Текст книги "Трон тысячной лжи (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– В точности мои мысли.

Она задумчиво промурлыкала что-то себе под нос, затем оглянулась через плечо.

– Не показалось ли Раванне, что в Короне девяти всё еще может быть магия? Она казалась… я не знаю, смущенной или особенно задумчивой по этому поводу.

– Да, ты права. До сих пор я об этом не задумывалась. Я полагаю, если бы ты верила в магию, было бы очень важно, была ли она взята с короны или просто спрятана. Разница была бы огромной.

– Но почему, Тессана? Почему это должно быть важно для того, кто никогда бы её не надел?

Я вспомнила свой судебный процесс и сказала:

– Хотя она почти справилась. До того, как я прибыла в Элизию, совет должен был провести голосование по вопросу о новом Месте Силы. Они собирались перенести его из родословной Аллисанд. Я думала, это предназначалось дяде Тирну. Но неужели ты думаешь?..

Она плотно сжала губы и задумалась. Это было самое большее, о чём мы говорили друг с другом, не прерывая друг друга, и моё сердце забилось сильнее при мысли о возможности более близких отношений.

– Ты знаешь, я винила тебя за то, что ты отослала меня в Барстус? Ну, не конкретно тебя. Но нашу семью. Я по глупости обвинила их в том, что их убили, потому что это так усложнило мою жизнь. В ранние годы, когда мне было так холодно и так одиноко, я думала о чём-то вроде: «Почему они не любили меня настолько, чтобы взять с собой? Почему они бросили меня в этом ужасном месте? Почему они так поступили со мной?», – она тихо рассмеялась и поправила очки на носу. – Я знаю, это ужасно эгоистично, но я не могла представить себе жизнь без семьи, которую я так сильно любила. Я не могла примириться с тем, почему их у меня отняли, и почему я осталась одна в этом жестоком, суровом мире. Но потом, ну, потом я познакомилась с Золотовыми. Они были добры ко мне, приняли меня как одну из своих и стали семьей, которую я потеряла. Когда Максим предложил мне стать членом его семьи, я ухватилась за этот шанс. Я… Меня не волновала потеря Элизии, или королевства, или Места Силы. Всё, о чём я заботилась – это оставаться дома, – она прочистила горло и добавила. – Хотя я действительно никогда не ожидала, что он будет иметь в виду Алексея. Я думала…

– Андре, – закончила я, когда она замолчала. – Антон сказал мне.

Она покраснела так же, как роза, которую держала в руке.

– У него такой длинный язык.

Толкнув её плечом, я не смогла удержаться от смеха.

– Он заботится о тебе. Он хотел посмотреть, что я могу сделать, чтобы это произошло.

– Конечно, он это сделал.

– И я сказала ему, что ничего не могу сделать. По крайней мере, пока. Но он свяжется со мной еще раз через пару месяцев.

– Тессана, ты этого не делала!

Я ухмыльнулась ей.

– Почему я должна быть единственной, кто женится на втором сыне? Они кажутся намного милее своих старших братьев. Может, Андре и не наследник трона Барстуса, но он искренне заботится о тебе. И, на мой взгляд, это важнее, чем потенциальная власть, которой он может обладать в один прекрасный день.

– Разве это не правда? – она бросила быстрый взгляд в мою сторону. – Ты тоже на это надеешься? Брак по любви?

Я подумала о суровых убеждениях Алексея в том, что членам королевской семьи не разрешаются браки по любви. А потом я подумала о Тейлоне и обо всём, от чего я бы отказалась, чтобы быть с ним. И всё, от чего я бы не отказалась, например, Корона Девяти.

– Я не думаю, что мне позволено надеяться на брак по любви. У меня даже не будет короля. Супруг. Вот как они его называют. Супруг королевы, – я содрогнулась. – По-моему, это звучит до смешного возбуждающе.

Она хихикнула в ладонь.

– Значит, это не брак по любви, а любовник.

У меня вырвался удивленный смешок.

– Драконья кровь, Катринка! Нет!

Она захихикала ещё громче.

– Королева державы и назначенный ей любовник.

Я не могла удержаться от смеха.

– Меня от тебя стошнит. Теперь я навсегда останусь одна, просто чтобы никто не называл его так.

– Ты не будешь одинока вечно, – сказала она ласково, но искренне. – И я не думаю, что тебе придется беспокоиться о том, чтобы отказаться от любви, чтобы найти кого-то достойного. Слишком многие уже влюблены в тебя, чтобы это было так. Подходящий мужчина сам даст тебе о себе знать, Тессана. Любовь и власть. Я верю, что ты можешь получить и то, и другое.

Её слова были на удивление глубокомысленными. И я почему-то стала более оптимистично смотреть в своё будущее. Даже когда я задавалась вопросом, имела ли она в виду Тейлона. Или она ошибочно приняла Оливера за потенциального мужа?

Я снова задрожала. Стрелы и убийцы, возможно, ещё не смогли бы меня прикончить. Но еще большего количества разговоров об Оливере как о моём любовнике, несомненно, было бы достаточно, чтобы я упала замертво на месте.

Мы начали, как бы следовать за Шиксой, когда она вела нас по извилистому лабиринту из цветов и булыжников. Солнце грело в синем-синем небе. И это казалось идеальным днём для прогулки.

– Ты знаешь, наша мать часто говорила о магии. На самом деле часто.

– Я помню, – сказала она. – И я мало что помню, но это… это я могу представить так ясно, как если бы она была всё еще жива сегодня. Все мы сидели у её ног, пока она сочиняла сказки и рассказывала истории из этой огромной книги.

У меня вертелось на кончике языка сказать ей, что это была книга заклинаний. И что теперь я обладаю ей. Но что-то удерживало меня. Боюсь, что она подумает, что я такая же сумасшедшая, как Раванна. Или была неуверенность в том, что она расскажет нашему дяде.

– Я рада, что ты здесь, Катринка. Это совсем не то, что я себе представляла. И я не знаю, как бы я справилась с этим без тебя.

– Я тоже рада, что я здесь. Ты права, что так думаешь. Я тоже не знаю, как бы ты справилась с этим без меня, – её улыбка была такой озорной, какой я никогда её не видела, и это заставило меня рассмеяться. – Она ужасающая. Не так ли? На секунду мне кажется, что я в безопасности, что обо мне заботятся. В следующий момент я испытываю желание обхватить себя за шею, чтобы она не перерубила её, потому что моё дыхание беспокоит её.

– Ты в этом не одинока. Я ни разу не слышала, чтобы миссис Блайт говорила. Вероятно, из страха, что ей отрежут язык.

Мы подошли к концу лабиринта из живой изгороди. Черные булыжники закончились, и начался лес белых дубов с трепещущими прозрачными листьями. Там, где опавшие листья покрывали почти каждый лес, из-за их полупрозрачности казалось, что эта лесная подстилка блестит на солнце. Это было слишком очаровательно, чтобы удержаться от исследования.

Я вспомнила огромный ров, который мы пересекли, чтобы попасть на территорию замка, так что я знала, что мы всё еще находимся под надежной защитой Цитадели.

– Может, нам стоит прогуляться по лесу? – Шикса уже начала шарить лапами по земле, убеждаясь, что это безопасно. – Мы не будем заходить слишком далеко.

Моя сестра неуверенно огляделась по сторонам.

– Я помню, отец учил нас любить долгие прогулки.

Я улыбнулась и сделала неуверенный шаг вперёд. Земля была не слишком рыхлой для наших элегантных туфель.

– Ты права. Он оставлял свои обязанности всякий раз, когда была хорошая погода, и забирал нас с уроков, чтобы мы могли исследовать новую часть территории замка.

Катринка последовала за мной с тропинки на дикую землю.

– Мама всегда была так зла на него, – она рассмеялась, а затем передразнила голос нашей матери. – Они никогда не научатся читать, Фредрикс, если ты всегда будешь убегать с ними.

Я присоединилась к ней, пока мы бесцельно бродили по красивому лесу.

– Я помню, как они спорили из-за этого, – я рассмеялась вместе с ней, потому что это была не настоящая ссора. Я не могла припомнить, чтобы они когда-нибудь серьезно ссорились. Но это был сильный маркер моего детства.

Катринка прижала руку к сердцу.

– Клянусь Светом, я и забыла, как сильно скучала по ним. Просто быть с тобой открыло дверь, о существовании которой я и не подозревала, что она всё еще живет внутри меня.

Я знала, что она имела в виду.

– Приятно это помнить, Кэт. Даже если это больно.

Я ещё не называла её «Кэт» с тех пор, как мы воссоединились. Я ждала, что она упрекнет меня или пожалуется на детское прозвище, но вместо этого она обхватила меня рукой за сгиб локтя и положила голову мне на плечо.

– Мне не нравится боль, – призналась она. – Это слишком больно, режет слишком глубоко. Я бы предпочла снова заткнуть всё это и больше не думать об этом, – я только открыла рот, чтобы возразить, когда она добавила. – Но я любила их больше, чем хотела избежать горя. Нам тогда так повезло. Нас так любили. Чего бы я только не отдала, чтобы почувствовать это снова. Чтобы иметь возможность заползти к папе на колени. Или посмотреть, как мама снова заплетает волосы в косу. Пойти за папой в лес, пока он выкрикивает приказы искать фей и драконов. Или послушать одну из маминых историй о язычниках, пока мы растягиваемся перед камином. Я научилась любить свою жизнь в Барстусе, но ничто не может заменить те счастливые дни дома.

Мои глаза защипало от слёз, поэтому вместо того, чтобы что-то сказать, я просто кивнула. Как часто на протяжении многих лет я мечтала просто снова услышать голоса своих родителей. Слышать их смех. Чувствовать их влюбленное прикосновение к своим щекам. Снова попасть в беду из-за гнусных планов моих братьев. Чтобы они ещё раз подразнили меня. Чтобы они были рядом со мной. Несколько слезинок скатилось по моим щекам, но моя улыбка была неослабевающей.

Но ещё сильнее, чем острое чувство горя и потери, была эта новая, хрупкая связь с моей сестрой. Я разговаривала о своей семье с другими людьми в течение долгого промежутка между потерей их и воссоединением с Катринкой. Особенно я делилась с Оливером, рассказывала ему истории и запоминала их. Но он мог только посочувствовать. С Катринкой мы разделяли это горе. Эту трагедию. Когда мы говорили о наших родителях, наших братьях, это были воспоминания, которые были у нас обеих и которыми мы дорожили. Я и не подозревала, что могу упустить эту связь. И если бы я это сделала, мой траур был бы в геометрической прогрессии сильнее. Но теперь, когда у меня было это с Катринкой, я бы навсегда отказалась от этого.

Катринка была нужна мне для будущего, для всего, что ждало меня впереди. Но теперь я знала, что она нужна мне и в прошлом тоже. За всё, что уже произошло.

Оглянувшись через плечо, я заметила, что Крепости больше не было видно. Как и сада. Мы бродили, не особо задумываясь о том, куда направляемся. Шикса шла чуть впереди, осторожно переступая через упавшие ветки и большие камни. Она прижала нос к земле, как будто уловила запах, который требовал всего её внимания. И мы бездумно последовали за ней в её погоне.

– Как ты думаешь, мы зашли достаточно далеко? – спросила я, когда меня пронзила волна беспокойства.

Катринка тоже подняла голову. Она была так же сосредоточена на том, куда ступала, как и я.

– Я… я не знаю.

Деревья в этой части леса начали меняться. Их было не меньше, но они были более обнаженными. Не так, как если бы их листья опали, а так, как если бы у них вообще не было листьев и не было уже долгое время.

Земля тоже была менее захламлена. Без сверкающих листьев, которые служили бы ковром, земля представляла собой смесь сухой и потрескавшейся земли с влажной, размокшей грязью. Мы начали перепрыгивать с сухого места на сухое, спеша за Шиксой, которая набирала темп.

– Она часто убегает? – спросила Катринка, хватаясь за низко свисающую ветку дерева для равновесия, когда перепрыгивала через особенно широкую лужу. Сухая ветка подломилась под её весом, и она дико покачнулась, прежде чем практически прижаться к стволу дерева, чтобы уравновесить инерцию и не шлепнуться прямо в грязную лужу.

Когда я убедилась, что она не собирается ударить лицом в грязь, я сказала:

– Нет, никогда. Она всегда остается рядом со мной. Если только она не в Экстентии. Тогда она предпочитает сама добыть себе ужин. Но она всегда возвращается.

– Может быть, она сейчас это и делает? Охотится?

Я наблюдала, как пушистый белый хвост моей любимой лисички взволнованно подергивался, когда она запрыгивала на поваленное дерево и аккуратно перебиралась по мху и зарослям мушмулы на другую сторону.

– Шикса! – позвала я. Но она лишь мельком оглянулась на меня.

– Давай заберем её, а затем вернемся, – голос Катринки звучал так же обеспокоенно, как и мой.

– Хорошая идея, – мы поспешили за лисой, надеясь, что она, в конце концов, образумится.

Но она этого не сделала. Местность становилась всё более труднопроходимой и гораздо менее красивой. Весенний ветерок тоже усилился, проносясь сквозь голые деревья и обдавая холодом мои руки.

Я звала её по имени снова и снова, пока мы с Катринкой высоко поднимали юбки и пытались избежать попадания в грязь, прыгая и карабкаясь по теперь уже голым деревьям. Однако это становилось всё более бесполезным. Мы обе наступили в грязь столько раз, что наши туфли, чулки и подолы теперь были густо покрыты черноватой жижей. Я понятия не имела, как мы собираемся объяснить это Раванне.

– Они мертвы, – наконец воскликнула Катринка. – Эти деревья мертвы.

Болезненное осознание этого омрачило моё хорошее настроение. Я держала ветку дерева и отпустила её как можно быстрее. Тогда я задалась вопросом, не было ли проблемой не дерево, а земля. Поэтому я снова ухватилась за ветку, на этот раз двумя руками, и попыталась удержать свой вес, опираясь ногами на ствол.

Вместо этого ветка хрустнула, и я приземлилась кучей на землю, в грязь. Теперь грязными были не только моё платье и шелковые тапочки, но и мои руки и задница. Клеста отчитает меня, как только мы найдем дорогу обратно в Крепость.

Если мы найдем дорогу обратно в Крепость.

Если мы просто не умрем от хождения по проклятой земле. Потому что это было то, чем это должно было быть – проклятая земля. Леса умирали не просто так.

– Как ты думаешь, сколько у нас времени? – спросила Катринка сдавленным шепотом. Её мысли были точно там же, где и мои.

Но всё равно, я прикинулась дурочкой.

– Времени для чего? Прежде чем Раванна придет искать нас. Надеюсь, всего несколько минут.

Она выглядела такой раздраженной, какой я её еще никогда не видела.

– Нет, не Раванна. Проклятая земля. Мы умрем, Тесса?

Я глубоко вздохнула и обыскала свой разум и тело в поисках признаков боли или болезни. Я чувствовала себя настолько нормально, насколько и должна была чувствовать. Но опять же, я не была до конца уверена, что влечет за собой смерть от проклятия.

– Это не проклятая земля, – произнес бестелесный голос.

Мы огляделись в поисках человека, которому он принадлежал. Это был незнакомый голос, так что я не знала, друг это или враг. Но это действительно звучало… по-старому. Так что я не была уверена, что мне нужно быть настороже.

– Кто это сказал? – потребовала ответа Катринка, и её голос звучал смелее, чем я когда-либо от неё слышала.

Но потом она поправила очки на носу и оставила грязное пятно на скуле, испортив эффект.

В ветвях над головой что-то затрепетало. Это было резко и агрессивно, настолько, что вокруг нас замигал свет. Мы закружились по кругу, выискивая признаки жизни, как вдруг появилась пожилая женщина. Она появилась позади нас, поэтому, когда мы обернулись, почувствовав её, было невозможно сказать, появилась ли она просто из воздуха или вышла из-за угла.

– Кто ты такая? – потребовала я ответа прежде, чем она успела ответить на вопрос Катринки.

Она выглядела такой же старой и скрипучей, как звучал её голос. Она была вся в морщинах и одета в тонкую черную ткань, которую я могла видеть насквозь. Хотя она была закутана в несколько слоев одежды с головы до ног, так что в ней не было ничего неприличного. На самом деле, даже её голова была покрыта черной тканью.

Её кожа была темно-коричневой, а на щеках и лбу виднелись полосы белой пудры. Её губы были накрашены в темно-бордовый цвет с единственной белой линией, отмечающей центр как верхней, так и нижней части. В проколы по всей длине ушей и вдоль бровей были вставлены маленькие колечки. Тонкие волоски, поседели и завивались, выглядывая из-под откинутого головного убора. Туго завитые локоны выбивались из-под её виска. Я могла бы сказать, что она была старой. Но от неё исходило ощущение власти, которое посрамило всех членов королевской семьи, которых я встречала до сих пор.

– Это моя земля, – сказала женщина, вздернув подбородок. Несмотря на свои годы, она не сутулилась и не горбилась, а стояла прямо, как шомпол. – Итак, я задам вам тот же вопрос. Кто это вторгся в моё болото?

– Твоё болото? – я сделала глубокий вдох и огляделась вокруг, снова увидев всё с другой точки зрения.

Это был не настоящий лес рядом с Замком, с его похожими на лепестки листьями, покрывающими землю. На самом деле это была топкая трясина. Как мы могли забрести так далеко от замка за такое короткое время?

– Это… эм, болото – твоя территория?

– Я Болотная ведьма, дитя моё. Конечно, это болото – моя территория.

Мы с Катринкой обменялись еще одним взглядом. Болотная ведьма? Что это значит?

– Я спрошу вас ещё раз, – холодно сказала она. – Кто вы такие?

На этот раз я не стала порывисто раскрывать свою личность. Но моя сестра.

Кэт взорвалась:

– Мы принцессы из Элизии. Гости твоей королевы.

Если это было возможно, Болотная ведьма задрала нос ещё выше.

– Она не моя королева.

Катринка потянулась и схватила меня за руку.

– Что касается роли принцесс… Я исходила из предположения, что в Элизии нет принцесс. С тех пор, как они убили королевскую семью. Так что вы либо лжете мне, либо обманываете себя, заставляя думать что-то совершенно неправдивое.

ГЛАВА 15

Я сразу поняла, что мы столкнулись с врагом. И если не врагом, то кем-то, кто мог бы быстро им стать. Я не была уверена, на что была похожа подготовка Катринки и была ли она когда-либо подготовлена к бою, но всё моё тело напряглось в ожидании того, что было впереди.

Мой меч остался в комнате. Упакован благодаря Клесте, которая всегда настаивала на том, что мне это не нужно. Что ж, мы с Катринкой оказались посреди территории ведьм без оружия и охраны. Мне хотелось, чтобы Клеста была здесь и стала свидетелем этого, просто чтобы я могла доказать свою точку зрения.

– Мы истинные принцессы Элизии, – сказала я Болотной ведьме настолько уверенным голосом, насколько смогла. – Наша семья была убита почти девять лет назад. Но мы с сестрой были спасены. Мы выросли вдали от столицы, но мы вернулись домой, чтобы заявить о своих правах по рождению, – я прочистила горло и добавила. – У нас нет причин лгать тебе. Мы гости королевы Раванны. У нас не было намерения вторгаться на твою территорию. Уверяю тебя, мы оказались здесь совершенно случайно.

Её пристальный взгляд скользнул по нам, словно оценивая нашу ценность и взвешивая правдивость наших слов. Шикса исчезла. Но движение за окружающими мертвыми стволами деревьев заставило меня насторожиться, ожидая нападения.

– Дочери Элизии? – спросила она, задумавшись. Мы с Катринкой кивнули. – Тогда вы тоже пришли заявить права своей матери по рождению. Говорю вам, я так просто от этого не откажусь.

Я переглянулась со своей сестрой, и беспокойство развернулось во мне крыльями, такими же могучими и властолюбивыми, как у любого дракона.

– Право нашей матери по рождению? Что ты имеешь в виду?

Она начала ходить, равномерно распределяя шаги, кружа вокруг нас, и это было похоже на раскачивание ветвей дерева на ветру. Её гибкое тело плавно двигалось по земле, как будто она даже не касалась мягкой земли. Но от угрожающей улыбки в её голосе у меня по спине побежали мурашки.

– Вы как новорожденные младенцы. Вы обе. Брошенные судьбой в самую гущу событий, но несведущие в обычаях своей крови. Как вы собираетесь занять любой из своих тронов, если вы так наивны в отношении того, что ждет вас впереди? – она помолчала, размышляя. – Или в том, что было раньше?

Любой из наших тронов? Что она могла иметь в виду? Трон для меня? И трон для Катринки, если предположить, что она выйдет замуж за короля? Но что она имела в виду, заявляя о праве нашей матери по рождению? Ещё несколько вопросов, которые можно добавить к перечню других. И в центре – ещё одна тайна, связанная с нашей матерью. Чего бы я только не отдала, чтобы задать ей все вопросы.

– А что было раньше? – спросила я.

В то же время Катринка спросила:

– Что ждет нас впереди?

Это рассмешило Болотную ведьму.

– Если вы снова дома, в Элизии, есть ли у вас Корона Девяти? – никто из нас ей не ответил. Мы расположились спина к спине, в то время как она продолжала медленно ходить кругами вокруг нас. – Есть. Конечно, есть. Без этого никто не признал бы ваше право. Но вам всё еще не хватает короны. Это то, что твоя тётя ищет даже сейчас. Корона Девяти – это только половина головоломки.

– Наша тётя? – выпалила я, с трудом веря словам, которые произносила эта странная женщина. – Ты не можешь иметь в виду…?

Она замолчала, поворачиваясь, чтобы встретиться со мной взглядом и ещё раз поискать правду. Должно быть, она увидела честность на моём лице, потому что её обрамленные кольцами брови опустились на глаза.

– Она тебе не сказала? Ты действительно не знаешь?

– Не знаешь чего? – Катринка ахнула, не выдержав напряжения этой встречи.

– В семье всегда есть двое. Я имею в виду ведьм. Есть та, что владеет светом, и та, что уравновешивает тьму. Это было верно даже после Столетней войны, когда магия была запрещена. Но в ту ночь, когда родилась твоя мать, на небе было две луны. Скорее, полная луна, разрезанная надвое. Одна сторона была намного больше другой. Выпуклая сфера превратилась в ничтожную частичку. О твоей матери говорили, что она восстановит магию в королевстве и уравновесит противоборствующие силы. Свет с тьмой. Земля с королями. Прошлое связано с будущим. Но мы знали, что за ней придет другая. А когда родилась её сестра, луны на небе не было. И звёзды спрятались за грозовыми тучами. Она кричала, пробиваясь сквозь завесу, и грозила кулаком всем, кто пытался ей противостоять. И всё же твоя мать любила её. Заботилась о ней. Лелеяла её. Они были неразлучны.

К тому времени, когда появился твой дядя, они уже решили, как будут править миром. Но маленькой луне не нравилось, что ее затмевает большая луна. Ей не нравилось иметь мало лунной силы или теряться в свете большой луны. И независимо от того, сколько магии собрала маленькая луна, у большой луны всегда было больше. Если бы они любили друг друга меньше, то увидели бы грозящую им опасность. Но их любовь друг к другу затмевала потребность в равновесии. И, в конце концов, всё было напрасно. Здесь нет равновесия. Магия ещё не восстановлена. И короны, которые могли бы спасти их миссию, становятся всё тусклее и тусклее.

Она слишком много говорила загадками. Я не могла понять, что она имела в виду. Или кто была моя тётя? Я оглянулась через плечо, надеясь поймать взгляд Катринки и посмотреть, понимает ли она что-нибудь из этого лучше, чем я. Она уже смотрела на меня в ответ, нахмурив брови и плотно сжав губы. Выражение её лица также выдавало её замешательство. Как мы должны были всё это понимать?

– Она здесь, – продолжала она. – Корона, которую ищет твоя тётя, та, которая, как она надеется, возродит её королевство. Она живет среди мертвых.

Она живет среди мертвых?

– Пожалуйста, говори прямо, – умоляла я её. Я знала, что то, что она говорила, было важно, но мой разум изо всех сил пытался понять всё это. – Назови нашу тётю. Мы её не знаем.

Она улыбнулась, и движение между деревьями стало ещё более бешеным. Тела, завернутые в такую же тонкую ткань, в то время как эта дама бегала кругами, прятались за стволами деревьев и засохшим кустарником.

– Ты её гостья, дитя моё. Я надеюсь, вы её знаете.

Раванна Пресидия. Наша тётя? Я бы полностью отвергла такую нелепую идею, если бы не эти инициалы. ТФ + РП + ГА. Тирн Финник плюс Раванна Пресидия плюс Гвинлин Аллисанд.

Старый путь – это истинный путь.

– Ты хочешь сказать, что наша мать была ведьмой? – потребовала ответа Катринка. – И что она была из Блэкторна?

– Не просто ведьма, дорогое дитя. Ведьма высшего разряда. Она была Лунной Жрицей.

Я понятия не имела, что это значит и как интерпретировать эту информацию.

– Но она вышла замуж за короля Элизии. Наш отец ввел запрет на магию.

В её темных глазах блеснули воспоминания.

– Она вела переговоры о мире для своего языческого народа. И она была убита за это. Есть те, кто не может мириться с миром. Они не будут соблюдать его даже сейчас.

– Ты хочешь сказать, что кто-то убил мою семью из-за желания моей матери вернуть магию в королевство? – мир качнулся и заколебался у меня перед глазами. Знала ли Раванна об этом? Знал ли Тирн? Знал ли мой отец?

– Ваша мать умерла, потому что верила, что мир возможен. Она верила в магию, которой владела. И ваш отец верил в неё. Когда они умерли… даже земля потеряла надежду, – она протянула руку, чтобы положить пальцы на голые ветви мертвого дерева. Но пока она держала там свою руку, новый листочек начал прорастать и наполняться новой жизнью. – Но вы здесь. Большая луна и луна поменьше, живые и более грозные, чем все, кто были до вас.

Сила забилась у меня в груди. Я поняла, что это было моё сердце. Но билось так, как я никогда раньше не знала.

Наконец Шикса появилась снова. Она гарцевала по лужам, такая же белая и нетронутая, какой была всегда. Трясина её не коснулась. Она вскарабкалась по упавшему бревну, а затем прыгнула в мои объятия. Она не была оружием, не острым, как мой меч, и не быстрым, как кинжал, но я чувствовала себя лучше защищенной, когда она была рядом.

– Кто это? – спросила Болотная ведьма с возобновившимся любопытством.

Я крепче прижала Шиксу к себе.

– Моя лиса.

– Твоя лиса? – повторила она, протягивая свою изящную руку, чтобы Шикса могла её обнюхать. На таком расстоянии я чувствовала её запах – мокрой земли, дыма от костра и сухих листьев. От неё пахло так, словно у осени выросли ноги и она начала расхаживать по земле. От неё также пахло ладаном. Как Каволия, только слабее.

Я крепче прижала Шиксу к груди.

– Я нашла её в Кровавом лесу, когда она была котенком, – я не знала, что заставило меня продолжать говорить, но я чувствовала непрестанную потребность объяснить, почему я взяла что-то из дикой природы. – Её семья была убита диким животным. У неё никого не было. Она бы умерла без меня.

– Ты нашла эту чистую красавицу в Кровавом лесу после того, как её семья была убита таким же образом, как и твоя собственная, – её объяснение прозвучало как вопрос, но таковым не было. Она не спрашивала. Она говорила мне что-то такое, чего я раньше не понимала. – Она твоя, будущая ведьма. В твоём распоряжении. И ты принадлежишь ей. Ей, чтобы защищать. Если ты не веришь в магию, ваш с ней путь покажет тебе это.

– Я верю в магию, – мой голос был резким, защищающимся. Но я не могла отрицать это с тех пор, как покинула Хеприн. – Во всяком случае, я учусь этому.

Её улыбка вернулась, но она была снисходительной.

– Как и должно быть, поскольку это так же глубоко внутри тебя, как кровь в твоих венах и костный мозг в твоих костях, – она отступила назад и перевела взгляд с Катринки на меня. – Ты должна закончить то, что начала твоя мать. Это будет нелегко, и ты можешь умереть прежде, чем доведешь дело до конца, но это твоё наследие, за которое нужно ухватиться, твоя мантия, которую нужно нести.

– Однако мы не знаем, что она намеревалась сделать, – возразила Катринка. – И кто же здесь, чтобы сказать нам об этом? Если Раванна и наша тётя, то даже она не была готова признать это. И Тирн едва ли признает, что мы живы. Больше некого допрашивать.

Я подумала о Браме Хевише в подземельях замка. Он знал, что Раванна и моя мать были близки, но не знал, что они сестры. Был ли у него кто-нибудь? А как насчет моих бабушки и дедушки? Мы никогда раньше с ними не встречались. Только мать моего отца была жива, когда я тоже была жива, но она мирно умерла во сне, когда я была совсем маленькой.

– Была книга заклинаний. Гримуар Фенвика. В нем должно быть больше ответов, чем я могу вам дать.

– Книга заклинаний? – Катринка ахнула. – Где бы мы могли её найти?

Я ничего не сказала, и ведьма повернулась ко мне.

– Твоя сестра знает.

– Она на языке, которым я не владею, – я почувствовала на себе изумленный взгляд Катринки, но выдержала пристальный взгляд ведьмы. – Это мне ни о чем не говорит, если я не могу в этом разобраться.

Болотная ведьма посмотрела на Шиксу сверху вниз и произнесла слова, которые звучали как трели и завитки. Она протянула руку, и моя лисичка ткнула в неё своим маленьким розовым носиком, как бы давая своего рода разрешение. Затем ведьма положила руку мне на лоб и продолжила говорить на том же иностранном языке, её голос становился всё сильнее и увереннее.

Шикса потянулась и положила голову на изгиб моей шеи, словно уверяя меня, что всё хорошо. Я закрыла глаза, когда невидимая сила, казалось, захлестнула меня. Она околдовывала меня.

– Подожди, – выдохнула я, когда это, казалось, овладело мной. Но было уже слишком поздно. Рука ведьмы опустилась на мои глаза, и в её словах было больше силы, больше… волшебства.

Затем я услышала, как она сказала:

– Пусть их значение будет ясным. Пусть язык, которого она не знает, будет голосом в её голове, в её сердце. Позволь книге заклинаний приблизить её. Старый путь – это истинный путь.

Ведьма отдернула руку, и я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она вздрогнула от боли. Режущий импульс пронзил и меня, перехватив дыхание на одном вздохе. Я отшатнулась, и Шикса прижалась ко мне ещё сильнее, казалось, каким-то образом поглотив часть удара.

Болотная ведьма согнулась пополам, впервые с тех пор, как мы столкнулись с ней, потеряв самообладание, и сказала:

– Твоя сила… слишком велика. Ты не луна, а солнце, – её прерывистое дыхание вырывалось из груди, когда она изо всех сил пыталась снова встать прямо. Она испуганно переводила взгляд с Катринки на меня, и новый страх исказил её черты. – Твои мать и тётя были бледными лунами, которые разрушали всё, к чему прикасались, вместо того, чтобы спасать это. Если вы двое, такие же яркие, как солнце на небе, потерпите неудачу в том, что намеревались сделать, вы не просто разрушите семью. Вы уничтожите нас всех. Земля никогда не оправится от вашего жара.

Страх, холодный и необузданный, пробудился к жизни в моей крови. Я ещё раз переглянулась с Катринкой и поинтересовалась, что она думает обо всём этом.

– Что ты сделала? – спросила я ведьму.

– Я дала тебе истинное зрение. Теперь гримуар в твоём распоряжении, – она отступила назад, её глаза нервно метнулись к небу. – Магия воззвала к ним. Они уже в пути.