Текст книги "Никола и его друзья"

Автор книги: Рене Госинни

Соавторы: Жан Семпе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Шахматы

В воскресенье было холодно и шел дождь, но мне это не мешало, потому что меня пригласили на полдник к Альцесту. Альцест хороший парень, он очень толстый и любит поесть. С ним всегда весело, даже если мы ссоримся.

Когда я пришел к Альцесту, дверь открыла его мама, потому что Альцест и его папа уже сидели за столом и ждали меня к полднику.

– Опаздываешь, – сказал Альцест.

– Не говори с набитым ртом, – сказал папа, – и передай мне масло.

На полдник каждый выпил по две чашки шоколаду и съел по пирожному с кремом. На столе были также тостики с маслом и с вареньем, колбаса и сыр. А когда мы кончили, Альцест спросил, нельзя ли еще немного рагу, которое осталось от обеда. Ему хотелось, чтобы я его попробовал. Но мама сказала, что нет, и что это отобьет аппетит перед ужином. К тому же рагу не осталось. Но мне-то есть уже и не хотелось.

Потом мы встали и решили пойти поиграть. А мама Альцеста сказала, что мы должны хорошо себя вести и, главное, не устраивать беспорядка в комнате, потому что она все утро там убирала.

– Мы будем играть в железную дорогу, в машинки, в шарики и в футбол, – сказал Альцест.

– Нет, нет и нет! – сказала мама Альцеста. – Я не хочу, чтобы в твоей комнате был хаос. Придумай какие-нибудь более спокойные игры!

– Ну что же тогда? – спросил Альцест.

– Я знаю, что делать, – сказал папа Альцеста. – Я научу вас самой умной игре! Идите в комнату, я сейчас приду.

Мы пошли в комнату Альцеста. Там и правда все было здорово убрано. А потом пришел папа с шахматами под мышкой.

– Шахматы? – сказал Альцест. – Но мы не умеем играть!

– Вот именно, – сказал папа Альцеста, – я вас научу, вы увидите, это замечательно!

И правда, играть в шахматы очень интересно! Папа Альцеста показал нам, как расставлять фигуры на доске (вот в шашках я хорошо разбираюсь!), он показал нам пешки, ладьи, слонов, коней, короля и ферзя, объяснил, как надо ими ходить, – это совсем не просто, – а также как брать фигуры противника.

– Это вроде битвы двух армий, – сказал папа Альцеста, – а вы генералы.

Потом папа Альцеста взял в каждую руку по, пешке, сжал руки в кулак и дал мне выбрать. Я вытянул белую пешку, и мы начали играть. Папа Альцеста очень добрый, он остался с нами и все время давал советы и объяснял, когда мы ошибались. Потом пришла мама Альцеста, она была очень довольна, что мы сидели вокруг парты Альцеста и играли. Потом папа Альцеста сделал ход слоном и весело сказал, что я проиграл.

– Ну вот, – сказал он, – думаю, что вы все поняли. Теперь Никола возьмет черные фигуры, и вы будете играть сами.

И он ушел вместе с мамой Альцеста, сказав, что надо только умеючи взяться за дело, и все получится. А потом спросил – может быть, все-таки осталось немного рагу на донышке.

Играть после Альцеста черными фигурами было противно, потому что они были липкие из-за варенья! Ведь пальцы у него вечно испачканы вареньем.

– Бой начинается, – сказал Альцест. – Вперед!

И он двинул пешку. Тогда я пошел конем. Но, конем ходить всегда трудно, потому что он ходит прямо, потом вбок, но это и лучше: он может перепрыгивать через фигуры.

– Ланцелот не боится врагов! – крикнул я.

– Вперед! Тра-та-та, бум! Тра-та-та, бум! – ответил Альцест барабанным боем и тыльной стороной ладони подвинул сразу несколько пешек.

– Эй! – сказал я. – Так нельзя!

– Защищайся как можешь, негодяй! – крикнул Альцест.

Мы с ним вместе в четверг посмотрели по телевизору у Клотера фильм, где было много рыцарей и замков. Тогда я тоже сразу двумя руками двинул свои пешки, как будто стрелял из пушки и пулемета: тра-та-та-та… И когда мои пешки встретились с пешками Альцеста, многие попадали.

– Постой-ка, – сказал Альцест. – Это не считается! Ты трещишь как пулемет, а в то время пулеметов еще не было. Только пушка – бум! Или шпага – жжик-жжик! Если жульничать, то лучше не играть!

Альцест правильно сказал, и я с ним согласился. Тогда мы продолжили игру. Я пошел слоном, но это было трудно, потому что все пешки на доске упали, и Альцест пальцем, как играют в шарики, – щелк! – толкнул своего слона на моего коня. Конь упал. Потом я сделал то же самое – я толкнул мою ладью на его ферзя.

– Это не считается, – сказал Альцест. – Ладья ходит прямо, а ты пошел вбок, как ненормальный!

– Победа! – крикнул я. – Попались! Вперед, смелые рыцари! За короля Артура! Бум! Бум!

И тогда я пальцами сшиб целую кучу фигур. Вот это был бой!

– Подожди, – сказал Альцест, – пальцами – это слишком просто, а если попробовать шариками? Шарики будут как будто пули. Вжик! Вжик!

– Ладно – сказал я, – только на доске не хватит места.

– Ну, это просто, – сказал Альцест. – Ты встанешь в одном конце комнаты, а я в другом. А фигуры лучше прятать за ножками кровати, стула и парты.

Потом Альцест пошел искать шарики в своем шкафу. В нем было гораздо меньше порядка, чем в комнате. Куча вещей вывалилась на ковер. А я взял черную пешку в одну руку, а белую в другую, зажал их в кулаках и дал выбрать Альцесту. Он вытянул белую. Мы начали бросать шарики. Но наши фигуры были хорошо спрятаны, поэтому попасть в них было трудно.

– Слушай, – сказал я, – если взять вагоны от поезда и машинки, чтобы они были танками?

Альцест вытащил из шкафа поезд и машинки, внутрь мы засунули солдат и двинули танки вперед: дрр… дрр… дрр…

– Но мы же не сможем попасть в солдат шариками, – сказал Альцест, – если они в танках.

– Тогда надо их бомбить, – ответил я.

И наши руки, полные шариков, стали самолетами, они гудели: жж… жж… И когда мы летели над танками, то бросали шарики, бум! Но шариками ничего нельзя было сделать с вагонами и машинами. Тогда Альцест пошел за футбольным мячом, а мне дал другой, красно-синий мяч, его купили ему для пляжа. И мы начали танки забрасывать мячами. Это было здорово! А потом Альцест слишком сильно ударил, и футбольный мяч попал в дверь, отскочил к парте и опрокинул на ней бутылку с чернилами. Тут вошла мама Альцеста.

Ой, как она сильно рассердилась! Она сказала Альцесту, что сегодня вечером он не получит после ужина добавки, а мне, что поздно и что лучше вернуться к моей бедной маме. Я уже был на улице, а из дома еще слышался крик: Альцеста ругал его папа.

Жалко, что мы не поиграли подольше, нам было очень интересно! Как только настанет хорошая погода, мы пойдем играть в шахматы на пустыре.

Потому что, конечно, шахматы – это игра не для дома.

Дрр, бум, бум!

Рентген в школе

Сегодня утром, когда я появился во дворе школы, ко мне подошел Жоффруа. Он был чем-то озадачен. Жоффруа сказал, что слышал, как старшие ребята говорили, что к нам в школу приедут доктора делать нам рентген. Потом пришли остальные наши ребята.

– Это все вранье, – сказал Руфус. – Старшие вечно что-то выдумывают.

– Это вранье? – спросил Жоаким.

– Что доктора придут сегодня утром делать нам уколы, – ответил Руфус.

– Ты думаешь, это неправда? – забеспокоился Жоаким.

– Что неправда? – спросил Мексан.

– Что доктора придут делать нам операции, – ответил Жоаким.

– А я не хочу! – крикнул Мексан.

– Чего ты не хочешь? – спросил Эд.

– Не хочу, чтобы мне вырезали аппендицит, – ответил Мексан.

– А что такое аппендицит? – спросил Клотер.

– То, что мне вырезали, когда я был маленьким, – ответил Альцест, – вот я и не боюсь ваших докторов. И он засмеялся.

Потом Бульон, наш воспитатель, дал звонок на урок, и мы построились. Нам всем было не до шуток, всем, кроме Альцеста, он продолжал смеяться, и Аньяна, который ничего не слышал, потому что повторял урок. Когда мы вошли в класс, учительница сказала:

– Дети, сегодня утром придут доктора, чтобы…

Но она не смогла закончить, потому что вскочил Аньян:

– Доктора? Я не хочу к ним идти! Я не пойду, я буду жаловаться! Я не могу идти к докторам. Меня тошнит!

Учительница постучала линейкой по столу и, хотя Аньян не переставал плакать, продолжила:

– Нет никаких причин волноваться и не ведите себя, как маленькие дети. Доктора просто сделают вам рентген, это совсем не больно, и…

– Но я слышали– сказал Альцест, – что они придут, чтобы вырезать нам аппендицит! Аппендицит – пожалуйста, а на рентген я не согласен!

– Аппендицит? – закричал Аньян и стал кататься по полу.

Учительница рассердилась, опять начала стучать линейкой по столу и велела Аньяну успокоиться, если он не хочет, чтобы она поставила ему ноль по географии (это был урок географии), и сказала, что первого, кто еще заговорит, она исключит из школы. Тогда все замолчали. Кроме учительницы.

– Так вот, – сказала она, – рентген – это просто фотоснимок, чтобы убедиться, что ваши легкие в хорошем состоянии. К тому же вам уже делали рентген, и вы знаете, что это такое. Поэтому бесполезно вести какие-то разговоры, это же ни к чему не приведет.

– Но, мадемуазель, – начал Клотер, – мои легкие…

– Оставьте ваши легкие и идите лучше к доске, расскажите нам, что вы знаете о притоках Луары, – сказала ему учительница.

Едва Клотера кончили спрашивать, и только он отправился в угол, как вошел Бульон.

– Теперь очередь вашего класса, мадемуазель, – сказал Бульон.

– Прекрасно, – сказала учительница. – Встать и молча построиться!

– Даже наказанным? – спросил Клотер.

Но учительница не успела ему ответить, потому что Аньян начал плакать и кричать, что он не пойдет и что если бы его предупредили, он принес бы записку от родителей, и что он принесет ее завтра. Он вцепился руками в скамейку и стал отбрыкиваться ногами. Тогда учительница вздохнула и подошла к нему.

– Послушай, Аньян, – сказала она. – Уверяю тебя, что нечего бояться. Доктора даже не дотронутся до тебя, вот увидишь. Это же очень интересно: они приехали в большом фургоне, и чтобы туда войти надо подняться по лесенке. Послушай, если ты будешь хорошо себя вести, я вызову тебя на уроке арифметики.

– Дроби? – спросил Аньян.

Учительница сказала, что да. Тогда Аньян отпустил скамейку и построился с нами. Он сильно дрожал и все время тихонько всхлипывал: у-у-у…

Когда мы вышли во двор, то встретили старших учеников, они возвращались в класс.

– Эй, это больно? – спросил Клотер.

– Ужасно! – ответил один. – Жжет, колет, царапает! Они там все с большими ножами и всюду кровь!

И ребята со смехом ушли, а Аньян начал кататься по полу, у него заболел живот, и Бульону пришлось снова прийти, взять его на руки и отнести в медпункт.

Перед дверью в школу стоял белый фургон, очень большой, с лесенкой сзади, чтобы входить, и другой, боковой, для выхода. Очень интересно! Директор разговаривал с доктором в белом переднике.

– Вот о них я вам и говорил, – сказал директор.

– Не беспокойтесь, господин директор, мы привыкли, с нами они будут вести себя, как надо! Все пройдет тихо и спокойно.

А потом все услышали ужасные крики, это шел Бульон и тянул за руку Аньяна.

– Я думаю – сказал Бульон, – что вы должны бы начать с него. Он немного нервничает.

Тогда один из докторов взял Аньяна на руки, Аньян начал бить доктора ногами и требовать, чтобы его отпустили. Ему же обещали, что доктора не дотронутся до него, но все врут и он пожалуется в полицию. Потом доктор вошел с Аньяном в фургон. Сначала мы слышали крики, а потом громкий голос сказал:

– Перестань двигаться! Если ты будешь дрыгать ногами, я отвезу тебя в больницу!

Потом мы услышали у-у-у и увидели, как Аньян вышел из боковой двери, с улыбкой до ушей, и бегом помчался в школу.

– Ну вот! – сказал один из докторов, вытирая лицо. – Первые пятеро, вперед! Как солдатики!

Но никто не двинулся с места. И тогда доктор ткнул пальцем в пятерых ребят:

– Ты, ты, ты, ты и ты, – сказал он.

– Почему мы, а не он? – спросил Жоффруа, показывая на Альцеста.

– Ага! – сказали мы – Руфус, Клотер, Мексан и я.

– Доктор сказал: ты, ты, ты, ты и ты, – ответил Альцест. – Он не сказал про меня. Значит, тебе идти, и тебе, и тебе, и тебе, и тебе, а не мне!

– Ах так? Ну так вот, если ты не идешь, ни он, ни он, ни он, ни он, ни я, – мы не пойдем! – ответил Жоффруа.

– Ну что вы там? – крикнул доктор. – Давайте, вы пятеро, входите! И побыстрее!

Тогда мы вошли. Внутри было очень здорово. Доктор записал наши фамилии, потом попросил снять рубашки, потом нас одного за другим поставили позади какого-то стекла, а потом сказали, что все кончено, и мы можем надевать рубашки.

– Хитрый фургон, – сказал Руфус.

– А ты заметил маленький столик? – спросил Клотер.

– Ох и здорово путешествовать в таком фургоне, – сказал я.

– А как это работает? – спросил Мексан.

– Ничего не трогайте! – крикнул доктор. – И выходите, мы спешим! Давайте живей!.. Нет, не через эту дверь! Вот туда, туда!

Но Жоффруа, Клотер и Мексан пошли в конец, чтобы выйти, и нарушили порядок, столкнувшись с ребятами, которые входили. А потом доктор остановил у задней двери Руфуса. Тот обошел фургон и хотел снова войти. Доктор спросил, не прошел ли он уже рентген.

– Нет, – сказал Альцест, – это мне сделали рентген.

– Как тебя зовут? – спросил доктор.

– Руфус, – сказал Альцест.

– Ой, умру! – сказал Руфус.

– Вы там, не входите через переднюю дверь! – крикнул доктор.

И доктора продолжали свою работу с другими ребятами, которые входили и выходили. А Альцест объяснял доктору, что ему ничего не надо делать. И потому что у него нет больше аппендицита. Потом шофер высунулся из окошка и спросил, можно ли уже ехать, потому что они сильно опаздывают.

– Давай! – крикнул доктор из фургона. – Прошли все, кроме одного: Альцеста. Но он, должно быть, отсутствует.

И фургон уехал, а доктор, который спорил в Альцестом на тротуаре, обернулся и закричал:

– Эй, подождите меня! Подождите меня!

Но в фургоне его уже не слышали, может бытья потому, что мы все кричали.

Доктор очень рассердился. А ведь доктора и мы были квиты, потому что нам они оставили одного из своих, а с собой увезли одного из наших. Жоффруа остался в фургоне!

Новый книжный магазин

Совсем рядом с нашей школой открылся новый книжный магазин.

Где раньше была прачечная. И после уроков мы с ребятами пошли в магазин.

Нам очень понравилась витрина: разные журналы, газеты, книги, авторучки. Мы вошли, хозяин сразу заулыбался и сказал:

– А вот и клиенты! Вы из соседней школы? Я уверен, что мы станем друзьями. Меня зовут мсье Эскарбиль.

– А меня Никола, – сказал я.

– А меня Руфус, – сказал Руфус.

– А меня Жоффруа, – сказал Жоффруа.

– У вас есть журнал «Экономико-социологические проблемы западного мира»? – спросил какой-то господин, он только что вошел.

– А меня Мексан, – сказал Мексан.

– Ну что же, прекрасно, мой друг, – сказал мсье Эскарбиль. – Сейчас я вас обслужу, мсье.

И он начал копаться в груде журналов, а Альцест спросил:

– А вот эти тетради сколько стоят?

– Гм… Что ты сказал? – переспросил мсье Эскарбиль. – Ах, эти? Пятьдесят франков, дружок!

– В школе нам их продают за тридцать, – сказал Альцест.

Мсье Эскарбиль перестал искать журнал, обернулся и сказал:

– Как за тридцать франков? Тетради в клеточку по 100 страниц?

– А-а, нет, – сказал Альцест, – в школе они по 50 страниц. Можно посмотреть эту тетрадь?

– Да, – сказал мсье Эскарбиль, – только сначала вытри руки, они у тебя все испачканы маслом из-за твоих бутербродов.

– Ну так что, есть у вас журнал «Экономико-социологические проблемы западного мира» или нет? – спросил господин.

– Ну конечно, мсье, я сейчас его найду. Я только устраиваюсь и еще не привел все в порядок… Ты что там делаешь?

Альцест уже из-за прилавка ответил:

– Вы были заняты, и я сам пошел посмотреть тетрадь, где, вы говорили, 100 страниц.

– Нет, нет, ничего не трогай! Ты сейчас все уронишь! – закричал мсье Эскарбиль. – Я всю ночь приводил в порядок… Держи, вот эта тетрадь. И на сори крошками от рогалика!

Потом мсье Эскарбиль нашел журнал и сказал:

– А вот «Экономико-социологические проблемы западного мира».

Но господин, который хотел купить этот журнал, уже ушел, и мсье Эскарбиль, вздохнув, положил era на место.

– Глядите, – сказал Руфус и ткнул пальцем, – а вот журнал, который читает каждую неделю моя мама.

– Прекрасно, – сказал мсье Эскарбиль, – теперь твоя мама может покупать этот журнал здесь.

– Да нет, – ответил Руфус, – мама его никогда не покупает. Мадам Буатафлер, она живет рядом с нами, дает маме этот журнал, когда сама его прочтет.

Мадам Буатафлер тоже его не покупает, а получает каждую неделю по почте.

Мсье Эскарбиль молча посмотрел на Руфуса, а Жоффруа потянул меня за руку и сказал:

– Взгляни-ка!

Я подошел и у стены увидел кучу иллюстрированных журналов. Ну и здорово! Мы начали разглядывать обложки, потом открыли и хотели посмотреть внутри, но не смогли. Журналы были соединены все вместе скрепками. Мы побоялись снять скрепки, потому что, может быть, это не понравилось бы мсье Эскарбилю, а мы не хотели с ним ссориться.

– Смотри, – сказал Жоффруа, – этот у меня есть. Тут про летчиков: дрр-дрр-дрр… Есть один летчик, очень смелый, но каждый раз какие-то люди хотят что-нибудь испортить в его самолете, чтобы от упал. Только когда самолет падает, там оказывается не этот летчик, а его товарищ. Тогда все другие летчики думают, что этот нарочно портит самолет, чтобы отделаться от своего товарища, но только это все не правда. И летчик наконец находит настоящих бандитов. Ты еще не читал?

– Нет, – сказал я. – Зато я читал историю с ковбоем и заброшенным рудником, знаешь? Когда он туда приходит, какие-то бандиты в масках начинают в него стрелять: трах-тах-тах!

– Что там происходит? – крикнул мсье Эскарбиль.

Он в это время объяснял Клотеру, что не надо баловаться с вертящейся штукой, на которую ставят книги, чтобы люди могли их выбрать и потом купить.

– Я ему рассказываю историю, которую читал, – ответил я мсье Эскарбилю.

– А у вас ее нет? – спросил Жоффруа.

– Какая история? – спросил мсье Эскарбиль и провел рукой по волосам.

– Про ковбоя, – сказал я. – Он приходит в заброшенный рудник, а там его поджидают бандиты и…

– Я это читал, – крикнул Эд. – Бандиты начинают стрелять: трах-тах-тах!

– Трах-тах-тах, – подхватил я. – А потом шериф говорит: «Привет, чужак! Мы тут не любим слишком любопытных».

– Ага, – сказал Эд. – Тогда ковбой как выхватит револьвер и трах-тах-тах!

– Хватит! – сказал мсье Эскарбиль.

– А мне больше нравится моя история с летчиком, – сказал Жоффруа. – Дрр! Бум!

– Ха-ха-ха! Да ведь эта твоя история с летчиком просто дурацкая. Если сравнить с моей ковбойской, – сказал я.

– Ах так? – сказал Жоффруа. – А твоя история о ковбое самая дурацкая из всех!

– Ты что, в нос захотел? – спросил Эд.

– Дети! – крикнул мсье Эскарбиль.

Тут мы услышали странный шум, и вся эта вертящаяся штука с книгами упала на пол.

– Я ее почти не трогал! – крикнул Клотер. Он вдруг стал очень красный.

Мсье Эскарбиль рассердился и сказал:

– Ну, хватит! Больше ничего не трогайте. Вы хотите что-нибудь купить, да или нет?

– 99… 100, – сказал Альцест. – Да, и правда, в тетради 100 страниц. Здорово! Я бы с удовольствием ее купил.

Мсье Эскарбиль взял тетрадь из рук Альцеста, и это было нетрудно, потому что пальцы у Альцеста всегда скользкие. Он посмотрел на тетрадь и сказал:

– Негодник! Ты испачкал своими руками все страницы! Но тем хуже для тебя. Пятьдесят франков.

– Да, – сказал Альцест. – Но у меня сейчас нет денег. Я тогда дома во время обеда спрошу у папы. Только вы не очень-то рассчитывайте: вчера я плохо себя вел и папа сказал, что накажет меня.

И все мы все ушли, потому что было уже поздно. Мы крикнули:

– До свидания, мсье Эскарбиль!

Господин Эскарбиль нам не ответил, он разглядывал тетрадь, которую Альцест, может быть, у него и купит.

– Мне очень понравился этот новый книжный магазин. Я знаю, что теперь нас там всегда будут хорошо встречать. Ведь мама говорит, что надо всегда дружить с продавцами: «Тогда они будут вас помнить и хорошо обслуживать».

Руфус заболел

Мы были на уроке и решали очень трудную задачу по арифметике, где говорится о фермере, который продавал много-много яиц и яблок. И тут Руфус поднял руку.

– Что случилось, Руфус? – сказала учительница.

– Можно выйти, мадемуазель? – спросил Руфус. – Я, наверное, заболел.

Учительница велела ему подойти к ее столу, внимательно посмотрела на него, приложила руку к его лбу и сказала:

– Ты в самом деле плохо выглядишь. Можешь выйти, пойди в медпункт и скажи, чтобы тебя там осмотрели.

И Руфус ушел очень довольный, не кончив задачи. Тогда Клотер поднял руку, и учительница задала ему проспрягать глагол в предложении: «Я не должен притворяться больным, пытаясь найти повод, чтобы меня освободили от решения задачи по арифметике». Во всех временах и наклонениях.

На перемене во дворе мы увидели Руфуса и подошли к нему.

– Ты был в медпункте? – спросил я.

– Нет, – ответил Руфус, – я спрятался до самой перемены.

– А почему? – спросил Эд.

– Я еще с ума не сошел, – сказал Руфус. – Последний раз, когда я ходил в медпункт, они намазали мне коленку йодом и потом очень жгло.

Тогда Жоффруа спросил у Руфуса, правда ли он болен, а Руфус его спросил, может, ему захотелось получить в нос? Тут Клотер засмеялся, и дальше я не помню, что кто сказал и что произошло, но все уже дрались вокруг Руфуса, а он присел, чтобы на нас смотреть, и кричал: «Давай! Давай! Давай!»

Конечно, как всегда, Альцест и Аньян не дрались. Аньян, потому что он повторял урок, и потому еще что из-за очков его нельзя даже стукнуть. А Аль– цестш до конца перемены надо было съесть еще два куска хлеба с вареньем.

Потом прибежал мсье Мушабьер. Это наш новый воспитатель, он не очень старый и помогает Бульону, нашему настоящему воспитателю, за нами присматривать. Потому что за нами и правда надо следить на перемене, даже если мы себя хорошо ведем. Тоже, ничего себе, работа!

– Ну что еще, – сказал мсье Мушабьер, – что еще случилось, банда маленьких дикарей? Я вас всех оставлю после уроков!

– Только не меня, – сказал Руфус. – Я заболел.

– Неужели? – спросил Жоффруа.

– Ты у меня сейчас получишь! – сказал Руфус.

– Прекратите! – закричал мсье Мушабьер. – Немедленно прекратите, или я обещаю, что вы заболеете!

Тогда мы замолчали, и мсье Мушабьер попросил Руфуса к нему подойти.

– Что с вами? – спросил у него мсье Мушабьер.

Руфус ответил, что он плохо себя чувствует.

– Вы сказали об этом родителям? – спросил мсье Мушабьер.

– Да, – ответил Руфус, – сегодня утром я сказал маме.

– Тогда почему, – спросил мсье Мушабьер, – она разрешила вам пойти в школу?

– Ну, – объяснил Руфус, – потому что я ей говорю каждое утро, что я плохо себя чувствую. Конечно, она же не может знать, но на этот раз я не обманываю.

Мсье Мушабьер посмотрел на Руфуса, почесал затылок и сказал, что ему надо пойти в медпункт.

– Нет! – закричал Руфус.

– Почему нет? – спросил мсье Мушабьер. – Если вы больны, то должны пойти в медпункт. И когда я вам что-нибудь говорю, надо меня слушаться.

И мсье Мушабьер взял Руфуса за руку. Тогда Руфус закричал:

– Нет, нет, я не пойду! Я не пойду! – И с плачем бросился на пол.

– Не бейте его, – сказал Альцест, он как раз доел свой хлеб с вареньем. – Разве вы не видите, что он болен?

Мсье Мушабьер с удивлением посмотрел на Альцеста:

– Но я же его не… – начал он говорить, но вдруг весь покраснел и закричал на Альцеста, чтобы он не вмешивался не в свое дело. И велел ему остаться после уроков.

– Это уж слишком! – крикнул Альцест. – Значит, теперь я должен оставаться после уроков из-за того, что этот дурак заболел?

– Ты что, в нос захотел? – спросил Руфус. Он перестал плакать.

– Ага! – сказал Жоффруа.

И все сразу закричали и заспорили. Руфус присел, чтобы на нас посмотреть. И тут прибежал Бульон.

– Что случилось, мсье Мушабьер, у вас неприятности?

– Это из-за Руфуса, он заболел, – сказал Эд.

– Я вас ни о чем не спрашивал, – сказал Бульон, – мсье Мушабьер, прошу вас, накажите этого ученика.

И мсье Мушабьер велел Эду остаться после уроков. Альцест обрадовался, потому что гораздо веселее когда после уроков остается сразу несколько ребят.

Потом мсье Мушабьер объяснил Бульону, что Руфус не хотел идти в медпункт и что Альцест позволил себе ему сказать, чтобы он не бил Руфуса, и что он никогда его не бил, и что мы несносны, несносны, несносны. Он повторил это три раза, и в последний раз голосом похожим на мамин, когда я ее вывожу из себя.

Бульон провел рукой по подбородку, потом взял мсье Мушабьера под руку, отвел немного в сторону, положил ему руку на плечо и долго совсем тихо о чем-то с ним говорил.

А потом Бульон и мсье Мушабьер вернулись к нам.

– Вы сейчас увидите, мой друг, – сказал Бульон и широко улыбнулся. Потом он пальцем поманил Руфуса.

– Сейчас вы пойдете со мной в медпункт. И не разыгрывайте комедию. Договорились?

– Нет, – крикнул Руфус. И он бросился на пол с плачем и криком. – Никогда! Никогда! Никогда!

– Не надо его заставлять, – сказал Жоаким.

И тут началось! Бульон покраснел, он велел остаться после уроков Жоакиму, потом Мексану за то, что тот смеялся. Я очень удивился, но теперь во весь рот улыбался мсье Мушабьер.

Потом Бульон сказал Руфусу:

– В медпункт! Тотчас же и без разговоров!

И Руфус, увидев, что теперь не до шуток, сказал, что хорошо, он согласен и даже очень хочет туда пойти, но только пусть ему не мажут йодом коленку.

– Иодом? – спросил Бульон. – Иодом мазать не будут. Но когда вы выздоровеете, вы ко мне придете. Нам надо будет кое-что уладить. Теперь идите с мсье Мушабьером.

И мы пошли в медпункт. Тогда Бульон закричал:

– Не все! Только Руфус! Медпункт не двор для игр! А потом, ваш товарищ может быть заразным!

Мы все засмеялись. Нас развеселило это слово, всех, кроме Аньяна. Он всегда боится, что другие его заразят. Потом Бульон дал звонок на урок, и мы пошли в класс. А мсье Мушабьер пошел проводить Руфуса домой. Руфусу повезло, у нас был урок грамматики.

А болезнь, к счастью, оказалась несерьезная. Руфус и мсье Мушабьер оба заболели корью.