Текст книги "Разрушение Дьявольского Акра (ЛП)"

Автор книги: Ренсом Риггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Эй! – крикнул я, и Эмма слишком поздно подняла пламя, так что все, что мы увидели этого таинственного спринтера, это ее спину и качающуюся голову с растрепанными волосами.

Хью подбежал сзади, размахивая руками и резко останавливаясь.

– Вы видели Фиону? – спросил он, задыхаясь. – Мы выскользнули, чтобы помочь тебе, а минуту назад она просто убежала.

– О, Боже, – сказал я, – она хочет, чтобы ее убили…

Я повернулся и бросился в темноту, Эмма и Хью следовали за мной по пятам. Я выкрикнул имя Фионы, мои глаза искали дальше, чем свет пламени Эммы. Я не видел пустоты, но чувствовал ее, чувствовал, как быстро сокращается пропасть между нами. Я бежал, выставив вперед ладони, чтобы раздвинуть заросли свисающих корней, сад длинных раскачивающихся «пальцев», которые волочились по моей голове и плечам, исследуя меня…

Мы все услышали крик. Резкий и высокий, девичий голос. Мгновение спустя к нему присоединилась пустота. А потом их поймал свет Эммы, сначала тусклый, а когда мы приблизились, он стал ярче.

Я думал, что мы найдем Фиону между челюстями пустоты, но, слава Богу, это было не то, что мы обнаружили. Фиона и пустота стояли в сорока – пятидесяти футах друг от друга, как дуэлянты. Фиона стояла, расставив ноги и подняв руки вверх, как дирижер оркестра перед первыми нотами симфонии. Мы остановились и окружили ее, и пока Хью проверял, цела ли она, Эмма протянула свои пылающие руки к пустоте и сделала несколько предупреждающих шагов к ней. Я не понимал, почему пустота так вела себя, не мог разглядеть ее достаточно хорошо сквозь решетку колышущихся теней, отбрасываемых корнями, не получил ответа от Фионы, которая была неподвижна, несмотря на усилия Хью оттащить ее назад, подальше от опасности.

Пустота снова закричала, и на этот раз это был крик отчаяния. Эмма разожгла пламя.

– Хью, подожди, – сказала она, прищурившись, – оставь Фиону в покое!

Фиона подняла руки и сделала движение в воздухе, словно дергая невидимую цепь. Все корни вокруг нас свернулись, затем с громким треском натянулись – и я увидел, что она сделала.

Пустота была опутана сотнями свисающих корней деревьев. Корни обхватили ее, крепко держали за руки и ноги, обвили три языка, которые были вытянуты как можно дальше. Фиона сжала два кулака и развела их в стороны, а корни оттягивали языки пустоты пока они не заскрипело.

– Фиона, ты гений, ты чудо! – воскликнула Эмма.

– Тебя могли убить, дорогая, – сказал Хью вполголоса, и хотя было ясно, что ему хочется обнять ее, он, казалось, сдерживался, боясь нарушить ее сосредоточенность.

Фиона наклонила к нему голову и что-то прошептала. Хью перевел: «Она говорит, что корни очень крепкие. Она говорит, что может разорвать ее на куски прямо сейчас, если Джейкоб захочет».

– Ты можешь подержать ее так минутку, Фи?

– Она может держать ее так весь день, если хочешь.

– Хорошо. Прежде чем мы ее убьем, мне нужно кое – что выяснить.

Я осторожно двинулся к пустоте, раздвигая лианы.

– Ты собираешься контролировать ее разум? – спросила Эмма, следуя за мной на некотором расстоянии. – Заставить ее сражаться на нашей стороне?

Я сосредоточился и ничего не ответил. Если нам предстояло столкнуться с каким-то новым видом пустоты, я не мог упустить шанс безопасно исследовать ее разум. Я медленно приблизился к ней пробормотав несколько слов на Пустотном языке, чтобы проверить ее реакцию. Если бы я мог успокоить ее, немного приоткрыть ее мысли, тогда, возможно, я смог бы лучше понять, с чем мы имеем дело.

Старая знакомая вонь гнилого мусора накатила на меня тяжелой волной. По крайней мере, это не изменилось.

Пустота напряглась сопротивляясь корням, которые держали ее, умирая от желания обернуть один из ее языков вокруг моей шеи, но корни держали крепко.

– Расслабься, – сказал я на пустотном языке. – Не сопротивляйся.

Это не возымело никакого эффекта. Я повторил, затем попробовал несколько вариантов «успокоиться», но она никак не отреагировала. Обычно я чувствовал, как пустота уклоняется, когда я пытался ее контролировать. Как будто она моглп понять, что я царапаю замочную скважину ее мозга своей отмычкой. Я знал язык пустот так же хорошо, как английский, но, несмотря на все это, я мог бы с таким же успехом говорить на индийском. Что было еще хуже: мои неудачные попытки контакта и контроля, казалось, ещё больше придали ей сил.

Что, черт возьми, происходит?

– Спи, – сказал я, все еще пытаясь. – Сон, – но вместо этого она напрягла все свои мышцы сразу, напрягая корни, которые связывали ее. За моей спиной раздался стон Фионы. Я обернулся и увидел, что она сгорбилась, словно несла тяжелый груз, но потом выпрямилась и замахала руками в воздухе, словно завязывая узел. Корни заскрипели от нового напряжения.

Она выиграла мне еще немного времени. Время для нового подхода.

Больше никаких слов.

– Я подхожу ближе, – громко сказал я. – Держи крепче!

– В этом нет необходимости, – услышал я голос Эммы, но она, должно быть, имела это в виду, когда говорила, что доверяет мне, потому что не пыталась остановить меня. – Пожалуйста, будь осторожен.

Даже после многих встреч с пустотами я все еще не любил приближаться к ним, даже к тем, кого приручил. Те, которых у меня не было, были похожи на бешеных собак, и когда их заковывали в цепи и связывали, их отчаянная потребность убить тебя заставляла воздух потрескивать. Не говоря уже о том, что она сделала с моим желудком; при такой близости стрелка компаса превратилась в раскачивающийся маятник.

Я остановился на расстоянии вытянутой руки и посмотрел в его мокрые глаза. Ее дыхание вырывалось рваным фырканьем, челюсти широко раскрылись от напряжения трех языков, вытянутых до предела в противоположных направлениях.

Эта пустота была совсем другой. Она не только была видна всем, но и говорила по-другому. Чувство, которое она вызывала во мне, было другим, другим ключом, каким-то высшим регистром. Пахла по-другому, неорганически, не как на жаркой летней свалке, а как химикаты, хлорка, крысиный яд и что-то похуже.

Я снова заговорил с ней:

– Спи, спи, ублюдок, – надеясь, что смогу прорваться с близкого расстояния, и пока я говорил, я видел, как мышцы пульсируют в темной работе его горла, как будто он пытается ответить.

А потом случилось это. Слышал ли я его ушами или просто мысленно, я не был уверен, но до меня донесся голос, низкий и скользящий, сначала неразборчивый, просто долгое время, ссссссссссс свистящие, который медленно превратились в гласные (пeeeeeeeeee) и наконец, и это, должно быть, в моей голове, потому что у нее нет губ, чтобы сделать звук с, eeeeeep.

«Спи», – сказал она мне.

Она могла говорить.

«Спииииииииииииии», – гудела, но просто отражая меня, вот и все, – но тогда почему у меня так тяжело в голове… почему у меня начали подгибаться колени.

«Спииииииииии…»

Кто ты? Я попытался сказать, но слова не шли. Что ты со мной делаешь?

ээээээээээээээээ

И как только я почувствовал, что вот-вот рухну, почувствовал, как мои ноги уходят из-под меня, маслянистые мускулы ее горла напряглись, запульсировали, а затем оно открылось, чтобы впустить еще один язык, четвертый, который выскочил и схватил меня за шею, прежде чем я успел упасть, – и теперь я висел, едва касаясь пальцами ног земли, не в силах дышать.

Я слышал, как Эмма сказала: «Джейкоб? Что происходит?» – но мое горло было слишком сжато, чтобы ответить, а руки слишком вялые со сна, чтобы махать. Я задыхался, задыхался, и мои друзья не могли видеть, как язык сжимается, сжимается, пока я не подумал, что моя голова лопнет. Моя единственная надежда была на Фиону, на то, что ее связь с корнями может функционировать как продолжение ее собственного тела, что она может чувствовать и видеть сквозь них. Как еще она могла так точно связать ее тремя корнями вокруг трех языков? Поэтому я открыл рот, хотя и не мог говорить, и повернул голову так сильно, как только мог, и укусил жилистый корень, который касался моего лица.

Фиона. Помоги мне. Я складывал слова ртом, языком, произносил их до самого корня.

– Что-то не так, – услышал я голос Хью. Его голос звучал так, словно он был на другом конце плохой телефонной связи.

Свет от пламени Эммы стал ярче. Она приближалась.

– Джейкоб? – Ты в порядке? Отвечай!

Я отчаянно пытался что-то сказать, крикнуть, но слова не шли у меня из горла. Я молился, чтобы мое молчание было достаточным ответом.

А потом язык отпустил меня, соскользнул с шеи и метнулся прочь. Когда я рухнул на землю, она набросилась на Эмму, обхватил ее запястье и прижал пылающую руку к лицу, но она увернулась и зажала ей язык. Пустота взвизгнула. Я попытался пошевелиться, чтобы помочь ей, но все еще хватал ртом воздух, и мое тело наполовину онемело от того, что сделала со мной пустота.

Пока Эмма боролась, я услышала крик Фионы – не от боли, как мне показалось, а от усилия, – и когда ее пронзительный крик заполнил туннель, каждый болтающийся корень напрягся и вытянулся, а затем внезапно сжался, как будто они вернулись в землю над нашими головами.

Корни, связывавшие пустоту, тоже сжались, все сразу и с огромной силой.

Она взвыла. Я был забрызган жгучей жидкостью, в которой быстро узнал кровь.

Ошеломленный, я сел. Три отрезанных языка извивались в грязи передо мной, как угри. Четвертый был сожжен и бесполезен. Пустота была разорвана на части.

Потом меня окружили друзья. Хью, Бронвин, Эмма. Стражники чуть позади. Фиона сидела на земле, обессиленная. Эмма была в порядке.

Она опустилась на колени рядом со мной.

– Что ты делал? Зачем так рисковать, когда мы могли бы просто убить ее?

– Мне нужно было изучить ее, – ответил я между глотками воздуха, – чтобы узнать все, что я смог.

– И что? Что вы выяснилось?

Я слабо покачал головой.

– Я не смог сломать её.

Я не был готов рассказать о том, что только что произошло. Я с трудом поднялся на ноги с помощью Бронвин и подошёл к Фионе, которая тяжело дышала, как будто только что пробежала кросс.

– Ты спасла мне жизнь, – сказал я. – Это была неадекватная благодарность, но это все, на что я был способен.

Она слабо улыбнулась и что-то пробормотала.

– Она говорит, что вы квиты, – сказал Хью.

Бронвин не могла перестать извиняться.

– Если бы только я быстрее поставила гарпунное ружье… – Но я оборвал ее и сказал, что она не только не виновата, но и должна радоваться тому, что случилось. Если бы ей и стражникам удалось выпотрошить пустоту сразу, у меня не было бы шанса узнать о ее четвертом языке. Или ее самой пугающая новой эволюции…

Это было у меня в голове.

Что бы это ни сделало со мной, оно исчезло в тот момент, когда существо умерло. Как бы то ни было, это было тревожное развитие событий, которое я решил держать при себе, пока не пойму получше, что произошло.

Мисс Сапсан звала нас с конца туннеля. Стражники, опасаясь, что в темноте могут скрываться еще враги, не позволили ей войти вслед за нами. Прежде чем мы ушли, я наклонился и схватил один из отрезанных языков, свернул его, как садовый шланг, и перекинул через плечо.

– А это обязательно? – спросил Хью.

– Чтобы я мог его изучить.

– Зачем? – спросила Эмма. – Ты думаешь, есть еще такие?

– Черт возьми, это правда? – спросила Бронвин.

– Надеюсь, что нет, – сказал я.

Но я беспокоился, что это только начало.

* * *

Мисс Сапсан быстро оценила нас, ее подбородок дрожал вверх и вниз, когда она осматривала нас.

– Кто-нибудь из вас хочет видеть костоправа?

Мы сказали ей, что нет.

– Я все равно попрошу кого-нибудь осмотреть тебя, – резко сказала она.

Она злилась на Фиону и Хью за то, что они покинули дом вопреки ее приказу, за нарушение границ, которое убийство пустоты не могло компенсировать. Кроме того, был убит один странный, устроен гигантский беспорядок, и странные обитатели Дьявольского Акра были вновь напуганы. У имбрин было много работы еще до того, как появился наш незваный гость; теперь у них было еще больше.

По дороге домой я рассказал мисс Сапсан кое-что из того, что узнал об этой пустоте. Я рассказал ей, как мне было труднее обнаружить её, и как мне потребовалось больше времени, чтобы точно определить ее местоположение. Я рассказал ей, как пули американки просто расплющились о грудь существа, и оно смогло вырвать их, не причинив вреда.

– Каул нашел способ уплотнить их кожу, – сказала мисс Сапсан, ее лицо омрачилось беспокойством. – Похоже, это все-таки не низшие модели, а улучшенные.

– Тогда зачем делать их видимыми? – спросила Бронвин.

– Чтобы пугать людей, – ответила мисс Сапсан.

– Как вы думаете, где Каул их прятал? – спросила Эмма.

– Я в этом не уверена, – сказала мисс Сапсан. – Если бы у него были такие пустоты неделю назад, он использовал бы их против нас тогда или во время битвы при Грейвхилле. Нет, эта пустота новая. Я думаю, что новые способности Каула позволили ему создать эволюционировавшую породу этих тварей.

– Тогда мы можем ожидать большего, – мрачно сказала Эмма.

– Да, боюсь, что да.

Я рассказал ей и о четвертом языке, но не упомянул о самом худшем – о влиянии пустоты на меня. Я не был уверен, что хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом.

Мальчик на побегушках у мисс Королёк, Улисс Кричли, ждал мисс Сапсан у крыльца.

– Прибыли три имбрины, мадам. У вас официальное собрание. Они сейчас в зале совета, ждут вашего прибытия.

– Спасибо, я сейчас приду, – сказала она и повернулась к нам. – Я не стану больше тратить время, умоляя вас не покидать дом, но я настаиваю, чтобы вы не покидали Акр. Джейкоб, вы с мисс Прадеш должны подготовиться к экспедиции в прошлое. Нам нужно, чтобы вы были готовы к отъезду, как только будет проложен подходящий маршрут к петле мисс Крачки, а это может произойти в любой час.

Не дожидаясь ответа, она ткнула пальцем в сторону Улисса, и они вместе направились в зал совета. Остальные пошли внутрь, чтобы привести себя в порядок и рассказать остальным, что произошло. Рассказывая эту историю, я подчеркивал героизм Фионы, одновременно преуменьшая опасность для себя, чтобы меня не слишком беспокоили. Мне потребовалось много энергии, чтобы суетиться и убеждать других людей, что со мной все в порядке, когда на самом деле у меня болела шея, болела голова и меня немного трясло. Знание того, что я на самом деле чувствую, заставило бы их нервничать, а скрывать это требовало энергии, которой у меня не было.

Нур могла сказать, что я не в порядке, но она, казалось, инстинктивно знала, когда пробиться сквозь мою сдержанность, а когда оставить меня в покое, и поэтому, когда я сказал ей, что мне нужно немного полежать, она отпустила меня, просто быстро обняв и поцеловав в губы.

Я поспешил наверх, чтобы лечь в постель – опять позаимствовав у Горация, так как у меня все еще не было своей собственной, – но не мог заставить себя заснуть. Каждый раз, когда я закрывал глаза, голос пустоты возвращался ко мне. Что было бы, если бы у нее было больше времени, чтобы сделать свою работу? Может быть, она сделала больше, чем повернула мои собственные команды против меня? Сколько контроля она могла бы получить? Я вспомнил косоглазого убийцу, который бросился на меня с ножом, и содрогнулся.

Новая порода. Лучше, смертоноснее, неподконтрольнее. И это каким-то образом обернула власть, которую я держал над ними, против меня.

Мне пришло в голову, что этот человек был послан сюда вовсе не для того, чтобы убить меня. Каул уже знал, что я могу справиться с одной пустотой – даже с эволюционировавшей. Это было предупреждение.

Сдавайся сейчас же. Прежде чем я пошлю целую армию.

Это были только предположения, и даже если это было правдой, я ничего не мог с этим поделать. Оставалось только добраться до места встречи, найти остальных шестерых и каким-то образом отправить Каула обратно в ад.

Семеро могут запечатать дверь.

В голове у меня все больше туманилось, но я не мог больше лежать. Я заставил себя подняться.

Глава одиннадцатая

Остаток дня мы с Нур провели на тревожной орбите между зданием министерства, где имбрины проводили экстренное совещание и могли появиться в любую минуту, чтобы оплести Акр своим темпоральным щитом, и Дитч-Хаусом, где Миллард и Перплексус ломали голову над картами петли за кухонным столом, вычисляя местоположение петли мисс Крачки и все возможные пути к ней.

Нам велели собираться, но как мы могли это сделать, если не знали, по какой территории нам предстоит путешествовать? Когда мы были в доме, мы старались не нависать над плечом Милларда, но довольно часто это нам не удавалось, так что Перплексус в конце концов нарисовал жирным карандашом линию на полу и велел нам держаться за ней. Единственным, кому разрешалось пересечь ее, был помощник Перплексуса Матье, мальчишка без чувства юмора, который носил бамбуковую палку для указания на карты и снабжал своего наставника дымящимися чайниками с дымящимся русским чаем, единственной жидкостью, которую Перплексус пропускал через свои губы, кроме эспрессо.

Цель, объяснял Миллард, пока Перплексус делал один из своих частых перерывов на чай, состояла в том, чтобы проложить быстрый, но безопасный маршрут к петле мисс Крачки. Быстрый означал день или два, но до сих пор единственный, который они обнаружили, включал путешествие по суше из Монголии во Францию через 1917 год, опасное двухнедельное путешествие на лошадях, верблюдах и поездах. Хотя Нур, я и все, кто путешествовал с нами, имели разумные шансы пережить это путешествие, существовал скептицизм относительно того, сможет ли Дьявольский Акр пережить осаду Каула и его войск так долго. Поэтому картографы продолжали ломать голову и отослали нас, потому что наше присутствие вызывало у них беспокойство.

В других местах Акра Харон наблюдал за укреплением нашей скудной обороны. Вторжение пустоты убедило всех, что ополчение было далеко не адекватным, и никто не знал, сколько времени понадобится имбринам, чтобы создать свой щит. Было найдено второе гарпунное ружье, и оба были расположены у входа в петлю. Вокруг тюрьмы были построены новые заграждения из колючей проволоки и посты охраны, и Калифорнийцы Паркинса вызвались дополнить охрану, уже наблюдавшую за нашей популяцией заключенных тварей, которые были подозрительно тихими последние несколько дней.

Десятки странных людей выстроились перед «Усохшей головой», чтобы записаться добровольцами в новый Корпус обороны Дьявольского Акра, и к ним присоединилось удивительное количество американцев. Те, кто обладал боевыми способностями, были назначены в патрули, которые будут следить за входом в петлю, а также за домом Бентама (хотя Пенпетлекон теперь был официально выключен, а двери заперты). Все частные телескопы и бинокли были реквизированы для использования Корпусом обороны, чтобы быть распределенными среди часовых, которые были установлены на крышах и балконах вокруг Акра. Леонора Хаммакер, которая могла видеть в темноте и обладала более сильным зрением, чем любой телескоп, согласилась сидеть у окна и просто смотреть вдоль Скорбной улицы столько часов в день, сколько могла вынести.

Каждый, у кого было личное огнестрельное оружие, должен был постоянно держать его при себе. Многие американцы уже делали это, но после нападения пустоты они сделали еще один шаг вперед, отказываясь расстегивать кобуры для еды или походов в туалет. Ранее в тот же день один из калифорнийцев Паркинса даже был обнаружен спящим – громко храпящим – с двумя взведенными и заряженными пистолетами на коленях и огромным ножом в руке.

Харон предупредил добровольцев, что их жизни будут в опасности, но после утренней трагедии никто не питал иллюзий на обратное. Их жизни были в опасности, независимо от того, вызвались они добровольно или нет. Кое-кто пытался отговорить самых юных странных от участия в обороне Акра, но юноша из театральной труппы мисс Гракл вскочил на колонну возле паба и произнес страстную речь о том, что все наши жизни будут потеряны, если Каул прорвется через нашу оборону, и что благороднее рискнуть смертью, защищая нашу петлю, чем сдаться в поражении, чем заслужить бурные аплодисменты.

Северный клан Ламота будет стратегически расположен вокруг входа в петлю. Головорезы Лео проявили себя трусами, и их нигде не было видно, но лидеры трех его подпольных банд – Крушила Донован, Анжелика и даже Догфейс и его Неприкасаемые – выстроились в очередь, чтобы присоединиться к Корпусу обороны. Когда я удивился, увидев их там, они пожали плечами, считая это не более чем личным интересом, но я начал думать, что они не были такими корыстными, как показывали.

Наконец, перед самым наступлением темноты из громкоговорителей донесся голос Франчески: «Щит готов к созданию, – объявила она, – и любой, кто захочет присутствовать при его плетении, должен немедленно пройти ко входу в петлю».

Весь Акр хлынул на улицы.

* * *

Они называли его «Лоскутным одеялом», и имбрины думали, что это вселит в нас немного покоя, если мы будем смотреть, как его сшивают, и сами убедимся, что оно настоящее.

Мы собрались у входа в петлю, вдоль берега Канавы, где река исчезала в туннеле. Факелы и газовые фонари отбрасывали мерцающий свет на толпу – сотня зрителей по одну сторону воды, плотный круг из двенадцати имбрин – по другую, взявшись за руки. Мои друзья и я стояли все вместе. Охранники наблюдали за всем происходящим с вершины туннеля моста, а двое, которым было поручено наблюдать за мной и Нур, стояли рядом, сканируя толпу на предмет угроз. Сколько бы раз мы ни ускользали от них, они все равно относились к своей работе серьезно.

По ту сторону Канавы имбрины начали петь по-старому странному и медленно ходить по кругу.

– Надеюсь, они не разрушат это место случайно, – прошептал Енох симпатичной кудрявой девушке, стоявшей рядом с ним в толпе, и она выглядела такой встревоженной, что Еноху пришлось заверить ее, что он шутит.

Гораций шикнул на него.

– Сейчас не время шутить. Если это не сработает, мы все в беде.

– Что смертельно опасно, так это то, какой ты скучный. Если бы я не был здесь, чтобы время от времени поднимать настроение, все бы давным-давно повесились.

Гораций нахмурился.

– Если бы ты мог видеть будущее, ты бы не смеялся.

– Тише, вы оба, – прошипел Миллард, которого я не заметил рядом.

– А разве тебе не пора щуриться на карты? – сказал Енох.

– Я думаю, мы близки к прорыву. И я не собиралась пропустить это.

Имбрины запели громче и закружились быстрее, их длинные платья развевались в воздухе. В центре круга загорелся зеленый огонек. Некоторые в толпе ахнули.

Имбрины запели громче, закружились быстрее. Свет становился все ярче.

– Вот оно, – услышал я голос Милларда, и Нур, стоявшая рядом со мной, прижалась ко мне.

Свет снова стал ярче и расширился вверх. Песня имбрин достигла крещендо в высокой, колеблющейся ноте, которую они выдерживали – и затем, внезапно и со звуком, похожим на раскат грома, они подпрыгнули в воздух и приняли свои птичьи формы. В толпе раздался коллективный вздох. Имбрины сохраняли строй, теперь они летели, а не бежали, но диаметр их становился все шире и шире, а вместе с ним и пульсирующий зеленый свет. Они работали с ним, тянули его, как ириску.

Затем они взлетели в небо, мисс Зарянка первой, мисс Сапсан последней, остальные в строю между ними, зеленый свет растянулся и последовал за ними. Они сделали петлю в воздухе над нами, затем спикировали вниз и исчезли в темноте туннеля моста. Зеленое свечение, последовавшее за ними, быстро и ярко осветило туннель, а затем исчезло вместе с имбринами.

Последовал короткий период молчания, пять секунд растянулись до десяти. По толпе пробежал тревожный ропот. Куда они подевались? Неужели они не вернутся? Неужели все кончено?

Затем на краю темного горизонта замигал зеленый огонек. Он начал растягиваться по небу, как мерцающее одеяло, слишком яркое северное сияние, и когда он распространился от одного угла небес до другого, вены электрического белого света начали потрескивать через него. Как только он заполнил небо, отбрасывая на все тонкое зеленое свечение, из туннеля послышался шум, похожий на приближающийся поезд.

Через несколько секунд имбрины снова вылетели из него плотной группой, таща за собой зеленую сеть, слишком яркую, чтобы на нее можно было смотреть. Она пронизывала туннель, но не шла дальше, создавая полупрозрачную стену. Имбрины сделали последний круг над нашими головами, ободряюще взмахнув крыльями, а затем полетели в сторону зала совета, таща за собой потрескивающую зеленую сеть, пока она не закрыла все небо.

Толпа гудела от возбуждения.

– Никогда не видела ничего подобного, – сказала девушка рядом с Енохом.

– Троекратное ура нашим птицам! – закричала Клэр, ударяя кулаками по воздуху. – Хотела бы я посмотреть, как мерзкий старый Каул попытается пройти через это!

– Конечно, впечатляет! – восторженно воскликнул Гораций.

– Это просто зеленый свет, – сказал Енох.

– Я просто надеюсь, что это сработает, – сказал я.

– Так и будет, – сказала Клэр.

Охранник с мегафоном напомнил нам, что комендантский час уже прошел, и начал загонять нас обратно в наши кровати.

– А ты как думаешь? – сказала мне Нур, когда толпа начала двигаться. – Какое-то время мы в безопасности?

Я взглянул на залитые лунным светом облака над нами, светящиеся бледно-зеленым за «Одеялом» имбрин, и подумал, сколько же из них было выставлено напоказ.

– Думаю, на какое-то время. Не навсегда.

Не успели мы пройти и пятидесяти футов, как над нашими головами что-то затрещало, словно статика, и толпа, которая до этого спокойно двигалась, остановилась и посмотрела вверх. Над головой маячило лицо, гигантское и выкрашенное в синий цвет.

– Очень впечатляет, довольно зрелищно, очень впечатляет! – прогремел он.

Каул, или его голографическая версия, вернулся, чтобы поиздеваться над нами. Время было выбрано точно: он пришел, чтобы подорвать наше чувство безопасности, как раз в то время, когда имбрины создавали его.

– Он не может причинить вам вреда! Не паникуйте! – крикнул кто-то, но было уже слишком поздно, и на этот раз мы не были заперты в переполненном зале. Все бросились в укрытие. Давка сбила меня с Нур, и мы оба упали на землю, но прежде чем нас раздавили, Бронвин перекинула нас через плечо вместе с Клэр и Оливией.

– О, что же мне делать, что мне делать? Впустите меня, впустите! Я в тупике, сбит с толку, сбит с толку!

Раздался залп выстрелов, но это были всего лишь американцы, стрелявшие в изображение Каула. Их пули прошили зеленое поле над головой и застряли, застыв в воздухе, как рой пчел. Толпа разбегалась в дюжине направлений, ныряя в близлежащие здания и разбегаясь в отдаленные части Акра. Бронвин, казалось, следовала за нашими друзьями обратно к дому, но насмешливое лицо и пронзительный голос Каула следовали за нами повсюду, вездесущие.

– Я, конечно, шучу! Я наслаждаюсь вызовом, хотя это будет не так уж сложно. – Его голос звучал так, будто он был прямо у меня над ухом. – Ничего другого я и не ожидал от моей дорогой сестры и ее щенков. Кстати, мы еще не пришли к вам, потому что только разогреваемся. Растягивая наши только что родившиеся конечности.

Изображение чудовищной ветви дерева с голубыми прожилками пронеслось по небу, а затем рассыпалось искрами.

– Мы, мы, мы. Кто мы, спросите вы? Знаете, у меня есть друзья. Вот они сейчас, в петле, которую вы могли бы узнать!

Лицо Каула исчезло, и на его месте на фоне зеленого неба возникла ужасающая картина. Я завороженно наблюдал за ней, пока Бронвин бежала. Два чудовищных существа угрожали дому, а дети с криками разбегались. Возвышаясь над крышей, одно существо имело голову в форме угря и черные кожистые крылья, торчащие из спины. Оно рвало дом когтистыми руками, отрывая куски крыши и подбрасывая их в воздух. Другой был похож на смесь дымящейся смолы в грубо человеческой форме. Он наткнулся на корову, привязанную к столбу, прошел сквозь нее, и корова растаяла, превратившись в пылающую лужу. Угроголовая тварь опустилась на одно колено, подхватила крылом убегающего ребенка и продолжила разрушать дом.

– Это петля мисс Цапли! – услышал я голос Эммы, бегущей за нами.

– Теперь я бог, а это мои ангелы! – раздался над сценой голос Каула. Вы не сможете нас удержать. Вы не можете удержать нас от того, что принадлежит нам по праву! И у нас есть такие дары, чтобы одарить вас, если только вы позволите! Отрекитесь от своих ложных матерей! Откажись от своих имбрин! Верните свое достоинство, свою свободу!

Изображение в небе снова сменилось на лицо Каула, когда он заговорил резким, пронзительным тоном.

– Свобода от петель, от ограничений времени, которые женщины-птицы использовали, чтобы держать вас в заточении все эти годы. Да, тюрьма, тюрьма, тюрьма – это все, что большинство из вас знало. Присоединяйтесь ко мне, и я освобожу вас, дети мои!

Угрозы и обещания, манипуляции и дезинформация – фирменный стиль Каула.

Он исчез, наконец, в брызгах голубого света, а потом что-то посыпалось на нас снегом. Какое-то новое разрушение.

Мы почти добрались до дома.

Я понял, что падают бумаги, и на них что-то напечатано.

Мы добрались до крыльца Дитч-хауса, где нас ждали другие наши друзья. Тяжело дыша, Бронвин сняла нас со спины и поставила на землю. Листовки начали покрывать землю.

– Он ушел? – воскликнула Клэр. – Мы уже в безопасности?

– Его здесь никогда не было, – сказала Эмма. – Это была еще одна его передача.

– Если его здесь не было, то как же он устроил дождь из листовок?

– Точно так же, как он сделал это с пеплом и костями ступней, – сказал Енох.

Из многочисленных громкоговорителей раздался дрожащий голос:

– Это мисс Эсмеральда Зарянка. Всем оставаться спокойными и вернуться в свои дома. Лоскутное Одеяло теперь полностью в рабочем состоянии, и Каул не может до нас добраться. И никто из его преспешников тоже. Он просто пытается напугать вас. – Послышался скрипучий звук и короткий вой обратной связи, а затем мисс Зарянка вернулась к микрофону, взволнованная. – И не трогай эти бумаги, они всего лишь пропа…

Раздался статичный хлопок, и громкоговорители смолкли. Поднявшийся ветерок сдул бумаги в сугробы у наших ног.

– «Пропа…» – что? – сказал Хью и наклонился, чтобы поднять одну.

Бронвин схватила его:

– Хью, не надо, – но он увернулся.

– Пропаганда, – сказал я, беря одну для себя. – Боже, вы только посмотрите.

Это была газетная страница. Оливия и Нур смотрели, как я перевернул ее правой стороной вверх. Сверху кричал заголовок:

ДВУЛИКИЕ ИМБРИНЫ ОБЕЩАЮТ КРУГОВУЮ СВОБОДУ ВОЖДЯМ КЛАНОВ В ТАЙНОЙ СДЕЛКЕ!

Я поднял глаза и увидел, что другие странные люди на улицах вокруг нас тоже читают его.

– Это еще не все, – сказала Эмма, наклоняя лицо ближе к бумаге. Под заголовком была статья, если это можно было так назвать.