Текст книги "Питер Пэн и тайна Рандуна"

Автор книги: Ридли Пирсон

Соавторы: Дэйв Барри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава 4
«Они еще вернутся!»

Питер, как обычно, проснулся раньше остальных мальчишек. Спалось ему плохо. С самого возвращения на остров Моллюск его преследовал непонятный, пугающий сон.

Сон всегда начинался в одном и том же месте, в одно и то же время: в ту жуткую ночь в Стоунхендже, когда он, раненый, каким-то образом оказался связан с Омброй, кошмарной темной тварью. Эта связь была короткой, всего несколько секунд, но Питер никак не мог забыть эти секунды.

Днем-то ему не составляло труда отвлечься от мыслей об этом воспоминании. Но по ночам оно возвращалось к нему снова и снова. Во сне он чувствовал, как внутрь его проникает смертный холод, как Омбра сливается с ним и начинает брать верх, будто змея, пожирающая его изнутри. Он снова чувствовал, как борется, пытаясь изгнать из себя чуждую сущность. Отчетливей всего помнилось ощущение, как он становился единым целым с темной тварью: чувствовал то же, что и она, думал так же, как и она…

На этом месте он все время просыпался в холодном поту, не сознавая, где он находится, и метался в своем гамаке, к негодованию Диньки, дремавшей в его рыжей шевелюре. Иногда Питер подолгу лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что означал этот сон, вспомнить чуждые ему мысли Омбры, которые проникали в его разум. Но мысли эти оставались недосягаемыми и развеивались, как дым.

Ночные кошмары тревожили Питера, но было кое-что, что тревожило его еще сильнее. После той ночи в Стоунхендже он начал замечать в себе кое-что странное, точнее, не в себе самом, а в своей тени. На самом деле первой это заметила Динька. Дело было в ясный, солнечный день. Питер вдоволь накупался и наплескался в море вместе с русалками и теперь стоял на пляже, огибающем русалочью лагуну. Тут Динь-Динь вспорхнула ему на плечо и своим колокольчиковым голосом сказала:

«А он за тобой следит!»

– Кто – он? – спросил Питер.

«Он!» – ответила Динька, указав на тень Питера.

Питер уставился на собственную тень. Она выглядела такой же, как обычно. Он покосился на Диньку – может, она шутит? – но ее личико было вполне серьезным. Питер снова взглянул на свою тень, мгновенно вспомнив поединок с Омброй.

– И что же мне делать? – спросил он у Диньки.

«Да ничего, – ответила Динька. – Он тебе ничего не сделает. Он просто следит».

– А зачем?

«Не знаю».

Больше она ему ничего сообщить не могла. Питер старался об этом не думать, но про такое и захочешь – не забудешь. Мальчик начал буквально бояться собственной тени. Он невольно то и дело косился на нее и радовался закату, зная, что наступление ночи избавит его от тени и от неотступных мыслей об Омбре, по крайней мере до тех пор, пока ему не приснится все тот же кошмар.

Так что в то утро Питер, проснувшись, чувствовал себя ужасно усталым. Однако, высунув голову из подземного убежища, где они с мальчишками обычно ночевали, он, как всегда, тут же повеселел. На острове Моллюск начинался еще один чудесный день. Окинув взглядом поляну, Питер стрелой вылетел из норы, поднялся на уровень древесных крон и принялся лениво кружить, осматривая местность, на случай если покажутся пираты. Пиратов не было. Питер успокоился и чуть-чуть огорчился: ему вообще-то нравилось дразнить пиратов.

Голые ноги что-то пощекотало: мимо пронеслись крохотные крылышки.

– Доброе утро, Динька! – сказал Питер, когда Динь-Динь зависла на уровне его глаз.

«Никакое не утро! – ответила она мелодичным звоном, которого почти никто, кроме Питера, не понимал. – Ночь на дворе!»

– Ну что ж, Динька, – рассмеялся Питер, – хочешь спать дальше – ложись и спи!

Динька скрестила ручки на груди и издала звон, означающий нечто вроде «Еще чего!». Они с Питером оба прекрасно знали, что она предпочитает не спускать с него глаз.

– Доброе утро, Питер! – сказали внизу.

Питер опустил голову и улыбнулся:

– Доброе утро, Джеймс!

Он легко опустился на землю. Джеймс выбрался из норы. Он всегда вставал вторым. Друзья немного постояли рядом, наслаждаясь утренней прохладой. Радость Питера несколько померкла: он обратил внимание, как сильно вырос Джеймс в последнее время. Теперь он стал на дюйм, если не на два, выше Питера и в плечах шире. Может, он еще и сильнее сделался?

Но тут Питера отвлекло от размышлений появление двух младших мальчишек, Прентиса и Томаса. Вслед за ними наружу нехотя вылез Толстый Тэд.

– У нас есть что-нибудь поесть? – спросил Тэд, моргая на восходящее солнце.

– Свежие кокосы, – ответил Питер. – Я их нарвал вчера вечером.

– Ой, опя-ать коко-осы! – заныл Тэд.

– Что растет на деревьях, то мы и едим, – сказал Питер. – Если бы на деревьях росли сдобные булки, я нарвал бы вам булок. Но булки на деревьях не растут, только кокосы.

– Бу-улки! – мечтательно вздохнул Тэд. – Я бы дал целых сто фунтов за свеженькую сдобную булочку!

– Да откуда у тебя сто фунтов! Разве что сто фунтов жира? – хмыкнул Прентис.

– К тому же на этом дурацком острове булок все равно не бывает! – мрачно заметил Томас.

Питер покосился на Томаса. Тот в последнее время сделался каким-то смурным и сварливым. Томас тоже подрос, как и Прентис, и Толстый Тэд. Питер сообразил, что еще немного – и он окажется самым маленьким из всей компании.

Толстый Тэд снова вздохнул:

– Ну и где твои кокосы?

– Вон там, – сказал Питер, указав в сторону пальм.

Тэд вразвалочку удалился завтракать. Питер обернулся к Джеймсу:

– Пойдем навестим русалок сегодня?

– Что, опять? – спросил Джеймс.

– А тебе что, не хочется? – удивился Питер.

Джеймс опустил глаза:

– Ну, ты лети вперед, я потом приду…

– Почему тебе не хочется к русалкам? – не отставал Питер.

– Да просто не хочется, и все, – ответил Джеймс. – По-моему, они тебя больше любят. Ты какой-то более… Я не знаю.

– Ты больше похож на них, – закончил Томас мысль Джеймса.

– В тебе тоже есть магия, – заявил Прентис.

– Понятно… – протянул Питер. – Ну а есть что-нибудь, что хотелось бы сделать всем вам?

– Кроме как выбраться с этого острова? – уточнил Томас.

Питер посмотрел на Томаса, потом обвел взглядом остальных, видя на их лицах то самое недовольство, которое нарастало в ребятах со времени его возвращения из Англии.

– Ну, если вам тут не нравится, – сказал он Томасу, – мы могли бы…

– И что мы могли бы сделать? – осведомился Томас вызывающим тоном. Прежде он никогда так с Питером не разговаривал.

Пока Питер пытался придумать ответ, из чащи, запыхавшись, вынырнул Толстый Тэд.

– Смотрите, что я нашел! – крикнул он, размахивая каким-то предметом.

Когда он приблизился, прочие мальчишки разглядели, что это стрела, сломанная пополам. Половинки были соединены только узкой щепкой.

– Ну, стрела. И чего такого? – осведомился Томас. – Моллюсканцы стреляли, да промахнулись. Со всеми бывает.

– Дай поглядеть, – сказал Питер, взяв стрелу у Тэда.

Динька встревоженно зазвенела.

– Я осторожно! – пообещал Питер. Он осмотрел стрелу и нахмурился: – Эту стрелу сделали не моллюсканцы! Посмотрите, какого она цвета! Красная как кровь! Моллюсканцы не делают красных стрел. И наконечники для стрел они делают из раковин. А этот – каменный.

Острие наконечника было чем-то вымазано, каким-то темно-бурым веществом. Питер понюхал его и тут же отдернул голову: в нос ударил незнакомый, резкий и противный запах.

– Если это не моллюсканцы, тогда чья же это стрела? – спросил Джеймс.

– Не знаю… – задумчиво сказал Питер. – Но думаю, что следует показать ее Воинственной Креветке!

Остальные кивнули. Скуки и недовольства как не бывало! Питер поднялся было в воздух, собираясь взмыть под облака и устремиться в деревню моллюсканцев, но, увидев, как вытянулось лицо Джеймса, поспешно опустился на землю и побежал по тропе, ведущей в деревню.

– Пошли! – бросил он через плечо.

Мог бы и не говорить: остальные уже неслись следом, даже обычно неторопливый Толстый Тэд.

Несколько минут спустя они очутились в деревне моллюсканцев. Моллюсканцы сидели у костров и завтракали. Некоторые махали мальчишкам, которые часто бывали в деревне. Питер устремился к центру деревни, где вокруг самого большого костра собралось больше всего народу. Он подбежал к Воинственной Креветке, вождю моллюсканцев, седовласому человеку с пронзительными темными глазами. Он был старше всех присутствующих, но по-прежнему выглядел могучим и держался прямо.

Увидев мальчишек, Воинственная Креветка просиял. Питера он любил больше всех: тот как-то раз спас ему жизнь. Но когда он увидел стрелу в руках Питера, его улыбка тотчас исчезла.

– Где вы это взяли? – осведомился он.

По-английски он говорил безупречно: научился за много лет, которые провел в рабстве на британском корабле.

– Толстый Тэд нашел, – сказал Питер.

Он протянул стрелу Воинственной Креветке. Вождь взял стрелу, осмотрел, понюхал бурое вещество на острие…

– Где он ее нашел? – спросил Воинственная Креветка. – Быть может, ее выбросило волной на берег?

– Не-ет! – ответил Толстый Тэд. – Она валялась в джунглях, рядом с нашим убежищем!

Стало очень тихо. Воинственная Креветка снова посмотрел на стрелу, и на его лице промелькнуло выражение, которого Питер никогда прежде на нем не видел: страх.

– Что это такое? – спросил Питер.

Вместо ответа Воинственная Креветка что-то закричал на языке моллюсканцев, смеси гортанных звуков и щелчков, звучащей совершенно чуждо английскому уху. Воины племени моллюсканцев немедленно сбежались со всех концов деревни и столпились вокруг своего вождя.

Воинственная Креветка в течение нескольких минут что-то говорил им, и, хотя Питер не понимал ни слова, он увидел, что лица воинов сделались ужасно озабоченными. Когда Воинственная Креветка закончил свою речь, мужчины разбежались по хижинам и тотчас же вынырнули обратно, вооруженные копьями, ножами, луками и стрелами. И куда-то направились – все, кроме нескольких воинов, которые встали на страже у ворот.

Воинственная Креветка обернулся к мальчикам.

– Оставайтесь тут, в деревне! – велел он. – Без моего разрешения никуда не выходить, поняли?

– А почему? – спросил Питер. – Что случилось-то?

– Случилась большая беда, – ответил Воинственная Креветка. – Я надеялся, что этого никогда не случится, и все-таки не переставал бояться, что это произойдет.

– А что именно?

– Эта стрела, – объяснил Воинственная Креветка, – принадлежит очень опасному племени. Их зовут, – тут вождь издал неприятный шипящий звук, – что означает «Скорпионы». Наконечник этой стрелы вымазан смертельным ядом. Скорпионы обожают всяческие яды.

– И что, они здесь? На острове? – спросил Прентис.

– Не знаю, – ответил Воинственная Креветка. – Я отправил своих людей обыскать остров. Если они здесь, мы об этом скоро узнаем. Но подозреваю, что их тут нет. Думаю, эту стрелу потеряли по неосторожности их разведчики. Будь это военный отряд, мы бы уже узнали об этом. Скорпионы любят нападать внезапно, большим числом, заставая противника врасплох. И теперь, когда они обнаружили наш остров, они непременно вернутся, я уверен.

– Но теперь-то вы готовы их встретить! – воскликнул Питер.

Воинственная Креветка ответил не сразу, и в глазах у него снова мелькнул страх.

– Да, мы расставим часовых, – сказал вождь. – Мы приготовимся… насколько это возможно. Но Скорпионы всегда нападают большим числом: атакующих будет больше, чем защитников. Это свирепые, жестокие воины. Они захватили множество островов, Питер. И они редко терпят поражение.

– И что тогда будет с теми, кто живет на острове? – спросил Толстый Тэд.

Воинственная Креветка только головой покачал.

– Хочу домой, в Англию… – прошептал Томас.

– Может, я смогу что-нибудь сделать? – вызвался Питер. – Я могу летать над их лодками и что-нибудь бросать на них. Зажженные факелы, например. Или, по крайней мере, я могу летать над морем и высматривать их, и тогда…

– Нет, – отрезал Воинственная Креветка. – Ты останешься здесь, вместе с остальными мальчиками. Скорпионы – великолепные стрелки. Малейшая царапина от такой стрелы – и ты камнем рухнешь в море. Обещай мне, что ты никуда не полетишь.

Питер нехотя кивнул.

– Вот и хорошо, – сказал Воинственная Креветка. Он положил руку на плечо Питеру и слегка стиснул его.

– Ты отважный мальчик, Питер, – сказал он, – и мне еще понадобится твоя помощь!

Потом он повернулся и зашагал к воротам. Неизвестно, как это получилось, но вождь отчего-то выглядел намного старше, чем за пятнадцать минут до того.

Питер и остальные мальчишки переглянулись.

– Домой хочу, в Англию… – повторил Томас.

Глава 5
План Молли

Молли бесшумно прикрыла дверь своей спальни и на цыпочках пробралась мимо комнаты матери на первый этаж. Она накинула пальто и тихо подошла к двери, но тут сзади раздался знакомый зычный голос:

– И куда это вы собрались, а, барышня?

Молли обернулась навстречу своей могучей гувернантке, миссис Бамбрейк. Та услышала шаги Молли и выбежала в холл.

– Я хотела прогуляться.

– Прогуляться? Куда это?

– Думала навестить Дарлингов…

Суровое лицо миссис Бамбрейк тотчас расплылось в одобрительной улыбке.

– А-а, в гости к юному Джорджу?

Молли покраснела:

– Ну да… Я вернусь до того, как стемнеет, честное слово!

– Ну, смотри же, не опаздывай!

Миссис Бамбрейк хотела, чтобы ее голос звучал грозно, но не могла скрыть, как она довольна. Джордж Дарлинг – приятный, хорошо воспитанный молодой человек, именно с такими мальчиками и следует общаться Молли. А не с такими, как этот Питер! Ведь это именно он (с точки зрения миссис Бамбрейк) втравил Молли в неприятности тогда, на этом ужасном корабле!

– До свидания! – сказала Молли и шмыгнула за дверь, пока миссис Бамбрейк не сказала что-нибудь еще.

Плотно запахнув пальто, девочка перешла широкую улицу, застроенную особняками, и углубилась в Кенсингтонский парк. Сквозь туман проглядывала громада Кенсингтонского дворца. Она миновала Гайд-парк, перешла Кенсингтон-роуд и очутилась на улице, вдоль которой возвышались роскошные дома. Дойдя до особняка Дарлингов, она поднялась на крыльцо, позвонила в дверь и сказала открывшему ей слуге, что пришла в гости к Джорджу.

Через полминуты Джордж скатился по лестнице. Он был такой же долговязый и неуклюжий, как и раньше, но уже понемногу начинал походить на красивого молодого человека, которым должен был стать в ближайшем будущем.

– Привет, Молли! – сказал он.

– Привет, Джордж.

Повисла неловкая пауза. В этом не было ничего необычного: встречаясь друг с другом, Молли с Джорджем немалую часть времени проводили в неловком молчании. Наконец Молли нарушила тишину:

– Я хотела узнать, нельзя ли с тобой поговорить?

– Можно, конечно! А о чем?

– Ну… я хотела поговорить наедине, – добавила Молли, покосившись на лакея, вытиравшего пыль в соседней комнате.

– А-а! – понял Джордж. Он почувствовал себя идиотом, отчего покраснел еще сильнее, чем обычно. – Да, конечно! Папин кабинет как раз свободен. Они с мамой путешествуют. – Он закатил глаза. – Опять путешествуют!

Они ушли в кабинет, и Джордж плотно прикрыл за собой дверь.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Ага, – сказала Молли. – По крайней мере, мне так кажется.

– Это связано с Ловцами звезд?

Еще несколько месяцев назад Молли ни за что не стала бы обсуждать с Джорджем дела Ловцов, более того, она бы даже не упомянула об их существовании в его присутствии. Но Джордж был с ней и с Питером тогда в Стоунхендже. По правде говоря, если бы не он, они с Питером туда бы ни за что не добрались. В ту ночь он вел себя весьма отважно, и, хотя он не был Ловцом, Молли ему доверяла, как себе.

– Да, – ответила она. – С Ловцами.

Она коротко пересказала то, что говорил отец о собрании в Париже и о тревогах Ловцов.

Когда она закончила, Джордж сказал:

– Неудивительно, что они беспокоятся. Эта тварь, Омбра, в самом деле был очень жуткий. Но мне кажется, что теперь, когда они понимают всю серьезность создавшегося положения, они делают все возможное, чтобы решить проблему…

– Не знаю, – возразила Молли. – Отец выглядел очень озабоченным. Я еще никогда не видела его таким. Мне хочется хоть чем-нибудь помочь…

– Например?

– Я вот все думаю, – сказала Молли, – насчет предупреждений о звездном веществе.

– Которых они больше не получают.

– Да. Папа говорил, они печатались в оксфордском «Обсервере» под видом частных объявлений. Более сотни лет. Это ведь очень долгий срок, верно, Джордж?

– Ну да, долгий, – согласился Джордж, не понимая, к чему она клонит.

– Ну так вот, – продолжала Молли, – я подумала – вдруг кто-нибудь в Оксфорде, кто-нибудь из сотрудников газеты, знает, кто помещал эти объявления?

– Может быть, – сказал Джордж.

– Ну так вот, я подумала, может, стоит кому-нибудь съездить в Оксфорд и разузнать об этом?

– Кому-нибудь? – переспросил Джордж.

– Ну, мне, например.

– А твои родители про этот план знают?

– Нет, – призналась Молли. – Конечно, они меня ни за что не отпустят! Но ведь им и не обязательно об этом знать. До Оксфорда всего час езды на поезде. Мы могли бы съездить туда и вернуться, и все за один день.

– Мы? – уточнил Джордж.

– Ну, я надеялась… – покраснела Молли. – В смысле, ты же единственный человек, кроме моих родных, кто знает, в чем дело. Я понимаю, нехорошо после всего, что ты уже сделал, требовать от тебя еще и этого, но…

Джордж накрыл своей рукой руку Молли. Девочка умолкла. Обоих как будто током тряхнуло.

– Разумеется, я поеду с тобой в Оксфорд! – заявил он.

– Спасибо! – сказала она.

Они поспешно разняли руки.

– Мне-то из дома уйти нетрудно, особенно сейчас, когда родители в отъезде. Но вот как ты вырвешься из когтей миссис Бамбрейк? – засомневался Джордж.

– А я использую тебя как предлог! – улыбнулась Молли. – Скажу ей, что ты обещал завтра повести меня в Национальную галерею и мы собираемся провести там весь день, любуясь живописью!

– Да уж! – хмыкнул Джордж. – Но неужели ужасная миссис Б. доверит тебя мне?

– Еще как доверит! – заверила его Молли. – Ужасная миссис Б. тебя обожает.

Она хотела добавить что-то еще, но ничего не сказала, и снова воцарилось неловкое молчание. На этот раз его нарушил Джордж.

– Ладно, – сказал он. – Так, значит, зайти за тобой завтра к девяти и сказать, что мы идем в Национальную галерею?

– К девяти так к девяти, – согласилась Молли. – Спасибо тебе большое!

– Не за что, всегда рад помочь, – ответил мальчик.

Он проводил ее до дверей, они распрощались. Возвращаясь домой, Молли думала о том, какой Джордж славный, какой он верный друг и как он всегда готов прийти на помощь.

Но тут ей на ум пришла другая мысль: «В последний раз, когда Джордж взялся мне помочь, он подвергся большой опасности! Получается, я снова втягиваю его в опасное дело?»

Молли поразмыслила об этом и решила, что все это глупости. Ну что опасного может быть в том, чтобы съездить в Оксфорд?

Эта мысль ее слегка утешила, и Молли заторопилась домой: на улице быстро темнело.

Глава 6
Неприятные слухи

«Фантом» несся по морю на всех парусах. Никогда еще этот корабль не ходил так быстро. Капитан Нерецца выжимал из «Фантома» все, на что он был способен, и не убирал лишние паруса, даже когда казалось, будто корабль вот-вот разнесет в щепки. Днем и ночью они мчались вперед, оставляя след из белой пены на темных волнах открытого моря.

Матросы не меньше, чем их капитан, стремились добраться до цели своего путешествия и избавиться наконец от нежеланного пассажира. По команде быстро разнесся слух, что он снова вернулся на корабль: жуткая, темная фигура в плаще, живущая в темной каюте. Поначалу некоторые отмахивались от слухов, говоря, что Омбра пропал в Стоунхендже, – многие же видели это своими глазами!

Но слухи не унимались. Во-первых, снова этот холод. Чем ближе к темной, запретной каюте, тем холоднее становилось на корабле, вплоть до того, что изо рта пар валил.

Во-вторых, звуки: хриплые, сдавленные стоны, похожие на рев раненого зверя. Время от времени они слышались на палубе поздно ночью, разносясь от носа до кормы, хотя, когда вахтенные матросы решались посмотреть, что происходит, они не видели никого, одни только тени.

С каждым новым известием о странных происшествиях настроение у моряков становилось все мрачнее и угрюмее. Некогда веселая команда – матросы действительно любили свой стремительный корабль – с каждым днем делалась все несчастнее. У самого капитана Нереццы настроение было и вовсе отвратительное. Капитан был близок к нервному срыву. Он часами стоял на мостике, угрюмо насупившись, пытаясь выжать лишние пол-узла из корабля, который уже и так угрожающе содрогался под массой парусов. Рулевой мрачно боролся со штурвалом, без песен, без улыбки на губах. Кок не готовил ничего, кроме одной и той же опостылевшей всем похлебки. Не слышно было ни звуков губной гармошки, ни смеха.

Все они чувствовали его присутствие – присутствие жуткой твари в темной каюте. Все до последнего. А потом, однажды ночью, когда матросы лежали в своих гамаках и пытались забыться сном, а сон все не шел, один юноша произнес три слова, которые ледяным пронизывающим ветром разнеслись по всему трюму. Он сказал это сразу после общей молитвы, когда тишину нарушали только удары волн о борта да стенания корабля, который словно бы нехотя повиновался приказам капитана. Эти три слова отозвались эхом во всех сердцах, потому что вся команда думала о том же:

– Оно становится сильнее!