Текст книги "Шёпот яда (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

При других обстоятельствах Аот мог бы изумленно рассмеяться. Он был готов услышать что угодно, но это…

Тем временем Чазар фыркнул и прыснул воздух дымом и серой.

– Дал им шанс.

Джаксанаедегор с желтыми мерцающими глазами обнажил клыки в том, что могло бы считаться ухмылкой.

– Я не мог просто развязать их и помахать рукой на прощание. Я предполагал, что драколич следит за мной так же, как и за остальными.

– Я полагаю, что его пристальное внимание должно также оправдать твоё недавнее нападение.

Зеленый дракон взмахнул крыльями. Звук напоминал треск пустых парусов, когда порыв ветра наконец наполнил их.

– Совершенно верно, и посмотри на итог. Аласклербанбастос потерял могущественный артефакт и трех драконов, которые были ему действительно преданы. Хотя могло бы быть и лучше, вступи ты в битву раньше.

– Не смей меня критиковать! – прорычал Чазар. – У тебя, пиявки, порождения тьмы, нет на это прав. Только не у тебя.

Аот вздрогнул от ярости красного дракона, и даже Джаксанаедегор, казалось, слегка опешил.

– Я… не хотел тебя обидеть. Я просто пытаюсь убедить тебя в том, что мы на одной стороне. Поверь мне, и давай воспользуемся представившейся возможностью.

– Какой возможностью?

– Может быть, это и хорошо, что твоя армия потерпела поражение. Аласклербанбастос насторожен, и он не набрал всех этих наёмников и всех остальных для того, чтобы по-настоящему подвергнуть тебя опасности. Но он так же ненавидит тебя самой настоящей холодной ненавистью, присущей только нежити. Если он посчитает, что ты в серьезном невыгодном положении, то выйдет из своих пещер, чтобы нанести смертельный удар.

– Он уже поставил меня в невыгодное положение!

Джаксанаедегор улыбнулся.

– Я могу это исправить. Войска, которые сейчас обходят вас, получили приказ перекрыть канал, через который к твоей армии должны были подойти подкрепления. Я могу приказать им двигаться зигзагом, и дополнительные войска смогут проскочить к тебе.

Чазар хмыкнул.

– Это было бы полезно, но не обязательно.

– Хорошо, что у меня есть еще одна идея. Я общался с некоторыми из драконьих принцев и убедил их, что их договоренность с Аласклербанбастосом противоречит их долгосрочным интересам. В результате предоставленные ими воины окажутся менее полезными, чем он ожидает.

Аот кивнул. Он задавался вопросом, как Высокий Имаскар, который никогда не показывал себя как опасный игрок на море, смог провести такую успешную морскую операцию против Чессенты. И почему он не видел ни одного пирата-имаскарца, армия которых высадилась, чтобы сражаться за Великого Костяного Змея. Ответ на обе загадки был один и тот же – Высокий Имаскар предоставил мургомским боевым кораблям свободный доступ в море Аламбер с условием, что те будут выступать от его имени.

Что отчасти объясняло, почему среди налетчиков вроде бы были драконорожденные. Хранители Змей знали, как замаскировать абишаев под драконорожденных, а княжества Мургома, города-государства, управляемые драконами, по-видимому, кишели этими демонами.

К сожалению, это откровение вызвало лишь новые вопросы. Фактически, эти знания открыли для Аота новое дно происходящих событий, сложность которых и без того настолько превосходила Войну Зулкиров настолько, что та казалась детской постановкой. Но, может быть, если Аот продолжит слушать, то сможет распутать этот клубок.

– А что насчет других драконов, подчиняющихся Аласклербанбастосу? – спросил Чазар. – Будут ли полезны они?

– Вообще-то, – сказал Джаксанаедегор, – да. Я же сказал – мы уже начали процесс выбраковки стада. Я могу устранить, по крайней мере, еще одного из тех, кто действительно предан Костяному Змею, и возложить ответственность за его гибель на тебя. Иными словами, большинство драконов, которые идут в бой за Аласклербанбастосом, устали от войны так же, как и я.

– Насколько ты уверен в том, что он не раскусил твоих истинных мотивов?

– Вполне. Его ненависть к тебе,  Скутосину, и Гестаниусу, не позволяет ему здраво смотреть вокруг. Он винит вас троих во всех своих неудачах и несчастьях. Вдобавок, из-за своего высокомерия ему трудно представить, что кто-то из его слуг осмелится восстать против него. Он считает, что даже я вынужден довольствоваться тем, что подлизываюсь к его ногам и выпрашиваю крошки с его стола.

– Наверное, вместо того, чтобы уничтожить его.

– Да, именно так.

Аот нахмурился.

Эти игры были лишь метафорой на стремление к власти. И все же что-то в голосах драконов заставило его задуматься – а не имеет ли эта фраза более глубокий смысл. Возможно, это имело какое-то отношение к Двадцать Восьмому правилу.

Он все еще задавался этим вопросом, когда голова красного дракона повернулась в его сторону.

– Что это такое? – Прорычал Чазар.

– Где? – Спросил Джаксанаедегор.

– Шипящее дыхание – сказал Чазар. – Удар сердца. Он пригнулся, чтобы лучше разглядеть то, что было на земле.

– Меня могут раскрыть, – подумал Аот. – Могу сказать, что пошел за ними, чтобы защитить Чазара, если Джаксанаедегор решит обмануть его.

Но инстинкт – или, может быть, просто страх, убедил его застыть. Чазар за пару больших шагов приблизился к укрытию наемника. Как и Джаксанаедегор. Их желтые глаза, каждый из которых был больше головы человека, светились, подобной страшной и злобной пародии на луну. Запахи их тел ударили Аоту в нос – сера и дым от красного змея, а жгучая гниль от зеленого. Он сжался, сдерживая позывы кашля или рвоты.

Спустя какое-то время Джаксанаедегор сказал:

– Я ничего не слышу.

– Теперь и я ничего не слышу. – Сказал Чазар. Аот немного расслабился, но все равно не выдохнул.

Затем Чазар повернулся к другому змею со скоростью, поразительной для чего-то, обладающего такими огромными габаритами. Вампир так же быстро отпрыгнул назад.

– Но если это ловушка – я разорву тебя на части! – Сказал Чазар.

– Если бы я нарушил Предписания, – ответил Джаксанаедегор, – Бримстоун изгнал бы меня, а на такой риск я не готов. Кроме того, мои лучшие убийцы не дышат, а их сердца не бьются.

– Ну хорошо, – сказал Чазар и выпрямил шею во всю её высоту. – Предположим, я решил, что готов тебе поверить. Чего ты хочешь взамен?

– Немного. Быть верховным хозяином каких-нибудь земель и никому не подчиняться.

– Я веду войну, чтобы подчинить Трескель себе.

– Сейчас ты борешься, чтобы сохранить свою жизнь и не дать Аласклербанбастосу взять под свой контроль всю Чессенту. Но подумай вот о чем – после того, как мы выиграем, ты сможешь заявить, что правишь Трескелем, потому что, по факту, ты будешь править большей частью страны. Твоим людям все равно, кто или что населяет гору Тулбейн и ее окрестности, потому что для них всех там – пустошь.

– Действительно, все так считают, – согласился Чазар. – Но это заставляет меня задаться вопросом – почему ты готов довольствоваться такой скудной наградой?

– На это есть два ответа. Во-первых, наказание Аласклербанбастоса за его издевательства и высокомерие само по себе принесет удовлетворение. Во-вторых, это лишь начало игры. У меня далеко идущие планы, которые начинаются с полного контроля моей личной земли, какой бы скудной она ни была.

– Хорошо, – сказал Чазар. – Если ты выполнишь все, что пообещал, то ни я, ни кто-либо из моих слуг не будет тревожить ни гору Тулбейн, ни земли вокруг неё. Клянусь нашей Темной Госпожой и моей собственной божественностью.

– Значит, сделка. Мы еще встретимся, так или иначе.

Джаксанаедегор повернулся, побежал рысью, взмахнул крыльями и взлетел к звездам. Чазар какое-то время наблюдал за уменьшающейся фигурой дракона-вампира, а затем внезапно превратился в человека. Улыбнувшись и положив одну руку на рукоять меча, вложенного в ножны, красный дракон поплелся обратно к лагерю. Аот некоторое время подождал, а затем последовал за ним.

 * * * * *

Насколько было известно Нале, преследователи шли за ней по пятам. Маги или Защитники Копья на летучих мышах могли покинуть ДжерадТимар почти так же быстро, как и она.

Значит, некогда было хоронить портального дракона. Она могла только осторожно положить его тело на землю.

Несмотря на его рану, Нала снова и снова приказывала ему переносить её сквозь пространство, пока от напряжения сердце маленького фамильяра не остановилось.

Его гибель была трагедией. Хуже того, это было еще одним преступлением против Темной Госпожи, давшей Нале дракона, чтобы тот помог ей в ее священном деле. Она снова посмотрела на ДжерадТимар, вздымающегося в звездное небо подобно черной стреле, и её охватила ненависть.

Все враги Богини заплатят. Медраш. Баласар. Дворф. Все. Они еще не победили. Нала знала, куда идти и что делать, чтобы продолжить свою работу. Игнорируя усталость, страх и какие-либо другие чувства, кроме гнева, она продолжала бежать по полю.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

19-24 Кефорн, Год Извечного (1479 по ЛД)

Баласар напал на деревянную мишень, которую Кхорин назвал пятой. Он ухмыльнулся, когда тупой кончик его тренировочного копья попал в цель, развернув горизонтальный шест в сторону. Если он хотел овладеть новым странным стилем боя до того, как армия ДжерадТимара выйдет на Равнину Черного пепла, ему следовало побольше потренироваться, хотя ему и казалось, что он уже овладел этой техникой.

Позади него некоторые из его товарищей вскрикнули. Он развернул лошадь и удивленно разинул рот.

Десятки драконорожденных маршировали к грязному тренировочному полю от ДжерадТимар, вздымающегося в небо подобно лезвию со сломанным концом. Некоторые из них несли пурпурные вымпелы с серебристыми фигурами драконов, свисающих по всей длине знамени.

Баласар не видел таких знамен с той ночи, когда Нала сбежала после того, как ее измена стала общеизвестной, тем самым возродив ненависть драконорожденного-обывателя к драконопоклонничеству. Он не ожидал увидеть их снова.

– Клянусь разорванной цепью, – подумал он, – да что с вами? Идите домой и лягте на пол, а если кто-то и спросит – поклоняетесь ли вы богам-драконам, то молчите, пока ваша чешуя не опадёт с вас, как листва осенью. Не губите себя!

Судя по всему, именно на это они и шли. Копейщик вскрикнул, опустил тренировочное оружие и помчался на одного из культистов, несущего знамя. Драконопоклонник даже не попытался увернуться или, хотя бы, уйти с пути всадника. Оружие ударило его в грудь и повалило на землю вместе с вымпелом.

Можно было предположить, что в удар серьезно ранил или, быть может, даже убил его. Или, может быть, лошадь просто растоптала его – Баласар не видел, высокая трава закрывала ему обзор. Остальные всадники тоже развернули лошадей и помчались на культистов, которые так же не продолжали просто идти вперед. Один всадник выбросил деревянное оружие и обнажил стальной меч.

Баласар пришпорил ноги и помчался к намечающейся кровавой бане.

– Стоять! – взревел он. – Стоять!

Никто не обратил на него внимания.

Но затем на поле выскочил Медраш и встал между всадниками и культистами. Даже забрызганный грязью после тренировки, даже среди весеннего солнца, он будто светился, а когда он закричал, то его голос гудел, подобно грому. Всадники остановились.

Баласар вздохнул и покачал головой. Да пусть его заплюют и сожгут, если он когда-нибудь будет ползать перед Тормом или каким-нибудь другим призраком. Но нельзя было отрицать тот факт, что он научил Медраша парочке полезных трюков.

– Что случилось? – крикнул один из всадников. – Это предатели! Бей их!

– Я раскрыл их замыслы, – ответил Медраш, – но это не значит, что они заслуживают смерти. Нала обманула их так же, как всех нас.

– Их даже хуже. – Сказал Баласар, выехавший к собрату по клану.

– Некоторые из них поклонялись драконам еще до того, как Нала объявила себя их пророком. – Прорычал другой всадник.

– И если бы я не проник в культ и не разоблачил его, – сказал Баласар, – некоторые из вас, дураков, выстроились бы в очередь, чтобы присоединиться к ним. Поэтому самое меньшее, что вы можете сделать – это согласиться с нашим с Медрашем мнением и не причинять боль этим драконорожденным. Фактически, если вы отдадитесь гневу и злобе, то станете теми, кого пыталась сделать тёмная Богиня из культистов. Так что лучше оставьте силы для борьбы с пепельными гигантами.

– И для тренировки, – добавил Медраш. – Вы должны быть полностью готовы перед тем, как мы отправимся на Равнину Черного Пепла.

Всадники мгновение смотрели на него, а затем угрюмо развернули своих скакунов. Один лучник пустил лошадь в галоп и выстрелил в цель. Стрела попала во внешнее кольцо мишени.

Тем временем Медраш приподнялся на стременах и всмотрелся. Баласар посмотрел туда же. Двое культистов помогали парню, получившему удар, подняться на ноги. Судя по всему, он не был сильно ранен.

Медраш посмотрел на всю группу.

– Уходите отсюда, – сказал он. – Прежде чем ваше присутствие снова спровоцирует их.

Женщина с коричневой чешуей по имени Вишва вышла из толпы. Как и у многих культистов, на лице у нее были маленькие морщинистые шрамы. Это были шрамы, оставшиеся от пирсинга, снятого после того, как клан девушки изгнал её.

– При всем уважении, – сказала она, – мы не можем этого сделать. Мы пришли сюда с определенной целью.

– Мне все равно. – Ответил Медраш.

Она продолжила, как будто он ничего не сказал:

– Те немногие из нас, кто был ближе всего к Нале, кто понимал, что она делает на самом деле и помогал ей создавать талисманы, ушли из города вместе с ней. Остальные же хотят продолжить драться с гигантами.

Медраш фыркнул.

– Это исключено.

– Мы должны доказать свою верность, чтобы искупить наши грехи.

– Что ж, вам нужно найти другой способ сделать это. Даже если Тархан потерпит ваше присутствие в строю, Защитники Копья и остальная армия не станут. Они будут настроены к вам так же, как эти парни. – Он кивнул в сторону всадников.

– Может и нет, – сказал Вишва. – Только не после того, как все узнаю, что клан Даардендриен, раскрывший заговор Налы, защищает нас.

Баласар рассмеялся.

– Какая хорошая идея! Если ты не заметила, борьба с Налой сделала меня и Медраша героями. Зачем нам прыгать в грязь вместе с вами?

– Если вы не дадите нам своё поручительство, – ответила Вишва, – то мы пойдем и без него. А если это приведет к тому, что мы лишь отдадим наши жизни, то пусть так. По крайней мере, перед смертью мы восстановим свою честь. Как Петрин.

Медраш нахмурился.

– Ждите здесь. – Он отъехал немного подальше от культистов. Баласар последовал за ним.

– Что думаешь? – Спросил Медраш.

– Лишь об удивлении от того, что ты даже спрашиваешь, – ответил Баласар. – Ты же презираешь саму идею драконопоклонничества, помнишь? Наши старейшины воспитали в нас это. А поскольку эти драконорожденные несут эти знамена, то все еще поклоняются драконам. Они просто пытаются отречься от Тиамат и отдать себя Бахамуту. Вот скажи мне – с рациональной точки зрения – какая здесь разница?

– Мы сказали, что боремся за их жизни так же, как за жизни всех остальных. – Сказал паладин.

– Это сказали ты и Кхорин, – поправил Баласар. – Я был занят поиском тележки с песком и выслеживанием прочих проблем.

– Как мы спасем их, если они все умрут на Равнине Черного Пепла или, быть может, даже не дойдя до неё – от рук наших воинов.

– Мы спасли их от лжи Налы, – сказал Баласар. – Если они решат выступить и погибнуть – что ж, их проблема.

– Даже если бы мы смогли убедить их остаться дома, то какая у них была бы жизнь? – спросил Медраш. – Все всегда их презирали, а теперь они будут еще ненавидеть и преследовать. И так будет продолжаться до тех пор, пока они либо не исчезнут, либо не искупят свои грехи.

– Ты сейчас говоришь это все из-за того, что чувствуешь себя виноватым перед Петрином? – спросил Баласар. – Напомню, что ты воин из воинственного клана. Это выглядит глупо, если тебе плохо только потому, что ты кого-то убил.

– Я все время вспоминаю, как он сказал, что Бахамут и Торм были друзьями, и мы тоже должны быть друзьями, – сказал Медраш. – Я помню, что было... правильным сражаться с ним плечом к плечу. Да и в конце концов, хоть я и убил его, своим словом он спас нас от растерзания.

– Он мне тоже понравился, – сказал Баласар. – Но если ты возглавишь его товарищей, то не вернешь его.

– Это ты провел время среди них. Ты и скажи – вменяемы ли они, или у них нет никакой надежды на искупление.

Баласар вздохнул.

– Нет. Нала немного испортила их, но по сути – они простые драконорожденные. Каждый из них присоединился к Когорте потому, что был недоволен положением дел на фронтах, что не сильно отличается от твоей с Тормом истории.

Медраш криво улыбнулся.

– Мне не нравится сравнение, но мы можем отложить его на другой раз. –  Светя белыми шипами на лице, отражающими солнечный свет, и звеня кольчугой, паладин развернул лошадь и направился к культистам. Баласар что-то пробубнил, но все равно пришпорил лошадь и отправился вслед за товарищем.

Медраш окинул драконопоклонников суровым взглядом.

– Вы утверждаете, что хотите искупить вину, – сказал он, – но при этом несете с собой часть скверны Налы. Прямо сейчас, даже когда вы просите нас о помощи, некоторые из вас раскачиваются взад и вперед.

– Можете ли вы отчистить нас от этого? – спросила Вишва. – Ничего не доставит нам большей радости, если вы сможете сделать это.

– Вы уверены? – сказал Медраш. – Если я разорву ваши связи с Тиамат, вы потеряете доступ к её дарам. Вы не сможете использовать своё дыхание чаще других драконорожденных. Вы больше не почувствуете ярости, сжигающей страх и взамен наполняющей силой. Если вы хотите искупить вину, то это ослабление необходимо. А что касается нас с Баласаром… мы не будем защищать вас, чего не станет делать и клан Даардендриен не будет прикрывать вас. Все это значит то, что бои станут для вас опаснее, чем прежде.

– Мы хотим отчиститься. – Сказал Вишва. Другие культисты одобрительно закричали.

– Тогда готовьтесь. – Медраш засунул копье обратно в ножны, прикрепленные к седлу, а затем высоко поднял руку в стальной перчатке. Он прошептал что-то так тихо, что даже Баласар едва мог расслышать его слова.

Яркий свет начал пульсировать на руке паладина. Частота пульса напоминала биение сердца драконорожденного, находящемся в полном покое, а созерцание света наполнило Баласара ощущением купания в прохладном озере в жаркий летний день.

Но культисты не выглядели воодушевленными – от этого света они все скривились и съежились.

Медраш начал шептать быстрее, от чего ускорилась пульсация света. Отчетливое возбуждение Баласара, сменилось постоянно нарастающим восторгом.

Сектанты упали на землю и начали биться в судорогах. Темные пары поднимались от их тел, по пять струек от каждого. Нити пара наматывались и закручивались друг вокруг друга, напоминая змеиные шеи, головы на которых хотели смотреть во все стороны одновременно.

Дым, если это было правильным определением природы испарений, выглядел грязным. Ядовитым. Даже эйфория Баласара не смогла предотвратить приступ отвращения.

– Если бы я впустил это во время инициации, – подумал он, – то сейчас оно было бы и во мне.

Когда струйки пара вырывались из тел культистов, она хлестали в разные стороны, будто тоже содрогаясь от боли. Некоторые кружились на месте и бились об тела культистов, будто пытаясь пробиться назад в плоть, которая до сего момента укрывала их, но каждый раз отлетали назад, подобно удару меча, отраженному щитом.

Затем они внезапно бросились на Медраш. Баласар открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение. Последняя вспышка сияния вырвалась из рукавицы паладина, и струйки растворились на полпути к цели.

Свет в руке Медраша погас, и та упала вниз. Его тело резко опало, будто паладин собирался разлечься на шее своей лошади.

Пытаясь получше рассмотреть лицо брата по клану, Баласар наклонился.

– С тобой все хорошо?

Медраш сглотнул.

– Да, – прохрипел он, а затем с видимым усилием сел прямо. – Просто это было… весьма утомительно.

– Не понимаю почему, – сказал Баласар. – Все, что ты сделал – это просто разорвали хватку Богини над парой десяток людей одновременно. Это мог бы сделать и ребенок.

Медраш слегка улыбнулся.

– В следующий раз мы найдем того ребенка и отдадим эту работу ему.

Члены Когорты начали медленно и неуверенно подниматься на ноги.

– Все в порядке? – Спросил Медраш.

– Я… думаю, что да, – вздрогнула Вишва. – Это было больно. Действительно больно. Но  уже сейчас лучше.

– Не просто лучше, а намного лучше. – Сказал драконорожденный с коричневой чешуей. Улыбка озарила его лицо.

– Мне было так плохо, – сказала женщина. В ее тоне переплетались удивление, отвращение и облегчение. – Я была настолько прогнившей и даже не знала об этом!

В следующий момент сразу дюжина драконорожденных начали восклицать о своём благополучии.

– Спасибо! – закричала Вишва, перекрикивая поднявшийся шум. – И спасибо Торму, даровавшему тебе эту силу! Спасибо Бахамуту, что привел нас к тебе!

Медраш выглядел так, будто не знал, что ответить. В конце концов, он остановился на грубости. Возможно для того, чтобы скрыть настоящие эмоции.

– Теперь самое сложное, – сказал он. – Лишившись своих способностей, вы потеряли все то, что делало вас особенными. Я могу только надеяться, что упорные тренировки принесут вам хоть какую-то пользу в специализации копейщиков, – он повернулся к Баласару. – Кхорин не имеет предубеждений против поклонников Бахамута. Как ты думаешь, он сможет научить этих воинов драться правильно к тому моменту, как придет время выступать?

Баласар ухмыльнулся.

– О, я уверен, он будет взволнован этим так же, как и я.

 * * * * *

Аот и Джет плыли по ночному небу, изучая кустарники и деревья снизу. Джаксанаедегор и его подчиненные могли поменять сторону конфликта в тот момент, когда дракон-вампир посчитает нужным, но он не мог игнорировать свои обязанности, по типу разведки, иначе офицеры, верные Аласклербанбастосу, заподозрят что-то неладное. И кто-то должен был найти этих разведчиков и не дать им донести до командования известия по поводу приближения подкрепления к чессентской армии.

Аот заметил четырех кобольдов, крадущихся с подветренной стороны невысокого холма. Он зажег свет на острие своего копья, направил оружие вниз, на разведчиков, и погасил его. Он надеялся, что если кобольды и заметят эту вспышку, то подумают, что просто увидели падающую звезду.

Джет сложил крылья и спикировала на замыкающего кобольда. Поднявшись в стремени, Аот приготовился к толчку.

Когти Джета вонзились в цель, и инерция от спикировавшего грифона повалила кобольда на землю. Чешуйчатое маленькое существо, вероятно, умерло, даже не осознав, что находится в опасности. Смерть разведчика была относительно тихой.

Но недостаточно. Остальные три кобольда развернулись.

Джет выдернул окровавленные когти из тела мертвого разведчика и прыгнул вперед. Он швырнул еще одного кобольда на землю, ударил его львиными задними лапами и вырвал кусок плоти из живота трескельца.

Третий кобольд зашипел рифмующиеся слова, одновременно рывками размахивая куском резной кости, рисуя в воздухе зигзак. Надеясь поразить шамана до того, как тот закончит свое заклинание, Аот нацелил на него свое копье.

И в этот момент Эйдер обрушилась на низкорослого шамана, моментально закончив его жизнь. Гаэдинн повернулся в седле, натянул тетиву и отпустил руку. Стрела попала последнему кобольду в горл. Разведчик откинулся назад и замертво рухнул на землю.

Джесри и Шрам спустились на землю вслед за эльфом.

– Вы не оставили мне. – Сказала женщина.

– Мы не хотели, чтобы ты испачкала в крови свою новую одежду. – Ехидно ответил Гаэдинн.

Джесри нахмурилась.

Аот огляделся, убедившись в том, что они не упустили ни кобольдов, ни кого-либо еще, требующего их внимания. Все было хорошо.

То есть они взялись за задачу, поставленную перед наемниками, и хорошо выполнили её. Желая, чтобы вся остальная жизнь была такой же простой, он сказал:

– Это отличное место для серьезного разговора.

Гаэдинн улыбнулся.

– А ведь у меня было предчувствие. Зачем тебе брать с собой на такое простое дело двух своих лейтенантов, если с ними не о чем разговаривать.

Аот спрыгнул со спины Джета и почесал тому голову, наполнив воздух шелестящим звуком и запахом перьев.

– Я рассказал вам о разговоре Чазара и Джаксанаедегором. У вас было время переварить это. Что вы думаете?

Джесри спешилась и достал кожаную флягу из одной из седельных сумок Шрама.

– По сути, – начала она, – если мы можем доверять Джаксанаедегору, то это были хорошие новости. Он и его приспешники предадут Аласклербанбастоса, после чего мы вместе уничтожим Великого Костяного Змея.

Гаэдинн фыркнул.

– Какой тонкий план.

– Это надежный план! – рявкнула Джесри. – А ты болван, если тебе он не нравится. Мы собираемся победить, собрать побольше золота и восстановить репутацию Братства. Именно для этого мы и приехали в Чессенту.

– Так оно и есть, – согласился Аот. – И с одной стороны я чувствую себя дураком, пытаясь найти второе дно. Но с другой стороны, я беспокоюсь, что что-то плохое застает нас врасплох, если мы просто поплывем по течению. Итак, что вы думаете о той части разговора, которой Чазар не поделился с нами? Части, которая подразумевает не только сговор с вампиром ради уничтожения Аласклербанбастоса?

Джесри нахмурился, как будто почувствовала упрек, хотя Аот и не намеревался вызвать такие чувства. Вытащив пробку из своей бутылки, она сказала:

– Будь по-твоему. Если ты хочешь над чем-то поломать голову, то у меня есть кое-что. Ты знаешь истории о последней Ярости Драконов?

– Я припоминаю некоторые из них, – сказал Аот. – Да я и сам лицезрел неприятный отголосок этого помешательства.

– Что ж, Бримстоун было именем – или, если сказать точнее, прозвищем – одного из драконов, которые помогли уничтожить личаСаммастера и положить конец Безумию. – Джесри сделал глоток, на мгновение заколебалась, после чего протянула бутылку Аоту.

Он удостоверился, что не дотронется до пальцев Джесри, когда возьмет бутылку. Оказалось, внутри была теплая вода. А жаль. Он надеялся, что будет что-нибудь покрепче.

Гаэдинн пожал плечами.

– Последняя Ярость была еще до Магической Чумы. При всем уважении к нашему седому капитану, я не понимаю, как это может иметь хоть какое-то отношения к нашим нынешним проблемам.

– Я тоже, – сказала Джесри. – Тем более, что в  конце песенного цикла КарасендриэтБримстоун умирает. Но это все, что я знаю, вот и решила поделиться.

Аот вытер рот и протянул флягу Гаэдинну.

– Это всего лишь предположение, но, возможно, Бримстоун – это прозвище, которое можно выбрать, надеясь на уважение дракона или, быть может, даже на его подчинение. И Джаксанаедегор действительно говорил об этом Бримстоунетак,  будто он действительно может наложить какие-то санкции на него и Чазара.

Инстинктивно почувствовав смещение медных волос, Гаэдинн пригладил непослушную прядь.

– Но какой в этом смысл? Повелитель Джаксанаедегора – Аласклербанбастос, а его заявленная цель – убить своего хозяина и стать свободным. Чазар же еще менее склонен признавать какую-либо власть, кроме своей собственной. Да и как он может, если верит, что он не просто Бог, а величайший из Богов?

Джесри впилась в эльфа взглядом.

– Он никогда такого не говорил.

– Так много слов за раз, да – ответил Гаэдинн. – Пока что нет. Но когда-нибудь – обязательно.

– Вот еще одна мысль, – вмешался Аот, – хотя она может показаться маловероятной. Чазар и Джаксанаедегор говорили о какой-то игре. В некоторых играх требуется наблюдатель, который бы подсчитывал очки и обеспечивал соблюдение правил.

Глаза Гаэдин сузились.

– Бримстоун может быть таким наблюдателем, а эти Предписания – лишь правилами игры.

– Вы оба позволили своему воображению разгуляться, – сказал Джесри. – Аот, вспомни, что не говоришь на драконьем в совершенстве. А даже если бы и мог, то тебе предстояло бы еще понять образ мышления драконов и их взаимоотношения. Я думаю, что даже если они использовали слово “игра”, то это была лишь фигура речи.

– Может быть. – Признал Аот.

– Даже если они действительно считают войну, в некотором смысле, игрой, – продолжила Джесри, – какое это имеет значение? Разве от этого мы будем получать меньше прибыли за свою работу?

– Надеюсь, что нет. – Ответил Аот.

– Это может не иметь значения для нас, наемников, – сказал Гаэдинн. – Для тех, кто за деньги сражается где-то с кем-то. Но если все это просто развлечение, то это плохо для чессентцев и трескельцев, у которых нет иного выбора, кроме как бороться и умирать ради развлечения своих хозяев.

– Это явно не просто развлечение, – сказала Джесри. – Чазар и Аласклербанбастос веками пытались уничтожить друг друга. На всем Фаэруне нет двух более заклятых врагов. В дополнение ко всему, Чазар, как и любой другой король, хочет контролировать все земли, которые по праву принадлежат ему. И с каких это пор ты заботишься о чессентцах, трескельцах или о ком-либо еще, кто не состоит в Братстве?

Гаэдинн криво улыбнулся.

– Справедливо. Это так. Что не меняет того факта, что Чазар скрывает от нас секреты, и, помимо всего прочего, это безумие. Он не надежнее Неврона или СамасаКула.

– Он болен из-за того, что пережил. Ты никогда не испытывал ничего подобного, вот и не понимаешь его состояния.

– Ты и представить себе не можешь, что перенес я.

– Вообще-то, представляю. Ты же сам рассказывал мне. И как бы ты втайне не жалел себя, отделался ты достаточно легко.

Гаэдинн поколебался, а затем ответил:

– Если мы сравниваем наши шрамы, то я могу признать, что твой глубже моего. Но мы говорим о Чазаре.

– Хорошо. Давай поговорим о нем. Надо отдать ему должное – он еще в хорошем состоянии.

– Абсолютно согласен. Особенно хочу отметить то, как его парализовал ужас именно в тот момент, когда мы особо остро нуждались в нём. И то, как он оскорбил Мералейн и Шалу за ужасное преступление, заключающееся в том, что они спасли нас всех.

Аот нахмурился. Антипатия Гаэдинна к своему работодателю была непрофессиональной и, возможно, опасной. Что не отменяло его согласия с мнением лучника.

– Он был великим правителем, – сказала Джесри. – Вот почему даже сто лет спустя люди молились о его возвращении. И он снова будет делать великие дела. Он уже начал.

Гаэдинн вздохнул.

– Я понимаю, что он натер целительным бальзамом те  твои шрамы, что терзали тебя всю жизнь. Но это не компенсирует всего того, что он сделал. Или того, что он собирается сделать.

Джесри усмехнулась.

– Ты не пророк и не знаешь, что он собирается делать.

– Это правда, – сказал Аот. – Никто из нас не знает. А ваш спор не пролил свет ни на один вопрос, поднятый здесь. Я уверен только в том, что и так знал: мы должны соблюдать наш контракт, бороться с трескельцами и победить их. Если мы этого не сделаем, Братству конец.