Текст книги "Искупление (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 21

Несмотря на то, что новых убийств не было, маньяк, который орудует на пирсе, все еще на свободе. Если вы располагаете какими-либо данными, пожалуйста, свяжитесь с полицией.

~ «Сиэтл Трибьюн»

Майя

Вино помогло, но не настолько, чтобы я забыла запутанную ситуацию, в которой находилась. Частный самолет или нет, я все еще с Николаем, и, как обычно, он чрезвычайно расплывчато изъяснялся о том, почему так сильно нервничал и явно не спал. В его глазах таилось намного больше тьмы, чем обычно – словно он вел бой со смертельной болезнью и знал, что проиграет.

Я вздохнула, сделала еще один большой глоток красного вина и поставила бокал на стол напротив себя. Тепло разлилось по венам, и я закрыла глаза. Николай наклонился вперед и сфокусировал взгляд на моих губах. Бабочки запорхали в животе, когда он медленно запечатлел на них поцелуй. Внезапно жгучая боль вспыхнула в моей шее. Сначала жжение, а затем тепло захлестнуло меня.

– Что за черт, – я оттолкнула его, сбивая на пол бокал с вином, и судорожно прижала пальцы к нежной коже на шее. Когда я поднесла их к лицу, крови на них не было. Секундой ранее я могла бы поклясться, что он ударил меня. В глазах двоилось, когда я, нахмурившись, смотрела на пальцы без каких-либо следов от… Мой разум стал совершенно пустым, в то время как волны тепла прокатывались по моему телу, лаская его.

– Что-то не так? – спросил Николай потрясающе мягким голосом, будто бархат или самое экзотическое вино. Он находился прямо напротив меня, часть пуговиц его черной рубашки были расстегнуты, обнажая бронзовую кожу и мышцы, которые, как я знала, частично прятала ткань рубашки. Скользнув взглядом вниз, я изучала его грудные мышцы, желая, чтобы рубашка была более обтягивающей. Я облизала губы и сфокусировала взгляд на пряжке его ремня.

– Майя?

– М-м? – я несколько раз моргнула, затем встретилась с ним взглядом. – Прости, – я почти не чувствовала своих губ. – Думаю, что вино ударило в голову… Она кружится, – подождите, вино… Я посмотрела вниз на разлитый стакан. Очевидно, я просто перепила. – Прости, – повторила я снова, не уверенная, за что именно извиняюсь.

– Ты опустошена, – голос Николая изменился, что-то в его тоне было другим, взывающим ко мне, или, быть может, к моим воспоминаниям. Страх прокатился по моей спине, когда я сжала подлокотники кресла. – Почему бы тебе не сказать, что заставляет тебя так нервничать, Майя?

Мое имя на его губах звучит так чертовски сексуально.

Он усмехнулся.

– Ну, спасибо.

– Я сказала это вслух? – спросила я смущенно.

– Да.

– Замечательно, – улыбнулась я, мое лицо все еще ощущалось как-то странно. – Ты должен знать, работать под тобой… погоди, если бы я работала под тобой, то была бы… проституткой, как те, которых ты видел. Они проститутки, да?

– В какой-то степени, – наконец, ответил он.

– Я знала это! – я попыталась толкнуть его в грудь, но руки двигались не так быстро, как мне бы того хотелось. – Ты и проститутки. Так ты поэтому флиртовал с ними и не флиртовал со мной?

Он приподнял брови.

– Так ты нервничаешь из-за этого? Хочешь, чтобы я флиртовал с тобой?

Я нахмурилась. А хочу ли?

– Я… не знаю, – наконец произнесла я. – Я имею в виду, сначала ты целуешь меня, а потом ведешь себя так, будто меня не существует.

– Хм-м, – Николай сел прямо напротив меня и потянул меня за руку к себе на колени. – Это ранит твои чувства?

Я молча кивнула.

– Или, может быть, это ранит твои.

– Прости? – его улыбка стала дьявольской.

Я так сильно хотела провести языком по его губам, что больше не могла ни на чем сконцентрироваться. Я просто хотела попробовать его на вкус.

– Майя? – его голос был низким, хриплым. – Что-то кроме флирта беспокоит тебя, возможно, сны?

– Ты в них, – я не понимала, что это правда, пока слова не слетели с губ, как будто часть мозга решила вспомнить что-то, что остальная часть клялась забыть. Я прижала руку к правому плечу, когда покалывание проскользнуло по всей руке, вплоть до локтя.

– Шрамы? – Николай потянул меня к себе на колени и нежно провел пальцами по шрамам от автомобильной аварии.

Я кивнула.

– Автокатастрофа. Мне было шестнадцать, ну, почти шестнадцать, когда я попала в аварию. Это была моя вина. Все это. Отец говорил мне, что я смогу водить после своего дня рождения, но моя машина просто стояла там. Так что я поехала… Прямо в офисное здание.

– Повезло остаться в живых, – в тоне Николая слышался гнев. На что? На то, что я жива? Я нервно хрустнула суставами.

– Да, я думаю.

Николай схватил меня за руки, чтобы удержать от похрустывания.

– Зачем ты это делаешь?

– Нервная привычка, – я пожала плечами, и тогда всплыло воспоминание. – Или… – похрустывающие суставы, окровавленные руки прямо напротив моего лица…

– Майя?

Я тряхнула головой.

– Прости, у меня просто повторяющийся кошмар об окровавленных руках.

– Майя, это важно, есть ли какие-либо характерные черты у этих окровавленных рук?

– Кровь, – мое сердце начало трепыхаться в груди, когда чувство удушья захлестнуло меня. – Так много крови, – я захныкала и отчаянно начала искать, как выбраться из кресла. – Мне нужно убираться! Это не безопасно! Я в опасности! – от слез мое зрение стало размытым. – Он убьет меня! – я кричала в полный голос, не контролируя нарастающую во мне панику. – Он убьет меня и тебя тоже! Он убьет всех нас!

– За что? – спросил Николай спокойно, как будто мы не были на волосок от смерти. – Почему он убьет тебя? Что ты видела?

– Кровь, – мои зубы стучали. – Так. Много. Крови. И она просто… растекалась там, после того как он…

Меня тряхнуло, совершенно неконтролируемо, и Николай начал вытирать слезы с моих щек, хотя я даже не осознавала, что плакала.

– Ш-ш-ш, – прошептал он в мои волосы. – Это просто еще один кошмар.

– Нет, – утверждала я. – Нет. Это реально!

– Майя, – медленно произнес он мое имя. – Открой глаза, по-настоящему открой их. Посмотри вокруг. Мы в безопасности, в моем самолете, и ты в моих руках. Слишком много вина, и ты уснула, а проснулась от крика.

– Но… – я оглянулась вокруг, в горле пересохло. Он был прав, но я все еще чувствовала… как будто что-то отсутствовало, что-то важное. – Что-то… Неправильно.

– Ты была в ужасе, я уверен. Но сейчас я здесь… – Николай смотрел на меня своими карими глазами, затем поднял конфету и прошептал: – Ириску?

ГЛАВА 22

Открытая дверь и святого соблазнит.

~ Русская пословица

Николай

Я был больным ублюдком. Я всегда это знал, но не осознавал, как далеко толкнул себя и всех тех, о ком заботился, чтобы защитить всех причастных, свое собственное имя и ее здравый рассудок, пока она не оказалась в моих руках. Она вспоминала, хотя и медленно. Мне нужно было принять решение. Если бы я загипнотизировал ее еще раз, то рисковал еще сильнее травмировать ее лимбическую систему. (Примеч. Лимбическая система мозга включает в себя множество отделов среднего промежуточного и конечного мозга и является основной структурой в координировании жизненно важных функций организма от эмоций до эндокринной системы). Последствия того, что могло произойти, были достаточными, чтобы заставить меня остановиться. Черт, оказывается, у меня была совесть, если вдруг внезапно я начал думать о том, чтобы отпустить ее. Майя рыдала. Затем прикрыла веки, и ее дыхание замедлилось. После сна она не будет ничего помнить, по крайней мере, я могу сделать это для нее – дать ей поспать. Морально она была истощена, физически ее тело не могло принять ничего больше, потому что всякий раз, когда индивидуум воспроизводит определенные травмирующие события в своем подсознании, тело физически реагирует, словно это все происходит вновь.

Майя наклонила голову к моей шее.

– Я так смущена. Я уснула.

– Это происходит со всеми, – сказал я мягко. Реальность того, что мы делаем, наконец-то ударила меня в полную силу. Как, черт возьми, я должен сохранить ее фальшивые воспоминания нетронутыми, если только присутствие рядом со мной вызывало у нее рецидив? Это не было связано с прикосновениями, как я думал сначала, потому что я не прикасался к ней. Поцелуй недостаточно силен, чтобы спровоцировать рецидив. Настолько сильным, чтобы спровоцировать воспоминания, был секс.

Существовал только один способ, чтобы проверить эту теорию.

Черт.

«Она не будет помнить об этом утром», – дразнил меня мой мозг, напоминая, что я делаю это ради ее благополучия. Защищаю ее, спасаю. К тому же, с тем, как она выгнулась напротив меня, часть ее подсознания, которую я только что разбудил... хотела этого. Я не уверен, должен ли быть себе еще более противен или взволнован. Это будет слишком рискованно. Потому что, если у нее случится нервный срыв здесь, в самолете, я уверен, что ее отец узнает об этом – у него действительно повсюду глаза, а здесь не контролируемая мной среда. Мне не было в ней комфортно.

Проклятье.

У меня был подозрительный характер.

Интересно, видел ли он эти признаки дома? Из-за этого он позволил мне, наконец, владеть ею? Потому что знал, что я потерплю неудачу?

Слишком много мыслей.

Слишком много возможностей, которые внезапно заставили меня чувствовать благодарность тому, что мы летим в Чикаго, потому что единственными, кто мог потенциально мне помочь, были итальянцы, и в тот момент я понял... что собираюсь извлечь пользу из этого с помощью босса Николаси. В груди что-то сжалось, из-за чего мое до этого момента обычное сердцебиение ускорилось. Мне нужно было сохранять контроль. Я испытывал слишком много эмоций. Я никогда не планировал привести Майю в логово льва и попросить ее спокойно принять судьбу, с которой она имела намного больше общего, чем среднестатистический человек.

Я почувствовал теплые влажные губы на своей шее. Она вела себя не как обычно. В реальности, без наркотиков, поцеловала бы она меня? Возможно. Продолжила бы быть такой и дальше? Нет. Она бы скорее перерезала мне горло.

– Майя, – мой голос вышел низким и хриплым. – Почему ты не спишь?

Я переместил ее в своих объятиях, готовый загипнотизировать одним из ее триггеров Несколько лет назад я имплантировал несколько психических вирусов. Это был самый простой способ объяснить все. Человек может всю свою жизнь прожить с гипнотическими сообщениями или вирусами, встроенными в его подсознание, просто в ожидании кого-то настолько же опытного, как я, чтобы вмешаться и выстроить их или просто вызвать их. Я был лучшим в своем деле, поэтому, естественно, я оставил гарантии, эгоистично нуждаясь в защите своего имени, защите от смерти, так же, как и от смерти Майи.

История.

Повторялась.

И я не был уверен, что снова смогу спасти нас обоих.

Я открыл рот, чтобы начать транс, когда внезапно Майя прижалась к моим губам своими – такими горячими, голодными, отчаянными, открытыми. Пальцами запуталась в моих волосах, ногтями впиваясь в кожу головы. С агрессивностью буксира она практически свалила нас обоих с кресла на пол.

– Я хочу тебя, – прошептала она напротив моих губ, затем языком провела по моей нижней губе, прежде чем скользнуть им мне в рот, добавляя подходящее количество силы, чтобы свести меня с ума.

– Майя... – я попытался вырваться, хотя не хотел ничего больше, чем пройти через все эти чувства, которые ощущал на протяжении всех этих лет, когда скрывался в тени, наблюдал, выжидал. Сохранять свои эмоции под замком рядом с ней было чертовски больно. Временами казалось, что это невозможно. И сейчас это было опасно.

Майя перестала целовать меня и прижалась своим лбом к моему, ее губы двигались по моим, когда она говорила.

– С тобой я чувствую себя в безопасности.

Черт возьми.

Я закрыл глаза.

– Майя, ты выпила много вина, ты не понимаешь, что говоришь.

– Но я понимаю, – она начала двигаться на моих коленях так, что от этих движений я возбуждался еще больше. Я прикусил язык, чтобы не зарычать. Ее смех, чувственный и низкий, заставил каждый мой нерв вспыхнуть, а мускул напрячься.

– Я чувствую это, ты тоже хочешь меня.

– Какой мужчина не стал бы желать тебя?

Она повернулась ко мне спиной, ее попка находилась прямо напротив меня, в то время как она уперлась каблуками в пол и жестко двинулась ближе ко мне. Сиденье блокировало все пути отступления, и мое тело не хотело ничего больше, чем позволить ей тереться вверх и вниз, пока я больше не смогу это терпеть и не трахну ее или умру от желания.

– Пожалуйста... – Майя выгнулась назад напротив меня. – Ты так хорошо ощущаешься, заставляешь меня чувствовать себя так хорошо.

Я зашипел, когда она перестала двигаться и потянулась к пряжке моего ремня. Затем приподнял бедра, когда она вытаскивала кожаный ремень, вызывая эротическое взрывное трение между нашими телами. Майя снова потянула, вытягивая ремень из шлевок. В тот момент она все еще сидела на мне, делая все максимально хорошо, даже не глядя на свои руки.

– Ник... – она использовала мое прозвище. Только два человека называли меня так. Моя бабушка и Энди.

Моя мертвая подруга.

Печаль снова захлестнула меня.

Когда я перестал быть нормальным? А я хоть когда-нибудь был нормальным? Нормальный мужчина может взять женщину, о которой заботится, не сожалея об этом. Без вопросов, типа: будет ли это последним его решением, прежде чем кто-либо еще, о ком он заботится, умрет?

Майя становилась беспокойной у меня на коленях. Вино, смешанное с наркотиками, скорее всего, заставляло ее слететь с тормозов. При нормальных обстоятельствах я бы отнес ее в спальню или запер в ванной. Но мы были в самолете. Если только я не надену на нее парашют и не вытолкну, то у нас есть только один вариант. Единственная спальня, в которой я уже планировал забаррикадироваться.

– Давай, – я встал, она соскользнула с меня, почти растекаясь в лужу на полу, прежде чем я поднял ее на руки, и мы направились в спальню. Захлопнув за собой дверь, я осторожно положил ее на кровать.

Краснея, Майя подняла блузку и стянула ее через голову, бросая прямо мне в лицо, а затем откинулась на локти и приподняла грудь.

– Поцелуешь меня?

Она выглядела такой красивой.

А я был мужчиной.

Мужчиной, который хотел ее даже тогда, когда это было запрещено, и хотел до сих пор.

Я потянулся к ней.

– Как насчет того, чтобы заключить сделку?

– Игра? – она приподняла брови. – Я не относила тебя к такому типу мужчин.

– Просто давай скажем, что ты всегда относила меня к ним, – сказал я, стараясь слишком долго не задерживать взгляд на округлости ее груди.

– Я в деле, – Майя тихо рассмеялась. – Что за игра?

– Ты знаешь, как я люблю правила, – отрезал я. – И их только два.

– Всего два? – она прикусила нижнюю губу. – Хорошо, я слушаю.

– Первое правило... не произносить ни звука.

– Хорошо.

– Второе правило… – ухмыльнулся я, – первый закричавший проигрывает.

Майя понялась с кровати и встала на носочки. Ее губы касались моего уха, когда она прошептала:

– Это будешь ты.

ГЛАВА 23

Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

~ Русская пословица

Майя

Я спала. Это должен был быть сон. Он был таким… агрессивным. Не было ничего нежного в том, как языком Ник скользнул по моей шее, как он оставил еще один теплый поцелуй чуть ниже уха.

– Сдаешься?

– Никогда, – я засмеялась, чувствуя себя более свободной, чем когда-либо за последние годы. Дело было не в вине, потому что вино не объясняло его отношение ко мне, то, как он держал меня в своих объятиях, словно я была самым прекрасным, с чем он сталкивался, и, одновременно, самым опасным.

Опьяненная силой, я отстранилась, когда он опустил голову, чтобы снова поцеловать меня.

– Моя очередь.

– О, Майя, – Николай мрачно усмехнулся. – Мы еще даже не начинали.

– Но…

Что-то в этом предложении заставило меня почувствовать электрический разряд, который пронесся сквозь меня, охлаждая, заставляя свернуться в его объятиях, когда образы крови замелькали на краю моего сознания. Я отпрянула.

– Майя? – нахмурился Николай. – С тобой все в порядке?

– Да, – кивнула я, в то время как страх снова струился по моей коже и кровь в венах стыла. – Прости, мне просто… показалось, что я вспомнила кое-что.

– Хм-м, может, тебе лучше лечь спать.

– Нет! – воскликнула я, отчаянно нуждаясь в интимности, которая, казалось, всегда была для меня недостижимой.

Почувствовав себя глупой, я закрыла рот, чтобы не выболтать еще большее количество правды о том, как я чувствовала себя, когда он был рядом. Каждое слово балансировало на кончике языка, готовое вот-вот сорваться. Это было чертовски трудно – пытаться удержать все внутри, а я всегда гордилась тем, что мне удавалось скрывать свои эмоции. Они делали меня уязвимой, а я не могла быть такой рядом со своим отцом, поэтому научилась искусству подавлять их.

– Ты знаешь… – Николай медленно начал расстегивать свою рубашку, и у меня во рту пересохло от открывающегося взору вида. Мое тело напряглось, когда я предположила, что будет дальше. Я не была уверена, хотелось ли мне смотреть на его губы и представлять все то, что он смог бы ими со мной сделать, или ждать, чтобы увидеть его без рубашки, полностью обнаженным для меня.

Рубашка упала на пол.

И у моего мозга возникли проблемы с воспроизведением каких-либо других мыслей, кроме как: «О, Господи, как? Как этот мужчина был создан?».

– Хм-м, не кричишь? – он шагнул вперед, а затем потянул меня в кольцо своих рук, и я прижала свои ладони к его рельефной теплой груди. – А я думал, что сброшенная рубашка заставит тебя произнести хотя бы звук.

– Близко, – я вдохнула его аромат, смешанный с электричеством. – Очень близко.

– Не все сразу, – он вздохнул, приближая свои губы к моим в медленном, дразнящем поцелуе, который был на вкус, как красное вино. Его язык был мягким, скользя по моему, пробуя и лаская его так, как я никогда не ощущала раньше. Мы как будто часами целовались. Может быть, это были минуты. Кто знает? Время будто замедлялось, а потом ускорялось, только чтобы замедлиться вновь.

Спиной я почувствовала мягкий матрац, в то время как Николай держал свое мускулистое тело над моим. Это было то, чего я хотела, – его, только его.

Почему я чувствовала себя так, словно всегда хотела его? Как будто всегда жаждала его?

Он наклонился, оставляя поцелуй на мочке моего уха, и прошептал:

– Сдайся.

Не в состоянии контролировать свой отклик, я тихонько захныкала, в то время как очень реалистичное воспоминание о его руках, касающихся моего тела, пронеслось в моей голове.

– Было бы удовольствием сломать тебя, – прошептал он. – Я бы хотел, чтобы ты так не боялась… ведь сначала придет боль.

– А потом? – это было чудом, что мой голос не дрожал.

– Только удовольствие, – его темный взгляд встретился с моим. – Я обещаю.

– Почему? – я дернула руками, связанными стяжкой. – Почему так?

– Единственный способ заглушить воспоминания того, что ты видела, это заставить тебя думать, что это была ты… вместо нее.

– Так, ты мучаешь меня… а потом…

– Я подарю тебе самое удивительное наслаждение, которое ты только испытывала.

– Это вообще законно? – попыталась я пошутить, чертовски хорошо понимая, что нужно бежать. Я до сих пор не могла видеть его лица, на нем была белая маска, словно он собирался пойти на карнавал или маскарад, но его глаза, его злые глаза резко контрастировали с белым цветом.

– Ничего из того, что я здесь делаю, не является законным. Но я могу пообещать тебе – ты останешься чистой… Ты должна остаться чистой.

– Чистой?

– Удовольствие – это нечто совершенно иное.

– Как мне называть тебя? – попыталась я сменить тему.

– Как пожелаешь.

– Мне нужно имя, – слезы уже высохли, страх постепенно рассеивался с осознанием того, что я выйду отсюда живой.

– Ник, – прошептал он. – Называй меня Ник.

Я вздохнула, опускаясь на кровать, моя голова чуть не столкнулась с головой Николая.

– Это был ты!

Его тело застыло напротив моего.

– Прости?

– Ты… Ты, ты… – выдавила я слова. – Я видела тебя или… – я чувствовала, как воспоминание вновь ускользает. – Я имею в виду человека, у него были темные глаза.

– Что он сделал? – спокойно спросил Николай. – Он сделал тебе больно?

– Да… сначала, но потом… – тепло наполнило все мое тело, столько тепла, что если бы он коснулся меня, я бы распалась на тысячи осколков и никогда вновь не стала бы цельной. – Он снова собрал меня воедино.

– Каким образом? – Николай сжал меня своими руками и перевернул так, что я оседлала его, а сам он оставлял легкие поцелуи на моем лбу.

– Он заставил… – я не могла вспомнить точно. – Он заставил меня забыть плохое.

– И?

Я зажмурилась.

– И заменил это хорошим.

– Я могу сделать лучше, – поклялся Николай низким голосом. – Позволь мне показать тебе?

Я кивнула, желая, чтобы воспоминания ушли. Раздражало то, что каждый раз, когда Николай прикасался ко мне, появлялось еще больше воспоминаний, а затем они исчезали, как будто это был какой-то сорт кайфа. Каждый раз, когда я моргала, то чувствовала все большую ясность. Пока Николай не прижался своими губами к моим, и малейший проблеск логики не покинул меня. Я была с ним… Я пробовала его… Хотела его. Поэтому я лежала в его руках, потому что в мире, полном страха и неуверенности, была только одна вещь, в которой я была уверена – Николай будет держать меня в безопасности. Он будет. И будет доставлять мне удовольствие. Откуда я знала это? Мое тело ответило само, когда Николай углубил поцелуй, затем просунул руки под мое тело и сжал ладонями мои ягодицы.

Он играл с моим телом как с музыкальным инструментом, мелодичной арфой, каждый палец дергал новую струну, каждая струна играла ноту, которая отправляла меня все дальше и дальше в забытье… Только чтобы остановиться и опустить назад.

– Давай, Майя, отпусти это для меня.

Отпустить значило… что-то большее. Но что?

– Отпусти, – прошептал он, углубляя поцелуй, и тогда я почувствовала тепло, так много тепла, прокатившегося по мне, и центр моей гравитации сместился. Мое тело упало назад. Медленно, как будто слой за слоем, секреты просто открывались перед моими глазами, затем Николай сделал знакомый жест головой, наклоняя ее в сторону, и поцеловал меня, прежде чем прошептать:

– А теперь спи…

Слух отключился, а глаза закрылись, когда голова коснулась чего-то мягкого.

И затем мой мир погрузился во тьму.