Текст книги "Разрушение Дьявольского Акра (ЛП)"

Автор книги: Ренсом Риггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

* * *

Мисс Ястреб настояла, чтобы мы надели противогазы. Прежде чем начать, она встала на первую ступеньку лестницы и сказала:

– Двести пятьдесят метров, которые лежат между нами и немецкой линией, являются, по словам одного поэта, «обителью безумия». Поэтому, пожалуйста, уткнитесь глазами в одну точку, приколите взгляд к спине человека перед вами и не позволяйте ему блуждать. – сказала мисс Ястреб, – Девять с четвертью… все верно!

Она начала подниматься. На верхней ступеньке лестницы она не колебалась, не останавливалась, чтобы заглянуть в пролом, а перелезла через него.

– Вверх и вниз! – крикнула она, исчезая из виду. – Осторожно, сломанная ступенька!

Я обогнал Нур и поднялся по лестнице вслед за мисс Ястреб, хотя Нур возразила приглушенным воскликом «Эй!» Я решил, что если расчеты мисс Ястреб на девять с четвертью секунд немного ошибочны, то будет лучше, если пулю возьму я, а не Нур. Конечно, если бы на нас упала бомба, то не имело бы значения, в каком порядке было наше построение; мы все были бы мертвы.

Я слышал, как мои друзья кричат, чтобы я немедленно встал смирно, когда я прыгнул через стену из мешков с песком. Небо снова показалось таким, каким оно и было, – клубящийся дым, обрамленный стенами из колючей проволоки. Я поднялся и, пригнувшись, побежал за мисс Ястреб, которая кричала: «Давай, давай, давай!» Все, что я мог видеть, это ее спину и заливавший все вокруг лунный пейзаж из грязи, тумана и почерневших пней деревьев. «Когда-то здесь был лес», – подумал я.

Мы сбились в плотную шеренгу и побежали за мисс Ястреб трусцой, так быстро, как только могли. Нигде не было ровной земли. Каждый шаг был расчетлив, иначе грозил потенциальным переломом лодыжки. Щепки и шрапнель рассыпались по земле. Нур ударилась о мой рюкзак, когда я присел, чтобы последовать за мисс Ястреб через лаз в колючей проволоке. Воздух прорезали выстрелы, но если кто-то и целился в нас, то им до нас было далеко.

Мы прошли, наверное, половину пути, когда мисс Ястреб подняла здоровую руку.

– А теперь… стоп! – крикнула она и махнула нам рукой. Мы все упали на землю, кроме Еноха, который повернулся, чтобы посмотреть на что-то, когда клуб дыма рассеялся.

– Боже мой, я мог бы поднять здесь такую огромную армию мертвецов!..

Я обхватил его за талию, и мы рухнули в грязь.

– Эй! Что ты де… – но я не успел закончить.

Недалеко от нас упал снаряд. Взрыв был похож на удар по голове, и мир на мгновение почернел. У меня зазвенело в ушах, когда небо очистилось от падающей грязи, и прежде чем он успел поблагодарить меня, Бронвин снова подняла нас на ноги, и мы побежали за мисс Ястреб. Она делала резкие, казалось бы, случайные повороты, срезая влево или вправо без всякой видимой причины, пока вскоре после того, как мы покидали определенную тропу, залп пуль не разрезал воздух или минометный снаряд не разрывал ту местность, на которой мы недавно были.

Мисс Ястреб знала наизусть каждую опасность, каждое мельчайшее событие вплоть до момента, запомнила время ста тысяч взаимосвязанных событий. Чем дальше мы шли, тем больше я доверял ей и был благодарен.

Мои легкие горели, как от безостановочного бега, так и от плохого воздуха, просочившегося сквозь неплотную коробку противогаза, дыма, смерти и следов остаточного газа. Впереди виднелась стена из колючей проволоки, а за ней – еще несколько траншей. Немецкая линия.

Мисс Ястреб подвела нас к обвалившейся стене траншеи, и мы соскользнули в нее. В этот момент она двигалась почти небрежно и казалась не более напряженной, чем если бы мы отправились в умеренной тяжести поход. Тем временем мое сердце стучало в груди; теперь, когда мы были во владениях врага, я ожидал, что в любой момент меня застрелит с близкого расстояния удивленный немецкий солдат. Но эта часть траншей была еще более малонаселенной, чем британские, которые мы недавно покинули.

В один момент нам пришлось спрятаться: мисс Ястреб втолкнула нас в бункер, а мимо прошли два солдата. Затем, пройдя еще шагов пятьдесят, они остановились на перекрестке.

– Это, конечно, неприятно, но необходимо, – прошипела она через плечо, а затем подняла с земли деревянную доску, повертела в руке и через пять секунд обрушила на голову солдата без шлема, когда тот завернул за угол. Он рухнул на землю.

– Превосходное шоу, – восхищенно сказал Гораций.

Вскоре мы вышли из окопов и миновали линию фронта. Мисс Ястреб сняла противогаз и отбросила его в сторону, остальные последовали ее примеру. Мы вошли в разваливающийся город, на который мисс Ястреб указывала с вершины холма. Если когда-то это было шумное место, то теперь оно превратилось в руины, разбомбленные и разграбленные и почти полностью заброшенные. За исключением нескольких тощих собак, рывшихся в обломках зданий, мы не видели вообще никаких живых существ.

Вход в петлю мисс Крачки находился внутри городского зоопарка. Мы вошли через все еще стоявшие железные ворота. Наша группа дошла до медвежьего рва, спустилась в него и прошла через деревянную дверь в боковой стене. Внутри мы ощутили прилив времени и гравитации. Мы наконец-то переправились.

Глава пятнадцатая

Не успела дверь открыться, как в щели показалась медвежья морда. Внезапно все бросились назад, к стене, чтобы спастись от него – кроме Эддисона и мисс Ястреб, которые позволили медведю обнюхать их.

– Бонжур, Жак, – приветливо сказала мисс Ястреб. – J'ai amené des invités pour rendre visite à ma sœur.[17]17
  Я привела гостей к своей сестрице (фр.).


[Закрыть].

Медведь отступил от двери, пропуская нас.

– Жак – один из медвегриммов моей сестры, – объяснила мисс Ястреб. – Он охраняет вход в петлю.

– Рад познакомиться, – сказал Эддисон. Жак зарычал, и Эддисон выглядел оскорбленным. – Нет, я не смеюсь. Некоторые из моих лучших друзей – медведи.

Жак отступил назад, пропуская нас.

– Не все так высоко ценят медвегриммов, как мы, имбрины, – сказала мисс Ястреб. – А теперь давайте, шагайте живее. Здесь больше нет бомб, за которыми нужно следить. Вы все в безопасности в этой петле.

Мы вылезли из медвежьей ямы, к великому удивлению некоторых рабочих, выглядывавших сверху со смотровой площадки. Медвегримм заревел у нас за спиной, мисс Ястреб крикнула ему на прощание и помахала рукой, после чего мы вышли из зоопарка.

Здесь солнце уже взошло, небо было безоблачным и бездымным. Я не слышал ни выстрелов, ни взрывов – долгожданная передышка для моих перенапряженных нервов. В петле мисс Крачки был 1916 год, и, хотя война была близка, этот город еще не был захвачен. Однако линия фронта была недалеко, и горожане, должно быть, знали что наступление может обернуться против них в любой момент.

Когда мы вышли из зоопарка в город, Эддисон недовольно пробормотал что-то о клетках, хотя большинство из них были пусты.

– Самая жестокая вещь в мире – зоопарки, – сказал он. – А как бы людям понравилось, если бы мы выставили вас в клетках?

– У Бентама был план человеческого зоопарка, – сказал Миллард. – Нормалов (нормальных людей) собрали бы со всего мира, заперли в местах обитания, которые имитировали места, где они жили. Я читал об этом в его книге.

– Читал в книге? – сказал я.

– Первый том. В его кабинете я нашел незаконченный экземпляр. «Зверинец странных детей Майрона Бентама». Часть музейного каталога, часть энциклопедии, часть странной истории.

Мы гуляли по мирным улицам города, беседуя о музее Бентама и нравственности зоопарков, как человеческих, так и животных. Я был благодарен за любой разговор, который отвлекал меня от ужасов, через которые мы только что прошли. Мои нервы все еще подрагивали от непрекращающегося грохота бомб и пушек, грудь все еще сжималась от всего этого, и с каждым перерывом нашей болтовни мой разум наполнялся сценами из ничейной земли. Поэтому наш полилог длился на протяжении всей прогулки.

Мы миновали толпу на городской площади, собравшуюся посмотреть на странно мрачный парад слонов. Не было никакой музыки каллиопы, чтобы сопровождать их, никаких клоунов или акробатов, только мрачная пара тренеров, чтобы подбадривать их.

– Их эвакуируют в Англию, – сообщила нам мисс Ястреб. – Через несколько недель многие горожане пожалеют, что не присоединились к ним.

Мы направились к окраине города, где мисс Ястреб указала на крышу дома своей сестры, выглядывавшую из-за деревьев на вершине холма. Чтобы добраться до него, мы поднялись по извилистой лесной тропинке. Скульптуры животных, сделанные из железа и дерева, были наполовину скрыты растительностью, и в тенях между нею мне казалось, что какие-то существа следят за нами. Странные, без сомнения.

– Не могу поверить, что нам это удалось, – сказала Бронвин. – Какое-то время я сомневалась, что мы это сделаем.

– Бронвин, ты нас сглазишь! – отругала ее Эмма.

– Серьезно, – сказала Нур. – Прибереги это до тех пор, пока мы не встретимся с «ними».

– Если об этом напишут в «Мусорщике» (газета в Акре), мы будем выглядеть героями, – сказал Енох. – Как думаете, они напечатают наши фотографии?

– Я обязательно расскажу Фаришу Обвело, как Джейкоб спас тебе жизнь на поле боя, – сказала Эмма. – Франческе это понравится.

– Ох, заткнись. Он этого не сделал.

– Не могу поверить, что вы говорите о рекламе, – сказал Гораций. – Там не будет даже «Мусорщика», не говоря уже о мелких издательствах, на которых можно произвести впечатление, если Нур не сумеет… – Он спохватился и неловко сменил тактику. – Посмотрите на эту очаровательную скульптуру, это журавль?

Нур пнула ногой камень.

– Спасибо, Гораций, немного дополнительного давления – это как раз то, что мне нужно.

– Как бы то ни было, мы все верим в тебя.

– Значит, я одна в это не верю…

– Ну же, не вешай нос, – сказала мисс Ястреб.

Нур вздохнула.

– Мне было бы легче поверить в себя, если бы я знала, чего от меня ждут.

– Осмелюсь предположить, что ты скоро все узнаешь. Теперь, когда вы встретитесь с мисс Крачкой, пожалуйста, подыграйте ей; для нее все еще 1916 год, и она ничего не знает ни о смерти Каула, ни о его воскрешении, ни о том, что ее петля рухнет через неделю. Я прошу вас, пожалуйста, не сообщать ей. Она склонна к сильному расстройству. – Она увидела что-то впереди нас, затем оживилась и ускорила шаг. – Ах, ах, ma chérie! («Моя дорогая!»)

По подъездной дорожке к нам бежала молодая женщина, ее красивое лицо освещала широкая улыбка.

– Мод! Tu m'as manqué![18]18
  Я скучала по тебе! (фр.)


[Закрыть]

На вид ей было под тридцать, и она носила модное армейское зеленое пальто с широким беретом. Улыбка мисс Крачки дрогнула, когда она увидела свою сестру, которая, должно быть, выглядела намного старше, чем она помнила, но мисс Ястреб притянула ее к себе, поцеловала в обе щеки и обняла, прежде чем она успела что-либо сказать.

Енох разинул рот.

– Это сестра старой карги? Но она такая…

– Молодая? – сказала Нур.

– Не забывай, что это свернутая петля, – сказал Миллард. – Мисс Ястреб, вероятно, выглядела так же молодо, когда эта петля только что сформировалась.

– Умерла через неделю, – вздохнул Енох. – Какая пустая трата красоты.

– Она все равно никогда бы не пошла за тобой, – сказала Бронвин. – Не говоря уже о том, что она имбрина, бога ради.

– Имбринам тоже нужна любовь. То, что им не разрешают выходить замуж, еще не значит, что они не могут выходить замуж…

Эмма остановила его, толкнув локтем.

– Не будь таким противным.

– В любви нет ничего отвратительного, вы, викторианские ханжи.

Улыбка мисс Крачки исчезла, она оглядывала сестру с ног до головы и оживленно говорила по-французски.

– Она хочет знать, что случилось с рукой мисс Ястреб, – прошептал Миллард. – И почему она выглядит такой старой.

– Я проверяю новую маскировку у кожаного портного, – сказала мисс Ястреб, отвечая по-английски для нашего удобства и слегка подмигивая нам. – И я не потрудилась снять его после сна. – она похлопала сестру по руке, затем притянула ее к себе, чтобы еще раз обнять. – Я расскажу тебе об этом позже.

Имбрины шли к нам рука об руку.

– Боже, как много сегодня посетителей, – заметила мисс Крачка, чем привлекла мое внимание. – Чем обязана такому удовольствию?

– Они в большом турне по Континентальным петлям, – ответила за нас мисс Ястреб, – и слышали о твоём замечательном зверинце.

– Это надо обязательно увидеть, – гордо сказала мисс Крачка. – Вы знаете, что наша петля была взята за основу в одной из более поздних «Сказок о Странных»?

– Именно поэтому мы здесь, – сказал Миллард, поклонился и представился. – Мы должны были своими глазами увидеть это знаменитое место.

– «Повесть о Пенсевусе», – сказала Нур, на что мисс Крачка кивнула. – А Пенни сейчас здесь?

Она выгнула бровь.

– Ты его знаешь?

– Какое-то время, когда я была маленькая, он был моим.

Она выглядела впечатленной.

– Ну, вы, должно быть, кто-то очень особенный. Я уверена, что он будет рад увидеть вас снова. Он в доме с девочкой по имени Софи, которая редко выпускает его из своих объятий.

Из кустов послышался шорох, и стая кур бросилась нам наперерез.

– Нет, спасибо! – взвизгнул Миллард, прячась за Бронвин. – Это взрывающийся подвид?

– Я вижу, вы знакомы со странной зоологией, – сказала мисс Крачка.

Эддисон выбежал вперед.

– Куры Армагеддона откладывают яйца только ранним утром, – сказал он, – и только в своих курятниках. – Эддисон поднялся на задние лапы и протянул лапу. – Эддисон Мэченри, седьмой щенок седьмого щенка в знаменитой линии охотничьих собак.

Мисс Крачка была явно в восторге.

– Вы один из воспитанников мисс Королёк. – Она пожала ему лапу. – Ваша хозяйка – моя близкая подруга. Я должна ее навестить. Надеюсь, вы почувствуете себя здесь как дома, хотя я уверена, что мой зверинец бледнеет по сравнению со зверинцем великой мисс Королёк.

Эддисон попытался улыбнуться, но вид у него был огорченный. Его дом, как и наш, был потерян вместе со многими его друзьями.

– Спасибо, я передам ваше послание.

– Вы что-то говорили о посетителях? – сказала Нур, бросив на мисс Ястреб настойчивый взгляд.

– Э-э, да, – сказала мисс Ястреб, понимая ее намек, – нам было бы любопытно познакомиться с ними и, возможно, освежиться после нашего долгого путешествия.

– Да, очень неприятно путешествовать только на одних своих ногах, – сказала мисс Крачка. – Как будто проходишь через шестеренки огромной мясорубки… – Она вздрогнула так, что это было похоже на птичью дрожь, потом смутилась. – Мои посетители говорят, что они прибыли несколько дней назад, но, как ни странно, я этого не помню. Они были здесь, когда я проснулась сегодня утром. – Она пожала плечами. – Странные вещи все время происходят в циклах.

– Ее память восстанавливается каждый день вместе с петлей, – прошептал Миллард Нур и мне.

– Они заперлись в гостиной наверху, – продолжала мисс Крачка. – У них какое-то собрание, на котором мне явно не рады. – Она слегка нахмурилась, обеспокоенная, но стараясь не показывать этого. – Но, может, вы попытаетесь встретиться с ними.

Мисс Ястреб положила руку на спину сестры.

– Сестра, покажи нам дорогу.

– D’accord[19]19
  Ладно (фр.).


[Закрыть], – произнесла она ровным голосом, и по ее напряженному выражению лица я понял, как много странностей копилось в ней: ее недружелюбные гости, необъяснимое старение сестры, мы. Но она шла дальше и больше ни о чем не спрашивала, по крайней мере о моих друзьях и обо мне, тихо разговаривая с мисс Ястреб по-французски, пока мы продвигались по подъездной дорожке.

Нас так многое ождало, что трудно было не перейти на бег. Нур что-то напевала себе под нос, напряжение скрутило ее плечи и практически потрескивало в воздухе. А потом мы свернули за угол, и открылся вид на дом. Это был величественный старинный замок, который, с точки зрения архитектуры, был полностью переделан: трехконечная крыша, красивый куполообразный вестибюль, причудливая резьба по дереву, колоннада, обрамляющая первый этаж. Но большая его часть была скрыта за завесой веток и лиан, из-за чего дом выглядел так, как будто его пожирает лес.

– Простите за наш внешний вид, – сказала мисс Крачка. – Он предназначен для маскировки дома от самолетов, сбрасывающих бомбы.

– Если бы мисс С обзавелась камуфляжем, может быть, нам не пришлось бы промокать каждый вечер на открытом воздухе во время сброса петли, – кисло сказал Енох.

– Не стоило бы идти на такой эстетический компромисс, – заметил Гораций, сморщив нос при виде открывшейся перед нами сцены. – Наш дом был слишком красив.

Пара лошадей, пасущихся на лужайке перед домом, с нескрываемым интересом наблюдала, как мы прошли мимо них к крыльцу. Когда они оказались позади нас, мне показалось, что одна из них что-то прошептала, а другая издала в ответ хриплый смешок.

Мы шли по засохшим следам копыт внутри дома.

– Животные живут внизу, а я наверху, – объяснила мисс Крачка. Мы обогнули осла в фойе и вошли в роскошную гостиную, превращенную в конюшню. Козы с длинными рогами жевали мусор под грязными затемненными окнами. Замысловатый паркетный пол был почти полностью скрыт под слоем навоза и соломы. Бархатные занавески были сорваны и свиты в гнезда для стаи шумных длинношеих птиц. Крылатая обезьяна запрыгнула на большой канделябр, заставив его раскачиваться, когда она завыла на нас, но после того, как мисс Крачка отчитала ее, она снова спрыгнула на пол, спрятала крылья и присоединилась к двум обезьяньим товарищам, которые пили чай вокруг маленького столика. Теперь я понял, почему петля мисс Королёк была в основном на открытом воздухе, с простыми строениями на широкой вершине холма.

– Сегодня все немного нервничают, – извинилась мисс Крачка. – Они не привыкли, чтобы вокруг было так много незнакомцев.

– Где они? – резко сказала Нур, оглядывая комнату.

– В гостиной, вон через ту дверь… – Она указала на высокую дверь в другом конце комнаты. – Но думаю, что вы захотите сначала осмотреть дом или что-нибудь перекусить…

Только у Милларда хватило терпения и манер вежливо отказаться; остальные уже шли к двери, отчаянно желая наконец-то встретиться с другими детьми из пророчества.

Мисс Крачка попыталась последовать за нами, но мисс Ястреб удержала ее.

– Давай посидим и поговорим немного, – попросила она и вывела ее на улицу.

Высокая дверь вела в комнату поменьше, значительно чище и свободнее от животной. На первый взгляд совершенно безлюдная, с большой изогнутой лестницей, ведущей на площадку балкона, где сквозь стеклянный потолок струился дневной свет.

– Алло? – крикнул я. – Мы ищем…

Внезапно все потемнело, свет исчез из комнаты так быстро, что я не успел выговорить и слова.

– Что случилось? – крикнул Гораций.

– Кто-то вывел проклятого… – начал было Енох, но тут я услышал, как он споткнулся и упал.

– Мы пришли с миром! – позвала Бронвин.

Эмма зажгла огонь в руке, который осветил ее лицо, искаженное страхом. Затем яркий свет привлек мой взгляд к балкону. Источником была женщина, которая, казалось, была не просто освещена огнивом, но и сделана из него, и вид ее заставил многих из нас ахнуть. Она была необычайно высока, носила пластинчатые доспехи средневекового рыцаря, а в руках держала огромный палаш, тоже пылающий. Мы дружно отступили назад, но никто из нас не развернулся и не побежал.

– Кто вы? – громко спросила женщина. – Зачем вы пришли?

– Мы подопечные Алмы Сапсан, – крикнула Эмма, стараясь не отставать от женщины в громкости.

– Мы сопровождаем одного из семерых, – сказал Гораций громким, но дрожащим голосом. – Знаешь, из пророчества о том, что…

Пламя женщины вспыхнуло ярче, когда она вновь заговорила.

– Кто из вас пожиратель света?

Пожиратель света. Они уже знали.

Инстинктивно я протянул руку, чтобы остановить Нур, но она стряхнула мою хватку.

– Это я, – сказала она, делая шаг вперед. – Ты одна из семи?

– Ты должна была прийти только с имбрином. Где Велия?

При упоминании имени Ви Нур напряглась, но быстро пришла в себя.

– Она умерла.

– Тогда как вы нашли это место?

– В-Велия дала мне подсказку, и мы последовали по ней сюда.

– Тогда, если имбрина не может поручится за твое имя, ты должна проявить себя. Выйди вперед и сразись со мной, если ты действительно одна из семи.

Огненная женщина подошла к лестнице и начала спускаться. Я схватил Нур за локоть, а Бронвин зацепилась за другой.

– Это может быть ловушка, – процедил я сквозь зубы.

– Отпустите ее, – сказал Гораций. – Я думаю, что это то, что должно будет произойти.

Мы неохотно подчинились. Нур встретила огненную женщину у подножия лестницы. Какое-то мгновение они просто стояли, напрягшись и глядя друг на друга, а затем женщина подняла меч над головой – он вспыхнул ярче, когда она вскинула его, отражая свет от углов комнаты.

– СТОЙ! – я закричал, но было уже поздно: меч уже опускался. Нур подняла руки и поймала клинок между ними, и одним плавным движением она выхватила меч из рук женщины, затем сжала его в шар света между ладонями и засунула в рот.

Женщина дернулась, выпрямилась и опустила руки.

– Очень хорошо, – сказала она, улыбаясь. – Действительно, очень хорошо.

Нур сглотнула. Ее свет опускался по горлу, когда пламя меча двигалось к ее желудку.

– Откуда ты знаешь, что я пожиратель света?

– Потому что, – раздался из темноты голос молодого человека – Мы все такие.

Он появился в луже света под лестницей – света, который, казалось, исходил из его головы, – затем глубоко вздохнул и погрузил нас в комнату, полную дневного света. Через несколько секунд его кожа снова обрела нормальный оттенок, и пространство вокруг нас из темноты ночи превратилось в полдень, лучи солнца струились вниз через высокие окна.

Молодой человек выглядел лет на восемнадцать. У него была гладкая темная кожа, и он был одет с иголочки в костюм в тонкую полоску, котелок и тонкие кожаные перчатки, которые он стал натягивать на ладони, когда он начал подходить к нам.

– Меня зовут Джулиус, – сказал он, – а это Себби.

Я предположил, что он имеет в виду огненную женщину, но она съеживалась на наших глазах, потускнела и начала превращаться в шар мерцающего оранжевого света. Он взлетел вверх по лестнице и прыгнул в руку маленькой бледной девочки на балконе, ее рука была вытянута, как у аутфилдера, ловящего мяч. Он шлепнулся ей на ладонь, а потом она раздавила его другой рукой, растянула в червяка, быстро запихнула в рот, как спагетти, и слегка рыгнула.

– Привет, – прогремела она, и я был потрясен, услышав голос гигантской огненной женщины, исходящий от крошечной девочки не старше десяти. – Самое время тебе появиться.

– Извините за недружелюбный прием, – сказала девочка Себби, спускаясь по лестнице. – Хотела убедиться, что ты действительно одна из нас.

На ней было белое хлопковое платье и суровое выражение лица, она говорила с восточноевропейским акцентом и, казалось, ненавидела яркий свет. Шагнув в солнечную лужу у окна, она смахнула свет, оставив свое лицо в тусклой тени, которая теперь повсюду преследовала её.

Джулиус присоединился к нам у подножия лестницы, где мы все собрались.

– Мы ожидали одну девушку и одну имбрину. Это не вечеринка.

– Это долгая история, – сказала Нур.

– У нас есть время. – Джулиус скрестил руки на груди. – Ребята, вы голодны?

– У нас действительно нет времени, – сказал Миллард. – А где остальные?

Себби пожала плечами.

– Пока что это касается только нас. Наши имбрины оставили нас здесь пару дней назад.

Эмма выглядела смущенной.

– Оставили вас и уехали?

– Они боялись, что их присутствие здесь может привлечь слишком много внимания, – объяснил Джулиус. – Нам не нужны няньки.

– Был еще один мальчик, – сказала Себби. – Но ему надоело ждать, и он ушел.

Нур вытаращил глаза.

– Что значит «ушел»?

– Нам нужно семеро детей, чтобы запечатать дверь, – раздраженно сказал Гораций.

Джулиус махнул рукой.

– Думаю, он вернется.

Нур выглядела так, словно готова была рвать на себе волосы.

– А как насчет остальных троих? – Я сказал. – Где они?

– Софи говорит, они уже едут, – сказала Себби.

– Вы, кажется, очень нервничаете, – сказал Джулиус. – Я действительно думаю, что вы должны пойти с нами наверх и что-нибудь перекусить.

Мне стало интересно, догадываются ли они, зачем их сюда позвали.

– Как много вы знаете о пророчестве? – спросила их Нур.

– Что оно есть, и поэтому мы здесь, – ответил Джулиус.

– Наши имбрины мало что нам рассказывали, – Себби отбросила луч света, блуждавший по ее лицу. – Ты знаешь, что все это значит?

Они были избавлены от подробностей, их имбрины, очевидно, боялись напугать их. Конечно, до недавнего времени пророчество было неизвестно большинству, и очень немногие воспринимали его всерьез.

– Вы никогда не слышали о Кауле? – спросила Эмма.

Конечно, они ничего не знали.

– Что? Его это касается? – спросил Джулиус.

– Я думала, он умер, – сказала Себби.

Они уже начали беспокоиться.

Мы рассказали им короткую версию плохих новостей. Каул оказался в ловушке в разрушенной Библиотеке Душ, являясь большей частью пророчества. Он был недавно воскрешен и теперь был сильнее, чем когда-либо.

– И у него есть новый пустоты, – сказал я.

– И он идет для того, чтобы разрушить наше последние убежище, Дьявольский Акр, – добавил Гораций. – Если он получит контроль над ним и Пенпетлеконом, то ни одна петля нигде и никогда не будет в безопасности, даже самые отдаленные.

Джулиус задумчиво кивнул.

– Значит, все зависит от нас? – Он все еще не казался очень обеспокоенным.

– Очень может быть, – сказал Миллард. – Если не считать того, что вы удержите его и сделаете так, чтобы он ушел, вы семеро – лучшая надежда, которая у нас есть.

– Только нас всего трое, – заметила Нур.

– Остальные скоро будут здесь, – настаивала Себби. – Что касается мальчика, который пошел прогуляться, Софи и Пенсевус сказали, что он не мог уйти далеко. Они отправились за ним несколько часов назад.

– Во всяком случае, у него был характер, как у дикого кабана, – сказал Джулиус.

Нур начала нервничать, перебирая себя за руки.

– Ладно, мы не можем контролировать это прямо сейчас, так что неважно, – сказала она. – Но кто-нибудь из вас вообще знает, что мы должны сделать?

Джулиус склонил голову набок.

– Сделать?

На мгновение мне показалось, что она вот-вот закричит.

– Как мы будем сражаться с Каулом? Как нам запечатать дверь? Никто из вас не догадывается?

– Ну, ответ кажется стал немного яснее, чем час назад, – сказал Миллард.

– Неужели? – сказала она, поворачиваясь к нему лицом.

Он повернулся к Джулиусу и Себби.

– Тот, кто пришел до вас, – кем он был?

– Он был пожирателем света, как и мы, – сказал Джулиус.

– Тогда держу пари, что вы все семеро имеете одинаковую странность. Таким образом, не будет преувеличением предположить, что фрагмент «запечатать дверь» имеет какое-то отношение к поеданию света.

Глаза Нур расширились, и она медленно кивнула.

– Может быть, Каул теперь состоит из света, – предположила Эмма. – А вам просто нужно, ну…

– Съесть его? – спросил Енох.

Бронвин поморщилась.

– Мерзость.

– А как же «дверь»? – спросил я.

– Может быть, это метафора, – сказал Гораций. – Пророчество – это пятьдесят один процент поэзии, сорок девять процентов фантазии.

– Я умираю с голоду на пятьдесят один процент, – сказал Джулиус. – Пенсевус знает, что нам нужно делать. Когда он вернется, мы его спросим. А теперь, если вы не возражаете, мисс Крачка как раз приготовила нам ужин перед вашим приходом.