Текст книги "Дневные (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Я люблю тебя, – сказал он. – Всегда любил, даже когда был слишком глупым идиотом, чтобы признать это. К тому времени, как я смог, было уже слишком поздно, я был... чем-то еще. У меня никогда не было возможности быть с тобой, когда я был человеком. И я сожалею об этом. Ты заслуживаешь лучшего.

– Не сожалей, – сказала Ева. Ее голос дрожал, но она сумела улыбнуться. – Я же не Джейн Нормал. Я тоже тебя люблю, Майк. Всегда и навечно, независимо от того, что ты.

Майкл слабо кивнул ей, и его улыбка была душераздирающе прекрасна. Что-то личное, только между ними. Потом он повернулся, чтобы посмотреть на Фэллона. Не боясь.

Он раскрыл ладонь и позволил кольцу Евы выскользнуть с пальцев.

Оно вертелось в воздухе и ударилось о плитку со звуком, похожим на разбивающееся сердце. Оно докатилось до ног Фэллона.

– Делай, что хочешь, – сказал Майкл. – Но с или без кольца, с или без закона, Ева моя жена, и нет ничего, что ты или кто-нибудь еще сможешь с этим поделать. Я не доброволец. Если ты хочешь дать мне свое лекарство, тебе придется заставить меня, как это сделал вампир, разорвавший мне горло.

– Это серьезная ошибка, – произнес Фэллон. – Это в значительной степени снизит твои шансы на выживание, если ты будешь противиться терапии. Согласись по желанию. Пожалуйста.

– Ты слышал мою жену. Иди к черту.

Лицо Фэллона... изменилось. От маски спокойного дружелюбия до практически дьявольского гнева, и Клэр почувствовала, как через нее прошел ужас – не за себя, а за друзей, таких одиноких, уязвимых и храбрых.

Фэллон повернулся к охраннику, держащему Еву.

 – Возьми эту извращенку в больницу. Скажи доктору Андерсон, что я хочу, чтобы она прошла полный курс аверсивной терапии, пока она не возненавидит сам вампирский вид (прим. пер. Аверсивная терапия – это терапия, направленная на то, чтобы вызывать у человека с пагубной зависимостью неприятные ощущения от вредной привычки. Больному дают медикаменты, назначают курс лечения, после которого он избавляется от наркотиков, алкоголя и пр. После проведенного курса лечения у больного возникают неприятные ассоциации, которые предотвращают возвращение к пагубным привычкам). Будь с ней пожестче.

Майкл сделал выпад, но Фэллон был быстрее – у него было дистанционное управление ошейниками, и, должно быть, мощность была увеличена до пронзительной до костей боли, потому что Майкл свалился в кучу, спина выгнулась от конвульсий.

И не только он. Все. Вампиры попадали словно мешки с цементом, и Клэр в мгновение поняла, что если не упадет с ними, она будет так же заметна, как ошибка на свадебном торте – единственная, кто остался стоять среди пленников. К счастью, Мирнин помог с этим, даже если это было непреднамеренно; его рука надавила на нее сверху, толкая ее к полу, и она позволила себе упасть. Его вес упал на нее сверху, скрывая ее почти полностью из поля зрения. Извиваясь, ей удалось получить немного воздуха и увидеть Фэллона.

Он снизил интенсивность воротников, но Клэр все еще чувствовала ток, протекающий через тело Мирнина – достаточный, чтобы все его тело дергалось от неудержимой боли. Ей повезло, что ток не передавался ей кроме небольшого покалывания.

Фэллон, очевидно, хотел, чтобы его публика смотрела, но и была тихой.

Податливой.

Еву подняли на ноги и толкали в сторону двери, она кричала имя Майкла. Фэллон поместил носок ботинка под телом Майкла и перевернул его на спину, потом наклонился, уставившись на него. Эта ужасная улыбка была неизменной.

– Я предупреждал. Ты пройдешь лечение, хочешь ты этого или нет. Ты изменишься или умрешь. Что касается твоей девушки, к сожалению, ты обрек ее на болезненное будущее, Майкл. Я хочу, чтобы бы помнил, что когда лекарство будет бежать по твоим венам, ты безвозвратно изменишься. Я хочу, чтобы ты помнил, кто изменил тебя на этот раз. Не Амелия. Я.

Клэр ничего не могла сделать. Только наблюдать, скрытая телом Мирнина, как тащат Майкла. Но у нее была только одна мысль, жгучая и абсолютно ясная мысль: Мы собьем с тебя спесь. Не только потому, что то, что он делал, было неправильным, но и из-за того, что он только что перешел на личности. Она может ошибаться, помогая вампирам; она может ошибаться, думая, что Фэллон не имеет права всем насильно пихать лечение. Но теперь это неважно.

Теперь это касалось ее друзей.

Фэллон говорил с рядом стоящим копом. Шокированная, Клэр узнала прямую осанку и светлые волосы. Офицер Холлинг.

– Вайлери, выберите двадцать из них для лечения, пожалуйста, и убедитесь, что Майкл будет среди них. Доставьте их непосредственно в больницу и скажите доктору Андерсон немедленно начать лечение.

– Да, сэр.

– Еще одно, – сказал Фэллон. – Нам нужно продвигаться по графику, так как Амелия ускользнула от нас. Я не могу взять на себя риск, что она может сформировать сопротивление. Найдите самых голодных, самых аморальных сукинов сынов в этом здании, выберите десятерых и выпустите сегодня ночью.

Даже Холлинг выглядела обеспокоенной таким приказом.

– Выпустить? Вы имеете в виду освободить? Мы не должны бить их током или...

– Я хочу, чтобы вы отключили их воротники, прежде чем выпустите их на охоту.

– Сэр, не хочу показаться непочтительной, но почему...

– Морганвилль забыл свой ​​страх темноты, – сказал он. – Им нужно напоминание, почему вампиры должны быть вылечены или подавлены. Слишком многие в городе начали расспрашивать меня, жалуются на лишение вампиров свободы. Мы должны продемонстрировать, что есть только один правильный путь справиться с такими жалкими существами: наш путь.

Холлинг не выглядела счастливой, но кивнула и отступила. Она убедилась, что Майкл был надежно связан, потом начала отсчет, указывая на тела, пока не достигла двадцати.

 – Хорошо, заберите этих в больницу, – сказала она. – Эти счастливые ублюдки получат лекарство. Они могут быть перевезены завтра в их дома в Морганвилле, в целости и сохранности.

Но Клэр знала – возможно все знали – что шансы отнюдь не велики. Четыре к одному.

Выбранных двадцать, – включая Майкла – все еще дергающихся, утащили из комнаты. Клэр затаила дыхание и оставалась неподвижной, когда один из них прошел рядом с ней; вес Мирнина ощущался словно куча кирпичей, и боль в руке становилась пронзительнее и острее с каждой секундой. Она закрыла глаза, стараясь не реагировать и не двигаться, когда охранник толкнул Мирнина ногой. Его тело скатилось с Клэр и безвольно стукнулось о кафельный пол.

– Что за чертовщина с этим? – спросил охранник. – Он носит женский халат.

Фэллон оглянулся и сфокусировался на Мирнине. Он сделал в их направлении несколько шагов.

 – Мне было интересно, где прятался старый паук. Осторожно, он опасен, даже если в здравом уме, и одного взгляда хватит, чтобы понять, что это не лучший период его психического здоровья. – Полицейский попятился, а Фэллон подошел ближе и наклонился. Он убрал темные волосы с лица Мирнина. – Слышишь меня, Паук?

– Да, – прошептал Мирнин. – Я слышу тебя.

– Я делаю это не для тебя, – сказал Фэллон. – Несмотря на то, что ты сделал со мной, убил меня, затащил в ад, сделав меня кровопьющим демоном. Я делаю это не чтобы причинить тебе боль, Мирнин. Я делаю это, чтобы помочь. – Может быть, он верил в это, но Клэр могла видеть его лицо через зазор, и то, что она в нем нашла, было жестокостью. Злостью. Это было личным. – Я спасу тебя последним, дорогой отец по крови. Я сделаю тебя последним живым вампиром во всем мире, прежде чем переделаю тебя.

– Я спас тебя, – сказал Мирнин. – Ты это знаешь. Ты умирал.

– Я был в руках Господа, а ты вырвал меня с небес. Ты думаешь, я это забуду? Или прощу? – Фэллон пнул Мирнина, а Джесси рядом с ним пыталась помешать. Он схватил ее красную косу и вздернул ее голову под болезненным углом. – А это кто? Твой друг?

– Оставь ее, – сказал Мирнин и неуклюже потянулся к Фэллону. Он резко упал. – Пожалуйста...

– Вот эту, – сказал Фэллон и потащил Джесси к выходу. – Возьмите ее для лечения.

– Нет! – всего лишь шепот, но он был полон тоски и ужаса, и Клэр пыталась придумать, что она могла сделать, чтобы остановить это. Может быть, у нее получится, подумала Клэр. Может быть, Джесси сможет... Что? Спастись? Джесси нравилось, кем она была. Она была хорошей. Она использовала свою силу, чтобы помогать другим.

Ей не нужно спасение. Я должна что-то сделать.

У нее не было и шанса. потому что Оливер вскочил на ноги и прерывисто сказал:

 – Возьми меня.

Фэллон медленно повернулся, чтобы посмотреть на него.

– Извини?

– Я. Доброволец. Чтобы пройти. Твое лечение. – Оливер проговорил это с такой четкостью, слова резко отлетали от зубов. – Тебе нужен доброволец. Символ. Кто подойдет лучше, чем я?

– Это не похоже на тебя, Оливер, все это самопожертвование, – сказал Фэллон, но пожал плечами. – Ты будешь полезен, если выживешь. Но знаешь, скорее всего нет.

– Ты ничего не потеряешь, а мне не придется снова на тебя смотреть. Мы оба выиграем.

Фэллон махнул рукой, и полицейские надели на него наручники и увезли его. Клэр заинтересовалась тем, как они деактивировали воротники. Они явно это делали, потому что не снимали его, когда уводили его... но она также знала, что проблема была для ее мозга в построении эмоционального щита, чтобы подавить ее панику.

Они забрали Майкла, Еву и Оливера, и она ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Чудовищность происходящего обрушилась на нее, и ее охватила паника. Ее легкие горели, и она рискнула сделать один быстрый вздох.

Фэллон заметил движение.

Его глаза расширились, и он указал на одного из своих Дневных охранников в черной куртке, который пересек атриум, склонился и схватил ее за руку.

Клэр была готова.

Она выпрямилась, бросаясь на него со всей яростью, что накопилась внутри нее, пока она смотрела, как Фэллон обходился с Евой и Майклом, и она так сильно стукнулась затылком об его нос, что из глаз полетели искры. Он отпустил ее и отшатнулся, и она кинулась вперед, внезапно и с ледяным спокойствием, Шейн научил ее захвату, когда ее жизнь была на волоске. Она пригнулась, уворачиваясь от неистового кулака мужчины, пока второй рукой он зажимал кровоточащий нос, и развернулась, словно танцовщица, проходя его защиту и еще раз ударяя локтем в уже поврежденное ею место. Он закричал – пронзительный крик, в котором было как удивление, так и боль – и тяжело опустился вниз. Он корчился, пытаясь добраться до чего-то похожего на тазер, но Клэр добралась до него первым, выдернула и нашла выключатель. Она ударила его током, оставила его истекающим кровью и дрожащим на полу и пошла к Фэллону.

В руке он держал пистолет. Клэр резко остановилась, глаза расширились, и убрала палец с кнопки тазера. Угрожающий и утешительный треск затих.

– Опусти на пол, – произнес Фэллон. Он был спокоен и доволен. – Вы, дети Стеклянного дома, злобные, когда всполошены, не так ли? И для чего, для защиты вампиров? Маленькая девочка, ты действительно не имеешь ни малейшего представления, что ты защищаешь, правда? То, что они? Что они делают?

– Я знаю, кто вы, – сказала она. – Я видела, что вы делаете. Этого достаточно.

– Когда ты борешься со своими врагами, нужно стать как они или даже хуже. Это то, как выигрываются войны, маленькая девочка, хотя я не жду, что ты поймешь это в твоем возрасте. – Он казался таким осторожным и правильным, но теперь все, что она могла видеть под высокомерием – чистый, тошнотворный фанатизм. – Ты не сможешь бороться со злом миром и любовью.

– Я думала, ты религиозный человек, – парировала она. – Я уверена, это именно то, что проповедовал Иисус.

– Иисус был распят, и я не намерен так же страдать. – Он махнул пистолетом. – Предупреждаю последний раз. Брось игрушку.

– Или что? Выстрелишь в меня? Я думала, защита людей для тебя превыше всего.

– Ты только технически человек, если сотрудничаешь с врагом.

Она поняла, что улыбается. Без понятия почему; это явно не время улыбаться, но опять же, ею двигало не счастье. Скорее всего, она выглядела не самым приятным образом.

 – Так начинается война, – тихо сказала она. Теперь она поняла, что Джесси имела под этим в виду. – Ты готов убивать невинных людей, чтобы спасти их. Звучит как настоящий крестовый поход, не так ли?

– Замолчи, – сказал он. Он казался особенно сердитым. – На колени. Живо. Руки за голову.

Она подчинилась, потому что ни к чему хорошему ее смерть не приведет, но она продолжала улыбаться, потому что это бесило его.

Она продолжала улыбаться, даже когда они схватили ее за запястья и надели на нее наручники – во второй раз за день – и подняли на ноги.

– Ты проиграешь, – сказала она ему.

– Уведите ее отсюда, – сказал он и на этот раз заставил себя улыбнуться. Это не выглядело убедительно. – Для ее же блага, конечно.

– Увести ее куда? – Она едва могла расслышать голос охранника; он звучал гневно и глухо, его нос, вероятно, сильно болел. Она почти почувствовала укол вины. Почти.

– Куда и ее подругу, – сказал Фэллон. – Скажи доктору Андерсон, что эту тоже надо перевоспитать. И, Клэр? Я сровняю с землей ваш Дом Основателя. Вам будет некуда вернуться. Считай это жизнью с белого листа.

Он бы все равно это сделал, сказала она себе просто чтобы сдержаться и не наброситься на него. Это неважно. Мы найдем способ остановить его. Мы должны найти способ.

– Это просто дом, – сказала она и продолжала улыбаться. – И мы никогда не позволим тебе победить.

Но она знала, что первое предложение было ложью. Стеклянный дом никогда не был просто домом.

Не для них.

Глава 9

Охранник посадил за руль друга, так как его глаза отекли, а лицо было месивом крови. Его нос, подумала Клэр, был похож на грим какого-нибудь монстра, который отвергли как «слишком жуткий». Удивительно, как сильно она его покалечила, и она все больше чувствовала себя виноватой. Как она думала, в этом была разница между ней и Шейном; она не наслаждалась насилием. Но было хорошо знать, что она может защитить себя, когда это было необходимо.

Охранники с ней не разговаривали. Она думала, они были слишком злыми, чтобы попытаться быть вежливыми, но если честно, она не хотела с ними разговаривать. Она была занята поиском пыльной трещины между сиденьем и спинкой сиденья, пытаясь найти, если кто уронил туда что-то полезное. Она нашла скрученную трубочку, на ощупь похожую на сигарету, но скорее всего менее законную, и оставила там. Только она собиралась сдаться, как ее пальцы коснулись чего-то металлического. Она схватила это и поняла, что это скрепка, большая и крепкая. Она медленно ее вытащила и попыталась придумать, как бы спрятать. Она поместила ее в потрепанные джинсы, в которых она была, и прикрепила к тонкой белой тесемке так, чтобы она болталась с внутренней стороны. Скрепка могла выпасть, но это все, что Клэр могла сделать, если ее будут обыскивать.

Недолгая поездка в полицейской машине – Ханна, очевидно, позволяет использовать служебные машины частным охранникам, что показалось Клэр плохой идеей – прежде чем они остановились перед железными воротами старого дома, который выглядел своего рода крепостью. Узкие решетки на окнах, неприступные двери в готическом стиле. Вывеска над дверью гласила "Морганвилльский центр психического здоровья". Явно не подает надежды.

Полностью остановив машину рядом с входной дверью, охранники развернулись, чтобы посмотреть на нее.

 – Не доставляй нам больше хлопот, – сказал тот, которому она не ломала нос. – Я не люблю бить тощих девчонок, но если ты выкинешь подобный трюк снова, обещаю, я, не колеблясь, свалю тебя на землю.

Другой одобряюще что-то пробормотал, но с его переполненным кровью носом и плохим настроением Клэр ни в чем не могла быть уверена. Она сидела тихо, когда нетравмированный мужчина открыл дверь, и позволила ему помочь ей вылезти, так как связанные за спиной запястья делали это в десять раз тяжелее (в чем, вероятно, и была вся соль). Каменистая серая масса здания – психушки – нависла над ней, словно хотела раздавить и захоронить ее, и она задрожала от страха, представив свое будущее. Нет, мы выберемся отсюда, подумала она. Я и Ева, мы разнесем это место и спасем Стеклянный Дом, Майкла, Оливера и Мирнина, и снова все будет хорошо.

Но Фэллону удалось посеять семя сомнения. Потому что что на самом деле означает "все хорошо"? Статус-кво? Вампиры, продолжающие угнетать и причинять ущерб людям для собственного богатства и преимущества? Люди, ненавидящие вампиров и пытающиеся их всех убить? Постоянное напряжение и кровопролитие с обеих сторон? Она на правильной стороне, и есть ли вообще эта правильная сторона? Должна быть, ради баланса. Вы должны быть на стороне тех, на кого охотятся и заключают в тюрьму, разве не так?

Тем не менее. Мучительное ощущение, что в этой морально серой зоне она была не на той стороне, действительно начинало пугать ее.

Пока старые готические двери не распахнулись, и доктор Ирэн Андерсон вышла, чтобы поприветствовать их.

Она выглядела так же, как в Кембридже, когда она очень нравилась Клэр как наставник; она выглядела спокойной, компетентной и изворотливой, вовсе не как агент зла и хаоса. Белый халат, в который она была одета, давал ей большее впечатление законности. Но взгляд, которым она окинула Клэр, был холодным и довольным.

 – Я так рада снова увидеться с тобой, Клэр, – сказала она. – Пожалуйста, входи. Я уверена, ты будешь так же счастлива, как и я, что мы снова работаем вместе для общего блага.

– Если вы имеете в виду ничуть, то да, – согласилась Клэр. У нее не было никакого желания сделать пару шагов в сторону двери, где ждала Андерсон, но выбора не было. Двое подражателей копам позади нее запихнут ее туда, если она не пойдет по собственной воле, и Андерсон это бы доставило уйму удовольствия. Из ее страха.

Не сводя с нее взгляда, Клэр подошла, чтобы присоединиться к доктору Андерсон, которая по-дружески положила руку ей на плечо.

 – Так приятно снова с тобой встретиться, – сказала она, и это была ложь, взгляд в ее глазах был нечитаемым. – Не бойся. Мы поможем тебе оставить в прошлом это чувство лояльности к вампирам. Это не твоя вина. Ты больше заложница Стокгольмского синдрома, стремишься порадовать тех, у кого есть над тобой власть, чтобы выжить. Ничего зазорного, это можно исправить.

– Спасибо. Можно их снять, пожалуйста? – Клэр загремела своими наручниками. Андерсон расплылась в улыбке.

– Может быть, позже, – сказала она. – Мне кажется, у тебя появились очень вредные привычки, Клэр. Я хочу быть уверена, что могу доверять тебе.

– Вы можете доверять мне, – сказала Клэр.

– Чтобы что? Разыграть меня? Да, определенно, я могу доверять тебе в той же мере, что и твоей подруге Еве.

Клэр не могла не спросить.

– С ней все в порядке?

– Да, – сказала Андерсон. – Ты скоро ее увидишь.

Дверь загремела и закрылась позади них, и когда они зашли во мрак, Клэр подавляла ощущение, что она только что совершила ужасную ошибку.

***

В психушке (ладно, она не так называлась, но Клэр не могла так не думать) было на удивление тихо и, как только ее глаза привыкли к слабому освещению, ярко. Новый упругий ковер, мягкий под ее ногами, и она почувствовала резкий запах новой краски для стен. Здесь, как и в остальной части Морганвилля, был косметический ремонт.

Но двери – тяжелые металлические двери со вставленными раздвижными окнами – заперты.

– Весело тут, – сказала Клэр. – Где Ева?

– Начала курс лечения, – сказала Андерсон. – Не беспокойся, ты увидишь ее, но не сразу. Это больше иммерсивная терапия.

– Я полагала, что вам нужна моя помощь, чтобы сделать больше копий ВЛАДа.

 Так она назвала – может быть немного причудливо – устройство, созданное ею в лаборатории Мирнина, которое работало в качестве своего рода супер-тазера для вампиров, только он атаковал их ментально, а не физически. Это эффективно. Слишком эффективно на самом деле.

– Ты саботировала последний экземпляр и несешь ответственность за все смерти, которые произошли из-за твоих действий, – сказала ее бывшая наставница. Она не могла скрыть негодование в голосе. – Из этих соображений я не думаю, что могу доверять тебе, Клэр. Это слишком плохо. Ты очень яркая девушка, и ты могла бы совершить великие дела.

– Все еще могу, – ответила Клэр. – Но не с тобой, потому что ты сошла с ума.

– Тебе лучше знать, учитывая твою... близость с Мирнином. – Что-то было в голосе Андерсон, что Клэр сначала посмотрела на нее удивленно, а потом гневно. – Он знает, твой парень? О твоем романе с вампиром?

– Нет никакого романа!

– Как твое поколение это называет? Ты с ним спишь?

– Ааа, – сказала Клэр. – Просто заткнись. Ты сама ставишь себя в неловкое положение. Я думаю, это ты хотела переспать с Мирнином, но не вышло. – Она сказала это и даже немного почувствовала вспышку удовольствия, когда доктор Андерсон вздрогнула. Она научилась у Шейна грязным дракам, но наступать на чье-то больное место – от Моники Моррелл. Забавно, что вы можете чему-то научиться даже от ваших злейших врагов. – Кроме того, я думаю, ты обжималась со скользким доктором Дэвисом в Кембридже. Он говорил тебе, что затащил в постель мою соседку? Или, может быть, сейчас ты сошлась с Фэллоном? Не важно. Они оба лузеры, и это многое говорит о тебе как о человеке.

Трудно сказать по яростному румянцу Андерсон, какая из догадок попала в цель, но это действительно не имело значения; Клэр попала прямо в десятку. Андерсон открыла скрипящую металлическую дверь, толкнула в нее Клэр, и как только она успела подобрать под себя ноги, она услышала гулкий шум, ее чуть не зажало.. а затем поворот ключа.

Комната не была большой – простая, как и любая камера, с небольшой двуспальной кроватью, подушкой, одеялом, а также небольшим деревянным комодом, и Клэр представила, как будет хранить в нем стандартную пижаму и и нижнее белье для пациентов. Над раковиной было прикреплено зеркало – не стеклянное, конечно. Пластиковое. По крайней мере туалет/душ был в отдельном небольшом алькове.

Пахло Лизолом и отчаянием.

Окно скользнуло в сторону, и Андерсон уставилась на нее.

– Не обустраивайся, – сказала она. – Твои процедуры скоро начнутся.

– Как насчет снять наручники?

– Нет. – Окно с щелчком закрылось, и Клэр услышала, что и замок тоже.

Краем уха она слышала странный звук. Сначала она подумала, что это может быть сирена... а потом поняла, что нет.

Это был крик. Процедуры.

Клэр почувствовала, как подгибаются ее колени. Она опустилась на кровать, морщась от пронзительного скрипа пружин, и глубоко вздохнула. Я должна выбраться отсюда.

Она ощущала место брюк, где спрятала скрепку.

Она все еще была там, запутавшаяся в тонких выцветших нитках. Потребовалось время, терпение и спазмы в пальцах, чтобы вытащить ее; когда ей наконец это удалось, она сделала перерыв, разминая болящие руки. Охранники – не то чтобы неожиданно – закрепили наручники слишком плотно, что в запястьях была пульсирующая боль. Ее руки ощущались отекшими и покалывающими, и за неимением лучшего занятия она вытянулась ничком на кровати и вытянула руки, чтобы уменьшить приток крови. Покалывание исчезло через пару минут, пальцам вернулась чувствительность. Все еще неповоротливые, но уже лучше.

Она снова села, сделала глубокий вдох и начала работать с канцелярской скрепкой. Потребовалось много времени, чтобы взломать замок на наручниках. В одно время Мирнин тренировал ее в этой области; он чувствовал, что это было необходимым навыком в Морганвилле, и оказалось, что он был прав. Тем не менее, скрепка была ржавой, и заняло слишком много времени, чтобы согнуть ее в правильную форму и поместить в нужное положение. Затем ей пришлось бороться с жжением и судорогами в мышцах, чтобы осторожно отключить все маленькие спусковые механизмы внутри замка, но в конце концов она почувствовала, как соскользнул один манжет. На второй ушло в три раза меньше времени, когда одна рука свободна.

Высвободившись, она несколько секунд отдышалась и тихо радовалась. Тогда она проверила ящики. Как и ожидалось, там были уродливые хлопковые трусы разных размеров и такие же уродливые спортивные бюстгальтеры (хотя она их быстро вытащила, потому что они все же были лучше, чем который она получила в вампирском торговом центре). Затем она потянула ящик и обнаружила, что он плавно как выдвигается, так и задвигается.

Хорошие новости.

Клэр подложила подушку с кровати под ящик, вытащила всё, что было внутри, и с силой дёрнула механизм. Он прочно сидел, отказываясь выскользнуть. Она двигала его вверх и вниз, из стороны в сторону, пока небольшие колёса внутри не высвободились из направляющих, а затем свободно не выскочили с левой стороны. Благодаря этому его легко было вырвать и с правой стороны, ящик был тяжелым и неудобным, и она была рада, что подложила подушку, чтобы поймать его, когда тот упадёт, а иначе шум разлетелся бы эхом по всему коридору – теперь тихому, так как крики сошли на нет.

Как только ящик оказался снаружи, она увидела направляющую металлическую резьбу по сторонам. Прекрасно.

Клэр взяла скрепку, скрутив её в импровизированную отвертку, и вставила её в головку винта. Эта работа требовала мышечной силы, пота, терпения и еще раз мышечной силы, но ей всё-таки удалось ослабить два крепежа из трех с одной стороны, третий значения не имел; она тянула за металл, пока тот не высвободился.

Она надела наручники, вооружившись скрепкой. Теперь у нее были десятидюймовая полоска металла с острыми краями, наручники и скрепка. Её шансы повысились.

Времени, чтобы придать металлу нужную форму, не было, но она обнаружила, что с помощью твёрдых краёв деревянного ящика она сможет придавить металл и сделать конец острым. Чтобы было удобно держать, на другой конец она дополнительно намотала пару женского нижнего белья.

Самодельный нож.

Она занялась другой направляющей и отсоединила её, затем согнула в упругую U-образную форму. С тщательно обёрнутым спортивным бюстгальтером она должна была сойти за рогатку. Вытащенные винты она взяла как боеприпасы. Также кое-какие части ей удалось вытащить из кроватной рамы.

Ящик вернулся на место, наполненный одеждой, а подушка на кровать. На первый взгляд все выглядело совершенно нормально.

Клэр сделала из картона ножны для ножа (он был в ящике с карандашами для рисования) и прикрепила их петлей к ремешку джинсов. Потом она засунула ножны к нижней части ноги, под штаниной, а затем поместила туда нож. Это было заметно, но не настолько, как если бы джинсы были уже. Этого было вполне достаточно.

Боеприпасы для импровизированной рогатки были помещены в карман. По ходу дела она сломала карандаши и добавила и их тоже. И пуговицу от её синих джинс.

Она размышляла, что делать с наручниками, когда дверь громыхнула, после секундного обдумывания она засунула рогатку к нижней части спины и обратно закрепила манжеты наручников на запястьях, но едва защёлкнула... Достаточно, чтобы она смогла высвободить обе руки, если немного их встряхнуть.

Она стояла в середине комнаты, выглядя удрученной, когда доктор Андерсон снова распахнула дверь.

 – Можно их снять? – спросила она, стараясь казаться послушной. – Больно.

– Позже, – сказала Андерсон, и именно эти слова ожидала услышать Клэр. Она указала Клэр выйти, и та послушалась. Металлическая рогатка неудобно застряла около ее спины, и она знала, что будет видно со спины, как топорщится ее тонкая рубашка, но Андерсон не пошла за ней; она взяла ее за локоть и быстро пошла в конец коридора рядом с ней. Мимо них никто не проходил, и когда Клэр рискнула обернуться, она также никого не увидела.

– Мало персонала, – заметила она.

– Нас только что наняли, – сказала Андерсон. – Ты и твоя подруга наши первые пациенты. Я уверена, ты польщена.

Клэр так бы не сказала, но у нее не было шанса саркастически ответить, потому что они повернули налево и подошли к другой металлической двери. На ней была табличка: "Процедурный кабинет. Прием только по предварительному разрешению". Андерсон вытащила из-за пояса толстую связку ключей.

Снова начались крики – приглушенные, но явно исходили по ту сторону двери.

Дверь распахнулась, и Клэр увидела Еву. Ее подруга была привязана к стулу, полностью обездвиженная, и ее кусал вампир. Не Майкл. Это был какой-то грязный с дикими глазами бродяга, его рот на ее шее. Крошечный поток крови на ее шее показывал, что он попал в вену.

– Нет! – закричала Клэр и рванулась вперед – в зеркальное окно, установленное между ними. – Остановите это! Оставьте ее в покое!

– Она сама это выбрала, – произнесла Андерсон. – Она выбрала деградацию, предлагая себя вампирам.

– Нет, она этого не делала! Она и Майкл...

– Майкл – вампир.

– Остановите это!

– Я хочу, чтобы вы обе увидели, что они такое, эти вампиры. Они хищники. Паразиты. Они не заботятся о вас, кроме как о продуктах питания, и никогда не будут. Посмотри на него, Клэр. Посмотри.

Андерсон заставила ее стоять на месте в течение мучительно долгих нескольких секунд, а затем прошла мимо нее и нажала на кнопку в стене.

– Достаточно, – сказала она кому-то через громкоговоритель. – Пора переходить к следующему этапу.

Ева была почти без сознания; она перестала кричать, ее кожа приняла ужасный голубоватый оттенок. Двое сотрудников в белых халатах зашли в комнату через дверь позади Евы; у одного был электрошокер, а у другого покрытый серебром ошейник на конце длинного шеста. Тазером ударили кормящегося Евой вампира, и когда он зарычал и показал окровавленные клыки, второй сотрудник скользнул металлическим воротником через его голову и закрепил. Вампир поперхнулся и попытался вырваться, но дежурный толкнул его за дверь и в клетку.

Клэр не обращала никакого внимания на вампира; она была слишком озабочена Евой, которая дышала слишком быстро, слишком поверхностно, и слабо двигалась на своем стуле. Ее горло все еще кровоточило.

Другая сотрудница в белом халате вошла в комнату и быстро, эффективно перевязала укус. Потом она достала шприц и ввела его содержимое Еве в руку.

Глаза Евы открылись очень, очень широко, и она вдруг выглядела ужасно встревоженной, хотя все еще казалась слабой. Дежурная подкатила портативную стойку и повесила несколько мешков – темно-красных. У женщины, должно быть, было много опыта, потому что она с первой попытки быстро воткнула иглу в изгиб руки и подключила внутривенную инъекцию.

– Что вы ей даете? – спросила Клэр. Ее голос был грубым. Она хотела действовать, но она знала, что не могла; она не могла вытащить оттуда Еву, и ей необходимо помочь подруге, а не просто сбежать. – Что это за вещество?

– Кровь, – ответила доктор Андерсон. – Твоя подруга потеряла по крайней мере две пинты, а это опасно много. Еще чуть-чуть, и у нее была бы сердечная недостаточность.