Текст книги "Трон тысячной лжи (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Кто? – спросила Катринка.

Шикса начала точно так же смотреть на небо, испуганная, съежившаяся.

– Армия королевы Воронов.

Она имела в виду Раванну. Я не знала, было ли это истинным зрением или доказательствами, которые я собрала самостоятельно, но я знала, что Королева Воронов была моей тётей.

– Идите, – приказала Болотная ведьма. – Не говорите ей ни о чем из этого. И не делись с ней гримуаром. Должно быть двое, но она прикончит вас обеих и заберет его себе.

– Что заберет себе?

– Место Силы. Корону девяти. Венец зрения. Державу. Небо. Море. Всё это. Она возьмет всё это и проглотит целиком.

Ровное биение в моей груди превратилось в дикий рев. Я сжала руку Катринки, когда воздух, казалось, ожил от движения. Хлопанье крыльев. Карканье птиц. Стая воронов была такой густой и многочисленной, что, казалось, заслоняла солнце вдалеке.

– Вперёд! – крикнула Болотная ведьма. – Уходите, пока не стало слишком поздно.

Земля задвигалась. Обитатели болота, которые плохо прятались, пока она рассказывала нам свои истории, начали убегать из этого места. Они сбежали все сразу, удивив меня своей многочисленностью и способностью прятаться в диких болотах.

– А как насчет Венца зрения? – потребовала Катринка, твердо стоя на том месте, где мы стояли. – Как мы можем найти мертвое место, где он размещен?

Я почти забыла об этом втором венце. И еще предстояло понять, почему это вообще было важно. У нас была Корона Девяти, которая обеспечивала безопасность державы. Какой ещё венец был? И почему никто больше об этом не слышал?

– Он ближе, чем ты думаешь, – сказала она, целеустремленно размахивая руками. – Но я не могу помочь вам найти его. Пошлите лису. Или позвольте ему найти вас. А теперь идите. Я буду сдерживать их так долго, как смогу.

Наши ноги, казалось, одновременно разжались, то ли удерживаемые страхом, то ли магией, которую мы только сейчас заметили. Мы с Катринкой повернулись и побежали обратно тем же путем, каким пришли. Шикса выпрыгнула из моих рук и побежала вперёд, по-видимому, желая, чтобы мы последовали за ней.

Не зная, что еще можно сделать, мы так и сделали. Она находила самые сухие тропинки и самые надежные опоры для ног. Она избегала низко нависающих веток и других препятствий, быстро ведя нас обратно тем же путем, которым мы пришли.

Позади нас стояла жуткая какофония. Крики птиц и шум ветра. Я не осмеливалась оглянуться назад, пока мы так быстро продвигались вперёд. Что-то невидимое подталкивало нас с Катринкой вперёд. Насущная потребность, новая цель, старая магия, с которой мы только что познакомились. Может быть, все три. Может быть, не только это.

А затем, выйдя из стены тумана, точно так же, как в Кровавом лесу и на территории нашего собственного замка, мы вернулись в сады крепости Фенвик. Наши ноги снова коснулись гладкого черного булыжника, и деревья за туманом, казалось, снова встали на свои места.

Мы не разговаривали, переводя дыхание на обратном пути к замку. Казалось, никто нас не искал, и мы не подняли никакой паники. Сады и замок были такими же пустыми и тихими, какими мы оставили их несколько часов назад.

Единственным отличием был один-единственный ворон, который приземлился прямо перед нами, как только мы были почти внутри замка. Катринка вскрикнула от удивления, но он только склонил голову набок и заплясал на своих маленьких птичьих лапках, прежде чем снова взлететь.

Мы ещё раз прижались друг к другу, а затем обнялись.

– Что все это значит? – прошипела она мне в волосы.

Я дрожала, прижимаясь к ней, мой разум лихорадочно пытался понять всё, что только что произошло. Встречи с Болотной ведьмой в любой день было бы достаточно, чтобы перевернуть естественный порядок, в котором я понимала мир.

Но то, что она думала обо мне. Насчет Катринки. То, что она… рассказала о нас обеих. Откуда она нас узнала? Откуда она так много знала о моей матери и Раванне?

Раванне, которая была моей тётей.

Раванне, которая была Королевой Воронов.

И что вообще значит быть Королевой Воронов?

Было ли это простое прозвище, описывающее её любовь к перьям? Или что-то бесконечно более гнусное и порочное?

Инстинкт подсказывал последнее. Но у меня всё еще было больше вопросов, чем ответов. И если титул Королевы Воронов действительно порицал зло… каким образом? И как это повлияло на нас? Как это повлияло на мою мать?

На мою семью?

Мои колени подогнулись, и я чуть не упала на пол. Катринка была там, чтобы подхватить меня и поддержать. Что бы я делала без неё здесь? Хотя бы для того, чтобы заверить меня, что всё случившееся было реальностью.

– Я понятия не имела, – у меня перехватило дыхание. Перед глазами всё поплыло. – Я понятия не имела, что во мне есть сила. Или наша мать была… была…

– Я тоже, – Катринка икнула. – Были времена. Моменты, я имею в виду… Вещи не всегда имели смысл. Как тогда, когда она была жива, так и с тех пор. Но я никогда не думала… Я никогда не верила, что это может быть…

– Магия, – прошептала я, набравшись смелости выплюнуть это слово. – Ты никогда не верила, что это может быть волшебством, – она отчаянно замотала головой. – Я тоже, сестра.

– Но что всё это значит? – взмолилась она. – Венец Зрения? Сила, такая же великая, как солнце? Раванна – наша тётя?

У меня заболел живот. Тошнота накатила на меня, и темные пятна заплясали у меня перед глазами. Она была права, задав этот вопрос. Теперь, когда мы знали о магии. И что у нас была магия. Что это значило? Что мы должны были со всем этим делать?

И что, в частности, означало то, что Раванна была нашей тётей?

Я намеревалась выяснить, была ли она просто знакома с моей матерью. Но я никогда и не думала ожидать такого. Её слова в карете вспомнились мне.

– Иногда мне кажется, что она была единственным человеком, которого я когда-либо по-настоящему знала. Единственным человеком, который когда-либо знал меня… Мы не были друзьями. Какое глупое слово для обозначения того, что у нас было общего.

Конечно, они не были друзьями. Потому что они были сестрами. И теперь мы с моей собственной сестрой должны были продолжить то, что начали они. Но что именно это было?

– Мы должны выяснить, – сказала я Катринке, снова обретая твердую почву под ногами. – Мы должны как-то докопаться до сути. Чтобы мы… чтобы мы…

– Не выжгли всю землю, – сухо закончила Катринка.

– Да, это.

– Гримуар, – предположила она. – Болотная ведьма говорила о гримуаре. Может быть, в нём будет решение? Какой-то план? Руководство к… что будет дальше? У тебя действительно он есть?

– Я покажу тебе, – если бы это была книга заклинаний, которая дала бы нам ответы, я могла бы, по крайней мере, показать ей это. – Пойдем со мной.

Но дверь в сад распахнулась, и Раванна протиснулась внутрь, выглядя более измученной, чем обычно.

– Ваш дядя приехал, – выдохнула она. – Пойдемте со мной. Он не совсем в порядке.

ГЛАВА 16

Раванна не дала нам времени ответить. Она просто развернулась и предоставила нам следовать за ней. Шикса проскользнула в замок и исчезла в одном из темных коридоров вместо того, чтобы выяснить, что случилось с дядей Тирном.

Я была слишком взволнована, чтобы окликнуть её. Я не ожидала увидеть его раньше, чем через месяц. Что заставило его проделать весь этот путь сюда? Следовать за нами так быстро?

И более того, если он действительно был болен, зачем он вообще рискнул отправиться в путешествие?

Должно быть, он не так уж сильно болен. Иначе он не пережил бы этого путешествия.

Так что еще более насущным, чем мой дядя, было то, что Раванна могла бы быть моей тётей. И не только моей тётей, но и другой частью силы моей матери. Даже если это всего лишь фрагмент.

Моя мать была языческой ведьмой. Как я могла не знать? Был ли отец? Были ли мои братья? Тирн, должно быть, тоже тогда знал.

Старый путь – это истинный путь.

Неужели Раванна и моя мать намеревались править королевством? Одна королева на Месте Силы, другая в Короне Света? На что они тогда были способны? Какова была роль Тирна во всём этом?

– Тессана, ты больна? – потребовала ответа Раванна из коридора.

Я и не заметила, что перестала идти, слишком погруженная в свои мысли и все возможные варианты. Я подняла глаза и увидела, что Катринка смотрит на меня, её лицо было напряжено от беспокойства.

– Мне так жаль, – выпалила я. – Я… я… я был погружена в свои мысли. С дядей Тирном всё в порядке?

– Нет, – прошипела она. Она снова развернулась и протопала по коридору. Слуг нигде не было видно. Не то, чтобы я их видела до этого.

Я поспешила догнать Катринку, но теперь, когда я снова двигалась, мне было трудно сосредоточиться. На черных стенах и дверях, мимо которых я ранее проходила, особо не задумываясь ни о чем из них, были нарисованы знаки. Пол. Потолок. И… люстры.

Знаки были знакомыми. И хотя мне потребовалось несколько минут, чтобы расставить их по местам, вскоре я поняла, что это те самые, что были в книге заклинаний моей матери. Руны.

Почему Раванна нарисовала руны по всему своему замку? Может быть, Тирн был физически здоров, но находился в опасности?

И тогда я поняла, что они предназначены для защиты замка и всех живущих в нём. Вся крепость была разрисована защитными заклинаниями. Я мельком увидела миссис Блайт возле двери в столовую, и даже у неё на лбу была нарисована руна.

Болотная ведьма не только дала мне способность читать на языческом языке, но и дала мне возможность видеть его там, где он раньше был скрыт.

Когда мы вошли в столовую, я сделала глубокий вдох и прислонилась к буфету. Тирн сидел во главе обеденного стола, обхватив голову руками. В поле зрения не было никаких охранников. Еды тоже не было видно. Только мой дядя двумя кулаками дергал себя за волосы и издавал звуки, из-за которых казалось, что он плачет.

– Что мы наделали? – я услышала, как он всхлипнул и икнул. – Дети. Клянусь Денамоном, Раванна, дети.

– Ну, ну, – успокаивала она, жестом подзывая нас поближе. – Вот они. С детьми всё в порядке, Тирн. Они прямо здесь. Ты ошибаешься. Они здесь.

Он издал звук, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Но потом он прислушался к своей сестре и поднял глаза. Его взгляд наткнулся на нас с Катринкой, в грязных тапочках и всём остальном, стоящих перед ним. Всего на секунду его зрение прояснилось, и он выдавил дрожащую улыбку.

– Они здесь, – сказал он с прерывистым вздохом облегчения. – О, слава Свету, они здесь.

Раванна протянула руку и потрепала его по щеке.

– Прямо здесь, любовь моя.

– Это был просто кошмар, – продолжил он, и новые слёзы сменились новыми эмоциями. Это было радостное облегчение. – Мне только приснилось, что они были убиты.

– Да, – успокаивающе прошептала Раванна. – Это сон. Ничего больше.

Но затем выражение его лица исказилось от ярости, и он ударил кулаком по столу, сбив замысловатый канделябр в центре.

– Они хотят занять мой трон. Они хотят отнять его у меня, – с его губ слетела слюна, а щеки покраснели. – Они пришли, чтобы забрать у меня всё. Я думаю, они хотят убить меня. Они хотят убить меня!

Инстинкт подтолкнул меня вперёд, и я опустилась перед ним на колени, положив свою руку поверх его.

– Нет, дядя, мы этого совсем не хотим. Трон по-прежнему твой. Будет твоим еще долгие годы.

Катринка присоединилась ко мне перед ним, скромная и кроткая, именно такой, какой он хотел нас видеть.

– Мы любим тебя, дядя, – пообещала она ему. – Мы бы никогда не пожелали тебе зла.

Выражение его лица снова исказилось, на этот раз от ярости к страданию.

– Ты видишь это, сестра? Ты видишь, что я должен терпеть днём и ночью? Они такие же, как она! Они дразнят меня своей добротой… своей силой. Как кто-то может это выносить? Как кто-то может пережить это безумие? – он закрыл лицо руками и издал еще один вопль агонии.

От его криков у меня пошли мурашки, потому что они были такими мучительными. Он был не просто чем-то расстроен. Дядя Тирн совсем обезумел.

Раванна отошла от стола, выглядя такой расстроенной, какой я её ещё никогда не видела. Она прошептала какие-то слова и провела руками по его голове.

Тирн каким-то образом заметил, что она делает, и набросился на неё. Она легко увернулась от его попытки нанести удар и бросила на него разочарованный взгляд, но он снова заплакал.

– Пожалуйста, не надо больше. Я больше не могу этого выносить, – он сделал резкий вдох, из-за которого казалось, что он тонет. Даже несмотря на то, что воды не было видно. – Больше не надо, – умолял он, повторяя это снова и снова.

Раванна отступила назад, из её глаз явно катились слёзы, хотя она не издала ни звука, и выражение её лица оставалось безмятежным. Она продолжала шептать, расхаживая по комнате. Неистовый плач Тирна сменился более тихими криками, которые сотрясали его плечи и заставляли хныкать. Это было менее шокирующе, но смотреть было не легче.

– Ему иногда нужен эликсир, который я готовлю для него, – рассеянно сказала она, потянувшись к ручке дальней двери. – Иногда он теряется между прошлым и настоящим, иногда даже между будущим и настоящим. И это… это помогает ему снова найти свой путь. Я сейчас вернусь. Пожалуйста, проследи, чтобы он не ушел.

Катринка крикнула, чтобы она подождала, но та уже вышла в коридор. Очень внезапно мы остались наедине с нашим дядей и с той его стороной, которую мы никогда раньше не видели.

Тирн издал серию всхлипываний, прежде чем снова прийти в себя. Он подпер подбородок рукой и оперся локтем на стол, очень похожий на моего брата Бенедикта, когда тот дулся. Вид его, такого расстроенного и такого знакомого, заставил моё сердце сжаться от его боли.

И даже несмотря на то, что он так плохо обращался со мной с момента моего возвращения в Элизию, я не могла не испытывать искренней печали из-за его состояния. Он так отличался от того человека, который запер меня и обращался со мной хуже, чем с рабыней, все эти месяцы назад. Человек, чья правая рука пыталась убить меня. Он казался таким… обремененным.

– Это слишком тяжело, – пробормотал он. – Тяжесть разрывает меня на части, – его пристальный взгляд сосредоточился, в частности, на мне. – Скоро ты поймешь, что я имею в виду. Сила отключена. Мы пытались это починить, но… – он снова начал всхлипывать, – но мы сделали ещё хуже.

Слёзы текли по его изможденному лицу и скапливались на тунике. Он был едва одет в простую белую тунику и леггинсы. Но вся его одежда была грязной из-за, как я предположила, поспешного путешествия, мятой и забрызганной грязью.

– Это сломанная корона. И осколки её, они копаются, и копаются, и копаются в твоём сознании, пока твоя голова не разлетится вдребезги, как золото, – для иллюстрации он сделал руками когти и оторвал воображаемую голову, стоявшую перед ним. – Это сломает и тебя, племянница. Ты не законная наследница. Ты девушка, которая должна быть мертва. И когда они наденут её на тебя, она разобьет тебя на такие маленькие и бесполезные кусочки, что ты никогда больше не найдешь себя.

Предсказание Тирна каким-то образом посрамило все остальные откровения этого дня. Как я могла встретить свою надвигающуюся коронацию с таким пророчеством, как это? О, как мне хотелось, чтобы Оливер был рядом. К этому времени он бы уже сказал что-нибудь смешное и разрядил напряженность своим остроумным чувством юмора. Напомнив мне, что всё может быть не так плохо, как обрисовал Тирн. Или, если бы это было так, мы бы нашли способ остановить это. Вместе.

Вместо этого рядом со мной осталась только Катринка, и она была бледна, как привидение, и выглядела так, словно вот-вот лишится своего завтрака.

– Я не просто девушка, – сказала я Тирну. – Я Аллисанд. Моё место на троне.

Его смех был предметом ночных кошмаров. Его голова откинулась назад, и он хлопнул ладонью по столу, как будто я действительно развлекла его.

– Так говорила моя сестра. Она думала, что выход замуж за высокомерного, жаждущего власти дьявола решит её дилемму. Но посмотри, чем это закончилось. Она убила себя и всю свою семью, – его глаза были дикими от безумия, расфокусированными и блестящими. И где-то совсем в другом месте. Выражение его лица снова стало страдальческим, когда он, казалось, мысленно прошел через ужасное испытание. – Кроме того, не кровь делает тебя другом трона или короны. Это совсем не ты. Корона решает, кто достоин. И я могу сказать тебе прямо сейчас, что она не выберет девушку из той же семьи, которую только что убила.

Неужели он действительно хотел это сказать? Неужели он действительно верил, что Корона Девяти была тем, что убило мою семью?

Нет, нет, я в это не верила. Конечно, это не могло одновременно убить мою семью и заманить меня обратно в Элизию. Или он говорил метафорами? О власти, жадности и естественном конце стольких неконтролируемых правителей?

Из всего, чего я ожидала от этой поездки в Блэкторн, это не прибавление вопросов к моему и без того невозможному списку без ответов. Но это всё, что мне, казалось, удалось раскопать. Один вопрос привел к сотне других. Один ответ на запертую дверь и ещё больше путаницы и слишком много загадок, у которых, казалось, не было решений.

Раванна поспешила обратно в комнату, её пышные черные юбки шуршали при движении. В кои-то веки она не была украшена никакими перьями. И почему-то так она казалась более доступной. Не совсем добрее, но… менее суровой.

Тирн сразу же заметил её и снова заплакал, больше в стиле его обезумевшего плача, чем яростных рыданий. Она обняла его, как только оказалась рядом. И это было самое нежное, что я когда-либо у неё видела.

– Ну, ну, брат, нет никакой причины для всех этих слёз. Ты король, помнишь? Самый могущественный из них всех. Тебе не следует плакать. Ты должен править.

Катринка схватила меня за руку, и мы вместе отступили на шаг, обе физически пораженные подтверждающим ударом слов Раванны. Брат. Что означало, что Болотная ведьма была права. Раванна Пресидия была нашей тётей.

У меня снова перехватило дыхание и закружилась голова. Несмотря на то, что я подозревала эту истину, я не могла с ней примириться. Вся моя жизнь казалась мне ложью. Моя мать казалась лгуньей. И все, кто был между тем и настоящим – сообщники. Как мы могли не знать?

Почему нам никто не сказал?

Вопросы, безудержно проносившиеся в моей голове, теперь обрели остроту. Теперь они были не просто загадками. Нечто большее, чем неопределенность. Они были тропинкой, ведущей в неизвестность. Неоспоримая судьба, в которой моя собственная может оказаться не такой светлой и счастливой, как я когда-то надеялась.

В конце концов, Тирн был прав. Корона Девяти разорвала бы меня на части. И это началось еще до того, как она стала моей.

– Никто меня не слушает, – причитал он. – Меня никто никогда не слушает! Я сказал Гвинни не делать этого. Я сказал ей, чтобы она не выходила из дома. Она не слушала. А теперь смотрите! А теперь посмотрите, что произошло.

Катринка крепче сжала мою руку при упоминании о нашей матери. Было ли правдой хоть что-нибудь из того, что он говорил? Или всё это было просто бредом сумасшедшего?

– Она всегда была упрямой, брат. Ты это знаешь, – её взгляд встретился с моим, затем с Катринкой, как будто она извинялась перед нами за всё это. Выражение её лица, казалось, говорило о том, что она собиралась нам сказать. И что она никогда не хотела, чтобы мы узнали об этом таким образом. Она выглядела такой же измученной, как и Тирн. – Она любила тебя, но не послушалась тебя.

Он заплакал еще сильнее.

– И теперь ты тоже не хочешь меня слушать. Ты нужна мне, сестра. Заставь боль прекратиться. Пусть она уйдет!

Она поцеловала его в макушку.

– Конечно, дорогой. Конечно, я так и сделаю.

Кем была эта внезапно проявившая сострадание женщина? Беспокоясь о Тирне, она сбросила свой холодный, отстраненный вид. И за этой ледяной стеной была внимательная, скромная сестра, которая, казалось, искренне любила своего брата. Достав из кармана пузырек, она протянула его ему.

– Это заставит боль прекратиться. Выпей это до дна, брат.

Его глаза снова прояснились всего на мгновение. И он уставился на маленькую стеклянную бутылочку с чем-то вроде стойкости в своём жестком взгляде. Покачав головой, он отвернулся от неё.

– Нет, спасибо, – с огромным усилием он, казалось, взял себя в руки, сел прямее и придал чертам своего лица сходство с кем-то, кого я узнала. Тем не менее, его голос дрожал, когда он сказал. – Я понимаю, что вел себя глупо. Давление короны иногда… ну, иногда это действует на меня.

Раванна терпеливо шикнула на него, как мать, заботящаяся о больном ребёнке, которому не понравился вкус лекарства, которое должно было помочь ему выздороветь.

– Ну-ну, брат, пожалуйста, не будь таким трудным. Позволь мне помочь тебе.

Взгляд Тирна снова встретился с моим, и я был удивлена, обнаружив, что он по-прежнему ясен.

– Ты должна помочь мне…

Она поднесла горлышко бутылки к его губам и наклонила. Он сопротивлялся лишь мгновение, прежде чем принять искрящееся содержимое фляжки. Он почти сразу успокоился. Его плечи расправились, а голова снова поднялась. Но его глаза… Его глаза были еще более потерянными.

Моё сердце сжалось от боли за него, но я не могла сказать почему. Миссис Байт появилась снова, подойдя к нему, чтобы помочь подняться на ноги.

– Он будет немного неуверен в себе, – объяснила Раванна. – Катринка, дорогая, не могла бы ты помочь миссис Байт отвести твоего дядю в его комнату, чтобы он мог прилечь?

– О, эм, конечно, – Катринка вскочила на ноги, чтобы поддержать его с другой стороны. Но выражение её лица говорило о том, что она была так же озадачена ласковым обращением Раванны к ней, как и я. Наши взгляды встретились, и я попыталась молча донести до неё необходимость подыграть на данный момент. Я не понимала, было ли это очевидным решением всего того, чему мы только что стали свидетелями, или она могла читать мои мысли так, как мы привыкли в детстве. Но в любом случае, она сделала так, как просила Раванна.

Тирн послушно обнял каждую женщину за плечи и позволил им вывести себя из комнаты. Он резко успокоился. Его слёзы перестали литься, и лицо выглядело более спокойным. В нём была какая-то неподвижность, которая вовсе не казалась естественной. Он только что был на грани полной истерики. В какие-то моменты он полностью поддавался этому чувству. Но сейчас он был послушен, как ягненок.

Мне было еще больнее, чем когда-либо, за него. По крайней мере, когда он ругался, его поведение казалось его собственным.

Это было какое-то заклинание. Зелье. Я была уверена в этом.

Оценив комнату, а точнее Раванну, я тоже решила взять себя в руки. Если бы я сыграла неправильно, маска Раванны вернулась бы на место, и тысячи моих вопросов остались бы без ответа. Мне нужно было сохранять спокойствие и дипломатичность. Я была будущей королевой, не так ли? Не было лучшего времени для того, чтобы попрактиковаться в своей государственной мудрости, чем настоящее.

После того, как они вышли из комнаты, и я больше не могла слышать их в коридоре, я повернулась к Раванне и спросила:

– Чем я могу помочь?

Её оценивающий взгляд был холодным и неожиданным. Я опоздала. Она снова стала самой собой. Какие бы остатки заботы она ни проявляла с моим дядей, они уже исчезли.

– Прогуляйся со мной, – сказала она, – я бы хотела тебе кое-что показать.

Я перестала бояться, что она убьет меня сегодня. Я не знала точно, когда именно, но, вероятно, где-то около того времени, когда Болотная ведьма подтвердила, что она сестра моей матери, моя тётя.

Если бы я была честна с самой собой, я могла бы признать, что у меня было подозрение, что там было что-то ещё, с тех пор как мы нашли инициалы в заброшенной часовне. Даже если бы я не хотела признаваться в этом даже самой себе. Может быть, я и не понимала, что они с моей матерью были настолько близки, но я знала, что должно было быть объяснение тому, почему моя мать была с ней заодно.

Но какое отношение она имеет к смерти моей матери? А к смерти моего отца и братьев?

Был только один способ выяснить это. И всё началось бы с этой прогулки с ней.

Я последовала за ней из столовой через дверь, которой она воспользовалась ранее. Она привела нас в другую часть замка, которую мне еще предстояло исследовать. Наша обувь на каблуках цокала по отполированному полу, и я мысленно помолилась о том, чтобы за мной не оставался след из грязи.

Наконец, она привела меня в библиотеку. Двери, как и в храме в Хеприне и часовне в Элизии, были украшены резьбой. Драконы, русалки, морские обитатели и даже звери, которых я не могла назвать. И теперь, обладая этим волшебным зрением, я могла видеть, что каждый из них олицетворял собой своё особое очарование.

Поверх них были выложены руны. И всё это работало вместе, чтобы сделать библиотеку особенным, безопасным местом. Эти руны были не такими грубыми, как те, что были вокруг Крепости. Они не вытесняли других силой. Они мягко впускали внутрь всех, кто ищет.

Теперь мне стало интересно, что бы сказали двери в Элизии. Или в Хеприне? Были ли они такими же приветливыми и добрыми, как здесь?

Внутри библиотеки громоздились стопки книг и свитков. В огромном помещении почти не было никакой организации. Повсюду только книги. И места, где можно посидеть на полу рядом с опасно возвышающимися грудами.

В глубине комнаты стояли каменные столы, уставленные стеклянными бутылками разных размеров и форм, во всех содержались жидкости. Зелья, как я поняла, когда прочитала некоторые рунические надписи. Мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, что она передала Тирну что-то оттуда. Что-то, что она состряпала для него.

Его слова не давали мне покоя. «Ты должна помочь мне». Помочь ему сделать что? С чем? С зельем? Или короной?

Раванна грациозно двигалась вокруг своих стопок книг. Я последовала за ней, менее грациозно, но сумела избежать опрокидывания каких-либо нагромождений. Мы направились к балкону. За застекленными дверями было уютно. И голо, кроме нас. Из окон открывался вид на кладбище. Каждая могила была отмечена округлым белым камнем.

Солнце опускалось за горизонт. Я и не подозревала, насколько уже поздно. Сегодня мы, должно быть, пробыли в лесу несколько часов. И теперь у меня урчало в животе, потому что мы ничего не ели с самого завтрака.

– Это замковое кладбище, – объяснила она, хотя я и сама уже догадалась об этом.

– Ох, – я не была уверена, что еще сказать.

Она глубоко вздохнула и указала на дальний угол.

– Вон там похоронены твои бабушка и дедушка. Если ты хочешь прочесть их надгробия, я могу показать тебе завтра. Они умерли еще до твоего рождения.

– Ох, – повторила я, но это был более сильный, настойчивый звук. Мои бабушка и дедушка? Может быть, она собиралась…

– Я хотела привезти твою мать сюда и похоронить её, – призналась она с запинкой в голосе. – Я умоляла совет позволить мне оставить её здесь, где я могла бы продолжать присматривать за ней. Но элизийский обычай заключается в том, чтобы сжигать тела. Они не позволили мне забрать её.

Её рука сжалась в кулак там, где она опиралась на балконный выступ, и теперь в её голосе была не просто запинка, но и сквозящие эмоции.

– Значит, ты действительно моя тётя? – спросила я, боясь, что она попытается это отрицать.

Её темные глаза встретились с моими в сумерках.

– Да, твоя тётя. Полагаю, так оно и есть. Просто мне кажется… странным признавать это. Полагаю, мы с Гвинлинн провели большую часть нашей взрослой жизни, отрицая наши семейные узы, чтобы выйти замуж за королей, – один уголок её рта приподнялся в улыбке. – Не то чтобы удачный брак был нашей единственной целью. Хотя, имей в виду, нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться королевской жизнью, – другая сторона её рта присоединилась к первой, и я восхитилась тем, какой красивой она была, когда действительно улыбалась. – Но мы обе хотели помочь державе, и мы думали, что сможем сделать это лучше всего как королевы. Тирн, ну, Тирн просто не хотел, чтобы его оставляли позади. Хотя я бы хотела, чтобы он женился. Когда-то ему нравилась девушка. Она была милой. Очень застенчивой. Но такой милой. Они могли бы построить здесь дом. Наслаждаться спокойной, счастливой жизнью. Ему бы никогда не пришлось… – она оборвала себя и снова посмотрела на свои руки.

У меня было много вопросов о Тирне. Но я наконец-то столкнулась лицом к лицу с ответами на те вопросы, которые сильнее всего горели во мне. У меня еще будет время для моего дяди. Позже. Прямо сейчас я должна оставаться сосредоточенной на самых насущных вопросах.

– Значит, моя мать была родом отсюда?

Она снова улыбнулась, на этот раз мягче, и посмотрела на кладбище. Когда солнце село, над каждой могилой начали зажигаться огни. Нет, не огни… цветы. Я наклонилась вперёд, чтобы полюбоваться лепестками, которые казались зажженными, как свечи. Только это пламя горело неземным синим и фиолетовым цветами.

– Что это? – ахнула я.

– То, что я хотела тебе показать, – сказала она. – Люди в этом районе сажают их после того, как кто-то умирает и его хоронят. Лепестки впитывают солнечный свет в течение всего дня, а затем медленно высвобождают его в течение ночи. И пока они это делают, мы наслаждаемся этим захватывающим зрелищем. Удивительно, что что-то настолько полное жизни может существовать в месте, столь полном смерти.

Я подумала о словах Болотной ведьмы.

«Оно живет там, где все умирает».

Могло ли это быть тем, что она имела в виду? Действительно ли это было так просто?

Но Раванне я сказала:

– Какой была моя мать?

– Своевольной, порывистой, упрямой, – она рассмеялась, по-настоящему рассмеялась. – Похожа на кое-кого, кого ты знаешь?

Я покраснела от её намека. Она снова смягчилась и добавила:

– Но она также была великодушной и доброй. Она постоянно заботилась о Тирне и обо мне, но мы никогда не жаловались. Наша собственная мать умерла при родах, так что она была всем, кого мы когда-либо знали. И она всегда вела переговоры со всеми, кто хотел помериться с ней умом, – она глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то трудному. – И она была самой могущественной ведьмой, которую я когда-либо знала, – когда я не сразу ответила, она добавила. – Ты происходишь из длинного рода языческих ведьм, Тессана. Магия у нас в крови. Мы созданы для власти. И ты, моё дорогое дитя, ничем не отличаешься.

Услышав её ласковое обращение, я почувствовала, как моё лицо скривилось.

– Если ты моя тётя, почему ты использовала Конандру, чтобы попытаться удержать меня от Короны Девяти? Почему ты была такой отстраненной? Такой… такой…

Холодной, хотела я сказать. Жестокой.

Её улыбка исчезла, а выражение лица превратилось в жесткую маску, которую я узнала.

– Я… я, наверное, сначала испугалась. Боялась обнадежить себя. Что это действительно была ты. Что ты осталась жива после всего этого времени. А потом боялась за своё будущее, за то, что с тобой сделает Место Силы. Корона девяти. Я видела, как они убили мою сестру. И я видела, как это превратило моего брата в сумасшедшего. И хотя я не могла открыться тебе, я стремилась защитить тебя любым доступным мне способом.