Текст книги "К востоку от Малакки (СИ)"

Автор книги: Ричард Реган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава семнадцатая

Незадолго до восхода солнца «Ориентал Венчур» приближался к острову.

Мы шли на восток почти два дня, ничего не обнаружив, даже каких-нибудь обломков, которые могли бы всплыть на поверхность с затонувшего судна. Также больше не было никаких дальнейших передач от "Нимрода", хотя маркони перехватил другое сообщение, закодированное, так что мы его не смогли прочитать. Но пройдя так далеко на восток, я решил взглянуть на якорные стоянки неподалеку от Корора, чтобы узнать, не дадут ли они ключ к разгадке происхождения радиопередачи или судьбы "Нимрода".

Вместе с Лотером я внимательно изучил самую крупномасштабную из имевшихся у нас навигационных карт, которая покрывала острова Пелью, и проштудировал адмиралтейскую лоцию. Корор находился в центре цепи островков, окруженный почти непрерывной линией рифов, которые защищали большую укрытую лагуну. Сквозь рифы существовало несколько проходов, но все они были слишком мелкими для океанских судов нашего размера, которым следовало становиться на якорь на рейде Корор-Роудс, расположенном за выступающей в море частью рифа.

Если подводная лодка потопила "Нимрод", то маловероятно, что она все еще оставалась в этом районе. В таком случае, не найдя обломков, мы, получается, пустились в погоню за химерами. Однако отсутствие обломков также могло означать, что судно было не потоплено, а захвачено, возможно, из-за того, что перевозимый им груз предназначался для Китая. Что было вполне возможно, хотя мне было трудно представить, почему у японской подводной лодки могли появиться основания подозревать британский корабль так далеко в Тихом океане. Возможно, подводная лодка решила сопроводить «Нимрод» на ближайшую территорию Японии, чтобы провести более тщательный досмотр. Острова Пелью были японскими, поэтому Корор был логичным выбором. Но разве мог командир подлодки так открыто бросить свой приз на рейде? Япония не воевала с Великобританией, и кто-нибудь обязательно заметит, если британское судно прибудет в качестве приза японской подводной лодки. Нет, если "Нимрод" и ее похититель были где-то поблизости, то они вероятнее всего будут спрятаны вне поля зрения в каком-нибудь уединенном месте для стоянки.

И внимательное изучение карты показало, что такое укрытие действительно можно было найти.

В нескольких милях к юго-западу от Корора была выемка в цепи островков, образующих кромку основной части рифа. В северной части этой выемки остров Уруктапель в форме серпа изгибался на запад и юг. На его северо-восточной оконечности прорастал собственный участок рифа, простиравшийся на юг, образуя рукоять серпа. Южная часть выемки была окаймлена островом примерно круглой формы под названием Мехерчар, от юго-восточного края которого простирался другой участок рифа, обращенный на север. Акватория, ограниченная этими двумя островами и их рядами рифов, образовывала большую полузамкнутую бухту, посреди входа в которую торчали два рифа. Проход между южным из этих рифов и рифом Мехерчар был слишком мелким, чтобы там могло пройти большое судно. Но между северным рифом и рифовой рукоятью серпа Уруктапела глубина была достаточной для прохода судна размером с "Ориентал Венчур". В защищенной от океанской волны южной части бухты можно было спокойно стоять на якоре.

Можно было бы пройти в бухту северным каналом, но это выдало бы наше присутствие любому, кто уже стоял там на якоре. Однако дальнейшее изучение карты предложило лучшую альтернативу. К западу от Мехерчара я заметил два островка, между которыми риф изгибался на северо-восток, а затем снова резко изгибался на запад, образовывая узкую бухточку. Похоже, глубины воды и пространства между островками было достаточно, чтобы мой пароход мог там безопасно поворачиваться на якоре. Кроме того, в вершине этой бухточки был неглубокий проход, который позволял шлюпке зайти в лагуну и пройти небольшое расстояние до Мехерчара, откуда можно было незаметно наблюдать за бухтой. Возможно, я был слишком осторожен, и мне следовало смело двинуться на рейд Корора. Но покалывание в кончиках пальцев вернулось, и после чуть не закончившейся несчастьем встречи с "Адмиралом Альтфатером" я был не в настроении рисковать.

Приближаясь в предрассветных сумерках, я был уверен, что смогу спрятать "Ориентал Венчур" в кармане между двумя островками до восхода солнца, и предупредил Фрейзера получше следить за работой котлов, чтобы они сильно не дымили.

В тусклом свете утренних сумерек, когда мы медленно приближались к рифу, я мог отчетливо различить два островка, между которыми я нацелился пройти, и в то же время надеялся, что наш собственный темный корпус все еще был скрыт темным фоном западной половины небосклона. С Мак-Гратом и Крампом на баке и с якорями, готовыми к отдаче, я осторожно направил судно в середину прохода между островками, прислушиваясь к крикам боцмана, замерявшего ручным лотом глубину. Когда носовая часть вплотную приблизилась к проходу, глубина еще была более двадцати саженей, а поверхность воды в сумерках была все еще слишком темной, чтобы дать какие-либо визуальные подсказки относительно глубины. Я тревожился о характере дна между островками, не слишком ли крутой склон для того, чтобы вовремя остановиться при внезапном уменьшения глубины, и какой характер грунта, чтобы якорь надежно забрал. Одно дело – заняться расследованием источника возможного сигнала бедствия. И совершенно другое – подвергнуть собственное судно опасности, и я не осмеливался даже подумать о том, что сказал бы мистер Ху, если бы я разбил его судно на отдаленном тихоокеанском рифе.

– Двадцать саженей.

Доклад боцмана означал, что у нас под килем более девяноста футов воды. Растущий свет уже позволял различить цвет пальм и кустов и видеть волны, разбивавшиеся о песчаные пляжи островков.

– Шестнадцать саженей.

Значит, глубины изменяются ступенчато, но поворачивать было уже поздно. Я дал стоп, и мы медленно по инерции заходили в проход.

– Десять саженей.

Мои руки сжались на поручне. Под килем было всего тридцать футов, и глубины быстро уменьшались, но мы оказались почти точно посередине между двумя островками. Еще один кабельтов, и мы будем надежно скрыты ими от посторонних взглядов.

– Семь саженей.

Всего тринадцать футов под килем! Я чувствовал, как на лбу выступил пот, и едва заметил, как вершины пальм покрылись золотыми пятнами, когда краешек солнца показался над горизонтом.

– Малый назад!

Я смотрел вниз на кристально чистую воду, сквозь которую светлеющий желтый песок казался пугающе близким, ожидая первых признаков того, что судно стало двигаться назад.

– Семь саженей.

Глубины перестали уменьшаться, и мне сразу стало легче дышать.

– Отдать якорь! Стоп машина! Три смычки в воду!

Это означало, что длина якорь-цепи составит почти триста футов, что в семь раз больше глубины воды. Этой длины было более чем достаточно, чтобы удерживать нас, пока погода остается хорошей, и в то же время она достаточно коротка, как я надеялся, чтобы не задеть кормой отмели.

С бака донесся грохот и лязг якорной цепи, за которым последовал громкий всплеск от удара якоря о воду. Над лебедкой поднялось облако пыли от выскакивавшей из цепного ящика ржавой цепи.

Я услышал с бака три удара в колокол, за которыми сразу последовал доклад Лотера:

– Три смычки в воде.

– Задержать канат.

Я видел, как Крамп изо всех сил затягивал ленточный тормоз брашпиля, в то время как Мак-Грат перегнулся через фальшборт, наблюдая за углом входа якорь-цепи в воду. По мере того, как инерция заднего хода натягивала ее, якорь полз до тех пор, пока его лапы не врезались в грунт.

Звякнул швартовный телеграф. Лотер продублировал доклад с бака:

– Якорь взял, сэр.

Якорь держал, и судно стояло посередине между островками в центре небольшой бухточки. Со стороны это выглядело легко, но какое-нибудь поперечное течение могло отбросить нос корабля на риф, или глубина могла оказаться слишком большой для постановки на якорь, и в этом случае я бы вспотел, поворачивая в такой тесной акватории судно, чтобы выбраться из этой ловушки. Хотя это и сейчас будет не так-то просто. Береговой бриз держал судно носом к рифу. Позднее днем морской бриз развернет его в другую сторону.

– Спасибо, Питер. Можете дать отбой машине, но скажите чифу, чтобы он держал достаточно пара для быстрой дачи хода, если потребуется. Установите двойную якорную вахту и посадите человека в воронье гнездо, чтобы нас не застали врасплох. И пошлите Мак-Грата на шлюпке промерить глубины вокруг судна. Не хотелось бы наткнуться на какую-нибудь неприятную банку, когда нас будет разворачивать. А когда освободитесь, то спуститесь ко мне в каюту и мы обсудим планы на вечер.

Я спустился вниз, имея возможность расслабиться теперь, когда мы укрылись в центре того, что казалось довольно уютной якорной стоянкой. Защищенные островками на севере и юге и рифом на востоке, мы могли пострадать только от шторма с запада. К счастью, никаких признаков чего-либо подобного не было. Расположенный в полутора милях от нас густо заросший лесом остров Мехерчар казался безлюдным. Покрытый густым тропическим лесом и мангровыми зарослями, перемежаемыми мелкими озерцами, он выглядел труднопроходимым. На его другой стороне располагалась большая защищенная бухта, которая выглядела как идеальная якорная стоянка для склонного к пиратству командира подводной лодки, если он хотел провести тщательный и беспрепятственный досмотр своей добычи в безопасном месте, укрытом от посторонних глаз.

Я потер кончики пальцев, чтобы облегчить покалывание. Мне очень хотелось узнать, что было в той бухте. Если верить обрывку радиосообщения, подводная лодка атаковала "Нимрод", либо отправив команду Джима Коффина на дно вместе с судном, либо схватив и где-то удерживая ее. Но с какой целью? И если они были в плену, то в нужном ли месте искал я их? Или все это было сумасшедшей погоней за недостижимым?

Я надеялся получить некоторые ответы на другой стороне острова, но надо было дождаться темноты, чтобы быть уверенным, что нас никто не заметит.

* * *

Остаток дня прошел спокойно. Задувший после полудня морской бриз развернул на якоре судно, принося некоторое облегчение от жара раскаленных пылающим солнцем стальных палуб. Не было замечено никаких признаков жизни ни на одном из двух островков, которые представляли собой ни что иное как песчаные дюны, покрывающие вершины кораллов. Каждый из них был покрыт густыми зарослями высоких пальм, на фоне которых наш пароход было трудно обнаружить. Причем мы не заметили никаких других судов, идущих со стороны моря, и никакой рыбной ловли туземными судами в лагуне. Если острова и были заселены, то с ближней стороны никаких свидетельств тому не было. Что меня вполне устраивало.

Во второй половине дня я приказал Мак-Грату исследовать на шлюпке узкий канал, который, видимо, вел из бухточки в лагуну. Он промерил путь в вершину бухты и обнаружил, что канал был достаточно широким и глубоким, чтобы через него прошла шлюпка. После канала раскинулась глубокая синяя вода лагуны, и примерно в миле от устья канала лежал остров Мехерчар. Мак-Грат записал компасные пеленги и замеры глубин, что позволит нам пройти его путем после наступления темноты.

Вернувшись на борт, он доложил мне о результатах, и мы набросали кроки вершины бухточки и канала, ведущего к лагуне, отметив промеры глубин и пеленга соответствующих объектов.

Приближалась полночь, корабль тихо стоял на якоре, наружное освещение было выключено, а команде запрещалось курить на палубе и шуметь. Растущая луна парила высоко в ясном, усыпанном звездами небе, обеспечивая ровно столько света, как я и надеялся, чтобы пробраться через Мехерхар, взглянуть на то, что было на другой стороне, и снова вернуться. Я снова приказал Мак-Грату спуститься в спасательную шлюпку. Это будет долгая ночь для него, но на его стороне была молодость. К тому же я доверял его навыкам управления небольшими плавсредствами. Как, по-видимому, и китайские гребцы, большинство из которых возбужденно ухмылялись при мысли о полуночной экскурсии. Никого грабить не предвиделось, но мне показалось, что эта вылазка взывает к скрытой жажде пиратства, которая все еще населяла их восточные души. Крамп, Спенсер и я дополнили состав этой партии. Если "Нимрод" или подводная лодка находятся в лагуне, я хотел бы убедиться в этом сам. Мало кто из нас имел большой опыт тайных ночных вылазок, кроме Крампа, и я подозревал, что и майор чувствовал себя достаточно хорошо в ночных патрулях в джунглях. На борту я оставил Лотера и Гриффита ответственными за судно. Я не ожидал, что что-то пойдет не так, но оставил инструкции, что, если у нас возникнут серьезные проблемы, мы пустим красную ракету. Это будет для них сигналом сняться с якоря, выйти из бухточки и доложить по радио властям о сложившейся ситуации.

– Весла на воду! Р-раз! – тихо скомандовал Мак-Грат, как только шлюпка отвалила от борта. Вслед за этим последовал скрип и плеск весел, когда китайские матросы, чьи оскаленные зубы были видны в лунном свете, принялись энергично грести.

– Гребите легче, черт возьми, – прошипел Мак-Грат. —Разве вы не знаете, что ночью звук распространяется дальше?

Пытаясь уменьшить плеск, один из гребцов "поймал краба"[51]51
  Поймать краба – ошибка гребли, при которой гребец, неправильно погрузив весло в воду и вместе с тем сделав большое усилие для гребка, внезапно вырывает весло из воды и падает в шлюпку, т.е. «ловит краба».


[Закрыть] и свалился с банки, растянувшись на шлюпочных рыбинсах.

Когда приглушенный смех утих, я сказал:

– Гребите как обычно, парни. Я сомневаюсь, что здесь есть кто-нибудь в пределах слышимости.

Используя затененный фонарик, Мак-Грат следил за курсом по компасу, направляя лодку к каналу в верхней части бухточки. Небольшие волны с мягким плеском разбивались о выступавшие над водой кораллы рифа, и лунного света было достаточно, чтобы видеть светлеющую воду с обоих бортов шлюпки, в то время как Мак-Грат осторожно вел ее посередине канала. Мне бы не хотелось лезть в темную воду и карабкаться по кораллам с острыми краями, если бы он посадил лодку на мель, но штурман благополучно провел нас. Матросы выполняли свою работу, весла постоянно поднимались и опускались, и шлюпка легко двигалась по спокойной воде лагуны. Ночь была теплая, но я вздрогнул, когда брызги от весла попали мне в лицо.

– Кажется, мы идем гораздо дольше, чем сегодня днем, – тихо сказал Мак-Грат.

– Ночью ощущения бывают обманчивы, – ответил я. – Просто доверьтесь компасу, и мы скоро доберемся туда.

Впереди на горизонте невысокой темной массой вырисовывался Мехерчар, который, казалось, уплывал прочь, пока мы гребли к нему. Через полчаса киль заскрежетал по песку, матросы втянули внутрь весла, прыгнули в воду и вытащили шлюпку на пологий пляж. Я собрал всех вместе.

– Оставайтесь здесь с людьми, третий, и охраняйте лодку. Внимательно наблюдайте, и если увидите красную сигнальную ракету, или мы не вернемся к рассвету, возвращайтесь назад как можно скорее и доложите мистеру Лотеру.

Я услышал, как он прошептал: «Да, сэр», и затем, жестом указав Спенсеру и Крампу следовать за мной, направился к темным теням под деревьями.

До светового дня оставалось около пяти часов. Более чем достаточно, чтобы преодолеть милю или около того до другой стороны острова, откуда мы сможем увидеть, стоит ли там кто-нибудь в заливе. Но отсутствие жилья означало также, что троп не было. Нам пришлось пробиваться через лес, и когда мы миновали линию пальм, окаймлявших пляж, идти оказалось труднее, чем я ожидал: под пологом тропического леса росли густые кусты. И хотя лунный свет, просачиваясь сквозь листву, позволял мне выбирать путь сквозь растительность, но мне все равно требовались частые остановки, чтобы посветить фонариком на карманный компас и убедиться, что мы не ходим по кругу в этой темноте.

Мы продвигались медленно. Чтобы поставить ногу, приходилось осторожно нащупывать почву впереди нас. Казалось, мы производили ужасно много шума, барахтаясь и продираясь сквозь кусты, которые неохотно пропускали нас. Позади меня я слышал затрудненное дыхание Спенсера и его проклятия, когда он терял равновесие или врезался в колючий кустарник, терзавший его руки и лицо. Я явно переоценил его умения ведения войны в джунглях.

Крампа я не слышал, что было неудивительно, так как он был подходящим человеком, чтобы прикрывать спину. Мальчишкой, живущим в убогих бедных улочках Уоппинга, он научился передвигаться в темноте, шастая по переулкам, через заборы и стены доков, где он воровал все, что мог продать или обменять, чтобы было что поесть и во что одеться. Он превозмог ночные страхи, и опасность сверкающих в темноте ножей и тяжелых ботинок была для него большей угрозой, чем укусы летучих мышей или нападение крыс. Так что я не думал, что колючие кусты или возможность появления змей и тропических пауков внушали ему большой ужас. Это было слабым утешением, потому что я не мог сказать то же самое о себе. Однако в джунглях было на удивление тихо. Подозрительно тихо. Ни кваканья лягушек, ни жужжания сверчков, ни писка летучих мышей. Единственное, что я слышал, были те звуки, которые мы производили сами, пробираясь через подлесок к противоположной стороне острова.

И все-таки я что-то чувствовал. Мы не видели ни единого человека ни на одном из близлежащих островов. Ни струйки дыма от приготовления пищи на костре, ни далекого отблеска фонаря на рыбацком каноэ, ни смуглой фигуры, скользящей между деревьями. Ничего. Но я чувствовал, что мы не одни. Я не слышал этого, не говоря уже о том, чтобы видеть это в темноте, но я мог это чувствовать. Кто-то или что-то было с нами в джунглях. Смотрит на нас? Или охотится на нас? Или, возможно, это было просто мое перевозбужденное воображение.

Почти не осознавая этого, мои движения стали осторожными. Опуская ноги при каждом шаге и осторожно скользя по кустам, я старался свести к минимуму издаваемый шум. Сзади я услышал ругань Спенсера, споткнувшегося о камень. Похоже было, он отставал, поэтому я остановился в черной тени повалившегося дерева, поджидая его. Стоя неподвижно и безмолвно, затаив дыхание, я медленно поворачивал голову из стороны в сторону, внимательно прислушиваясь к малейшему звуку. Ничего не было слышно. Ничего, кроме пульсирующего шума в ушах от легкого прилива крови. Ничего, кроме пробормотавшего проклятие Спенсера, когда еще одна ветка поцарапала его лицо. Ничего ... кроме легчайшего шороха, легчайшего шепота потревоженных листьев. Моя рука упала на пояс, и я потянулся за ножом в ножнах.

Могучая рука заткнула мне рот, и острый конец лезвия прижался к моему горлу.

– Веди себя тихо, – прошептал мне на ухо голос. – Не сопротивляйся, и твое горло останется целым.

Я чувствовал грубую силу в руках, которые держали меня, и знал, что нож перережет мне горло, как только я рыпнусь. Я расслабился и опустил руки.

– Вот и молодец. Сейчас я уберу руку с твоего рта, а ты расскажешь мне, кто ты и что здесь делаешь. Если же закричишь...

Острие ножа глубже вонзилось мне в шею, чтобы подчеркнуть серьезность его слов. Мужчина с ножом не был японцем, это я мог понять по его акценту, а позади Крамп все еще бесшумно скользил сквозь кусты и, наткнувшись на нас, сможет быстро расправиться с ним. При условии, что у меня тем временем шкура останется целой.

– Мы с судна, стоящего на якоре у лагуны.

– Вы британцы?

– Ага.

– Ваше судно называется "Ориентал Венчур"?

Несмотря на нож, приставленный к горлу, от удивления я напрягся, и мне пришлось заставить себя расслабиться.

– Да.

Я был еще больше удивлен, когда нож был убран, а хватка, державшая меня, исчезла. Я обернулся, ожидая увидеть мужчину, который схватил меня, но увидел только темноту и услышал низкий хриплый смешок. Кем бы он ни был, он снова растворился в тени.

– Увидеть меня нелегко, но я все еще здесь. Позови своих друзей. Если вы ищете "Нимрод", я могу вам помочь его найти.

Я крикнул, и Спенсер с Крампом пробрались сквозь подлесок на звук моего голоса, в котором мне удалось не допустить испуганной нотки. Они нашли меня на крошечной поляне, всматривающимся в кусты.

– Несколько секунд назад здесь был человек, который сказал, что может помочь нам найти "Нимрод".

Это прозвучало нелепо, и я увидел в лунном свете лицо Крампа с недоверчивой улыбкой человека, который подумал, что у его капитана поехала крыша. Но при виде огромного островитянина, материализовавшегося из кустов, улыбка застыла на его губах.

– Кто вы, черт побери? – рявкнул я, потирая шею там, где все еще чувствовал острие его лезвия.

– Полегче, сэр, – ответил он. – Я Рату, рулевой с "Нимрода". Если вы, джентльмены, ищите нас, то я очень рад вас видеть. Если нет, – в лунном свете зловеще сверкнуло лезвие ножа, – вы, вероятно, не вернетесь назад.

Нас было трое против одного, но что-то подсказало мне, что Рату, если его так в самом деле звали, гораздо лучше чувствует себя в темноте джунглей, чем мы. А если он был с "Нимрода", то, вероятно, знал, что с ним произошло. Если только это не было ловушкой, и те, кто его захватил, поджидали нас. Но как они могли узнать, что мы идем?

– Ну-ка, повежливей, и убери этот нож. Ты разговариваешь с капитаном, – прорычал Крамп, вытаскивая из ножен свой нож и приседая, готовый броситься на еле видимую фигуру, почти незаметную на фоне кустов.

– Подожди, чиппи. – Я схватил его за руку. – Думаю, с ним все в порядке. – Я повернулся к Рату, чьи глаза яростно блестели в лунном свете, как у какой-нибудь пантеры. – Я Роуден, капитан парохода "Ориентал Венчур", – объяснил я. – Три дня назад мы получили обрывок радиопередачи с "Нимрода". Я знаю вашего капитана Джима Коффина и решил разобраться в случившемся. В сообщении говорилось, что вы подверглись нападению подводной лодки.

– Подлодка! Да, это верно. Но они ошиблись, им нужны были вы. Но теперь, после их нападения, думаю, что мы на одной стороне. Если вы хотите знать, что случилось, я отведу вас туда, где вы сможете увидеть и "Нимрод", и подводную лодку.

Я решил, что дальнейшие вопросы – а их у меня было много – могут подождать, пока мы не увидим то, что Рату обещал нам показать. Итак, мы последовали за ним, пока он вел нас через джунгли, без колебаний находя путь в почти полной темноте по едва заметной тропе, которая полого уходила вверх к тому, что, как я предположил, было вершиной одного из невысоких холмов острова. Это могло быть ловушкой, но теперь в моих пальцах не было покалываний, и я чувствовал, что могу ему доверять. Тем не менее, было трудно поспевать за ним. Рату, казалось, скользил по кустам и камням, как будто его ноги точно знали, что находится на их пути, и к тому времени, когда мы достигли песчаной вершины холма, я сильно вспотел. Чтобы сориентироваться, я взглянул на небо, а затем посмотрел на восток, туда, где между редкими деревьями был отчетливо виден залив. Заходящая луна отбрасывала серебристую рябь на поверхность темной как чернила воды, и я последовал взглядом за протянутой рукой Рату. Очертания корпусов разглядеть не удавалось, но были видны якорные огни двух судов. Ближе виднелся только один огонь, а подальше видны были два огня большого судна и под ними тусклая цепочка палубного освещения.

Спенсер вручил мне ночной бинокль, который он нес в рюкзаке, и в поле зрения появились темные корпуса, силуэты которых были обрамлены отраженным лунным светом. Более крупное судно определенно имело традиционный облик трехостровного[52]52
  Трехостровной трамп – судно с тремя надстройками: носовой, центральной и кормовой.


[Закрыть] трампа, похожего на «Ориентал Венчур». Но мое внимание привлекло судно меньшего размера. С длинным низким корпусом и приземистой центральной боевой рубкой оно, без всяких сомнений, было подводной лодкой.

– Взгляните, майор, – сказал я, протягивая ему бинокль. – Мы нашли то, что искали.

Это подняло очень интересный вопрос о том, что мы собираемся с этим делать. Но сначала нам требовались ответы, и я сел на прохладный песок и жестом предложил остальным сделать то же самое.

– Военный совет, – сказал я, внутренне ухмыляясь картине смутно различаемых мужчин, мелодраматически притаившихся в темноте: трое из нас с бледными серьезными лицами, казавшимися в серебристом лунном свете пиратскими черепами, и четвертый, свернувшийся пружиной, как огромный кот. – У нас есть несколько вопросов к тебе, Рату.

Он скользнул по песку и присел на корточки, будучи теперь достаточно близко, чтобы я мог рассмотреть поношенные брюки и рубашку, густые вьющиеся волосы и сильные, решительные черты островитянина – фиджийца, судя по его габаритам. Инстинктивно я протянул руку и почувствовал теплую, сухую, мускулистую хватку его рукопожатия.

– Рад встрече, капитан. Думаю, теперь ты знаешь, что я говорю правду. —Его зубы сверкнули в лунном свете. – Извини, что приставил тебе нож к шее. Но я должен был знать, кто ты.

– Забудем. А теперь расскажи мне, что случилось, когда вас атаковала подводная лодка?

–Мы шли из Бугенвиля в Манилу и только миновали эти острова, как заметили подлодку в лунном свете на поверхности. Она шла курсом на перехват. Приблизившись, она произвела выстрел. Снаряд упал прямо перед нами.

– Предупредительный выстрел, требование остановить судно, – вставил слово Спенсер.

– Да, сэр, так и сказал капитан Коффин. А потом он сказал, что слишком тяжеловесен для какой-то неизвестной паршивой подводной лодки, свистнул чифу и сказал ему добавить пара.

– Это похоже на Джима Коффина, – сказал я, ухмыляясь в темноте.

– Да, сэр, мы пытались бежать, но они снова выстрелили. Капитан Коффин сказал радисту позвать на помощь, но подводная лодка стрельнула еще, попала в мачту и сорвала антенну.

– Они услышали начало передачи и открыли огонь по мачте, чтобы остановить ее, – заметил Спенсер. – Хорошая стрельба в темноте. Возможно, ее капитан знал, что означает SSS, а может, ему было все равно.

– Что случилось потом, они поднялись на борт?

– Да, сэр. Офицер поднялся на борт и потребовал показать судовые документы. Капитан Коффин был в ярости, никогда не видел его таким злым, но бумаги он принес. Офицер их прочитал, а затем говорит, что не верит нам, что мы не "Нимрод", а "Ориентал Венчур". Капитан Коффин долго скандалил, а потом они привели нас сюда.

Я мог легко заполнить детали, которые упустил Рату. Джим Коффин с красным от гнева лицом являл собой устрашающее зрелище. Чтобы захватить его судно и отвести на отдаленную якорную стоянку, командир подлодки должен был быть или очень храбрым, или очень уверенным в себе, хорошо вооруженным. Но здесь было более важное обстоятельство: почему за нами охотилась японская подводная лодка. Просили ли Советы их помощи в выслеживании нас? Но если да, то как они узнали, где искать?

– Японский капитан дал хоть как-то понять, зачем он нас искал? – спросил я, надеясь, что Рату мог что-то подслушать.

– Японский? – воскликнул Рату. – Нет, сэр. Эта подлодка не японская, она немецкая[57]57
  На самом деле появление немецкой ПЛ в 1937 году на Тихом океане невероятно по техническим данным подлодок того времени.


[Закрыть].

– Немецкая! – настала моя очередь удивляться. Потом в голове стало проясняться. – Суда похожи друг на друга, поэтому они подумали, что вы "Ориентал Венчур"?

– Верно, сэр. Капитан Коффин пытался объяснить, но они ему не поверили. Они думают, что мы "Ориентал Венчур", только прикидывающийся "Нимродом". Сейчас они перерывают все судно, что-то ищут.

– Думаю, я знаю что, не так ли, майор? – сказал я. – Они пытаются вернуть оружие Эберхардту. Бог знает, как они наткнулись на "Нимрод". Но теперь он у них в руках, и мне интересно, сколько времени им понадобится, чтобы понять, что оружия на борту нет.

– И что они сделают с Коффином, – сказал Спенсер. – Они посчитают, что он лжет об оружии так же, как и о названии своего судна.

Что бы они с ним ни делали, Джим Коффин был вспыльчивым и упрямым, как осел, чем вряд ли мог вызвать симпатию нацистских следователей. Однако он был не единственным человеком на борту.

– Что они сделали с остальной командой? – спросил я Рату.

– Капитан Коффин и офицеры все еще на борту, заперты в полубаке. Остальные люди на берегу, в паре заброшенных туземных хижин, недалеко от пляжа. Их охраняет несколько человек с подводной лодки.

– Полагаю, тебе удалось сбежать? – спросил я.

– Да, сэр. Это было легко, – с ухмылкой ответил здоровяк. – Когда немцы поднимались на борт, я спрятался. На "Нимроде" полно мест, где можно спрятаться. Они угрожали потопить его, если капитан Коффин не приведет судно сюда. Затем, когда мы прибыли на место, они вывезли команду на берег, но меня не нашли. Они не знают обо мне. Я слышал, как они допрашивают капитана Коффина. Они били его, много раз. Мне их будет жаль, когда он освободится. На судне слишком много людей с оружием, поэтому я выскользнул за борт и поплыл на берег посмотреть, может быть, смогу освободить команду. А потом я увидел, как идет систер-шип "Нимрода". Я догадался, что вы пойдете на берег искать его.

– И повстречал, – вмешался Крамп, – с ножом у горла капитана.

– Мне очень жаль, мистер, но нужно было убедиться, что вы друзья.

– Похоже, ваше прошлое настигает вас, капитан Роуден, – сказал майор Спенсер. – Эта нацистская субмарина атаковала "Нимрод", думая, что это был "Ориентал Венчур" – ведь корабли выглядят почти одинаково. Они сложили два и два, и... что ж, бедный капитан Коффин, похоже, страдает за ваши грехи. Вопрос в следующем, коли мы уже здесь: как нам избавить "Нимрод" от нацистов и как нам вместе уйти?

– Хороший вопрос, майор. – Я сам об этом думал. Если нацисты преследовали меня, то было бы несправедливо бросить Джима Коффина на милость захватчиков. – Интересно, имеют ли они какое-либо представление о том, что именно Коффин пытался передать, когда они атаковали, или о том, что кто-то мог это услышать, – продолжил я, формируя зародыш появившейся идеи.

– Возможно, нацистский капитан думает, что он в безопасности, особенно на территории, контролируемой Японией. Он, вероятно, думает, что напасть на него здесь и в голову не придет никому, не говоря уже о банде хулиганов с другого судна-бродяги.

– О хулиганстве мы позаботимся, – фыркнул я, довольный тем, что майор уловил ход моих мыслей. – Но даже с учетом элемента неожиданности нам все равно понадобится приличный план, чтобы вывести из строя подлодку и освободить "Нимрод". Неизбежно возникнет стрельба, которую могут услышать японцы. У них здесь есть войска или военные корабли?

– Судя по тому, что нам в Лондоне известно, капитан, японцы не так сильно интересуются этими островами. Они получили мандат Лиги Наций в качестве приза за то, что очутились на стороне победителей. Но здесь для них привлекательного немного. Вероятно, есть какой-то администратор, вышедший на пенсию или изгнанный в Корор за то, что он расстроил чем-то императора. Я сомневаюсь, что там много военных. В любом случае Корор находится в добрых десяти милях от нас, никакой стрельбы с такого расстояния они не услышат.