Текст книги "Никола и его друзья"

Автор книги: Рене Госинни

Соавторы: Жан Семпе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Воспоминания о каникулах

Я вернулся домой после отдыха в летнем лагере. Там было очень здорово!

Когда поезд пришел на вокзал, на перроне уже собрались все папы и мамы. И что тут началось! Все кричали, некоторые плакали, потому что они не видели своих мам и пап, другие смеялись, потому что их увидели. Вожатые – они нас сопровождали – свистели, чтобы мы не выходили из строя, служащие вокзала свистели вожатым, чтобы они перестали свистеть, опасаясь, как бы из-за свистков вожатых не отправились поезда. А потом я увидел моих папу и маму, и это было так здорово, что сказать невозможно! Я бросился к маме, потом к папе, мы поцеловались, и они сказали, что я вырос и загорел. У мамы были слезы на глазах, а папа тихо посмеивался, говоря «Ну-ну», и гладил меня рукой по волосам. Я тут же начал им рассказывать о каникулах. Потом мы уехали с вокзала, и папа потерял мой чемодан.

Как хорошо снова оказаться дома! Здесь так хорошо пахнет. А вот и моя комната со всеми игрушками! Мама пошла готовить обед, и это здорово, потому что в лагере нас кормили хорошо, но мама готовит лучше всех. И даже когда у нее не получается пирог, он все равно вкуснее всего, что вы когда-нибудь ели.

Папа сел в кресло читать газету, и я его спросил.

– Теперь делать?

– Я не знаю, – сказал папа, – ты, наверное, устал от путешествия, пойди в свою комнату и отдохни.

– Да я не устал, – ответил я.

– Тогда поиграй, – сказал мне папа.

– А с кем? – спросил я.

– С кем, с кем, тоже мне вопрос! – сказал папа. – Думаю, что ни с кем.

– Я не умею играть один, – сказал я. – Так не пойдет. В лагере у нас было много ребят и всегда много дел.

Тогда папа положил газету на колени, строго посмотрел на меня и сказал:

– Ты больше не в лагере и будь добр, пойди поиграй один!

Я заплакал, мама прибежала из кухни и сказала:

– Хорошее начало!

Она меня успокоила и велела, пока готовится обед, пойти погулять в саду. Может быть, я увижу Мари-Эдвиж. Она только что вернулась после каникул. Тогда я побежал в сад. А в это время мама говорила о чем-то с папой. Я думаю, обо мне. Они очень рады, что я вернулся.

Мари-Эдвиж, дочка мадам и мсье Куртеплак, наших соседей. Мсье Куртеплак – заведующий отделом обуви в магазине «Удачная покупка» на третьем этаже. Он часто ссорится с папой. Хотя Мари-Эдвиж и девчонка, но девчонка что надо! Мне повезло, потому что, когда я вышел из дома, сразу увидел Мари-Эдвиж. Она играла у себя в саду.

– Привет, Мари-Эдвиж, – сказал я, – идем играть со мной!

– Ладно, – сказала Мари-Эдвиж и пролезла через дыру в ограде. Папа и мсье Куртеплак не хотят ее чинить, потому что каждый говорит, что дыра не у него в ограде, а у его соседа.

Мари-Эдвиж с тех пор, как я ее видел последний раз до каникул, очень загорела, а с ее голубыми глазами и светлыми волосами загар ей очень идет! Нет, правда, хотя Мари-Эдвиж и девчонка, но девчонка что надо!

– Ты хорошо провел каникулы? – спросила Мари-Эдвиж.

– Еще как! – ответил я. – Я жил в лагере, там были отряды, мой лучше всех и назывался «Рысий глаз», и я был вожатым.

– А я думала, что вожатыми бывают взрослые, – сказала Мари-Эдвиж.

– Ну да, – ответил я. – Но я был помощником вожатого, и он ничего не делал, не спросив меня. По-настоящему я всеми командовал.

– А девчонки в лагере были? – спросила Мари-Эдвиж.

– Да ты что! – ответил я. – Конечно, нет! Для девчонок это слишком опасно. Чего мы там только не делали. А потом мне пришлось спасать двух утопающих.

– Все-то ты выдумываешь! – сказала Мари-Эдвиж.

– Как это выдумываю? – крикнул я. – Не двух, а даже трех, про одного еще забыл. На рыбной ловле я выиграл соревнование, вытащил вот такую рыбу! – и я развел руки в стороны как только мог. А Мари-Эдвиж засмеялась, как будто она мне не поверила. Вот это мне не понравилось. И правда, с девчонками говорить невозможно. Тогда я рассказал ей об одном случае, когда помог полиции поймать вора, который спрятался у нас в лагере. И еще про другое, когда я доплыл до маяка и вернулся, и все очень волновались, но когда я вышел на пляж, все меня поздравляли и сказали, что я настоящий чемпион. И еще о том, как все ребята из лагеря заблудились в лесу, а там было полно диких зверей. А я нашел этих ребят.

– А я была с папой и мамой на море, – сказала Мари-Эдвиж, – и подружилась с одним мальчиком, его звали Жанно, и он здорово умел кувыркаться.

– Мари-Эдвиж, – крикнула мадам Куртеплак, она вышла из дома, сейчас же иди домой, обед готов!

– Я потом тебе расскажу, – сказала Мари-Эдвиж. Она убежала и снова пролезла через дыру в ограде.

Когда я вернулся домой, папа посмотрел на меня и сказал:

– Ну что, Никола, ты повидал свою подружку? Теперь настроение получше?

Но я не ответил, а побежал к себе в комнату и изо всех сил ударил ногой в дверцу шкафа. Нет, правда, в конце концов что это Мари-Эдвиж мне рассказывает всякие глупости о своих каникулах? Во-первых, мне это совсем неинтересно. А потом… Ее Жанно – просто дурак и урод!

Наши коллекции марок

Руфус пришел сегодня в школу очень довольный. Он показал нам новую тетрадь, и в ней на первой странице, вверху слева была наклеена одна марка.

– Я начинаю собирать марки, – сказал Руфус.

Он объяснил, что папа предложил ему собрать коллекцию марок, и что это называется заниматься филателией, и что вообще это очень полезно, потому что благодаря маркам изучаешь историю и географию. И еще его папа сказал, что коллекция марок может стоить много-много денег, и что в Англии жил король, у него была коллекция марок, и она стоила очень дорого.

– Хорошо бы, – сказал Руфус, – если бы вы все начали собирать марки, тогда можно было бы ими обмениваться. Папа сказал, что так и получаются настоящие коллекции. Но марки не должны быть разорваны, а главное – чтобы все зубчики были целы!

Когда я пришел домой обедать, то сразу же попросил маму дать мне несколько марок.

– Это еще что за выдумка? – спросила мама. – Иди мой руки и не дури мне голову всякими глупостями.

– А зачем тебе марки, дружок? – спросил папа. – Тебе надо отослать письмо?

– Да нет! – сказал я. – Чтобы собирать коллекцию, как Руфус.

– Но это же очень хорошо! – сказал папа. – Филателия – интересное занятие. Собирая коллекцию марок, узнаешь много нового, особенно из истории и географии. А потом, ты знаешь, хорошо составленная коллекция может стоить очень дорого. Был в Англии король, его коллекция стоила целое состояние!

– Да, – сказал я, – если мы с ребятами будем меняться, то соберем отличные коллекции марок, и все с зубчиками!

– Да… – сказал папа. – Во всяком случае я предпочитаю, чтобы ты собирал марки, а не заполнял дом и карманы бесполезными игрушками. А теперь ты послушаешь маму и пойдешь мыть руки, потом вернешься к столу, а после обеда я дам тебе несколько марок.

И после обеда папа поискал в своем столе и нашел три конверта. Он оторвал от них уголки, где были приклеены марки.

– Вот ты и на пути к замечательной коллекции, – сказал папа, посмеиваясь.

А я его поцеловал, потому что мой папа самый лучший в мире.

Когда я пришел в школу после обеда, оказалось, что коллекции начали собирать уже несколько ребят. У Клотера была одна марка, у Жоффруа тоже одна, и у Альцеста одна, но разорванная, мятая, заляпанная маслом, и у нее не хватало нескольких зубчиков. Моя коллекция из трех марок была лучше всех. Эд не принес марок, он сказал, что мы все дураки, что это никому не нужно и что он больше любит футбол.

– Ты сам дурак, – сказал Руфус. – Если бы король Англии играл в футбол, вместо того чтобы собирать коллекцию марок, он не был бы таким богатьгм, а может быть, и вообще королем.

Руфус все правильно сказал, но надо было идти на урок, и мы не могли больше продолжать заниматься филателией.

На перемене начался обмен.

– Кто хочет мою марку? – спросил Альцест.

– А у меня такой марки нет, – сказал Руфус Клотеру, – я ее у тебя меняю.

– Ладно, – ответил Клотер. – Меняю мою марку на две твоих.

– Нет, интересно, а почему я должен отдать свои две за твою одну? – спросил Руфус. – Меняю марку на марку.

– А я бы обменял свою марку на одну, – сказал Альцест.

Потом к нам подошел Бульон. Бульон – наш воспитатель, он всегда что-то подозревает, когда видит нас всех вместе, а ведь мы всегда вместе, потому что мы все дружим, вот он все время и боится чего-то.

– Посмотрите мне прямо в глаза, – сказал Бульон, – что вы там еще затеваете, негодники?

– Ничего, мсье, – ответил Клотер. – Мы занимаемся филателией, меняем марки. Одну – на две, чтобы собрать хорошие коллекции.

– Филателией, – сказал Бульон. – Это очень хорошо, очень хорошо! Очень поучительно, особенно для знания истории и географии! И потом, хорошая коллекция может стоить дорого! Был когда-то король, не знаю, в какой стране и не помню его имени, у него была такая коллекция, что стоила целое состояние! Ну что же, обменивайтесь, но ведите себя хорошо.

Бульон ушел, а Клотер протянул Руфусу руку с зажатой в ней маркой.

– Ну что, согласен? – спросил Клотер.

– Нет, – ответил Руфус.

– Я согласен, – сказал Альцест.

А потом Эд подошел к Клотеру и – хлоп! – отобрал у него марку.

– Я тоже начну собирать марки! – крикнул Эд со смехом.

Он помчался с маркой в руке, но Клотеру было не до шуток, он бегал вслед за Эдом и кричал, чтобы тот веонул ему марку. Тогда Эд, не останавливаясь, лизнул марку и наклеил ее себе на лоб.

– Эй ребята! – крикнул Эд. – Смотрите: я – письмо! Я письмо и даже авиа!

И Эд развел руки в стороны и начал бегать: дрр… дрр… дрр… Но Клотеру удалось дать ему подножку, и Эд упал. Они начали драться изо всех сил, и Бульон прибежал снова.

– Я так и знал, что не могу вам доверять, – сказал Бульон. – Вы не способны спокойно играть! Вы оба идите в угол… И вы, Эд, пожалуйста, доставьте мне удовольствие и отклейте ото лба эту смешную марку!

– Да, только скажите ему, чтобы он делал это осторожно и не порвал зубчики, – сказал Руфус. – Ведь это та самая марка, которой мне не хватает.

И Бульон отправил его в угол вместе с Клотером и Эдом.

Теперь из коллекционеров остались только Жоффруа, Альцест и я.

– Эй, ребята! Хотите мою марку? – спросил Альцест.

– Меняю твои три марки на мою одну, – сказал мне Жоффруа.

– Ты что, спятил? – спросил я. – Если ты хочешь мои три марки, тогда давай три свои! За одну марку я тебе даю одну.

– Я хочу поменять мою марку на одну, – сказал Альцест.

– А зачем она мне? – сказал Жоффруа. – У меня такая есть.

– Ну так что, вам не нужна моя марка? – спросил Альцест.

– Давай, я отдам тебе мои три марки, – сказал я Жоффруа, – если ты поменяешь их на что-нибудь интересное.

– Ладно! – сказал Жоффруа.

– Ах так! Раз моя марка никому не нужна, то я сейчас вот что с ней сделаю, – крикнул Альцест. И он порвал свою коллекцию.

Когда я, очень довольный, вернулся домой, папа меня спросил:

– Ну что, юный коллекционер-филателист, как дела с коллекцией?

– Здорово! – ответил я и показал два шарика, которые мне дал Жоффруа.

Мексан – волшебник

Нас с ребятами пригласили на полдник к Мексану, и мы очень удивились, потому что Мексан никогда никого к себе не приглашал: его мама этого не хочет. Но он нам объяснил, что его дядя, моряк, – а я думаю, что все это вранье и никакой он не моряк, – подарил ему волшебный ящик. Только делать фокусы неинтересно, когда никто не смотрит, вот потому-то мама Мексана разрешила ему нас пригласить.

Когда я пришел, все ребята уже собрались, и мама Мексана принесла нам полдник: чай с молоком и хлеб с вареньем – ничего особенного. А мы все смотрели на Альцеста, он ел две булочки с шоколадом, которые принес из дома. Только попросить у него кусочек было бы бесполезно. Потому что Альцест, вообще-то добрый парень, поделится с вами чем угодно, но при условии, что это нельзя съесть.

После полдника Мексан повел нас в гостиную. Там он поставил рядами стулья, как у Клотера, когда его папа устраивал для нас кукольный театр. Сам Мексан встал позади стола. На столе стоял волшебный ящик. Мексан открыл ящик, там внутри было полно всяких вещей. Он взял палочку и большой кубик.

– Видите этот кубик? – спросил Мексан. – Кроме того, что он большой, он ничем не отличается от других.

– Нет, – сказал Жоффруа, – он пустой и внутри есть другой кубик.

Мексан открыл рот и посмотрел на Жоффруа.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Знаю, потому что у меня дома такой же волшебный ящик, – ответил Жоффруа. – Мне подарил его папа, когда я стал двенадцатым по орфографии.

– Ну а фокус? – спросил Руфус.

– Фокуса нет! – крикнул Мексан. – Потому что Жоффруа нахальный врун!

– Совершенно точно, твой куб пустой, – сказал, Жоффруа. – Ну-ка повтори еще раз, что я нахальный врун, и ты у меня сейчас получишь!

Тут в гостиную вошла мама Мексана. Она посмотрела на нас минуту, постояла, вздохнула и ушла, захватив с собой вазу с камина.

Мне было очень интересно, как устроен пустой куб, и я подошел к столу посмотреть.

– Нет! – крикнул Мексан. – Нет, возвращайся на свое место, Никола! Ты не имеешь права смотреть вблизи.

– А почему это? – спросил я.

– Понятно почему, потому что там внутри фокус! – сказал Руфус.

– Ну да, – сказал Жоффруа, – этот куб пустой, а когда ты его ставишь, тот куб, что внутри…

– Если ты будешь продолжать, – крикнул Мексан, – лучше иди домой!

Тут в гостиную вошла мама Мексана. И вышла, захватив с собой маленькую статуэтку с пианино.

Тогда Мексан оставил куб и взял что-то похожее на кастрюлю.

– Эта кастрюля пустая, – сказал Мексан и показал ее нам.

Он посмотрел на Жоффруа. Тот объяснял, как устроен пустой куб Клотеру, который ничего не понял.

– Я знаю, – сказал Жоаким, – кастрюля пустая, но оттуда у тебя вылетит белый голубь.

– Если у него получится, – сказал Руфус, – потому что в этом и есть фокус.

– Голубь? – спросил Мексан. – Ну нет! Вот дурак, откуда я его возьму?

– А я видел по телевизору одного волшебника, и он отовсюду вытаскивал много-много голубей. Сам ты дурак! – ответил Жоаким.

– Во-первых, – продолжал Мексан, – даже если бы я хотел, мне нельзя вытаскивать из кастрюли голубей. Мама мне не разрешает разводить животных в доме. Один раз, когда я принес мышь, сколько было разговоров! Понятно, кто из нас дурак?

– Жаль, – сказал Альцест, – голуби – это здорово! Они небольшие, но с горошком отлично! Похоже на цыпленка.

– Ты и есть дурак, – сказал Жоаким Мексану, – все это знают.

Тут вошла мама Мексана, может, она слушала за дверью, и велела нам хорошо себя вести и не трогать лампу, которая стоит в углу.

Когда она уходила, то все время беспокойно оглядывалась.

– А эта кастрюля, – спросил Клотер, – она тоже, пустая, как и куб?

– Не вся кастрюля, у нее только двойное дно.

– Это же фокус, вот что, – сказал Руфус.

Тогда Мексан обиделся, сказал, что мы ему больше не друзья, закрыл волшебный ящик и заявил, что не будет показывать фокусы. Он надулся, и все замолчали. И тут снова прибежала мама Мексана.

– Что здесь происходит? – спросила она. – Вас больше совсем не слышно.

– Это все они, – сказал Мексан. – Они не дают мне делать фокусы.

– Послушайте, дети, – сказала мама Мексана. – Мне очень хочется, чтобы вам было весело, но надо хорошо себя вести. Иначе вы пойдете домой. Тетерь я должна выйти за покупками, надеюсь, что вы уже большие и благоразумные мальчики. Только будьте осторожны с часами на комоде.

И мама Мексана еще раз оглядела нас и ушла, покачивая головой, как бы говоря «нет» и подняв глаза к потолку.

– Ладно, – сказал Мексан. – Видите этот белый шар? Ну вот, сейчас я сделаю так, что он исчезнет.

– Это фокус? – спросил Руфус.

– Да, – сказал Жоффруа, – он его спрячет и положит в карман.

– Нет! – закричал Мексан. – Нет, я сделаю так, что он исчезнет!

– А вот и нет, – сказал Жоффруа, – ты не сделаешь так, что он исчезнет, потому что ты его просто положишь в карман!

– Ну так что, он сделает или нет, чтобы белый шар исчез? – спросил Эд.

– Конечно, я мог бы так сделать, – сказал Мексан, – если бы хотел, но я не хочу, потому что вы мне больше не друзья, вот и все! И мама правильно говорит, что вы банда варваров!

– А-а! Что я говорил! – крикнул Жоффруа. – Чтобы заставить шар исчезнуть, надо быть настоящим волшебником, а ты на него не тянешь!

Тогда Мексан разозлился и бросился на Жоффруа, чтобы ему врезать. Но Жоффруа это не понравилось. Он совсем взбесился и бросил волшебный ящик на пол. Тогда они с Мексаном начали драться. Нам было очень весело! Но тут вошла в гостиную мама Мексана. Она очень рассердилась.

– Сию же минуту уходите домой! – сказала мама Мексана.

И тогда мы все ушли. Я был немного разочарован. Хоть мы и неплохо провели время, но мне так хотелось посмотреть, как Мексан делает фокусы.

– Подумаешь, – сказал Клотер, – по-моему Рефус правильно сказал, что Мексан не такой, как настоящие волшебники, которых показывают по телевизору, у него все это обман.

На следующий день в школе Мексан еще дулся на нас: вроде, когда он собрал свой волшебный ящик, оказалось, что белый шар исчез.

Дождь

Я очень люблю, когда идет сильный дождь, потому что тогда я не хожу в школу, сижу дома и играю в железную дорогу. Но сегодня только моросит, и пришлось пойти на уроки.

А ведь когда идет дождь, можно тоже очень весело проводить время: поднимешь голову, откроешь рот и глотаешь капли воды, шлепаешь ногами по лужам так, чтобы брызги летели на ребят, бегаешь под водосточными трубами, дрожь так и пробирает, когда вода течет тебе за воротник, вовсе незачем ходить в плаще, застегнувшись по самую шею. Жалко, что в дождь нам не позволяют на переменах спускаться во двор, чтобы мы не промокли.

В классе горел свет, и это было чудно. Я очень люблю смотреть, как капельки дождя на оконном стекле стекают наперегонки сверху вниз. Похоже на реки. Вот прозвонили с урока, и учительница сказала:

– Ну вот и перемена, вы можете поговорить друг с другом. Только ведите себя хорошо.

Тогда все одновременно заговорили, и от этого в классе поднялся такой шум, что надо было громко кричать, чтобы тебя услышали. А учительница вздохнула, поднялась и вышла в коридор, оставив дверь открытой. Она стала разговаривать с другими учительницами, но они не так нам нравятся, как наша.

Поэтому мы и стараемся не очень выводить нашу учительницу из себя.

– Ну что, – сказал Эд. – Сыграем в мяч!

– Ты что, спятил? – сказал Руфус. – Знаешь, как учительница рассердится, и потом, мы уж точно разобьем стекло!

– Подумаешь! – сказал Жоаким. – А мы откроем окна!

Это он здорово придумал! И мы все кинулись открывать окна. Кроме Аньяна. Он повторял урок по истории, читал вслух, заткнув уши. Аньян просто ненормальный! Потом открыли окна, и это было здорово, потому что ветер дул в класс, и мы веселились и подставляли лица под потоки воды.

Но потом мы услышали крик: это в класс вошла учительница.

– Вы с ума сошли! – кричала она. – Немедленно закройте окна!

– Это чтобы играть в мяч, мадемуазель, – объяснил Жоаким.

Тогда учительница сказала, что даже речи быть не может о том, чтобы играть в мяч. Она велела нам закрыть окно и сесть на места. Только вот беда, парты около окон оказались мокрыми. И если приятно, когда дождь брызжет тебе в лицо, то садиться в воду – противно. Учительница сказала, что мы совершенно несносны и что нам надо разместиться на сухих партах. Это вызвало шум, потому что каждый искал, куда ему сесть, и были парты, где сидело по пять ребят, а ведь даже когда трое за одной партой, и то очень тесно. Я оказался с Руфусом, Клотером и Эдом. Потом учительница застучала линейкой по столу и крикнула:

– Тише!

Все замолчали, кроме Аньяна. Продолжая повторять урок по истории, он не услышал, что сказала учительница, а ведь он сидел один на парте, потому что никто не хочет садиться рядом с этим любимчиком-подхалимчиком, кроме как на сочинениях. Потом Аньян поднял голову, увидел учительницу и замолчал.

– Ну ладно, – сказала учительница. – Чтобы больше я вас не слышала! При малейшей шалости буду строго наказывать! Понятно? Теперь рассаживайтесь поудобнее и не шумите!

Тогда мы встали и тихонько поменялись местами… Было не до шуток: наша учительница очень рассердилась.

Я сел с Жоффруа, Мексаном, Клотером и Альцестом, но было не очень удобно, потому что Альцест занимает слишком много места и повсюду оставляет хлебные крошки.

Учительница строго посмотрела на нас, глубоко вздохнула и снова вышла поговорить с другими учительницами.

А потом Жоффруа встал, пошел к доске и нарисовал мелом очень смешного человечка, правда без носа, и написал: Мексан – дурак. Нас это так рассмешило, всех, кроме Аньяна (он снова занялся историей) и Мексана. Мексан встал и подошел к Жоффруа, чтобы влепить ему. Жоффруа, конечно, стал защищаться. И только мы успели повскакать со своих мест и закричать, как прибежала учительница. У нее было красное лицо и строгие глаза, по крайней мере за последнюю неделю я ни разу не видел ее такой сердитой. А потом она посмотрела на доску, и тут началось такое!

– Кто это сделал? – спросила учительница.

– Жоффруа, – ответил Аньян.

– Подлый ябеда! – крикнул Жоффруа. – Ты у меня еще получишь!

– Ну как же, – крикнул Мексан. – Попробуй, Жоффруа!

И тогда учительница очень рассердилась. Она стучала линейкой по столу. Аньян кричал и плакал. Он повторял, что его никто не любит, что это нечестно, что все только и хотят от него чего-нибудь получить, что сам он хочет умереть, и что он все расскажет родителям. Все бегали по классу и кричали. Было очень весело.

– Садитесь! – крикнула учительница. – В последний раз говорю, садитесь! Я не хочу больше вас слушать, сейчас же садитесь!

Тогда мы сели. Я с Руфусом, Мексаном и Жоакимом. И в это время в класс вошел директор.

– Встаньте, – сказала учительница.

– Сядьте, – сказал директор.

Потом он посмотрел на нас и спросил у учительницы:

– Что здесь происходит? Ваших учеников слышно по всей школе. Это недопустимо! А почему они сидят по четыре-пять человек, в то время как есть свободные парты? Пусть каждый вернется на свое место!

Мы встали, но учительница объяснила директору, что произошло с партами из-за дождя. Директор удивился и разрешил вернуться туда, где мы только что сидели. Я сел рядом с Альцестом, Руфусом, Клотером, Жоакимом и Эдом. Нам было очень тесно. Потом директор указал пальцем на доску и спросил:

– Кто это сделал? Ну-ка, быстро!

Но Аньян не успел, потому что Жоффруа встал и плача пробормотал, что он не виноват.

– Слишком поздно, чтобы сожалеть и плакать, мой друг, – сказал директор. – Вы пошли по плохой дорожке: она ведет на каторгу. Я отучу вас употреблять грубые слова и оскорблять ваших одноклассников! Вы перепишете пятьсот раз то, что написали на доске. Понятно? Что же касается остальных, то, хотя дождь и кончился, вы сегодня не будете выходить на перемене во двор. Это вас немного научит уважать дисциплину. Вы останетесь в классе под присмотром учительницы!

Когда директор ушел, мы снова сели с Жоффруа и Мексаном за нашу парту и подумали, что у нас и вправду отличная учительница и что она нас очень любит, хотя иногда мы ее выводим из себя. Ведь ей было обиднее всех, зная, что мы не имеем права выходить сегодня во двор.