Текст книги "Психолингвистика"

Автор книги: Ревекка Фрумкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Фрейд усматривал в себе самом сочетание любви к матери и ревности к отцу. На основании своего клинического опыта Фрейд считал этот конфликт универсальным: по его словам, "всякое человеческое дитя сталкивается с задачей преодоления Э. к.". Фрейд, однако, использовал механизм Э. к. главным образом применительно к объяснению судьбы мальчика. Ученик и оппонент Фрейда Юнг ввел понятие "комплекс Электры" для описания аналогичного конфликта, свойственного девочке, отсылая нас к мифу об Электре, посвятившей свою жизнь отмщению убийцам ее отца Агамемнона.

В теории Фрейда понятие Э. к. носит характер аксиомы и используется в качестве универсального объяснительного механизма для описания и объяснения источника душевных конфликтов. Выдающийся этнограф Бронислав Малиновский, основатель британской школы культурной антропологии, еще в 20–х годах XX в. предположил, что Э. к. в том виде, как он был описан Фрейдом, возможен только в обществе, где именно отцу отводится роль безоговорочного авторитета. Так организована семья при патриархате, т. е. во всех развитых культурах. Но при матриархате ребенок воспитывается в семье матери и авторитетом является вовсе не отец, а брат матери, т. е. дядя по материнской линии. Соответственно, Э. к. в сугубо фрейдистском смысле в культуре, где имеет место матриархат, существовать не должен.

С целью проверить свою гипотезу в полевых условиях Малиновский отправился в экспедицию на Тробрианские острова, где у некоторых индейских племен еще сохранялся матриархат. Сомнения Малиновского подтвердились: суть конфликта не в фигуре отца как такового, а в том, кто в данной культуре является носителем "закона" и от кого исходят непререкаемые запреты.

По современным представлениям, Э. к. не сводится ни к какому реальному влиянию родителей на ребенка и не объясняет механизм отношений между ребенком, его матерью и отцом. Понятие Э. к. скорее отражает конфликт между свойственным ребенку желанием немедленного удовлетворения своих потребностей и социальными запретами, характерными для данной культуры.

Опыты и впечатления раннего детства играют немалую роль в дальнейшем формировании личности: ведь обычно именно родители ребенка задают ему образцы поведения на всю дальнейшую жизнь. Известно, что нередко юноша ищет в своей подруге качества, свойственные его матери, а девушка, выбирая спутника жизни, бессознательно ориентируется на образ своего отца. Реже отмечают, что такие ориентации ярко выражены только у тех, кто вырос в уравновешенной, гармоничной семье. Молодые люди из неблагополучных или неполных семей формируют свои идеалы по принципу "наоборот". Исходя из стремления отличаться от своих родителей, они ищут другие социальные образцы отношений между поколениями. Если ребенок рос в условиях чрезмерной семейной опеки, то его/ее идеалом может оказаться бесшабашный рок–танцор, а предметом неприязни – любой облеченный властью персонаж, независимо от пола.

Эскапизм

Это понятие – из круга тех, которыми мы пользуемся, чтобы описывать отношения между личностью и обществом. Англ. to escape и франц. escaper означают «убегать», «избегать». Э. – это такая жизненная установка, которая позволяет человеку укрыться от социальных требований и порождаемых ими напряжений и конфликтов.

Э. – понятие относительное и оценочное: то, что одни люди сочтут э., другие примут как поведение или позицию, естественную для человека данной профессии или личности с данными ценностными ориентациями. Великий русский поэт Борис Пастернак много лет жил на своей даче в Переделкино, спасаясь от официозной писательской среды и суеты большого города, за что представители официоза окрестили его "дачником", понимая под этим якобы присущий Пастернаку э. Но понятие э. не применимо к человеку, который сразу после начала войны оказался на крыше писательского дома в Москве, где дежурил, чтобы тушить зажигательные бомбы, а позже приложил все усилия, чтобы попасть на фронт военным корреспондентом.

Само представление о том, что э. возможен именно как осознанный выбор, восходит к эпохе Просвещения с ее культом "неиспорченной" Природы и "естественного" человека. Идеал э. – это слияние с природой, описанное Генрихом Торо в его знаменитом романе "Уолден, или Жизнь в лесу".

Э. как уход от социума и его требований популярен тогда, когда установки личности и установки, преобладающие в социуме, кардинально расходятся. Пример современного э. – движение битников и хиппи в США и в Европе, когда молодые люди из благополучных семей, отрицая ценности "общества потребления", а позже – протестуя против войны во Вьетнаме, уходили из дома в "никуда", бродяжничали, жили подаянием, основывая целые колонии в Индии и других теплых краях. Ранняя рок–музыка с характерным для нее пафосом социального протеста, восточные ритуалы с их гипнотическим влиянием на психику, коллективное употребление относительно "мягких" наркотиков сопровождают э. этой эпохи.

Хиппи в советском варианте (так называемая "Система") – тоже вариант э. Новейший вид э. у нас – это сообщества "толкиенистов" с их инфантильными игрищами (см. инфантильность). Вообще же об э. в современном мире имеет смысл говорить тогда, когда соответствующая позиция сводится к "избеганию", отказу, но не имеет собственного позитивного содержания. В развитых странах можно, живя уединенно на какой–нибудь затерянной в лесах ферме, оставаться активным членом общества, пользуясь Интернетом и другими средствами связи. Но тот же Интернет позволяет осуществить идеал э., если человек использует его только для игр и потребления "чтива".

«Я–концепция»

Некогда великий французский философ Паскаль заметил, что ветвь никогда не может постичь смысла всего дерева. Человек также не может знать всего о себе, потому что единичная личность существует не в вакууме, а в сложном переплетении социальных связей. За нами и вокруг нас – семья и предки, родной город и история страны, где мы родились. Культура и эпоха незаметно формируют нас с первых месяцев жизни, и само наше "Я" – продукт истории, среды, воспитания, а не только наших физических и психических особенностей.

Насколько сами мы это осознаем? Как вообще мы понимаем себя как субъекта жизни и ответственности? Термин "Я–концепция" ориентирован на то, чтобы показать, что сформировавшаяся личность имеет некий ответ на эти вопросы, хотя, как правило, не формулирует его для себя в явном виде.

Нередко "Я–концепция" обнаруживает себя, так сказать, от противного, по принципу "А я и не знал, что…". Например, житель большого города уезжает отдохнуть от суеты в глухую деревню. Там все друг другу родня, к нему тоже доброжелательны, однако сам он ощущает себя крайне незащищенным и даже неуместным. Это заставляет человека всерьез задуматься о том, от чего же зависит его самоощущение и самооценка – ведь сам–то он не изменился, к тому же и получил именно то, чего хотел – тишину, рыбалку. Причины такого дискомфорта человек чаще всего не может назвать, тем более что обычно мы склонны видеть корень зла не в себе, а в других людях или в не зависящих от нас обстоятельствах.

Психолог, анализировавший описанный случай, пришел к следующему выводу. Анонимность жизни в большом городе, т. е. привычка жить незамеченным среди толпы, была необходима нашему герою, как воздух, хотя сам он об этом и не подозревал. Теперь же его "Я" лишилось привычной защиты от вынужденного общения с другими людьми – а он и не знал, что нормальное функционирование его "Я" предполагает такую отгороженность. Не исключено, что без помощи психолога этот новый и важный опыт остался бы неосознанным, а душевный дискомфорт был бы списан на погоду, отсутствие телефона и т. п.

"Я–концепция" – это наш неосознаваемый образ самих себя. Можно выразиться и иначе: это невидимый автопортрет, который открывается нашему внутреннему взору преимущественно в кризисные моменты. Иногда нас так "не устраивает" увиденное, что мы, сами того не зная, немедленно вооружаемся розовыми очками – и успокаиваемся.

Окружающие нас люди меньше всего интересуются нашей "Я–концепцией", но в той мере, в какой судьбы людей пересекаются, они (тоже чаще всего – неосознанно) вынуждены считаться с "Я–концепцией" других – либо принимать ее, либо бороться с нею.

Психика душевно здорового человека представляет собой структуру, а не мозаику. Соответственно и "Я–концепция" не должна содержать несовместимые положения и кричащие противоречия. Беспричинная тревога, неуживчивость, подавленность, смена настроений и желаний, столь свойственные юности, обычно говорят о том, что "Я–концепция" еще не сформировалась, не устоялась.

Как соотносятся "Я–концепция" и жизненный опыт? Изменяется ли она с возрастом и если да, то как? Разумеется, наша "Я–концепция" меняется вместе с нами. Такие критические для жизненного пути ступени, как выбор профессии, вступление в брак, материнство и отцовство, утрата близких, тяжелая болезнь, переезд в другую страну требуют определенного пересмотра "Я–концепции", поскольку только при этом условии человек может приспособиться, адаптироваться к новым обстоятельствам.

Однако зависимость между тем, как мы себя "мыслим", и тем, как мы можем управлять своей жизнью, далека от прямолинейной. Ограниченный человек на склоне лет может видеть себя умудренным опытом, хотя его опыт именно в силу ограниченности малоценен. И наоборот: человек яркий может считать, что он жил не должным образом или что он неправильно использовал свой дар.

В повести Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея" портрет героя, написанный его другом–художником на холсте, волшебным образом зеркально отражал все то дурное, что совершал в своей жизни Дориан; сам же Дориан был над портретом не властен. В реальной жизни мы, напротив, можем, в попытках объяснить себе себя же, переписывать свой "невидимый автопортрет" много раз. Ничто, тем не менее, не дает нам гарантии его "адекватности натуре", за исключением, быть может, чувства внутренней гармонии, которое моментами переживается всеми, но как длительное состояние доступно немногим счастливцам.

«Я и Оно»

Так называется одна из самых известных работ Фрейда, вышедшая в 1923 г. В заглавии отражена центральная идея трехсоставной модели психики, предложенной Фрейдом. Личность человека в этой модели представлена как арена взаимодействия трех структур: "Я" (лат. Ego), «Оно» (лат. Id) и «Сверх–Я» (лат. Super–ego).

"Я" представляет индивида, стремящегося поступать ответственно: ставит цели, планирует, выбирает, оценивает, принимает решения. "Я" любит, ненавидит, страдает. Безусловное (по определению Фрейда) свойство "Я" – бессознательная установка на целостность и непротиворечивость. Здоровая личность являет собой структуру, а не мозаику. Сохранению "Я" именно как структуры способствует механизм психологической защиты. Используя его, "Я" бессознательно исключает из сферы, доступной здравому размышлению, все, что для "Я" представляется плохим, не должным или же составляет предмет вожделения, которое не может быть удовлетворено. Этот процесс называется вытеснением(см.).

Вытесненный материал составляет содержание "Оно". "Оно" – сфера подсознания. Там аккумулируются запретные в данной культуре влечения и фантазии – прежде всего влечения сексуального характера, но не только они. Отношения между "Я" и "Оно" регулирует – также на бессознательном уровне – "Сверх–Я". "Сверх–Я" воплощает одновременно и закон (сведения о должном), и запрет на то, что в данном социуме считается недопустимым.

Согласно теории Фрейда, эти аспекты нашей психики находятся в состоянии постоянного конфликта. "Оно" не только служит "вместилищем" неприемлемых для осознания и потому регулярно вытесняемых влечений – из него исходят своего рода импульсы, которые побуждают "Я" к удовлетворению запретных влечений. Естественно, что в сфере "Оно" обречено пребывать именно то, что в данной культуресчитается дурным и заведомо осуждается. Так, для традиционной русской культуры сексуальные желания ребенка или юной девушки – предмет безусловного запрета со стороны «Сверх–Я», а значит, соответствующие влечения составляют содержание «Оно». В то же время в культуре Таити сексуальные игры между детьми противоположного пола поощряются, а привлекательность девушки–невесты тем больше, чем обширнее ее добрачные связи. Очевидно, что если такие проявления сексуальности социально приемлемы, то они и не вытесняются в «Оно».

В рассказе Бунина "Чистый понедельник" описание напряженных эротических отношений героев дано с помощью предельно выразительных реалистических деталей. Эти описания, тем не менее, согласуются с сугубо русской культурной традицией и потому без протеста со стороны психологической "цензуры" воспринимаются нашим "Я".

"Сверх–Я", таким образом, мыслилось Фрейдом и его последователями как культурно–обусловленнаяцензура, которая пресекает попытки "Я" реализовать «запретные» желания. При этом защитная функция "Я" реализуется, минуя сознание: в этом и состоит специфика механизма вытеснения.

Противопоставление "Я" – "Оно" не работает вне "Сверх–Я", поскольку именно последнее выступает как инстанция, "сортирующая" психический материал на приемлемый для "Я" и разрушительный для "Я", дабы последний не вышел за пределы "Оно".

Например, в литературе многократно описаны случаи, когда ребенок, чувствующий себя несчастным или обиженным, воображает свою смерть как наказание для несправедливых к нему родителей или учителей. Эти фантазии не выходят за рамки представлений об отчаянии мамы или удрученных собственной жестокостью старших по возрасту. "Сверх–Я", однако, не допускает в "Я" фантазий, где бы возмездие и кара настигали мать, – это может осуществиться только в сновидениях, над которыми властно "Оно".

Существенно, что Фрейд не был моралистом: все его построения внеоценочны. Как врач–психоаналитик, он одинаково беспристрастно анализировал "Оно" пациентки, бессознательно желавшей смерти своему отцу, и терзания человека, готового уступить любимую жену другому в подсознательной надежде снять с себя ответственность за судьбу этой женщины.

Модель "Я" – "Оно" – "Сверх–Я" позволила по–новому понять многие психические процессы, с помощью которых человек преодолевает жизненные трудности. Примером может быть введенное Фрейдом понятие "работа скорби". Это бессознательная переработка человеком страдания, связанного со смертью близких. Раньше представлялось, что постепенное ослабление страдания происходит как бы само собой. Фрейд показал, что человек перерабатывает чувство утраты бессознательно, но от того не менее активно. В тех случаях, когда эта переработка носит патологический характер – в частности, сводится к упорному самообвинению, психоаналитик может помочь пациенту, обнажая безосновательность переживаемого им чувства вины.

ЛИТЕРАТУРА

Приводимый ниже список литературы включает все источники, ссылки на которые имеются в тексте книги, а также некоторые классические труды, как, например, работы Н. И. Жинкина и Л. С. Выготского.

Библиографию по широкому кругу вопросов, связанных с различным пониманием предмета психолингвистики, можно найти в кн.: Залевcкая А. А. Введение в психолингвистику. – М., 1999.

• Алпатов М. В. История лингвистических учений. – М., 1999.

• Анастази А. Психологическое тестирование: Пер. с англ. – М., 1982. – Кн. 1,2.

• Брунер Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации: Пер. с англ. – М., 1977.

• Български норми на словесни асоциации / Ред. Е. Герганов. – София, 1984.

• Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков: Пер. с англ. – М., 1999.

• Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. – М., 1996.

• Воейкова М. Д., Чистович И. А. Первые слова русского ребенка//Бюллетень фонетического фонда русского языка. – СПб., 1994. – № 5. – С. 94–112.

• Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6 т. – М., 1982–1984.

• Жинкин Н. И. Язык. Речь. Творчество. – М., 1998.

• Зайцева Г. Л. Дактилология: Жестовая речь. – М., 1991.

• Залевская А. А. Введение в психолингвистику. – М., 1999.

• Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. – М., 1967.

• Имедадзе Н. В. Экспериментально–психологические исследования овладения и владения вторым языком. – Тбилиси, 1979.

• Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика русского языка. – М., 1993.

• Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987.

• Клименко А. П. Психолингвистика. – Минск, 1982.

• Красильникова Е. В. Имя существительное в русской разговорной речи. Функциональный аспект. – М., 1990.

• Кронгауз М. А. Приставки и глаголы в русском языке: Семантическая грамматика. – М., 1998.

• Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. – М., 1997.

• Лепская Н. И. Язык ребенка: (Онтогенез речевой коммуникации). – М., 1997.

• Лингвистический энциклопедический словарь. – М., 1990.

• Лурия А. Р. Основные проблемы нейролингвистики. – М., 1975.

• Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю.Шведовой. – 13–е изд. – М., 1981.

• Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Словарь русского языка. – М., 1998.

• Пиаже Ж. Избранные психологические труды: Психология интеллекта. Генезис числа у ребенка. Логика и психология: Пер. с франц. – М., 1969.

• Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка: Пер. с франц. – М., 1994.

• Психолингвистика: Пер. с англ., итальянск., нем., франц. – М., 1984.

• Психологический словарь / Под ред. В. В. Давыдова и др. – М., 1997.

• Реформатский А. А. Введение в языкознание. – М., 1999.

• Речь русского ребенка: Звучащая хрестоматия / Под ред. С. Н.Цейтлин. – СПб., 1994. (Приложение № 4 к Бюллетеню фонетического фонда русского языка.)

• Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. – М., 1946.

• Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. – М., 1989. – Т. 1.

• Русская разговорная речь / Под ред. Е. А. Земской. – М., 1973.

• Русская разговорная речь: Тексты / Отв. ред. Е. А. Земская, Л. А. Капа–надзе. – М., 1978.

• Русская разговорная речь: Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. – М., 1983.

• Русский ассоциативный словарь / Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Р. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. – М., 1994–1998. – Кн. 1–6.

• Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику: Курс лекций. – Л., 1989.

• Семантика и категоризация / Под ред. Р. М. Фрумкиной. – М., 1991.

• Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. – М., 1954; 1972.

• Словарь ассоциативных норм русского языка / Под ред. А. А. Леонтьева. – М., 1977.

• Солсо Р. Л. Когнитивная психология: Пер. с англ. – М., 1996.

• Фрумкина P. M. Вероятность элементов текста и речевое поведение. – М., 1971.

• Фрумкина P. M. О специфике гипотез в психолингвистике: Гипотеза в современной лингвистике. – М., 1980.

• Фрумкина P. M. "Теории среднего уровня" в современной лингвистике // Вопросы языкознания. – 1996. – № 2. – С. 55–67.

• Фрумкина P. M. Цвет, смысл, сходство. – М., 1984.

• Хомский Р. Язык и мышление: Пер. с англ. – М., 1972.

• Шахнарович A. M. Общая психолингвистика. – М., 1995.

• Штейнфельдт Э. А. Частотный словарь современного русского литературного языка (2500 наиболее употребительных слов). – Таллин, 1963.

• Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974.

• Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание) / Сост. М. В.Панов. – М., 1984.

• Язык и личность / Под ред. Д. Н. Шмелева. – М., 1989.

• Якубинский Л. П. О диалогической речи // Якубинский Л. П. Избранные работы. Язык и его функционирование. – М., 1986. – С. 17–58.

• Ярошевский М. Г. История психологии. – 3–е изд. – М., 1985.

• Bruner J. Acts of meaning. – L.; Cambridge (Mass.), 1990.