Текст книги "Разрушение Дьявольского Акра (ЛП)"
Автор книги: Ренсом Риггз
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Я вижу только высокую траву, – Нур повернулась лицом к перископу и медленно описала круг. – Система наблюдения твоего деда не работает, потому что никто не потрудился подстричь газон. Она отстранилась и посмотрела на меня. – Мы не можем оставаться здесь.
– Ну, мы не можем туда подняться, – ответил я. – Эта пустота вывернет нас наизнанку.
– Нет, если мы найдем, чем её убить. – Она подошла к шкафчику с припасами и открыла дверцу, оторвав с полки аккуратно сложенное спасательное снаряжение. Продовольствие и медикаменты. Ничего смертоносного.
– Здесь нет никакого оружия. Я посмотрела.
Она все равно рылась в шкафчике, с грохотом сгребая на пол полку с консервами.
– В гараже хранилось оружие на съезд НРА. Как их может не быть в бункере для выживания твоего дедушки.
– Не знаю, но его нет.
Я пошел помочь ей, хотя и знал, что это бессмысленно. Я отодвинул в сторону стопку журналов миссий, инструкций по процедурам и других книг, чтобы заглянуть за них.
– Какого черта. – обыскав каждый угол шкафчика, она повернулась к нему спиной и швырнула банку бобов на пол. – Как скажешь. Мы все равно не можем оставаться здесь. С тех пор как мы вернулись со двора, она держалась на удивление спокойно, но теперь в ее голосе снова зазвучала паника.
– Дай мне минутку, – сказал я. – Мне нужно подумать.
Я плюхнулся во качающееся кресло. Конечно, был и другой выход: через второй туннель, наверх, дом на другой стороне бункера, где в гараже ждал дедушкин белый «шевроле-каприс». Со стороны, может быть, пустота – выбежит наружу, как только услышит мотор «каприса», и убьет нас прежде, чем мы успеем выехать с подъездной дорожки. Более того, возможно, я еще не был готов к слепому порыву и совершенному исполнению, которое требовалось для такого побега.
Казалось, в доме кто-то стучит отбойным молотком.
– Может, ей станет скучно и она уйдет, – полушутя сказал я.
– Она никуда не пойдет, разве что за подкреплением. – Она начала расхаживать по узкому полу. – Наверное, он сейчас вызывает подкрепление.
– Не думаю, что в пустотах есть телефоны. Или им нужно подкрепление.
– Что она здесь делает? Почему в доме твоего деда поселились тварь и пустота?
– Очевидно, они ждали нас, – сказал я. – Или ожидал кого-то.
Она прислонилась к двухъярусной кровати, нахмурившись и расстроенная.
– Я думала, что Марнау был последним не пойманных тварей. И почти все пустоты были мертвы.
– Имбрины сказали, что некоторые еще прячутся. Может быть, их было больше, чем они думали.
– Ну, они больше не прячутся. По крайней мере, эти двое нет. А это значит, что кто-то призвал их на службу. Что означает…
– Мы этого не знаем, – сказал я, не желая следовать этой линии рассуждений. – Мы ничего не знаем.
Она расправила плечи.
– Каул вернулся, не так ли? Марнау это удалось. Привел его оттуда… где бы он ни был.
Я отрицательно покачал головой. Не мог встретиться с ней взглядом.
– Я не знаю. Может быть.
Ее спина скользнула вниз по столбику кровати, пока она не села на пол, прижав колени к груди.
– Я чувствовала его, – сказала она. – Прямо перед тем, как я потеряла сознание. Это было похоже… словно ледяное покрывало накрыло меня.
И я увидел его. Увидел его лицо в самом сердце бури. Но все же я сказал: «Мы просто не знаем», – потому что не мог быть уверен и потому что не хотел признавать, что такая ужасная вещь была правдой, пока правда не стала неизбежной.
Она склонила голову набок, словно ей только что что-то пришло в голову, потом вскочила и полезла в карман.
– Я нашла это в руке Ви, когда заворачивала ее. Должно быть, она держала его в руках, когда умирала.
Я встал, и она протянула мне руку. Она держала в руках что-то похожее на поврежденный секундомер. На нем не было ни стрелок, ни цифр. Вокруг циферблата виднелись странные символы и что-то похожее на рунические буквы, а стеклянный циферблат был потрескавшимся и частично закопченным, как будто его бросили в огонь. Я взял его у нее и удивился его весу. На обороте, по-английски, стояла печать:
ТОЛЬКО ОДНОКРАТНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ. 5 МИНУТ ОБРАТНОГО ОТСЧЕТА.
СДЕЛАНО В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ.
– Кнопка катапультирования, – тихо сказал я, благоговейный трепет охватил меня.
– Должно быть, он был у нее в кармане, когда мы пришли, – сказала Нур. – Может быть, она знала, что за ней что-то придет.
Я кивнул.
– А может, она всегда носила его с собой. Чтобы она была готова сбежать в любой момент.
«Как беглец», – с грустью подумал я.
– Но это не сработало достаточно быстро. Здесь написано: «Обратный отсчет пять минут». Даже если бы она нажала на кнопку в ту же секунду, как вошел Марнау.
Нур смотрела мимо меня, на стену, в никуда.
– Достаточно быстро, чтобы спасти нас, – сказал я. – Но слишком медленно, чтобы спасти себя. – я вернул ей секундомер. – Мне очень жаль.
Она судорожно вздохнула, успокоилась и покачала головой.
– В этом нет никакого смысла. Она была подготовлена. У нее было все спланировано. И у нее были годы, чтобы обдумать вторжение. У нее были часы с эжектором. Дом, полный оружия. Да, она была застигнута врасплох – благодаря мне, – но держу пари, у нее был план и на этот счет.
– Нур, Марнау выстрелил ей в грудь. Как ты объяснишь это?
– Она позволила этому случиться. Я же тебе говорю. Если бы ей удалось выпрыгнуть из окна или что-то в этом роде, следующим его шагом было бы убить одного из нас, а затем использовать другого в качестве заложника. Поэтому она позволила ему застрелить себя.
– Но ее собственное сердце было в списке ингредиентов воскрешения Бентама. Она должна была это знать. Я думаю, что именно по этой причине она заперлась в этой петле – чтобы твари не украли ее сердце. Позволить Марнау убить ее, чтобы спасти нас, означало бы подвергнуть опасности всех.
– Мы должны были остановить его, – она большим пальцем стерла пятно с секундомера. – Но мы потерпели неудачу.
Я начал было возражать, но она оборвала меня.
– Послушай, это бессмысленно. Ничего не остается, как предупредить остальных. Мы должны вернуться в Дьявольский Акр и рассказать им, что случилось. И довольно скоро.
Наконец-то. То, о чем мы могли смогли договориться.
– Думаю, я знаю, как это сделать, – сказал я. – На заднем дворе дома моих родителей есть карманная петля. Он соединяется непосредственно с Пенпетлеконом, внутри Акра. Это на другом конце города.
– Тогда нам надо идти.
– Если она еще работает, – добавил я.
– Думаю, мы это выясним.
От перископа донесся громкий металлический скрип. Он внезапно завертелся на своей трубе, затем рванулся вверх и ударился о потолок. Мы нырнули в сторону, когда осколки стекла разлетелись по полу.
– Вот вам и наша система наблюдения, – сказала Нур.
– Она в бешенстве. И она никуда не денется.
– Мы просто должны рискнуть.
– Мы можем позволить себе рисковать своими жизнями, – сказал я. – Но если Каул действительно вернулся, мы не можем это сделать.
– Да ладно тебе…
– Нет, выслушай меня. Если в этом пророчестве есть хоть капля правды – а сейчас, я думаю, мы должны в это верить, – то ты – наша лучшая надежда. Может быть, единственная надежда.
– Ты имеешь в виду семерку. – она нахмурилась. – Я и еще шестеро. Ведь никто даже не знает, что они…
– Теперь ты жива, и я должен позаботиться о твоей безопасности. Ви пожертвовала собой не только для того, чтобы ты могла оказаться в желудке пустоты. Не знаю, как долго мы были без сознания. По крайней мере, несколько часов, а может, и дольше. Так что, пожалуйста, подожди еще пару минут, и давай посмотрим, не надоест ли этому мудаку жевать дерн. Тогда мы сделаем наш ход.
Она скрестила руки на груди.
– Прекрасно. Но должен же быть какой-то способ предупредить остальных, пока мы ждем. Здесь есть телефон? Радио? – она оглядела комнату. – Что это за штука у тебя за спиной?
Она говорила о телепринтере.
– Он устарел, – сказал я. – Ему место в музее.
– Он может связаться с внешним миром?
– Больше нет, не думаю. Они использовали их, чтобы говорить с другими петлями, но они не были достаточно безопасны…
– Стоит попробовать. – Нур села во вращающееся кресло и потянулся к клавиатуре, которая выглядела так, словно ее отпилили от старого факса. – Как мне его включить?
– Понятия не имею.
Она подула на клавиатуру, взметнув в воздух пыль, и нажала наугад какую-то клавишу. Монитор оставался темным. Она просунула руку за его экран, нащупала вслепую и щелкнула выключателем. Монитор издал статичный щелчок, и мгновение спустя янтарный курсор мигнул, возвращаясь к жизни.
– Будь я проклят, – сказал я. – Это работает.
Появилось слово. Одно слово в одной строке в верхней части черного экрана.
Команда: ___
Нур присвистнула.
– Эта штука старая.
– Я же сказал.
– Где мышь?
– По-моему, их еще не изобрели. Он хочет, чтобы ты что-то напечатала.
Нур набрала «Предупреждение».
Машина жалобно пискнула.
Команда не распознана.
Нур нахмурилась. Она напечатала «Почта».
Команда не распознана.
– Попробуй «справочник», – сказал я.
Она так и сделала.
– Ничего.
А потом она попробовала message, root, help и loop. Но и это не сработало.
Нур откинулась на спинку стула.
– Не думаю, что твой дедушка соблюдал инструкции.
Я подошел к шкафчику с припасами и порылся в книгах. Большинство из них были переплетены спиралью, в мягкой обложке, самодельные. Некоторые из них были старыми журналами миссии, принадлежавшими моему деду, и я пообещал себе когда-нибудь прочитать их все. Между потрепанной брошюрой под названием «Итак, вы хотите построить убежище от пустот?» и парой шпионских романов, которые любил читать мой дед, лежал ламинированный томик с маленькой птичьей эмблемой на обложке и четырьмя красными буквами: FPEO.
Я видел такие же буквы в некоторых изданиях «Сказок». Только для странных глаз.
Я открыл ее. Внутренний титульный лист гласил:
Syndrisoft pneumatic teleprinter OS 1.5
Инструкция по эксплуатации
– Нур! Я понял! – крикнул я так громко, что испугал ее, хотя, поразмыслив полсекунды, не понял, что меня так взволновало. Эта штука почти наверняка была отключена от той сети, частью которой она когда-то была.
Мы отодвинули тяжелую клавиатуру, чтобы освободить место на столе, и открыли руководство. Над нашими головами раздался рев и еще один грохот, лишь слегка приглушенный двадцатью футами грязи и железобетона. Интересно, сколько от дома останется после того, как пустота с ним покончит?
Мы старались не обращать внимания на апокалиптические звуки и листали инструкцию. В оглавлении была глава, названная «Коммуникация и связь». Я листал страницы и читал вслух, пока Нур печатала.
– Попробуй напечатать это, – сказал я. – «Исходящее CC».
Она так и сделала. Курсор набрал ответ: Исходящие сообщения недоступны.
Я прочитал Нур еще несколько команд. Она попыталась запросить исходящее CC. Курсор быстро мигнул несколько секунд, затем вернулся с вырезанными линиями CC.
– Черт возьми, – сказала она.
– В любом случае, это был рискованный ход, – сказал я. – Эта штука, вероятно, не использовалась десятилетиями.
Она хлопнула ладонью по столу и встала со стула. – Мы не можем больше ждать здесь. Эта пустота не собирается просто уйти добровольно.
Я начинал думать, что она была права: что зверь никогда не уйдет; что в конце концов тот, кто послал человека в желтом дождевике, заметит, что он не вернулся, и придет проверить его; что каждая минута, которую мы прятались здесь, была минутой, украденной у наших союзников в Акре, которые, возможно, строили планы побега или защиты от любого нападения, которое, без сомнения, готовил Каул. Если я защищал Нур только для того, чтобы позволить моим друзьям быть убитыми во время внезапной атаки, можно ли это вообще назвать победой?
Может быть. Может быть, так оно и было, в самых холодных расчетах, потому что Каул был угрозой не только для тех, кого я любил, но и для всех странных людей. И действительно, для всего мира.
С другой стороны, мои друзья были моим миром.
Я уже собирался сказать: «К черту все, пошли», когда услышал, как Нур пробормотала: «Черт возьми…»
Она вернулась к столу и склонилась над древним монитором. Курсор набрал что-то по собственной воле. Две строки янтарного текста.
Угроза обнаружена.
Активация домашней защиты: Y/N ___
Нур не стала ждать, не спросила моего мнения. Ее указательный палец ткнул в кнопку «Y».
Экран погас. На мгновение мне показалось, что он отключился – просто подразнил нас, – но затем курсор снова появился и всплыл новый экран.
Это была карта дома, грубо нарисованная клавишными символами. Карта была разделена на двенадцать зон, обозначенных F1–F12, восемь зон для дома и четыре для двора. На клавиатуре было двенадцать функциональных клавиш. В нижней части экрана в ожидании мигнул курсор.
– Как ты думаешь, какая их функция? – сказала Нур. – Стрелять огненными шарами? Открывать люки?
– В пригородной пенсионерской общине?
Она пожала плечами.
– Давай выясним. – Ее палец завис над функциональными клавишами. – Думаешь, она все еще над нами?
Я чувствовал близость пустоты, но не мог точно определить, где она. Я подошел к перископу – тому, что от него осталось, – и снова опустил его. Сквозь треснувшее стекло обзора я увидел искаженное изображение двора. Пустота достаточно утоптала траву, чтобы я мог разглядеть дом и улицу за ним, но ее нигде не было видно. Я повернулся по кругу. Мой взгляд скользнул по двору, мимо поваленного дерева и оборванной линии электропередачи, искрящейся на тротуаре, к соседскому дому без крыши. А потом я почувствовал, как моя внутренняя стрелка компаса замерцала, и услышал, как зверь взвыл, резко и громко, когда перископ резко дернулся вверх, сбив меня с ног, прежде чем снова ударился о потолок.
Нур вскочила со стула и бросилась ко мне.
– О Боже, ты в порядке?
– Она прямо над нами! – крикнул я.
Она помогла мне подняться, и мы вместе, спотыкаясь, подошли к компьютеру.
– Что это за часть двора? – спросила она, вглядываясь в монитор.
Я постучал по экрану.
– Я думаю… это та сторона.
Нур положила палец на соответствующую клавишу. F10.
– Не возражаешь, если я окажу тебе честь?
– Да! То есть нет! Просто нажми!
Она нажала ее.
Сначала ничего не происходило. Затем стены вокруг нас начали дребезжать, и раздался звук, похожий на скрип какого-то гигантского старого радиатора, а мгновение спустя раздался оглушительный грохот, и комната содрогнулась. Двухъярусная кровать упала, и все, что мы не достали из шкафа, полетело на пол.
Стрелка компаса внутри меня завертелась. Я не мог сказать, насколько сильно пострадала пустота, но я был уверен, что она был отброшена на некоторое расстояние тем, что только что произошло на поверхности. Что означало…
– У нас получилось! – крикнул я.
Нур осторожно обнажила голову.
– Он мертв?
– По-моему, он ранен, а не мертв. Но давайте не будем задерживаться, чтобы узнать.
Я подбежал к стене и начал открывать дверь, которая была частично скрыта рядом со шкафом.
– Еще один выход, – объяснил я. – Это ведет к другому дому и машине, которой мы можем воспользоваться.
– А как же Ви? – спросила Нур.
Я попытался представить, как тащу ее тело вниз по туннелям и вверх по лестницам, в то время как раненая и разъяренная пустота преследует нас. Но потом Нур, казалось, прочитала мои мысли, и мне не пришлось объяснять, она покачала головой и пробормотала: «Неважно».
– Мы вернемся, – заверил я ее.
Она ничего не сказала, просто вцепилась пальцами в дверной косяк и потянула его на себя.
Глава третья
Мы пробежали по туннелю с низким потолком, который проходил под пригородной улицей моего деда, затем поднялись по другой лестнице и через люк попали в спальню фиктивного (ложного) дома. У меня не было времени выглянуть в окно, чтобы проверить повреждения в доме моего деда, не было времени ни на что, кроме движения наших ног и моей руки, тянущей Нур, и, слава Богу, дом был полным отражением дома Эйба, так что я мог быстро найти дорогу вниз по коридору и в гостиную без лишних мыслей. В гостиной стояли вой и сырость, тонкие занавески хлопали по разбитой раме, упавшая дубовая ветка тянулась в комнату, как рука чудовища.
Едва заметный отблеск пламени на другой стороне улицы.
Никаких признаков пустоты. Вопреки себе, я почувствовал прилив надежды, что она мертва.
Мы ворвались в гараж. Похожий на лодку «Каприз» стоял там же, где и прежде, место рядом с ним было пусто. («Астон» был брошен несколько недель назад в Бруклине и теперь наверняка находился в руках тварей или был украден и разобран на части.) Мы распахнули длинные двери «каприза» и опустились на сиденья. Ключи лежали в подстаканнике, пульт для гаража был прикреплен к козырьку. Я протянул руку, чтобы коснуться кнопки, но Нур схватила ее прежде, чем я успел это сделать.
– Только одно, – сказала она. Это был первый раз, когда мои глаза остановились на чем-то с тех пор, как мы начали побег. Даже в нелицеприятном цвете салона «каприза», даже промокшая до нитки, со спутанными волосами, тяжело дышащая, она была словно видение. Видением.
Она сказала:
– Ты не будешь останавливаться. Что бы ни случилось, ты должен вернуться в Акр. Даже если я попаду в беду.
Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она говорит. – Я не оставлю тебя здесь.
– Слушай. Послушай. – Ее тело напряглось. Она взяла меня за руки, переплела наши пальцы, не отрывая от меня глаз. – Кто-то должен предупредить остальных, и никто, кроме нас, не может этого сделать. Никто больше не знает, что произошло.
Весь мой разум отвергал эту идею, съеживаясь при мысли о том, чтобы бросить Нур по любой причине. Но я не мог придумать более внятного аргумента против этого, чем «Нет».
Ее рука скользнула по моей ноге.
– Я уже стоила Ви жизни. – Ее пальцы стиснули мое колено. – Не позволяй мне стать причиной смерти наших друзей.
Мое сердце билось где-то в горле. – Ты должна пообещать то же самое, – сказал я. – Не останавливаться.
Ее глаза скользнули вниз, и она кивнула, почти незаметным движением.
– Ладно.
– Ладно, – сказал я.
Это была ложь. Я бы никогда не оставил ее.
Она протянула мне пульт. Я нажал на кнопку. Мотор гаражной двери заработал, скрипя, когда он начал катиться вверх. Мой дед задним ходом загнал «каприз» внутрь, так что мы стояли лицом к улице, и открывшаяся дверь напоминала подъем занавеса в начале спектакля.
Дом моего деда горел. Боковой двор почернел. В траве дымилась дыра, другая была пробита в стене дома, обнажая розовую плитку ванной.
Я почти уверен, что пробормотал: «О, черт», и Нур сказала что-то о запуске двигателя, но внезапная острая боль в животе потребовала всего моего внимания. Она также подсказал моим глазам, куда смотреть: на дыру во дворе, где черный язык тянулся под дождь из шевелящейся груды розовых черепичных обломков.
Нур тоже смотрела, проследив за моим взглядом.
– Джейкоб? – тихо спросила она. – Думаю, она выжила.
Из-под обломков поднялась пустота. Она была необычайно высока, несмотря на сгорбленную спину, и потягивалась и вытягивала шею, словно только что очнулась от дремоты, а не вылезала из дома. Размолотый бетон покрыл его призрачно-белой пылью, сделав видимым для Нур.
– Заводи мотор. – Нур протянула руку, встряхивая меня. – Мотор, Джейкоб!
Я повернул ключ, затем перевел рычаг переключения передач на D и нажал на газ. Мы выскочили на подъездную дорожку, со скрежетом приземлились в канаву и свернули на улицу.
– Я вижу это, я вижу это, ДАВИ, – крикнула Нур, поворачиваясь спиной к дому моего деда.
Я вдавил педаль газа. Двигатель машины взвыл с такой яростью, какой никогда не должны были обладать старые, похожие на лодку капризы «Шевроле». Это была слишком большая сила; задние колеса вращались на мокром асфальте, пока бампер покачивался в сторону.
Пустота вприпрыжку пересекала двор, теперь уже почти до самой улицы. Она была даже выше, чем та, с которым я сражался в петле мертвецов в Грейвхилле, и забрызгана импрессионистскими клубами бетонной пыли и черной крови.
– ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД! – крикнула Нур. – Вперед, а не вбок!
Я отпустил газ, пока задние шины не перестали вращаться, переметнул руль в другую сторону и снова нажал на педаль.
– Прямо за тобой, ПРЯМО за тобой…
Мы тронулись как раз в тот момент, когда язык пустоты попытался зацепить наш бампер, но он отскочил с громким металлическим стуком. Мгновение спустя еще один его язык высунулся в заднее окно. Оно разлетелось вдребезги, разбив стекло заднего сидения. Мы мчались по улице, а она бежал за нами, хромая и раненая, но все еще быстрая.
Нур открыла бардачок и порылась в нем. Она искала оружие или, может быть, секретную панель кнопок в стиле Джеймса Бонда. Но там были только регистрационные документы и пара старых очков для чтения. Мы ехали так быстро, как я осмеливался, учитывая мокрые улицы, упавшие ветки и вырванные с корнем украшения двора, которые превратили окрестности в полосу препятствий – это и бесконечные круги Деревни Ада, которая была ничем иным, как изгибами, завитушками и тупиками, которые продолжали пытаться бросить нашу быструю, но тяжелую машину утыкающуюся в газон и стены домов, и я должен был продолжать тормозить, поворачивать и тормозить, когда я умирал, умирал только для того, чтобы уложить ее. Несмотря на все это, мы начинали терять дупло, но только потому, что оно болело, вынужденное использовать один язык в качестве костыля.
Но тут я почувствовал, как стрелка компаса дернулась в сторону, и в зеркале заднего вида увидел, как пустота сбежала с дороги и исчезла за домом.
– Она пытается отрезать нас, – сказал я, и мы оба наклонились вправо, когда я свернул, чтобы избежать опрокинутого гольф-кара на дороге.
– Тогда езжай другим путем, – крикнула Нур.
– Я не могу! Из этого лабиринта есть только один выход…
Следующие пару поворотов мы ее не видели, но я знал, что она близко, преследует нас, бежит так быстро, как только может нести свое раненое тело. Потом впереди показались сторожевые ворота. Выход. Дальше – главная дорога, прямая дорога, по которой я наконец-то мог развить неслыханную скорость.
Я ощутил пустоту еще до того, как увидел ее, она протянулась вдоль нашей правой стороны, преграждая путь. Мы направлялись прямо к ней, по маленькой аллее, которая проходила между низким бордюром и безлюдными воротами охраны.
– Держись! – крикнул я, нажал на газ и резко свернул вправо.
Мы выехали на обочину. Мое распоясанное тело рванулось вперед, ударив по рулю, когда мы перелетели. Один из языков пустоты задел бок машины. Другой сумел пробить стекло со стороны водителя, и когда мы выехали на лужайку для гольфа, которая выходила на окрестности, мы сбили пустоту с ног и потянули ее за собой.
Мы пронеслись по подстриженной траве, сделав широкий полукруг, прежде чем я подрезал колесо и выровнял нас, и слава Богу, слава Эйбу, что это была не обычная старая машина, а та, которую он явно модифицировал, потому что у двигателя было достаточно рычания и сцепления задних колес, чтобы удержать нас на мокрой лужайке, достаточно инерции, чтобы вместо того, чтобы нырнуть носом в канаву, мы перепрыгнули через нее, задние шины хлопнули по ее внешнему краю, прежде чем снова найти сцепление, а затем отправили нас, как выстрел по Сосновой лесной дороге.
Все хорошо, все прекрасно, кроме одного, чего Нур не могла видеть, потому что пустота теперь была чисто вымыта бурей: ее язык был внутри моего окна, обвился вокруг внутренней ручки моей двери. Мы тащили его за собой, тащили по дороге со скоростью сорок-пятьдесят миль в час, и я все еще не чувствовал, как она умирает, я чувствовал только ее ярость.
Этот язык был напряжен и тверд, как сталь. Он не только держался, но и медленно сматывал пустоту с дороги, которая, несомненно, сдирала с него кожу заживо.
Поскольку я не мог придумать ничего другого, я нажал на газ до упора.
– У тебя есть что-нибудь острое? – крикнул я.
Нур в ужасе посмотрела на меня, сразу поняв, почему я спросил. Я молился о приближающейся машине, о чем-то, что я мог бы использовать, чтобы отогнать монстра, но Энглвуд теперь был городом-призраком, и дороги были пусты. Никто, кроме нас, не был настолько глуп, чтобы ехать в самый разгар урагана.
– Только это, – сказала она и снова протянула мне нож для вскрытия писем с бронзовой ручкой: вечно полезный швейцарский армейский нож, тотемная штука, которая не оставляла меня в покое.
Пустота завывала от боли и от усилий подтянуться к моей двери. Я не осмеливался убрать ногу с педали газа, даже когда куски мусора заставляли меня сворачивать по всей дороге.
Я схватил нож для вскрытия писем. Попросил Нур сесть за руль, что она и сделала. Я вонзил нож в язык пустоты. Раз, два, три. Пустая кровь забрызгала меня, черная и горячая. Тварь завизжала, но не отпускала, не отпускала, а потом, когда ей наконец показалось, что она вот– вот достигнет цели…
Моя нога стояла на газу, но глаза были устремлены на пустоту. Я обернулся, увидел брошенный пикап и поваленное дерево, загораживающее большую часть дороги, и нажал на тормоз. Каприс сделал затяжной задний поворот, который почти пропустил пикап, но не совсем, наш хвост соприкоснулся с ним с тряским ударом. Мы продолжали ехать, ветви поваленного дерева обдирали нас, разбивая лобовое стекло и срывая боковые зеркала, прежде чем мы, наконец, сбросили ее и затормозили.
Мы перестали двигаться, но мир все еще вращался. Нур трясла меня, касалась моего лица – она была в порядке, пристегнута ремнем безопасности. Нож для вскрытия писем исчез, вырванный из моей руки, и язык пустоты тоже.
– Она мертва? – спросила Нур, но тут же нахмурилась, словно смущенная своим оптимизмом.
Я повернулся и посмотрел в разбитое заднее стекло. Я все еще ощущал пустоту, устойчиво, но ослабевшую, но не видел ее. Она был далеко позади нас, сбитая с ног при падении.
– Ей больно, – сказал я. – Плохо, я думаю.
По обеим сторонам дороги темнели полосы торговых центров. Впереди в воздухе опасно закрутился сломанный светофор. В другой день я бы развернул машину и поехал обратно, чтобы покончить с пустотой. Но сегодня я не мог позволить себе ни времени, ни риска. Одна пустота, разгуливающая на свободе, была наименьшей из наших забот.
Я нажал на газ. Машина качнулась вперед, нос «каприса» слегка наклонился вниз и влево.
У нас лопнула шина, но мы все еще могли катиться.
* * *
Я не осмеливался ехать на поврежденном «каприсе» слишком сильно, чтобы не рискнуть лопнуть вторую шину и полностью посадить нас на мель. Мы ковыляли на том, что мой дед называл «послецерковная скорость», шатаясь по городу, который я едва узнавал. Это было похоже на конец света: закрытые ставнями магазины, заброшенные парковки, улицы, заваленные мокрым мусором. Светофоры мигали, но никто не обращал на них внимания. Маленькие лодки, пришвартованные людьми в ручьях и каналах, сломали свои швартовы, и на тяжелых волнах их мачты качались, как трясущиеся пальцы.
При других обстоятельствах я бы рассказывал о поездке с Нур, наслаждался бы игрой в экскурсовода в городе, где вырос, наслаждался шансом измерить необычайные повороты моей жизни против прямого и безысходного пути, на который я когда-то, казалось, был обречен. Но теперь у меня не было лишних слов. И надежда, и удивление, которые когда-то вызывали во мне подобные размышления, погасли под удушающим одеялом страха.
Что ждало нас по ту сторону? Что, если Акр уже исчез, а вместе с ним и мои друзья? Что, если бы Каул просто… стер все это?
К счастью, мостик к Игольчатому Ключу не пострадал. К счастью, шторм тоже начал стихать, так что, когда мы поднимались по широкой, хмурой дуге моста, не было никаких внезапных порывов, ничего, что могло бы столкнуть нас через хлипкие перила в Лимонную бухту, эту полосу серого с белыми буйками внизу. Ки-роуд была все еще проходима, хотя и усыпана поваленными ветками, и с некоторым усилием мы смогли пройти мимо закрытых ставнями лавок и старых кондоминиумов, чтобы добраться до моего дома.
Я предполагал, что он будет пуст. Даже если бы мои родители вернулись из поездки в Азию, они, вероятно, эвакуировались бы в Атланту, где жила моя бабушка по маминой линии. Игольчатый Ключ был барьерным островом, практически ниже уровня моря, и только сумасшедшие оставались здесь во время ураганов. Но мой дом не был пуст. На подъездной дорожке стояла полицейская патрульная машина с бесшумно мигающими фонарями, а рядом с ней – фургон с эмблемой «КОНТРОЛЬ ЗА ЖИВОТНЫМИ». Полицейский в дождевике стоял рядом с машинами, обернувшись, как только услышал, как наши шины хрустят по гравию.
– О, здорово, – пробормотал я, – что это за чертовщина?
Нур опустилась на свое место.
– Будем надеяться, что это не очередные твари.
Нам оставалось только надеяться, поскольку стреноженный «Каприс» никак не мог обогнать полицейскую машину. Полицейский сделал мне знак остановиться. Я припарковался, и он направился к нам, потягивая из термоса.
– Вход в петлю находится в сарае для горшков на заднем дворе, – прошептал я. – Если придется, беги, – подумал я. Если только сарай не сдуло бурей.
– Имена.
У офицера были аккуратные черные усы, квадратная челюсть и зрачки в глазах. Зрачки, конечно, можно было подделать, но в его манерах, таких скучающих и раздраженных, было что-то такое, что показалось мне явно неостроумным. Нашивка на его официальном полицейском дождевике гласила: «РАФФЕРТИ».
– Джейкоб Портман, – сказал я.
Нур назвала свое.
– Нина… Паркер, – и, к счастью, полицейский не стал спрашивать документы.
– Я живу здесь, – сказал я. – Что происходит?
Офицер Рафферти перевел взгляд с Нур на меня.
– Вы можете доказать, что это ваша собственность?
– Я знаю код сигнализации. А в холле висит фотография меня и моих родителей.
Он отхлебнул из термоса с эмблемой «Управления шерифа округа Сарасота».
– Вы попали в аварию?
– Мы попали в шторм, – сказала Нур. – Съехали с дороги.
– Кто-нибудь ранен?
Я взглянул на черную кровь пустоты, которая стекала по моей двери и руке, и с некоторым облегчением понял, что он не мог ее видеть.
– Нет, сэр, – ответил я. – Здесь что-то случилось?
– Сосед сообщил, что видел во дворе бродяг.
– Бродяг? – спросил я, переглянувшись с Нур.
– Это не редкость во время эвакуации. Вы обнаруживаете воров, мародеров, людей такого рода, скрывающихся вокруг, ищущих взлома заброшенных объектов. Скорее всего, они заметили ваши тревожные сигналы и перешли на более «зеленые пастбища». Мы никого не нашли… но на нас напала собака. – Он указал на фургон отлова животных. – Некоторые люди во время штормов оставляют своих животных на улице. Это чертовски жестоко. Они пугаются, рвут поводки, убегают. Животное сейчас под контролем. Пока оно не будет в безопасности, вы должны оставаться в своем автомобиле.