Текст книги "Дневные (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Наконец-то в ее маленьком росте появился плюс.

– Я думала, что нужна вам. Мирнин сказал, ему нужны человеческие руки, чтобы помочь отключить ваши ошейники.

– Он размечтался, – сказала Джесси и покачала головой. – Они оснащены датчиками, современные суды заставляют носить такие преступников под домашним арестом, но существенно изменены. Если ты пытаешься вскрыть корпус, он оглушит вампира – и, вероятно, поджарит человеческий мозг.

– Мирнин сказал, что может справиться с ударами.

Это заставило Джесси улыбнуться, но улыбка была печальной.

– Это потому что он сумасшедший, как шляпник.

– Никогда не понимала. Про шляпников.

– В старые времена, люди, которые делали шляпы, использовали ртуть для производства войлока, – сказала Джесси. – Они часто сходили с ума. И Мирнин такой же безумец, если думает, что ты можешь помочь нам снять эти штуки. В лучшем случае тебя ударит током. В худшем, это взорвет его голову и оторвет твои руки. – Она подошла ближе, и отвращение перекосило ее лицо, когда она отступила. – Правда, нам нужно тебя помыть. Ты пахнешь так же отвратительно, как канализационные отходы.

Это было чрезвычайно красочное представление, и Клэр была рада, что ее нос онемел настолько, что она этого не чувствовала.

– Мирнин сказал мне ждать здесь, – сказала она.

– Мирнин сказал, и ты послушалась, – произнес Мирнин, входя в дверной проем. Он был одет в какой-то потертый цветочный шелковый халат, повязанный кожаным ремнем – с шипами – со слишком большими резиновыми сапогами. Но он был чистым. Просто... нелепый. – Иди, девочка. Она права по поводу вони. Джесси будет стоять на страже. Ты без проблем попадешь туда. Кыш. – Он испустил раздраженный вздох, когда она заколебалась, крепко взял ее за плечи и повел к двери, где ждала Джесси, скрестив руки. – Вон, – сказал он.

– Мирнин, – сказала Джесси, – это не слишком ярко? И у тебя снова на руках слизь.

– О, – сказал Мирнин, пристыженно глядя на ладони. – Черт.

Джесси усмехнулась, но это выглядело дико, а не доброжелательно.

– Пошли, Клэр, пока он не попытался вытереть их об меня, и мне придется оторвать ему конечности.

Снаружи была маленькая комната – которая оказалась помещением для персонала – с большим количеством раскладушек. Некоторые из них были грязными, некоторые опрятные, некоторые заняты... но вампиры, лежащие здесь, не создали переполох, когда они проходили мимо. Клэр заметила, что Джесси следила за ними. Может быть, она боялась, что они, как и Майкл, могли почувствовать запах свежей крови под зловонием слизи и разложения. "Что я буду делать, когда помоюсь?" – заинтересовалась она, и это был хороший вопрос, но правда в том, что она хотела быть чистой так сильно, что не имело значения, что произойдет потом. Она просто должна верить, что каким-то образом Мирнин и Джесси смогут защитить ее. И что насчет Оливера? Что Фэллон делает с ним?

Уборная была простой – туалет с несколькими раковинами и кабинками, без душа. Стопки выцветших старых полотенец лежали в углу, всех цветов и размеров, и она схватила пару и начала сдирать липкие слои ее одежды. Джесси протянула пластиковый пакет на расстоянии вытянутой руки, и пока Клэр клала туда рубашку, брюки, а затем нижнее белье, она отвернулась, будто не могла даже вынести вида, тем более запаха.

 – Хорошо, – сказала Джесси, – мы не так близко знакомы, Клэр, но хочешь, чтобы я подобрала тебе кое-какую одежду, пока ты моешься?

– Спасибо, – поблагодарила Клэр. Она ощутила ледяной холод и невероятную уязвимость. Она смотрела, как Джесси закрыла пластиковый пакет и ушла в закром, где – очевидно – хранилась старая одежда. Клэр взяла рваную тряпку, намочила водой – холодной, конечно – и намылила, пока та не стала полна пены. Отмывать слизь было еще не так плохо, но волосы – ужасно; ей пришлось склониться над раковиной, и пока она промывала их мылом, она все время боялась, что вампир, любой вампир, может тихо подойти сзади и укусить ее.

Однако, никто этого не сделал. Клэр закончила выжимать из волос воду, отбросила их назад с влажным шлепком о шею и схватила полотенце, чтобы вытереться.

Джесси сидела на раскладном стуле, блокируя дверной проем в случае, если кто-то попытается вторгнуться внутрь.

– Одежда на второй раковине, – произнесла Джесси. – Извини, выбор здесь небольшой.

 Что правда, то правда. Трусики были слишком большими, бюстгальтер изношенным и растянутым, рубашка выглядела так, что даже бабушка посчитает ее слишком скучной. По крайней мере штаны подошли, даже если были на несколько сантиметров длиннее; Клэр подвернула штанины, сунула ноги в старые, потертые, некогда голубые кеды, у которых не было шнурков, и сказала:

– Думаю, я все.

Джесси отложила в сторону книгу, которую читала, и посмотрела через плечо. Ее брови поднялись как раз достаточно, чтобы Клэр поняла, что она изо всех сил старается не рассмеяться.

 – Хорошо выглядишь, малыш. Прямо бездомный хипстер.

– Ты действительно... леди? – спросила ее Клэр. – Потому что без обид, но ты не похожа на леди.

– Была однажды. И королевой была, – сказала Джесси. – Не принимай это слишком серьезно; это длилось недолго. Но я всю жизнь говорила то, что от меня ожидали, одевалась по стандартам остальных, никогда не имея свое мнение или мысли. Утомительно быть для каждого нарядной куклой, и как только у меня появился шанс стать самой собой, я никогда не оглядывалась назад. Мирнину нравится мысль, что раньше я была леди, но не позволяй ему дурачить тебя. Я не леди. Больше нет. И по правде, я думаю, это то, что ему нравится во мне больше всего – изменение.

Наверное, подумала Клэр. Он был влюблен в вампиршу по имени Ада, которая – судя по всем, кто знал ее при жизни – жила, чтобы бросать вызов ожиданиям окружающих ее людей, даже выглядя чопорной. Я возможно тоже подхожу под это определение, подумала она. Время от времени Мирнин смотрел на нее с чем-то вроде тоски... но он с самого начала определился, что был обворожен ее умом, а не телом.

И Мирнин любил девушку за ее мозг слишком буквально. Посмотрите, что случилось с Адой: он спас ее, поместив ее мозг в банку и подключив ее к компьютеру, работающему на крови, и делал вид, будто это настоящая жизнь.

Она не могла представить, что Джесси позволит ему нечто подобное. А может быть это именно то, что ему нужно: кто-то, кто установит ему ограничения. Ограничения, которые Клэр, как человек, не могла установить и поддерживать.

– Джесси, Майкл плохо выглядит. Он будет в порядке?

Джесси подняла голову, и тяжелая коса рыжих волос скользнула на одно плечо.

 – Думаю, да. Мы опоздавшие, так что нам повезло; большинство бедных ублюдков здесь на питании Дневных уже больше двух недель, что означает, что они достаточно голодны, чтобы пить тараканий сок и делать вид, что это вторая положительная. Майкл просто не привык быть так ограниченным.

– Почему Дневной Свет делают это? Делают вампиров более голодными? Разве из-за этого их люди не в опасности?

– Конечно, в опасности, – ответила Джесси. – И наиболее эффективный способ очернить твоего врага – сделать из него монстра. Во многих войнах это делали через пропаганду, но видимо Дневным кажется, что будет более эффектно, если они и правда доведут нас до ярости. Не сложно убедить среднестатистического жителя Морганвилля, что мы паразиты, которых нужно уничтожить. Мы достаточно часто себя так вели. – Она выглядела грустной и немного злой, когда говорила это. – Вот почему я покинула это место. Потому что Амелия слишком сильно ушла в прошлое, слишком погрязла в традициях и убеждениях превосходства вампиров. Я предупреждала ее, что нужно все менять, но между нами всегда все было неспокойно; мы обе когда-то правили, и поверь мне, две королевы никогда не смогут быть друзьями. Может быть, это и жестоко, но она пожинает то, что посеяла.

Джесси покинула Морганвилль задолго до прибытия Клэр, и Клэр хорошо могла себе представить, что Джесси не стеснялась своего мнения. Амелия может быть и с широким кругозором, но ей не нравятся прямые вызовы... и, вероятно, особенно не от вампирши, которая однажды была королевой, пусть даже на короткое время.

– Таким образом, они планируют выпустить неистовствующих вампиров? Потом поймают их и докажут раз и навсегда, что вампиры представляют собой угрозу, которая должна быть устранена? Почему бы просто не сделать это без кровопролития? Не то чтобы кто-нибудь будет сильно возражать, насколько я могу судить.

– Потому что Фэллону не нравится быть злодеем, – ответила Джесси. – Никогда не нравилось, насколько я знаю, и я думаю, ему нужна обоснованность. В его глазах он на правильной стороне, и есть некоторые, кто бы это оспорил, но чтобы быть героем, ему нужны злодеи. – Взгляд Джесси стал странно напряженным, и Клэр задалась вопросом, о чем она думает... и как будто она была оценена по каким-то простым недостаткам как дыхание или наличие сердцебиения. – У меня есть вопрос, Клэр.

– Какой?

– Что заставляет тебя так хорошо относиться к вампирам? Я жила здесь; я знаю, какой стаей гиен мы можем быть. В нас мало того, что может заслужить твою жалость, не говоря уже о лояльности.

– Ты не очень высокого мнения о собственных людях, не так ли?

– Не очень, – согласилась Джесси, небрежно пожав плечами. – Мы много грустим, цепляемся за прошлое и собственное выживание независимо от того, что это стоит жизней других. Если бы я была на твоем месте, я не уверена, что стояла бы на пути нашей в той или иной мере неизбежной уродливой судьбы. Вот мой вопрос; почему ты это делаешь?

Клэр открыла рот, чтобы ответить ей почему и... не смогла, по крайней мере не сразу. Все ее логические аргументы казались фальшивыми и дешевыми, как старая мишура. Она вздохнула и более тщательно обдумала свои слова.

 – Потому что не важно, что любой из вас сделал, это сделали не вы все. Потому что неправильно судить класс людей за действия одного или нескольких человек. Это не правосудие. Это предубеждение, и мне это не нравится. Справедливость означает суд каждого человека индивидуально.

Губы Джесси медленно сложились в улыбку, и ее взгляд потеплел.

 – Высокие нравы, – сказала она. – Я не уверена, что ты найдешь много людей, дотягивающих до твоей планки.

Клэр пожала плечами.

– Не важно, дотягивают или нет. Это мое мнение; я не пытаюсь сделать так, чтобы со мной все согласились. Но я не позволю навязывать мне чужое мнение.

– С этого и начинаются войны, – сказала леди Грей, которая однажды была королевой. Звучало так, будто она точно знала, о чем говорит.

Уверенность в ее голосе и печаль заставили Клэр вздрогнуть.

Глава 8

– Мы должны что-нибудь сделать, – сказала Клэр, наматывая по комнате круги. Они вернулись в комнату, где их ждал Мирнин – она все еще не знала, была ли это его спальня, или чья-нибудь еще, или заботились ли вампы о том, где они спят. Или им надоело. – Если Фэллон получил Оливера, мы должны что-то сделать!

– Фэллон занят, пытаясь выяснить, что Оливер знает о побеге Амелии, – ответил Мирнин. Он сидел на постели, листая старый, сморщенный от влаги журнал, показывающий на обложке свадьбу принцессы Дианы. Наверное, это единственное, что можно почитать в Горьком Заливе. – А Оливер ничего не знает. Он даже не знал, что она сбежала. Так что Фэллон не сможет от него ничего добиться.

– Он может его убить!

– Она права, – сказала Джесси, прислоняясь к стене и скрестив руки на груди. – Он может.

– Он не станет. Ему нужен Оливер, особенно если нигде не найдет Амелию. Оливер единственная оставшаяся власть, его все уважают. Теперь многие из нас боятся; если не будет никого, за кем можем последовать, то будет гораздо сложнее держать нас в узде. – Мирнин пожал плечами. – И до тех пор, пока мы слышим его крики, с ним все нормально.

Клэр вздрогнула и перевела взгляд с него на Джесси, которая рассудительно кивнула.

 – Тебе везет, что ты этого не слышишь, – произнесла она.

– Помогите ему!

Мирнин переместился с этой жуткой вампирской скоростью и грацией, и прежде чем она смогла закончить говорить эти два слова, он стоял перед ней на коленях, подняв подбородок.

 – Тогда помоги мне, – сказал он и указал на ошейник. – Помоги мне снять это!

– Нет, – сказала Джесси, отрываясь от стены, чтобы встать рядом с Клэр. – Мирнин, ты убьешь ее и себя вместе с ней. Ты видел, какими смертельно опасными могут быть эти штуки, если ты испортишь их.

– Подождите, – сказала Клэр. Ее мысли мчались, и она не понимала, что пыталась не думать об этом, пока в ее голове не предстала картинка, яркая, кровавая и отчетливая. Амелия. Амелия была без ошейника.

– Я жду, – сказал Мирнин, теряя терпение.

– Как Амелия сняла его?

– Она не снимала, – сказал он. – Я заколол ее, чтобы она не чувствовала ожоги, когда ошейник автоматически активировался, как только мы пересекли границу. Я разбудил ее, как только мы были далеко за пределами диапазона действия, а затем я отпустил ее. Но у меня не было никакой возможности, чтобы снять его, не запуская взрывчатку.

– Она была без него, – сказала Клэр. – Она не носила его, когда я видела ее в Стеклянном доме.

– В Стеклянном... – Мирнин выглядел ошарашенным. – Она должна была направляться к границе, покинуть город. Ради всего святого, что она делала в Стеклянном Доме?

– Я думаю, более насущный вопрос, как она сама сняла ошейник? – спросила Джесси.

Мирнин кивнул.

– Клэр, взгляни на мой. Посмотри, есть ли что-то, что мы упустили.

– Хорошо, – сказала Клэр. Он опустился на одно колено, поднял подбородок и повернул голову, и Клэр наклонилась, чтобы изучить фиксатор. На самом деле там и нечего было изучать. Обычный, почти бесшовный ошейник, с замочной скважиной. Корпус был из жесткого черного пластика. – Я... не вижу ничего, что может помочь. Постой... Ты не против, если я...?

– Вовсе нет, – сказал он и закатил глаза. – Это было очевидным после стольких лет, Клэр.

Она нерешительно протянула руку и ощупала ошейник, ища какой-нибудь скрытый переключатель, защелку или другие странные особенности, которые бы дали ей ключ к разгадке. Но он был ровным и гладким, пока она не нашла немного грубый участок на задней стороне. Она нажала сильнее и почувствовала, как он поддается.

Часть пластикового корпуса отошла в сторону, открывая провода и зеленую плату. Клэр втянула воздух и тщательно, осторожно повернула ошейник, открывая все остальное.

Она увидела мигающий красный свет и серый эластичный материал, который проходил в середине. Она пристально посмотрела на него и поняла, что серый материал был взрывчатым веществом, что Дневные поместили в хомуты. Вещество, способное снести вампиру голову. Будучи так близко к соединению, ей было не по себе, и запах озона и слегка маслянистой вони от него заставил ее чувствовать себя еще хуже, но она отбросила это в сторону. Сосредоточься! Схема выглядела довольно просто, но, когда она потянулась в к ней, она увидела, как красный свет замигал быстрее. Что-то вроде тревоги приближения, может быть, детектор движения... Она заставила себя замереть, не убирая руку, и сделать глубокие, ровные вдохи, пока смотрела на свет.

Он замедлился. Детектор движения. Слишком быстрое движение, и он активируется. Она не знала, будет ли удар током – что, как сказал Мирнин, скорее всего поджарит ее мозг – или он просто взорвется, отрывая ей руки. В любом случае результат ей не нравился.

Казалось, прошла целая вечность, но она двигалась очень медленно, продвигая ее палец вперед на четверть дюйма, ожидая, когда замедлится мигание лампочки, пока ее кончик пальца не коснулся платы. Она проследила линию провода детектора движения к процессору и провела еще несколько секунд, смотря на остальную часть конфигурации, чтобы убедиться, что она ничего не пропустила. Казалось, что только одно соединение ведет к взрывчатому веществу.

– Я хочу кое-что попробовать, – предупредила она Мирнина. – Оно может пойти не так.

– Еще хуже, чем сейчас? – спросил он. – Делай, что должна. Я не узнаю, если он взорвется.

Какая мрачная мысль, но она вздохнула, задержала дыхание и медленно приближала палец к проводу. Потом она просунула под него палец и быстрым, резким рывком разорвала соединение.

Мигающий огонек погас.

Клэр вздохнула и отстранилась. После одного удара сердца активировался электрошокер, резкие синие искры били в кожу Мирнина, и он упал в конвульсиях. Она почувствовала запах сгоревшей плоти и наклонилась к нему, но Джесси остановила ее, схватив за плечи.

– Нет, – сказала она резко. – Жди. Просто жди.

Прошло несколько секунд, заряд закончился, и Мирнин расслабился, глаза открытые и пустые, пока он не моргнул, протянул руку и потеребил замок.

– Что ж, – сказал он, – думаю, экспериментов на сегодня достаточно. Кстати Оливер перестал кричать.

Джесси отпустила Клэр, перед этим ободряюще сжав ее плечи, но не так сильно, чтобы стало больно.

 – Видимо Фэллон решил, что Оливер ничего не знает, – сказала она. – Хорошая новость.

– Такая редкость сейчас, – сказал Мирнин. – Я уже говорил тебе, что мы должны убить человеческих охранников. Разорвать их на кусочки. По крайней мере теперь я могу убрать некоторых из них, когда они больше не могут взорвать меня как пиньяту, и я думаю, ты...

– Нет, – сказала Джесси и протянула ему руку. Он принял ее и поднялся на ноги. – Они все еще могут убить тебя. Кроме того, ты ведь не хочешь умереть в халате, не так ли? Это так недостойно.

– Разве это не моя выдающаяся черта, как думаешь? – спросил он, когда откинул свои влажные, вьющиеся волосы с лица. – Я говорю об освобождении всех нас. Я могу действовать. Ты можешь действовать. Мы должны что-то сделать. Клэр доказала, что при наличии достаточного времени мы могли бы отключить эти хомуты...

– Я не доказала это, – возразила она. – Лишь то, что я могу вытащить один провод – и даже так тебя бессмысленно ударило током. Что если бы я двигалась слишком быстро и активировала взрывчатку?

– Тебе снова нужно в ванную, – сказал он. – И я боюсь, что этот халат уже не спасти.

– Мирнин...

Он поднял руку и повернулся к двери. Так же сделала и Джесси. Через несколько секунд Клэр услышала тихий стук, и дверь открылась, показав бледное, безмолвное лицо вампирши, которая кивнула и отступила назад.

– Нас вызывают, – сказал Мирнин. – Клэр, я должен спустить тебя обратно по трубе. Как думаешь, ты сможешь сама вы...

– Нет, – сказала она.

– Ты не можешь остаться.

– Я не уйду, пока не выясню, что он делает с Евой!

– Клэр, ты не можешь...

Она закрыла глаза и повторила, спокойно, яростно.

– Я. Не. Уйду. Ева в опасности. Если Фэллон охотно ранил Оливера, то как ты думаешь, что он сделает Майклу? Ей?

Они собирались спорить с ней – она это отчетливо видела – но затем их накрыла странная тишина, и Джесси вырвалась из нее, сказав:

– Нет времени. Мы должны взять ее с собой.

***

Они вели ее вниз к атриуму, идя по обе стороны от нее по широкой винтовой лестнице. На первом этаже, у открытого центра плитки, вампиры стояли сплошной стеной, плечом к плечу. Они окружили открытое пространство, где она стояла, когда она впервые пришла в это место с друзьями. На первый взгляд это выглядело как вампирская встреча в ратуше.

Оливер лежал на плитке, съежившись, в нескольких футах от Фэллона. Он выглядел мертвым, пока не пошевелился, пытаясь встать. Он не мог себя контролировать.

Руки Мирнина заставили ее остановиться и удерживали ее там, скрывая от толпы.

 – Молчи, – предупредил он ее и наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Ради своей жизни, молчи.

Миниатюрная маленькая вампирша взглянула на них и зафиксировала свой голодный взгляд на шее Клэр, но потом отошла в сторону, когда Джесси ступила вперед, охраняя ее. Она стояла с Мирнином и Джесси по обе стороны от нее, полностью окруженная недышащими телами.

И она чувствовала, что каждый из них хотел откусить от нее кусочек... но ни один из них не решился рискнуть.

Открылась дверь, и двое копов втащили Еву. Ей немного стало лучше, потому что она боролась – не сильно, но им пришлось приложить усилия, чтобы подвести ее в центр атриума рядом с высохшим фонтаном, где стоял Фэллон. Они были не одни – видимо, даже Фэллон не уверен в собственной тюрьме. Дюжина вооруженных Дневных стояла по кругу, выглядя напряженными и бдительными словно агенты секретной службы в тире.

Ева перестала драться, ограничившись гневными взглядами. Она знала, в какой опасности находилась, но она также изучала ряды вампиров, высматривая Майкла.

Которого здесь не было.

– Оливер заверил меня, что не имеет ничего общего с исчезновением Амелии, но кто-то здесь знает. Кто-то из присутствующих здесь помог. – Голос Фэллона, спокойный и уверенный, отражался от плитки и и эхом звучал в удаленных местах. – И я обещаю вам, что в ближайшие дни каждый из вас будет опрошен о вашей причастности, так что вы можете с нетерпением ждать своей очереди, если вы не хотите признаться сейчас. Есть желающие?

Мертвая – каламбур – тишина. Клэр огляделась, но никто не двинулся с места. Даже не вздрогнул.

– Тогда позвольте вас заверить, что мое вчерашнее предложение все еще в силе. Что бы вы ни сделали в своем прошлом, какие бы зверства ни совершали, с этого момента я могу вылечить вас. Я могу очистить вас. Вы можете быть прощены, а ваши преступления забыты. Вы все меня знаете; вы знаете, чем я был. Я начал новую жизнь, и каждый из вас это может сделать – все, что нужно, это сделать шаг. Один единственный шаг.

Оливер по-прежнему лежал на полу, слишком слабый, чтобы встать, но, когда он говорил, это звучало, как если бы он возвышался на дюжину футов над Фэллоном и его людьми.

 – Ты не найдешь здесь ни одного добровольца, – сказал он. – Пошел вон, и забери с собой девушку. Она мясо для собак, если она останется здесь, и ты это знаешь. Ты не забыл, каково это, чувствовать голод, Фэллон, и ты не такой святой, как притворяешься.

– Как и ты с твоими притворствами, чтобы быть лидером.

– Я не лидер, – сказал Оливер с коротким, горьким смешком. – И ты не святой.

– Я никогда этого не утверждал.

– Ты утверждаешь, что предлагаешь спасение.

– Твое спасение твое личное дело. Я предлагаю шанс на искупление, чистое и простое, и ты больше не получишь такое предложение. Поэтому будь искренен. – Фэллон, казалось, почти умолял. – Я знаю, ты думаешь, что твой мотив верный, Оливер. Разве когда-нибудь было иначе? Но даже ты должен помнить, что вера, которую мы разделяем, предполагает, что вампиры прокляты. Отрезанные от небес, обреченные ходить по земле, истощая надежды живущих, и их непреложное воздаяние за их гордыню. Ты не бессмертен. Ты заблудился. И я показываю тебе путь домой. – Он верил в каждое слово; Клэр это видела. В его глазах даже мерцали слезы. Он действительно верит, что является их спасителем.

– Ты показываешь мне путь в могилу, – ответил Оливер. – Где я, в принципе, и должен быть. Ответ нет. Ты не получишь добровольцев.

– Даже Майкла Гласса? Даже чтобы воссоединиться с его прекрасной девушкой, которая была настолько смелой, чтобы умолять об его освобождении?

– Жена, – сказала Ева. Ее голос звучал хрипло и как-то неправильно – ошеломленный, под наркотиками, с глубоким страхом. Но она все еще стояла. Все еще боролась. – Я его жена.

– Ты его приманка, – сказал Оливер и болезненно перекатился на ноги. Охранники напряглись, и большой палец Фэллона навис над кнопкой. – Майкл не хотел быть укушенным, Фэллон, так что убери ее отсюда, пока не случилось что-нибудь плохое.

– С ней?

– С тобой, – сказал Оливер, и в его голосе было глубокое, темное мурлыканье, от чего у Клэр побежали мурашки по коже со странным сочетанием страха и предвкушения. – Больше никаких игр, ты жалкая человеческая оболочка. Ты не спасен – ты опустошен, превратился в тень. Ты ходячий мертвец, и ты это знаешь. Ты одиноко волочешься к могиле. Ты не найдешь последователей среди людей Амелии.

Клэр хорошо знала, что люди Амелии никогда не были полностью солидарны, но нужно отдать должное, сейчас они держали свои разногласия при себе. Это был просто неподвижный молчаливый массив жутких застывших статуй, все взгляды направлены на Фэллона, Еву и охранников.

Фэллон выглядел побежденным, подумала Клэр... но потом он заговорил:

 – Майкл, я знаю, что ты здесь. Оливер сдерживает тебя, но я знаю, что ты меня слушаешь. Наблюдаешь. Я знаю, ты можешь видеть Еву, слышать биение ее сердца, чувствовать ее боль. Она любит тебя, даже я это чувствую. Не притворяйся равнодушным.

Еще больше тишины. Фэллон не казался удивленным; он только сделал эффектную паузу, подумала Клэр, прежде чем сбросил бомбу.

– Она говорит, что твоя жена, но это не так. Не может быть никакого брака между живым и мертвым, ни в глазах Бога, ни в глазах государства. Мэр Морганвилля приняла сегодня новый закон, который лишает законной силы любые браки между вампирами и людьми. Ваш брак был официально расторгнут.

– Что? – Ева повернулась к нему, открыв рот, и в следующую секунду ярость окрасила ее щеки, и она ударила его. Сильно. Вся ее вялость исчезла. – Сукин сын! Ты солгал мне!

– Да, – сказал он. Отпечаток ее руки был красным на его коже, но он не двинулся с места. – Это было необходимо. Теперь ты можешь выбрать. Майкл сделал свой выбор; он мог бы выйти вперед, чтобы принять лекарство и присоединиться к тебе снова, как твой муж, но он отклонил его и отверг тебя вместе с этим. Я предлагаю тебе обратное: отвергнуть его. Сними и выбрось кольцо. Скажи им всем, что ты гордый человек и останешься человеком, и в ответ ты найдешь гостеприимный дом в Морганвилле, с нами.

– Катись к черту, – ответила Ева. Клэр не ожидала услышать что-нибудь еще, но кольцо одиночества под всем этим гневом удивило ее. Но, конечно, Ева чувствовала себя одинокой; она была таковой. Люди Морганвилля полностью отвернулись от нее после того, как она вышла замуж за Майкла, и не признавали ни одного жителя Стеклянного Дома, потому что они не укладывались в рамки.

Охрана вокруг них сохраняла неподвижность, вокруг их маленького острова неудачников, и Клэр не могла помочь, но чувствовала этот ужасный смысл, снова, что то, что она помогала вампирам... могло быть ошибкой. Но что тогда правильно? Фэллон? Дневной Свет? Она не могла в это поверить. Она не станет в это верить.

Фэллон покачал головой.

– Отвергаешь факты, цепляешься за вымышленную любовь к существу, которое не может любить тебя в ответ... Тогда в итоге ты окажешься в камере, и нам придется лечить тебя от этого психического заболевания, пока ты не поправишься.

– Послушай себя. Ты закроешь меня в психушке? – сказала Ева. – За любовь к кому-то?

– Ты любишь не Майкла. Майкл мертв. Ты любишь то, чем он однажды был, а любить труп всегда было ужасной вещью для тех, у кого есть хоть капля приличия. Так что, да. Называй это психушкой, если пожелаешь, но это то, с чем ты столкнешься, если не откажешься от него. Я не злой; я даю тебе шанс избежать такой участи. Сними и выбрось кольцо. Покажи им, что ты со мной. С человечеством. Примкни к Дневным, Ева.

Ева сделала шаг вперед, встала лицом к нему и посмотрела ему прямо в глаза, чтобы сказать:

 – Да пошел ты, Фэллон. Если ты хочешь мое обручальное кольцо, то я впечатаю его тебе в лицо так, чтобы след остался навсегда.

Фэллон не дрогнул. Он просто... улыбнулся.

– Возьмите ее, – сказал он, и один из Дневных схватил Еву за плечо.

Она развернулась, двигаясь с неимоверной грацией, ударила ребром правой ладони в нос, толкнула плечом в грудь и сбила его с ног, что он растянулся на грязной плитке. Она все еще выглядела ошеломленной и уязвимой, до сих пор неустойчиво стояла на ногах, но сердце Клэр увеличилось примерно вдвое нормального размера, потому что в тот момент она так гордилась Евой, что готова была издать боевой клич.

– Кто следующий? – крикнула Ева словно ради нее и указала на одного из охранников. – Ты. Давай, солнышко, иди сюда!

С кивком Фэллона охранник вышел вперед – но он не был застигнут врасплох и больше соответствовал Еве, чем тот, что свалился после пары ударов, но в итоге потерял равновесие, и все, что ему нужно было сделать, это просто схватить ее за ноги, и она рухнула на пол, лицом вниз. В следующую секунду его колено уже упиралось ей в спину, и он выкручивал ей руки за спину.

Ева кричала, но не от боли. Это была чистая ярость, кипящая в ней, и теперь Клэр пыталась двинуться вперед, чтобы помочь, но Мирнин положил тяжелую, сильную руку ей на плечо, держа ее на месте, и она не могла высвободиться.

– Сними с нее кольцо, – сказал Фэллон охраннику, и мужчина кивнул, вывернул левую руку Евы, снял обручальное кольцо и поднял его, чтобы Фэллон видел. – Теперь выкинь.

– Нет! – закричала Ева, но было слишком поздно. Мужчина бросил его в воздух, и на секунду оно поймало луч света, мелькнула вспышка красного блеска от рубина, и оно полетело в полумрак.

Бледная рука поймала его.

Майкл Гласс вышел из толпы в открытое пространство.

– Нет, балбес. – Это был просто мягкий, сердитый шепот Оливера, но Клэр чувствовала, как пальцы Мирнина сильнее впились в ее кожу, и она не могла понять вещи, которые сейчас происходили.

Майкл стоял, глядя на Фэллона, с кольцом в руке, и сказал:

– Отпусти ее. Тебе нужна не она. А я.

– Дитя Амелии, – согласился Фэллон. – Да. Это ты мне нужен, Майкл, потому что ты символ. Ты слабость Амелии. И я знаю, ты нуждаешься в этой девушке, как она нуждается в тебе. Я могу вернуть ее тебе, а тебя ей, таким образом, каким ни один из вас не может себе представить. Все, что тебе нужно сделать, это согласиться принять лекарство. – Лекарство. Ну конечно. Спасение Фэллона не было какой-то религиозной аллегорией; он предлагал вампирам человечность. Возвращение к обычной смертной жизни. Разве это плохо?

Ему нужен доброволец, и вот Майкл, стоящий перед ним и сжимающий в кулаке обручальное кольцо Евы, смотрящий на жену с такой любовью и отчаянием, что Клэр чувствовала себя незначительной. Через вампиров перемещался беспокойный шепот... вне ее слуха и даже зрения, это просто ощущение, которое она никогда раньше не чувствовала.

– Нет, – снова прошептал Оливер. В этом слове был гнев, но также и страх. Если когда-нибудь был момент, когда события переворачивались с ног на голову, когда происходило что-то монументальное, то это он. Она чувствовала это, как и они.

Судя по выражению лица Фэллона, он тоже это знал. Он ждал своего триумфа.

– Я никогда не хотел быть вампиром, – сказал Майкл. – Ты знаешь это, Ева. Я никогда не просил этого.

Охранник позволил ей встать на колени, но завел одну руку за спину достаточно, чтобы было больно. Она не издала ни звука. Ее взгляд был только на Майкле. Затаив дыхание, она ждала.