Текст книги "Разрушение Дьявольского Акра (ЛП)"

Автор книги: Ренсом Риггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава двадцать вторая

Девяносто девять странных детей, их союзники и их имбрины – все беженцы в своей собственной петле – мчались через Дьявольский Акр. Нас преследовал дождь из крови, пепла и осколков костей, а также демон, который их вызвал. К тому времени, как мы добрались до дома Бентама, запыхавшиеся и измученные, мы были покрыты липкой пастой, которая делала нас похожими на призраков. Нур, я и наша троица имбрин, Сапсан, Кукушка и Королёк прибыли последними, а Харон и Эддисон ждали, чтобы захлопнуть и запереть огромные входные двери Бентама, как только мы переступим порог.

Замок на двери вряд ли защитит нас от Каула, поэтому имбрины немедленно принялись за работу, создавая новый щит вокруг дома. Мисс Сапсан объяснила, что они не обвили его вокруг здания министерства, потому что это, вероятно, не сработало бы – в самом Пенпетлеконе имелись определенного рода улучшающие элементы, которые помогли бы компенсировать отсутствие мисс Бабакс, их убитой двенадцатой сестры, – и даже если бы это было возможно, имбрины все равно не захотели бы оказаться там в ловушке. Это только приговорило бы нас к медленному голоду во время осады. Пенпетлекон и его многочисленные двери играли роль нашего билета наружу.

Итак, пока все их подопечные укрывались в похожем на бункер подвале, имбрины ткали свое «одеяло», пели и кружились в широком фойе. Разрушения быстро усиливались, кровь просачивалась сквозь трещины в потолке, осколки костей разбивали окна. Даже в подвале мы слышали приближение Каула, его злорадный, кудахчущий смех и рев торнадо, напоминающий грузовой поезд, который становился громче с каждой секундой. Затем пол сотрясло страшное землетрясение, и, несмотря на ощущение, что Каул только что сорвал здание с фундамента, Франческа заверила всех, что это было «одеяло». Несмотря на ее возражения, мы с друзьями побежали наверх, чтобы посмотреть в окно, и, конечно же, успокаивающее зеленое свечение «одеяла» сияло снаружи.

Каул был где-то там – мы слышали, как он ревел в ярости, – но на какое-то время нам казалось, что мы в безопасности. Мы могли подумать, спланировать наш последующий шаг. А Рафаэль, единственный костоправ, выживший в битве, мог позаботиться о раненых. Енох пострадал сильнее всех, и Рафаэль сразу же принялся за работу, чтобы облегчить боль и залатать его.

Мы все устали, корчились от боли, дрожали. Моя голова была полна призраков, эхом моих мертвых пустот. Эмма нашла ванную, и мы долго ходили туда, изо всех сил стараясь смыть следы сражения с кожи и одежды, смыть засохшую кровь с рук и смыть пепельную пасту с лица. Даже после пяти минут усилий она все еще покрывала мои волосы, делая меня похожим на преждевременно поседевшего. В это было нетрудно поверить; я ощущал себя столетним стариком. Я представил, как наконец вымыл волосы и обнаружил, что они действительно стали пепельного цвета.

Улисс Кричли ждал нас. Нас вызвали в библиотеку Бентама, и мы последовали за ним, чтобы присоединиться к мисс Сапсан в мрачной дискуссии с мисс Королёк, мисс Зарянкой и Перплексусом Аномалусом. Они сгрудились перед угасающим очагом, обсуждая наш побег, и хотели, чтобы мы присутствовали. Мы сидели на длинной, покрытой мехом кушетке и прислушивались к нашим предложениям.

Их было много, но ни одно не привлекало. В Пенпетлеконе насчитывалось сто сорок три двери, восемьдесят шесть из которых уцелели после того, как тварь ворвалась в здание днем. Восемьдесят шесть дверей, ведущих к восьмидесяти шести петлям. Но была ли такая, где Каул не смог бы быстро нас найти?

– Они с Бентамом сами создали эти петлевые двери и хорошо их знают, – заметил Миллард. – И как только мы выберем одну, мы окажемся в ловушке. Мы не сможем вернуться в Пенпетлекон.

– Но если мы найдем в одной из них выходную мембрану, то сможем через нее попасть во внешнее прошлое, – сказала мисс Королёк.

– Или перепрыгнуть в куда-нибудь еще более древнее и oscuro[23]23
  Тёмное (итал.).


[Закрыть], – предположил Перплексус.

– Да! Мы могли бы найти укрытие, скажем, в средневековой Испании, – сказал Гораций.

– Или Италия, – пробормотал Перплексус в воротник рубашки.

Эмма покачала головой.

– Он нашел нас в старой развалившейся петле мисс Крачки, и очень быстро. А нас там было совсем немного. Я не думаю, что девяносто девять странных будут долго оставаться незамеченными, куда бы мы ни пошли.

Последовали неохотные кивки согласия.

– Если только вы не создал бы где-нибудь новую петлю (имеется ввиду более современную), – сказала Оливия. – Один Каул ничего не будет знать.

– Слишком многие из наших подопечных попали во временную ловушку, – сказала мисс Королёк. – Мы должны найти существующую петлю, чтобы спрятаться в ней, по крайней мере, столетней давности, чтобы все не состарились.

– Если бы только проклятая перезагрузка работала безопасно и мы смогли бы рассеяться в настоящем, – сказала мисс Кукушка.

Голова Перплексуса опустилась еще ниже.

– Мне очень жаль, signore[24]24
  Синьора (итал.).


[Закрыть]). Мы действительно старались изо всех сил.

– Это не ваша вина, сэр, – сказал Миллард, на что последовало еще несколько одобрительных кивков.

Фиона что-то шептала Хью.

– Она говорит, к черту безопасность, – передал Хью. – Сейчас отчаянные времена.

– Мы никогда не были в таком отчаянии, – сказала мисс Сапсан. – Если реакция сброса пойдет не плану, то не только наши подопечные погибнут, но и возникший в результате коллапс петли может сровнять с землей квадратную милю современного Лондона. Я бы сказала, что мы и так нагородили достаточно, чтобы напугать нормальных людей.

Фиона нахмурилась.

Я представил, что сказал бы Енох, если бы он был тут, а не выздоравливал на койке в сооруженном общем зале.

– Ну тогда, – сказал я, скрестив руки на груди, – И что?

– У вас все еще есть я. – Нур поднялась с дивана, на котором мы сидели, и шагнула к имбринам. – Неужели все забыли о пророчестве?

– Никто не забыл, – сказала мисс Сапсан. – Но вы – единственная пожирательница света, оставшаяся на ногах, мисс Прадеш, и мы до сих пор не знаем, как лучше вас использовать.

– Ты наш козырный туз, – сказал Хью. – Наш единственный шанс.

Нур крепко сжала челюсти. Я видел, как она сдерживает какой-то горький комментарий. Вместо этого она просто вздохнула и села.

– Тогда что же нам остается? – сказал я. – Снова бежать, спасая свои жизни, и отдать Пенпетлекон Каулу.

– Как мы и обещали, – сказала Эмма.

– Каул погубил нас, – сказала Клэр, чуть не плача. – И натравил весь мир против нас.

– Это горькая пилюля, – тихо сказала мисс Сапсан. – Действительно, горькая пилюля.

– А теперь нас собираются изгнать из того места, куда мы уже были изгнаны, – простонал Гораций. – Неужели на всей этой проклятой земле нет для нас дома?

Мисс Сапсан вздернула подбородок.

– Мы найдем его, мистер Самноссон. Однажды мы найдем настоящий дом.

– А пока, – сказала мисс Кукушка, поворачиваясь лицом к карте, которую они прикололи к стене, – мы должны найти другой временный.

– Прошу прощения, – раздался голос с другого конца комнаты. Горацио вежливо стоял в открытой дверном проёме. Он был чисто вымыт и переоделся в новые брюки и странно летнюю рубашку с широким воротником из одного из шкафов Бентама, один рукав которой был пуст. – Я знаю место, где вы будете в безопасности.

Мисс Кукушка уперла руки в бока.

– В этом вопросе я не принимаю советов от твари.

– Ему можно доверять, – сказал я. – Он работал на напарника моего деда Эйча, и он спас наши жизни, я не знаю, сколько раз.

Мисс Кукушка скептически посмотрела на мисс Сапсан. Мисс Сапсан смотрела в высокое окно библиотеки. За полупрозрачным зеленым щитом пальцы Каула обвились вокруг здания. Он, казалось, заключил нас в гигантские объятия, и в этот момент звук ветра усилился. Воздух в доме начал остывать.

– Мой брат не согласится ждать, – сказала она. – Он попытается изгнать нас, если сможет. – она повернулась к Горацио. – Пожалуйста, расскажите нам, что вам известно. И закройте дверь.

Горацио закрыл дверь, пересек комнату и остановился перед имбринами.

– Мой хозяин, Гарольд Фракер Кинг, говорил как-то об особой петле в болотах Эверглейдс во Флориде. Старая петля, о которой мало кто знает. Это хорошо охраняемое место, куда иногда уходили странные люди в поисках убежища во времена необычайных преследований. У охотников за пустотами был аварийный протокол, который предусматривал эвакуацию в эту петлю, и Гарольд Фракер Кинг сказал мне, что ключ к нему находится в доме Абрахама Портмана, среди его самых охраняемых владений.

– В бункере, – ответил я. – У него там полно всяких книг.

– Одна из них в буквальном смысле называется «Аварийные протоколы», – сказала Нур.

– А эта болотная петля, она довольно старая? – спросила мисс Королёк.

– Вполне, – ответил Горацио.

Нур щелкнула пальцами.

– Мы можем взять карманную петлю на заднем двор Джейкоба.

– Это та самая петля, с которой Каул не очень хорошо знаком, – сказала мисс Сапсан.

– И мы соединим её с Пенпетлеконом, а не с ним, – сказала мисс Королёк, которая, как я мог увидеть, была в восторге от этой идеи.

По крайней мере, это была вполне осуществимая идея, которой не хватало. И, я подумал, если Каул сумеет последовать за нами туда, мы сможем разнести его к чертовой матери вместе с системой защиты дома моего деда… если от него что-нибудь осталось. Это, по крайней мере, немного замедлит его.

– Я уничтожу карманную петлю, когда мы захлопнем ее за собой, – сказала мисс Сапсан. – Значит, он не сможет нас догнать.

– У него есть другие способы добраться до Флориды, – сказала мисс Кукушка.

– Другие способы потребуют времени, – сказала мисс Королёк. – Достаточно времени, чтобы мы могли исчезнуть.

– И окажемся там же, где и в 1908 году! – крикнула мисс Кукушка. – Опять беженцы, дрожащие в петле, в то время как Каул преследует их на свободе, отравляя мир против нас!

– Непостоянные мнения нормальных людей не занимают высокого места среди моих забот, – сказала мисс Сапсан, – по сравнению с гневом моего воскресшего брата.

– Мы будем беженцами, – сказала мисс Королёк, – но останемся живы, Изабелла.

Она попыталась взять мисс Кукушку за руку, но другая имбрина отвернулась..

– Я предлагаю остаться и сражаться, – сказала мисс Кукушка. – Бегство сейчас только отсрочит войну с Каулом и даст ему возможность тем временем собрать новую армию.

– Но это также даст нам возможность узнать, как лучше сражаться с ним, – сказал Гораций. – С тех пор как он вернулся, у нас не было ни минуты, чтобы вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы изучить его слабые места.

– Он никогда не будет более уязвим, чем сейчас, – сказала Нур, сверкнув глазами. – Если вы только выпустите меня…

– Он кажется тебе уязвимым? – сказал Гораций, указывая на окно. Руки и пальцы Каула уже дважды обхватили здание; он вырос в великана, и я подумал, что если он станет достаточно большим, то сможет проглотить дом целиком.

– Вы не пойдете туда, и точка, – сказала мисс Сапсан, ее глаза широко раскрылись и были наполнены гневом. – Мисс Прадеш, вы, возможно, последняя надежда нашего рода на спасение, и я не могу позволить вам рисковать своей жизнью сейчас, потому что страсти и страхи накаляются…

– Действительно, душновато! – сказала мисс Зарянка. Мы обернулись и увидели, как Беттина вкатывает коляску в дверь. Она выглядела смертельно бледной, как будто изнемогала от напряжения говорить на полную громкость.

– Эсмеральда! – удивленно воскликнула мисс Королёк. – Я думала, ты отдыхаешь!

– Я выпила кофе Перплексуса, – сказала она. – Ты же знаешь, что я не могу позволить себе спать. Никто из нас не может, или этот скудный щит, который мы воздвигли, может пасть.

– Я полагаюсь на вас, госпожа, – сказала мисс Кукушка, кланяясь в пояс. – Что вы хотите, чтобы мы сделали?

Беттина поставила кресло старшей имбрины у угасающего очага. Мисс Зарянка закуталась в шаль и с трудом выпрямилась.

– Если мы побежим, он еще сможет нас найти. Если мы останемся, будем сражаться и снова проиграем, те, кто выживет, будут порабощены и вынуждены выполнять злую работу Каула. – Наша задача – сохранить жизнь нашим подопечным, но не любой ценой. Каул хочет превратить мир в кладбище, а нас – в его палачей. Этого мы допустить не можем.

– Пожалуйста, – сказала Нур. – Я знаю, что делать, я должна забрать его свет. И на этот раз бежать с ним. Себби не побежала, она просто стояла.

– Мисс Прадеш, вы должны успокоиться, – сказала мисс Зарянка. – Я думаю, Джулиус и Себби поступили правильно. Голубой свет Каула почти наверняка является ключом к его воскресшей душе. Но они били по ветвям его силы, а не по корню.

– А где же корень?

– В Библиотеке Душ. Я предполагаю, что именно оттуда исходит его свечение и откуда берет своё начало его циклоническая половина тела.

– Но попасть туда невозможно…

– Я думала, здесь есть дверь, – сказала Нур.

– Она была уничтожена, – сказала мисс Сапсан.

– На этом наша беседа подошла к концу, – сказала мисс Зарянка. – Мы поедем во Флориду. Как только Пенпетлекон можно будет починить и вновь сделать стабильным. Сегодня утром он получил некоторые повреждения.

– И сколько времени это займет? – спросила Эмма.

– Я только что разговаривала с Хароном и мисс Черный Дрозд. Мне сказали, что это может занять несколько часов. Поэтому я предлагаю всем, кто не является имбриной, немного поспать.

* * *

На Акр опустилась ночь. Дневной свет тускнел в окнах, но зеленое свечение «одеяла» никогда не гасло, бросая болезненную бледность на все вокруг. Газовые лампы перестали работать, без сомнения, из-за Каула, поэтому Эмма ходила по комнатам и коридорам, зажигая свечи. Харон, Перплексус и большинство имбрин работали в подвале, ремонтируя Пенпетлекон, и мы слышали лязг их инструментов сквозь пол. Тварь, которая проникла в дом, когда мы были в петле мисс Крачки, разрушила не только большую часть нижнего коридора Пенпетлекона, превратив многие дверные проемы в щепки, но и разорвала важнейший трубопровод, соединяющий комнаты петель с оборудованием внизу. Починка была достаточно простой, сказала Харон, но работа была кропотливой и медленной.

Каул не ослаблял хватку вокруг дома. Он пел какую-то старую песню на древнем языке, повторяя ее снова и снова в течение часа, его голос был слышен сквозь стены и настолько низок по частоте, что почти подсознательно. Было ли это заклинанием? Психологическая пытка? Или он окончательно и бесповоротно сошел с ума? Тем временем его пальцы так удлинились, что он уже десять раз обхватил ими здание, и почти из каждого окна открывался вид на эти накладывающиеся друг на друга пальцы, извивающиеся и изгибающиеся, как змеиное гнездо. Казалось, если он не сможет выгнать нас, то задушит.

Конечно, он не мог, по крайней мере, пока миниатюрное «одеяло» имбрин оставалось нетронутым. Это также мешало ему создавать физическое разрушение внутри дома, но было и другое, более коварный вид разрушения, которое он вызвал, чтобы мучить нас: разрушение разума. Воздух в доме стал спертым и холодным, атмосфера гнетущей. Если бы он был менее интенсивным и не сопровождался странным, ползущим по коже зудом, я бы списал его на истощение и эмоциональные последствия проигранной битвы. Но это казалось неестественным и настолько ощутимым, что можно было почти сгрести его пальцами. Каул заражал дом отчаянием.

Имбрины отдали приказ всем своим подопечным попытаться уснуть, хотя и посменно, так что нас осталось достаточно, чтобы предупредить остальных в случае внезапной опасности. Мало кто из нас мог сделать больше, чем дать отдых глазам. Мы лежали в импровизированном общежитии, которое было устроено в небольшой библиотеке, комнате, набитой книгами из главной библиотеки Бентама. Диваны и столы были убраны и заменены раскладушками военного образца.

В одной большой комнате нас находилось девяносто девять. Некоторые тихо переговаривались. Некоторым удавалось заснуть или притвориться. За другими присматривал Рафаэль, который нанял американку Анжелику в помощницы, и темное облачко тянулось за ними, пока они перетаскивали с кровати на кровать столик с припарками и лекарствами. В углу одна из подопечных мисс Черный Дрозд тихонько играла на банджо и пела, еле слышно и печально.

Я лежал на спине, молясь о сне, но глаза, казалось, были открыты. Я уставился на ангелов в стиле рококо, нарисованных на потолке. Мои мысли блуждали, становились болезненными. Ангелы превратились в разъяренную толпу с факелами. Я спал с открытыми глазами. Мне снились мужчины в костюмах с убийственными улыбками и списками имен, ходящие от двери к двери. Лагеря, окруженные колючей проволокой и сторожевыми вышками. Не те, на которые были обречены мои прадеды, а новые, построенные специально для нас – для странных.

На краю сознания я услышал голос, голос бесконечного спокойствия и разума, повторявший снова и снова:

– Иди сюда. Я хочу тебе кое-что сказать.

Я вскочил, задыхаясь, откинув тонкое одеяло.

– Ты в порядке? – спросила Нур с соседней койки. – Ты все время метался.

– Мне приснился кошмар, – пробормотала я. – Или что-то в этом роде.

– Вы слышали, как кто-то велел вам выйти наружу? – спросила Эмма, внезапно садясь в своей постели.

– Я тоже! – сказал Миллард, прежде чем я успел ответить. – Очень тревожно.

Эмма обхватила себя руками.

– Мне показалось, что я сплю.

– Я з-замерзаю, – сказала Клэр, завернувшись в простыни и дрожа.

– Боже, я тоже, – сказала Нур, ее дыхание участилось, хотя все было нормально буквально десять секунд назад. – Что, черт возьми, происходит?

– Каул разрушает наши мозги, – сказала Бронвин. – Пытается заставить нас отказаться от надежды.

– Или впустить его, – сказал Хью. – Надеюсь, кто-нибудь охраняет дверь.

– Ну, это не сработает, – храбро сказала Оливия.

У Клэр стучали зубы.

– Надеюсь на это…

– Мы просто должны продержаться до утра, – сказала Оливия, бочком ложась к Клэр и потирая ее руки, чтобы согреться. – Тогда мы поедем во Флориду, а во Флориде никогда не бывает холодно.

Я улыбнулся, чего, казалось, не делал уже очень давно. Я любил Оливию и ее неуемный оптимизм. Я любил их всех.

– А ты как думаешь, Гораций? – я повернулся к своему модному другу. Он сидел рядом с кроватью, на которой без сознания лежал Джулиус. Я надеялся обратить его мысли к чему-нибудь более позитивному. – Готов к пляжным денькам?

– Самноссон может заработать солнечный ожог в полной тени, – пробормотал Енох с кровати разбитыми губами. Это был первый раз, когда я услышал его голос с тех пор, как он был ранен, и мое сердце подпрыгнуло. – Я хотел бы знать, видел ли он еще какие-нибудь полезные сны. Тот, о котором ты рассказал Харону пока лунатил, был бомбой.

Гораций ничего не ответил. Он пристально смотрел на меня. Или через меня, если быть более точным.

– Гораций? – я со скрипом встал с кровати, каждый сустав в моем теле жаловался, и помахал рукой перед его лицом. – Ты что, заснул смотря на меня?

Внезапно он застыл в кресле. Он вытянул ноги, беззвучно открыл и закрыл рот, а потом указал на меня и закричал:

– МОНСТР!

Я от неожиданности отшатнулся.

– ТВАРЬ ИЗ АДА!

Все выглядели потрясенными.

– Гораций, прекрати кричать! – шикнула Оливия.

Люди смотрели. Гораций все еще кричал.

– Чудовище, родившееся из глотки Абатона! Сотворенный из тысячи мертвых душ! Он стряхивает грязь со своих боков и поднимается, чудовище из пыли и падали…

Потом кто-то сильно ударил его, и он замолчал, широко раскрыв глаза.

Это была мисс Сапсан, раскрасневшаяся от бега и стоявшая над ним с рукой, готовой ударить его снова, если понадобится.

– Все в порядке! – крикнула она на весь зал. – Не лезьте не в свое дело, пожалуйста!

Гораций моргал и потирал щеку.

– Простите, мистер Самноссон.

– Все в порядке. – Он едва заметно покачал головой. – Не знаю, что на меня нашло, – он покорно посмотрел на меня. – Мне очень жаль, Джейкоб.

– Может быть, тебе снились пустоты Джейкоба, – сказала Эмма.

– Да, – быстро ответил он. – Я уверен, что так оно и было. – Но он выглядел потрясенным, как будто это было не совсем правдой.

Мисс Сапсан присела рядом и положила руку ему на колено.

– Ты уверен, Гораций?

Гораций встретился с ней взглядом и кивнул.

– Мысленный гипноз моего брата вам не навредит, – сказала мисс Сапсан. – Он может внушать нам неприятные вещи, но ничего не может сделать, чтобы причинить нам реальный вред. – Кто-то в другом конце комнаты проснулся с криком. Кажется, это был Донован.

Мисс Сапсан встала. У нее под крылом находились девяносто девять других странных, за которыми нужно было присматривать.

– Скоро все это кончится, – сказала она и поспешила посмотреть, что там с Крушилой.

Гораций снова начал извиняться передо мной, но я чувствовал себя странно и раздраженно и не хотел говорить об этом.

– Увидимся через некоторое время, ребята.

– Куда это ты собрался? – спросила Нур.

– Прогуляться, – сказал я. – Мне нужно проветрить голову.

Она спустила ноги с койки.

– Составить компанию?

– Нет, спасибо, – сказал я, и хотя я знал, что обидел ее, в этот момент мне очень нужно было побыть одному.

* * *

Я бродил по залам, освещенным свечами и ползающим тенями, которые я принял за человеческие фигуры. В мозгу у меня что-то зудело, словно отголосок голоса в голове. Не Каула, а кого-то другого.

Иди сюда.

Это было не единственное, что меня беспокоило. Странная вспышка Горация пробрала меня до глубины души. Иногда его сны ничего не значили, но чаще всего они были наполнены смыслом, который не был очевиден сразу. Он назвал меня чудовищем, и я не мог понять почему. Может быть, я провел так много времени, вселяясь в разумы пустот, что они стали вселяться и в мой. Или, может быть, я слыл чудовищем за то, что привел нас так близко к победе, только чтобы потерпеть неудачу. Несмотря на все мои усилия, несмотря на все наши успехи в бою, Каул был как никогда близок к тому, чтобы уничтожить нас. Со временем он соберет еще одну армию пустот, сделает их еще сильнее, их станет еще труднее контролировать, и он никогда больше не совершит ошибку, заперев нас в маленьком пространстве. И теперь, когда мы готовились бежать, а все его враги укрылись, у него было столько времени, сколько ему нужно.

«Все это скоро кончится», сказала мисс Сапсан. У нее не было привычки лгать нам, но я знал, что это неправда. Мы сдавались. Бегство с поля битвы. Мы были побеждены. И Каул никогда не перестанет приходить за нами.

Я понял, что поднимаюсь по лестнице. Я был так погружен в свои мысли, что даже не осознавал, что делают мои ноги, пока они не вывели меня на лестничную площадку нижнего коридора Пенпетлекона. Зуд в моем мозгу превратился в трясину, и она тянула меня вверх.

Я хочу тебе кое-что сказать.

Голос был таким знакомым, и все же я не мог его вспомнить.

Я поднялся еще на один этаж, потом еще. Воздух стал холоднее. К тому времени, как я добрался до верхнего этажа и оказался среди музейных экспонатов Бентама, мое дыхание кристаллизовалось в призрачные струйки.

Тяга становилась все сильнее, ведя меня по темным проходам, заполненным странными диковинками.

А потом на моем пути появилась фигура, и я так испугался, что чуть не набросился на нее.

Фигура съежилась и закричала:

– Это всего лишь Ним! – он шагнул в полосу зеленого света из окна. Это был старый слуга Бентама, с волосами, похожими на метелку из перьев, с широко раскрытыми, затравленными глазами. – Хозяин хотел бы поговорить с вами.

Я подозрительно склонил голову набок. Неужели он тоже спит?

– Твой хозяин мертв.

– Нет, сэр, – сказал он, энергично качая головой. – Он в туалете.

Он повел меня в том самом направлении, куда меня тянуло, – в туалет. И там, прижавшись снаружи к маленькому окошку, плавал сам Бентам в призрачных синих очертаниях. Шея у него была длинная и извивающаяся, как еще один палец Каула. Казалось, он паразитически привязан к брату.

– Видите? – сказал Ним.

Губы Бентама шевельнулись, но я не расслышал, что он сказал.

– Ухом к стеклу, – приказал Ним.

Стекло было покрыто льдом. Я прижал к нему ухо, и оно было таким холодным, что казалось, будто ухо горит.

– Оставь нас, Ним, – прохрипел Бентам, и меня пронзила молния, когда я услышал его голос. Это был голос, который я слышала во сне.

Ним ускользнул, а Бентам продолжал:

– Я ненадолго, мой брат заснул. – Его лицо искажалось, когда он говорил, гротескно удлиняясь и укорачиваясь, и он говорил, как утопающий, задыхающийся. – Дверь за картиной в коридоре. У меня в ухе замок, а ключ в футляре для сейфа.

– Что?

– Последние слова сэра Джона Соана. Это просто предлог, чтобы помешать людям проникнуть внутрь и найти невидимый ключ.

– Ключ к чему?

– К Библиотеке Душ, – сказал он, и голос его чуть не сорвался. Голубые очертания его лица на мгновение исчезли, прежде чем вернуться. Его связь с нашей реальностью казалась слабой. – Разве вы не искали его?

– Я думал, единственная дверь разрушена.

– Каждая петлевая дверь в поврежденной башне тварей, – он сделал паузу, чтобы глотнуть воздуха, – имела копию в этом доме. Кроме одной. – Он погрозил пальцем. – Конечно, нет; это была самая важная дверь из всех. Она здесь, но его никто не найдет. Никто, я бы сказал, кроме тебя, мой мальчик.

Я оторвал лицо от ледяного стекла и посмотрела на него. – Но почему я?

– Потому что ты библиотекарь. И твоя сила больше, чем ты думаешь.

Теперь у меня голова шла кругом.

– Я могу манипулировать сосудами с душами. Но какая мне от этого польза?

– Не просто манипулировать, – сказал он. – Чтобы проявить всю свою силу, ты должен выпить.

Я чуть не поперхнулся.

– Пить души… – меня охватила холодная дрожь. – Никогда – это сделало бы меня похожим на них.

Вспышка Горация снова всплыла в моей памяти. Монстр. Зверь из ада.

– Не такие, как они. А стать как ты. – Его голос был почти неслышен. Казалось, он изо всех сил пытается остаться здесь, на этом месте. Я приложил ухо к ледяному стеклу и услышал, как он сказал:

– Ты никогда не задавался вопросом, почему ты можешь контролировать пустот? Почему твой разум может обитать в их мозгу?

– Да. А думал об этом.

– Потому что, Джейкоб, часть их находится внутри тебя. Древний остаток. Пустоты нашей эры – бездушные развращенные существа, но в эпоху наших старейшин существовали трехъязыкие странные, которые были кем угодно, но только не бездушными; несли страх и кровожадны, да, но блестящи в своём деле, даже уважаемы некоторыми. Вы происходите от них. Ты и твой дед. Их остатки крови были и в нем, но в тебе их гораздо больше. Выпей, и ты станешь самой страшной пустотой, которую когда-либо знал мир.

Осколок льда, казалось, пронзил мое сердце. Эта мысль была ужасающей, но и странно волнующей.

– Достаточно сильной, чтобы убить твоего брата?

– Достаточно сильной, чтобы защитить тех, кто может.

– Осталась только Нур, – сказал я. – Джулиус не может даже стоять, и никто не может сказать Нур, что она должна делать!

Бентам застонал. Он цеплялся за оконную раму, и какая-то невидимая сила тянула его прочь.

– Его свет, должно быть, иссяк, – выдавил он. – Осушить до осадка!

– Но как? Другие пытались, и они все…

И вдруг его оборвало. Я стукнул кулаком в окно.

– Вернись! – в отчаянии бормотал я. – Ты должен мне сказать. Мне нужно знать.

Затем, так же внезапно, как и исчез, он отлетел назад, ударившись лицом о стекло. Он говорил, выпучив глаза, и каждое слово давалось ему с трудом.

– Тот, кто хочет… убить его, – сказал он, поморщившись, – тот и… узнает.

– Что ты хочешь этим сказать? – крикнул я.

Прежде чем он успел ответить, его снова прервало, а затем его тело, или образ его тела, рассыпался снопом голубых искр. И он исчез.

* * *

Я, спотыкаясь, вышел из туалета и стала искать Нима в коридоре, боясь, что он все слышал, но он исчез. В любом случае, беспокоиться о нем было некогда.

Я попытался сосредоточиться. Мои мысли были в полном беспорядке. Во-первых, мне нужно было получить ключ от Библиотеки, хотя бы для того, чтобы он не попал в чужие руки. Тогда я найду Нур и расскажу ей, что сказал Бентам – о ней, а не обо мне. У меня не было намерения пить какие-либо сосуды с душами или превращаться из-за них… во что-то.

Если, конечно, у меня не было другого выбора. Но сейчас я не мог думать об этом.

Я побежал к проходу, где в последний раз видел стеклянную коробку, о которой говорил Бентам. Она была именно там, где я его помнил. Я пинком открыл хлипкий замок. Легкая коричневая дымка с шипением вырвалась из коробки. Я затаил дыхание и ощупывал его изнутри, пока моя рука не наткнулась на что-то, что я мог чувствовать, но не видеть. На ощупь я понял, что это: большой ключ.

Я сунул его в карман, подбежал к двери и начал спускаться. К моему удивлению, лестница была полна людей. Все они направлялись в верхний коридор Пенпетлекона.

Бронвин словила меня. У нее перехватило дыхание.

– Джейкоб, я искала тебя! Имбрины и Харон заставили Пенпетлекон заработать раньше, чем ожидалось. Мы уезжаем через десять минут!

Я уже собрался спросить, к чему такая спешка, когда увидел, что имбрины-студентки несут мисс Зарянку вверх по лестнице. Ее глаза остекленели, и она изо всех сил старалась держать голову высоко. Если она потеряет сознание, уснет или, не дай Бог, умрет, «одеяло» испарится.

– Подожди, что? – я снова посмотрел на Бронвин. Она что-то сказала, и я пропустил это мимо ушей.

– Я сказала, что мы все еще ищем Нур. Она была с тобой наверху?

– Нет, – сказал я, чувствуя, как в груди завязывается тугой узел.

– Кто-нибудь видел Нур? – крикнула Эмма, взбегая по ступенькам позади нее.

– Кто-нибудь проверял кухню? – сказал Енох, хромая вверх по лестнице с помощью Франчески. – Может быть, она отправилась на ночную охоту за едой.

– Пойду проверю, – быстро сказал я.

Я помчался вниз, встретив на лестнице всклокоченную мисс Сапсан.

– Дверь с карманной петлей! – крикнула она мне вслед. – Девять минут!

– Ищу Нур! – крикнул я в ответ, не замедляя шага.

Я помчался по коридору первого этажа к кухне. Вокруг было всего несколько человек, торопливо собиравших свои вещи. Одной из них была Оливия, и я резко остановился, увидев ее. Она застилала простыни на своей койке, хотя мы, вероятно, никогда не вернемся.

– Оливия, ты не видела Нур?

– Ты не можешь ее найти? Это забавно.

– Забавно? Почему?

Она слегка покраснела.

– Ну что ж… Я действительно не должна говорить…

– Оливия, ты должна сказать. Мы вот-вот покинем Дьявольский Акр, и никто не знает, где она.

Оливия вздохнула.

– Она сказала, чтобы я не отдавала тебе это, пока мы не доберемся до Флориды. Клянусь, я его не открывала!

Она протянула мне запечатанный конверт из своего кармана. Я разорвал конверт. Внутри была записка, адресованная мне.

Дорогой Джейкоб,

Я пишу это, когда ты ушел, чтобы подумать. Я тоже тут подумала.

Ты, наверное, уже понял, что я не проходила через карманную петлю со всеми остальными.

Я все еще в Дьявольском Акре.

Если петлевая дверь еще не закрылась, пожалуйста, не ищи меня. Ты меня не найдешь. Как ты знаешь, я хорошо умею прятаться.

Моя судьба предрешена. Я больше не могу от неё убегать.

Я найду тебя снова, если этому суждено случиться.

Я очень на это надеюсь.

С любовью, Нур.

Отчаяние пронзило меня. Я точно знал, что она задумала. Она ждала, когда мы уйдем, когда упадет щит, а потом встретится лицом с Каулом. Один на один.