Текст книги "Дневные (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Как только дверь закрылась, Клэр услышала мягкий шепот Амелии:

 – Не беспокойся. Мы очень скоро увидимся снова.

Солнечный свет ощущался холодным, словно зимой.

Шейн расхаживал около машины, бледный и взволнованный, он потирал руку, как будто она болела. Он остановился и посмотрел на них, когда Клэр направилась к нему.

 – Что случилось? – однако он не стал ждать ответа и взял Еву за другую руку, чтобы поддержать ее. – Черт возьми, Ева...

– Я хочу вернуться, – сказала Ева. Ее голос звучал странно и неуверенно. – Они же всех убьют, я знаю, они сделают с Майклом нечто ужасное. Я должна вернуться. – Она попыталась вырваться, но Шейн и Клэр удержали ее. Ханна открыла заднюю дверь полицейской машины. Она все еще не смотрела на них – на самом деле она смотрела куда угодно, лишь бы не на них. Ее лицо как будто было высечено из камня. – Пожалуйста, не делай этого, Шейн, пожалуйста, позволь мне вернуться...

– Ты не сможешь снова попасть туда, и ты это знаешь, – ответил Шейн. – Ева. Ты не можешь, и Майкл не хочет втягивать тебя в сумасшествие подобно этому. Пошли.

Он посадил ее в машину и сел около двери, чтобы она не смогла ускользнуть от них; Клэр последовала его примеру и села по другую сторону от Евы. Она не боролась с ними, но и не помогала. По крайней мере она не сердится, подумала Клэр, но она не была уверена, что это хорошо. Ни слез, ни криков. Только... тишина. Ее нарушил лишь Шейн, все еще ерзающий рядом с Евой, хмурящийся и потирающий предплечье, когда Ханна заняла водительское место:

 – Мы можем наконец убраться отсюда?

Ханна посмотрела на Шейна долгим взглядом через зеркало заднего вида, но все же завела двигатель. Напряженность Шейна, казалось, немного ослабла, когда машина поехала прочь от отягощающего торгового центра. Горький Залив был соответствующим названием, подумала Клэр. Явно не хорошее место.

Ее беспокоило, что она так и не увидела Мирнина.

Глава 3

Ханна отвезла их в Стеклянный дом.

Он выглядел иначе. И это не был просто тот случай, что Клэр провела много времени вне дома, что делало все таким. Кто-то покрасил его. Тоже хорошая работа – экстерьер был опрятным, светящимся белым, вместо блеклого, облупленного беспорядка, который был на его месте раньше. Отделка была свежего темно-синего цвета. Выглядело практически презентабельно. Даже газон был бережно скошен.

– Какого черта? – Она выпалила прежде, чем подумала, и посмотрела на Шейна не верящим взглядом. Он ответил ей тем же. Так что он не был одним из рабочих.

Как и Ева, очевидно, потому что она хватала ртом воздух; она села прямее и сказала:

 – Эм, что это?

– Город финансирует программу обновления для всех Домов Основателя, – сказала Ханна. – Чтобы сохранить нашу историю. Не говорите мне, что вы не довольны. Выглядит чертовски лучше, чем полуразрушенный беспорядок, который был ранее.

Это правда. Изгородь стояла ровно, покоробленные планки на крыльце были заменены, а окна фактически сияли. На вершине остроконечной крыши скрипел и поворачивался в направлении бриза новый флюгер в форме восходящего солнца (фу), и когда Ханна открыла свою дверь, Клэр услышала тонкий, шепчущий звук музыкальной подвески. Кто-то повесил ее на краю крыльца вместе с большим растением в горшке, которое выглядело молодым и здоровым.

Место было нарядным, хорошеньким и не их.

– Скажи мне, что вы ничего не трогали внутри дома, – сказала Ева. – Потому что клянусь, что я кого-то зарежу. Нам нравился дом таким, каким мы его оставили! То был наш дом! – То, что она не сказала, но Клэр практически могла услышать, это Это дом Майкла. И ее сердце болело за него и Еву.

– Никто не заходил в дом, – заверила ее Ханна. – Это был проект обновления экстерьера. Я думала, вам понравится.

– Вы могли вначале спросить, – сказала Ева, но после первичного шока немного ее антипатии исчезло. И да, дом действительно выглядел фантастически – возвращен ко всей его старой Викторианской славе, аккуратный и мирный. Клэр осознала, что это только подчеркнуло, как мало они заботились о доме... однако, у них были другие приоритеты, например, остаться в живых. И ни один из них не преуспел в работах по хозяйству.

– Давайте просто зайдем внутрь, – сказал Шейн. – Эй, Ханна? Скажи Дневным не оказывать нам больше никаких услуг. Я не хочу быть им должным.

Ханна не прокомментировала это. Она лишь открыла заднюю дверь патрульной машины, и Шейн вылез наружу, а за ним Ева и самая последняя, Клэр.

Подниматься по ступенькам было совсем другим делом. Краска все еще была достаточно свежей, чтобы у нее закружилась голова, и ее запах смешивался с ароматом свежескошенной травы и новых растений в теплом пустынном воздухе.

 – Думаю, мы будем должны теперь начать поливать чертову лужайку, – сказал Шейн, нащупывая ключи. – Так проще было ухаживать за всем, когда это было развалинами. Осторожно с краской на двери. Я вполне уверен, она все еще не высохла.

Когда Клэр переступила за ними порог, она почувствовала трепет силы, прошедший сквозь нее... дом, просыпающийся ото сна, оживающий, приветствующий их дома. Это чувствовалось как сильный порыв свежего прохладного воздуха, а также странным образом поглаживание волос. Она закрыла дверь на два оборота замка – укоренившаяся привычка в Морганвилле – и прижалась к дереву, чтобы глубоко вздохнуть.

Внутри все еще пахло по-старому. Старое дерево, пыль, бумага – не чистый запах, но приятный. Стены внутри нуждались в покраске так же, как и фасад; они были запятнаны, поцарапаны, с вмятинами от жесткого использования. Никто из них четверых не блистал в очищении поверхностей, и когда Клэр посмотрела на гостиную сбоку, она увидела, что овальный кофейный столик – сравнительно недавно замененный, после того как половину их мебели разгромили в драке – был запачкан пылью. Старая викторианская софа выглядела обвисшей и уставшей как никогда.

Шейн и Ева уже прошли в холл, Шейн направлялся к более современной, мягкой кушетке в гостиной, и тяжелые ботинки Евы уже отдавались эхом на лестнице, ведущей к их комнатам. Клэр сделала несколько шагов в середину и просто... остановилась. Она закрыла свои глаза и почувствовала специфический, теплый вид покоя, вторгающийся в ее разум. Дом.

Она практически чувствовала, как сам дом говорил ей: Это твое место. Она помнила, как она покидала его ради своей недолгой поездки в МТИ в предрассветном мраке, тихо неся сумки и пытаясь никого не разбудить, чтобы никто не узнал, что она уезжает. Она помнила чувства возбуждения, беспокойства, тоски, страха, боли... и опустошения.

Возвращение казалось исцелением.

Казалось правильным.

– Клэр?

Она открыла глаза. Шейн стоял в конце холла, а его глаза были наполнены беспокойством. Она улыбнулась ему и увидела, как спало напряжение.

 – Я дома, – сказала она и очутилась в его руках. Они закрылись вокруг нее, сильные и теплые. – Я дома, Шейн. Мы дома.

– Да, – сказал он и сделал медленный долгий вдох. – Дом. Но не совсем такой же, как когда мы покидали его, не так ли?

– Дом или Морганвилль?

– Оба.

– Все кажется прежним.

– Не совсем, – сказал он. – Не без Майкла.

Он был прав насчет этого.

***

Ева не хотела есть, но Шейн нашел достаточно всего на кухне, чтобы собрать из этого спагетти с мясным соусом, хоть соус и был подозрительным на вкус, будто имел происхождение от чили. К тому же консервированного. Ева машинально накалывала его на вилку и отправляла в рот, жевала и глотала, что, как подумала Клэр, было всем, что не без причины можно было от нее ожидать. В ее глазах была пустота; она выглядела истощенной и просто... пустой.

Шейн пытался спросить у нее о тех вещах, за которые получил бы находчивый комментарий в стиле Евы, но она то игнорировала их, то отвечала пожиманием плеч, до тех пор пока он наконец-то не положил вилку и сказал:

– В таком случае, какой у тебя план, Ева? Сидеть здесь и выглядеть грустной и депрессивной, пока кто-то не начнет чувствовать себя так плохо из-за твоих маленьких раненых чувств, что вернет Майкла?

– Пошел ты, – сказала она. Это прозвучало на автомате, но потом в ее глазах загорелся огонь и разгорался все жарче и жарче. – Серьезно, парень, пошел ты. Как ты смеешь?

– Как смеешь ты? – ответил он. – Потому что Ева, которую я знаю, не сидела бы просто здесь и не стала бы ребенком с постера для терапии. "Попроси сегодня у своего доктора Депрессию, наркотик, который поможет тебе не переживать из-за всего".

– Ты думаешь, я не переживаю? – Она резко встала, сжав кулаки, и честно, Клэр думала, она может накинуться на него прямо через стол. Цвет щек Евы был ярким и горячим, и она тряслась от ярости. – Как ты можешь даже думать так, кретин? Ты был тем, кто первым вышел оттуда! И, может, если бы ты помог мне вернуться туда...

– Если бы я остался в торговом центре, я бы начал дерьмо, которое бы прикончило нас, и ты знаешь это, – сказал Шейн прямо, и Ева резко вздохнула в возражении, а потом медленно выдохнула, не отвечая. Она на долгое время уставилась на него.

– Что к черту с тобой не так? – спросила она.

– Я не знаю, – сказал он.

Но он врал, и Клэр могла видеть это; она могла видеть, что и Ева знала это, и они обе обменялись быстрыми подтверждающими взглядами. Его внимание было сфокусировано на Еве, и Клэр быстро подошла к нему, взяла его руку и закатала рукав его джинсовой куртки. Это была та рука, которую он потирал раньше.

На ней она увидела яркий красный шрам в форме укуса. Заживший, но воспаленный, будто была занесена инфекция.

– Что это?

Он вырвался от нее, нахмурившись, и опустил рукав, чтобы спрятать его.

 – Ничего.

– Это где его укусила странная собака, – сказала Ева. – Я помню. Это произошло в день, когда ты уехала. Это не было нормальным, правда? Что-то вроде странной собаки-вампа.

– Это не была собака вампир.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что просто знаю. Потому что если бы это была собака, которую выпустили вампы, чтобы кусать людей, я бы не хотел убивать вампов, не так ли? – выпалил Шейн. Внезапно он выглядел бледным и немного дрожащим, и, когда он поднял свою вилку, она застучала о тарелку, так что он снова ее уронил. – Послушайте, мне понадобились все силы, чтобы не начать нападать на них на обратном пути из Кэмбриджа. Я даже не мог долго находиться с Майклом в фургоне без желания... желания напасть на него. Причинить ему боль. Но это ничто в сравнении с тем, что я ощущаю здесь. А в торговом центре... это было слишком. Как будто я должен был атаковать. Нуждался в том, чтобы разорвать их на части. И нет, я не знаю, что это, и да, я чертовски напуган, ясно? Я боюсь.

Это оставило звенящую тишину в комнате. Ева снова открыла рот, закрыла его и медленно села на свой стул. Клэр замерла на месте, не в силах придумать, что сказать. Ее горло саднило и было напряженно, и она сглотнула, чтобы прочистить его, потом протянула к нему руку.

Он отвернулся, но это было небольшое движение, не настоящее отдергивание. Она нежно расположила пальцы на его плече, затем погладила его волосы. Он казался горячим, прямо как в торговом центре. Лихорадочно.

– Шейн, ты болен, – сказала она. – Что-то случилось с тобой. И мы должны узнать, что это и как тебе помочь.

– Больной или нет, я в любом случае не тот, кто заперт в клетке с шоковым ошейником на шее, – сказал он. – Ева права. Мы не можем бросить его вот так. Я буду в порядке.

– Ты не в порядке, – сказала Ева и горько и ломко засмеялась. – Ладно, никто из нас не в порядке. Нам предстоит сделать очень много, но для начала, Шейн, мы должны узнать, что с тобой происходит. Может, я и в депрессии, но я по крайней мере не Мистер МакМердери Вольфенштейн (прим. пер.: МакМердери – англ. McMurdery – созвучно с murder – убивать). – Она остановилась на секунду, а потом подняла голову. – Хорошо, я собиралась сказать, что мы должны узнать, вдруг Мирнин знает, что это может быть, но... нет. Не можем повидаться ни с кем из вампиров, я полагаю. Запасной план?

– Они ничего не знают, – сказал Шейн. – Но я знаю кое-кого, кто может оказаться полезен. Ханна. Она была там, когда меня укусили. Она сказала, что стало больше собак, больше укусов. Она определенно должна что-то знать.

– Я не доверяю Ханне.

– Без шуток. Я тоже, но это не тот случай, когда у нас есть море вариантов, Ева. Я не хочу пойти спасать Майкла и закончить это тем, что я бы не признал. Что прямо сейчас кажется довольно возможным. Я практически потерял там контроль. И это может повториться, и клянусь Богу, я не хочу этого. – Его лицо напряглось, и его глаза потемнели так, что казались практически черными. – Так что если Ханна что-то знает о том, что со мной, она мне скажет.

Это было зловеще, и чувство тревоги Клэр усилилось.

– Шейн, не...

Он почти уже встал из-за стола с тарелкой и вилкой в руке. Не было на него похоже не заканчивать трапезу, но в тарелке все еще были маленькие извилистые холмики спагетти, когда он унес ее на кухню.

Ева еще немного поковыряла еду и сказала:

– Клэр, мы в беде. Ты знаешь это, верно?

– Да, – ответила Клэр. – Ешь свои спагетти.

Ева покорно поднесла вилку ко рту, прожевала и проглотила, затем сказала:

 – Ты знаешь, я люблю тебя, но поверь мне, чему твоя желанная поездка в Бостон не научила этого парня? Как делать пристойный соус к спагетти.

Критика еды Евой по какой-то причине была забавной, и вдох Клэр сорвался в непрекращающийся смех. И Ева тоже начала смеяться. Шейн протиснулся обратно через кухонную дверь и посмотрел на них, что только заставило их беспомощно, безнадежно хихикать над выражением его лица.

– Извини, – выдавила Клэр.

– Это не смешно.

– Я знаю! Но... еда... была...

– Вполне кошмарной, – язык тела Шейна расслабился, лишь немного. – Да, я забыл искусство комбинирования дерьмовых ингредиентов в что-то шикарное, пока был в Городе Мечты, не так ли?

– Город Мечты? Ты видел, где я жила! – Ее хихиканье наконец-то затихло, но, как минимум, она осталась с более счастливым результатом, чем раньше. Ева умудрилась сделать еще один укус, из солидарности, вероятно.

– Ты права. – Он сел и положил локти на пустое место, где раньше стояла его тарелка. – Вы должны держать меня на поводке, ладно? Я не думаю, что могу доверять себе уже сейчас.

– Настоящий поводок? Потому что у меня есть такой, – сказала Ева. – У него есть шипы на ошейнике и все такое.

– Был в нем, – сказал он. – Помнишь? – И с шоком Клэр действительно вспомнила; сейчас казалось, что прошло много времени с того момента, но больная ужасная вампирша как-то привела его на поводке на вечеринку, и от этого воспоминания у нее все еще скручивало живот. И у него. И у Евы, очевидно, потому что она опустила вилку на тарелку, отпихнув все в сторону и склонив лоб на руки.

– Извини, – вздохнула она. – Мой более для целей развлечения. Я не думаю, что он действительно сможет тебя удерживать.

– Развлечений... ладно, фрик, я даже не хочу знать, для каких именно, – сказал Шейн. – Давайте притворимся, что этого никогда не было. Что я хотел сказать, так это то, что рассчитываю на вас, что вы удержите меня, если я направлюсь к обрыву.

– Вас понял, – сказала Ева. – Я прямо там сделаю из тебя стейк на косточке.

– Постарайся ничего не сломать себе, когда будешь пытаться.

– Например, ноготь? – Она осмотрела на свои накрашенные черные ногти, которые казались немного неухоженными – не так много времени для маникюра было в последнее время. – Я уловила суть. – Потом она сложила руки и посмотрела на него, откинув все подшучивание. – Что мы делаем в таком случае? Идем встретиться с Ханной, или нет?

– Идем, – сказал Клэр. – Но, Шейн, ты не ведешь беседу. Я это делаю. Ясно?

– Ясно, – сказал он и кивнул. – Одна просьба.

– Что?

– Можем ли мы остановиться купить бургеров? Потому что, серьезно, я умираю от голода.

***

Всему в Моргнавилле, даже местам, где продаются бургеры, устроили подтяжку лица или были в процессе этого, и когда Ева вела свой большой черный винтажный катафалк по городу, они провели не мало времени замедляясь, вытаращив глаза и качая головой.

 – Если бы я мог инвестировать хозяйственный магазин, – сказал Шейн. – Я бы купался в деньгах хотя бы от продажи краски. – Он был прав насчет этого. Практически у каждого здания была или новая сияющая одежка, или люди на лестницах, наносящие ее. Несколько неокрашенных зданий светились оранжевыми стикерами, прилепленными на них – или знак, что скоро начнутся работы по окраске, или штрафы за их отсутствие.

– Это хуже остального, – сказала Ева, указывая прямо вперед. – Зацените Короля Догов.

Король Догов был реликвией из пятидесятых, сделанный с намеком на винтаж – маленький проезд по середине стыка хот-дога и бургера, который в свои лучшие годы казался хлипким, несмотря на просто потрясающий знак таксы с надетой короной, булочкой хот-дога и нахальной улыбкой. Эта бедная лачуга была снесена и перестроена как сияющий новый магазин, окрашенный в очень модный бирюзовый. Хотя бы не тронули знак.

– Верно, это Король Догов, – сказала Ева и свернула на недавно уложенную подъездную дорожку. Это все еще было место с заказом в окошко, так что это не поменялось, и она получила пакет мини-догов, бургеров и картошки, повсюду сода, и передала все Шейну и Клэр, чтобы они разобрались, пока она управляла машиной-чудовищем. Резкие повороты не были сильной стороной катафалка, но она постаралась не поцарапать нигде ой-такую-новую краску на здании или заборе.

Клэр уже ни на что не обращала внимание, потому что хот-дог, который она схватила, просто таял во рту с восхитительным вкусом, что полностью стерло воспоминания о не вполне удачном эксперименте со спагетти. Два мини-дога для Клэр спустя и два бургера, которые Шейн практически проглотил, Ева припарковалась перед (не удивительно) свежеокрашенным зданием мэрии Морганвилля, где находился офис шерифа Мосес. Они сидели на парковке и прикончили остаток еды, наблюдая, как пешеходный поток приходит и уходит.

– Вы видите то же, что и я? – спросила наконец-то Ева, когда скомкала последнюю салфетку и кинула ее трехочковым броском в пакет, который Шейн поднял как корзину.

– Морганвилль еще никогда не выглядел так хорошо, – сказал он. – Это как старое кино о женах-роботах или зомбированных людях или что-то на подобии. Серьезно, взгляните на траву. Она на самом деле зеленая. И выровненная.

– Нет, болван. Я имею в виду значки. Много значков на копах, – Ева указала на воображаемый воротник. – Значки организации Дневных. Если это станет популярнее, они поместят его на чертов флаг.

– Замечательно, – сказал Шейн. – Всем приколют значки. Мы теперь живем в гигантском злобном доме братства.

Массивный готический фасад дома выглядел старым, но его недавно отремонтировали; старение камня было исправлено пескоструйной обработкой. Тем не менее, оно выглядело нависшим и впечатляющим, увеличиваясь в размеры, в то время как они подходили к тяжелым большим дверям. Два копа, задержавшиеся возле входа, смерили их троицу холодными, пустыми взглядами, которые были, ну, вполне нормальными вообще-то. Полиция в городе никогда не была дружелюбной, особенно по отношению к Шейну и Еве. Но один из копов пожал плечами и открыл дверь, когда они подошли.

На обоих, заметила Клэр, были надеты значки.

Внутри все кипело, как обычно в Морганвилле – клерки суетились вокруг, звонили телефоны, люди стояли в очереди за разрешениями, или билетами, или чем угодно. Но все же была разница; она была неосязаемой, но была. Клэр не могла указать пальцем на то, как все казалось неправильным, или по крайней мере странным, но что-то было не так с чересчур дружелюбными улыбками, счастливыми тонами их голосов.

– Кого-то напоили Радостными прохладительными напитками, – сказала Ева.

– Думаю, ты имела в виду вишневыми (прим. пер.: англ. cheery (радостный) созвучно с cherry (вишневый)).

– Я имела в виду радостными, дубина. Постарайся не тупить, – сказала Ева и шлепнула его по плечу. – Достаточно рассматривания достопримечательностей. Это твое шоу. Начинай его уже.

Он потащился вверх по ступенькам, ведущим на второй этаж, вошел в холл и открыл дверь, ведущую в офис Ханны Мосес. Не тот, который она недолго занимала как мэр; у этого была беспокойная на вид женщина-коп, сидящая за столом и работающая с мульти-кнопочным телефоном. Она кинула на них раздраженный взгляд, когда они вошли. Она нажала на кнопку УДЕРЖИВАТЬ и сказала:

– Шеф Мосес не принимает никого сегодня. У нее встреча.

– Можете сказать ей, что это Шейн Коллинз?

– Мне все равно, кто ты. Она занята.

Шейн оперся обеими руками о стол офицера.

– Скажите ей, что это насчет моего укуса собаки. Я думаю, я мог заразиться бешенством.

Было что-то на его лице, что убедило женщину. Она нахмурилась, посмотрела на него пару секунд, а потом нажала на другую кнопку на ее телефоне и сказала:

 – Да, вы мне нужны в офисе, пожалуйста. Спасибо.

– Замечательно, – сказал Шейн. – Мы будем прямо здесь. – Он прошел к маленькому ряду стульев. Клэр заняла один с Евой по соседству, пока Шейн просматривал ассортимент устаревших журналов... а потом дверь открылась.

Это была не шеф Мосес. Вместо нее был самый накаченный полисмен, которого Клэр когда-либо видела. Шире и выше Шейна.

Его взгляд моментально зафиксировался на офицере за столом.

 – У вас тут проблема? – спросил он. Она просто указала через плечо на Шейна и продолжила беседу с каким-то избирателем, который разговаривал с ней по телефону в данный момент.

– Дерьмо, – сказала Ева. – Эм... ребята?

Было слишком поздно. Офицер тяжело подошел к ним, и Шейн быстро встал, уронив журнал на пол.

– Мне кажется, возникло некоторое недопонимание, – сказал он. – Потому что я не звал Офицера Дружелюбие. Я звал...

Лишь так далеко он зашел до того, как коп схватил его за плечи, повернул и прижал плашмя к стене, с грохотом сдвинув изысканное произведение искусства, висящее на ней.

 – Заткнись, – сказал он и достал наручники.

– Вы имеете в виду, у меня есть право на молчание? Как насчет моего права на адвоката, у меня оно есть? Ауч. Скажи мне, ты никогда не делал этого раньше, не так ли? Дай мне помочь тебе разобраться с этим.

– Заткнись, умник. Ты создаешь беспорядки.

– Я хочу увидеть шефа Мосес!

– Шеф Мосес занята. Тебя перенаправили ко мне вместо нее.

– Мы должны вмешаться? – спросила Ева у Клэр, которая все еще сидела, застывшая в своем кресле. – Потому что я привыкла к арестам Шейна, но тут что-то не так. Ты передумала задавать вопросы?

Клэр очнулась и встала со стула. Глаза Офицера Дружелюбие (это прозвище ему действительно подходит) просканировали и отпустили ее.

По крайней мере она попыталась.

– Сэр, мы знакомы с Ханной Мосес. Она не хотела бы, чтобы вы делали это. Нам просто нужно задать ей несколько вопросов. Важных вопросов.

Девушка с телефоном, которая только что закончила разговор и наконец-то положила трубку, закатила глаза.

– Ага. О собачьем укусе.

Как ни странно, это остановило на несколько секунд Офицера Дружелюбие, а затем он схватил Шейна за плечо, развернул его к себе лицом и сказал:

– Тебя укусила собака? – Это было сказано с беспокойством и рвением, что было странным сочетанием, которое Клэр не могла понять. Как и Шейн, судя по выражению его лица. – Когда?

Шейну удалось пожать плечами несмотря на наручники и хватку на его плече.

 – Недавно.

Коп развернул парня Клэр, закатал рукав Шейна, ничего не увидел и закатал второй. На мгновение он уставился на красноватый шрам, а затем достал ключи и отпер наручники.

 – Извини, парень, – сказал он. – Я приведу шефа. Присаживайся.

И он просто ушел. Все – даже офицер/секретарь – молча смотрели, сбитые с толку, и это продолжалось целую минуту, пока матовая стеклянная дверь снова не открылась, впуская Ханну Мосес.

– Извините, – сказала женщина за стойкой, – но этот молодой человек был очень настойчив...

Ханна проигнорировала ее. Она подошла к Шейну, схватила его за руку – правильную – и посмотрела на шрам.

– Черт, – произнесла она. – За мной, все вы.

Она привела их в свой кабинет, захлопнула и заперла за ними дверь.

– Я просто... – начал было Шейн, но она остановила его, подняв палец, обошла свой стол и выдвинула ящик. Она передвинула какой-то переключатель, затем кивнула. – Что это, какая-то шпионская хрень? – спросил Шейн.

– Шпионская хрень, – подтвердила она и села в свое офисное кресло на колесиках. – Я знала, что ты был укушен, но на фоне всего это вылетело из головы. Прости. Ты ощущаешь какие-нибудь последствия?

– Подожди минутку. Кто пытается прослушать тебя? Все вампиры заняты шоппингом в торговом центре, – сказала Ева. – Если только... ты не доверяешь своему новому радужному боссу. Я уверена, он твой новый босс, не так ли? Фэллон Великолепный?

Ханна не отвечала. Она неотрывно смотрела на Шейна и ждала, пока он не сказал:

 – На самом деле укус ощущается довольно странно. Не так плохо, как когда я покинул Морганвилль, но он начал жечься на дороге, и стало хуже, когда я вернулся домой. Начиналось слабо, вроде боли в руке, но потом я начал чувствовать это... желание.

– Желание охотиться на вампиров. Сражаться с ними. Убивать их, – сказала Ханна. – Вот почему ты так внезапно покинул торговый центр. Ты больше не мог это контролировать.

– Да, – ответил он. – Мне казалось, будто что-то овладевает мной, и я этого не хотел. Все еще не хочу. Слушай, я не говорю, что я фанат вампиров, но я не ненавижу их, не как до этого. Не как мой отец. – Необычно видеть Шейна таким беспомощным, подумала Клэр. Потерянным. – Я не знаю, что творю. Только знаю, что не хочу этого.

– Ханна... – Клэр опустилась в одно из кресел для посетителей и наклонилась вперед, глядя на шефа. – Пожалуйста, расскажи нам, что происходит. Пожалуйста. Мы должны знать.

Ханна отвернулась, как будто успокаивала саму себя, и затем кивнула.

 – Организация Дневной Свет давно проводит исследования, – сказала она. – Это старая организация, очень старая, хотя они только недавно вышли из подполья. Они провели передовые генетические эксперименты; некоторые прошли успешно, какие-то нет. В итоге некоторых создали вещи, которые нашли полезными.

– Как дьявольские псы, – сказал Шейн. – Как тот, который укусил меня в ту ночь.

– Собаки были только частью плана Фэллона, – заявила Ханна. – Он видел возможность в изгнании Оливера из Морганвилля. Он думал, что было достаточно беспорядков, чтобы свергнуть Амелию. И он был прав, черт бы его побрал. Он был чертовски прав.

– Но... Я думала, ты... – Ева указала на значок Дневных на воротнике Ханны.

Вместо ответа Ханна расстегнула пуговицы на жестком накрахмаленном рукаве униформы и закатала его, показывая неровно разорванный след укуса, который выглядел в точности таким же воспаленным и зловещим, как и тот, который прятал Шейн.

 – У некоторых из нас не было выбора, – сказала она. – Или я его охотничий пес, или собачий укротитель. Он содержит эти инстинкты в порядке с помощью лекарства, которое дает мне. Без этого я лишь одна из массы. – Она кивнула на Шейна, пока застегивала пуговицы на рукаве. – Как ты, парень.

– Подождите-ка, я не часть никакого...

– Нет, – Ханна дразняще наклонила голову, глядя на него. – Только потому, что Фэллон пока что не потрудился извлечь из тебя выгоду. Ему нет необходимости. Но он сделает это, Шейн. Он определенно поступил так со мной и другими.

– Как много других? – спросила Ева. – И что именно ты имеешь в виду под использованием их? Потому то если я и ненавижу что-то больше, чем контроль разума вампами, так это его контроль теми, кто не является вампами.

Темные глаза Ханны метнулись к ней, внезапно горящие от злости, которую, как Клэр осознала, она удерживала в себе длительное время.

– Ты понятия не имеешь, – сказала она. – Я только вырвала свою жизнь из игр разума одного вампира, чтобы получить взамен этого сукиного сына, творящего все это... Ты думаешь, я не ненавижу это? Не хочу оторвать им головы? Факт в том, что я не могу. Я даже не могу поднять руку на него. Это часть... программирования. – У этой женщины всегда был такой самоконтроль, что Клэр поразила потеря даже такого незначительного его количества. Под спокойной поверхностью скрывался гигантский океан ярости. Ярости и разочарования.

– Как много? – спросил Шейн. – В целом?

– Шесть, – сказала Ханна. – Включая тебя и меня. Я даже не знаю, это мы несчастливые, или собаки были запрограммированы целиться на особые личности. Мне нравится думать, что он выбрал нас потому... потому что мы самые способные к сопротивлению ему как люди.

Шейн тяжело сглотнул.

– Да, я со всех сил стараюсь воспринимать это как комплимент, – сказал он. – Но как мне вынести это? Что мне делать?

– Оставаться подальше от вампиров, – ответила она. – Что теперь достаточно легко, так как они в анклаве – и да, я ненавижу использовать это слово. Но если ты почувствуешь волну того, что ощутил, вернувшись сюда, ты уже будешь знать, что он активировал тебя для охоты. Как только это произойдет... как только это произойдет, ты уже не будешь собой.

– Что ты имеешь ввиду под "не будешь собой"? – спросила Клэр, но Ханна только покачала головой и сменила тему.

– Ева, я присмотрю за Майклом, обещаю. Я стараюсь, чтобы они были в безопасности. И прямо сейчас самый лучший способ сделать это – держать их податливыми под замком.

– Ты все еще Капитан Откровенный? – спросила Ева. – На чьей ты стороне? Потому что я тебя не понимаю, Ханна. Не понимаю.

– Капитан Откровенный победил, – ответила Ханна. – В этом и проблема – мы и не задумывались, что будем делать, если сумеем победить вампиров и взять их под контроль. Мы никогда не думали, что будем с ними делать – какое у них будущее. Так что в некотором смысле я больше в этом не участвую. – Она выглядела печальной и злой, и на минуту повисло молчание. прежде чем она продолжила. – А теперь, пожалуйста, идите домой. Шейн, с тем, что ты чувствуешь, ничего нельзя поделать, но если ты захочешь сражаться, просто... держись от вампиров настолько далеко, насколько это возможно. Это поможет.

Шейн оперся о ее письменный стол и посмотрел ей прямо в глаза.

 – Ханна, зачем ему понадобилась куча людей, запрогрмамированных выслеживать вампиров?

– Из-за кочевников, – сказала она. – Не все вампиры согласны оставаться в торговом центре. В конце концов, они сбегут, и ему придется выследить их. Вот где ты – мы – вступаешь.

На этом встреча закончилась. Она прошла к двери, открыла ее, и не было никаких вариантов, кроме как уйти под хмурым взглядом Офицера Дружелюбие в приемной. Секретарша упорно их игнорировала, отвечая на еще большее количество звонков... а затем они оказались в коридоре, и Шейн беспокойно потирал руку и выглядел встревоженным, как никогда.