю головой в ответ.
Боюсь, Ахмедов тут не причем. Как бы не хотелось мне обвинить его во всех неприятностях, которые происходят вокруг. Но зачем ему вламываться туда повторно? Устраивать беспорядок? Или…
– Ясно, – бросает женщина, будто махнув на меня рукой.
– Там что-то пропало? – вырывается.
– Что? – морщится. – Почему спрашиваешь?
И я жалею про неосторожно сорвавшийся с языка вопрос. Похоже, опять попадаю под подозрение.
– Ну я так подумала, – нервно дергаю плечом. – Если кто-то ворвался в архив, устроил такое, то наверное, не без причины.
– Лучше бы ты о другом подумала, – выдает она с раздражением. – Как найти этого нарушителя.
Сказав это, разворачивается, громко цокнув языком, стремительно идет дальше по коридору в противоположную сторону от меня.
А я прислоняюсь спиной к стене. Перевариваю информацию.
Надо вернуться на пару. Но вместо этого я еще немного помедлив, бросаюсь в свою комнату.
Открываю замок. Точнее – пытаюсь открыть. И понимаю, что незаперто.
Толкаю дверь. Замираю на пороге.
Здесь будто ураган побывал.
Перевожу взгляд на кровать – и меня буквально подбрасывает изнутри. Что-то едкое, тошнотворное толкается под ребрами.
Кровать перевернута.
Шагаю вперед. Подхожу вплотную, чтобы уже точно все рассмотреть.
Ну конечно. Статуэтки нет.
В голове уже выстраивается возможная схема.
Наверное, у элиты есть способ отключать камеры. У элиты из числа старшекурсников.
Так Ахмедов сделал, прежде чем пройти в архив.
И так сделал тот, кто обыскивал архив. Позже. А после вломился в мою комнату. В поисках статуэтки.
Кусаю губы. Стараюсь собраться, сосредоточиться.
Ну да. Я сказала старосте, что спрятала статуэтку в другом месте. А я мало где бывала. Потому сначала целью стал архив. Уже после наша с Машей комната.
Ладно. Что с этим делать подумаю позже, а пока мне нужно вернуться на занятия.
Пропавшую статуэтку все равно теперь не вернуть.
Выхожу из комнаты, прикрываю дверь.
Вообще, надо сообщить, что в нашей комнате погром.
Неприятное ощущение накрывает все сильнее. Чем больше думаю о том, что кто-то шарил в моих вещах, трогал их, тем сильнее сжимается желудок.
– Решила поиграть? – слышится знакомый женский голос.
Камилла.
Старшекурсница показывается из-за массивной колонны. На ее губах играет красноречивая ухмылка.
– Зря, – констатирует она. – Лучше бы выполнила все, что надо, по-хорошему. Но теперь момент упущен. Ты облажалась. Дважды.
Молча наблюдаю за ней.
– Теперь тебя ждет реально тяжелое задание, – продолжает Камилла. – Это штраф. За все твои нарушения. Пока ты свободна. Можешь гулять. Но через пару дней Виола тебе сообщит, что именно ты…
– Нет, – обрываю ее.
Камилла приподнимает бровь.
– Я не буду ничего делать, – говорю ровно.
Старшекурсница смотрит на меня так, словно я выражаюсь на незнакомом ей языке. Словно не верит в то, что слышит отказ.
– Что ты сказала? – прищуривается.
– Все, – выдаю. – Больше я в этом не участвую. Вы сами нарушили правила своей игры. Дважды.
– Ты нам будешь указывать, что делать? – хмыкает Камилла. – Ты совсем потерялась, девочка? Ты кто такая вообще?
Спокойно встречаю ее полыхающий раздражением взгляд.
Внешне – спокойна. Внутри у меня самой буря эмоций закручивается. Но я стараюсь не показывать слабости.
– Позволь я тебе кое-что объясню. Дорогая моя, – цедит Камилла ядовитым тоном. – Ты здесь никто. Нет. Ты даже ниже, чем никто. Просто дно. Низшее звено пищевой цепочки. Мы с Юлианой всегда будем наверху. А ты… ну ты недоразумение, которое слишком много о себе возомнило. Тебя поставят на место. Поверь. Так поставят, что мало не покажется. Ты даже в кошмарном сне себе не сможешь представить, какую грязь на тебя мы сможем поднять. Мы превратим твою жизнь в настоящее пекло.
Она говорит и говорит. Подходит вплотную.
– Ты ничтожество, – выплевывает. – Жалкая. Никчемная. Безродная. Ты просто выскочка, которая чудом попала в приличное место. Наверное, впервые в жизни. Тебе просто повезло. Но это ненадолго. Мы тебя приземлим.
Камилла поджимает губы.
– Значит так, – говорит она. – Либо ты делаешь то, что сказано. Либо…
– Хорошо, – выдаю.
– Ну вот, – хмыкает старшекурсница. – Не совсем же тебе мозги отшибло. Еще соображаешь.
– Приземляйте меня, – говорю. – Поднимайте грязь. А я прямо сейчас пойду к ректору.
– Что? – Камилла застывает.
Резко меняется в лице.
– Что ты сказала? – спрашивает резко. – Куда ты пойдешь?
– К ректору, – повторяю ровно.
– Ты что, стукачка? – кривится.
– Нет, но вы не даете другого выбора. Сами это начали. Шантаж. Угрозы. А я сюда поступила, чтобы учиться, а не участвовать в ваших глупых играх.
В глазах Камиллы сверкают молнии.
– Думаю, ректору будет интересно узнать, кто забрал его статуэтку, – добавляю, потому что меня саму уже несет.
