Текст книги "Искупление (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Я издал еще один стон, пока добрался до кармана, набрал пароль и передал свой телефон Никсону.

– Он знает определение слова «деликатно»? Потому что он запросто и хладнокровно застрелил четырех человек.

– Кстати, отличные выстрелы. Прямо в голову и плечо, – одобрительно сказал Текс, на что Чейз усмехнулся.

Никсон не отводил от меня взгляда.

– Я отправлю сообщение.

– Жак, – в этот момент я почувствовал стыд за свою семью, позор и облегчение, что впервые в жизни мне больше не придется нести секреты только на своих плечах.

– Мы позаботимся о тебе.

Никсон кивнул и начал быстро набирать сообщение на моем телефоне, пока я проваливался в темноту.

ГЛАВА 45

Встречают по одежке, провожают по уму.

~ Русская пословица

Майя

Он пугал меня. Все его присутствие ощущалось... зловещим, напряженным. И он также кого-то мне напоминал, но я не совсем понимала, кого именно. Возможно, это чувство возникло в связи с тем, как он двигался по комнате. Он двигался как хищник – спокойный снаружи, в то время как внутри бушевала война.

– Сядь, – Феникс опустился на белый кожаный диван и положил ноги на столик. Его поза выглядела расслабленной, но лицо было напряженным, взгляд его глаз буквально пронзали меня. Он провел рукой по своим волосам, затем что-то пробормотал по-итальянски, выругался и встал.

– Знаешь, что? Для этого я постою. Думаю, мне нужно встать.

Я села на другой конец дивана и сложила руки на коленях.

– Вино, – сказал он, не глядя на меня. – Я подумал, что это будет лучше, чем кофе.

– Лучше для меня или для тебя?

– Обоих, – он повернулся, скрывая от меня ухмылку, затем снова выругался, и, наконец, сел, уперев локти в колени. – Я произнесу это только один раз, поэтому слушай внимательно и жди до конца, прежде чем задать вопросы. Это единственный способ преодолеть сказанное. Знай, разговоры о моем прошлом – это не просто то, что мне не нравится делать, это то, что я не обсуждаю ни с кем, кроме своей жены. И то только потому, что я люблю ее и знаю, что она помогает залечить раны, которые иначе могли бы загноиться, если бы она не прогоняла тьму своими поцелуями.

– Знаешь, мне кажется, что для начала надо выпить, – я потянулась за вином, ожидающим на столе, сделала четыре глотка и поставила его обратно.

– Лучше? – спросил Феникс.

– Нет.

Он засмеялся – для него это показалось забавным, словно он не привык к подобному.

– В этом мире много тьмы, много плохого... Долгое время моя семья была частью этого. В отличие от русской мафии, у итальянцев всегда имелся довольно строгий набор правил, которым следовала наша организация. Одно из них заключалось в том, что мы никогда не должны были заниматься наркотиками или проституцией.

Я фыркнула.

– И что же? Вы просто участвовали в отмывании денег? В вымогательстве?

Он улыбнулся.

– Не удивит ли тебя, что большинство наших семей владеют законным бизнесом?

– Да.

– Ну, тогда удивляйся, – он пожал плечами. – Наша семья не такая, какой была раньше; Пять Семей были вынуждены поменяться с течением времени, но когда я был моложе... моя семья, Де Ланг, были самыми ненавистными, потому что мы были готовы совершить ради прибыли все что угодно. И мой отец, заметив, что мы теряем уважение других боссов, а также деньги, решил сделать что-то... другое.

У меня возникла мысль, что означало это «другое», но я хотела услышать, как это скажет он.

– Банды сутенеров и наркотики... И то, и другое настолько затянуло его, что он начал продавать девочек, их девственность по самой высокой цене. Он... – Феникс прочистил горло, опустив голову. – Он попытался продать мою сестру. И к тому времени, когда мне было десять, я видел больше зла, чем люди видели за всю свою жизнь. Это была моя жизнь, все, что я знал. Тьма была моим одеялом, моим святилищем. Это стало моим храмом, потому что я знал, попробуй я отречься от этого, он убьет меня. Есть много чего, о чем тебе лучше не знать, но что тебе нужно знать, это что в какой-то момент мой отец действительно продал свою дочь.

Мой желудок сжался, и я почувствовала, как его содержимое вот-вот выйдет наружу.

– Зачем ему это делать?

– Деньги. Всегда деньги, – сказал Феникс горько. – Я, конечно, не знал о ее существовании, пока в прошлом году не взялся за семью Николаси. Как я уже сказал, я имею дело с секретами. Лука Николаси был одним из самых известных боссов из Пяти Семей, и он все оставил мне. Он занимался секретами, он стольких людей держал на мушке, людей, которых ты бы даже не... – он резко остановился. – У него было то, что я называю «черными папками», на сотни людей.

Феникс подошел к черной сумке и достал гладкую черную папку, а затем бросил ее прямо на стол рядом с моим бокалом вина. Папка оказалась не очень толстой, но ее вид был пугающим, почти как озарение, что она разоблачит нечто, и я была не уверена, стоило ли мне знать об этом.

– Правда всегда раскрывается, – Феникс возвышался надо мной. Он был высоким, мускулистым, пугающим и темным, очень темным. – Один из величайших обманов, в который люди когда-либо верили, заключается в том, что они могут грешить и спокойно жить дальше. Но истина всегда всплывает на поверхность.

Он вздохнул и наклонился, открыв первую страницу папки. Я наклонилась, и мое сердцебиение ускорилось.

Там была моя фотография.

И под ней было имя.

Майя Де Ланг.

Это была я, но имя было другое. Я знала, что мой отец не был мне отцом, но... это значит… Я взглянула на Феникса.

– Ты мой брат?

Он вздрогнул, будто это слово не содержало ничего, кроме боли.

– Я не понимаю, – прошептала я. – Я не…

Перед глазами все расплывалось, тело отяжелело.

– Ложись, отдохни, – мягко произнес он. – Я не допущу, чтобы с тобой что-либо случилось. Обещаю.

– У меня ужасный брат, – пробормотала я с трудом, словно рот был наполнен ватой.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулся он.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем погрузиться в объятия тьмы.

* * *

Я моргнула и вздрогнула, когда человек, которого я видела лишь однажды, посветил фонариком мне в глаза. Я оттолкнула его руку, когда от яркого света выступили слезы.

– Русские не плачут, – сказал он с небольшой улыбкой, а затем наклонил голову набок. – Ты в порядке, Майя?

– Да, – я приложила ладони к вискам, пока Серджио медленно помогал мне принять сидячее положение на диване. – Где Феникс?

– Здесь, – сказал Феникс откуда-то позади меня, а вскоре он появился рядом с Серджио с кружкой кофе в руках. – Я добавил виски.

Я поджала губы, сдерживая улыбку.

– Умный человек.

– Моя жена тоже так считает. Это все, что имеет значение.

Голос Феникса все еще был грубым, они с Серджио обменялись взглядами.

– Она в порядке, – Серджио встал. – Просто немного... в шоковом состоянии.

– Черт, – пробормотал Феникс. – Я все еще не могу поверить, что ты здесь. Почему ты здесь?

– Я почувствовал себя брошенным, – Серджио пожал плечами, – поэтому пришло время.

Феникс с трудом сглотнул и отвернулся, и в эту секунду дверь в мою квартиру распахнулась, открывая вид на окровавленного Николая и итальянцев.

– Не на диван! – крикнул Чейз. – Он белый!

– Кого, черт возьми, это волнует? – крикнул Текс в ответ. – Мы спасаем диван или спасаем русского?

Они все остановились, на самом деле остановились, будто обдумывали, стоит ли сохранять чистоту дивана или нет.

– Что? – я вскрикнула, когда Николай почти рухнул на пол.

– Извини, – Никсон схватил Николая. – Старые привычки и все такое.

– Черт возьми, дай мне сесть! – крикнул Николай, его лицо покрывала кровь, губы распухли.

Я бросилась к нему, но Серджио схватил меня за руку.

– Позволь мне его подлатать, остановить кровотечение и дать ему что-нибудь от боли.

– Но…

– Майя, – Серджио покачал головой, – он знает. Поверь мне. И из всех этих людей я единственный, у кого есть какие-то медицинские знания, после применения которых Николай не будет выглядеть подобно Франкенштейну.

– Ха-ха, – Чейз подмигнул мне. – Скажи, было бы весело, если бы мы начали его так называть?

Николай пробормотал ряд проклятий, затем попытался опереться на подлокотник, отчего из раны потекла кровь.

– Я могу ходить, – проворчал он, отталкиваясь от дивана, спотыкаясь и чуть не падая в объятия Серджио в отважном усилии избежать падения на белый диван. Наши взгляды встретились. Я знала, почему он этого избегает. Потому что от вида крови на белом он испытывал боль – это был его страх. И в тот момент меня осенило, что, возможно, он был так же травмирован в прошлом, как и я.

– Сюда, – я быстро подошла к нему и помогла Серджио отвести Николая в спальню, мою спальню. Здесь он был со мной, на моей кровати. Как только он оказался радом с кроватью, я схватила один из красных пледов со стула и бросила его на белое одеяло, чтобы убедиться, что он не увидит свою собственную кровь на белом – я не хотела добавлять эмоциональный стресс к его уже физически напряженному состоянию.

– Серджио, – сердито произнес Николай его имя, словно проклятие. – Почему, черт возьми, у меня в доме шесть итальянцев?

– Семь, – сказал Серджио скучающим тоном, в то время как в комнату вошел Феникс с большой коробкой в руках, протянул ему и вышел. – Технически нас семь. Восемь, если считать Майю.

Он подмигнул мне.

– Феникс рассказал тебе, – плечи Николая поникли. – Мне жаль, что меня не было здесь в тот момент.

– Все в порядке, – я сидела рядом с ним на кровати и держала его окровавленную руку. – Ты был слишком занят, когда тебя избивали.

– И, судя по внешнему виду, – Серджио разорвал остальную часть рубашки Николая, – стреляли.

– Что? – вскрикнула я, сжимая руку Ника сильнее, чем нужно.

– Я в порядке, – заверил он меня. – Пуля прошла навылет.

– Что за черт? – Серджио наклонился, чтобы рассмотреть рану, а затем снова выругался. – Как простая пуля нанесла такие раны?

– Они избили меня, но я пытался сопротивляться. Как еще, ты думаешь, она разорвалась?

Серджио проигнорировал его, поставил коробку на пол, открыл ее и вытащил шприц. Мои глаза округлились, должно быть, слишком сильно, потому что Серджио ухмыльнулся, глядя в мою сторону.

– Не волнуйся, я не убью его, просто дам ему хорошую дозу морфина, которая заставит его мечтать о единорогах и прочем дерьме.

– Мне не нужен морфин, – проворчал Ник, когда пот начал заливать ему виски.

Я кивнула Серджио.

– Дай это ему.

– Майя, мне не нужен... – прошипел он, когда Серджио воткнул иглу в изгиб его руки. – Я ненавижу наркотики.

– Всегда хорошо, когда врач, который изобрел собственные специальные наркотики, на самом деле ненавидит их. Таким образом, ты никогда не станешь наркоманом, – сказал Серджио с облегчением. – Так, тебя подстрелили только один раз, но я думаю… – он проверил грудную клетку Ника, – у тебя два сломанных ребра.

Ник помолчал, а затем ответил:

– Один разбитый глаз, три сломанных ребра с правой стороны, возможно внутреннее кровотечение, ушиб почек и гигантская рваная рана там, где меня подстрелили. Вот. Видишь? – он попытался встать, но упал на кровать и захрипел. – Я в порядке.

– Доктора всегда худшие пациенты.

Серджио схватил еще один шприц с иглой и воткнул ее в шею Ника. Через пару секунд тот откинулся назад и уснул.

– Что ты ему ввел? – спросила я в панике. Я была окружена итальянской мафией, и как бы я ни хотела им доверять, ведь Ник с ними работал, а моя сестра жила у них, я все еще опасалась. Их было семь, семь огромных страшных мужчин в моей квартире. Что, если они решили, что мы этого не стоим? Это не значит, что я не была в курсе того, что Николай делал для них сейчас, или того, что отдал им мой отец – Энди.

– Эй, – Серджио привлек мое внимание. – Почему бы тебе не помочь мне смыть кровь, чтобы я смог увидеть, куда ему накладывать швы?

– Ему?

– Я очень сомневаюсь, что хирург, такой же талантливый, как Николай, захотел бы, чтобы кто-то, кто бросил университет после четвертого курса, зашивал его. Кроме того, я надеюсь, что это будет выглядеть не так плохо, как только мы его отмоем.

Я кивнула и пошла в ванную, чтобы схватить теплое влажное полотенце, затем направилась обратно в спальню и начала мягко вытирать кровь с Николая.

Мы работали молча. Я смыла кровь, и Серджио наложил небольшие швы на нескольких порезах, одновременно изучая кровоподтеки, которые уже формировались на теле Николая. После нескольких минут спокойной тишины, он произнес:

– Она бы полюбила тебя.

Мои глаза наполнились слезами.

– Как ты думаешь... Можно скучать по тому, кого ты никогда не знал?

Серджио застыл.

– Да. Можно. Я думаю, что можно скучать по кому-то просто услышав воспоминания от других людей, которые знали этого человека; когда кто-то начинает говорить о нем, когда их лица загораются от удовольствия или волнения, словно этот человек все еще дышит, живет, – он прочистил горло и снова начал работать. – Это нормально – чувствовать потерю, хоть ты и не была частью ее жизни, – наши взгляды встретились. – Я знаю, что если бы ситуация приняла иной оборот, она бы так же относилась к тебе. Она оплакивала бы тебя, потому что кровь – это кровь, Майя. И мы, люди... мы очень слабы, большинство из нас уже сломлены, и она знала это лучше всех, кого я когда-либо встречал. Она смотрела на мир, словно он заслуживает внимания.

– Как?

– С уважением... С любовью.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я попыталась стереть ее, но Серджио схватил меня за руку.

– Тяжелее тем, кто остается, чем тем, кто уходит. Просто знай... Она много смеялась и сводила меня с ума.

Я облизала пересохшие губы и улыбнулась.

– Этому миру нужно больше смеха.

– Это действительно так, – согласился он, и мы оба уставились на Николая. – И он будет нуждаться в тебе...

– Я у него есть.

– У него? – Серджио прищурился. – Он убийца.

– Такой же, как и ты.

– Теми же руками, которые он использует, чтобы подарить жизнь, он ее забирает. Тебе придется научиться закрывать глаза... потому что это всегда будет в его крови.

– Что будет?

Серджио пожал плечами.

– Как только ты оказываешься втянутой в эту жизнь, ты не можешь уйти, даже если хочешь. Это преследует тебя, соблазняет, манит, обещает тебе мир. Он всегда будет частью мафии, но я могу помочь тебе исчезнуть, и из-за Энди собираюсь дать тебе этот шанс, – он встал. – К полуночи ты будешь в Канаде или в Мексике, если это твое предпочтение, дом у океана, новая личность, паспорт, новая жизнь, просто скажи.

– Но Николай...

– Он останется. Это предложение для тебя. Не для него.

В панике я уставилась на Николая и встала. Он хотел, чтобы мы исчезли, чтобы я была в безопасности, но я не хотела оказаться в безопасности, если это означало, что мне придется жить далеко от него.

– Мой отец, он будет преследовать Ника? После моего исчезновения?

Серджио не ответил.

– Что бы сделала Энди?

Он снова промолчал и просто смотрел на меня, его кристально голубые глаза пронзали меня будто насквозь.

Я сглотнула, расправила плечи и прошептала:

– Если он останется, останусь и я.

– Слава Богу, – прохрипел Николай. – И, Серджио, вали отсюда, пока я не надрал твою задницу.

– Ха, – Серджио вытащил иглу и нитку. – В твоем положении, ты, скорее всего, упадешь на задницу и будешь выглядеть глупо перед девушкой, которую любишь, – он протянул иглу Николаю.

– Спасибо, – проворчал Ник. – И, Серджио?

Серджио обернулся.

– Проткнешь меня иглой еще раз, и я разорву тебе глотку, пока ты будешь спать.

– Ха! – Серджио одобрительно кивнул. – «Пропранолол», не знал, что ты фанат.

– Уходи, – Николай издал странный рык.

Серджио закрыл за собой дверь и прокричал:

– Всегда пожалуйста!

ГЛАВА 46

Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

~ Русская пословица

Николай

Мне стоит быть благодарным как минимум за то, что Серджио ввел небольшую дозу, чтобы вырубить меня, достаточную, чтобы последние десять минут казались нечеткими. Я чувствовал, что лучше закрыть глаза и расслабиться, лежа на спине, пока наркотик, морфий, циркулирующий по моей кровеносной системе, сжигал мои вены. У меня всегда была ужасная реакция на любые опиаты. Из-за них, как правило, я чувствовал себя больным, что было благословением, учитывая, что я имел легкий доступ к ним в любое время. И, поскольку я фармацевт, когда дело дошло до создания сыворотки, у меня не возникло с этим никаких проблем.

Я не был шокирован, что он предложил ей убежище. Меня шокировало то, что она отказалась от его предложения и осталась. Умная женщина убежала бы подальше, использовала второй шанс на новый старт и никогда не оглядывалась бы назад. В ее прошлом не было ничего, кроме ужаса, и я не мог себе представить, что будущее будет волшебным и в розовых тонах, даже если она останется со мной. В ее жизни никогда не настанет тот день, когда ей не напомнят о ее прошлом, нашем прошлом, и я должен подумать, будет ли это влиять на наше настоящее и сказываться на нашем будущем.

Вздохнув, я, как мог, сел.

– Майя, не могла бы ты принести маленькое зеркало из ванной?

Нахмурившись, она кивнула, направилась в ванную и вернулась с зеркалом.

– Отлично. Направь его, пожалуйста, на рану, немного наклони, еще немного, – ее руки дрожали. Я не винил ее. Я был не в лучшей форме. – Спасибо.

Мы не разговаривали, пока я проворно и быстро зашивал свою рану идеальным швом, который выглядел, как белый след, словно меня поцарапали. Майя пошатывалась.

– Майя? – я потянулся к ней свободной рукой, мне просто нужно было разрезать нить. – Ты собираешься упасть в обморок?

Она втянула нижнюю губу и прикусила ее, заставив мое тело, онемевшее под действием наркотиков, напрячься от желания утолить похоть.

– Нет, – она покачала головой. – Просто это... так сексуально.

– Что «это»? – я взглянул на свой голый живот. Уверен, она не имела в виду, что я без рубашки? Она видела меня голым. Я очень сомневался, что мое ушибленное тело оказывало такой эффект.

– Это, – она указала на мою руку, в которой я все еще держал иглу. – Ты просто зашил себя, лучше, чем, ну, я даже не знаю, но это просто... Извини, это неуместно?

– Очень, – кивнул я с серьезным видом. – Давай будем профессионалами, Майя.

Мои губы дернулись в едва сдерживаемой улыбке.

– Правильно, – она согласилась, скрестив руки на груди. – Это все, доктор?

Я подавил стон.

– Поспеши и перережь эту проклятую нить, чтобы я мог поцеловать тебя.

– Я не знала, что русские целуют итальянцев без какой-либо защиты, – она провела руками по своему телу. Черт возьми, я готов получить то, что намного лучше по вкусу, чем любой наркотик.

– Очень смешно, – я кивнул в сторону ножниц. – Давай, пока я случайно не проткнул тебя.

– Ха, – она погрозила пальцем перед моим лицом. – Ты имеешь в виду, как прошлой ночью?

Я закатил глаза и откинулся на кровать.

– Давай, добивай меня, добивай. Я жду.

Она осторожно переползла через меня, стараясь не касаться моего тела, потянулась за ножницами и разрезала нить. Я схватил ее за руку в тот миг, когда она была свободна, и поднес кончики ее пальцев к своим губам.

– Как ты? – я не был тем человеком, который задавал эмоциональные вопросы. Я никогда ни о ком не волновался… до нее.

Майя облизала губы, изучая мои несколько секунд, прежде чем ответить:

– Я держусь.

– Ну, по крайней мере, ты еще не убежала с криками.

– И меня убили бы.

– Твой отец, возможно, слишком занят, чтобы убивать тебя прямо сейчас... Или, по крайней мере, слишком занят, чтобы угрожать нам, и когда он это сделает... Я не думаю, что у нас будут проблемы с поиском людей, готовых сражаться за нас. По-видимому, итальянцам было скучно на прошлой неделе, представь себе?

Майя вздрогнула.

– Скучно, что они не успели в кого-то выстрелить? И семь дней – это долгое время? Вау, поговорим о самоконтроле. Должны ли мы вручить им медаль? Или, может, подарить им немного вина?

Я рассмеялся, хотя вскоре один из моих самых мрачных секретов должен был раскрыться Майе. Но несмотря на это я смеялся

Потому что любил ее.

А когда вы испытываете чувство любви, все остальное, кажется, просто уходит на задний план.

– Итальянцы, – прошептал я, здоровой рукой заправляя прядь волос ей за ухо, – любят лишь свое вино.

Она наклонилась, прижав губы к моим.

– А я люблю тебя.

Мое тело гудело от удовольствия и пело в полную силу от ее близости.

– Ты можешь признаться в этом... после всего произошедшего? Даже после испытанного сегодня страха? Узнав свое происхождение?

– Ты не имел ничего общего с моей матерью, которая обманывала и спала с помощником Петрова – абсолютно ничего.

– Нет, – я проглотил чувство вины. – Но я знал. Он был аутсайдером, пытался избежать давления на свою собственную преступную семью и чувство стыда, которое он испытывал, будучи беднейшим, самым неуважаемым из всех. Я знал об этом благодаря своему отцу.

– Видимо, все знали, – вздохнула Майя. – Но действительно ли это имеет значение?

– Я не знаю.

– На самом деле, нет. Нет. Я благодарна за то, что не родня Петрову, что не связана с русским гангстером.

Я открыл рот, чтобы ответить, но она коснулась двумя пальцами моих губ и прошептала:

– Но я влюблена в одного такого.

Я не был уверен, что это – наркотики или просто то, что я был рядом с ней, но мое тело воспламенилось, как только она это сказала. Тем не менее, она должна была понять.

– Я никогда не буду свободен от этого.

Майя повернула голову, предоставляя мне обзор на свою великолепную длинную шею. Я хотел целовать ее, от шеи до пупка, а затем опуститься, испить ее нектар, пока бы не насытился ею. Рукой она легонько потирала мою татуировку.

– Я не думаю, что любой из нас когда-нибудь будет свободен от нашего прошлого, но это не значит, что у нас не может быть будущего, верно?

Мое тело напряглось. Было еще кое-что, еще одна тайна, которую я скрывал, секрет, который моя семья хранила. И я не мог просто взять и сказать ей. Пришлось бы показать ей дневник, объяснить причины, что хуже всего. Я должен был сначала поговорить с Жак.

Она была свободной пешкой во всем этом, самой последней частью моей жизни, которая могла распутать и уничтожить все, что я заслужил. Несколькими простыми словами, собранными в одном мощном предложении, она могла разрушить всю мою карьеру – мою жизнь, жизнь Майи, мою репутация.

Я вздрогнул.

– Тебе холодно?

– Нет, – ответил я быстро. Может быть, слишком быстро, потому что Майя нахмурилась. – Я просто думаю.

– Хорошо, остановись, – Майя всосала мою нижнюю губу. Я простонал и попытался притянуть ее тело ближе, но было больно сдвинуться более чем на пару сантиметров. Она улыбнулась в мои губы. – Приятно, когда ты наполовину парализован, пока я использую тебя.

Я окаменел, однако по совершенно другой причине. Мое тело перешло от возбужденного состояния к фригидному. Она понятия не имела, что это значило для меня. Парализован, но бодрствовал. В моей голове раздались крики женщины. Если я не присутствовал при этом, уменьшало ли это мою причастность? Сделало меня в меньшей степени убийцей?

– Майя, мне нужно поговорить с тобой кое о чем, – я схватил ее за запястье, отстраняя от себя.

– Слова можно оставить на завтра, – проговорила она, пронзая меня взглядом. – Прямо сейчас позволь мне просто любить тебя. Что бы ты ни хотел сказать, это может подождать, не так ли?

Я был слишком измучен, чтобы спорить.

– Да. Это может подождать.

– Хорошо, – она поцеловала меня в лоб. – Теперь спи и мечтай обо мне.

– Я всегда мечтал о тебе… с тех пор, как увидел тебя через всю комнату и почувствовал, как мое сердце гулко забилось.

Я погружался в сон и видел перед собой Майю. Она улыбалась мне.