Текст книги "Шёпот яда (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Ему снова пришлось остановиться и позволить толпе взреветь.

– Но месть и победа – дело завтрашнего дня. Сейчас перед нами стоят другие вопросы.

Я сказал вам, что приду к своим людям в час отчаянной нужды. Но как мне узнать, что я нужен вам? Услышать ваши молитвы. На протяжении столетий многие считали меня Богом, и теперь мне льстит, что все знают правду. Я Бог. Бог во всех смыслах, существо столь же возвышенное, как Амаунатор или Вокин, и вы будете поклоняться мне.

При этом никто не зааплодировал. Даже если они и верили в божественность Чазара – а многие чессентцы верили, – было что-то неприятное в том, что он открыто утверждал это..

Джесри украдкой посмотрел на Церу, широкого ДаэльрикаАпафоса – ее наставника в церкви Амаунатора, и других верховных жрецов, собравшихся на террасе. Предположительно, все они имели свое мировоззренческое мнение по поводу заявления Чазара, но из-за упорно сохраняемого выражения торжественности на их лицах, Джесри не могла определить их настоящие эмоции.

– Некоторые из вас уже поклоняются мне, – продолжил Чазар. Он посмотрел вниз на толпу, где множество алых знамен и красных плащей, скроенных так, чтобы напоминать остроконечные крылья дракона, указывали на присутствие многих приверженцев церкви Чазара. – Кто ваш пророк?

На мгновение показалось, что кем бы он ни был – мужчиной или женщиной, он были слишком застенчив, чтобы дать ответ. Затем вперед выступила тощая девушка-подросток. На ее измученном голодом и с ямками от прыщей лице были нарисованы малиновые символы, а поверх грязных тряпок был надет прекрасный красный плащ – возможно, подарок другого последователя.

– Я, Ваше Величество, – вздрогнула она. – Меня зовут Халонья.

– С этого дня, – сказал Чазар, – ты леди этого королевства. Твой ранг будет равен рангу патриархов, стоящих за мной, ибо церковь, которую вы возглавляете, по достоинству и важности не уступает любой из их. Другие, кто прислушается к моему призыву, предложат себя в качестве священников и жриц под твоим руководством. Вместе вы построите величайший храм в Лутчеке. Мой заместитель, – он указал в сторону Шалы, – поможет вам со всем, что вам потребуется.

Халонья заплакала и упала на колени.

– Спасибо, Ваше Величество! Я люблю вас! Я не подведу вас!

– Я знаю, – сказал Чазар. – Теперь, я хочу поблагодарить кое-кого еще. Того, кто оказал мне большую услугу. ДжесриКолдкрик, подойди.

Чазар не предупреждал Джесри, что собирается это сделать. Она внезапно почувствовала себя очень неловко, а сардоническая улыбка Гаэдинна усугубила это ощущение. Каким-то образом ей удалось пройти несколько шагов в сторону Героя Войны, не споткнувшись и не опозорившись каким-либо иным образом.

– Как некоторые из вас знают, – сказал Чазар, – эта женщина – маг. И после того, как она... использовала свою магию в моих интересах, я предложил ей подарок. Она могла попросить титул, богатство, землю, но не попросила. Она попросила меня исправить давнюю несправедливость, и я это сделаю. Настоящим указом  я отменяю все законы, которые применяются только к людям, обладающим мистическими способностями. Отныне им не нужно татуировать ладони. Они могут жить там, где им нравится, собираться так, как им нравится, и заниматься своим искусством, как им нравится, при условии, что они не причиняют вреда окружающим. Священникам и ученым же запрещается проповедовать ложное и пагубное предубеждение, что вся магия происходит из нижних миров, а те, кто преследует или стремится преследовать колдунов и магов, столкнутся с суровыми репрессиями.

Никто не приветствовал этот указ. Джесри предположила, что этот указ шокировал собравшихся не меньше, чем недвусмысленным притязание Чазара на божественность, но определенно был менее популярен. Лутчек всегда любил ненавидеть себе подобных.

“Ну и подавитесь, невежественные ублюдки’’ – Подумала она.

– В ближайшие дни последует еще больше новых указов, – сказал Чазар. – Смелые новые идеи и авантюры превратят Чессенту в великую страну, которой она всегда и была. А пока отпразднуйте мое вознесение! Ваш господин позаботился о ваших нуждах. Вы найдете еду и напитки на каждом углу, а фокусников и музыкантов, играющих для вашего увеселения, на каждой улице!

Это заставило их снова зааплодировать и закричать. Чазар завернулся в алый плащ и направился в Коллегию Войны.

 * * * * *

Пока Аот шел за Чазаром в крепость, он установил психический контакт со своим черным грифоном, Джетом.

– Все хорошо? – Спросил он.

– Если этот нахал – Бог, то мир еще хуже, чем я думал.

– А у меня есть более конкретная критика его выступления, – фыркнул Аот, – но я обязательно выскажу ему твое мнение.

Пройдя через дверной проем, он обнаружил, что Чазаростановился с другой стороны, чтобы принять поздравления. Попирая правила протокола, Зан-Акар Зераэз, посол Аканула, каким-то образом сумел занять первое место в очереди. Возможно, все остальные не решались ссориться к дженази из-за страха перед искрами, которые ползли и лопались на его темно-фиолетовой, покрытой серебром коже.

Пока Аот ждал своей очереди, к нему подошел Никос Кориниан. Аккуратно сложенный, со сломанным носом и вздувшимся ухом, свидетельствовавшим об энтузиазме чессентцев в отношении более жестоких форм спортивных соревнований, Никос, теоретически, был покровителем Братства, хотя их отношения были немного запутанными. Дворянин нанял наемников для службы короне, и Шала фактически приняла их службу в час нужды.

И теперь она больше не была монархом. Аот вздохнул и удивился – почему все никогда не бывает просто.

– Мне очень жаль, что Герой Войны не упомянул вас во время своего выступления, – пробормотал Аот. – Я надеюсь, что наедине он проявит больше благодарности.

Никос пожал плечами.

– Он тоже не упомянул тебя, – так же мягко ответил он, – или твоего человека, Улреаса, хотя, насколько я понимаю, он имел такое же отношение к спасению Чазара, как и волшебница. Я полагаю, это потому, что мы не должны говорить о том, что Его Величество нужно было спасать.

– Меня это устраивает, – сказал Аот. – Мы хотим, чтобы войска считали его непобедимым. Так они будут сражаться лучше.

Улыбаясь, Чазар повернулся в их сторону.

– Что вы думаете о моей небольшой речи?

– Это было вдохновляюще. – Ответил Никос.

На мгновение Аот подумал – не лучше ли сказать что-нибудь столь же пустое и на этом не остановиться. Затем он решил, что шло бы оно в Абисс. Он был солдатом, а не придворным, и говорил все так, как и есть, особенно когда Чессенте грозила война.

– Вы сказали кое-что, чего я не ожидал услышать, – сказал он, – и упустили одну вещь, которая мне кажется очень важной.

Чазар улыбнулся. Его зубы были белыми и ровными, такими же безупречно красивыми, как и все остальные части его тела.

– Я впервые за сто лет обращалась к своим детям. Я должен был говорить от сердца, даже если это и означает немного отклониться от сценария.

– Я понимаю это, Ваше Величество. Но я думал, что вы собираетесь сказать всем, что существа, стоящие за убийствами Зеленой Руки, на самом деле вовсе не драконорожденные, а скорее демоны, вызванные с нижних планов. – Во имя Черного Пламени, он и Цера чуть не умерли, раскрывая этот секрет!

– К сожалению, – сказал Чазар, – не всегда возможно затронуть все интересующие темы в одной речи.

– И это я тоже понимаю. Но эта конкретная тема важна. В то время, когда Чессенте нужны друзья, вы могли бы восстановить союз с Тимантером.

– У Тимантера есть свои проблемы, – сказал Чазар. – В ближайшее время они не смогут предоставить нам войска.

– Тем не менее, если люди узнают, что враги не окружают Чессенту со всех сторон, то это может воодушевить их.

– Возможно, ценой возрождения их подозрений в отношении тех, кого они изначально были склонны винить – магов. А это нарушит моё обещание леди Джесри.

“Залог, который она взяла, не посоветовавшись со мной” – С горечью подумал Аот.

Не то чтобы он был не согласен с ней. Как он мог не согласиться, учитывая то, что Аот сам был боевым магом? Но Братство пришло в Чессенту не для распространения справедливости и просвещения. После двух жестоких кампаний, которые уменьшили их ряды, принесли мало прибыли и запятнали их имя, они пришли, чтобы наполнить свою казну и восстановить свою репутацию, сражаясь в войнах государства. И если люди будут обвинять одного из лейтенантов Братства в продвижении непопулярного приказа, то это явно не поможет Аоту достигнуть своих целей.

– А теперь, если вы меня извините… – Сказал Чазар. Он уже поворачивался и улыбался Лютену, главному сопернику Никоса при дворе уже предыдущего Героя Войны.

 * * * * *

Гаэдинн был сыном мелкого аристократа и, когда ему это было удобно, умел вести себя как джентльмен. В некоторых частях Фаэруна это означало поглощение любых блюд, которые давал хозяин, чтобы выразить признательность за его щедрость. В Чессенте, с ее манией к физическому здоровью, мужчина производил хорошее впечатление, просто выбирая закуски или вовсе игнорируя их.

Но в ту ночь ему было все равно. Он и Джесри провели несколько тяжелых и голодных дней на Шадоуфэлле. Скоро он окажется в гуще войны, где состояние и качество еды всегда были неопределенными. Соответственно, он хотел есть так же сытно, как это делал бы Кхорин, окажись он на месте эльфа. И если его прожорливость оттолкнет всех достойных очаровательных дам, то ему просто придется немного постараться, дабы, в конечном итоге, обольстить их.

За сервировочными столиками стояли его личные лакеи, которые собирали ему тарелку с молочным поросенком, куриной грудкой с черничной глазурью, горохом, темными булочками с маслом и ломтиками засахаренного персика. У него потекли слюнки, поэтому он отвернулся, но тут же замер.

Джесри подошла к нему сзади, но она выглядела так, как никогда прежде. Служанка, а точнее – целая команда, уложила волосы волшебницы в замысловатую прическу и одела ее в алое парчовое платье. Рубины блестели в мочках ее ушей и вокруг шеи. Служанкам даже удалось вырвать посох из ее рук.

– Добрый вечер, миледи, – сказал Гаэдинн. – Вы невероятно похожи на одну мою знакомую волшебницу. Но она избегает таких нарядов.

Джесри нахмурилась.

– Я не могла избежать этого. Герой Войны сказал мне прийти и дал мне эту… одежду. Он хотел, чтобы я тоже заявила о себе, но это уже слишком. Мне пришлось войти сюда через одну из боковых дверей.

Гаэдинн усмехнулся.

– Что ж, ты прибыла раньше дракона, поэтому он никогда не узнает о нарушении протокола.

Джесри заколебалась.

– Я никогда не носила ничего подобного. Я хорошо выгляжу?

Она выглядела восхитительно, но он понял, что не хотел этого говорить. Может быть, потому, что они уже однажды шли по дороге комплиментов и нежных разговоров, но для них это вообще ни к чему не привело.

– Главное, – сказал он, – что после сегодняшнего вечера ты сможешь продать все это за кругленькую сумму.

Что-то шевельнулось в её янтарных глазах, и ему захотелось услышать ответ волшебницы. Затем трубачи затрубили в медные трубы, и через высокий арочный проем в конце комнаты прошел Чазар, облаченный в камзол из золотистой ткани и малинового бархата. Арку обрамляла резьба, изображающая величайшие достижения прежнего правления Чазара.

Мужчины поклонились, а женщины сделали реверанс. Чазар засиял и жестом позволил всем выпрямиться. Затем он повернулся и кивнул музыкантам, которые завели первый танец – гальярду.

Стоя возле буфета, Гаэдинн и Джесри уже стояли достаточно далеко от танцевальной зоны, но волшебница все равно рефлекторно отступила на шаг назад.

Тогда Чазар воскликнул:

– Остановитесь! Его голос не должен был заглушить гальярду, но это сработало так легко, будто в его, вроде бы, человеческой глотке все еще был заключен рев, который он мог использовать при необходимости. Оркестр остановился. Пары, которые ждали, когда Герой Войны выберет партнера и начнет танцевать, чтобы сделать то же самое, удивленно уставились на него.

– Когда я в последний раз ходил по этим залам, – сказал дракон дирижеру, – в моде был вожделенный танец. Или, как некоторые его называли – дразнилка. Ты знаешь его?

Руководителем оркестра был сутулый человечек со скрюченным лицом. Гаэдинн мог подумать, что он больше похож на скупого лавочника, чем на творца, если бы не огонек, горящий в его ярких серых глазах.

– Его давно никто не просил, Ваше Величество. Но да, мы знаем его. Или, по крайней мере, исполнители постарше. Остальные смогут присоединиться, когда уловят ритм.

– Тогда давай, – сказал Чазар, – а я научу движениям тех, кто хочет учиться.

Дирижер улыбнулся и взмахнул указательным пальцем левой руки назад и вперед, рассказывая своим товарищам, насколько быстрой, по его замыслу, должен быть ритм. Затем он поднял палочку и опустил ее. Как и было обещано, примерно половина музыкантов сразу же заиграла веселую мелодию. Арфист присоединился к остальным примерно через пару строф.

Тем временем Чазар пошел прямо к Джесри. Увидев, как он приближается, она побледнела.

– Моя госпожа, – сказал он. –  Окажете ли вы мне честь?

– Мне очень жаль, Ваше Величество, – сказал Джесри. – Я не могу. Я никогда не танцевала. Никогда за всю свою жизнь.

– Никто не танцевал. Только не этот танец. Все здесь сейчас будут учиться. Более того, в этом танце леди и джентльмен не касаются друг друга. Даже кончиками пальцев, ничем. Так что, пожалуйста, не могли бы вы попробовать?

К изумлениюГаэдинна, она так и сделала. Через некоторое время она даже улыбнулась.

Что-то потяжелело в его руке. Он посмотрел на тяжело загруженную тарелку и понял, что он больше не хочет есть.

 * * * * *

Баласар внезапно проснулся от крепкого сна и очутился в темноте своей спальни. Сначала он понятия не имел, что заставило его пробудиться. Затем он услышал или, возможно, просто почувствовал голос, зовущий его по имени. Это было, скорее, шепот ветерка, чем настоящая речь, но каким-то образом драконорожденный все равно понял, что это именно она.

Несомненно, это был вызов, который обещала Нала. Зов был неестественным и, скорее всего, был как-то связан с дымящимся кислым зельем, которое она дала ему выпить.

Он скинул одеяло, быстро оделся, взял палаш и воткнул кинжал в сапог. Согласно легенде, он собирался обратиться в Платиновую Когорту в качестве просителя. Но он был бы болваном, если фанатики распознают в нём шпиона, а ему даже нечем будет защищаться.

Общинные залы клана Даардендриен были пусты. Даже привратник храпел. Баласар выскользнул, не разбудив его. Призрачный голос прошептал снова, маня его к лестнице, ведущей вниз.

Как выяснилось позже, ему пришлось спуститься в центральный атриум Города-Бастиона, где журчали фонтаны, а в цветниках и клумбах росли кусты и зелень. Полосатые и усыпанные балконами стены поднимались до верхнего этажа, который служил казармой Защитникам Копья и местом ночлега для их гигантских летучих мышей. Магического сияния, обычно заполняющего Город-Бастион, в этот час почти не было, создавая подобие ночи, царящей снаружи.

Голос снова повел Баласара вниз, навстречу холодному ночному воздуху. Этаж-рынок был открытым пространством с колоннами, между обрезанной пирамидой наверху и гранитным блоком внизу. Точки желтого света сияли во мраке, а где-то на севере завыло музыка длиннорога. Очевидно, что некоторые из таверн были еще открыты, и на мгновение Баласар осмелился надеяться, что Нала вызвала его на встречу в такой веселой обстановке.

Увы, нет. Шепот, который, все еще, существовал только в его голове, привел его к другой лестнице, спускающейся в недра каменного куба, который был фундаментом ДжерадТимара. В катакомбы.

Лабиринт туннелей и камер скрывал в себе складские помещения, литейные и другие часто посещаемые места, выполнявшие мирские и государственные функции. У них также были погребальные склепы и, по слухам, заброшенные участки, где преступники вели незаконный бизнес, а авантюристы спускались до земли и охотились за призраками в недрах катакомб.

Баласар вздохнул, потому что подозревал, что знает, в каком районе жрица бога-дракона подготовила встречу. Разумеется, голос позвал его в узкий извилистый боковой проход, а затем вниз по крутому и опасному склону. Большинство шарообразных магических подсвечников погасло либо из-за времени и небрежности  повесивших их мастеров, либо из-за того, что кто-то потрудился их погасить.

В конце концов, он дошел до точки, где тьма была почти абсолютной. Казалось, где-то впереди был слабый проблеск, но с тем же успехом это могло быть уловкой, которую его изголодавшее тело играло с ним.

Проведя когтями правой руки по стене, он двинулся дальше. Казалось, прошло много времени, и он преодолел наклонный поворот коридора, когда свет, наконец, стал ярче. Он привел его в пустой пятиугольный зал, где его ждали четыре драконорожденных. Их головы скрывали капюшоны из серебристой ткани.

Но не все было так хорошо. У крупного самца с красной чешуей были три цепи, свисающие с нижней стороны его челюсти. Это был пирсинг клана Шестенделиат, что позволили Баласару опознать в драконорожденномПетрина.

Он почти усмехнулся. Тайная встреча с молчаливыми культистами в капюшонах явно должна была казаться зловещей, и так оно и было. Но ему было трудно поверить, что паладин Бахамута намеревался предать или причинить вред хоть кому-то. Несмотря на свои заблуждения, Петрин был благороден – Баласар успел понять это, пока сражался бок о бок вместе с ним против пепельных гигантов.

Тем не менее, его голос отдавал сталью и морозом, когда он спросил:

– Кто идет?

Баласар дал ритуальный ответ, которому научила его Нала:

– Искатель истины.

Просто не той правды, о которой думает Петрин.

– Что ты отдашь, чтобы найти её?

– Все, что у меня было и есть.

– Тогда разденьте его. – Сказал Петрин. Остальные культисты двинулись вперед.

Баласару пришлось заставить себя подчиниться последующему грубому обращению. Об этой части ритуала посвящения его никто не предупреждал.

 * * * * *

Какое-то время Аот наслаждался и сиял от удовольствия и ощущения полного расслабления. Затем, без его согласия, его разум снова начало грызть все, что его беспокоило.

Ее вспотевшее тело прижалось к нему, и Цера схватила его за кончик носа большим и указательным пальцами и повернула в сторону.

– Ай! – сказал он, хотя на самом деле ему не было больно. – Зачем ты это сделала?

– Ничего страшного, если ты заснешь после этого, что было, – сказала Цера. – Женщина ожидает такого свинского поведения от мужчины. Но если ты не собираешься спать, то я бы хотела поговорить.

– Извини, – сказал он. – Это просто… – Он махнул рукой, которой только что обнимал её.

– Чазар – не тот, кем ты его себе представлял.

Аот фыркнул.

– Ну, для начала, я его себе никак не представлял. Каковы были шансы, что Джесри и Гаэдинн хотя бы найдут его след, не говоря уже о том, чтобы вернуть его домой? Но да. Что ты о нем думаешь? Я помню наш первый разговор. Ты дала понять, что не веришь в его божественность.

Она заколебалась и смахнула один из локонов со своего красивого курносого личика. Ему нравилось, что его заколдованные глаза могли видеть ярко-желтый цвет ее волос и все остальные части её тела в темной комнате так же четко, как под солнцем, которому она поклонялась.

– Люди используют термин «Бог» по-разному, – сказала она наконец. – Я думаю, что Даэльрик и другие патриархи не будут обращать на это внимания, пока он сдерживает свои претензии. И, очевидно, что я, как послушная служительница своего Бога и своей веры, буду следовать примеру мудрого наставника.

Аот ухмыльнулся.

– Другими словами, по твоему мнению, он просто большой, сильный дракон, но ему нужна Чессента, и поэтому над ним можно шутить?

– Вполне. На данный момент меня, на самом деле, куда больше раздражает то же самое, что раздражает тебя. Почему он не рассказал всем об абишаях? Сначала он казался таким заинтересованным, а теперь складывается ощущение, что ему все равно.

– Я не могу этого объяснить, – ответил Аот. – Он назвал мне несколько причин, но ни одна из них не показалась мне весомой.

– Как думаешь, он проведет расследование? Мы до сих пор не знаем причину произошедшего.

Он пожал плечами. От этого ее грудь слегка приподнялась в том месте, где соприкасалась с телом Аота.

– Он сказал да, но я бы не стал на это рассчитывать.

Цера сердито посмотрела на него.

– Это… недопустимо! Кто-то должен узнать, что происходит на самом деле!

– Если есть что-то, чему я научился, пока рос и работал наемником в Тэе, так это тому, что у кого-то всегда есть какие-то скрытые планы и мотивы. И ты можешь сойти с ума, пытаясь развязать этот клубок.

– Но Амаунатор хочет его развязать. Иначе бы он не показал нам собрание драконов.

– При всем уважении, моя милая леди солнца, но ты не знаешь, почему твой ритуал пошел наперекосяк или что собрание имело какое-то отношение к абишаям.

– Я тебя не понимаю. В один момент ты расстроен, что Чазар ничего не собирается делать, а в следующий ты уже готов согласиться с ним, считая все наши достижения не важными.

– Это не совсем так. Но мне нужно отправиться на войну. Не важно, кто хотел очернить драконорожденных и почему, если Великий Костяной Змей и его войска убьют нас всех.

Нахмурившись, она некоторое время изучала его. Затем она сказала:

– Ты упрямец. Твое истинное зрение дало тебе как минимум одно видение, предупредившее тебя о том, что происходит что-то загадочное и опасное.

– Я не знаю, что оно значило. – Вставил он.

Но Цера продолжила, как будто он ничего не сказал:

– И тогда Хранитель дал нам обоим знак, указывающий на одно и то же. Это заставило бы многих других мужчин с еще большим стремлением искать истину, но тебя это заставило сопротивляться. Почему?

Он вздохнул.

– Ты имеешь в виду, что, помимо разумных и целесообразных причин, которые я тебе уже привел?

– Да. Скажи мне.

Он заколебался, поскольку предполагал, что большинство мужчин не решатся признаться женщине в каком-либо страхе или слабости. Но его инстинкты подсказывали ему, что это не заставит ее думать о нем хуже. Собираясь с мыслями, он провел ладонью по макушке. Его мозоли царапали безволосую кожу головы.

– Я уже рассказывал тебе, к чему привели меня мои видения, – сказал он. – На вершину горы в искусственном мире СзассаТэма, где, пока не появились мои товарищи, был только я против МаларкаСпрингхилла и орды ужасной нежити под его контролем.

– Туда, где ты спас тысячи жизней, – сказала она. – Возможно даже, весь Фаэрун.

– Да! В том-то и дело! В то время я действительно не чувствовал тяжести ответственности. Ты не можешь позволить себе чувствовать подобные вещи посреди битвы, иначе они замедлят и ослабят тебя. Но с тех пор я ощущаю это вновь и вновь. Это чувство приходит ко мне в кошмарах.

– Я не понимаю. Каждый человек сам решает принять на себя такую ответственность. Ты, например, несешь ответственность за благополучие Братства Грифона. За судьбу лордов и королевств, которые нанимают тебя для войн.

– Это другое. Меня устраивает боевая магия и руководство Братством. Это я понимаю. Я достаточно взрослый, чтобы справиться с тем и с тем. Но то, что случилось на вершине горы… – Он покачал головой. – Это было слишком странно и слишком тяжело.

– На протяжении веков, – начала Цера, – Амаунатор, либо сам, либо в облике Латандера, призывал многих чемпионов служить делу праведности. Некоторые из них возражали, что это бремя было слишком тяжело для них, но, в конце концов, все они проявили благородство.

– Это одна из причин, по которой мне нравится поклоняться Косуту. У него нет подобных историй.

Она нахмурилась.

– Ты невыносим.

– Просто позволь мне загнать Аласклербанбастоса обратно в его нору. Обещаю, нам всем будет лучше.

– Все в порядке. Делай то, что ты считаешь правильным.

Некоторое время они лежали в тишине.

Затем, когда он начал задаваться вопросом – а не заснула ли она, и когда она начнет храпеть тихи булькающим храпом, который ему так нравился, она сказала:

– Я не смогу вернуться с тобой в Сулабакс завтра.

– Нет?

– Нет. Даэльрик хочет, чтобы я доложила все, что мне известно о набегах из Трескеля, возвращении Чазара и всем остальном. Я вернусь домой сразу, как только смогу.

Аот внимательно посмотрел на нее. Если Цера чего-то и не рассказала ему, то его глаза не смогли разглядеть этого.

 * * * * *

К облегчению Баласара, никто не заметил нож, спрятанный в его сапоге. Многие воины подобным образом носили дополнительное оружие, особенно если они, как и он, имели привычку к изощренным развлечениям в неспокойных тавернах ДжерадТимара.

Когда он был обнажен, Петрин поднял стальной шлем. На мгновение Баласар не мог понять, чем он отличается от обычного, а затем заметил отсутствие отверстий для глаз и подковообразную деталь, предназначенную для того, чтобы обрамлять морду владельца.

Петрин надел его Баласару на голову и лишил его зрения. Механизм блокировки щелкнул. Подбородок шлема был достаточно плотным, чтобы неудобно впиваться в место, где нижняя челюсть драконорожденного соединялся с его шеей, но недостаточно плотно, чтобы душить его.

– Теперь, – сказал Петрин, – твое паломничество начинается.

Рука, возможно, паладина или другого посвященного, толкнула Баласара вперед.

Драконорожденный старался не натолкнуться на то, что было перед ним. Он обнаружил пустое пространство, которое предположительно было входом в другой коридор, ведущий из пятиугольной комнаты. Он направился вниз, снова проводя рукой по стене, чтобы не упасть и сориентироваться.

Снова прошептал голос. Каким бы жутким это ни было, он решил, что должен радоваться. Он направлял его.

Он попытался замедлить дыхание и таким образом подавить страх, покусывающий его разум. Он слышал о тайных обществах, которые проводили своих рекрутов через мучительные испытания. Его нынешнее состояние крайней уязвимости не означало, что с ним что-то обязательно случится. По крайней мере, он надеялся на это. Члены Платиновой Когорты не стали бы играть с ним в эти игры, если бы подозревали в шпионаже.

Где-то в темноте раздался голос, зовущий его по имени.

Затем каким-то образом он потерял контакт с прохладной гранитной поверхностью, к которой прикасался, и инстинкт подсказал ему, что он вошел в гораздо более широкую комнату. Тем не менее, Баласар решил, что самый разумный способ пересечь её – продолжить путь вдоль стены. Но сколько он не пытался нащупать что-нибудь твердое по сторонам, а потом и за спиной – ничего не вышло.

Все, что он мог сделать, это пойти навстречу шепоту.

С каждым шагом становилось все холоднее. Что-то хрустнуло под его босыми ногами, заставляя драконорожденного задрожать. Он понял, что это был снег. Поднялся холодный ветер, который, завывая, попытался оттолкнуть Баласара обратно, откуда он пришел. Воин наклонился вперед.

– “Этого не может быть”. – Подумал он. Это какая-то уловка. Но это точно было реальным. Баласару казалось, что он оказался посреди снежного простора, который он пытался пересечь.

Затем он услышал, как что-то еще движется по снегу. Но звук был непрерывным скольжением, а не ритмичным скрипом шагов. Он почувствовал злобный взгляд, после чего взревел ветер.

Нет, в этот раз не ветер. Взрыв, пронзивший Баласара до глубины души. Он потерял равновесие, и что-то вылетело у него из-под ног, после чего драконорожденный рухнул на землю.

Он вскочил на колени и отмахнулся когтями. Они ни с чем не соприкоснулись.

Дрожа от холода, он попытался встать и был благодарен за то, что удар, сбивший его с ног, не сломал его лодыжки. Голос снова зашептал, и Баласар повернулся к нему.

Невидимый мучитель свалил его сильным ударом в грудь. Баласар растянулся на снегу, но тут же снова взмахнул когтями, которые, однако, снова не встретили сопротивления.

Что бы ни свалило его, он не мог бороться безоружным и слепым. Сектанты наверняка ожидали от него не этого. Он просто должен был проявить настойчивость и пройти через это.

Он пополз на шепот, терпя леденящий дискомфорт валяния обнаженным в снегу. Он должен был ползти, потому что если бы он встал, то невидимый враг вновь собьет его с ног.

Но тут он упал на живот. Что-то большое надавило ему на спину и вдавило в землю, подобно ноге, давящей насекомое.

Это было слишком – легкие были сдавлены, а весь рот забит снегом.

Баласар боролся, но не мог вырваться из-под того, что его сдерживало. Ужас пронзил его разум.

“Ты сражаешься с драконом в своей душе”, – прошептал голос, наконец сказав что-то, помимо его имени. “Драконьей природой, которую ты всегда презирал. Прояви её, и все получится”.

С этими словами возникло ощущение, будто что-то украдкой пробирается в его разум, пытаясь раскрыть его, как устрицу. Очевидно, идея заключалась в том, что если один только грубый страх не убеждает драконорожденного уступить требованию голоса, легкое очарование может сбить его с толку.

Да!

“Я принимаю дракона!” – Подумал Баласар. Между тем, он пытался отстоять свое глубокое «я» от  Силы, стремящейся проникнуть в его разум.

Он мог только надеяться, что это сработает. Баласар не был мистиком или псиоником, и никто никогда не учил его, как делать финты или парировать на поле психической битвы. Но он всегда был хорошим лжецом и по натуре был упрям.

Давление прекратилось. Лапа дракона, если таковая и была, оторвалась от спины драконорожденного. Чувство чужеродного влияния исчезло из его головы. Когда он снова встал на колени и выплюнул снег, перебиваясь на тяжелое дыхание, фантомный голос вновь позвал его. Но теперь это был лишь шепот, а не сила, пытающаяся вторгнуться в его душу.

Надеясь, что преследование закончилось, он встал и двинулся вперед. Через несколько шагов снег под его ногами исчез, а ветер перестал завывать и отталкивать его. Баласар нащупал стены по бокам. Он вернулся в коридор.

– Я был прав, – сказал Баласар сам себе, – все это иллюзия. – Эта мысль была обнадеживающей, но не настолько, чтобы стереть всё его беспокойство. Насколько он знал, человек мог умереть во сне, если тот был создан магией.

Внезапно воздух стал влажным и пропах гниющей растительностью. Его ведущая нога погрузилась в грязь. Тем не менее, Баласар продолжил вперед. По скользкому, засасывающему илу идти было еще труднее, чем по снегу.

Его потряс ужасный рев. Затем какая-то жидкость обрызгала на него с головы до пят. Она прижгла те места кожи, на которые попала.

Он упал на колени и вырвал пригоршни грязи и травы. Используя их, он попытался стереть едкую слизь со своего тела. Постепенно острая жгучая боль утихла.

Но к тому времени он услышал шаги нового дракона. Он приближался к нему.

Что-то пронзило его плечо спереди и сзади. Клыки? Нет, когти. Они подняли его в воздух и подбросили. Он врезался в то, что могло бы быть деревом. Когда он рухнул на землю, что-то, возможно, сломанные ветки, отломавшиеся от дерева из-за удара, посыпались на него. Дракон двинулся к Баласару.