Текст книги "Искупление (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 5

Полиция подозревает, что убийцей может оказаться женщина. Согласно отчетам, преступления могут быть совершены на почве ненависти к женским половым органам.

~ «Сиэтл Трибьюн»

Николай

Двери лифта закрылись. Я взглянул на свое отражение на гладкой металлической поверхности и отвернулся.

Всю свою жизнь я избегал зеркал и блестящих поверхностей – всего, что могло сообщить мне то, что я уже о себе знал.

Что я был монстром.

Глаза – зеркало души, и я знал лучше, чем кто-либо еще, что был очень плохим человеком. Заполучив Майю, я даже не подумал о том, что буду делать, когда закончу с ней.

Много чего пришлось поставить на свои места для того, чтобы это произошло, и я знал, что если привяжусь к ней, это убьет меня, возможно, уничтожит последнюю каплю человечности, что осталась во мне.

Когда двери открылись, я выдавил улыбку, которая ощущалась весьма неловко, и так происходило всегда, потому что счастье для меня являлось чужеродной эмоцией, и я не был уверен, что смог бы ее признать, явись она ко мне и ударь по голове.

– Мистер Блазик, – Том Микельсон, один из членов Совета, направлялся мне навстречу, приветствуя легким взмахом руки.

– Том, – кивнул я и заставил себя улыбнуться шире. – Как жена? Восстанавливается после операции на бедре?

– О, да.

Том качнулся назад на пятках, затем сдвинул очки на свой длинный нос. Он напоминал молодого Санта-Клауса с седеющими волосами, румяными щеками и ярко выраженными губами и носом – он единственный друг, который у меня был.

И когда я думал об этом, то чувствовал себя жалко.

– Она любит цветы, – он нервно постукивал ручкой по ноге, как склонен был делать, когда я вступал с ним в беседу. Том суетлив, всегда нервничает, когда находится близко к начальству. – Вы действительно не должны были этого делать.

– Должен, – сказал я тихим голосом, пытаясь успокоить его. – И я счастлив, что она чувствует себя хорошо.

– Ну, хорошо, – Том откашлялся.

– Что-то еще?

Он вздохнул и засунул руки в карманы.

– Мистер Петров ждет вас в вашем кабинете. Я заметил, как он входил, когда спускался, чтобы доставить кое-какие контракты.

– Спасибо, – я коснулся его плеча. – Я разберусь с ним. Почему бы тебе не пойти на обед? – я отступил назад. – В самом деле, ты свободен после обеда, иди и навести свою жену.

Он прищурился в защитном жесте, как это часто происходило, когда он вдруг чувствовал необходимость прийти на мою защиту. Я – его босс, но у него сын моего возраста, и он всегда чувствовал необходимость защищать, если понадобится.

– Слушайте, Николай, если Петров снова разнюхивает, я могу...

– Все хорошо, – усмехнулся я. – Обещаю. А теперь иди и позаботься о своей жене, увидимся завтра.

Он облизнул губы, его глаза бегали из стороны в сторону в замешательстве, а затем он отстранился и кивнул.

– Хорошо. Я сделаю это.

– Доброго дня, Том.

– Николай.

Он редко называл меня по имени. Из-за такой фамильярности он чувствовал себя неудобно, и имя вырывалось только тогда, когда он был обеспокоен. Думаю, именно так работал отцовский инстинкт, но точно не был уверен. Мои родителя были мертвы. Я поправил галстук и направился в свой кабинет.

Шейла, моя помощница, высокомерно осмотрела меня, затем покачала головой и схватила сумочку.

– Часа будет достаточно, – я открыл дверь для нее, чтобы выпроводить и услышать стук каблуков по мраморному полу. Как правило, она брала перерывы, когда Петров был в здании. Я не хочу, чтобы она задавала вопросы, и чертовски уверен, что ей не нужно знать о происходящем, чтобы не подставить не только себя, но и всю компанию.

Я достиг двери кабинета и открыл ее.

Звуки классической музыки наполняли комнату. Отличный запах дорогих сигар и моего лучшего виски смешались с знакомым запахом Петрова. Он сидел за моим столом, словно владел чертовым миром, и вертел сигару между пальцами.

– Как все прошло? – спросил он.

– Как мы и ожидали, – я подошел к бару, налил себе полный стакан виски и сел на диван, показывая ему, что от его визита мне ни тепло, ни холодно, хотя в глубине души мне было интересно, сдержит ли он свое обещание.

– Хорошо, – он встал. – Я волновался.

– Ерунда, – я глотнул виски. – Попробуй еще раз.

Он раздвинул губы, обнажая белые зубы, и в комплекте с бледностью лица и темными волосами улыбка вышла зловещей. Петров был крупным мужчиной, вел праздный образ жизни, и это отразилось на его теле – он не мог носить костюм, кроме как сшитый на заказ исключительно для его большого тела.

– Разве отец не может беспокоиться за свою дочь?

Я сжал губы, чтобы не оскорбить его, и встал. Что насчет другой его дочери? Та, что сейчас умирает от рака? Он ухаживает за ней? Просто думая об Энди, мне захотелось заехать кулаком по высокомерному лицу этого человека, но сейчас не время действовать, еще нет.

– Итак, теперь, когда ты знаешь, что с ней все прекрасно, ты уйдешь? Разве это не часть сделки?

– Сделка... – повторил он, выдувая дым изо рта. – Я пришел, чтобы пересмотреть ее.

– Нет, – я медленно направился в сторону двери.

– Я редко слышу это слово.

– Интересно, не потому ли, что ты убиваешь людей, прежде чем они имеют возможность произнести его, – я наклонил голову. – А сейчас – это конец?

– Это не конец, – Петров потушил сигару о мой письменный стол и направился к двери. – В конечном итоге, ты захочешь пересмотреть ее, тебе нужна будет помощь, чтобы сохранить твой маленький секрет.

В тот момент я испытал больше, чем просто страх, я испытал ужас. Я боролся в течение многих лет, чтобы сохранить мою личность в тайне, чтобы сохранить свою фамилию незапятнанной.

– Контракт не оставляет тебе выбора, – я скрестил руки. – Пока один из нас не скажет, что разрывает его...

– Хах, – он запрокинул голову назад, издавая сдавленный смех. – Ты видел мою Майю? Я удивлен, что контракт все еще в силе.

– У меня все под контролем.

Противно, что мои подозрения оправдались. Я отвернулся от него, подставляя свою спину, что для этого мужчины было равносильно пистолету, направленному на него. Это было неуважительно, но это все, что я мог сделать в данный момент. Знай Майя, что я находился с ним в одном городе, не говоря уже об одном здании, то не захотела бы сидеть со мной рядом. Она всегда была больше пешкой, чем дочерью, и только сейчас я стал понимать, насколько.

– Пока мы не встретимся снова, – сказал Петров спокойным голосом.

Дверь в мой кабинет захлопнулась с тихим щелчком.

А я остался смотреть на остатки сигары на столе. Интересно, как, черт возьми, я собрался сдержать свое слово, когда только десять минут назад обдумывал способы обойти его?

ГЛАВА 6

Последняя женщина —жертва маньяка – была опознана как Мария Смит, наркоманка и проститутка. У нее был обнаружен ВИЧ.

~ «Сиэтл Трибьюн»

Майя

Три часа спустя я все еще находилась в состоянии полного неверия. Обыскала всю квартиру. Ни компьютера, ни телефона, ни даже розетки. Да, я на самом деле пришла в полное отчаяние, не найдя ничего.

Я застряла в каком-то ужасном концлагере.

По крайней мере, у меня была еда. И алкоголь.

Шагая по мраморному белому полу, я начала кусать ноготь большого пальца. Я была умной девушкой, сообразительной, способной сложить части воедино, но каждый раз, когда пыталась все соединить, некоторые части мозаики не хотели складываться, и я оставалась в таком же замешательстве, как и прежде.

Кем был Николай Блазик? И почему я так важна?

Что, черт побери, сделал мой отец, чтобы перетащить этого парня на плохую сторону?

Кроме того, кем был Николай в этом деле, что мог проявлять свою власть над отцом – одним из самых страшных людей, которых я когда-либо знала?

Ничто не имело смысла.

Кроме одного... Если мой отец договорился с Николаем, это значит, что он был страшным человеком, плохим человеком, тем, кто без проблем бы убил меня и выставил случившееся как несчастный случай.

Моя голова разболелась еще сильнее.

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил мое сердце биться так, как если бы я готовилась стать свидетелем собственного убийства. Смешно от того, как я восприняла это и поняла, насколько правдивы были мои слова.

Но в тот момент, когда поворачивался ключ, все, о чем я могла думать, что это какая-то дурацкая шутка, или Николай переосмыслил свое решение. Мне было совершенно нечего ему предложить, кроме своего мозга, и разве он не мог найти любую девушку, которая смогла бы сделать то, что ему нужно от меня?

Воздух рывками начал вырываться из моих легких, стоило снова его увидеть. Это должно быть преступлением, быть настолько красивым, словно каждая часть его тела была в идеальной гармонии со Вселенной; когда он медленно шагал по мраморному полу, его туфли поразительно ритмично стучали в такт с моим сердцем.

Медленно его губы растянулись в головокружительной улыбке. От этого жеста я отшатнулась назад и пожелала, чтобы он оказался безобразным человеком, благодаря чему я смогла бы ненавидеть его.

Но трудно было ненавидеть прекрасное. Даже мне пришлось признать это. И Николай? Он был не просто прекрасен, он был красив. На протяжении всей жизни нам твердят, что уродство – это плохо, но все это ложь. Иногда самые страшные вещи, с которыми приходится сталкиваться, оказываются самыми прекрасными.

– Я вижу, ты читала папку, – он указал на кофейный столик, где я практически поиздевалась над всеми страницами договора.

– Да, – прохрипела я. Мое тело и голос были не настолько синхронизированы на тот момент, и мое сердце по-прежнему билось так сильно, что я боялась, что он увидит пульс на шее и атакует меня подобно вампиру. По сути, весь сценарий смахивал на отвратительный вампирский фильм.

– Вопросы? – он обхватил мое плечо правой рукой, мягко подталкивая к дивану. Не имея другого выбора, кроме как слушать его бредовые разглагольствования, я села.

– Вопросы, – фыркнула я. – Почему я не могу иметь доступ к внешнему миру? Ты понимаешь, что это похищение, да?

Николай жал губы в тонкую линию, словно пытался сдержать смех.

– Похищение было бы похищением, если бы ты была совсем ребенком, а я заманил бы тебя сюда под ложным предлогом. Хочу напомнить, что ты провела большую часть года, названивая мне в офис, умоляя...

– Я не умоляла.

– ...умоляя... – он отмахнулся от моего протеста, как от ничтожного насекомого, и продолжил, – ...об одном интервью продолжительностью хотя бы десять минут моего личного времени. Сначала ты просила час, а когда это не сработало, то была готова встретиться со мной и на двадцать минут, пятнадцать, десять и, наконец, раздался последний звонок, из-за которого мне понадобился бы судебный запрет, когда ты угрожала моему секретарю.

Мои щеки запылали.

– Ну, я не была уверена, что она передавала тебе мои сообщения.

– Передавала.

Как неудобно. Я прикусила нижнюю губу, облизав помаду – ну, или то, что от нее осталось.

– Так ты говоришь, что я здесь по своему желанию.

– Это был твой выбор – приехать в офис сегодня днем?

– Да, но...

– И это был твой выбор – взять интервью?

– Да, – я стиснула зубы. – Но если бы знала, что это будет стоить мне свободы, и я так и не смогу задать вопросы, то отказалась бы.

Он наклонил голову набок, его темные карие глаза почернели.

– Это ложь.

– Теперь я лгунья?

– Да, – сказал он так просто и уверенно, что мне захотелось придушить его. – Ты была слишком любопытна, чтобы отказать мне.

– Ага, любопытство кошку сгубило, – я провела пальцем поперек горла.

Он прищурился, когда посмотрел на мою шею, как если бы видел пульс, который снова начал ускоряться.

– У тебя красивая кожа... Очень мягкая... Не так ли? – длинными пальцами он потянулся ко мне и прикоснулся к коже над пульсом. – Мда...

– Хм-м, – мои губы дрожали в ожидании еще одного касания. – Что касается работы.

– Она твоя, – прошептал он, все еще не отрывая взгляда от моей шеи.

– Спасибо, потому что я пришла на работу, где меня заперли без интернета, без возможности делать телефонные звонки или смотреть «Нетфликс», ой, и мне, видимо, запрещено иметь какие-либо сексуальные отношения.

Он отдернул руку.

– Так вот ты о чем?

– Да, – сказала я сквозь зубы. – Быть запертой в одиночной камере бесит меня не так сильно, как отсутствие секса, – мудак был невыносим!

Его ноздри раздувались, и он отвернулся.

– Это невозможно.

– Что невозможно?

– Отношения, – он сглотнул, и я увидела, как его кадык поднялся и опустился на великолепной шее. Мне действительно нужно перестать пялиться. Он – враг, не друг. Думаю, в те первые мгновения я увидела все, что могло бы предупредить меня. То, как он стоял, как прикоснулся ко мне, даже глаза. Мое подсознание кричало мне об опасности, но я была слишком напугана своими проблемами, чтобы слушать его.

Пока не стало слишком поздно.

– Зарплата непомерна, – он облизнул губы. – Полмиллиона.

– В год? – прокряхтела я.

Я была окружена деньгами всю свою жизнь, но их, как говорил мой отец, нужно было заслужить, они не достаются легко. Кровавые деньги всегда должны быть заработаны, и это превыше всего.

– Нет, – Николай встал. – В месяц.

– Что? – я вскочила на ноги. – Полмиллиона в месяц? Какого черта ты хочешь, чтобы я делала? Хоронила тела?

Он запрокинул голову и рассмеялся.

– А ты бы согласилась? За полмиллиона в месяц?

– Нет.

Да, наверное, черт!

– Еще одна ложь, – он повернул голову в другую сторону. – Мы недостаточно близки, но ты можешь, по крайней мере, быть честной и сказать, что тобой движет?.. – он двинулся ближе, пока его грудь не соприкоснулась с моей, и между нашими губами остался один сантиметр пространства. Я боролась с желанием прижаться к нему. От него пахло так хорошо, и что-то в нем было такое, загадочное, что я хотела разгадать.

Видите? Я вернулась к загадочному сценарию.

– Я едва тебя знаю, – сказала я сдавленным голосом.

– Хочешь узнать? – он прикрыл глаза.

– Если ты отпустишь меня... Я буду ходить на работу каждый день. Клянусь, дай мне пространство и…

– Боюсь, контракт не обсуждается. Ты либо соглашаешься, либо... – он пожал плечами.

– Либо? – я скрестила руки на груди, сделав шаг назад. – Ты убьешь меня и похоронишь мое тело?

– Ты выплатишь мне полтора миллиона, – он выдал ответ с улыбкой, которая коснулась и до его глаз. – Все имеет свою цену, Майя.

– Я не имею.

– Имеешь, – он кивнул, и его улыбка немного померкла. – Твоей ценой было интервью, и, посмотри… я дал тебе год присутствия рядом со мной.

– Так теперь я должна сказать «спасибо»?

– Это было бы вежливо, – он ухмыльнулся. – Но я человек терпеливый. Подожду, пока ты не скажешь.

– Я никогда этого не скажу.

– Ложь за ложью... Ты никогда не учишься?

– Ты кто, персональный детектор лжи?

Он смотрел мне в глаза в течение нескольких секунд, а затем прошептал:

– Я знаю людей.

Дрожь прошла по всему моему телу, но мне удалось подавить ее.

– По крайней мере, разреши мне пользоваться интернетом.

– Я сказал тебе... – он скрестил руки на груди, передразнивая меня, – я разрешу пользоваться интернетом... после того, как ты проработаешь несколько дней, и я найду твою работу приемлемой.

– А если этого не будет?

– Тогда мы вернемся к захоронению тел, – еще одна улыбка тронула его губы. Это означало, что он шутит, да?

– Хорошо.

– Превосходно, – он потер руками. – Теперь иди и оденься.

– Я одета.

– Для работы, – сказал он деловым тоном. – Начнем сегодня вечером, так как я не смогу всю неделю стажировать тебя. Мне нужно быть в Чикаго в пятницу.

– Ты собираешься поехать в Чикаго, пока я буду сидеть в одиночестве?

– Ты будешь счастлива, если я предоставлю тебе доступ к библиотеке?

– Библиотека? – я оживилась.

– Ты любишь классику, я прав?

– Перестань быть жутким.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

– Не думаю, что кто-либо называл меня так.

– В лицо, наверное, нет.

– Ты мне нравишься.

Взяв под контроль эмоции, я посмотрела на него холодным взглядом и заставила голос звучать ровно:

– Ну, это чувство не взаимно.

Он ухмыльнулся.

– Поверь мне, будет взаимно. А теперь иди и переоденься. В спальне, в шкафу, достаточно одежды. Одень все черное и, пожалуйста, постарайся не слишком долго, мы же не хотим опоздать.

– Ты – босс. Ты не можешь опоздать.

– Майя, – отрезал он, – переоденься. Сейчас же.

Смогу ли я подразнить его? Странное ощущение покалывало тело.

– Скажи: «пожалуйста».

– Я не произносил это слово десять лет.

– Попробуй.

Глубоко вздохнув, он отвернулся и пробормотал:

– Пожалуйста.

– Так лучше.

Он указал дальше по коридору.

– Иди.

– Отлично, – я направилась в сторону спальни и быстро нашла наряд, который подходил для работы. Черные леггинсы, длинный черный свитер и черные ботинки.

Несколько масок висели на стене около шкафа, такие, которые надевают на маскарад. Означает ли это, что он устраивает здесь вечеринки? Или он думал, что я тоже надену маску? Ну, ему придется попотеть, потому что я не собираюсь надевать ее, словно сейчас Хэллоуин, для того, чтобы работать. Я случайно сбила одну из масок, когда проходила мимо.

Выругавшись, я наклонилась и подняла ее. Было что-то знакомое в белом, что-то такое... Красное. В этом не было абсолютно никакого смысла, но я словно могла видеть пятна крови. Покачав головой, я встала, поместив маску обратно на стену, и обулась.

Десять минут спустя я вышла из спальни и крутанулась перед ним.

– Подойдет?

– Да, – он пожирал меня взглядом. – Я верю, ты справишься. Помни, никаких разговоров.

– Со всеми?

– С пациентами.

– Пациенты, – я вздрогнула. – Живые пациенты?

– Нет, один умер.

Я засмеялась.

Но он не засмеялся вместе со мной.

– Пошли, – он с силой сжал челюсть и повел меня к двери. – Мы же не хотим опоздать на нашу первую встречу.

* * *

Центр Сиэтла

Шесть часов спустя

– Ты раскаиваешься? – воздух потрескивал от волнения, нож мерцал в лунном свете, струящемся из окна. – Ответь мне!

Но она не могла даже ответить, ее мышцы были совершенно бесполезны благодаря наркотикам в организме.

– Нет? – нож рассек воздух. – Должен ли я помочь тебе покаяться?

Одинокая слеза скатилась по щеке связанной женщины, смешиваясь с кровью из пореза на губе.

– Хорошо, – нож коснулся кожи.

И проколол ее.

Кровь была красной. Чистой.

И справедливость в мире снова восторжествовала.

ГЛАВА 7

Разрезы на теле сделаны идеально, органы извлечены так, будто убийца – самый одаренный хирург. Полиция в настоящее время работает совместно со всеми местными больницами.

~ «Сиэтл Трибьюн»

Майя

– Ты не одет в черное, – выпалила я, когда мы оказались на парковке, взглядом просканировав отутюженную и застегнутую на все пуговицы белую рубашку и те же черные брюки, которые были на нем при нашей первой встрече.

– Какая ты наблюдательная, Майя, – Николай задумчиво положил руку на мою поясницу.

– Придурок.

Его губы дрогнули.

По крайней мере, у него было хоть какое-то чувство юмора.

– Садись в машину, – он открыл дверь черной «Ауди A8». Я скользнула на кожаное сиденье и осмотрелась. Автомобиль казался тяжелее, чем обычные седаны или спортивные машины. Я всегда любила «Ауди», но эта была не такой, как другие, которые мне приходилось видеть на дорогах.

Любопытство победило, поэтому, когда Николай сел и повернул ключ, я спросила:

– Что это за модель?

– Безопасная, – ответил он, пожав плечами, и сжал губы в прямую линию. – Брось в нее гранату, и мы уедем без единой царапины.

– В тебя, эм-м, часто бросают гранаты?

– Не стоит недооценивать безопасность.

– Хм, – я откинулась на спинку сиденья и скрестила руки, наслаждаясь классической музыкой, которая заполнила салон машины. – Так куда же мы направляемся в первую очередь?

– Просто офисное здание, ничего необычного.

– Хорошо, – я нервно похрустела суставами пальцев.

– Не надо, – он сжал зубы и положил свою теплую твердую ладонь поверх моей. – Просто… не надо, не сейчас.

– Хм, ладно, – он убрал руку. – Мне жаль.

– Тебе и должно быть, – огрызнулся он и убрал руку, словно ощущения от прикосновения к моей коже его чем-то обидели.

Отлично. Итак, я вернулась к своим сумасшедшим теориям.

Мы проехали остаток пути в полной тишине, не считая скрипки, игравшей на заднем фоне. Это казалось очень мелодраматичным. Поездка через центр Сиэтла с миллиардером в машине, которая может выдержать Третью мировую войну, и все это только для того, чтобы подготовится к моей новой работе.

На которой я – как человек – не обладала никакими правами.

Да это как ожидать плохого конца романтической истории.

Он остановил машину у 44 пирса и выключил двигатель.

– Выходим?

Не дожидаясь моего ответа, Николай просто вышел из машины. Я молча последовала за ним. А какие у меня были варианты?

Он все еще был одет в облегающую, застегнутую на все пуговицы белую рубашку и черные штаны. Почему мне нужно было переодеваться, а ему нет? Соленый влажный воздух заполнил мои ноздри, когда мы прошли по пирсу и, наконец, остановились перед красной дверью.

Я осматривалась, пока он доставал ключ и вставлял его в замок. Что такой человек, как он, мог делать на пирсе? Поздно вечером? И зачем ему нужна моя помощь?

– Ничего не говори, – прошипел он, прежде чем схватить меня за локоть и потянуть внутрь. Он обернул свою руку вокруг меня. Я не была уверена, сделал ли он это из-за переживания, что я вырвусь и убегу, или потому что в этом месте было настолько холодно, что оно могло сойти за чертову морозилку.

Я вздрогнула.

– Ты привыкнешь к этому, – прошептал он мне на ухо.

– Но я не хочу, – пробормотала я себе под нос.

Его зубы блеснули, как мне показалось, в улыбке, – я не хотела думать, что он скрипит зубами уже в самом начале наших рабочих отношений. Возможно, я пыталась оставаться позитивной.

Я снова вздрогнула и скрестила руки, пытаясь как можно дольше сохранить тепло своего тела в том адском ночном кошмаре, в который только что попала.

Николай подошел к одной из стен и щелкнул выключателем.

Огни загорались один за другим, напоминая мне о тех фильмах ужасов, где жужжание включенной лампы выглядело настолько же странным, как и внезапное их отключение.

Все, на что бы я ни глянула, было белым.

Белые мраморные полы.

Белые диваны.

И белый стол регистрации с красной буквой J, расположенной спереди. Если бы я не была так взволнованна, то подумала бы, что это место выглядит современно и круто, а не вызывающе и ужасно.

Журналы громоздились на кофейном столике в центре комнаты, в конце которой находился огромный эркер, выходящий на залив. (Примеч.: эркер – выступающая за плоскость фасада часть помещения. Позволяет увеличить внутреннее пространство жилища, а также улучшить его освещенность и инсоляцию, в связи с чем эркер обычно остеклен, часто по всему периметру).

– Клиника, – пробормотала я себе под нос.

Звонок телефона практически заставил меня столкнуться с ближайшей кушеткой и опрокинуть ее.

– Телефон, – сказал Николай веселым голосом, – это просто телефон, Майя.

Мне удалось прохрипеть слабое «да». Но было ли с ним хоть что-то нормальным? Нет, вообще ничего, так что простите меня за то, что я волнуюсь из-за телефонного звонка.

– Да, – ответил он после второго звонка, опустив взгляд в пол. Он посмотрел на часы, а затем жестом указал мне подойти к стойке регистрации. – Нет, нет, все должно сработать просто отлично, у меня новый… сотрудник, – он поднял взгляд на меня.

Не уверена, что мне понравилось то, как он произнес слово «сотрудник», словно я была доступной.

Или съедобной.

Он облизнул губы и прошелся по мне взглядом сверху вниз, прежде чем снова уставиться в пол.

– Дай мне двадцать минут, потом как обычно.

Он повесил трубку и выругался.

– Проблемы в сумасшедших владениях? – спросила я сладко.

– Не помню, чтобы в том контракте, который ты подписала сегодня, было хоть слово о сарказме. Или о разговорах.

– Возможно, вам стоило включить этот пункт, прежде чем я поставила подпись на пунктирной линии… Сэр.

Он прищурился.

– Ай-яй-яй…

– Что?

– То, что ты не поняла, что это слово было сказано с уважением… Я мог привыкнуть к нему.

– Да, держу пари.

– Повернись.

– Прости?

– Спиной, – он положил свои руки мне на плечи и повернул меня к белой двери с двумя окнами. – У меня есть ровно восемнадцать с половиной минут, чтобы научить тебя основам, прежде чем мы примем нашего первого пациента.

– Я увижу реальных пациентов?

Николай не ответил. Я начала замечать это за ним. Если он не хотел отвечать, то просто… отказывался говорить, словно ничего мне не должен.

Он открыл дверь, ведущую в коридор, и провел меня через нее – лампы включались сами по себе, освещая комнаты по обе стороны от нас. Каждая из них выглядела настолько стерильно, что, если бы я облизала там пол, то находилась бы в большей безопасности, чем если бы одновременно ела и печатала за своим ноутбуком.

– За дверью номер один, – прошептал Николай мне на ухо, отчего вниз по рукам побежали мурашки.

Он толкнул дверь, и та с шумом открылась, а затем закрылась за нами. Он вытянул руки над головой и хрустнул шеей, после чего натянул пару латексных перчаток.

Я сглотнула и попыталась остановить внезапно пронзившую меня панику.

– Мы будем осматривать кого-то?

Он на минуту замер, его руки замерли над раковиной, стоящей в углу.

– Было бы разумно помнить об условиях контракта, Майя.

Правильно. Без вопросов и разговоров.

– Мне нужны перчатки?

– Это снова вопрос? Если ты продолжишь говорить, я удалю тебе язык. Ты получила честное предупреждение.

Он только что сказал, что собирается отрезать мне язык? Твою мать, он действительно свихнулся! Разве в медицинских журналах писали об этом? Знает ли общество? Люди на земле? Как он скрыл эту свою сторону? В этот момент меня охватила паника.

Вместо того, чтобы командовать – я ожидала от него этого – он дважды хлопнул в ладоши, из-за чего пудра слетела с его перчаток, и скрипичная музыка громче зазвучала через скрытую звуковую систему.

Если уж быть полностью честной, это было пугающе. А не успокаивающе. Как музыка, играющая в лифте, в надежде заставить вас забыть то, что вы в любой момент можете упасть в объятья смерти.

Я прислонилась к стене и смотрела, как он вытаскивал металлические инструменты. Два скальпеля, которые навели на мысль об операции. Невозможность задавать вопросы убивала меня, а когда он достал два респиратора и схватил капельницу, мои руки начали дрожать. Что конкретно мы будем делать? Проводить операцию? И в какой реальности я была бы близка к тому, чтобы в здравом уме сделать что-то подобное? Я изучала болезни, но не в буквальном смысле, когда разрезают тело и заглядывают внутрь.

Книги. Мне нравились книги.

Практический опыт? Нет, спасибо.

– Ты будешь помогать мне всего лишь в течение нескольких минут. Когда я попрошу тебя уйти, ты выйдешь за дверь. Закрой ее за собой и не оглядывайся. Не задавай вопросов. Когда телефон зазвонит снова, ответь и дай знать собеседнику примерное время, когда мы закончим, чтобы он смог привести нового пациента. Ты узнаешь предполагаемое время по смс, я отправлю его на телефон, который дал тебе утром.

Кровь грохотала в моих ушах. Так много информации и никакой ясности или смысла.

– Майя! – рявкнул он. – Будь внимательней.

Я сглотнула и кивнула.

– Закрыть дверь, не оглядываться, не спрашивать, ответить на телефон, ответить на твое сообщение. Я правильно поняла?

Его плечи немного опустились.

– Что, если я не получу сообщение?

– Сейчас был… – он усмехнулся, – хороший вопрос.

– У меня много таких вопросов, только попроси.

– Уверен, что много, – усмехаясь, он приподнял брови. – Если я не напишу тебе, то будешь ждать меня. Если через два часа ты ничего не получишь, то найдешь черный ящик, находящийся под столом в моей приемной, и будешь следовать инструкциям. Очень важно, чтобы ты делала именно то, что в них написано.

– В противном случае?

– Неправильный вопрос, – мускул дернулся на его челюсти, когда он отвернулся и сжал кулаки. – Думаешь, сможешь все это выдержать?

– Нет.

Николай склонил голову и сделал два шага ко мне. Облизнув свои полные губы, он наклонился настолько близко к моим губам, что я практически могла попробовать его на вкус, и прошептал:

– Ложь.

Я боялась вздохнуть, поэтому, шагнув назад, ответила лишь кивком.

– Теперь открой дверь.

– Но здесь нет…

Громкий стук раздался где-то в здании.

– Дверь в конце холла, открой ее и впусти нашего пациента. И опять же, никаких вопросов.

С большей уверенностью, чем ощущала – мои ноги казались ватными с того момента, как мы покинула офис – я медленно прошла в конец холла и открыла дверь.

Не знаю, кого ожидала увидеть.

Пришельца?

Йети?

Проклятого зомби из «Ходячих мертвецов»?

Но за дверью стояла девушка моего возраста. Она была одета в самую короткую юбку, которую я только видела в своей жизни. Юбка была черной и настолько облегающей, что казалась нарисованной. Красные туфли на шпильках сочетались с ярко красной помадой и такими же ногтями. Волосы цвета блонд были собраны на макушке.

Она оценивала меня так же, как и я оценивала ее.

Она прищурила глаза.

Мужчина ростом около двух метров возвышался позади нее. Он носил солнцезащитные очки и так же, как и я, был одет в черное. «Лексус» без опознавательных знаков, стоявший позади них, был все еще заведен.

– Э… – нашлась я. – Сюда.

– Как долго? – спросил мужчина с русским акцентом.

– Я не уверена, просто…

Он поднял руку и усмехнулся, а затем той же рукой потер лысину.

– Забудь.

Я открыла дверь шире и впустила девушку.

Она пахла как жвачка. И была похожа на стриптизершу, ходила как стриптизерша. Если бы я не знала ничего про Николая, то подумала бы, что у него есть какое-то… соглашение с пациентами, или они вообще не были пациентами. Тошнотворное чувство скрутило мои внутренности, когда я подвела ее к комнате и открыла дверь.

– Привет, док, – подмигнула девушка и села на стол. – Надеюсь, это не займет много времени, потому что у меня есть парочка клиентов, которых нужно обслужить сегодня ночью, и это сулит большие деньги.

– Ах, большие деньги? – повторил Николай и кивнул мне.

Я закрыла дверь и стала ждать, на всякий случай прислонившись спиной к дальней стене, если он сделает что-нибудь такое, отчего захочется убежать как можно быстрее.

Не то чтобы я смогла где-нибудь спрятаться, где он или мой папа, главарь мафии, не смогли бы меня найти.

Я умру, если уйду.

И поддамся пытке, если останусь?

Я отмахнулась от этих мыслей и смотрела, как он обращается с девушкой, словно она – самая милая на планете.

Он улыбался ей, черт, улыбался, флиртовал с ней, касался ее. Я не завидовала, просто… была раздражена – как бы ни было, я устала и все еще на взводе.

– Итак, Наталья, – промурлыкал он, – как бизнес? Есть какие-то жалобы?

– Я никогда не получаю жалоб, – хихикнула она, прикрыв рот рукой, и наклонилась вперед так, что ее грудь практически вывалилась из блестящего топа с глубоким вырезом. – К этому времени ты должен был знать это…