Текст книги "Решения, принятые после полуночи (ЛП)"
Автор книги: Рейчел Хиггинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Шеф, – позвал кто-то из отгороженной занавеской кухни.
Киллиан ухмыльнулся нам.
– Спасён зовом. Приятно было познакомиться со всеми вами. Оставьте нам хорошие отзывы, – затем он ушел, все еще держа на руках свою дочь.
Лицо Веры было совершенно раздраженным.
– Я продолжаю говорить ему, что он не может позволять ей болтаться с ним на кухне. Она полна стольких опасных вещей. Ножи, горелки, специи. Он никогда меня не слушает.
– Он просто хочет, чтобы она росла, зная, какой жизнью ты живешь, – сказал Уилл, вступаясь за своего друга.
Она одарила его убийственным взглядом, который поверг бы в прах более слабого человека.
– Итак, ты намекаешь, что оставишь своих малышей в баре с собой?
Уилл подавился смехом.
– Это другое дело.
– Правда? – она развернулась и потопала, эм, заковыляла на звуки лязгающих кастрюль и сковородок.
– Я не думаю, что она действительно сумасшедшая, – пробормотал Уилл, совсем не уверенный в себе.
– Она, вероятно, собирается плюнуть в твою еду, – задумчиво сказала Риз.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Или хуже.
– Они кажутся милыми, – сказала я.
Он странно посмотрел на меня.
– Я начинаю думать, что ты всех считаешь милыми.
То, что он сказал, не было изначально плохим, но то, как он это сказал, выглядело как оскорбление. Поэтому инстинктивно я возразила:
– Это неправда. Я не думаю, что все такие уж милые.
– Да, ты так думаешь, – это прилетело от Риз, которая была предателем и встала на сторону Уилла.
– Ты думала, я был милым, – добавил Уилл, произнося это так, как будто это была самая глупая вещь на свете.
Я просто посмотрела на него.
– Ты хороший.
Риз сказал:
– Помнишь, как ты подружилась с той девушкой на втором курсе, которая продолжала воровать у тебя?
– Хотя она действительно не была милой, – я начинала понимать их точку зрения.
– Да, но тебе потребовалась неделя, чтобы понять это. И это было только тогда, когда она действительно украла твоего парня.
Я скрестила руки на груди.
– Он не был моим парнем.
Они оба смотрели на меня. Риз обвиняла меня во вранье. И Уилла это больше позабавило, чем пошло ему на пользу.
– Я просто хотела, чтобы он был моим парнем.
Они разразились смехом на мой счёт. Что ж, я была рада, что они, по крайней мере, поладили.
Все больше людей просачивалось в палатку, передавая билеты кому-то, кто принимал их у двери. Джона присоединился к нам через несколько минут вместе с Элизой и Чарли.
– Это встреча выпускников по работе, – сказала Элиза, подходя. – Привет, детка.
Она притянула меня в объятия, затем я представила ее Риз.
Я знала, что они поладят. Это был не вопрос. Они обе были красотками-боссами с отличным стилем и не склонными к мелкой ревности. Что было не любить друг в друге?
– Официантка, верно? – спросил Джона, протягивая мне руку для пожатия.
Я еще не была сильно влюблена в этого парня, но Элиза ворвалась и спасла меня.
– Ты серьезно, Джона? Не будь мудаком.
– Что? – он сделал вид, что обиделся на то, что она бросила ему вызов.
– Она права, Джона, – эхом отозвался Уилл. – Прекрати это дерьмо.
– Что я сделал?
– Я Лола, – сказала я ему, взяв его за руку, просто чтобы избежать конфликта. – Это моя подруга, Риз, адвокат.
Я добавила в ее профессию, чтобы подразнить его, но он услышал адвокат и сразу же был очарован. Как и большинство мужчин.
Я подумала об этом на секунду, рабочие места и то, как мы придаем им ценность. Они были частью того, что делало нас и составляло нашу жизнь. Но на самом деле это были совсем не мы.
Если бы я представилась как руководитель отдела роста и развития "Органикс", быстрорастущей сети органических продуктовых магазинов по всей стране, заинтересовался бы Джона вдруг историей моей жизни? Точно так же, должна ли я чувствовать себя менее интересной только потому, что в настоящее время у меня была работа официантки? Сделало ли это меня официанткой в экзистенциальном смысле?
Или как насчет Уилла? Он был совладельцем одного из самых интересных баров Дарема, знатоком всех сортов пива и коктейлей, а также барменом – то, что он действительно, действительно любил делать. Если бы я встретила его как бармена, а не как совладельца бара, в котором хотела работать, думала бы я о нем по-другому? Был бы я менее впечатлена?
Как грустно было бы упустить все, чем был Уилл, отбросив его из-за его профессии? Я бы никогда не узнала его сухое, скрытое чувство юмора или мягкие, нежные стороны его характера, которые до сих пор оставались загадкой. Я бы не увидела всех этих тайных улыбок, которые заставляли мое сердце биться быстрее даже сейчас. И я бы не почувствовала той целительной силы, которую может предложить новая и близкая связь.
В конце концов, мы все были просто людьми. Людьми, которым приходилось много работать, чтобы выжить в этом мире. Людьми, которые пожертвовали своим временем, энергией и навыками ради работы. Но сама работа была не самой важной частью. Мы были ею. Наши ценности. Что заставляло нас думать, любить, действовать и просто быть.
Если бы только я понимала это еще в "Органикс", когда предполагала, что остальной персонал ненавидит меня, потому что я была привилегированной принцессой, нанятой с нулевыми заслугами и стопроцентным кумовством. Я пряталась от других, потому что стеснялась своих семейных связей и слишком боялась столкнуться с их потенциальным осуждением. Но теперь я увидела, что упустила неотъемлемую часть компании, людей, которые работали со мной.
Я не могла изменить того, кем я была или как я оказалась там, где я была. Но я упорно трудилась ради своего места и ради компании, которую так нежно любила. И, может быть, если бы я могла просто перестать думать о себе на целых две минуты, я могла бы сделать так, чтобы рабочие отношения больше касались других людей и меньше меня. И моей неуверенности.
Если я познакомлюсь со своими коллегами поближе, а я им все равно не понравлюсь? Ну, это, наверное, тоже было не про меня. У каждого из нас были свои собственные вещи, которые нужно было нести, наше собственное восприятие и опыт, формирующие наш взгляд на мир, наша собственная молчаливая боль и сомнения в себе. В чем мир нуждался, так это в большем сострадании.
Что мне было нужно, так это больше сочувствия. Больше бескорыстного сочувствия.
Никто, и я имею в виду, никто, не нуждался в осуждении. Особенно не я. Мы могли бы сохранить это для Иисуса и наших матерей. Но всем нужно было больше доброты. Это было абсолютно универсально.
Это было похоже на еще один момент, чтобы отпраздновать это с выпивкой. Знаменательный момент в моем собственном личностном росте, когда я посмотрела на гобелен мира и увидела людей вместо демографии. Люди вместо цифр. Души вместо названий должностей.
Но мне пришлось поработать официанткой, чтобы попасть сюда.
ГЛАВА 17
– Это неправда! – Элиза практически кричала, перекрывая взрыв смеха. – Я не целовалась с Трентом Эриксоном за трибунами после того, как съела рыбные палочки. Он сказал всем, что это произошло после того, как я сказала, что не буду его целовать. Это была ложь, распространяемая презираемым человеком.
У меня болел живот от такого сильного смеха. И такого количества еды. После самого невероятного обеда из десяти блюд в моей жизни, они назвали это дегустационным меню, но, святая корова, еды было так много, большинство гостей, изысканная коллекция ресторанных критиков, местных журналистов и рестораторов, вернулись на фестиваль. Уилл, его братья и сестры, его друзья и мы с Риз остались за столом, чтобы выпить оставшееся вино и смеяться, пока я не подумала, что собираюсь выплюнуть всю вкусную еду, которую мы только что съели.
Вера и Киллиан были богами на кухне. За свою жизнь я съела немало вкусных блюд, но это превзошло все ожидания. Киллиан не лгал, когда обещал, что это будет лучшая еда в моей жизни. Устрицы в половинках ракушек с соусом просекко. Буррата со свежим крестьянским хлебом и жареным яйцом. Тартар из баранины с взбитыми цацики. Овощные оладьи с кокосовым карри. Самые вкусные тортеллини, которые я когда-либо пробовала, были с фасолью фава и кабачками и подавались с коричневым сливочным соусом. Тушеные ребрышки со спаржей и трубчатыми грибами. И обжаренные гребешки, которые буквально таяли у меня во рту. Затем мы завершили декадентский парад изысканности самым вкусным шоколадным тортом на планете в сочетании с домашним ванильным мороженым, тонким фисташковым печеньем и восхитительным кремом из маскарпоне, который, я была уверена, подадут на небесах. Я официально никогда больше не смогу есть.
Чарли посмотрел на сестру.
– Похоже, у каждой истории есть две стороны, Лиза. Истина должна быть где-то посередине.
– Это правда, – возразила она. – Я даже не люблю рыбные палочки.
– Трент Эриксон был идиотом, – наконец признал Джона. – Когда мы учились в средней школе, мы поймали его, когда он слизывал обезболивающий крем со своей руки после футбольной тренировки.
Уилл откинул голову назад и рассмеялся.
– Я забыл об этом. Он пытался сказать нам, что на вкус это как мятная зубная паста, но его язык так распух от этого, что мы не могли разобрать, что он говорил в течение двадцати минут.
Настала очередь Джона рассмеяться.
– Я думаю, тренер закончил тем, что позвонил в токсикологический контроль.
Мы снова расхохотались, а Элиза, перекрывая шум, крикнула:
– Смотрите!
Солнце давно зашло, и за пределами палатки были слышны звуки разборки, но пока они оставили нас в покое. Персонал Киллиана и Веры давным-давно убрал посуду и украшения со стола. Киллиан убедил нас обменять наши модные бокалы для вина на пластиковые стаканы, что игриво оскорбило почти всех, от почитаемых любителей алкоголя до признанных шеф-поваров, за столом. Все, что осталось – это стол, стулья и пустые бутылки из-под различных вин и газированной воды, разбросанные по столу.
Джона, Киллиан, Уилл и его братья и сестры ходили в одну и ту же среднюю школу. Еще больше их друзей присоединились к нам, когда мероприятие закрылось. Эзра, Диллон, Уайетт и Кайя. Я наконец-то связала лица с именами, но все равно было легко запутаться. У Веры тоже был брат, который женился на ее лучшей подруге. Или нет… Может быть, ее лучшая подруга вышла замуж за лучшего друга Киллиана? Честно говоря, было трудно собрать все воедино. Но в эту толпу было легко попасть и почувствовать себя ее частью.
Шеф-повара обменивались историями о выходных, лете, а затем, в конечном счете, о пищевой промышленности в целом. Затем Джона и Уилл обменялись историями о своей отрасли. И постепенно истории просто продолжали двигаться назад во времени, пока мы все не согнулись пополам от смеха.
Это был лучший день. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так сильно смеялась, но больше всего мне нравилось то милое внимание, которое Уилл проявлял ко мне в течение дня и вечера. Он наклонялся, чтобы объяснить, о чем они говорили. Или напомнить мне случайные имена только потому, что он сказал, что плохо запоминает имена, и подумал, что это будет полезно. Время от времени его рука опускалась на мое колено или бедро, и он нежно сжимал его. Некоторое время назад он поймал мою правую руку, засунул её под левую и всё ещё прижимал к груди. Я придвинулась к нему так близко в течение ночи, что моя голова почти покоилась на его плече.
Мне понравилось, как он это сделал. Он не просто взял меня за руку, чтобы подержать ее. Он переплел наши пальцы вместе, а затем прижал их к своему сердцу, как будто просто не мог подойти достаточно близко.
Это привлекло некоторое внимание собравшихся за столом, но никто ничего не сказал. Даже Элиза и Чарли притворялись, что это нормально, хотя я догадывалась, что им было труднее, чем другим.
Сначала я чувствовала себя неловко. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, но особенно в окружении стольких людей Уилла и только одного из моих. Но я немного утешилась, поняв, что это не должно происходить очень часто. В отличие от Чарли, который флиртовал со всеми и вся, и никто не заботился, не замечал и ничего не говорил, особое внимание Уилла шокировало этих людей.
Что, должно быть, означало, что он делал это не часто. Он не приводил девушек на подобные мероприятия и не держал их за руки. Или не флиртовал с ними. Или не нашептывал им подробности об окружающих его людях. Или, по крайней мере, это было то, что я собиралась сказать себе, пока у меня не будет возможности спросить его об украденных взглядах позже.
Когда смех стих, Вера и Киллиан встали. Их малышка ушла домой с пожилой женщиной по имени Джо несколько часов назад. Я подумала, что она, может быть, бабушка, но все называли ее по имени, так что трудно было сказать.
– Хорошо, – сказала Вера, зевая. – Мне давно пора спать. Мои лодыжки размером с кадиллаки, и у меня какая-то супер-веселая изжога.
– Я же говорил тебе не есть маринованные перцы, – упрекнул Киллиан.
Она свирепо посмотрела на него.
– Оно того стоило.
Он улыбнулся ей, и улыбка была настолько полна любви и обожания, что я почувствовала себя лишней, наблюдая за ними. Как нежеланный, странный вуайерист за окном их спальни.
– Я помассирую тебе ноги, когда мы вернемся домой.
– Ты лучше всех, – прошептала она.
– Я знал, что ты так думаешь, – тихо поддразнил он в ответ. Обратившись ко всем, пока Вера была занята тем, что закатывала глаза, он сказал, – спасибо, что поддержали нас сегодня вечером, ребята. Приятно познакомиться с вами, дамы.
Это было адресовано специально Риз и мне. Вслед за этим мы горячо и искренне поблагодарили его за лучшую еду в нашей жизни.
После того, как они ушли, несколько других поваров тоже встали.
– Мы слишком стары, чтобы тусоваться с вами, людьми из бара, – сказал Уайетт.
Он был покрыт татуировками и имел что-то похожее на ирокез, но, возможно, был самым милым человеком на свете.
– Засиживаться допоздна не для нас.
Чарли бросил в него скомканную бумажную салфетку.
– О да, эти дополнительные пару часов действительно имеют значение, – что вызвало спор о том, какая работа требует ложиться позже и должна поднимать раньше всех.
Риз наклонилась, чтобы сказать:
– Мне тоже пора идти. Завтра утром мне действительно нужно встать пораньше.
Я застонала. Мне не следовало задерживать ее так поздно. Ей давно пора было спать, а мне ближе к полуночи.
– О, милая, мне так жаль. Я и не подозревала, что уже так поздно.
– Нет, не извиняйся. Я так прекрасно провела время. Но если я останусь еще немного, я действительно могу превратиться в тыкву.
– Ты за рулем? – спросил Уилл, вмешиваясь в наш разговор.
– Нет, эм, нас привезла Риз, – сказала я ему, не зная, почему он спрашивает.
– Я могу подвезти тебя домой позже, – сказал он мне. Его пристальный взгляд изучал мое лицо. – Если ты, эм, хочешь остаться ещё немного.
Я повернулась, чтобы оценить реакцию Риз. Я не знала, что она подумает о его предложении. Если бы она была раздражена, или обеспокоена, или… Она улыбалась от уха до уха.
– Это отличная идея, – настаивала она. – Оставайся. Тогда я не буду чувствовать себя виноватой из-за того, что заставила тебя уйти раньше.
Честно говоря, было совсем не рано. Я могла бы легко пойти домой и завалиться спать.
– Это не имеет большого значения…
– Останься, – настаивала она. – Наслаждайся своим новым расписанием. Вот почему ты здесь, верно? – она наклонилась вперед, схватила меня за плечи и слегка встряхнула. – Чтобы попробовать что-то новое.
Было ли это… Было ли это намеком? Риз, как тебе не стыдно. Я покачала ей головой, задаваясь вопросом, в какой момент сегодня вечером она передумала от осторожного шага к прыжку ногами вперед.
– Хорошо, если ты настаиваешь.
– Я настаиваю. Я действительно настаиваю, – она начала собирать свои вещи.
Чарли заметил.
– Ты уходишь?
– Да, мне нужно быть на работе рано утром.
– Где ты припарковалась? – небрежно спросил Чарли. Пока Риз объясняла, забавная улыбка изогнула одну сторону ее рта. – Могу я проводить тебя до твоей машины? Уже поздно.
Другая сторона ее рта присоединилась к первой.
– Конечно.
Прежде чем она ушла, я вытащила свой телефон из сумочки.
Я: Он попытается переспать с тобой! Остерегайся.
Она украдкой ответила мне сообщением.
Риз: О, я знаю. Этого не произойдёт. Но он, конечно, милый.
Я: Осторожно, Кусочек. Он хитрый тип.
Риз: Я использую его, чтобы добраться до своей машины. Ничего больше.
Я: Если ты так говоришь.
Риз: Повеселись со своим горячим боссом! Отвлекись. Отвлекайся всю ночь, если придется.
Я послала ей смайлик с закатывающимися глазами, а затем снова спрятала свой телефон.
Уилл наклонился к нему.
– Ты просто переписывалась со своей подругой, когда она уходила?
Я сжала губы, чтобы скрыть улыбку.
– Я предупреждала ее, чтобы она не спала с твоим братом.
Он усмехнулся.
– Это хороший совет.
Когда все вокруг стола начали вставать и выбрасывать вещи, мы с ним задержались, не готовые уходить, но и не имея плана идти куда-либо ещё.
– Это было действительно весело, – сказала я ему. – Спасибо, что пригласил нас.
– Ты бы хотела пойти куда-нибудь еще? Мы могли бы… выпить еще или пойти прогуляться…
– Прогуляться?
Одна половина его рта приподнялась в дерзкой улыбке.
– Ну, знаешь, прогулка при луне.
– Это звучит забавно.
Он повернулся ко мне более полно, взяв мои руки в свои.
– Или мы могли бы вернуться ко мне домой. И поиграть в карты или что-нибудь в этом роде.
– Карты?
– Войнушку. Гонки. Уно. Ну, знаешь, все, что тебе взбредет в голову.
Я бы рассмеялась, если бы у меня так внезапно не перехватило дыхание.
– Да, давай сделаем это. Пойдём, поиграем в карты.
Он широко улыбнулся. И это было все, на что я надеялась, тепло, интимно и так, так сексуально.
Мы помогли все собрать и сложить стулья для арендованной команды, а затем попрощались. Был момент с Элизой, когда я подумала, что она может что-то сказать мне, предупредить меня, или пригрозить мне, или… может быть, даже поздравить меня. Честно говоря, я не могла сказать. Но выражение ее глаз было более серьезным, чем я когда-либо видела ее раньше. Серьезным и… с надеждой. Даже Джона продолжал смотреть на нее так, словно ждал взрыва вулкана.
В конце концов, она промолчала и крепко, очень долго обнимала меня, прежде чем мы ушли.
Уилл взял меня за руку и вывел из палатки. Улица была преобразована обратно в свое первоначальное состояние, но, тем не менее, была привлекательной. Гирлянды больших лампочек все еще висели между зданиями, освещая нам обратный путь к его машине. В это время ночи улицы были тихими и необычными. Магазины и склады вокруг нас были модернизированы, но всё ещё очаровательны. Брайтлиф был жемчужиной города, которую я была рада открыть для себя. Я бы обязательно вернулась.
Машиной Уилла оказалась "Форд Бронко" 90-х годов выпуска. И экстерьер, и интерьер были в отличном состоянии для того, сколько ему было лет. Было очевидно, что он заботился о ней.
Он открыл мне дверь и объяснил:
– Она принадлежала моему отцу. Она простояла у нас в гараже все мое детство. Он оставил ее мне после того, как скончался, так что я починил ее и запустил.
– Мне нравится, – честно сказала я ему, проскальзывая на пассажирское сиденье. – Какой милый подарок. Чарли и Элиза были разочарованы?
– Нет. Чарли получил мотоцикл "Ямаха" 1987 года выпуска, а Элизе он оставил "Веспу", которую ремонтировал для неё. У него всегда был проект автомобиля в гараже. Он привозил домой какого-нибудь интересного юнкера, с которым заключал выгодную сделку, а затем тратил месяцы на то, чтобы вернуть его к жизни. Я думаю, ему наскучил "Бронко" еще до того, как он его закончил, потому что он никогда не покидал наш гараж, пока он был жив. Однако мотоцикл Чарли был в почти идеальном состоянии. И, в конечном счёте, "Веспа" Элизы станет милой, когда она будет полностью закончена.
Мы еще поболтали о его отце и его многочисленных любимых проектах, пока, наконец, не остановились в "Крафте". Что меня немного смутило, но, возможно, мы собирались захватить что-нибудь здесь, прежде чем отправиться к нему домой.
Уилл заглушил машину в специально отведенном для нее месте в переулке рядом с баром. Он выпрыгнул из машины и обошел сзади, чтобы открыть мне дверь.
– Ты решил потусоваться в баре? – спросила я, моё замешательство было очевидным.
Он усмехнулся.
– О, я думал, ты знаешь. Я живу над ним. В квартире, а не как бродяга.
– Ох, – ладно, в этом было немного больше смысла. – Я понятия не имела.
Он провёл меня через вход в бар, на кухню, за офис и к двери, которую я никогда раньше не замечала. Он использовал другую связку ключей, чтобы открыть её, затем включил свет в коридоре, чтобы мы могли видеть, как поднимаемся наверх.
Лестница была длинной, ведь на втором этаже были такие высокие потолки. Но, наконец, мы добрались до верха, где нас ждала еще одна дверь.
– Последняя, – пошутил Уилл, прочитав мои мысли.
– Я просто рада, что ты в такой безопасности.
Он улыбнулся моей шутке и открыл дверь в свою мансарду. Я ахнула. Большая студия с открытой концепцией была тем, о чем я мечтала. Промышленная кухня была мужественной, с островком для еды и шкафами цвета хантер-грин со стеклянными панелями на фасадах. Потолки были такими же, как и внизу, из фактурной жести, заново отделанные под старину. На большинстве стен была лепнина в виде короны, а в некоторых местах – обнаженный кирпич. Уилл выделил угол для своего кабинета, угол для спальни и импровизированного шкафа, а также длинный участок стены для своего жилого пространства. Там была даже беговая дорожка, прислоненная к стене.
Было ясно, что он не ожидал привести меня сюда сегодня вечером. Одежда валялась на полу у его кровати, посуда была сложена на стойке, а бумаги были разбросаны по всему столу. Он тут же принялся наводить порядок. Я стояла посреди его пространства, пока он складывал бумаги и ставил посуду в раковину, и просто впитывала все это.
Это был Уилл. Это пространство. Этот дом. И я не могла бы выбрать лучшего представления о нем, особенно в такой непосредственной близости от бара.
Его лофт заставил меня что-то почувствовать, и я была удивлена, что это была грусть. По сравнению с этим моей квартире в Чикаго не хватало индивидуальности. Если дом Уилла рассказывал историю о том, кем он был как личность, о том, что он был теплым, скромным, удивительным и целеустремленным, то мой рассказывал историю человека без индивидуальности или мнений. Без забот и интересов. Без…
Мой дом рассказывал историю женщины без.
Без жизни, без настоящей цели, без любви.
– Извини, что все в таком беспорядке, – пробормотал он.
– Это не так. Совсем. Мне нравится, – я повернулась к нему лицом. Он никогда не сомневался. Но моменты, когда я чувствовала нервозность или видела неуверенность в его глазах, что-то делали с моими внутренностями, с местами, предназначенными для любви, заботы и отдачи. Итак, он был здесь, стоял передо мной, тихо нервничая из-за меня в своем доме, и это уничтожило меня.
Если я была влюблена в него раньше, я бы просто поскользнулась и упала прямо во что-то гораздо более глубокое. Намного большее.
Было похоже, как будто я резвилась по этому тротуару легко и весело, совершенно беззаботно. А потом эта черная дыра просто разверзлась передо мной, и я провалилась в нее, не промахнувшись ни на шаг. Внезапно меня целиком поглотили эмоции, которые были намного сильнее. Намного больше, чем я была готова.
Я подошла к нему, не зная, что еще сделать. Он просто стоял там, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на меня так, словно я была целым миром. Я руками обхватила его огрубевшую челюсть, большим пальцем провела по его нижней губе. Его кожа была горячей под моими руками. И от него пахло цитрусовыми, вином и еще чем-то, что было присуще только ему.
– Я не знаю, к чему я готова, – сказала я ему, мой голос охрип от эмоций. – Я только что рассталась с серьезными отношениями, и это закончилось так плохо. Я не должна была…
Я замолчала, потому что не знала, как закончить предложение. Я даже не знала точно, что мы делаем или что я хотела сделать.
Его руки обхватили меня за талию, притягивая ближе, прижимая к себе. Мне пришлось ненадолго закрыть глаза от ощущения его твердой груди напротив моей более мягкой, женственной.
– Не слушай обязанности, Лола. Это то, чего ты хочешь?
Я кивнула, затаив дыхание.
– Да.
Его лоб коснулся моего. Его глаза закрылись.
– Ты уверена?
– Полностью.
– Тогда ты готова. Не нужно прислушиваться к лишнему шуму в твоей голове. Или благонамеренным людям, говорящим тебе, что делать, – его рука легла на мой живот. – Ответ здесь, – затем он переместил её мне на грудь, обхватив мою грудь, но больше прикрывая моё сердце. – И здесь. И когда эти два жизненно важных органа работают синхронно, ты знаешь, к чему ты готова, и никто не может сказать тебе иначе.
Я поцеловала его. Мои губы прижались к его губам, не в силах больше ждать ни секунды. Во мне бурлили желание, страсть и потребность, как сверхактивный вулкан. Но были также благодарность, надежда и искренние чувства к этому человеку.
Во многих отношениях, поскольку мы с Оуэном так долго были реальностью, я не знала, как представить свою дальнейшую жизнь без него.
Но если бы я нашла время, чтобы представить себе свидания после того, как мой жених изменил мне, я бы никогда, за миллион лет, не представила себе этого. Сильные руки Уилла обхватили меня за талию, прижимая к себе. Его рот прижался к моему так, что это было похоже на войну и капитуляцию одновременно.
Его язык прошелся по моей нижней губе, спрашивая разрешения. Я открыла ему рот легко и без колебаний. Мы превратились в переплетающиеся языки и блуждающе руки. Мои зубы царапнули его нижнюю губу. Его поцелуи проследовали вдоль моей челюсти к уху, где он покусывал, пока я не начала выгибаться, затем вниз по моей шее и обратно к губам. Он застонал, глубоко чувственный звук, от которого что-то тёмное и голодное закрутилось во мне спиралью. Я думала, что могу упасть в обморок от чистой силы желания этого мужчины большей, чем всё, что я чувствовала до этого.
Я провела руками по его широким, крепким плечам, вниз по его точеным бицепсам и по его острым лопаткам. Этот мужчина был сделан из мускулов и тестостерона, и я хотела почувствовать и увидеть его всего.
Его руки потянули меня за комбинезон, недоумевая, почему он не может его поднять. Я не могла удержаться от смеха над его безуспешными усилиями.
– Он цельный, – объяснила я между поцелуями. – Снимается целиком.
Он зарычал глубоким звуком, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Я скользнула руками под его футболку, нащупывая пресс, гладкую кожу и рай. Он дернулся в ответ на наш контакт кожа к коже, и мои колени задрожали от того, как это было невероятно горячо, воздействовать таким образом на такого мужчину, как он.
Его рука скользнула по моей груди, проверяя. И когда я прижалась грудью к его ладони, он накрыл меня всей ладонью, проводя большим пальцем по моему соску, пока я не стала задыхаться, не застонала и не задергала лямки своего комбинезона.
– Ты уверена? – снова спросил он хриплым шепотом. – Мы можем остановиться в любой момент. Я… – он прочистил горло, – я хочу зайти так далеко, как ты мне позволишь. Но если это слишком…
Я отступила назад, обретая смелость, о которой и не подозревала. По очереди я развязывала бретельки своего комбинезона, пока он наблюдал. Материал ослабел, а затем полностью упал. Я осталась в лифчике без бретелек и трусиках, радуясь, что выбрала полусексуальную пару. Я наблюдала, как он смотрит на меня в тусклом свете из кухни. Его глаза потемнели, когда налетела знакомая летняя гроза.
– Я хочу этого, – сказала я ему. – Столько, сколько ты мне дашь.
Он шагнул ко мне, положив руки мне на талию, а затем прошелся по моему почти обнаженному телу. Мои бёдра, моя спина, моя задница. Как будто ему нужно было почувствовать каждый дюйм меня. Как будто он запоминал мои ощущения.
– Это не так работает, новенькая, – сказал он с игривым блеском в голосе. – Ты берёшь то, что хочешь. Не позволяй мне встать у тебя на пути.
Его руки опустились на заднюю часть моих бедер, и он поднял меня одним махом, обернув вокруг своей талии. Комбинезон сполз с моих лодыжек, мои бедра сжали его бедра, а пальцы впились в его мускулистые плечи, когда он схватил меня за задницу и начал идти. И хотя он все еще был полностью одет, а на мне все еще было нижнее белье, мы ахнули от интимного контакта моих ног, обернутых вокруг него.
Он двинулся к кровати, пуговица на его джинсах вызвала трение, которого я не ожидала. Я знала, что я пропала. Я застонала, моя спина выгнулась от удовольствия. Его рот снова нашел мой, чтобы проглотить мои звуки, а затем опустошил меня, когда ему удалось справиться с застежкой моего лифчика. К тому времени, как он уложил меня обратно на свою смятую кровать, на мне был только низ от белья.
Он остановился надо мной, чтобы снять рубашку и расстегнуть джинсы. А потом, как раз в тот момент, когда я думала, что он набросится, он замер.
Я неловко поежилась. До меня дошло, что ни один мужчина, кроме Оуэна, не видел меня такой обнаженной, такой открытой. В старшей школе и колледже были и другие парни, но мы никогда не заходили так далеко. Я была слишком контролирующей, чтобы быть спонтанной физически, слишком типичной, чтобы не планировать целые отношения. Так что к тому времени, когда я была готова заняться физическими упражнениями, им уже было скучно, и они двигались дальше.
Это, что бы это ни было с Уиллом, было так ново для меня. Но то, как он смотрел на меня сверху вниз, жар в его глазах, напряжение в его челюсти… В этот момент мне было комфортнее, чем в сотню раз с Оуэном.
Я никогда раньше не чувствовала себя такой желанной. Это… сексуально. Я никогда раньше не чувствовала себя так комфортно в своей собственной шкуре, что было странно для меня, потому что я была почти полностью обнажена.
– Чёрт возьми, Лола, – пробормотал он.
И это было все. Он не говорил мне, что я красивая, сексуальная или идеальная. Но ему и не нужно было этого делать, потому что все это было написано на его лице, в его тоне, в том, как благоговейно он наклонился и нежно коснулся моих бедер, проводя руками по моим ногам, животу, груди. Его колени приземлились по обе стороны от моих бедер, и он наклонился, чтобы захватить мой сосок ртом.
Мой позвоночник приподнялся над кроватью, не в силах справиться с горячим ощущением его губ на одном из моих самых интимных мест. Он лег рядом со мной, его рот не отрывался от моей кожи, и оставался там, пока я не потеряла сознание от желания. И когда он отстранился, я с удивлением увидела кривую улыбку на его лице.
