Текст книги "К востоку от Малакки (СИ)"

Автор книги: Ричард Реган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Меня не удивила смена угрозы кнута на обещание пряника. Я достаточно долго был на Востоке, чтобы ощутить не раз и то, и другое. Мистер Ху и мистер Тунг могли быть старыми друзьями, но покалывания в кончиках пальцев заставляли меня быть настороже. В дальнейшем разговоре не было смысла, и я взял шляпу Линга и подал ему.

– Как я уже сказал, я телеграфирую главе и буду действовать по полученным от него инструкциям.

Линг поднялся и буквально вырвал шляпу из моих рук:

– Что ж, если это ваше последнее слово, капитан, то я так и доложу мистеру Тунгу, и подождем до завтра. Но я должен предупредить вас, что он не отличается терпением, и не воспримет благосклонно вашу медлительность.

Я почувствовал, что мне в лицо бросилась кровь и застучало в барабанных перепонках.

– Для вас будет лучше, если вы немедленно покинете борт, мистер Линг, – сказал я, с трудом держа себя в руках. – Агент известит вас о решении мистера Ху, если таковое последует.

Линг повернулся, не пытаясь больше скрыть своей ненависти и гнева. Он поднял правую руку – то ли попрощаться, то ли ударить меня, подумал я, но он откинул рукой занавес и исчез в коридоре, не произнеся ни слова. Я послушал, как затихли его шаги на трапе и уселся почитать письмо Тунга. Судя по официально выглядевшей бумаге, с вежливыми фразами и внушительной красной печатью, она могла быть написана кем угодно, в том числе и самим Тунгом. Но судя по поведению Линга, кто-то – он сам или стоящий за ним – хотел спешно положить руки на этот товар. Почему кто-то отчаянно пытался заполучить партию индийского чая – этого я никак не мог понять. Однако у меня были свои, вполне определенные, инструкции, и чем скорее я проясню это дело с мистером Ху, тем спокойнее я буду спать. Я оторвал свое усталое тело от кресла и залез в гардероб за летним пиджаком и поношенной, но вполне приличной панамой.

Лотер работал в судовой канцелярии, и я, откинув занавес, сунул голову в дверь. На столе стояли кофейник и открытая бутылка джина. Я нахмурился, зная, что следовало бы что-то сказать по этому поводу. Лотер был слишком хорошим человеком, чтобы спокойно смотреть, как он гробит себя алкоголем. Ему следовало бы найти цель в этой жизни, каковой служба помощником капитана на трамповом пароходе, ясное дело, не являлась. Возможно, надвигавшаяся война решит этот вопрос, если его печень продержится достаточно долго.

– Я иду на берег в телеграфный офис, хочу послать сообщение мистеру Ху о делах с этим проклятым чаем. Выглядит так, что получатель, которому тот направлен, не может прийти, а мне не внушает доверия клерк, пришедший за ним.

– Все под контролем, шкипер. Вы надолго?

– На пару часов, может, немного дольше. Я не ожидаю прихода Линга, этого клерка, ранее чем завтра, но если он вдруг снова появится, просто повтори ему, что мы ждем указаний мистера Ху.

Лотер кивнул, я отпустил занавес, прошел по коридору и открыл дверь на главную палубу. Снаружи было еще более жарко, и я почувствовал, как пот начал струиться под рубашкой. Бледно-голубое небо было подернуто дымкой, оно было заполнено медленно движущимися грядами облаков, чьи потемневшие основания сулили грозу. Я спустился по парадному трапу на испещренную масляными пятнами деревянную палубу понтона и направился к портовым воротам. Оттуда я мог по телефону вызвать такси, но, несмотря на жару, я испытывал желание размяться и решил пройти пешком небольшое расстояние по улице Тайпинг-Роуд до Бродвея, где я мог остановить проходящее такси или добраться до Бунда трамваем. Возможно, трамвай был не самым подходящим видом транспорта для моего высокого положения, и я усмехнулся, вспомнив далекие времена в бытность младшим помощником, когда я с трудом мог себе позволить потратить несколько медяков на билет.

Полицейский-сикх у ворот поднял руку к тюрбану, и я в ответ прикоснулся к полям своей шляпы. В кончиках пальцев продолжало покалывать, но я отнес это на счет Линга, которому удалось зацепить меня своей неуклюжей попыткой заставить меня отойти от инструкций. За воротами дорога простиралась на север примерно на треть мили до пересечения с Бродвеем, по ее сторонам вплотную теснились убогие домишки и мастерские, так что мне пришлось идти, маневрируя между дымящими маленькими грузовиками и потными кричащими грузовыми рикшами. Воздух был наполнен пылью и сажей, удушливым дымом выхлопов плохо сгоревшего топлива, кислым угольным дымом и вонью ила с реки.

Среди толп китайцев, снующих взад и вперед по узкой улице, я был единственным европейцем, но с годами пребывания в портах Дальнего Востока я привык к такому столпотворению, и ловко пробивался к своей цели – Бродвею. На полпути слева от меня открылась аллея, идущая вдоль задних дворов нескольких мастерских к илистому берегу речушки Хонг-Кью. В конце улицы я мог видеть идущие по Бродвею зеленые трамваи с деревянными решетчатыми ставнями на окнах. Я полез в карман за монетами для оплаты проезда, и в этот момент меня сильно толкнули в сторону аллеи.

Я раздраженно оглянулся, ожидая услышать произнесенные скороговоркой извинения, но увидел только пустые, ничего не выражающие взгляды. Я попробовал вернуться на середину улицы, но те сомкнулись так, что я не мог двинуться ни вперед, ни назад к порту. Свободной для прохода оставалась только аллея, сразу же показавшаяся мне опасной.

Я сунул было руку в карман и выругался – несмотря на заверения майору Спенсеру, я оставил "уэбли" в письменном столе.

По толпе пробежала рябь, извергнув из себя двоих бандитского вида китайцев, которые с угрозой приближались ко мне. Я едва успел заметить их наружность: один жилистый, лысый с тонким, похожим на череп лицом, и другой, коренастый, в тюбетейке и с клочковатой бородой. Выражения на их лицах сказали мне все, что было необходимо.

Во мне сработали бойцовские рефлексы, я принял боевую стойку, подняв кулаки и встав на подушечки ног. Мужчины были быстры. Коренастый двинул прямо на меня, я уклонился, но споткнулся на разбитой плите и чуть не упал. Жилистый протянул руку, как бы поддержать меня, но я почувствовал, как его рука скользнула под мой жилет, подбираясь к бумажнику.

Простое ограбление, подумал я почти с облегчением, хватая коренастого за воротник – лишь для того, чтобы потерять почву под ногами и распластаться на дороге. Быстрое похлопывание по карману подтвердило, что бумажник изъят. Я вскочил на ноги, задыхаясь от гнева.

Двойка напавших на меня спокойно удалялась по аллее в направлении к речушке. Череполицый обернулся и обнажил зубы в угрожающей улыбке.

– Думаете, я вас испугался, – взревел я, бросаясь за ними со сжатыми кулаками, готовый разбить их самодовольные морды. Они не обратились в бегство, но повернулись ко мне лицом, продолжая улыбаться.

В моей голове зазвенел тревожный сигнал, затем перед глазами взорвались звезды, последовала жгучая боль и беспамятство.

* * *  

Я открыл глаза и тут же застонал, почувствовав тошноту и боль, которая грозила расколоть голову.

– Приходи в себя, старина, – раздался смутно знакомый голос. Я лежал на чем-то вроде кушетки и пытался понять, где я нахожусь. Когда зрение прояснилось, я увидел, что лежу на заднем сидении стоящего такси, а мои ноги высовывались из открытой двери.

Я попытался сесть, вздохнул и снова  издал стон. Болела не только голова – ребра были как в огне.

– Боюсь, несколько дней у вас будет все болеть, но насколько я вижу, серьезных повреждений нет. У вас, должно быть, чрезвычайно крепкая черепная коробка.

К моему лицу приблизилась рука с небольшой серебряной фляжкой. Я взял ее трясущимися руками, приложил ко рту и сделал глоток. Когда крепкий алкоголь попал в горло, я закашлялся, но вскоре успокаивающая теплота разлилась по всему телу. Мне в фокус попало лицо, в котором я узнал рыжеватые волосы и подстриженные усы.

– Майор Спенсер, – сказал я, глядя на моего спасителя, попытался сесть и проскрежетал зубами от боли. – Что произошло?

– Я садился в такси в конце Тайпинг-Роуд, когда увидел вашу стычку с двумя бандитами. Третий ударил вас по голове мешочком с песком. Я потерял вас из вида в этой толпе, но смог пробиться через нее. Они тащили вас в подворотню, и один из них бил вас ногой по ребрам. Когда они обнаружили меня, то бросили вас и смылись.

– Испугались форменной одежды? – спросил я, ощупывая солидную шишку на затылке. К счастью, на пальцах не было следов крови.

 – Скорее моего револьвера, старина. Вы не единственный, кто имеет оружие, но, к сожалению, вы его оставили на борту. Так или иначе, я попросил помочь нескольких туземцев, и мы поместили вас в машину. Надеюсь, вы простите мне мою вольность, но я ощупал вас и нашел, что ничего не сломано. Ваша грива уберегла вас от чего-то худшего чем шишка. Я бы сказал, вы легко отделались, хотя их намерения, думаю, были более серьезными.

– Их было трое, да? – задумчиво произнес я. Память об инциденте начала возвращаться ко мне. – Я видел только двоих, которые ограбили меня. Я еще подумал – как странно, что они не стали убегать от меня. Третий, должно быть, ждал подходящего момента, чтобы стукнуть сзади.

– Не думаю, что их интересовал только ваш бумажник. Судя по тому, как обстояли дела, вы в лучшем случае очнулись бы изрядно избитым, а в худшем случае вы закончили бы жизнь на дне Хонг-Кью. Похоже, у вас есть какие-то враги, капитан.

– Не больше чем у любого, кто зарабатывает на жизнь в этих водах, – ответил я, потирая ребра. Спенсер был прав: похоже, ничего не сломано. – Но если я еще раз встречу эту троицу, то они горько пожалеют. Следующий раз такой фокус у них не пройдет.

– Будете обращаться в местную полицию? Бумажник к вам не вернется, но вы сможете дать описание этих негодяев.

– Ограбление моряка? Украденный бумажник? Да они скажут, что у них есть занятия посерьезнее.

Я покачал головой в знак смирения, но тут же пожалел, так как словно тысяча молоточков постучала изнутри.

– Мне следовало сразу взять такси, но я решил пройтись. Как глупо!

– А куда вы направлялись? Я охотно подброшу вас куда надо. Или вы желаете вернуться на судно?

Вернуться на судно как побитая собачонка, поджав хвост! Мне пришло в голову, что три негодяя могли быть посланы Лингом, чтобы воспрепятствовать мне связаться с мистером Ху. Возможно, они и сейчас наблюдали за мной, с какого-нибудь окна в окружающих постройках. Да будь я проклят, если я сдамся из-за побитых ребер и шишки на голове.

– Я был на пути в телеграфный офис, хотел послать телеграмму главе нашей компании касательно одного из грузов. – Я осторожно потер шишку на голове. – Это происшествие не остановит меня. Ну, а потом посмотрим.

– Вы правы, старина, – сказал Спенсер, забрался в такси, уселся рядом со мной и похлопал водителя по плечу: – Телеграф.

– Как угодно, сагиб, – покачивая головой, ответил водитель, улыбающийся бородатый сикх в оранжевом тюрбане, и включил передачу, нажав при этом на сигнал.

Проехав несколько ярдов по Тайпинг-Роуд, мы свернули налево по Бродвею. Я откинулся на спинку сидения. Острая боль в затылке перешла в тупую. Грудь саднило от ссадин и кровоподтеков, но я был рад, что ребра остались целыми. Майор Спенсер прибыл вовремя и спас меня от чего-нибудь похуже. Чем больше я размышлял, тем все меньше это нападение казалось случайным. Наличие третьего человека, поджидавшего в толпе подходящего момента, предполагало обратное. А если они поджидали именно меня, то палец сам собой показывал на Линга. Потому что никто кроме Лотера не знал, что я собираюсь на берег.

Когда такси приблизилось к перекрестку улиц Бродвей, Сьюард и Тьендонг, и так уже плотное движение превратилось в бурлящий хаос машин, автобусов, рикш и мотоциклов, соперничавших с трамваями, когда весь этот поток сужался на мосту Гарден-Бридж. Я вздрогнул, когда сикх едва не столкнулся с подходившим трамваем, протискиваясь в едва заметное свободное пространство в массе средств передвижения. Слева проплыла высокая белая пирамида здания Бродвей-Меншнс, и я задумался – что же такого особенного с этим чаем. Если мистер Тунг был слишком болен для того, чтобы лично забрать его, то мистер Ху наверняка одобрит его передачу клерку Тунга. Отчего же такая срочность и нервозность, выказанные Лингом? В этом деле было что-то дурно пахнущее.

Мы с трудом продвигались между арочными ограждениями моста Гарден-Бридж над зловонной речушкой Сучоу-Крик. Речка была так заполнена сампанами и лихтерами, что, казалось, по ним можно было перейти пешком с одного берега на другой. Перебравшись на северный берег, мы проехали мимо сада Паблик-Гарден. По правую сторону от нас простирался ряд неоклассических зданий Бунда – коммерческого сердца Международного Сеттльмента с офисами судоходных компаний, отелями и банками, носящими знакомые имена: "Глен Лайн", "Жардин Матесон", отель "Катай", "Чайна Мерчантс", "Гонконгский и Шанхайский банк". С левой стороны тянулись причалы грузовых пароходов и паромов, кишащие толпами народа.

– Итак, у вас имеются какие-нибудь догадки о том, почему на вас напали? – сказал Спенсер, впервые открыв рот после того, как отдал распоряжение водителю такси.

– Я обдумывал это происшествие, – ответил я. – Если это не было случайным ограблением, а намеренным нападением, то должна была быть причина. Если они поджидали меня, то значит, что кто-то знал, что я сойду на берег. И единственная персона кроме моего старпома – это Линг, клерк мистера Тунга.

– Линг, Тунг. Кто они? – спросил Спенсер.

– Тунг – это приятель мистера Ху, главы нашей компании. Линг представился клерком Тунга. Мистер Ху отправил Тунгу партию чая, которую я должен доставить тому лично в руки. Но Линг сообщил, что Тунг болен, сам прийти на судно не может и послал его – Линга – принять эту партию вместо себя. Я сказал клерку, что нуждаюсь в подтверждении мистера Ху и свяжусь с ним посредством телеграфа. Я как раз был на пути в телеграфный офис, когда меня атаковали.

– Чай! – засмеялся Спенсер. – В Китай! У вашего мистера Ху своеобразное чувство юмора.

– Такова же была и моя реакция, когда мне сказали об этом. Но это особый сорт – Дарджилинг, его трудно найти в Шанхае.

– Возможно, я не эксперт в этой области. В Австралии, мы завариваем его в котелке, бросаем в воду горсть листьев и солидную щепотку сахара, ставим на огонь и помешиваем эвкалиптовой веточкой. Запах древесного дыма и эвкалипта – ничто не может сравниться с этим холодным утром, особенно в сопровождении глотка рома. Но... вы сказали, что этот чай был направлен мистеру Тунгу?

– Да, и что из этого?

Спенсер указал на газету, лежавшую на сидении между нами.

– Имя Тунг достаточно распространено в Шанхае, но здесь есть заметка о том, что некий Тунг был вчера обнаружен застреленным.

– Может, это совпадение, – сказал я, хотя и давным-давно понял, что следует опасаться вещей, которые выглядят как совпадения, – но если нет, то он точно не пребывает в здравии, и это возможная причина для того, чтобы помешать мне. Так что чем скорее я пошлю телеграмму мистеру Ху, тем лучше.

Такси пересекло улицу Кантон-Роуд с ее мрачными складами и рынком редкостей и проезжало витиевато украшенный фасад клуба "Шанхай" – барокко, как, я слышал, его называли, – который напомнил мне о шикарных гостиницах лондонского Вест-Энда. Телеграфный офис находился сразу за углом, и как по заказу, сикх нажал на тормоз, едва избежав столкновения с пересекшим путь грузовиком, который издал продолжительный сигнал и получил в ответ очередь проклятий на урду.

– Эти кули совсем не умеют водить, сагиб, – воскликнул сикх и, сделав крутой поворот, остановился у телеграфного офиса. Я распахнул дверь. Спенсер, достав из кармана пачку банкнот, вручил одну из них водителю.

– Вот что я вам скажу. Посылайте телеграмму, а я вас подожду здесь. Затем пройдемся пешком до клуба "Шанхай" и пообедаем, а потом уже вы вернетесь на судно.

Я пробормотал согласие и зашел в здание офиса. Через двадцать минут мы входили в импозантный холл клуба, где были перехвачены швейцаром в ливрее и с подозрительным взглядом. Однако после нескольких тихих слов Спенсера он нырнул в свою конторку и позвонил по телефону. Несколько мгновений спустя появился дежурный администратор, подобострастно приветствовавший майора как почетного члена клуба, а меня как почетного гостя.

– Раньше мне здесь бывать не приходилось, – сказал я, стараясь не показать то, что был впечатлен.

– Мне тоже. Но у меня есть влиятельные друзья, – пояснил Спенсер с иронической улыбкой, поднимаясь по белой итальянского мрамора лестнице, ведущей в бар "Лонг-Бар".

– Это те же друзья, о которых вы упоминали прежде? – поинтересовался я, размышляя, насколько высоко тянутся связи майора.

– Вполне возможно.

Наверху лестницы стоял ливрейный лакей, который распахнул для нас одну из находившихся там дверей. Вслед за Спенсером я вошел в помещение, в котором и располагался знаменитый "Лонг-Бар" длиной свыше ста футов, дальняя стена которого была облицована мрамором. Одна из его секций в форме буквы Г представляла собой удобную позицию для наблюдения за деятельностью вокруг Бунда через широкое окно. Время было обеденное, и бар был переполнен. Некоторые посетители были в форме – морской белой и армейской цвета хаки. Воздух был наполнен жужжанием разгоряченных алкоголем разговоров и густым запахом сигар и трубочного табака. Здесь присутствовали исключительно мужчины-европейцы, и табличка над барной стойкой напоминала, что китайцам и женщинам доступ сюда был воспрещен.

Спенсер направился к менее занятой части стойки, примерно на полпути от Г-образной части.

– Мне говорили, что здесь существует неофициальное разделение кормушек, так сказать. Тот конец, – он указал большим пальцем на Г-образную часть, – предназначен для тайпанов[42]42
  Тайпан – влиятельный бизнесмен.


[Закрыть]. На другом конце располагаются мелкие деловые люди. Мы с вами находимся посередине. Что будете пить?

Я снял шляпу и осторожно почесал затылок. Боль уменьшилась, но не исчезла совсем.

– Солидную порцию анестетика, я думаю, – ухмыльнулся Спенсер. Он повернулся к ожидавшему бармену и сказал: – Два больших бурра-пега[43]43
  Бурра-пег – крепкий коктейль, в составе которого коньяк, шампанское (или сухое игристое вино), ангостура (горькая настойка) и другие ингредиенты.


[Закрыть] с капелькой ледяной воды.

– Будьте здоровы, капитан, – продолжил он, когда прибыли напитки, и с удовольствием сделал большой глоток. – А теперь вопрос. Почему это заведение называется "Лонг-Баром"?

Я потряс головой и уныло застонал, настигнутый волной боли.

– Как мне сказали, если вы прижметесь щекой к стойке бара на одном конце и посмотрите на другой конец – вы увидите кривизну Земли.

Он расхохотался собственной шутке, и я присоединился к нему, хотя движение грудной клетки причиняло боль.

Спенсер опустошил свой бокал:

– Возьмем еще по одной, и поднимемся выше на ленч.

Часом позже мы прикончили превосходный карри на третьем этаже ресторана. Спенсер заказал столик в укромном уголке, где растущая из горшка пальма давала некое уединение. Несмотря на боль от моих ссадин, пара виски стимулировала аппетит, и я ел горячий, наперченный карри с удовольствием.

Спенсер сказал, наблюдая, как я проглотил последний кусок:

– Для человека, которого здорово отмутузили несколько часов назад, вы выглядите на удивление жизнерадостно, капитан.

– Ну, мне приходилось быть битым и ранее... как и задавать трепку другим. Человек способен нормально пережить несколько ссадин. Но если я смогу добраться до этих мерзавцев, то им мало не покажется.

В это время я услышал звон и, обернувшись, увидел официанта, пробиравшегося между столиками с табличкой для сообщений и позвякивавшего бронзовым ручным колокольчиком.

– Похоже, вы получили ответ на вашу телеграмму, – заметил Спенсер, показывая на табличку, на которой мелом было написано мое имя.

Я глянул на наручные часы, посчитал в уме и нахмурился:

– Что-то очень быстро.

Я поднял руку, подозвал официанта, разорвал конверт и быстро пробежал на короткому сообщению. Которое вызывало больше вопросов, чем ответов.

– Может, вы сможете объяснить это, – рявкнул я гневно и положил телеграмму на стол перед Спенсером.

Тот спокойно взял и прочитал короткое сообщение:

– "ТУНГ МЕРТВ ТЧК ПЕРЕДАЙТЕ ЧАЙ СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИЯМ МАЙОРА СПЕНСЕРА ТЧК ХУ". Вы такого не ожидали, капитан?

– Вы чертовски хорошо знаете, что нет, не ожидал. Я чувствую, что меня держат за дурака, майор, и мне это не нравится. Я ничего не писал о смерти Тунга, так откуда он узнал о ней? И он хочет, чтобы я передал чай вам. Что вы имеете общего с партией чая? Полагаю, за всем этим что-то кроется.

Я уставился на него, с трудом сдерживая желание стереть ухмылку с его лица. Вместо этого я ткнул пальцем в его грудь:

– И вы знаете об этом что-то.

Спенсер проигнорировал толчок, придвинул кресло ближе к столу и наклонился, понизив голос:

– Приношу извинения за то, что держал вас в неведении, капитан Роуден. Порой лучше не знать слишком многого, но обстоятельства сейчас работают против нас. – Он понизил голос до шепота. – Боюсь, в тех ящиках не чай, а опиум.

– ОПИУМ! – я чуть не подавился этим словом.

– Не говорите так громко, – прошипел майор, – нам не следует привлекать к себе внимание.

– Я невольно провез контрабандой груз – чая – в Шанхай, и вы знали об этом, – проворчал я. – Вам следует дать объяснение, и, черт возьми, оно должно быть правдивым.

Уголки рта майора Спенсера сложились в загадочную улыбку, он сложил ладони вместе и уставился на меня, возмутительно спокойный, как бы оценивая надежность пытливого юнца, желающего играть во взрослые игры.

– Я говорил вам, что путешествовал в Шанхай для того, чтобы оценить силу китайского сопротивления Японии и возможную реакцию джапов[44]44
  Джапы – презрительное название японцев среди англоговорящих.


[Закрыть] на него. Ну, а сейчас обстановка накалилась еще больше. Наша разведка полагает, что джапы готовы начать наступление на центральный Китай. Вопрос в том, сколько сил могут собрать националисты Чан-Кай-Ши для противодействия им. И, что более важно, на какую поддержку мы можем рассчитывать, чтобы предотвратить захват джапами всего Шанхая, включая Международный Сеттльмент.

В расстройстве я покачал головой, и приступ острой боли подогрел мой гнев:

– Итак, события развиваются быстрее, чем ваши хозяева в Уайтхолле предполагали. Но что общего, черт побери, это имеет со мной и контрабандным грузом...

Я оставил незаконченным свое высказывание.

– Вы, возможно, не заметили этого, капитан, но наши владения здесь подвержены большой опасности. Если джапы захотят захватить Международный Сеттльмент, то мы мало что сможем сделать, чтобы остановить их. Остается только надеяться на китайские войска. Но что их побудит к этому – любовь к королю Георгу?

Я был уверен, что Чан-Кай-Ши, как и любой другой китаец, не дадут и ломаного гроша за короля Георга и его так называемую империю. Но торгашеское влияние было тем, чем британцы превосходили многих в течение столетий.

– Итак, этот опиум предназначен в качестве взятки какому-то местному военачальнику, чтобы обеспечить защиту его войсками наших интересов в Шанхае, – так сформулировал я свою мысль.

Сам я много раз давал взятки, и не мне укорять кого-то за это. И как бы я не противился этой мысли, в словах Спенсера появился определенный смысл.

– Я бы не ставил вопрос так грубо, – откликнулся он. – У националистов есть хорошие генералы и войска, способные противостоять джапам – за хорошие деньги. А с другой стороны, у нас не достаточных сил, чтобы остановить их. Так что, стоит усилить потенциальных союзников, не так ли?

– Я вижу, круг ваших друзей ширится, – сказал я, думая о том, насколько тесны связи между Спенсером, Ху и несчастным Тунгом. – Итак, Тунг должен был обеспечить попадание... чая в правильные руки. Думаю, что кто-то узнал об этом и убил Тунга, чтобы самому завладеть партией. Со смертью Тунга мистер Ху (или тот, кто в действительности стоит за всей этой операцией) доверил вам завершить ее?

– Все правильно, по всем пунктам, – ответил с ухмылкой Спенсер. – Для моряка вы не такой уж тугодум.

Я пропустил шпильку мимо ушей, но выражение моего лица стерло улыбку с лица, и он продолжил более уважительным тоном:

– Полагаю, что кем бы ни был этот Линг, он работал не на Тунга, а на того, кто его убил. Вы правильно сделали, что отказались передать ему партию чая. И возможно, он думал, что, устранив вас, он сможет договориться со старшим помощником. Однако, в отличии от Тунга, я не знаю, кто является настоящим получателем, и, подозреваю, мистер Ху также не в курсе. Но есть люди, которые, надеюсь, смогут помочь.

– Очередные ваши друзья?

– Не совсем, но некоторые китайцы, имеющие пользу от существования Международного Сеттльмента, будут более склонны видеть его в существующей форме, нежели под непредсказуемым контролем японцев.

– Лучше белый дьявол чем...

– Что-то вроде этого, – согласился Спенсер.

Я посмотрел на него вопрошающе:

– Но вы ведь рискуете, использовав мое судно для контрабанды опиумом и сообщая мне об этом. Что помешает мне сообщить об этом властям? Или самому продать его?

– Риск обдуманный, – ответил Спенсер с холодной улыбкой. – В таком случае вы наживете себе еще больше врагов. Может, вас это и не заботит, но после ваших приключений и Веваке и Лоренгау вам в будущем могут понадобиться друзья.

Я все еще был зол и немало разочарован тем, что мистер Ху недостаточно доверял мне, чтобы поделиться этой тайной. Но, как сказал Спенсер и как я сам знал из собственного горького опыта, порой лучше ничего не знать. И если даже он ввел меня в заблуждение, было бы большой ошибкой делать из мистера Ху врага. Кроме того, я в самом деле любил этого старика. Чего нельзя было сказать о Спенсере. Я имел ощущение, что его дружба продлится только до того момента, когда я перестану быть ему нужен.

– Я в состоянии позаботиться о себе сам, – прорычал я, – и не уверен, что нуждаюсь в вашей дружбе.

– Однако в ней возникла необходимость некоторое время назад.

Я раздраженно фыркнул – мне было нечего ответить. Меня застали врасплох, но такое не повторится.

Спенсер взглянул на наручные часы:

– Ну что ж, покончим с ленчем. Предлагаю вам вернуться на судно, и пусть кто-нибудь займется вашими ссадинами, а я, согласно с инструкцией мистера Ху, попробую найти истинных получателей чая. Вам знаком "Замечательный мир", капитан?

– Да, это ночной клуб во Французской Концессии.

Я хорошо знал этот клуб, прибежище всяческих пороков и преступников Шанхая. Им владел коррумпированный полицейский чин. Крамп достаточно точно описал его Мак-Грату. Для тех, кто мог себе это позволить, он предоставлял массу развлечений как с надетыми, так и со спущенными штанами.

– Отлично. Тогда давайте встретимся там вечером, скажем, в 10 часов. После того, что произошло сегодня утром, я советую вам захватить с собой пару надежных спутников. Посещение несколькими моряками ночного клуба не должно вызвать подозрений. Держите, – майор протянул мне несколько банкнот. – Я удаляюсь, а вы расплатитесь по счету. Останется достаточно, чтобы взять такси до порта. Итак, в десять вечера. Удачи!

Я неохотно пожал протянутую руку, чувствуя себя немного как Иуда, продавший душу за тридцать сребреников. За цену обеда и такси я стал в некотором роде пешкой майора Спенсера в игре, в которой большинство игроков мне были незнакомы, и на доске, о размерах которой я мог только предполагать.