Текст книги "Психолингвистика"
Автор книги: Ревекка Фрумкина
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Печатается по изд.: Русская разговорная речь. Тексты / Отв. ред. Е. А. Земская, Л. А. Капанадзе. – М.: Наука, 1978. – С. 134–139.
[Закрыть]
Из воспоминаний о детстве
Разговор двух давно знакомых людей.
А. – научный работник, 40 лет, москвичка. Б. – филолог, 65 лет, коренной ленинградец (Дмитрий Андреевич). В диалог изредка вставляет реплики В. (Елена Васильевна, москвичка, близкая знакомая А., научный работник, 30 лет). Для публикации выбран фрагмент из середины текста. Записано в Москве.
• А. А вас вывозили там / ле–етом куда–нибудь / так вот? (нрзбр).
• Б. В Финляндию / в Куоккалу /.
• А. Да?
• Б. Интеллигенция в Куоккалу ездила //.
• А. Угу / на дачу?
• Б. На дачу / да / но там / общения с местным населением почти не было //.
• А. Не было // (нрзбр).
• Б. Ну я правда играл там / (пауза) так что счет финский я / до сих пор помню //.
• А. С мальчиками / да?
• Б. Да / с мальчиками / счет финский / какие–то игры…
• А. Угу / (пауза) интересно / да //.
• Б. Да э… занятный финский народ (был такой?) //.
• А. Ну как они были / крестьяне? Так сказать / по образу жизни / да?
• Б. Крестьяне // Крестьяне и… ме–елкие–мелкие буржуа / такие // Ну значит… торговцы / владельцы э… ларьков / потом… м… дачи сдавали / иногда имели по две по три дачи / чтобы сдавать.
• А. Ну да / доход такой / да?
• Б. Доход / да–а // Сдавали тогда не комнаты / а целиком дачи / поэтому дачи были небольшие /.
• А. Угу //.
• Б. Ну там комнат четыре / пять / с балконом обязательно //.
• А. Угу//.
• Б. Лодку имели /.
• А. Лодки тоже сдавали наверное / да?
• Б. Лодки / да / лодки сдавали / да / потом будки //.
• А. С веслами?
• Б. С вё–о-слами / с уключинами / все как следует //.
• А. Угу //.
• Б. Потом будки / для купания /.
• А. Для купания?
• Б. Да / на пляже вот так в два / в три ряда выстраивались будки//.
• А. Значит у каждого была своя? Или (нрзбр)?
• Б. Своя будка / там оставлялись игрушки / купальные костюмы / полотенца // это всё оставлялось / и только уносился ключ / да! И шезлонг еще //.
• А. Очень удобно!
• Б. Шезлонг / угу II.
• А. Так что прекрасно…
• Б. На целый день приходили //.
• А. Угу//.
• Б. Я помню в детстве / наша будка оказалась рядом с Фаберже / с каким Фаберже / я не знаю / будка была / и вот / как сейчас помню / этот Фаберже пришел / мой отец с ним разговаривал / сидели в костюмах /.
• А. Угу//.
• Б. Не дай бог в купальных костюмах / нет / просто чуть не в крахмальных воротничках /.
• А. (смеется).
• Б. У меня еще сохранилась фотография моей матери / сидит на пляже / под зонтиком / кружевным зонтиком / белым /и в корсете //.
• А. (смеется) Потрясающе / да //.
• Б. Да (смеется) //.
• А. Ну все–таки купались они?
• Б. Купались / купались //.
• А. А тогда надевали купальные костюмы?
• Б. А–а! У моей матери был купальный костюм я как сейчас помню / это вроде капота было //.
• А. Да?
• Б. Да // (смеется). Он из такого / твердого материала / чтобы…
• А. Ничего не видно было / да?
• Б. Формы тела никак не были видны / да // (смеются).
• А. Да / не то что сейчас //.
• Б. Вроде капота / да //.
• А. Дмитрий Андреич / а я вспомнила / Вы не были этим летом на Рижском взморье?
• Б. Нет //.
• А. Нет?
• Б. Нет / а что?
• А. А я шла по берегу /.
• Б. Да/.
• А. И мне показалось что навстречу идете Вы //. Но / я не была уверена что это Вы /, поэтому я как–то не решилась поздороваться /.
• Б. Нет / мы собираемся в будущем году поехать в (нрзбр) / в санаторий //.
• А. Вот / и у меня так и осталось такое полувпечатление /. Вы или не Вы /. Но я уже вот говорю / не решилась //. В общем я наверное шла как раз в неподобающем (смеется) наряде /. То есть что–нибудь вроде купальника / и поэтому (нрзбр).
• Б. У меня говорят голос похож бывает / встречают похожие голоса /.
• А. Нет / этот человек ничего не говорил / просто так навстречу //.
• Б. Ага /.
• А. (нрзбр).
• Б. Там очень хорошие прогулки / потому что твердый песок //.
• А. Там прекрасные вот /.
• Б. Твердый песок //.
• A. Вот / мы как раз были с Еленой Васильевной /.
• B. Угу //. Б. Да //.
• А. Там целый месяц (нрзбр) //. Великолепно там //.
• Б. Да //. А в Куоккале были такие / бетонные или цементные я не знаю / дорожки //. Но не у самой воды / а так / по краю /.
• А. Подальше / да?
• Б. Между дачами и пляжем / так вот шла дорожка /.
• А. (нрзбр).
• Б. По вечерам было купание //.
• А. В Териоках я когда–то была /.
• Б. А–а!
• А. Это подальше значит // Дальше? Да?
• Б. Там ведь сохранился до сих пор театр в котором Любовь Дмитриевна Блок играла //.
• А. Да? Какой? Деревянный?
• Б. И называется это как–то / летний…
• А. Наверное я там была //.
• Б. Э… нет / дом культуры что–то в этом роде /.
• А. Да–да /.
• Б. Дом какой–то культуры //.
• А. Кажется тоже / возможно я там была //.
• Б. Угу//.
• А. Ну там очень хорошо тоже II.
• (Конец фрагмента)
Из воспоминаний
Б. – научный работник, филолог, 65 лет, ленинградец. А. – научный работник, 40 лет, москвичка. В. – близкая знакомая А., научный работник, 30 лет, москвичка. А. и Б. давние знакомые. Записано в Москве.
Б. Ну в общем / у каждого формируется свой язык в каких–то определенных условиях / у одних он формируется… (пауза) только в течение вот… детства / и юности / я думаю что мой язык формировался все время //. Ну в общем значительную–то э… роль / сыграло мое детство //. В формировании (-то?) языка вот / про–изноше–е-ния / даже некоторых оши–и-бок речи которые для меня типичны / ну скажем я произношу "оне" / вместо "они" /.
• А. Да?
• Б. Да/А
• А. Даже сейчас?
• Б. И… и сейчас / это у меня очень трудно иногда отвыкнуть //.
• А. Угу //.
• Б. Говорят что это "оне" типично для петербургского произношения //.
• А. Угу//.
• Б. Но дело в том что / петербургского–то произношения не сохранилось ни у кого //.
• А. Ну очень мало / но наверно все–таки есть?
• Б. Вымер город //. Вымер вот / в блокаду //.
• А. Ну я понимаю / ну не совсем все–таки /.
• Б. В блокаду / потом война /.
• А. Да/А
• Б. Потом… революция / м… полная смена //.
• А. Переезды всякие / и вот все это /.
• Б. Да / так что скажем / кто / вот в нашем институте / там больше ста человек / родился в Петербурге? Кроме молодежи / из стариков // N. больше никого / по–моему больше никого II.
• А. А N. нет!
• Б. (Не или нет?) / в Петербурге?
• А. Нет–нет–нет–нет / он из Нежина //.
• Б. А! Он из Нежина // Ну так он родился в собственном поместье / (смеется).
• А. Да–да–да / а потом он очень рано был привезен //.
• Б. Нет (смеется) / он воспитывался… Вы его записали / да?
• А. Да / мы записали / очень хорошо между прочим / да //.
• Б. Да / да / это очень важно / потому что хотя он уверяет.
• А. Ну да /.
• Б. Что у него вот эта картавость / от французского языка /.
• А. Французская //.
• Б. На самом деле это настоящее училище правоведения / как я это помню //.
• А. Да / я тоже думаю что это не французское / да //.
• Б. Нет–нет / это правоведение // Это училище правоведения / такое /.
• А. Да / да //.
• Б. Такой там был прием //. Ну у меня как… э… родители были из такой средней среды / э… отец инженер был /а… там / третьи / дедушки и бабушки по обеим линиям / это купеческое /.
• А. Но все петербургские?
• Б. Все//Значит…
• А. Значит у Вас / Вы уже в каком поколении петербуржец?
• Б. Я думаю что в пятом поколении //.
• А. В пятом // Это вообще невероятно //.
• Б. В пятом // Да / в пятом поколении //.
• А. Конечно редкий случай совершенно II.
• Б. Да // Но это ниче… ничего не значит /.
• А. Значит Ваша дочка уже в шестом?
• Б. В шестом / да //.
• А. Да.
• Б. Но это ведь ничего не значит / потому что влияние непетербургской среды.
• А. Угу //.
• Б. Тоже очень сказывалось / через нянек /.
• А. А–а //.
• Б. Через нянек / очень сильно //.
• А. Ну они были откуда / окрестные все–таки?
• Б. Нет /.
• А. Нет?
• Б. Нет / вот / моя нянька / ее мы звали Катеринушка /.
• А. Угу //.
• Б. Она была м… женой мастерового / Путиловского завода /.
• А. Угу //.
• Б. И родилась сама в Ижоре / под Петербургом // У нее были с… с… нет / немножко такие северные черты в произношении // Вот я думаю что "оне" / это…
• А. От нее?
• Б. От нее //.
• А. А не книжное? Не может быть что–нибудь такое?
• Б. Вы думаете что это…
• А. Орфографическое /.
• Б. Орфографическое? Нет //.
• А. Нет?
• Б. Нет / нет // Потому что я род не различаю /.
• А. Не различаете? Я думала что Вы именно различаете / нет?
• Б. Рода женского и мужского / нет / не различаю / это у меня просто так / угу / угу //.
• А. Просто так /.
• Б. Трудно осо… Ну / в петербургском произношении был целый ряд особенностей //.
• А. Угу//.
• Б. В лексике /и… в школе //. Вот скажем так / "клякспапир" вместо "промокашка" /.
• А. Да?
• Б. "Вставочка" вместо "ручка" /.
• А. Ну / "вставочка" / это довольно долго дер… держалось /.
• Б. Теперь это исчезло / держалось / но щас исчезло / щас "ручка" говорят / "вечная ручка" /.
• А. Угу//.
• Б. "Шариковая ручка" / "вставочка" никто уже не говорит II.Но потом м… некоторые домашние слова / связанные с местными кухарками // Кухарки–то были из финок //.
• А. Ну да / охтенки /.
• Б. Охтенки / да // и потом от немцев // Немецкое влияние в петербургском произношении было большое II.Ну скажем так / помимо «клякспапира» // «Фрыштыкать»!
• А. Да? Неужели говорили?
• Б. "Фрыштыкать" / говорили / да // (смеется).
• А. Просто удивительно / правда / да?
• Б. "Фрыштыкать" // Да //.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ГЛОССАРИЙ
Ниже предлагаются толкования некоторых терминов, которые вам будут часто встречаться при чтении современной научной и научно–практической литературы. Опыт работы со студентами и аспирантами, равно как и мой опыт автора, постоянно пишущего для широкого читателя, показывает, что многие из приводимых ниже слов употребляются как своего рода бытовые клише, но при этом их значение остается весьма смутно понятым.
В начале этой книги я отметила, что в качестве фоновых знаний я ожидаю от читателей знакомства с представлениями о языке и речи в объеме учебника "Введение в языкознание" А. А. Реформатского. Этот лучший, на мой взгляд, вводный курс недавно переиздан, и я надеюсь, что его можно найти в любой университетской библиотеке.
Вместе с тем психолингвистика как особый ракурс, в котором предлагается анализировать язык и речь, предполагает наличие хотя бы фоновых знаний в области современной психологии. Здесь я как автор, а вместе со мной и вы, мои читатели, оказываемся в довольно сложном положении.
С одной стороны, за последнее время на русском языке издано много хороших и разных книг по психологии и психиатрии. Это давно не переиздававшиеся или не переведенные на русский язык (а потому практически недоступные) классики – Зигмунд Фрейд, Эрих Фромм, Карл Юнг, Анна Фрейд, Карл Ясперс, Карен Хорни и другие. Это и фундаментальные учебные руководства – например, книга Р. Л. Солсо о когнитивной психологии. Наконец, это разного уровня и качества популярные книги по психологии – преимущественно переводные. Особенным успехом пользуются книги типа "помоги себе сам", потому что такие книги прежде в нашей стране не издавались.
С другой стороны, я не вижу такого учебника или справочного издания по психологии, которое, подобно книге Реформатского, было бы одновременно доступным и научно безупречным. Главное же – большинство популярных психологических изданий никак не соотносятся с нашим культурным фоном. А иногда они идут вразрез с ним.
Я ограничусь двумя примерами.
Пример первый. Недавно впервые в русском переводе вышла книга Симоны де Бовуар "Другой пол". Эта книга в свое время "обозначила" основы феминизма как явления культуры. Но во Франции это "свое время" наступило в 1949 году! А в России, с моей точки зрения, для феминизма время вообще еще не пришло.
Пример второй. Основные понятия фрейдизма растворены в современной западной культуре в такой мере, что уже неважно, что именно из Фрейда принимается полностью, что с оговорками, что с обратным знаком, а что – только с юмором. Для русской культуры этот культурный фон совершенно чужд – признаем это как факт. Однако главное о фрейдизме необходимо знать, ибо иначе останутся не понятыми или понятыми весьма приблизительно многие явления западной культуры. Я не говорю уже о серьезной литературе. Но и очень популярные в США фильмы актера и режиссера Вуди Аллена забавны именно благодаря тому юмору, с которым автор пародирует пристрастие рядовых американцев к психоаналитическим объяснениям простых вещей.
Я надеюсь, что данный глоссарий будет полезен вам как временное подспорье и облегчит в дальнейшем переход к чтению специальной литературы.
Аномия
Любое общество держится на том, что его члены стремятся соблюдать определенные социальные нормы, потому что они признают стоящие за этими нормами социальные ценности. О нормах и ценностях мы не узнаём —вернее было бы сказать, что мы их впитываем. Так, с детства мы усваиваем, что родителей надо слушаться, что вот эти игрушки твои, и ты можешь ими распоряжаться, а вон те – чужие, а значит – их нельзя трогать, да и вообще на многие действия требуется разрешение старших. По мере того как ребенок взрослеет, он стремится понять, откуда берутся разрешения и запреты, зачем люди ходят в церковь, почему нельзя читать письмо, адресованное другому, и т. д.
Обоснование норм ("МОЖНО/НЕЛЬЗЯ") на основе связи норм и ценностей ("МОЖНО/НЕЛЬЗЯ, потому что…") в явном виде редко формулируется рядовыми членами общества. Соответствующая функция отводится профессионалам. В зависимости от эпохи и страны, это разные лица, а иногда и целые сословия – от жрецов и священников до школьных учителей, философов и телеведущих. В наше время вовсе не требуется иметь религиозное воспитание, чтобы стремиться исполнять десять евангельских заповедей – закрепленные в них нормы и ценности давно стали частью нашей культуры.
Нормы и ценности меняются вместе с обществом и его институтами. Так, в прошлом веке в России судьба внебрачного ребенка могла быть благополучной только, если его родители (прежде всего – отец) принадлежали дворянскому сословию. Это приводило к огромному числу детей–подкидышей. Нормой был только "законный брак" и созданная в нем семья – такое понимание института семьи и брака поддерживалось церковью и государством. Одновременно реальной ценностью оставалась прежде всего индивидуальная любовь. Соответствующие конфликты были характерны не только для образованного сословия (именно такова тема "Анны Карениной"). О том же написаны "Без вины виноватые" и "Гроза" Островского, "Леди Макбет Мценского уезда" Лескова. В наше время будущее ребенка вообще не зависит от того, рожден он в браке или вне брака: с одной стороны, изменились нормы сексуального поведения, с другой – понимание института брака, семьи и социальной роли женщины.
В спокойные времена между бесспорными ценностями и теми, которые еще только формируются как следствие изменений социального бытия, есть определенный баланс. В эпохи катастроф прежние ценности и нормы рушатся, а поиски новых ценностей (смыслов) и норм приобретают трагическую напряженность. Э. Дюркгейм, основатель современной научной социологии, еще в 1897 г. назвал аномиейтакое состояние общества, где происходит быстрое и массивное крушение социальных норм и ценностей.
Любое общество в известной степени аномично – иначе оно перестало бы развиваться. Но если а. становится тотальной, общество как таковое исчезает и начинает походить на стаю. Замечательная модель тотальной а. создана английским писателем Уильямом Голдингом в его романе "Повелитель мух". Группа добропорядочных английских мальчиков в результате кораблекрушения оказывается заброшенной на необитаемый остров. В борьбе за выживание дети быстро разбиваются на две группы. Одна группа признает власть сильного, другая, значительно более малочисленная, вначале пытается следовать нормам "старой доброй Англии". Грубая сила неожиданно быстро берет верх, и те, кто были как будто готовы следовать принципам защиты слабого и блага для всех, покидают своих лидеров. В тупом азарте дети убивают самого разумного и доброго мальчика, носителя нормы, – близорукого и беззащитного Хрюшу.
Важно, что даже в относительно благополучном обществе в состоянии а. могут пребывать обширные социальные группы. Когда в США начали последовательно воплощать в жизнь расовую десегрегацию, и в школах и университетах южных штатов чернокожие учащиеся сели на одну скамью с белыми, политики не подозревали, сколь глубока а. среди чернокожего населения. Поэтому такой неожиданностью для Америки в целом оказались события 1992 г. в Лос–Анджелесе, спровоцированные показом по телевидению досадного, но все же, казалось бы, рядового эпизода – избиения водителя машины полицейскими (сходные ситуации представлены чуть ли не в каждом американском боевике). Но водитель был чернокожим, а полицейские – белыми. Этого оказалось достаточно, чтобы из–под пепла вырвалось пламя ненависти, и в городе начались не просто массовые беспорядки, а настоящие погромы белых кварталов.
Нормы нельзя просто провозгласить. Исполнение норм должно быть обеспечено эффективно работающими социальными институтами – системой образования, судом, общественным мнением. Но еще более важно, чтобы социальные нормы стали лично осознанными и превратились в поведенческие стереотипы. Если человек честен на уровне поведенческого стереотипа, то ему не придет в голову прочитать чужое письмо, даже если он уверен в своей безнаказанности.
Наше общество, в прошлом – советское, рассталось с многими прежними нормами и ценностями, не подвергнув их должному анализу и не поняв, что именно должно прийти им на смену. Отсюда – глубокая аномичность постсоветского общества, проявляющаяся в растерянности одних, равнодушии других, беспредельном эгоизме третьих, в распаде социальных связей и непродуктивным поискам "козлов отпущения".
Аутизм
Это слово имеет два значения: оно употребляется как термин в психиатрии и психологии, но также и в обыденной речи, где оно имеет более размытый смысл, причем чаще можно встретить образованное от него прилагательное аутичный.
Психиатры и психологи много внимания уделяют "раннему детскому а.". Это психическое заболевание, причины которого до сих пор не вполне ясны. А. обнаруживается нередко уже у грудных младенцев, вначале – преимущественно в виде безразличия ко всем сигналам, поступающим из внешнего мира. Младенец лежит на руках у матери, как неодушевленный предмет, не реагирует на ее голос и ласки, у него практически не развивается речь. Года в три–четыре такой ребенок физически может быть неплохо развит, но он не говорит, а выражает свои потребности криком или тащит мать за руку к нужному ему предмету; может часами сидеть, раскачиваясь из стороны в сторону и не замечая окружающих. Это не значит, что такой ребенок безнадежен – при упорных и длительных занятиях умелый психолог может войти с ребенком в хороший контакт, развить элементарные навыки речи и самообслуживания.
Словом "аутичный" нередко характеризуют подростков в переходном возрасте. В этом случае речь нередко идет не о болезни, а о поведенческих проявлениях, которые в будущем могут закрепиться и стать определяющими, а могут практически сойти на нет, оставшись на уровне интроверсии (см. интроверт). Аутичный подросток молчалив и замкнут, он плохо понимает других людей и не слишком интересуется ими, да и вообще окружающим миром. Этот мир ему непонятен и потому заведомо враждебен. Он чувствует себя как бы отгороженным от других стеклянной стеной и, как правило, неосознанно испытывает противоречивые желания – пробить эту стену и быть как все и вместе со всеми, но одновременно и наоборот – сделать эту стену не стеклянной, а бронированной.
В зависимости от уровня развития и среды, в которой сформировался их внутренний мир, аутичные молодые люди выбирают разные способы жить одновременно среди людей и как бы без них. Это могут быть как продуктивные для личности пути компенсации – любовь к животным, погружение в мир природы, коллекционирование, так и разрушительные – бродяжничество, наркотики.
Вытеснение
Одно из краеугольных понятий психоанализа, которое продолжает плодотворно использоваться в современной психологии и психиатрии. В. – это механизм, посредством которого "Я" старается не допустить в сферу сознательного («вытеснить») или удержать в сфере бессознательного (путем психологической защиты) все то, что угрожает цельности и психическому равновесию индивида. "Я" вырабатывает механизмы защиты, вытесняя в область бессознательного не только предосудительное или морально неприемлемое, но также желанное, но неисполнимое.
Важно иметь в виду, что наше "Я" не осознает механизм в. как таковой. Когда Скарлетт О"Хара, героиня романа "Унесенные ветром", в ситуации неразрешимого конфликта говорит себе "Я займусь этим завтра", она осознанно выбирает наименее болезненный способ справиться с ситуацией. Так она защищает свое "Я" от чрезмерных психологических нагрузок, но именно в силу осознанности мыслей и действий Скарлетт нельзя в данном случае говорить о в.
Яркий пример массивного в. – это настроение и поведение Наташи Ростовой в момент ее увлечения Анатолием Курагиным. Соглашаясь быть тайно похищенной, Наташа вытесняет в область бессознательного все: не только то, что она невеста Андрея Болконского, но и свои представления о долге перед семьей, и даже самые глубинные поведенческие навыки, свойственные любой девушке ее возраста и круга.
Согласно Фрейду, чем больше объем вытесненного, тем меньше шансов у "Я" сохранить свою гармоничность или, по крайней мере, психическое равновесие. Неудивительно, что после эпизода неудавшегося похищения у Наташи развивается тяжелая депрессия(см. ниже).
Аналогично глубоко религиозный человек, который усомнился в догматах своей религии, стремится не допустить в сознание возникший конфликт. Если это и удается, то, с учетом весомости и массивности подобного в., едва ли у такого человека есть шанс избежать психического расщепления личности, невроза или даже психоза.
В. – главный механизм, обеспечивающий психологическую защиту "Я" и от содержания "Оно", и от давления цензуры "Сверх–Я". Чтобы избежать конфликта между удовольствием – а "принцип удовольствия", согласно Фрейду, движет нашими стремлениями – и очевидной невозможностью достигнуть желанной цели (действие "принципа реальности"), "Я" продуцирует оценки, отраженные в поговорке "зелен виноград". Если эта бессознательная оценка – искренняя, то плод из недоступного превращается в ненужный, в результате чего напряжение снимается. Но нельзя говорить о в. тогда, когда человек ради достижения душевного комфорта осознаннопонижает уровень притязаний – например, предвидя неудачу, отказывается от ситуации состязательности.
В романе В. В. Набокова "Лолита" главный герой Гумберт Гумберт отдает себе отчет в моральной неприемлемости сексуальных отношений с двенадцатилетней Лолитой. Будучи не в силах противостоять своей страсти, он, тем не менее, ощущает себя преступником. Именно это и спасает его от безумия. В терминах Фрейда мы бы сказали, что "Я" Гумберта было достаточно сильным, чтобы принять импульсы, исходящие от "Оно", вместе со всем позором, о котором постоянно сообщало его "Сверх–Я". Как известно, Набоков отрицательно относился к Фрейду. Но большое искусство говорит само за себя, и страсть Гумберта закономерно перерастает в любовь, для которой уже не имеет значения, что обращена она теперь к предавшей его некрасивой женщине, беременной от другого.
В. как механизм, объясняющий отношения между "Я" и бессознательным, не подлежит оценке с позиций морали. Свободным от подобной оценки обязан быть врач–психоаналитик, задача которого – выявить вытесненный материал и дать больному возможность осознать его. Но объяснение не есть оправдание, и раскрытие механизма в. отнюдь не отменяет суда совести. Раскольников остается убийцей, потому что никто не дал человеку права отнимать жизнь у другого.
Тематика и содержание вытесняемого определяется не только личным опытом индивида, но прежде всего культурой и социумом, к которому индивид принадлежит. В Японии, где почитание старших все еще является культурным императивом, индивид, испытывающий негативные чувства по отношению к представителям старшего поколения, с большой вероятностью будет вытеснять подобные эмоции, и именно такой материал в. может быть источником невроза. В России, где гомосексуализм нередко все еще считается извращением, а до недавнего времени был даже уголовно наказуем, любые гомоэротичные (направленные на лиц своего же пола) влечения вызывают массивное в. и порождают неврозы.
Галлюцинации
Так называются восприятия, возникающие в отсутствие реального объекта. Когда в «фильме ужасов» нам показывают, как к героине, мирно читающей у камина, из тьмы вдруг протягивается когтистая рука вампира, можно сказать, что мы «видим» ее г. – потому что в реальности вампиров не существует. Конечно, «увидеть» чужую г. мы можем только в кино, а не в действительности, – по тем же причинам, по которым мы не можем увидеть чужой сон и прочитать чужие мысли. Но сам человек, испытывающий г., перестает осознавать различия между внешним миром и внутренним. Отсутствие объекта не снимает у него чувства абсолютной реальности происходящего. Человек бежит, спасаясь от воображаемого преследователя, нападает на воображаемого врага, будучи настолько убежден в подлинности своих переживаний, что он неизбежно входит в конфликт со здоровыми людьми, уверяющими его в том, что все эти ужасы ему (ей) лишь «привиделись».
Такие г., "встроенные" в реальный мир, медики называют истинными г. Их причиной являются поражения головного мозга, которые возникают чаще всего под влиянием алкоголя, наркотиков и других ядовитых веществ. Некоторые из этих веществ так и называются "галлюциногенами", т. е. вызывающими г. Так, Карлос Кастанеда описывает г., вызванные ядами определенного вида гриба. Г. могут возникнуть в результате интоксикации (отравления организма) и при некоторых болезнях – даже при тяжелом гриппе.
Галлюциногены, как и любые яды, крайне опасны. Однако в поисках острых ощущений и желании выйти из сферы обычной реальности к их приему одно время прибегали многие известные лица, преимущественно представители американской культуры. Пик популярности галлюциногенов на Западе приходится на времена расцвета так называемой контркультуры – это конец 60–х и начало 70–х годов XX в. Память об этом периоде – не только фильм "Волосы" и диски "Пинк Флойд", но и длинный список талантливых людей, не доживших и до 25 лет.
Кроме истинных г., которые для подверженного им человека неотличимы от событий реального мира, врачи сталкиваются с так называемыми псевдогаллюцинациями – болезненными процессами и событиями, разворачивающимися во внутреннем мире человека. Страдающий псевдогаллюцинациями чувствует себя во власти чуждых и враждебных сил, которые вторгаются в его внутренний мир и распоряжаются его жизнью по своему усмотрению. В зависимости от уровня культуры и образования, такой больной интерпретирует свои страдания как следствие воздействия "психотронного" оружия, инопланетян, чужого "биополя" или злобных соседей.
Поведение людей, страдающих псевдогаллюцинациями, внешне может выглядеть вполне нормальным. Однако, как правило, эти люди страдают серьезными психическими расстройствами и нуждаются в лечении. Поскольку сами они считают себя не больными, а жертвами демонических сил, то вместо того чтобы обратиться к психиатру, такие лица ищут тех, кто обещает защитить их от "враждебного" вмешательства, спасти от "порчи" и "сглаза". Они и составляют клиентуру экстрасенсов, "народных целителей" и "магов", причем последние часто используют подобных больных в собственных целях. Нередко именно такие больные в поисках избавления становятся адептами религиозных и тоталитарных сект. Ритуальная техника, применяемая в таких сектах, лишает человека свободы волеизъявления, заменяет индивидуальное коллективным, снимает с человека ответственность за свои поступки и делает неустойчивой границу между внутренним миром и внешним, нередко вызывая галлюцинаторные расстройства.
Депрессия
«…Ты не можешь себе представить, как тогда, и долго еще потом мне было плохо. „Это“ продолжалось около пяти месяцев». Пастернак написал эти строки в письме Цветаевой.
"Всю жизнь меня сопровождала тоска… Я как раз испытывал тоску в моменты жизни, которые считаются радостными. Есть мучительный контраст между радостностью данного мгновения и мучительностью, трагизмом жизни в целом". Это Бердяев.
"Кажется, я психически здоров. Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное". Это Чехов.
Удивительное жизнелюбие Пастернака отмечали все его знавшие. Бердяев всегда жил и писал наперекор обстоятельствам и притом обладал удивительным бесстрашием. Чехов, знавший, что он смертельно болен, вел свой обычный образ жизни, пока у него были физические силы. Но временами отчаяние и чувство потери перспективы охватывало и этих безусловно сильных духом людей. Итак, запомним, что когда мы испытываем нечто похожее и не видим смысла в том, чтобы идти по жизни дальше – мы не одиноки: "это", т. е. д., случалось и случается со многими, в том числе с людьми выдающимися.
Д. – это не просто плохое настроение; кто из нас временами не испытывал острое чувство отвращения ко всему – к самому себе, родным, книгам, школе, погоде. Д. – это длительное состояние, когда мы чувствуем себя не в силах сопротивляться неудачам и при этом теряем надежду на перемены к лучшему. Впрочем, д. может настичь нас и на гребне успеха – как это случилось с героем романа Дж. Лондона "Мартин Идеи", который, добившись известности, одновременно потерял цель жизни.
Д. бывает у всех: у детей и взрослых, у домохозяек и профессоров, в российской глубинке и в благополучной Швеции. Различаются лишь формы, потому что они культурно обусловлены: по–разному отчаиваются, по–разному спиваются, по–разному реагируют на измены и потери. К сожалению, само слово д. для нас не вполне привычно. Мало кто готов сказать о себе: "У меня д." – и обратиться к психиатру. Несомненный парадокс нашей культуры: зубы мы лечим, а к заболеваниям души относимся пренебрежительно. Ссылаются на невозможность побыть одному или одиночество, избыток или недостаток внимания со стороны родителей, погоду, цены, перегрузки. А поскольку это не помогает, пытаясь забыться, живут в наушниках, пьют что покрепче или, хуже того, – нюхают, колются, глотают наркотические вещества.
