Текст книги "Тайник"
Автор книги: Рейчел Хор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 16
В понедельник утром Джуд неожиданно осознала, что на дворе уже середина июля. Она сочиняла сопроводительную записку к пострадавшему журналу. Закончив, запаковала его и поехала в Холт на почту, откуда послала журнал Сесилии на ее барбиканский адрес. Поскольку на завтра она договорилась с Клер о встрече в «Стар-бюро», то решила заглянуть на часок в антикварные магазинчики и галереи. В одной галерее увидела прелестный акварельный морской пейзаж с лодками, который купила в подарок семье Уикемов.
«Подарю им перед отъездом», – подумала Джуд.
В книжном магазине она нашла новую книгу Юэна. Потом, шагая по извилистым улочкам к стоянке машин, заметила маленькую библиотеку.
«Узнайте историю места, где живете», – гласило объявление на двери.
Решив сделать именно это, Джуд вошла внутрь.
– Где литература о здешних местах? – спросила она женщину лет пятидесяти, которая прикрепляла фотографии к стенду.
– Там, – ответила она и подвела ее к полкам. – Вы ищете что-то определенное?
– У вас есть информация о деревне Старбро или Старбро-Холле? – спросила Джуд.
– Отдельной книги нет. Но что-то должно быть в литературе о Норфолке и Холте.
– Спасибо, я посмотрю на полках, – ответила Джуд с улыбкой.
Джуд выбрала альбом истории архитектуры Певзнера, относящийся к здешним местам, и стала его просматривать. Упоминание о Старбро-Холле было мимолетным, и даже снимок не поместили, поэтому она поставила книгу на полку. История графства, опубликованная в 1998 году, оказалась более полезной. Информация уместилась на двух страницах и дополняла ту, что Джуд узнала из книги «Великие дома». Дом был построен в 1720 году, когда Эдвард Уикем, вероятно, дед Энтони, возвел новый на месте Старбро-Мэнора, уничтоженного пожаром десятью годами ранее, всего через два года после губительного пожара 1708 года, стершего с лица земли большую часть Холта. Эдвард, похоже, был уроженцем здешних мест, который удалился на покой после того, как сколотил состояние в качестве торговца Ост-Индской компании.
«Энтони, внук Эдварда, выстроил башню в 1769-м», – прочитала она с надеждой узнать что-то новое. Но увы, остальное ей было известно.
Ее местоположение на холме, в лесу, принадлежащем поместью, было довольно спорным, не в последнюю очередь потому, что местные жители считали холм местом захоронения, относящегося к доримскому периоду. В отличие от других башен и беседок восемнадцатого века ее назначение не было просто декоративным. Судя по записям Энтони Уикема, он использовал башню для наблюдения за ночным небом.
Но далее следовало кое-что новое.
В двадцатых годах прошлого столетия была сделана попытка произвести раскопки на территории вокруг башни. Были найдены интересные экспонаты, принадлежащие к различным периодам истории. В их числе кельтские украшения, которые теперь находятся в Замковом музее Нориджа. Пока писалась эта книга, Старбро-Холл и леса вокруг все еще принадлежали семейству Уикемов, но ферма была продана в начале шестидесятых.
Значит, археологические раскопки все-таки велись. Джуд подошла к библиотекарю и показала статью.
– У вас есть что-нибудь о раскопках вокруг башни в Старбро-Холле?
Женщина несколько минут искала данные в компьютере, прежде чем ответить.
– Похоже, нет. Почему бы вам не обратиться в Нориджский музей? Там работает моя хорошая подруга, Меган Макромбер. Поговорите с ней.
– Спасибо, я так и сделаю, – кивнула Джуд, нацарапав имя в блокноте.
«Этим можно заняться позже, – подумала она, – но будет полезно знать, что выкопали здесь в двадцатых годах».
Вернувшись в Старбро-Холл, Джуд провела несколько спокойных часов в библиотеке, составляя каталог, после чего всерьез принялась за трудоемкую работу: стала переписывать мемуары Эстер. Первые страницы дались легко, но следующая часть заняла больше времени: ей приходилось то и дело останавливаться, чтобы обдумать прочитанное. Голос Эстер, сначала застенчивый и сдержанный, постепенно набирал силу и уверенность.
На восьмой день рождения отец прислал мне раскрашенную вручную книгу о птицах, цветах и животных нашего королевства. Я провела много часов, переворачивая страницы, шепча названия и поражаясь нежным краскам. И даже показала книгу Сэму, который рассказал мне о местных названиях цветов, объяснил, как отличать самца сойки от самочки. Увидев латинские буквы, он покачал головой и объявил их холодными и мертвыми.
– Разве можно сравнить «эринацея» и «ежик»? Или «вероника» и «синюшка»? – заявил он с превосходством своих десяти лет. – Подумай сама, какие они смешные и нисколько не похожи ни на какую «эринацею».
Хотя он по-своему был прав, мне нравилось звучание новых слов. Я радовалась, что теперь мне известно, почему «vulpine» означает «лисий», «хитрый, как лиса». Так говорила мисс Грингейдж, хотя слово походило на «волчий» который, правда, звучал как «lupine». При виде «vulpus» под изображением лисы и «lupus» под рисунком волка все становилось ясно.
Наступили длинные жаркие дни, перемежаемые короткими холодными безоблачными ночами. Мы с Мэттом долго играли по вечерам, любуясь, как цвет неба из насыщенного ультрамарина превращался в изысканный индиго, пронизанный золотом. Наблюдали, как подмигивают нам звезды. А потом он всегда наступал, тот искусительный момент, когда тайны перевернутой чаши неба хоть и неохотно, но начинали раскрываться. Но Сьюзен уводила меня спать. Поэтому в один из таких вечеров мы спланировали приключение. Выбрали день в середине августа.
Я подгадала, когда миссис Годстоун отвернулась, и украла хлеб и холодную ветчину, завернула в клеенку и спрятала в самом холодном уголке кладовой. Вечером положила под подушку теплую одежду. После того как Сьюзен задула мою свечу и я услышала удаляющийся по коридору скрип ее левого ботинка, я тут же сползла с кровати, натянула платье и жакет и стала молча играть с куклами в полумраке, пока в доме все не стихло. Потом медленно, тридцать раз посчитала до шестидесяти и выскользнула из комнаты.
Дверь щелкнула, закрываясь, и я выждала, прежде чем спуститься по ступенькам через кухню и молочную кладовую, где спрятала еду. Вылезла в окно, которое перед этим оставила незапертым. Часть ветчины бросила собакам, чтобы не лаяли. Прислушалась к их шумному дыханию и звяканью цепей, после чего перебежала вымощенный двор и оказалась в парке. Безоблачное небо манило к себе, сверкающая луна пробиралась между звездами. На секунду я представила ее изогнутой спиной спящей рыбы в волшебном, усыпанном огоньками пруду.
Мэтт, как и обещал, ждал меня, спрятавшись за низкую изгородь. Мы пересекли парк и пошли по тропинке через лес, чувствуя себя единственными людьми на земле. Наши глаза постепенно привыкли к темноте, и мы ступали с такой же уверенностью, как другие ночные существа. Мэтт точно знал маршрут, потому что успел все выспросить у отца так, чтобы не вызвать подозрений.
– Я притворился, будто интересуюсь орхидеями, – объяснил он.
Сначала тропа была узкой и заросшей ежевикой, потом кусты стали попадаться реже, сменились березой, дубами и каштанами. Идти стало легче. И все же дурное предчувствие усиливалось. Грудь с каждым шагом все сильнее теснило. Я цеплялась за руку Мэтта, не понимая источника собственного страха.
– Эстер, прекрати, ты делаешь мне больно! – прошептал он.
– Мне это не нравится, – выдавила я.
– Тебе нечего бояться, – заверил Мэтт.
Но я заметила, что он тоже жмется ко мне.
– Вперед, – пропищал он. – Думаю, мы почти пришли. Отец сказал… ой!
Перед нами открылась поляна, а в центре ее – нечто похожее на гигантское, очень высокое дерево. Башня: странное, зловещее, одинокое сооружение. На секунду благоговейный страх помешал нам пошевелиться, но тут Мэтт потянул меня за руку, и мы выступили из убежища деревьев.
Обсуждая все позже, мы поняли, что это всего лишь летучая мышь, но нужно было видеть наш ужас, когда адское создание бросилось из темноты на нас. Мы посчитали, что это сам дьявол. Я вскрикнула и ринулась куда глаза глядят.
– Эсси, стой! – завопил Мэтт.
Я споткнулась и кулем повалилась на землю, ударившись головой. Долго лежала без сознания и наконец услышала плач Мэтта.
– Очнись! Сюда кто-то идет! – повторял он как заведенный.
Хлопнула дверь, донесся удивленный рассерженный голос мужчины и крик Мэтта:
– Беги, Эсси!
Но бежать я не могла. Потом почувствовала, как меня осторожно гладят по голове, и сразу поняла, что это отец.
– Черт побери, да это ребенок!
Я не смела пошевелиться. Он дотронулся до моего запястья, посчитал пульс и перевернул меня так, что голова оказалась на сгибе его локтя. Я открыла глаза и постепенно различила в темноте его лицо.
– Ты ушиблась? – спросил он и, должно быть, услышал, как я прошептала «нет», поскольку осторожно поднял меня на ноги.
Голова моя болела, и я споткнулась. Он прижал меня к себе, и через несколько минут мне стало легче.
– Почему, во имя Господа, тебе позволили расхаживать по лесу среди ночи? – тихо спросил он. – Может, послали тебя что-то передать? Кто-то болен или что похуже?
– Передать? Нет, – пробормотала я, сбитая с толку, но потом вспомнила про ветчину и обрадовалась, что предлог найден.
Я протянула ему полураздавленный пакет и оглянулась. Мэтта нигде не было видно. Хоть бы он благополучно добрался домой!
– С чего это они послали ребенка? – удивился отец, но я видела, что думает он о другом.
Отец сунул руку в карман, вынул часы на цепочке и повернул их к свету.
– Пойдем, – велел он, убирая часы. Взял мою холодную ладошку в свою, теплую, и повел к башне.
С ним я не боялась ничего!
– Я отведу тебя домой, но прежде мне нужно завершить кое-какие измерения.
У основания башни находилась дверь. Мы вошли и немедленно погрузились в прохладную темноту.
– Подожди, – велел он, и его голос обрел на удивление низкий тембр.
Очевидно, у него было огниво, потому что из искр разгорелось пламя. Он зажег маленький фонарь, и я восхищенно наблюдала игру света и теней на стенах. Винтовая кирпичная лестница поднималась перед нами. Отец жестом велел мне идти первой. Я встала на четвереньки и поползла. Пальцы замерзли от страха и холода. Я поднималась, кажется, целую вечность, но наконец мы внезапно оказались в круглой комнате с окнами, выходящими на четыре стороны света. Под окном стоял стол, на котором горел фонарь, и при его свете я впервые увидела мир комнаты, в которой сейчас сижу.
Я тут же вообразила каюту на большом корабле и почувствовала себя нехорошо, как в тот день, когда, бросив вызов Мэтту, взобралась на большую березу и ощутила, как она качается от ветра.
Деревянная лестница вела на потолок. Люк был открыт.
– Поднимайся выше, – раздался голос отца.
Я так желала угодить ему, что преодолела страх и схватилась за перила.
– Я не позволю тебе упасть, – мягко заверил он, почувствовав мой страх, и я стала подниматься, радуясь, что он идет за мной.
Мы вышли на маленькую кирпичную платформу с низким парапетом вокруг и навесом над головой, и там… о чудо! Он откинул парусину, открыв телескоп длиннее, чем грабли, и толще мужского бедра и направил его в небо.
– Садись. – Он показал на маленькую скамью.
Я с облегчением повиновалась, потому что голова кружилась все сильнее. Отец уселся на высокий табурет и, схватив подзорную трубу, прижал к глазу. Прошло несколько минут. Я украдкой поглядывала на него. Виднеющиеся за башней вершины деревьев вздыхали и бессонно ворочались в темноте. Шум ни на секунду не стихал. Откуда-то раздался крик совы, на который немедленно откликнулась другая. Издалека послышался противный лай лисы.
Рядом с отцом стоял столик, на котором лежали большая тетрадь, еще одни карманные часы и какие-то инструменты странной формы. Он взял один, поднял к небу и вслух прочитал цифры, которые тут же записал в тетрадь и повторил несколько раз.
– Готово, – произнес он наконец.
Глянул на часы и положил перо в стаканчик. И уже хотел отойти, но меня одолело страстное желание.
– Можно мне посмотреть? – выпалила я, забыв о застенчивости.
Он с недоумением уставился на меня, но тут же пожал плечами:
– Почему бы нет?
Мне пришлось забраться на табурет, а он держал меня за талию.
Я прижалась глазом к телескопу. Сначала все было как в тумане, но потом я приспособилась, потому что увидела яркую вспышку голубоватого света. Лицо звезды.
Я невольно вскрикнула.
– Что ты видишь? – спросил отец и, в свою очередь, взглянул в телескоп.
– Вега, – пробормотал он. – Одна из самых ярких звезд на небе. Это часть созвездия Лиры.
– Волшебная лира Орфея, – выдохнула я. – Мисс Грингейдж читала нам историю Орфея, искавшего в подземном царстве свою возлюбленную Эвридику.
– Ты знаешь историю? – поразился он.
Я кивнула.
– Лиру подарил ему отец Аполлон, и его игра зачаровывала людей и диких зверей.
Это по какой-то причине изумило его еще больше. Он отрегулировал телескоп.
– Вот, смотри. – Отец показал на небо. – Цепочка из четырех звезд, и слева цепочка из шести. Видишь?
– Кажется, да.
Он позволил мне снова посмотреть в телескоп, чтобы увидеть туманность в созвездии Геркулеса.
– Геркулес. Ты знаешь о Геркулесе?
Я не знала. Последнее время мать мисс Грингейдж требовала, чтобы та читала нам Библию. Я знала о Ное, об огромном ковчеге и Иове, покрытом язвами.
– А на небе есть Ноев ковчег? – спросила я.
Он удивился, но, поняв, что я спрашиваю искренне, покачал головой:
– Нет. Названия звездам были даны намного раньше, чем жил Ной. Силач Геркулес был помещен своим отцом Юпитером на небо за его двенадцать подвигов.
Отец прикрыл парусиной телескоп, разобрал подзорную трубу и принялся собирать инструменты.
– Захвати журнал, – попросил он. Я прижала журнал к груди свободной рукой и стала спускаться вниз. Помогла ему разложить инструменты на столе в комнате, после чего он потушил фонарь и взял другой, чтобы освещать дорогу.
– Как я понял, тебя зовут Эстер? – осведомился отец, поворачивая в двери большой железный ключ.
– Иногда Эсси, сэр.
– Я предпочитаю «Эстер». [2]2
Эстер – английский вариант имени Эсфирь.
[Закрыть] В честь моей матушки. Это имя прекрасной еврейской королевы.
Я поклялась про себя никогда больше не становиться простой Эсси. Только Эстер.
Мы пошли через лес. Несмотря на мрак, он шел уверенно. С ним я не чувствовала прежнего страха. Но к тому времени как мы добрались до парка, я замерзла, устала и очень хотела есть.
Не успел отец закрыть калитку, как я упала от слабости.
– Выпей. – Он поднес к моим губам фляжку с чем-то крепким.
Я подавилась и выплюнула напиток. Он подхватил меня на руки и понес. Больше ничего не помню.
Очнулась я в своей кровати. За окном было светло, и рядом стояла Сьюзен, с тревогой глядя на меня.
– Да ты уже одета! – заметила она. – Почему снова легла? Заболела?
Я не стала ее разубеждать и проспала все утро.
Остаток дня я двигалась как в тумане. Какой-то частью сознания я боялась, что все это был сон.
– Лира, – шептала я. – Вега. Геркулес.
Эти имена были достаточно реальны, и я цеплялась за них.
Днем я поискала Мэтта, но нашла только Сэма, подстригающего низкие кусты в саду.
– Сегодня утром Мэтт не смог проснуться. Мама говорит, он простудился, – сообщил мне Сэм.
Я от всей души надеялась, что ему вскоре станет лучше. По крайней мере я знала, что он благополучно добрался до дома.
Джуд дочитала главу, отметила место и встала. В ушах звучал голос Эстер. Энтони Уикем все больше интриговал ее. Одинокий человек, но нежный и добрый и явно одержим звездами.
«Был ли он настоящим отцом Эстер? Судя по описаниям, Энтони не походил на терзающегося угрызениями совести Лотарио,[3]3
Герой романа Шарля Нодье «Жан Сбогар».
[Закрыть] скрывающего внебрачное дитя. Но если он не отец, где и зачем нашел ее?»
ГЛАВА 17
«Лицо Луны походит на часы в холле…»
Строчка из детского стихотворения вспомнилась Джуд на следующий день, пока она ждала, когда Клер закончит обслуживать покупательницу. Они собирались сначала пойти на ленч, а потом навестить бабушку в Блейкни. Джуд изучала часы на стене «Стар-бюро» с изображением полной Луны, чьи маленькие свиноподобные черты кривились в издевательском удивлении. Луна взирала на покупателей, рассматривающих витрины, с таким выражением, словно хотела сказать: «И кем вы себя воображаете?»
Лицо совсем как живое, умное… Многие покупатели пытались купить часы, но Клер отказывалась продавать. Рассматривая часы, она краем глаза поглядывала на сестру.
Джуд редко приходила в магазин, но когда оказывалась здесь, с удовольствием перебирала звездные сокровища: от изящных серебряных мобилей – моделей Солнечной системы до дешевых маек с изображением звезд и пластиковых игрушек. Джуд все еще изумляло и радовало видеть Клер за работой – собранной и сдержанной, а не раздражительной и обидчивой. Сейчас она спокойно объясняла молодой женщине в мини-платье и леггинсах, почему так прекрасно и важно дать имя звезде.
– Это истинный знак вашей любви к кому-то особенному. Я сделала это для дочери, мамы и бабушки, и они были так тронуты!
Клер действительно верила тому, что говорила. Каждому слову.
«Но в честь меня она звезду не назвала», – с обидой подумала Джуд.
И эта неприятная мысль еще увеличила расстояние между сестрами.
Она любила сестру, несомненно, и всегда предполагала, что та испытывает к ней те же чувства. Но при этом неизменно ощущала неприязнь Клер. И дело не только в том, что тридцать четыре года назад простой биологический факт рождения Джуд сверг принцессу Клер с трона. И не только в соперничестве сестер, стремящихся заслужить похвалу родителей. Что ни говори, Клер отказывалась играть в подобные игры – видимо, из-за хромоты. Но больная нога всегда вызывала родительское сочувствие.
«Отец с матерью уделяли Клер больше внимания, чем мне. Но в таком случае это я должна недолюбливать сестру! Что-то здесь не так». Джуд никак не могла добраться до истины.
Она отвернулась, рассеянно рассматривая тонкую фарфоровую кружку, на которой была воспроизведена знаменитая картина Ван-Гога: уличное кафе под открытым небом. Ей вдруг пришло в голову купить что-то для Сури, ведь у нее день рождения на следующей неделе. «Но не кружку же!»
Джуд огляделась.
«Гирлянду из цветных огоньков? Нет, это больше подходит для Рождества», – вздохнула она и тут увидела серебряный браслет с гравировкой.
«То, что надо! – решила Джуд. – Эта вещица понравится Сури. Браслет будет красиво выделяться на ее загорелой коже».
Она глянула на цену и достала кошелек, прислушиваясь к разговору Клер.
– К сертификату полагается прелестная коробка с пластиковой крышкой, – продолжала объяснять та.
– О, какой красивый шрифт! – воскликнула девушка. – Вы сами делаете?
– Да, это крайне важно, – кивнула Клер, которая в свое время училась каллиграфии. – Сюда вносится название звезды. А это – карта ночного неба, чтобы вы могли видеть, где звезда находится. Мы даем названия только звездам, которые вы можете наблюдать в Северном полушарии, пусть и через телескоп. А это брошюра об изучении ночного неба и… да, мое стихотворение.
– И за все двадцать фунтов? Тогда я беру. Это на шестидесятилетие моей бабушки, поэтому звезда будет носить ее имя. Трикси Тонкинс.
Джуд, стоя в очереди к кассиру, поспешно замаскировала смешок кашлем.
«Подумать только, благородный небесный объект будет назван „Трикси Тонкинс“!»
Похоже, девица тоже поняла, насколько это смехотворно, и с беспокойством спросила:
– Как по-вашему, такое название примут?
Клер, к счастью, даже не изменилась в лице.
– Разумеется. Астрономы пользуются не названиями, а числами, им все равно. Время от времени «Стар-бюро» публикует список названий, и, должна сказать, другие компании тоже это делают. Поскольку на небе существует более пятнадцати миллионов известных звезд, названий хватит на всех.
Однажды Джуд поспорила с сестрой на эту тему.
– Не считаешь, что в какой-то степени обманываешь людей? Звезды все равно не будут официально называться именами, которые ты им даешь, а покупатели платят за это деньги. Это законно?
– Я всегда объясняю, – яростно прошипела Клер. – Но люди все равно хотят дать звезде имя. Но это скорее символически, не так ли? Подарок дорогому человеку. Очень личная вещь. И покупателям все равно, назовет звезду по имени какой-то олух из НАСА или нет.
– За деньги не купишь ни любовь, ни звезду, – пробормотала Джуд.
– Саммер обожает свою звезду, – отрезала Клер. – Знает, где ее искать, и точно показывает, когда думает, что видит ее. Конечно, невооруженным глазом звезду не увидишь, но она считает, что это не так.
«Видимо, поэтому Клер не подарила мне звезду, – неожиданно мелькнула мысль. – Считает меня циничной. Но она ошибается, я понимаю, что имеет в виду Клер».
– Лол, дай ей скидку двадцать пять процентов как нашей служащей, – велела кассиру Линда, партнерша Клер, и наманикюренным пальчиком быстро пробежалась по клавишам калькулятора.
– Всего двадцать фунтов.
– Хотите подарочную коробку? – спросила застенчивая девушка, завистливо глядя на браслет. – Он такой красивый, правда?
– Да, пожалуйста. О, погодите секунду.
Ее внимание привлекла книга волшебных сказок на стойке у прилавка. Джуд взяла ее, думая, что не видела такой у Саммер. На обложке красовалась прелестная иллюстрация: укрощенный волк свернулся у ног бойкой Красной Шапочки. Джуд наскоро перелистала страницы. Золушка в экипаже. Белоснежка, очнувшаяся от смертельного сна. Джек, взбирающийся на бобовый стебель.
«Да, Саммер такие иллюстрации понравятся. Я где-то слышала имя художника. Как книга оказалась в „Стар-бюро“? Наверное, потому, что издательство называется „Литл Стар“».[4]4
Звездочка (англ.).
[Закрыть]
– Не смогла устоять. – Линда словно прочла ее мысли. – Конечно, это имеет мало общего со звездами, но мы уже продали несколько.
Женщина, стоящая за Джуд в очереди, нетерпеливо вздохнула.
– И правда, устоять невозможно, – согласилась Джуд. – Я беру. Простите, что задержала.
К тому времени как Джуд спрятала кредитную карточку, Клер освободилась. Они решили пойти в маленький ресторан, который нравился Клер, а потом поехать на своих машинах к бабушке. По пути Клер собиралась забрать Саммер из школы.
Джуд чувствовала себя виноватой за то, что без сестры и племянницы побывала в воскресенье у бабушки, но та сама этого захотела.
– Ленч за мой счет, – твердо объявила Джуд, пока они ждали зеленый светофор на перекрестке.
– Договорились, – пожала плечами Клер, словно так и предполагала с самого начала.
Это взбесило Джуд, но она промолчала, потому что давно привыкла к подобным выходкам.
В ресторане их обслуживал сам владелец. Он тепло приветствовал Клер и расцеловал в обе щеки. Весельчак лет пятидесяти с лишним, он широко улыбался, а вокруг его небесно-голубых глаз собирались морщинки. Когда он принес меню, Клер стала беззастенчиво с ним флиртовать.
– Что принести, девушки? – спросил он. – Клер, вы представите меня подруге?
– Она не подруга, а сестра, – бросила Клер, но, увидев обиду в глазах Джуд, извинилась: – Господи, я не хотела, Джуд. И это Джо, наш прекрасный Джо, деверь Линды.
Джо недоуменно посмотрел на них, но его лицо тут же прояснилось. Он кивнул:
– Я вижу между вами сходство.
– Правда? – удивилась Джуд. – Все говорят, мы совершенно разные.
– То же выражение лица, те же руки, та же манера откидывать волосы, та же улыбка, – перечислил он.
Сестры недоверчиво переглянулись.
– Конечно, нужна наблюдательность, чтобы это понять. Рекомендую сырный обед пахаря.[5]5
Сандвич с сыром чеддер или ветчиной, соленьями, листьями салата.
[Закрыть] Сыры местные. Кроме того, есть пирог с овощами…
– Я возьму пирог, спасибо, Джо, – улыбнулась Клер.
Джуд предпочла обед пахаря.
– Так что ты купила в магазине? – поинтересовалась Клер, когда Джо ушел.
– Подарок для коллеги. – Джуд достала коробочку с браслетом.
– Очень красивый.
– И еще мне показалось, что Саммер понравятся сказки, тем более что она получила волшебную звезду за чтение. – Она придвинула Клер книгу.
Та всмотрелась в обложку.
– Ты очень добра, – промямлила Клер.
Джуд подумала, что у сестры немного обеспокоенный вид.
– Тебе не нравится? Но она продавалась в твоем магазине.
– Прекрасная книга, но дело в том, что я не читаю Саммер сказки. Ее учительница утверждает, что они могут напугать детей.
– Вот как? – Джуд не знала, что сказать. – Но я всегда их любила. И они не такие уж пугающие.
– Ты права, – кивнула Клер, глядя на Золушку в карете. – Почему бы нет? Ты очень добра. Саммер наверняка понравится.
И все же у Джуд осталось чувство, что сестре не по душе ее подарок.
Джо принес напитки. Клер глотнула свежевыжатый яблочный сок.
– Итак, каково это – жить в роскоши Старбро-Холла? Намного больше места, чем в Блэксмит-коттедже?
– Зато не так уютно. Серьезно, Клер, он неприятно велик. Я не привыкла преодолевать километры коридоров, чтобы спуститься к завтраку.
– И как они там справляются?
– В каком смысле?
– Кто делает домашнюю работу и моет окна?
– Из прислуги только приходящие кухарка и уборщица. И Алексия всегда очень занята.
– Можно подумать, они трудятся с утра до вечера.
– Работы много. Тем более что все эти годы в доме жили только Шанталь и ее муж Уильям.
– Очень странно. Позволить семье сына занять дом, а самой по-прежнему в нем оставаться…
– Ты права. Знатные вдовы обычно удалялись во вдовьи дома. Но это практика старых времен. Слава Богу, это воспоминание – все, что осталось от старого обычая, когда жена ценилась только по деньгам и землям, которые давались ей как приданое. Но у них нет никакого вдовьего дома. Шанталь сказала, что предлагала найти себе жилье в городе. Но родные слышать об этом не захотели.
Джуд впервые осознала, что, несмотря на прекрасный характер, Шанталь вполне могла пожелать, чтобы в доме все оставалось так, как при жизни мужа. И не будь Алексия такой добродушной, между свекровью и невесткой начались бы ссоры.
Но ведь и Алексия не затевала особых перемен.
Джуд вспомнила гостиную: строгая обстановка, черно-белые фотографии давно усопших родственников, выставленные на пианино и бюро. Кто-то менее тактичный, чем Алексия, мог бы позвать дизайнера интерьера. Вряд ли дело в недостатке средств. Даже на комоде в комнате для завтраков по-прежнему красовались безделушки Шанталь, хотя стоящий поблизости столик был завален бумагами молодой семьи: приглашениями на вечеринки, цифровые снимки-проспекты, ежедневники.
«Интересно, что Алексия думает о сложившейся ситуации?» – подумала Джуд.
Принесли еду, и пару минут сестры молчали.
– Ты так и не объяснила, почему не поехала во Францию, – прервала тишину Клер. – У меня тоже не было отпуска… так долго не было.
– Нам надо как-нибудь поехать отдыхать втроем, – неожиданно для себя предложила Джуд. – Возможно, навестить маму и Дугласа в Испании, когда виллу отремонтируют.
– Я не могу оставить бизнес. Даже ненадолго, – покачала головой Клер.
– Неужели? Но у вас с Линдой есть помощница.
– Лола? Неплохая девочка. И еще одна мама из класса Саммер приходит на неделе, управляется с заказами по Интернету. Но у нас нет денег нанять кого-то на полный день, и Линду раздражает, когда я в каникулы постоянно беру выходные.
– У нее ведь нет детей?
– Нет, но родители уже старые, а у матери болезнь Альцгеймера.
– Но если у тебя появится продавец, сможешь поехать.
– Может быть. Полагаю, Саммер будет рада.
Видимо, это означало, что сама Клер не желает помощи.
Впрочем, жить с матерью хотя бы две недели станет для нее нелегким испытанием, даже сейчас, когда они лучше ладят.
Сестры снова замолчали.
– Так почему ты не поехала во Францию с Каспаром? – снова спросила Клер. – Я думала, он тебе нравится.
Джуд вдруг поняла, что сестра пытается вызвать ее на откровенность.
«Если окажется, что я встречаюсь с Каспаром, значит, у Клер больше возможностей понравиться Юэну», – догадалась Джуд.
Джуд принялась накладывать чатни на сыр, вспоминая, как расстроилась, когда Каспар не захотел познакомиться с Клер.
– Он первый мужчина, с которым я стала встречаться после смерти Марка и… – Джуд вдруг потеряла аппетит. И почему-то захотелось исповедаться сестре. – Клер, с ним все кончено. Боюсь, теперь я не знаю, смогу ли снова быть с мужчиной. Я постоянно сравнивала его с Марком. Той же близости между нами не было. С ним я не чувствовала себя непринужденно. Всегда гадала, о чем он думает. И понимает ли меня.
Клер спокойно посмотрела на Джуд.
– Но ведь и Марк не был совершенством, хотя ты, похоже, думала иначе.
«Что за ерунду она говорит!» – возмущенно подумала Джуд.
– Для меня он был идеалом. – Она нахмурилась.
– Беда в том, что ты вечно ставила его на пьедестал, словно он не способен делать ошибки. И вечно сравнивала всех мужчин с этим идеалом, и они не дотягивали до стандарта. Да и как могли дотянуть? Ты не оставляешь им ни единого шанса.
– Не тебе давать советы, – парировала Джуд.
– Это другое. Я никого не ищу, – яростно прошипела Клер. – Нам с дочкой никто не нужен. Разве что особенный человек, чтобы это изменить.
– Это, случайно, не Юэн? Похоже, ты доверяешь ему Саммер.
– Доверяю, – уже мягче ответила Клер. – А ты бы не доверила?
Джуд вспомнила, как нежно обращался Юэн с кроликом, лягушками, и кивнула. Она чувствовала: Клер интересуется Юэном, несмотря на все заявления о том, что в одиночестве ей лучше.
– Клер, ты знаешь, что Юэн водил Саммер посмотреть башню? Очевидно, ей это не понравилось.
Клер слегка удивилась, но тут же сдавленно пробормотала:
– Почему бы нет?
– Не знаю. Юэн предупредил: ее что-то напугало. Прости, не сказала раньше.
– И Саммер промолчала.
– Возможно, это совпадение.
– Какое совпадение?
– Я только подумала… Примерно в это время начались ее кошмары.
– Знаешь, мама не хотела туда ходить. – Клер неуверенно нахмурилась.
– К башне? Ты сказала, что она однажды собиралась туда.
– Я попросила ее посидеть с Саммер. Помнишь, когда она не могла водить машину из-за колена.
– Года два назад?
– Да, как раз после Рождества. Я проезжала коротким путем мимо Старбро-Холла и помню, какое странное было освещение. Зимний закат, когда солнце выглядит пугающим красным шаром. Я думала, мама больна, потому что она не болтала, как обычно, а просто смотрела в окно. Спросила, все ли в порядке, и она ответила, что старый дом бабушки должен быть где-то здесь и она ищет его. Я тогда не знала Юэна и понятия не имела, где дом. Должно быть, мы просто проехали мимо.
– Немудрено, если вспомнить тот высокий кустарник.
– Так или иначе, мы поднялись на вершину холма. Знаешь узенькую тропинку, которая отходит вправо? Юэн называет ее «Фоксхолл-лейн».
– Да, это дорога к башне. Не знала, что у нее есть название.
– Мама заставила меня свернуть туда и остановить машину. Уже темнело, и мы почти ничего не видели за деревьями. Мама сказала, что ищет башню.
– Зачем? – спросила я.
– Хотела видеть, что она по-прежнему такая же, – ответила она.
– Такая же, как что? – уточнила Джуд.
