Текст книги "Шёпот яда (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

 25 Кефорн – 5 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

Пришло лето, и, как заметил Кхорин во время марша на юго-запад, Тимантер цвел. Деревья покрылись зелеными листьями и поющими птицами, повсюду были поля овса, ячменя и травяные пастбища с пасущимися на них овцами, козами и крупным рогатым скотом. Равнина Черного Пепла, напротив, стала еще более мерзкой – по горячему воздуху, наполнившемуся дымом, тут и там дрейфовали жгучие облака.

– Не могу винить гигантов в том, что они хотят украсть чужую страну, – подумал он. – Я бы тоже не хотел здесь жить.

Он задавался вопросом – как им вообще удается жить среди такого запустения, но затем отбросил этот вопрос как неуместный. Его забота заключалась в том, чтобы большая часть из них в принципе прожила недолго. С этой целью он еще раз взглянул на кучки пепла и потрескавшуюся каменистую почву по обеим сторонам от колонны.

Вдалеке скользили столбы пепла, чем-то напоминая корабли под парусами, не считая того, что двигались они независимо от направления ветра. Внезапно вскочил серо-черный бугор, а затем скрылся из виду за одной из настоящих пепельных дюн, если это было правильным названием того, что усеивало Равнину Черного Пепла. Это были огромные сугробы, размером с холмы, на которые мог бы взобраться невнимательный спутник, после чего они пожирали его так же, как зыбучие пески.

Несмотря на дымку в воздухе и раздражающее жжение в глазах, Кхорин знал, что он только что увидел замаскировавшегося стрелка гигантов. Он вздохнул, чтобы просигнализировать тревогу, но один из драконорожденных, шедших под знаменами Платиновой Когорты, уже сделал это.

Поэтому, вместо изначально задуманного предупреждения, Кхорин крикнул:

– Сгруппируйтесь! Защищайтесь!

Он был уверен, вокруг них прячется всего несколько гигантов, иначе кто-нибудь уже заметил бы их. Поскольку гигантов было слишком мало, чтобы представлять серьезную угрозу для армии Тимантера, их целью было замедлить продвижение драконорожденных, давая больше времени для подготовки основной части армии. Остановившись и прикрывшись щитами, тимантерцы, по сути, давали им то, что они хотели, но они должны были что-то сделать, чтобы такие партизаны не уничтожили армию, убивая драконорожденных по одному.

На них выскочило пять гигантов, махающих своими длинными руками. Они не метали копья или что-то другое. Должно быть, они копили настоящее оружие для предстоящей большой битвы. Но они были ответвлением расы, называемой каменными гигантами, и, как и остальные их собратья, могли бросать камни со смертельной силой и точностью.

Затрещали и загремели удары камней о землю. Один драконорожденный упал, но больше ни один камень не пролетел за щиты, сомкнувшиеся над упавшим воином.

Варвары снова пригнулись. Щелкнуло несколько арбалетов, но стрелки опоздали на мгновение и не смогли поразить своих целей.

Женский голос распевал слова, от которых в горячем воздухе пробежал холодок.

Кхорин повернулся. В нескольких шагах слева от него Канджентеллекор Бири, волшебница-альбинос, разгадавшая секреты записей Налы, каким-то образом уговорила двух копьеносцев открыть брешь в стене щитов. Там, где стояла заманчивая мишень для смертоносного снаряда, гремели слова заклинания, и ритмично стучал по земле посох из грубо обтесанного и отполированного кварца.

Как только Кхорин подошел к ней, на дальний склон дюны обрушился град. Гигант взвыл.

Кхорин схватил Бири за запястье и затащил ее за спину воинов.

– Я не приказывал тебе этого делать. – Сказал он.

Она ухмыльнулась.

– Но это сработало. Укрытие не защищало их от атаки сверху.

– Твоё укрытие тоже не защищало тебя. Только по милости Госпожи Удачливой твои мозги не забрызгали землю. Каким бы успешным ни было твоё заклинание, теперь гиганты знают, где ты находишься.

Тархан рассредоточил магов по всей армии отчасти для того, чтобы гиганты не могли уничтожить или сковать всех сразу. Он также приказал им воздерживаться от использования заклинаний, пока он не разрешит.

Улыбка Бири растаяла. Несмотря на то, что он провел уже много времени среди них, Кхорин не мог точно определить возраст драконорожденного, но ему показалось, что волшебница был моложе, чем он предполагал вначале.

– Я просто хотела помочь. – Сказала она.

– Ты уже – сказал Кхорин, – и поверь мне, еще поможешь. А пока позволь солдатам делать свою работу. Они справятся с этим.

Как будто в подтверждении слов дворфа, кавалеристы атаковали гигантов с фланга. Кхорин не мог видеть всего, что произошло дальше. Его неповоротливые копейщики со своими щитами, как и огромная дюна, перекрывали ему весь обзор, но он различил доспех Медраша с нанесенным на него символом Торма – латной перчаткой, и щит Баласара, украшенный шестью белыми кругами клана Даардендриен. Он также видел гигантов, подающих от ударов копьями в живот или порезами от мечей на шеях.

Пехота радостно вскрикнула. Но что-то не так. Кхорин напрягся, чтобы разобрать единственный не ликующий голос, потерявшийся в радостном хоре.

– Обернитесь! – проревел кто-то. – Сзади!

Кхорин послушался голоса, и испытал шок от изумления и ужаса. Коричневый дракон поднимался из-под земли. Каким бы громадным ни было прорывающееся на поверхность существо, само его действие бросало вызов было за рамками здравого смысла, поскольку мало кто из драконорожденных заметили его относительно тупую голову с массой коротких толстых рогов, возвышающихся над колонной, ведь несколько мгновений назад там ничего не было. И все наблюдали за сражением кавалеристов и гигантами.

Дракон поднял голову и повернул её к Кхорину. Или, может быть, к волшебнице, стоящей рядом с ним.

– Спрячься за мной! – Крикнул он. Дворф хотел сказать ей, чтобы она закрыла глаза и тоже повернула голову, но коричневый дракон не дал ему времени. Его шея дернулась вперед, а челюсти открылись, выпустив смертоносное дыхание.

Кхорин прикрылся щитом и зажмурился, что, возможно, было единственной вещью, спасшей глаза от горячего песка, скребущего по его коже. Когда он снова открыл их, то увидел лишь плотную пелену из песка и пепла, в сравнении с которой дым, так раздражавший дворфа, показался легким утренним туманом.

Драконорожденные закричали от урона, нанесенного дыханием, или, быть может, от страха и ужаса. Кхорин мог видеть воинов, стоявших или лежащих вокруг него, но не мог разглядеть самого дракона. Мгновение назад внезапное появление громадины казалось невозможным. Его исчезновение казалось таким же, хотя дворф и допускал, что всему виной была именно завеса из песка и пепла.

Ну, хотя бы он мог сказать, когда дракон атаковал, потому что как только он делал это, доносился грохот от его движений, а также топот и крики бегающих в ужасе драконорожденных.

– Беги! – попытался крикнуть дворф, но лишь прохрипел из-за песка, мгновенно заполнившего открывшийся рот. И затем огромный змей выпрыгнул из ямы. Зубчатые и волнистые крылья растянулись по бокам. Может быть, именно из-за этого песок и пепел продолжали плотной пеленой стоять в воздухе.

Дракон ударил Кхорина головой, и тот её ударом копья. Оружие попало прямо в ноздрю. Коричневый змей взвизгнул и отпрянул, выдернув копье из руки дворфа. Он крутил головой взад и вперед, пока посторонний предмет не вывалился.

Это дало Кхорину достаточно времени, чтобы отбросить щит и сорвать ургрош со спины.

Коричневый дракон царапнул дворфа когтями. Потом, он развернулся и ударил его ногой. Лезвие топора скользнуло по чешуе.

Почти в то же мгновение голова на конце длинной шеи, из-за чего дворф не мог до неё дотянуться, по дуге метнулась к Бири. Волшебница вызвала волну льда, которая забрызгала челюсти и глаза змея, заставив его дрогнуть.

– Уходи! – проревел Хурин. – Копейщики, слушай мою команду! Сюда!

Дракон высоко поднял переднюю ногу. Дворф в последний момент увидел происходящее сквозь дымку и увернулся от опустившейся лапы, взмахнув ургрошем и прорезав шкуру змея.

Раздался гром и вспыхнул свет, когда Бири ударил змея молнией. Кхорин надеялся, что она уже отошла на достаточно безопасное расстояние. Они вдвоем держались, но где были это проклятые копейщики?

От они! По обе стороны от дракона из мрака появились тени. Копейщики атаковали.

Коричневый дракон ударил налево, затем направо, с каждым щелчком челюсти разрывая драконорожденного на куски. Некоторые копейщики закричали и беспорядочно отступили. Но другие были более собраны. Они отступали достаточно далеко, чтобы избежать атаки челюстями, а затем атаковали снова, как только змей поворачивался к ним спиной.

Но такое маневрирование не было легким. Дракон был быстрее и менее предсказуем, чем деревянный Зверь. Его колеблющиеся крылья могли ударить какого-нибудь воина, а широкий хвост мог раздробить кому-нибудь ноги, независимо от того, обращен он дракон лицом к воину или нет.

Тем не менее, большинству воинов удалось остаться в живых на несколько мгновений. Достаточно долго для Кхорина, который атаковал дракона и, сполна пользуясь преимуществом своего роста, бросился под дракона.

Он изменил свою хватку на ургроше и несколько раз ударил вверх острием копья. Сначала казалось, что дракон этого не заметил. Но затем, когда дворф выдернул оружие, из раны хлынула артериальная кровь, забрызгавшая ему руки. Дракон дёрнулся.

Коричневый змей крутился на месте, топая и пытаясь схватить и раздавить дворфа или, хотя бы, вытащить из-под себя. Кхорин же, уворачиваясь от лап, продолжал держаться под брюхом монстра и колоть его в слабое место.

Этого хватило, чтобы он снова смог пробить артерию, вызвав вторую струю крови. Затем змей хлестнул своими крыльями, похожими на оборки, и отпрыгнул так далеко, что у дворфа не было шансов угнаться за ним. После приземления дракон оказался рядом с Бири.

Он ударил волшебницу головой, но возникший из ниоткуда Баласар успел первым – вырвавшись из дымки верхом на лошади, он подхватил волшебницу и унёс её с собой, а челюсти дракона сомкнулись в воздухе.

Тем временем змея атаковал Медраш – копье паладина вошло в его бок. Коричневый дракон вздрогнул и взревел. Он все еще продолжал реветь, когда спустя пару ударов сердца второй копейщик проткнул другой его бок.

Подобно коричневым, сгорбленным, длинноруким ящерам, которых Кхорин и его товарищи встречали раньше, дракон растворился в вихре песка, зашипевшем в воздухе и улетевшем в яму, из которой дракон и вылез.

Где, как надеялся Кхорин, он вернется в форму дракона и истечет кровью. Хотя, он не был в этом уверен. Всем известно, что драконов трудно было убить.

Пелена из песка и пепла осела, и Кхорин смог разглядеть, что дракон не успел нанести армии большой урон. Копейщики, окружившие его, доблестно сражались, а половина из них были облачены в пурпурные туники с серебряной выделкой.

Кхорин поймал взгляд Медраша, затем кивнул в сторону группы. Паладин согласно кивнул.

Баласар поставил Бири на ноги. Затем он усмехнулся, поклонился из седла и сказал:

– Тысяча благодарностей за танец, миледи. – Когда вокруг все поднимались на ноги и отплевывали песок, подобные слова казались неуместными, но, тем не менее, они разбудили лёгкую улыбку на лицу волшебницы.

Но ее улыбка увяла, как только она повернулась и внимательно посмотрела на трупы и на раненых, стиснувших зубы от желания закричать, когда целители начали работать над ранами. Кхорин понял, что то, что выглядело как минимальный вред в глазах наемника, могло показаться ужасной бойней даже для драконорожденной, если она никогда прежде не участвовала в битвах.

Она спросила:

– Это моя вина?

– Нет, – ответил Кхорин. – Дракон собирался убить нас, а некоторые из нас собирались умереть, когда бросились на него. Но с этого момента делай то, что я говорю тебе.

 * * * * *

Неестественная сила его тела компенсировала отсутствие шкуры, натянутой на костлявые крылья. Аласклербанбастос плыл на ночном небу и изучал вражеский лагерь. Джаксанаедегор, скользивший рядом со своим хозяином, украдкой изучал его.

Чазар и его слуги не пытались спрятать себя с помощью невидимости. Трудно было поддерживать такую завесу, а такой мощный волшебник, как Аласклербанбастос, все равно смог бы видеть сквозь неё. Вместо этого в их лагере просто было мало палаток, костров и шума. Чессентцы прятались везде, где только можно. Например, свежеобработанная земля, похожая на братскую могилу. Свет и редкие движения в палатках целителей. Никакого шепота или магического покалывания в воздухе.

Наконец Великий Костяной Змей повернулся. Джаксанаедегор сделал то же самое, и они полетели на север, к массивной трескельской армии.

Но они не вернулись в лагерь. Аласклербанбастос, очевидно, не хотел так долго ждать, чтобы поговорить. Синие искры запрыгали по его сухой коже, когда он приземлился на вершину невысокого холма, откуда он сможет заметить что или кого угодно, кто решит приблизиться к нему.

– Ты всегда такой осторожный, – подумал Джаксанаедегор. – Но не слишком осторожен со мной. Я могу ударить тебя прямо сейчас, пока ты уже на земле, а я все еще в воздухе.

Но это была просто приятная фантазия. Ни невнимательности, ни внезапности не хватит, чтобы победить существо, наделенное многими остальными преимуществами. Джаксанаедегор сел на грубую траву и сорняки, которые уже начали увядать из-за близости драколича.

Бледный свет сиял в глазницах Аласклербанбастоса, а воздух вокруг него пах так, как будто надвигался шторм.

– Там больше солдат, чем ты думал. – Прорычал лич.

Джаксанаедегор почувствовал укол беспокойства. Он убедился, что это не отражается на его тоне или выражении лица.

– Милорд, я лишь прикинул число наших врагов исходя из собственных наблюдений.

– Да, это так, – ответил дракон с той насмешливой мимикой, которую вампир так ненавидел. – Ты уверен, что Чазар не получил подкрепления?

– Не представляю, как он это сделает. Им пришлось бы повернуть далеко на восток. Даже если бы у них было время на это, наши разведчики в Небесных Всадниках заметили бы их.

Аласклербанбастос хмыкнул.

Джаксанаедегор надеялся, что ему не нужно будет подталкивать своего хозяина к атаке. Казалось, будет лучше – нет, безопаснее – если Аласклербанбастос примет решение самостоятельно, но если у него появятся сомнения, то Джаксанаедегор должен будет подтолкнуть его.

– Если я недооценил нашего врага, – сказал вампир, – то прошу прощения. Но даже в этом случае нас больше, чем их. Да вы и сами наверняка почувствовали пелену деморализации, нависшую над вражеским лагерем. Прошедшая битва дорогого стоила нам, но мы победили и сильно ранили врагов.

– У них якобы были некроманты. И Повелители Солнца. – Аласклербанбастос особенно осторожно относился к тем, кто обладал особой силой против нежити.

– Мы убили их, – сказал Джаксанаедегор. – По крайней мере, большинство из них.

Кончиком когтя Аласклербанбастос нацарапал руну на грязи. Рядом с ним он вывел другой символ, а затем еще один, пока их не стало семь, расположенных строго в ряд. Несмотря на свои значительные познания в магии, Джаксанаедегор не узнал ни один из символов и не имел ни малейшего представления о том, для чего предназначена эта магия. Незнание еще сильнее напрягло его.

– Но ты не убил Чазара. – Сказал Костяной Змей.

– Нет, – ответил Джаксанаедегор. – Но наши шпионы говорят, что его поведение странно, и я сам рассказывал вам, сколько времени ему потребовалось, чтобы вступить в бой. Он уже не тот дракон, которого вы помните, и уж точно не Избранный Тиамат.

– Он оказался драконом в достаточной степени, чтобы убить три наших драконов перед тем, как мы отступили.

– Милорд, – сказал Джаксанаедегор, – если вы считаете это благоразумным, то возвращайтесь в безопасное место на Драконьей Горе. Это прерогатива короля. Ваши рыцари и капитаны останутся сражаться и умрут за вас, если это понадобится. Это долг вассала. Но я прошу вас подумать – действительно ли вы хотите отказаться от той радости, что вы испытаете, если убьёте Чазара своими когтями. Более того, я прошу вас подумать о своей репутации.

По клыкам Аласклербанбастоса поползли искры, и свет в его пустых орбитах стал ярче.

– Поясни. И тщательно подбирай слова.

– Отлично. Вы же знаете, как я боюсь вас. Как я могу не бояться? Сколько раз я чувствовал давление вашей стопы на своём позвоночнике или лбу. Сколько лет я потерял из-за настоящей смерти, пока мой призрак блуждал по Баннхолду, прежде чем вы вытащили из моего сердца свой кол? Но ксорвинтаал… все меняет. Каждый дракон изучает друг друга на предмет слабости. И хотя игрок получает очки за достижения и хитрость, он так же может получить очки за смелость и известность, если сделает правильный шаг.

Поначалу Аласклербанбастос не ответил. Молчание тянулось до тех пор, пока не начало казаться, что что-то – возможно, самообладание Джаксанаедегора – должно обязательно сломаться.

Затем драколич фыркнул.

– Возможно, ты прав насчет игры. И конечно ты прав, что Чазару пора умереть, а я хочу быть виновником этого. Выступаем! – Он взмахнул своими грохочущими бесплотными крыльями и поднялся в воздух.

Джаксанаедегор последовал за ним со смесью радости и недоверия. Он верил в свою хитрость. Тем не менее, где глубоко внутри него, часть его существа не верила в то, что этот план может завершиться успешно.

И все же он сделал это. После столетий маневрирования, два самых могущественных драконов Чессенты должны были сойтись в финальной битве.

На начальных этапах боя Джаксанаедегор будет действовать так, как ожидал Аласклербанбастос, и если армия Трескеля одержит верх, он просто продолжит сражаться на её стороне. Но если, как он и надеялся, Чазар получит преимущество, то Джаксанаедегор и его последователи перейдут на другую сторону, как он и обещал красному дракону. И какой бы из драконов, в итоге не победил, он вознаградит Джаксанаедегора за ключевую роль в победе.

Был даже шанс, что Аласклербанбастос и Чазар уничтожат друг друга, сделав Джаксанаедегора самым могущественным драконом в Чессенте. Он напомнил себе, что это было настолько маловероятно, что он не осмелился строить свою стратегию на таком фундаменте. Но если бы это случилось, это был бы самый приятный исход из всех возможных.

 * * * * *

С высоты полёта армия трескельцев выглядела, скорее, как стая муравьев, ползущих по земле. Аот полагал, что он должен радоваться тому, что большинство врагов было на земле. Он и его товарищи, по-видимому, уничтожили большую часть летающих миньонов Великого Костяного Змея в предыдущей битве.

Конечно, в воздухе парили драконы, а также летучие мыши с подозрительно фосфоресцирующими глазами. Аот напомнил себе, что если он может доверять Джаксанаедегору – а это очень спорно – то большинство летающих врагов было на их стороне.

Так или иначе, Аот был готов к битве с ними. Отчасти потому, что честная битва, как полагал он, даст ему передышку от загадок и потворства эксцентричности Чазара. Но главное, что ему хотелось, это восстановления чести Братства, что и произойдет, если сегодня они победят в битве. Потом будет время подумать о Предписаниях и том, сколько Братству следует оставаться на службе у Героя Войны.

Так же, будет достаточно времени, чтобы разобраться с Джесри. Она сказала ему, что Чазар выразил сочувствие желанию Скутосина уничтожить драконорожденных. Не то чтобы он тоже знал, что делать с этой информацией, но Аот чувствовал, что в словах Джесри было что-то личное.

– Ты и так все знаешь, – сказал Джет. – Чазар хочет сделать из нее принцессу, и она решила согласиться.

Аот вздохнул.

– Может, ты и прав. Какой наемник не хочет уйти на пенсию, к роскошной жизни? К тому же, это её родина.

– Значит, ты оставишь ее у безумного короля, на произвол судьбы?

– К несчастью да, но это ее выбор. В любом случае, если Великий Костяной Змей убьет всех нас до утра, это не имеет большого значения, не так ли? Почему бы нам пока не сосредоточиться на победе в битве?

Джет раздраженно захрипел, а затем, отвечая на невысказанную волю всадника, развернулся и полетел обратно к армии Чазара. Первая звезда засверкала в угольно-красном восточном небе.

Под Аотом сновали воины, готовясь к битве. Его глаза инстинктивно искали своих людей, грифонов и лошадей. Похоже, сержанты постарались привести все в порядок.

Джет сложил крылья и устремился к участку открытой местности перед шатром Чазара. Герой Войны стоял, расставив ноги и вытянув руки, пока оруженосец пристегивал к нему позолоченные латные доспехи по частям. Зачем? Одно Черное Пламя знает. Он же должен был сражаться в форме дракона.

Остальные люди кружили вокруг него либо потому, что ждали окончательных приказов, либо просто потому, что дракон хотел, чтобы они были здесь. Джесри, Гаэдинн, Шала и Хасос были вооружены по-разному и выглядели, как закаленные бойцы. Пышная, похожая на луковицу, митра с тяжелым верхом и украшенная гранатами мантия с длинным волочащимся шлейфом, делали Халонью похожей на пародию на настоящего жреца.

Но единственный человек, выглядящий явно лишним в преддверии битвы, был единственным собеседником Чазара.

– Что ты думаешь, мудрая леди? – спросил красный дракон. – Что говорят приметы?

Халонья моргнула.

– Э… ваши солдаты сильны в своей вере. Но тьма сгущается.

Гаэдинн усмехнулся.

– Это распространенное явление во время заката.

– Прояви уважение! – Рявкнул Чазар.

Лучник любезно поклонился. Это было своеобразное молчаливое извинение.

– Тьма сгущается, – повторил дракон. Он огляделся, как будто в каждой сгущающейся тени таился демон. – Мы должны были напасть днем.

– Ваше Величество, – сказал Аот, шагая к нему сквозь толпу, собравшуюся вокруг, – если вы помните, мы хотели создать видимость слабости, чтобы заманить Аласклербанбастоса на поле битвы. Это означало, что мы вообще не могли атаковать. Нам пришлось позволить ему напасть на нас, и мы с самого начала предполагали, что он нападет ночью.

– На самом деле, – сказала Шала, – он нам нужен. Джаксанаедегор не сможет помочь нам, если бы мы сражались под солнцем.

– Джаксанаедегор, – усмехнулся Чазар, как будто это не он, а она заключила договор с вампиром. – Да, конечно, давайте возлагать на него наши надежды.

Квадратная челюсть Шалы сжалась.

– У Вашего Величества есть более проницательная стратегия?

– Возможно, – сказал Чазар. – Мы могли отступить. И сражаться тогда, когда будет удобно нам.

– Ваше Величество, – сказал Аот, – это время, которое мы выбрали. Вы выбрали. А уходить уже поздно. Точнее, вы-то улетите, но большая часть вашей армии – нет.

Чазар снова повернулся к Халонье, которая, как был уверен Аот, и дальше будет говорить свои ложные пророчества.

Он прошептал слова силы, а затем указал пальцем на долговязого белокурого юношу, который пытался натянуть доспехи на Чазара и испытывал трудности из-за того, что дракон дёргался и ёрзал. Колдовство заставило оруженосца дрогнуть от холода, из-за чего тот споткнулся, а его руки дернулись, вонзив горжет Героя Войны в мягкую плоть под его челюстью.

– Идиот! – Прорычал Чазар. Он развернулся, схватил мальчишку и бросил его на землю, после чего начал пинать.

Аот поморщился. Он надеялся, что битва с заклятым врагом отвлечет Чазара от издевательств над парнем. Как бы неприятно ему ни было, отвлечение дракона дало наёмнику возможность подойти к Джесри и прошептать:

– Отвлеки его.

Она сразу направилась к Герою Войны.

– Ваше Величество, прошу вас! – взмолилась она – Я понимаю, что вы расстроены, но мне нужно кое-что сказать вам.

– Что? – Спросил Чазар.

– Я думаю… я думаю, что, гуляя среди нас, смертных, в облике из плоти и крови, вы иногда забываете, кто вы такой на самом деле. А вы Бог. Самые важные знамения кроются внутри вашего сердца.

Чазар нахмурился.

– Полагаю…

– Если вы хотите знать, как пойдет битва, то вам нужно просто посмотреть на огонь, и вы сами все поймёте. – Джесри жестом указал ему на потрескивающий и дымящийся костер в нескольких шагах от него.

Халонья нахмурилась и пошла за ней.

Аот схватил ее за предплечье и сжал достаточно сильно, чтобы причинить ей боль.

– Леди, – прошептал он, – на пару слов.

Она втянула воздух.

– Можете кричать, – сказал он так же тихо, – и клянусь Черным Пламенем, я убью вас. Я могу сделать это одним ударом копья. Даже Чазар не сможет среагировать достаточно быстро, чтобы спасти вас.

– Это кощунство. – Сказала она сквозь зубы. Но ее голос был таким же тихим, как и у наемника.

– А мне-то что? Я маг и тэйец, помнишь? Вот как это будет. Прямо сейчас Джесри изо всех сил пытается вылечить Чазару его нервы. Когда они снова повернутся к нам, ты ей поможешь. Ты убедишь его бороться и довести дело до конца.

– Тебе не запугать меня.

– Возможно, нет. Но я действительно убью тебя, если ты не сделаешь то, что я говорю. Помни, я знаю заклинания и мне не нужно стоять рядом, чтобы убить тебя.

– Отпусти ее. – Сказал Хасос. Судя по звуку, он стоял прямо за Аотом.

– Нет. – Ответил Аот.

– У меня в руке кинжал. Вы сказали жрице, что даже Чазар не сможет среагировать достаточно быстро, чтобы спасти ее. Куда уж до него твоему эльфу и грифону.

– Послушай, – начал Аот, гадая, через сколько ударов сердца Чазар повернётся назад, – у нас с тобой были разногласия, но я понял, что ты можешь быть способным воином, когда это необходимо. Ты знаешь, что Чазар должен сражаться сегодня вечером. Если он этого не сделает, то потеряет Чессенту. Халонья потеряет свой сан. Ты потеряешь свое баронство, а солдаты, пришедшие за тобой, умрут. Я уверен, что как поклонник Амаунатора и Торма, ты знаешь разницу между истинным священником, раскрывающим божественные замыслы, и болтающим шарлатаном.

Хасос долго молчал. Затем он сказал:

– Миледи, пожалуйста, простите меня за вмешательство в ваш личный разговор.

Аот облегченно вздохнул.

– Вернись! – сказала Халонья. – Ты трусливый, богохульный сын...

– Заткнись, – сказал Аот. – Ты знаешь что делать. Ты знаешь, что случится, если ты этого не сделаешь. Выбирай.

Аот отошел от жрицы.

Гаэдинн вопросительно взглянул на него, а Шала помогла исцарапанному и окровавленному оруженосцу подняться. Затем Чазар обернулся. По крайней мере, на мгновение его беспокойство сменилось ухмылкой.

– Я видел победу! – Сказал он. Аоту было интересно – это Джесри использовала иллюзию, или всю работу сделало воображения дракона.

– Я рада это слышать. – Ответила Шала.

Чазар посмотрел на Халонью.

– Тем не менее, – сказал он, и в его голос вернулась тень нерешительности, – у тебя были… опасения.

Верховная жрица глубоко вздохнула.

– Больше нет, Ваше Величество. Я тоже видела ваше торжество в огне, даже отсюда

– Тогда почему мы стоим? – воскликнул Чазар. – Занять позиции! Парень, почему мой горжет на земле? И что случилось с твоим лицом?

 * * * * *

Как оказалось, полет верхом на гигантской летучей мыши не сильно походил на полет на грифоне. И голосовые, и тактильные команды были разными. Животное двигалось в воздухе по-другому, более проворно, и Кхорин все еще учился наклоняться в разные стороны, помогая животному в движении.

Летучая мышь не могла издавать подобие скрежетов и визга, в отличие от грифона, и, возможно, именно поэтому Кхорин все еще не был раскритикован за свой дилетантизм.

Но, несмотря на свою неуклюжесть, было приятно снова летать. То, что ему разрешили оседлать огромную летучую мышь, было не только знаком огромного доверия Тархана, но и необходимостью разведать огромную цитадель с воздуха.

Руки Бири обвились вокруг его талии.

– Ты когда-нибудь прежде летала? – Спросил дворф.

– Нет, – сказала она, – но всегда хотела. Вот почему мне всегда хотелось присоединиться к Защитникам Копья, когда я стану старше.

Значит, она была молода.

– Ну, это не те обстоятельства, в которых ты или я должны были бы осуществлять свои первый полет на летучей мыши, но наши товарищи профессионалы, так что я верю, что все будет хорошо.

– Я знаю, – сказала она. – Даардендриены очень храбры. – Ее грудь коснулась спины дворфа, когда она повернулась, чтобы посмотреть налево.

Она могла бы сказать, что Защитники Копья были очень храбрыми, поскольку именно активные члены этого корпуса составляли большую часть разведывательного отряда. Так же, она могла посмотреть направо, где летел Медраш со своим отрядом, а не налево, где был одинокий Баласар.

Но она не сделала ни того, ни другого. Кхорин вздохнул и сказал:

– Баласар хороший воин и мой хороший друг. Но неподходящая пара для тебя.

– О чем вы?

Слушали ли молодые влюбленные, когда им давали дельный совет? Наверное, нет. Сияющая Танцовщица видит, Кхорин не слушал. И он не пожалел об этом, несмотря на весь последовавший за этим ужас и горе.

Запах дыма, отравивший всю пустошь, все усиливался. Черные массы поднимались из-под земли, а между ними пробивались светящиеся, мерцающие красные жилы.

Драконорожденные назвали это место Эшхолдом. В каком-то смысле это название было неправильным, потому что темные испарения имели базальтовое происхождение, и не были столпами пепла, встречающимися по всей Равнине Черного Пепла. Но для гигантов это было священное место, где огни, пылающие под землей, выходили на поверхность, и где, согласно древнему обычаю, племена отбрасывали даже самые ожесточенные распри. Также, это был редут, к которому отступили выжившие гиганты из орды Скутосиина после того, как воины Тархана вытеснили их из Тимантера.

Хурин понимал почему. Холмы не были такими прочными, как замок с зубчатыми стенами по всему периметру, и прочими оборонительными сооружениями, и спасибо Лорду Двойных Топоров за то, что гигантам не хватало ума построить такое сооружение. Тем не менее, лабиринт препятствий, возвышенность и некоторые укрепления давали гигантам определенные преимущества, а раскаленные угли и пятна пламени лишь усложнят штурм крепости.

Пока что ни один гигант не пробил тревогу. Очевидно, было очень трудно увидеть летучих мышей в задымленном небе. Постукивая пальцем по удивительно мягкому меху на плече животного, Кхорин заставил его опуститься ближе к земле. Он изучил Эшхолд и представил различные способы, которыми армия Покорителя могла штурмовать крепость и чем на это ответят гиганты. Возможности танцевали перед его внутренним взором, как фигуры на доске для сава.

– Опуститесь пониже. – Попросила Бири.

– Зачем?

– Магия. Я чувствую сильное присутствие. Я вижу его так же отчетливо, как пятно на солнце. Оно здесь. – Волшебница указала пальцем в нужном ей направлении.

Дворф не хотел идти на еще больший риск, но он привел ее с собой, чтобы маг мог рассмотреть предстоящее поле битвы, так что следовало выполнить её просьбу.

Кхорин сжал колени, но животное проигнорировало команду. По-видимому, оно тоже почувствовало присутствие мистической энергии и опасалось ее. Дворф снова ударил его коленом, уже сильнее, и только после этого животное полетело в нужном направлении.