Текст книги "Никола и его друзья"

Автор книги: Рене Госинни

Соавторы: Жан Семпе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Отъезд

Сегодня у меня радостный день, я уезжаю в летний лагерь. Меня только огорчают папа и мама своим немного грустным видом. Конечно, это потому, что они не привыкли оставаться одни на каникулы.

Мама помогла мне уложить в чемодан рубашки, шорты, тапочки на веревочной подошве, машинки, плавки, полотенца, паровозик от электрической железной дороги, крутые яйца, бананы, бутерброды с колбасой и сыром, сеть для ловли креветок, свитер, носки и шарики для игры. Конечно, пришлось сделать еще несколько отдельных свертков, потому что чемодан не очень большой. Ну ничего, сойдет и так.

Я очень боялся опоздать на поезд и после обеда спросил у папы, может, лучше сейчас же поехать на вокзал. Папа сказал, что еще немного рано, что поезд отходит в 6 часов вечера и что я жду не дождусь, когда с ними расстанусь. А мама пошла на кухню, она взяла носовой платок и сказала, что ей что-то попало в глаз.

Не знаю, чем мои папа с мамой так озабочены, а я даже боюсь им сказать, что у меня ком в горле встает, как только подумаю, что не увижу их почти целый месяц. Если бы я им сказал, я уверен, они просто посмеялись бы надо мной и отругали меня.

Я не знал, чем заняться в ожидании отъезда. А мама рассердилась, когда я вывалил все из чемодана, чтобы достать шарики, они лежали на самом дне.

– Ребенку не сидится на месте, – сказала мама папе. – Может быть, и лучше поехать на вокзал прямо сейчас?

– Но до отхода поезда, – сказал папа, – еще полтора часа.

– Ну и что же, – настаивала мама, – если мы приедем заранее, то на перроне еще никого не будет, и мы избежим толкотни и суматохи.

– Как хочешь, – сказал папа.

Мы сели в машину и поехали. Но нам пришлось вернуться, потому что мы забыли дома чемодан.

Оказалось, что на вокзал все приехали заранее. Было полно народу, все кричали и шумели. Мы с трудом и очень далеко от вокзала нашли место, где поставить машину. Потом ждали папу. Ему пришлось вернуться к машине за чемоданом, потому что он думал, что его взяла мама. На вокзале папа велел нам держаться вместе, чтобы не потерять друг друга. Потом он увидел дежурного по вокзалу. Тот выглядел очень смешно: лицо красное и фуражка набекрень.

– Извините, мсье, – обратился к нему папа, – где одиннадцатый перрон?

– Вы его найдете между десятым и двенадцатым, – ответил он. – По крайней мере он был там в последний раз, когда я шел мимо.

– Простите, но Вы… Вы… – проговорил папа, но мама сказала, что не надо нервничать и спорить и что мы прекрасно разберемся сами.

Когда мы подошли к перрону, там было полным– полно народу, и папа купил для себя и для мамы три перронных билета: два – сначала, и потом еще один для себя, когда ему пришлось вернуться к билетному автомату за чемоданом, который он забыл.

– Ну хорошо, – сказал папа, – успокоились. Нам надо идти к вагону «У».

Ближе всего к выходу на перрон был вагон «А», поэтому идти пришлось довольно долго. Это было трудно: люди, тележки с чемоданами и корзинами. Вот зонт какого-то толстого господина зацепился за сеть для ловли креветок, и хозяин зонта стал ругаться с папой. А мама потянула папу за руку. Тогда зонт упал, он никак не отцеплялся от сети. Но все хорошо обошлось: из-за шума на вокзале мы не слышали, что кричал этот толстяк.

Перед вагоном «У» мы увидели толпу мальчиков моего возраста с мамами и какого-то господина с плакатом: «Синий лагерь». Это название лагеря, куда я ехал. Все кричали. У господина с плакатом в руках были списки. Папа назвал мою фамилию. Тот поискал в списках и крикнул:

– Летуф, еще один в твой отряд!

Тут мы увидели взрослого парня лет семнадцати, вроде брата моего друга Эда, он учит Эда боксу.

– Привет, Никола, – сказал парень. – Меня зовут Жерар Летуф, я вожатый твоего отряда, а наш отряд называется «Рысий глаз».

И он протянул мне руку. Правда, здорово?

– Мы вам его поручаем, – сказал папа.

– Ничего, не беспокойтесь, – сказал мой вожатый, – когда он вернется, вы его не узнаете.

А потом маме опять что-то попало в глаз, и ей пришлось снова вынуть носовой платок. Какая-то дама, которая держала за руку мальчика, похожего на Аньяна, тоже очкарика, подошла к моему вожатому и спросила:

– Не слишком ли вы молоды, чтобы брать на себя ответственность за детей?

– Ну что вы, мадам, – ответил мой вожатый, – я воспитатель с дипломом, вам нечего опасаться.

– Неужели? – сказала она. – Ну, хорошо. А как вы готовите еду?

– Простите? – переспросил мой вожатый.

– Ну да, – сказала мама очкарика, – вы готовите на сливочном масле, на растительном или на сале? Сразу хочу вас предупредить, что мой сын не переносит жирной пищи. Все очень просто: если хотите, чтобы он заболел, дайте ему что-нибудь жирное!

– Но, мадам… – сказал мой вожатый.

– И кроме того, – продолжала дама, – заставляйте его принимать лекарства перед каждой едой, но главное – ничего жирного. Да и лекарства ни к чему, если их будут кормить жирной пищей. И следите, пожалуйста, чтобы он не падал во время восхождений…

– Восхождений? – спросил мой вожатый. – Каких восхождений?

– Ну, восхождений в горах, – ответила мама очкарика.

– В горах? – удивился мой вожатый. – Но там, куда мы едем, в Пляж-ле-Тру, нет никаких гор.

– Как Пляж-ле-Тру? – воскликнула дама. – Мне сказали, что дети едут в Сапен-ле-Сомме. Ну и организация! Браво! Я же говорила, что вы слишком молоды, чтобы…

– Поезд в Сапен-ле-Сомме стоит на четвертом пути, мадам, – сказал дежурный по вокзалу, проходя мимо. – Вам следовало бы поторопиться, он отходит через три минуты.

– О Господи! – воскликнула дама. – Я не успею дать им наставления!

И она убежала вместе со своим сыном, похожим на Аньяна.

А потом раздался громкий свисток, и все с криком бросились в вагоны. Дежурный по вокзалу подошел к господину с плакатом и попросил его запретить этому негоднику, который свистит, устраивать такую неразбериху. Одни ребята стали выходить из вагонов, другие, наоборот, входили. Папы и мамы что-то кричали, просили, чтобы мы не забывали им писать, чтобы потеплее одевались и не делали глупостей. Некоторые мальчики плакали, других ругали за то, что они играли на перроне в футбол. Творилось такое! Мы даже не услышали свистка дежурного по вокзалу, а он так старался, что лицо у него покраснело, как будто бы он пришел сюда прямо с пляжа. Все поцеловались, и поезд тронулся, увозя нас к морю.

А я смотрел в окно и видел папу и маму, и всех других пап и мам, они остались на перроне и махали нам платками. Мне стало грустно. Как же так, это нечестно, отдыхать уежали мы, а они выглядели гораздо более уставшими. Мне немного хотелось плакать, но я сдержался, потому что для того и устраивают каникулы, чтобы весело проводить время, и все будет очень хорошо.

А как же мой чемодан? Ничего, папа и мама что-нибудь придумают и пришлют его с другим поездом.

Отвага!

Путешествие в поезде прошло очень хорошо. Оно длилось целую ночь, так далеко мы ехали. Наш вожатый отряда – его зовут Жерар Летуф – очень хороший парень, велел нам спать и хорошо себя вести, чтобы на следующий день приехать отдохнувшими. Он все правильно сказал. Я называю его нашим вожатым, потому что нам объяснили, что мы будем в отрядах по двенадцать человек, и у нас будет вожатый. Наш отряд называется «Рысий глаз», и вожатый сказал, что наш девиз: «Отвага!»

Конечно, мы не очень-то много спали. Один мальчик все время плакал и говорил, что хочет вернуться к папе и маме. А другой засмеялся и сказал ему, что он просто девчонка. Тогда тот, который плакал, как стукнет его, и они заплакали оба, и еще громче, и вожатый сказал, что если они не перестанут реветь, он заставит их ехать стоя в коридоре. А потом первый мальчик достал из чемодана бутерброды. Тут все почувствовали голод и принялись за еду.

А когда жуешь, спать совершенно невозможно, особенно если грызешь сдобные сухарики. Ведь от них крошки и хруст. А потом ребята начали ходить в конец вагона, и один никак не возвращался. Тогда вожатый пошел за ним, и его тоже долго не было. Оказалось, дверь заклинило и, чтобы ее открыть, пришлось позвать проводника. Все волновались, еще бы – мальчишка там внутри плакал и кричал, что ему страшно и он не знает, как быть, если мы приедем на станцию, ведь тут написано: нельзя оставаться внутри во время стоянки.

А потом, когда мальчишка вышел, он сказал, что здорово повеселился. Тогда вожатый велел нам вернуться в свое купе, но сделать это было совсем не просто, потому что все ребята вышли в коридор, и никто уже не знал, где чье купе. Все бегали по вагону и открывали двери. А один пассажир высунул свое красное лицо и сказал, что если мы не перестанем шуметь, он будет жаловаться в министерство, там у него работает друг и занимает очень высокий пост.

Тогда мы стали спать по очереди, а утром приехали в Пляж-ле-Тру. Там уже ждали автобусы, чтобы отвезти нас в лагерь. Наш вожатый – парень что надо! Он выглядел даже не очень усталым, хотя всю ночь бегал по коридору, потому что три раза ему пришлось открывать дверь в конце вагона. Два раза, чтобы освободить двух ребят, которые там застряли, и один раз – того пассажира, у которого друг работает в министерстве. Он оставил нашему вожатому в благодарность свою визитную карточку.

В автобусе все очень громко разговаривали, и вожатый сказал, что вместо того чтобы кричать, лучше что-нибудь спеть. И он заставил нас спеть две песни, в одной было про дом высоко в горах, а в другой – про камешки на всех дорогах, и вожатый сказал, что лучше уж пусть бы мы кричали, а потом мы приехали в лагерь.

И тут я немного разочаровался. Лагерь, конечно, отличный: и деревья, и цветы, но нет палаток. Спать мы будем в деревянных домах. А жаль, я-то ведь думал, что мы будем жить в палатках, как индейцы, вот было бы весело! Всех привели в самый центр лагеря, где нас ждали два господина. Один совсем без волос на голове, а другой в очках, но оба в шортах. Тот, который без волос, сказал:

– Дети, я очень рад приветствовать вас в «Синем лагере». Я уверен, что здесь вы прекрасно проведете каникулы в здоровой и дружеской атмосфере. Мы будем готовить вас к будущей жизни настоящих мужчин, приучать к дисциплине, основанной на добровольном согласии. Я начальник лагеря, зовут меня мсье Рато, представляю вам также мсье Жну – нашего заведующего хозяйством, который иногда будет просить вас помочь ему в работе. Я надеюсь, что вы будете слушать ваших старших братьев – отрядных вожатых. Они сейчас проводят вас туда, где вы будете жить. А через десять минут все собираются здесь, чтобы идти на пляж, на первое купание.

И потом кто-то крикнул:

– «Синему лагерю» – гип, гип!

И все ребята ответили:

– Ура!

И так три раза. Очень весело!

Вожатый проводил весь отряд «Рысий глаз» до нашего дома. Он велел нам выбрать кровати, расположиться и надеть плавки. И сказал, что придет за нами через восемь минут.

– Так, – сказал долговязый парень. – Я занимаю кровать около двери.

– Почему это? – спросил другой.

– А потому, что я первый ее увидел и я самый сильный из всех! Вот почему, – ответил долговязый.

– А вот и не-ет! А вот и не-ет, – растягивая слова, возразил другой парень. – Кровать окон двери моя, я уже сижу на ней.

– И я тоже, и я тоже ее занял! – закричали еще двое.

– Выметайтесь отсюда, а то я скажу вожатому, – закричал долговязый.

Мы сидели вшестером на одной кровати и уже начали драться, когда вошел наш вожатый в плавках. Ну и мускулы же у него!

– В чем дело? – спросил он. – Что это значит? Вы еще не надели плавки? Вы кричите громче, чем все остальные, вместе взятые. Поторапливайтесь!

– Это из-за моей кровати… – начал объяснять долговязый.

– Кроватями мы займемся позже, – сказал вожатый, – а теперь надевайте быстрее плавки. На линейку только нас ждут.

– Я не хочу раздеваться при всех! Я хочу к папе и маме! – сказал один мальчишка и заплакал.

– Ну, ну, – сказал вожатый, – ты что это, Полен? Ведь девиз нашего отряда «Отвага!», и потом, ты же теперь мужчина, ты больше не ребенок!

– Нет, я ребенок, ребенок, ребенок! – еще хуже разревелся Полен и начал кататься по полу.

– Вожатый, – сказал я, – я не могу надеть плавки, потому что папа и мама забыли отдать мне на вокзале чемодан.

Вожатый потер себе щеки обеими руками и потом сказал, что, конечно, найдется кто-нибудь из ребят, кто сможет одолжить мне плавки.

Тогда один мальчишка сказал:

– А моя мама мне не разрешает никому давать свои вещи.

– Ты жадина, и мне не нужны твои плавки, – сказал я и – раз! – врезал ему.

– А кто мне поможет развязать шнурки? – спросил кто-то.

– Вожатый, вожатый! – закричал еще один. – У меня в чемодане все варенье вылилось, что теперь делать?

А потом вдруг вожатый куда-то исчез.

Когда мы вышли из дома, все были в плавках. Один парень, его зовут Бертен, одолжил мне свои, мы пришли последними на линейку. Ну и смешно, когда все собрались в плавках!

И только наш вожатый был в костюме в галстуке и с чемоданом. А мсье Рато говорил, обращаясь к нему:

– Откажитесь от вашего решения, мой друг! Я уверен, что вы сможете снова взять их в руки! Отвага!

Купание

В лагере, где я провожу каникулы, каждый день у нас куча дел.

Утром мы встаем в 8 часов. Надо очень быстро одеться. Потом идем на линейку. Там делаем зарядку: раз-два, раз-два. Потом бежим умываться. Нам очень весело, потому что можно брызгаться водой. Потом дежурные бегут за завтраком. Завтрак очень вкусный: много-много хлеба с вареньем! Мы быстро все съедаем и бежим стелить постели, но мы их убираем не так, как делает мама. Мы берем простыни и одеяла и складываем их вчетверо и кладем на матрацы. После этого еще дежурство: надо убрать территорию, сходить за чем-нибудь для мсье Жну, заведующего хозяйством, а потом бегом на линейку и – на пляжи купаться. Потом снова линейка, и мы возвращаемся в лагерь на обед. Обед тоже всегда очень вкусный, потому что мы постоянно хотим есть. После обеда мы поем песни. А потом тихий час, это не очень-то весело, но обязательно для всех без исключения. Во время отдыха наш вожатый присматривает за нами и рассказывает всякие истории. А потом линейка, и опять мы идем купаться. Потом снова линейка, и мы возвращаемся в лагерь ужинать. После ужина мы, как всегда, поем, иногда вокруг большого костра. И если нет ночной игры, идем в дом, где надо быстро тушить свет и спать. В остальное время мы можем делать, что хотим.

Больше всего я люблю купание. Мы идем купаться вместе с нашим вожатым, и весь пляж принадлежит нам. Не потому, что другие не имеют права туда приходить, но стоит им только прийти, как они тут же поворачиваются и уходят. Может быть, из-за того, что мы очень шумим и играем на песке во всякие игры.

Мы строимся по отрядам. Мой отряд называется «Рысий глаз». В нем двенадцать человек, у нас отличный вожатый и наш девиз: «Отвага!» Вожатый собирает всех нас вокруг себя и говорит:

– Вот что, ребята, я требую, чтобы вы были очень осторожны. Вы должны держаться вместе и не слишком удаляться от берега. Свисток – и вы возвращаетесь на пляж. Я хочу вас всех видеть. Плавать под водой запрещается. Тот, кто недисциплинирован, будет лишен купания. Понятно? Ну, бегом, все в воду!

Наш вожатый громко свистит, и мы вместе с ним идем в воду. Море холодное и волны. Какая чудесная вода! А потом мы увидели, что купаются не все. Один мальчик остался на пляже и плакал. Это был Полен, он все время плачет и говорит, что хочет домой к папе и маме.

– Эй, Полен! Иди сюда! – крикнул наш вожатый.

– Нет, – ответил Полен, – я боюсь! Я хочу к папе и маме! И он начал кататься по песку и громко-громко кричать, что он несчастен.

– Вот что, – сказал вожатый, – держитесь вместе и не двигайтесь. Я пойду за вашим товарищем.

И вожатый вышел из воды и направился к Полену.

– Эй, дружок, не надо бояться!

– Нет, надо! – закричал Полен. – Нет, надо!

– Это совсем не опасно, – сказал вожатый. – Пойдем, дай мне руку, мы вместе войдем в воду, и я буду рядом.

Полен плача дал ему руку, и вожатый повел его в воду. Но едва Полен намочил ноги, как закричал:

– У-у, у-у! Холодно! Ой, боюсь! Ой, умру! У-у!

– Да я же тебе говорю, что это не… – снова стал повторять вожатый, но тут он широко открыл глаза и закричал:

– Кто там плывет к буйку?

– Это Крепен, – сказал один мальчишка из отряда, – он здорово плавает и поспорил с нами, что доплывет до буйка.

Вожатый выпустил руку Полена и бросился бежать к воде, а потом поплыл, крича: Крепен, сюда, немедленно! Он свистел, но от воды свисток захлебывался. Тут закричал Полен:

– Не оставляйте меня одного! Я утону! У-у! Папа!! Мама! У-у!

А вода едва доходила ему до щиколотки, и было ужасно смешно на него смотреть.

Вожатый вернулся с Крепеном, и тот очень злился, потому что ему велели выйти из воды и сидеть на пляже. Потом вожатый начал нас считать, и это было непросто: в то время как его не было с нами, мы все разбрелись в разные стороны. А так как вожатый потерял свой свисток, пока плавал за Крепеном, ему пришлось кричать:

– Отряд «Рысий глаз»! Ко мне! Отряд «Рысий глаз»! Отвага! Отвага!

Потом пришел вожатый другого отряда и сказал:

– Послушай, Жерар, не ори так сильно. Мои парни не слышат моего свистка.

И в самом деле было очень шумно, потому что вожатые одновременно свистели, кричали, звали. Наконец вожатый пересчитал нас, увидел, что все на месте, и отослал Гальбера к Крепену на берег, потому что Гальбер был в воде по горло и кричал:

– Я попал в яму! Спасите! Я попал в яму!

Но на самом деле он просто присел в воде. Ну и смешной же этот Гальбер!

Потом вожатые решили, что на этот раз купаться достаточно, и закричали, засвистели:

– На линейку по отрядам! На пляж!

Мы построились, и вожатый нас пересчитал.

– Одиннадцать, – сказал он. – Одного не хватает.

Не было Полена. Он сидел в воде и не хотел выходить.

– Я хочу остаться в воде, – кричал он. – Если я выйду, то замерзну! Я хочу остаться!

Вожатый, видно, начал терять терпение, он вытащил его на пляж за руку, а Полен кричал, что он хочет вернуться к папе и маме или в воду. А потом, когда вожатый нас еще раз пересчитал, он увидел, что опять одного не хватает.

– Нет Крепена, – сказали ему.

– Он что, снова побежал в воду? – спросил вожатый, побледнев.

Но тут вожатый соседнего отряда сказал:

– У меня на одного больше. Случайно это не твой?

И это был Крепен, он просто пошел поговорить с мальчишкой, который держал в руке плитку шоколада.

Когда вожатый вернулся с Крепеном и снова всех пересчитал, то увидел, что нас тринадцать.

– Кто здесь не из отряда «Рысий глаз»? – спросил он.

– Я, мсье, – сказал какой-то паренек, мы его не знали.

– А ты из какого отряда? «Орлят»? «Ягуаров»?

– Нет, – ответил он, – я из гостиницы «Бельвю и пляж». Вон мой папа спит на молу.

И он закричал:

– Папа, папа!

Спящий господин поднял голову и не спеша подошел к нам.

– Что еще случилось, Бобо? – спросил он.

Тогда наш вожатый сказал:

– Ваш сын пришел поиграть с нашими ребятами. Наверное, в лагере ему интересно. А папа мальчика ответил:

– Да, возможно, но я никогда его туда не пошлю. Я не хочу вас обидеть, но у меня такое впечатление, что когда нет родителей, дети у вас живут без всякого присмотра.

Мыс Бурь

Вчера после обеда мсье Рато, начальник лагеря, куда меня отправили папа и мама, – и, оказалось, это здорово! – собрал нас и сказал:

– Завтра мы отправляемся на экскурсию на Мыс Бурь. Пойдем пешком, через леса, с рюкзаком за спиной, как настоящие мужчины. Для вас это будет прекрасной прогулкой и увлекательным испытанием.

И мсье Рато сказал, что мы выйдем очень рано утром и что мсье Жну, заведующий хозяйством, выдаст нам перед уходом еду на дорогу. Тогда все прокричали три раза: гип, гип, ура! – и, взволнованные, отправились спать.

В 6 часов утра вожатый пришел нас будить, что было нелегко.

– Надевайте походную обувь и возьмите с собой свитер, – сказал он. – Не забудьте рюкзаки, положите туда завтрак и захватите волейбольный мяч.

– Вожатый, вожатый, – спросил Бертен, – можно мне взять с собой фотоаппарат?

– Конечно, Бертен, – ответил вожатый. – Вот ты нас всех и сфотографируешь на Мысе Бурь. Будет замечательная фотография на память!

– Эй, ребята, ребята! – крикнул Бертен, он ужасно возгордился. – Вы слышали, я буду фотографировать!

– Ну ты и воображала со своим фотоаппаратом, – ответил Крепен. – А я плевал на твой аппарат и не дам меня фотографировать. Я пошевелюсь, и все!

– Ты так говоришь, потому что завидуешь, – сказал Бертен, – просто у тебя нет фотоаппарата!

– У меня нет фотоаппарата? Это у меня-то? – сказал Крепен. – Ха-ха-ха! У меня дома есть еще лучше, чем твой, понял?

– Ты врун и дурак, – сказал Бертен.

И они начали драться, но перестали, потому что вожатый сказал, что если они будут продолжать валять дурака, то не пойдут на Мыс Бурь.

А потом вожатый велел поторопиться, чтобы не опаздывать на линейку.

Мы позавтракали и построились друг за другом перед кухней, где мсье Жну выдавал каждому бутерброды и апельсины. Это заняло довольно много времени, и мсье Жну начал уже нервничать. Особенно когда Полен приоткрыл бутерброд и сказал:

– Мсье, здесь жир.

– Ну что же, тебе придется его съесть, – сказал мсье Жну.

– А дома, – ответил Полен, – мама мне не разрешает есть жир, и потом я его не люблю.

– Ну, тогда ты его оставишь, – сказал мсье Жну.

– Но вы же мне сказали, чтобы я его съел, – возразил Полен, – а так нечестно! Я хочу к папе и маме.

– И он заплакал.

Но все обошлось, потому что Гальбер съел жир на своем бутерброде и поменялся бутербродами с Поленом.

Мы вышли из лагеря. Мсье Рато шел впереди, а все остальные по отрядам, с вожатыми, следовали за ним. Настоящий парад! Нам велели петь, и мы спели очень много песен, старались изо всех сил, потому что очень гордились собой. Жаль, что это было рано утром, и никто не мог на нас посмотреть. Особенно когда мы шли мимо гостиниц, где жили отдыхающие. Но все же одно окно открылось, и какой-то господин крикнул:

– Вы что, с ума сошли, горланить в такую рань?

Потом открылось другое окно, и другой господин тоже закричал:

– Это вы, мсье Патен, так вопите? Может, довольно с нас того, что мы весь день терпим ваших отпрысков?

– Не храбритесь так, Ланшуа, вы думаете, что у вас прибавилось сил оттого, что вы заказываете себе к обеду блюда сверх меню? – ответил первый господин.

Тут открылось еще одно окно, и третий господин начал что-то кричать, но мы уже ничего не могли понять, потому что ушли далеко и так громко пели, что было плохо слышно.

А потом мы сошли с дороги и перешли поле. Многие, правда, не хотели идти, потому что там паслись три коровы, но нам сказали, что мы мужчины и нечего бояться, и заставили идти. Тут уже пели только мсье Рато и вожатые. Мы запели хором, только когда кончилось поле и вошли в лес.

А какой это был отличный лес! Столько деревьев вы никогда не видели! Столько листьев, что неба не видно, темно, и даже дороги нет. Пришлось остановиться, потому что Полен начал кататься по земле и кричать, что он боится заблудиться и что его съедят лесные звери.

– Послушай, дружок, – сказал наш вожатый, – ты просто невыносим! Посмотри на своих товарищей, разве им страшно?

В это время заплакал другой мальчишка, он сказал, что тоже боится, а потом начали плакать еще трое или четверо, но я думаю, что некоторые просто притворялись.

Тогда прибежал мсье Рато и собрал нас всех вокруг себя, хотя из-за деревьев это было трудно сделать. Он объяснил, что мы должны действовать как настоящие мужчины и что существует куча всяких способов, чтобы найти дорогу. Прежде всего компас, потом солнце, звезды, мох на деревьях, кроме того, он уже ходил по этому маршруту в прошлом году и знает дорогу. Хватит тратить зря время, и – вперед!

Но мы не могли тут же тронуться в путь, потому что надо было сначала собрать всех ребят, которые разбрелись по лесу. Двое играли в прятки – одного нашли быстро, а другого нет. Пришлось ему кричать «чур-чура», чтобы он вышел из-за дерева. Кто-то искал грибы, трое играли в волейбол, а Гальбер никак не мог слезть с дерева: он решил посмотреть, есть ли на нем вишни. А когда все собрались и мы уже двинулись в путь, Бертен крикнул:

– Вожатый! Мне надо вернуться в лагерь! Я забыл фотоаппарат.

А Крепен начал над ним смеяться, и они подрались, но перестали, когда наш вожатый крикнул:

– Хватит, или я вас отшлепаю!

Все ужасно удивились, в первый раз мы услышали, что он так громко кричит!

Мы очень долго шли через лес и уже начали уставать, потом остановились. Мсье Рато почесал затылок и собрал вокруг себя вожатых. Все они жестами показывали в разные стороны, и я слышал, как мсье Рато говорил:

– Странно, но, должно быть, они вырубили лес с прошлого года, я больше не нахожу прежних ориентиров.

Потом он сунул палец в рот, поднял его вверх и зашагал, а мы за ним. Чудно, он не говорил нам о таком способе находить дорогу.

Мы долго шли и наконец вышли из леса и снова перешли поле. Коров там больше не было, конечно, из-за того, что начался дождь. Мы добежали до дороги, вошли в какой-то гараж, где съели свои завтраки спели песни и вообще весело провели время. А когда дождь кончился, было уже поздно, и мы вернулись в лагерь. Но мсье Рато сказал, что не признает себя побежденным, что завтра или послезавтра мы снова отправимся на Мыс Бурь. На автобусе…