Текст книги "Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни"

Автор книги: Ричард Шеперд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Тот факт, что он, судя по всему, никак не жаловался на проблемы с сердцем, несмотря на тяжелую болезнь, не представляется чем-то необычным. Вполне возможно, что у него отсутствовали какие-либо симптомы. Либо же просто терпел их, списывая на что-то другое. Либо же из-за стресса или депрессии у него полностью пропал какой-либо интерес к собственному здоровью.

Итак, доктор Хант назвал причину смерти:

«1а. Потеря крови.

1б. Резаные раны левого запястья.

2. Употребление „Копроксамола“[45]45
  Болеутоляющее.


[Закрыть] на фоне атеросклероза коронарных артерий».

И я с ним абсолютно согласен. Тем не менее альтернативные теории смерти Дэвида Келли, распространяемые широким кругом людей, включая нескольких медиков, продолжили жить своей жизнью.

Вот мои комментарии к некоторым из многочисленных критических замечаний и сомнений по поводу заключения доктора Ханта.

• По словам родных, Дэвид Келли был правшой. Правши преимущественно повреждают себе левое запястье. Для этого они снимают одежду и все, что может помешать. Наручные часы Дэвида Келли лежали на земле рядом с ним. Убийцы редко бывают настолько внимательными и аккуратными.

• Повреждение локтевой артерии в запястье, равно как и любой другой, определенно может привести к смерти. Врачи, поставившие это под сомнение, лечат живых, а не мертвых, и, возможно, им доводилось лечить пациентов, чьи локтевые артерии были повреждены в результате несчастного случая, а не самоубийства. Когда происходит случайное повреждение запястья, обычно рядом оказывается человек, который пытается остановить кровь: многие люди знают, что в таком случае необходимо наложить жгут. В случае же самоубийства человек не делает ничего, чтобы остановить кровь. Наоборот, самоубийцы могут начать воздействовать на рану, чтобы увеличить кровопотерю, и предпринимать другие активные меры, например сгибать и разгибать руку в запястье, чтобы предотвратить свертывание крови.

• Ножом, который был обнаружен рядом с телом, запросто можно порезать запястье. Люди спрашивают: «Почему на нем нет отпечатков пальцев?» А вы возьмите в руки нож и подумайте, много ли отпечатков оставите на нем. С другой стороны, если бы я кого-то убил и решил выставить его смерть самоубийством, я наверняка позаботился бы о том, чтобы на ноже остались отпечатки пальцев этого человека.

• Доктора Ханта обвиняли в том, что, проводя оценку времени смерти, он не принял во внимание некоторые факторы. Это действительно так. Только вот в случае любой смерти оценка времени ее наступления зависит от такого огромного числа параметров и настолько ненадежна, что я считаю эти придирки совершенно неуместными. Время, температура тела и окружающей среды, а также множество других факторов могут как играть свою роль, так и нет.

Это обвинение основано на том, что доктор Хант не учел слоя одежды, бывшей на Дэвиде Келли. Но не будем забывать, что, прежде чем у Дэвида измерили температуру, прошла целая ночь, а потом и бо́льшая часть дня в разгар июльской жары, и к этому времени вокруг его тела уже поставили палатку, в которой работали люди. Кроме того, потеря крови может привести и к потере тепла. И правда, факторов хоть отбавляй.

Но даже если учесть все мыслимые и немыслимые факторы, принять во внимание каждую деталь, в самом лучшем случае судмедэксперт сможет назвать интервал времени более пяти часов продолжительностью. Вот такое «точное» время смерти.

Я не думаю, что эта небольшая неточность в вычислениях доктора Ханта имела хоть какое-то значение, и вот почему. Большинство судмедэкспертов для вычисления времени смерти используют номограмму, разработанную Клаусом Хенссге. Я сейчас сделаю одно нескромное заявление о себе. Изучая полученные доктором Хантом результаты в деле Дэвида Келли, я заметил опечатку в номограмме Хенссге в стандартном британском учебнике по судебной медицине – книге, с помощью которой мы все проводили оценку времени смерти.

Номограммы Хенссге чем-то напоминают таинственную астрологическую карту с концентрическими окружностями, линиями и числами. До меня дошло, что при печати номограмму подкорректировали, чтобы она поместилась на странице. Изменение было незначительным, но на практике чудовищно искажало получаемый результат, что делало номограмму совершенно бесполезной. И это касается абсолютно всех случаев смерти, где использовалась эта версия номограммы. Поскольку практически все судмедэксперты пользуются именно этим учебником, ошибка коснулась огромного количества дел.

Я написал в Министерство внутренних дел, и началась возня. Все дела, в которых время смерти было существенным фактором в определении вины или невиновности, должны были быть пересмотрены. И все судмедэксперты были вынуждены использовать другое издание номограммы. Министерство внутренних дел разослало моим коллегам письмо, которое начиналось со слов: «Было замечено, что…» Я, конечно, пытаюсь держать свое эго под контролем, но мне хотелось бы, чтобы в нем говорилось: «Доктор Ричард Шеперд заметил, что…» – потому что я действительно считаю, что обнаружение этой ошибки стало моим величайшим вкладом в судебную медицину. (Единственно моим? Надеюсь, что нет.)

Как бы то ни было, доктор Хант практически наверняка использовал эту искаженную диаграмму, как и почти каждый из нас. И, подобно многим из нас, он работал с ксерокопией книги – что, как мы вскоре выяснили, вызывало еще большее искажение. На самом деле во всех последующих изданиях учебника рядом с номограммой стоит примечание, где красным цветом указано, что ее ксерокопию не следует использовать для расчетов.

Таким образом, те, кто обвинял доктора Ханта в неправильной оценке времени смерти, может, в действительности и были правы, но откуда нам это знать? Учитывая обстоятельства, он дал наилучшую возможную оценку, и его никак нельзя обвинять ни в том, что человеческое тело после смерти может остывать с очень разной скоростью, ни в опечатке в номограмме. Причем ни то ни другое никак не указывает на наличие заговора.

• Некоторые скептики уверяли, что Дэвид Келли физически не мог проглотить так много таблеток «Копроксамола», имея то небольшое количество воды, что было в бутылке «Эвиан», лежавшей рядом с телом. С моей точки зрения, можно запросто проглотить двадцать девять таблеток, запив их 300 мл воды.

• Я не могу объяснить, почему, по словам первого человека, обнаружившего тело, оно было прислонено к дереву, в то время как на сделанных впоследствии фотографиях это явно было не так. С другой стороны, криминалистам не удалось найти никаких доказательств того, что его двигали, особенно в те несколько минут, что оно оставалось без присмотра уже после первоначального обнаружения. Практически на каждом суде, где доводилось участвовать, я наблюдал те или иные расхождения в показаниях заслуживающих доверия свидетелей. Иначе как адвокаты зарабатывали бы тогда свои деньги? На мой взгляд, именно отсутствие подобных противоречий в криминальных драмах, которые показывают по телевизору, и делает их такими неправдоподобными.

• Я не согласен со скептиками, утверждающими, что количество крови в месте обнаружения тела следовало измерить, собрав всю растительность, почву и опавшие листья. Я никогда такого не делал и ни разу не слышал, чтобы это делал кто-то другой. Считаю это совершенно непрактичным и антинаучным, к тому же количество оставшейся на растениях крови и вовсе невозможно измерить хоть с какой-либо точностью. Эта критика, должно быть, была спровоцирована словами медиков о том, что вокруг тела было мало крови. Между тем они признали, что не стали проводить полный осмотр тела и земли вокруг, чего и не должны были делать. Кроме того, им совершенно неоткуда было знать, сколько крови уже впиталось в землю. С другой стороны, доктор Хант провел осмотр, в ходе которого увидел большое количество крови на одежде и вокруг тела.

• Судя по сделанным фотографиям, после того как у Дэвида началось кровотечение, его дважды вырвало: следы рвоты обнаружили сбоку от его левого плеча и головы. Пятно крови на правом колене джинсов указывало на то, что он повернулся налево и встал на колени, прежде чем его стошнило. Я не считаю, что количество принятых им таблеток может или должно быть установлено путем анализа рвотных масс, как это предлагали некоторые люди. Чтобы определить, сколько он принял обезболивающего, был проведен полный токсикологический анализ крови.

• Кто-то утверждал, будто вследствие старой травмы у доктора Келли не хватило бы сил, чтобы перерезать себе артерию. Судя по его медицинской карте, эта рана давно зажила, хоть движения и стали немного более скованными. Разумеется, определить мышечную силу после смерти уже невозможно, но никаких следов мышечной атрофии в правой руке уж точно обнаружено не было.

• Проведенное во время вскрытия взвешивание тела доктора Келли показало 59 килограммов, но незадолго до смерти его вес, судя по имеющимся данным, составлял 79 килограммов. Большую часть этой разницы можно запросто объяснить. Во-первых, при жизни он практически наверняка взвешивался в одежде. Во-вторых, кровь весит больше килограмма на литр, так что значительная кровопотеря приводит к заметному снижению веса тела. Третья причина и вовсе прозаична: морги известны своими неточными весами.

• Я также должен напомнить, что очки Дэвида Келли были найдены в его кармане вместе с пустыми блистерными упаковками из-под обезболивающего. Мне кажется маловероятным, чтобы человек, на которого напали, снял очки и убрал их в карман, прежде чем его убили, и я никогда не видел, чтобы так делал убийца.

Думаю, что о смерти доктора Дэвида Келли меня спрашивают чаще, чем о чьей-либо другой. И всякий раз, когда я говорю, что он, без сомнения, покончил с собой, в комнате гарантированно становится на несколько градусов холоднее.

К сожалению, его имя стало синонимом не его выдающейся карьеры, а обвинений правительства в сокрытии преступления.

Сторонники теорий заговоров, как правило, обвиняют в его смерти правительство одной из двух стран. Так, сначала его обвинили в шпионаже в пользу России, в результате чего родилась теория, согласно которой русское правительство решило от него избавиться. Мне остается лишь сказать, что сценарий с подстроенным самоубийством в лесу сильно отличается от того, как умер Александр Литвиненко (отравлен полонием-210 в 2006 году) или едва не умер Сергей Скрипаль (отравлен «Новичком» в 2018 году).

Впрочем, гораздо чаще обвинения высказываются в адрес британского правительства. Лично я не понимаю, какую выгоду оно могло получить от такого убийства. Доктора Келли уже «бросили на растерзание волкам», как сказал ему один из этих волков, когда тот предстал перед комитетом иностранных дел. Зачем обвинять правительство в его убийстве, если его можно и, пожалуй, следовало бы обвинить в том, что оно дискредитировало человека, который столько лет служил ему верой и правдой, доведя его тем самым до самоубийства? Разве это не достаточно плохо?

Все эти мысли об обстоятельствах смерти Дэвида Келли роились в моей голове, когда я пересматривал это дело. Разумеется, сложно не составить собственное мнение по поводу всем известных событий, предшествовавших его смерти. Тем не менее я должен был их проигнорировать и сделать собственные судебно-правовые выводы, руководствуясь исключительно фактами судебной экспертизы, а они указывали лишь на один возможный вариант – самоубийство.

Сомневаюсь, что приведенные мной соображения хоть сколько-нибудь помогут положить конец теориям заговора, настолько уперты их сторонники. Слишком упертые для скорбящей семьи Келли. Если верить газетам, недавно они эксгумировали тело Дэвида Келли, кремировали его и похоронили в другом месте после того, как кто-то потревожил его могилу.

Смерть Дэвида Келли мало чему научила нас относительно теорий заговора и много чему – по поводу самоубийств. То, как родные описывали его поведение в недели, предшествовавшие смерти, одновременно трогательно и до боли знакомо каждому, кому довелось столкнуться с самоубийством близкого. Перед нами предстает человек, который не видел другого выхода из накаляющейся ситуации – не забывайте, что утром в день смерти он получил уведомление о четырех парламентских запросах, которые, как кажется мне и, должно быть, показалось ему, были сделаны из мстительных побуждений, чтобы добиться для него публичного выговора. Возможно, доктор Келли решил, что после этого ему больше никогда не вернуть прежней жизни.

Важным свидетелем на судебном разбирательстве Хаттона по делу смерти Дэвида Келли стал профессор Хотон, психиатр и директор Центра исследований самоубийств Оксфордского университета. Его спросили, как так получилось, что сосед, мимо которого прошел Дэвид Келли по дороге в лес, где намеревался свести счеты с жизнью, сообщил полиции, что тот вел себя нормально?

«О.: Что ж, полагаю, это согласуется с мнением о том, что к этому моменту он уже принял решение покончить с собой… Подобное вовсе не редкость и уж точно не что-то необычное. Люди, которые собираются свести счеты с жизнью… Те, кто с ними в этот момент контактирует, нередко говорят, что они на самом деле выглядят гораздо лучше, чем… раньше… И я полагаю, что принятое ими решение, как справиться с проблемой, в каком-то смысле дает им своего рода чувство умиротворенности и покоя…

В.: А какие мысли чаще всего связаны с самоубийством?

О.: Ну в свете трудных жизненных обстоятельств наиболее известно чувство безысходности… Ощущение, что попал в западню, безвыходное положение, что не можешь вырваться из невыносимой ситуации. Изоляция тоже может играть свою роль: хоть реальная, выражающаяся в отсутствии людей рядом, хоть относительная, когда человек оказывается не в состоянии взаимодействовать с окружающими из-за особенностей своей личности.

В.: Нам известно, что доктор Келли был инспектором по оружию. Должно быть, по роду своей деятельности он постоянно попадал в разные непростые ситуации. Имели ли они сходство с ситуацией, в которой он оказался незадолго до своей смерти?

О.: Нет, я считаю, что разница существенная. Так, кто-то рассказывал о ситуациях, с которыми он сталкивался в Ираке, проводя перекрестные допросы людей, – на мой взгляд, они были довольно пугающими. Как я понял, он прекрасно с ними справлялся. Думаю, важной особенностью проблемы, с которой он столкнулся незадолго до смерти, стало то, что она поставила под сомнение его самоопределение, самооценку, самоуважение, восприятие себя ценным и преданным сотрудником, а также серьезным ученым… Насколько можно судить, основным фактором его самоубийства стало серьезное падение самооценки, вызванное ощущением, что доверие к нему потеряно, а также смятением из-за публичного разоблачения.

В.: И почему вы выделили это основным фактором?

О.: Ну… Я считаю, что, будучи столь замкнутым человеком, публичное разоблачение стало для него сродни анафеме. В каком-то смысле, думаю, он видел в этом публичное унижение… Как мне кажется, еще одним очень важным фактором была его замкнутость, склонность держать все в себе, нежелание делиться личными проблемами и чувствами с другими; а согласно показаниям нескольких людей, незадолго до смерти он стал все больше уходить в себя – полагаю, это значит, что он стал еще более замкнутым, ему еще меньше хотелось обсуждать свои проблемы.

В.: Какие еще факторы, по-вашему, сыграли свою роль?

О.: Если продолжить эту тему, думаю, что он, наверное, стал… думать, что, прежде всего, у него не было почти никаких шансов сохранить должность. Полагаю, он опасался, что вовсе останется без работы.

В.: Как это могло на него повлиять?

О.: Полагаю, это должно было наполнить его чувством глубочайшей безнадежности, ощущением того, что работа всей его жизни не то чтобы проделана впустую, но в каком-то смысле обесценена».

В деле Дэвида Келли нет никаких улик, которые указывали бы на его убийство. Между тем самым убедительным доказательством того, что он покончил с собой, стали приведенные здесь показания профессора Хотона и семьи Келли. Эта трагедия стала классическим примером самоубийства мужчины среднего возраста. Причастность правительства и национальное значение его действий в последние несколько месяцев жизни нисколько не меняют того факта, что его путь к смерти был характерен для эмоционально-психологического кризиса, с которым сталкиваются многие люди, особенно в среднем возрасте.

Шестой же возраст —

Уж это будет тощий Панталоне,

С очками на носу и с сумкой сбоку,

В штанах, что с юности берег, – широких

Для ног иссохших; мужественный голос

Сменяется опять дискантом детским,

Свистит, шипит…

Глава 15

Альфреду Хупу было шестьдесят шесть. Он был невысоким, но коренастым. От его седых волос уже почти ничего не осталось. Его лицу изрядно досталось, тем не менее он был гладко выбрит. На его пальцах были пятна от никотина. У него отсутствовало несколько зубов, что, должно быть, бросалось в глаза каждый раз, когда он улыбался, хоть он и поставил протезы. На правом плече и обоих предплечьях были татуировки. У мужчин его возраста это может указывать на связь с морем, и я подумал, что, возможно, он раньше был моряком. В полиции подтвердили, что когда-то он работал портовым грузчиком и, когда в Лондоне закрылся последний порт, стал работать на стройке. Год назад он вышел на пенсию, но иногда подрабатывал за наличные.

Его тело рассказывало историю насыщенной и временами бурной жизни. У него был глазной протез. На животе, груди и шее – множество шрамов от операций, по которым можно было бы предположить, что он стал жертвой ужасного несчастного случая. Только вот шрамы были получены в разное время.

Судя по присланной медкарте, пятый десяток стал для него самым трудным в жизни. В сорок два он попал в аварию, получив серьезные травмы груди. Альфред поправился, но вскоре после этого его остановила полиция, потому что его машина виляла на дороге. Должно быть, они решили, что задержали пьяного, только вот Альфред был трезв. Полиция обнаружила, что он совершенно слепой на один глаз. Выяснилось, что в двадцать с чем-то лет с ним произошел несчастный случай – подробности неизвестны, – в результате которого он получил сильную травму глаза, и с годами зрение постепенно падало. Зрение – странная штука. Мозг постепенно подстраивается под его недостатки, и можно запросто потерять значительную его часть, даже не осознав этого. Или же Альфред все знал, но не хотел себе в этом признаваться. Глаз в его медкарте был описан как незрячий и неэстетичный, и его удалили.

В сорок девять лет его ударили ножом в живот. Никаких деталей указано не было – говорилось лишь, что хирург успешно справился в больнице, обнаружив у пациента еще и грыжу, с которой заодно великодушно разделался.

За годы своей трудовой деятельности, подобно многим из тех, кто выполняет тяжелую физическую работу, Альфред получал незначительные травмы. У него их оказалось много: начиная от перелома локтя в результате падения и заканчивая инфицированной раной, полученной, когда он наступил на гвоздь. Он неоднократно запрашивал у врача больничный лист и частенько нуждался в антибиотиках от инфекции, как правило, из-за небольших происшествий на работе.

Альфред явно выполнял очень тяжелую физическую работу и был настоящим бойцом. Если не считать всех его ран и шрамов, он имел телосложение некогда очень сильного и подтянутого человека. Теперь, однако, у него было несколько лишних килограммов. Он был 66-летним стариком.

Когда заканчивается средний возраст и начинается старость? Поделив средний возраст на ранний и поздний, я надеялся убедить читателя, что поздний средний возраст в наши дни может включать как минимум начало, если не середину седьмого десятка.

Только вот я уже давно не на середине седьмого десятка и вынужден смириться с тем фактом, который совершенно не по душе никому из нашего с Альфредом поколения. Мы называем себя бумерами, лишь бы не называть это слово. Я старик. Мы старики. А дальше все по наклонной.

Осмелюсь предположить, что Альфред Хуп не считал себя стариком, и вполне возможно, что те из нас, кому за шестьдесят, глядя в зеркало, видят себя в молодости. Самый очевидный индикатор возраста – набор веса, и, подобно Альфреду, я раздаюсь вширь. Надеюсь, никто не назвал бы меня толстым, но за несколько лет на пенсии я набрал лишние килограммы, и теперь мой ИМТ равен двадцати семи, что на два нездоровых пункта выше верхней границы нормы. Таким образом, впервые в моей жизни у меня официально избыточный вес. Я осознаю риски, связанные с ним, а с приходом COVID-19 они значительно усилились, но я так и не начал уделять достаточно много времени борьбе с ним.

Я замечаю, что другие люди в этой возрастной группе интересуются своим здоровьем и при первой возможности обсуждают его. Бумеры профинансировали новую индустрию ухода за собой. Немалую часть своей жизни мы тратим в попытках ее продлить, желательно в высоком качестве, и только и остается надеяться, что время, потраченное на заботу о здоровье, превзойдет то, что мы себе тем самым зарабатываем. Я говорю о стоматологии, гигиене полости рта, зубной нити, массажерах для десен, дорогих зубных щетках, педикюре, ортопедических вкладышах для обуви, уходе за волосами, ботоксе, пластических операциях, диспансеризации, эргономичных креслах, специальных лампах для чтения, остеопатах, мануальных терапевтах, оптометристах, солнцезащитных и обычных очках, контактных линзах, компрессионных чулках, коленных бандажах, занятиях йогой, магнитных браслетах… И все это для людей, которые, скорее всего, неплохо себя чувствуют. Многие из этой возрастной группы, я имею в виду не только богатых, сейчас завершают трудовую деятельность и тратят пенсию – как в прямом, так и в переносном смысле, – пытаясь замедлить свое неминуемое угасание.

Несмотря на все это внимание к себе, мы терпим фиаско в основах: лишь немногим из нас удается поддерживать здоровый вес. В возрастной группе от шестидесяти шести до семидесяти четырех у 75 % из нас либо ожирение, либо избыточный вес.

Бумеры моложе справляются ненамного лучше, но те из нас, кто родился после войны, но до середины 1950-х, самые толстые. К тому же мы чаще всего попадаем в больницу по причинам, напрямую или косвенно связанным с ожирением. В этом нас, конечно же, поддерживают более молодые налогоплательщики.

Какого бы вы ни были возраста, в вопросах ожирения царит большое неравенство. Среди определенных этнических групп, людей с низкими доходами и теми, кто недоучился в школе, уровень ожирения намного выше среднего. У мужчин избыточный вес встречается чаще, чем у женщин, однако женщины чаще мужчин страдают от ожирения. А еще у гораздо большего числа женщин широкая талия. Это имеет важное значение, потому что окружность талии считается надежным индикатором риска развития диабета, сердечно-сосудистых заболеваний и многих других проблем со здоровьем. Желательный размер талии составляет менее 80 см у женщин и менее 94 см у мужчин. Если очень высоким это покажется абсурдом, вполне здоровой можно считать окружность талии, равную половине роста. Среди бумеров у 85 % женщин и 74 % мужчин размер талии выходит за все разумные рамки, и я, опять же, с прискорбием обнаружил, пусть и совсем недавно, что присоединился к большинству.

Мы поколение Фальстафов, только вот мы, бумеры, практически все были худыми детьми – во времена нашего детства уровень детского ожирения был ничтожно мал, и достаточно лишь взглянуть на старые семейные фотографии, чтобы подтвердить, насколько мы были тощими. Большинство оставались худыми и немалую часть взрослой жизни. Папки с делами, которыми я занимался, начинаются с 1987 года, и фотографии тел того периода демонстрируют популяцию, которая настолько худее, что мне с трудом верится, что мы принадлежим к одной нации, причем эта закономерность наблюдается независимо от возраста или причины смерти покойных. Когда бумеры были маленькими, их воспитывали взрослые, которые были как минимум на несколько сантиметров ниже современных, только вот при этом они были куда стройнее: отцы тогда весили в среднем всего 65 килограммов, а матери – 55. Лишь незначительная часть страдала ожирением.

Целая нация прибавила в весе, и причина этого для нас не загадка. Общая картина местами запутанная, но, если говорить проще, все дело в сидячем образе жизни и всеобщем доступе к дешевой, готовой еде, большая часть которой содержит огромное количество жира и сахара, поскольку призвана приносить удовольствие, чтобы нам хотелось добавки. Между тем не все мы одинаково толстые. Графики демонстрируют неуклонное увеличение веса с возрастом. Можно ли этого избежать? И не потому ли мое поколение самое толстое, что мы попросту принадлежим к последней возрастной группе, после которой начинается процесс дряхления и усыхания?

Есть некоторые физические и метаболические причины, по которым с годами вес набирается все легче, но базовое уравнение с поступившими и потраченными калориями остается все тем же. С годами мы редко начинаем меньше есть и обычно становимся куда менее активными. Сколько вы знаете 65-летних, скачущих вверх по лестнице? Физические упражнения, если мы вообще их выполняем, скорее всего, ограничиваются вечерними прогулками, а не составляют неотъемлемую часть нашей повседневной жизни. Введенные с приходом COVID-19 карантины сделали нехватку физической активности еще более острой. Мы сжигаем меньше калорий, потому что у нас меньше сил либо при выполнении упражнений начинает болеть там, где раньше никогда не болело, однако количество съедаемой пищи мы никак не корректируем. Фундаментальное объяснение набора веса в моей возрастной группе можно сформулировать так: мы попросту не можем признать, что изменились.

Такое отсутствие осознания возрастных ограничений таит серьезную опасность. Люди могут набирать вес и не замечать этого. Или же могут быть настолько встревожены своим весом, что снова берутся за ту форму физической активности, которой занимались двадцать или даже всего десять лет назад. Только вот какая-нибудь болезненная травма дает им понять, что себя десятилетней давности им уже не вернуть. Подобная утрата более молодой версии себя становится тяжелым ударом, но гораздо опаснее, когда человек этого не осознает. Альфред Хуп умер в драке в шестьдесят шесть, и его тело говорило о многих драках в прошлом: стал ли он жертвой старческого заблуждения о сохранившейся молодости?

Его печень была в очень хорошем состоянии, так что прошлые драки вовсе не обязательно были спровоцированы выпивкой. Возможно, он был вспыльчивым или же бросил пить много лет назад, прежде чем его печень перестала справляться с нагрузкой.

Он него не пахло спиртным, но присутствовавшие на вскрытии полицейские были уверены, что токсикологический отчет покажет высокий уровень алкоголя в его крови. Они держали под стражей трех здоровенных парней – для них смерть Альфреда была лишь очередной пьяной дракой, в которых они так часто принимали участие. Мне стало немного не по себе. Очередной пьяный, очередная драка, очередная смерть…

Пришел детектив с некоторыми подробностями и показаниями свидетелей. Когда он все рассказал, настроение собравшихся полицейских в корне изменилось: если только что они были переполнены безразличием, теперь на их лицах читались сочувствие и грусть.

У Альфреда был сын-инвалид: в тридцать с лишним уровень его умственного развития был как у восьмилетнего ребенка. Очевидно, по поведению сына было легко понять, что он не такой, как все. Некоторые реагируют на это с сочувствием, другие, к сожалению, видят в этом слабость, которой можно воспользоваться, будь то посредством насмешек или агрессии.

Альфред с женой всячески заботились о сыне: на суде его описывали ласковым, любящим и добрым отцом. В день своей смерти он повел сына на концерт. Они стояли в очереди перед одним известным заведением, когда трое парней подошли к его сыну и попросили сигарету. У него сигарет не было, и это сильно их разозлило, они начали издеваться над ним. Затем стали толкать его, с агрессией и совершенно без причины, требуя извиниться за то, что не смог дать им сигарет.

Испуганный сын бормотал бесконечные извинения, только вот теперь хулиганы принялись его бить. Альфред немедленно встал перед ними – старый боец, вынужденный снова прибегнуть к кулакам.

Годы назад ему, возможно, хватило бы проворности и силы, чтобы навалять этим трем бугаям, но не теперь. Никто не стал бы винить его за то, что он заступился за сына, но, учитывая молодость и агрессию нападавших, неудивительно, что его сразу же сбили с ног. По словам очевидцев, эти парни принялись бить его ногами по голове и груди.

Полиция опередила скорую. Лицо Альфреда было измазано кровью, пульса у него не обнаружили. После безуспешных попыток реанимировать его перевернули на бок, и один из полицейских очистил ему рот от жидкости и грязи. Они снова принялись реанимировать его, и на этот раз услышали хриплые булькающие звуки из груди Альфреда – обнадеживающий знак. Его грудь и правда начала вздыматься и опускаться, но несколько минут спустя снова замерла.

«Судя по всему, что-то мешало ему дышать, и нам никак не удавалось наполнить его легкие воздухом», – говорилось в отчете. Они снова перевернули его, очистили ему рот и продолжили проводить СЛР[46]46
  Сердечно-легочная реанимация.


[Закрыть]. Вскоре приехала скорая.

Медики тоже дали показания. Один рассказал: «Полицейский сообщил мне, что у них не получилось прочистить дыхательные пути и во рту у него была грязь, которую они убрали… Я бы сказал, по сравнению с пьяными драками, на которые я выезжал раньше, травмы этого пожилого мужчины были раз в десять тяжелее, ушибы были ужасные, помню, я был в полном потрясении».

Внутри машины скорой помощи медики испробовали все, чтобы вернуть пульс, и поначалу им это даже удалось: затем они устремились в больницу, по пути медик с полицейским продолжали проводить реанимацию. Несмотря на появившийся пульс, Альфред не мог самостоятельно дышать. Сотрудники больницы ожидали прибытия пациента и, сделав все, что было в их силах, перевели его в ближайшее отделение интенсивной терапии.

Врач отделения рассказал: «Сразу же стало очевидно, что мистер Хуп получил серьезную травму головного мозга. Он был в коме и не реагировал на боль… Мы заключили, что травма вызвана аноксией мозга (нехваткой кислорода в тканях), спровоцированной либо остановкой сердца, либо повреждением мозга. Я уведомил семью о тяжести ситуации и изложил им три возможных варианта. Во-первых, мы предположили, что у мистера Хупа было больное сердце, так что нападение, вероятно, спровоцировало сердечный приступ. Во-вторых, сердечный приступ мог произойти по причине того, что из-за внутреннего кровотечения в сердце перестал поступать кислород. Наконец, сердечный приступ мог стать следствием нарушенного дыхания из-за потери сознания в результате травмы головы».