Текст книги "Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка"
Автор книги: Рэм Красильников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
Шпионаж – это и ремесло и искусство, со своими строгими законами и правилами и исключениями из них; ему обучают; вербовка агентов и их использование – своеобразный жанр шпионажа как искусства и практика ремесла. Для Лэнгли этот жанр очень важен; он востребован во все времена и определяет характер оперативной деятельности тайного ведомства во многих ее проявлениях.
Итак, обучение этому ремеслу и искусству – свет, а альтернатива – вредная самодеятельность, какими бы талантами она ни поддерживалась. Начинать американской разведке приходится с приобретения агентов из разряда создающих костяк разветвленной сети Лэнгли. Труд непростой, зато прибыльный, ибо далеко не всегда легко ЦРУ завербовать агента, побудить его работать на разведку, – даже когда есть немалые средства, умение, желание и воля, – не говоря уж о провалах и естественной убыли, требующих пополнения.
В вербовочной работе ЦРУ среди граждан нашей страны в 80-е годы прослеживались два основных направления приобретения источников информации, из которых формировалась в основном агентурная сеть посольской резидентуры ЦРУ в Москве: вербовка за границей, с передачей завербованных агентов на связь московской резидентуре, и вербовка разведчиками самой резидентуры «инициативников». По существу, к «инициативникам» могли относиться лица, которых рекомендовали перебежчики и эмигранты, считавшие их созревшими для шпионского сотрудничества. Московской резидентуре в ряде случаев оставалось подтолкнуть кандидатов в агенты, даже не вступая с ними в личный контакт, а прибегая только к телефону.
Первое направление, вербовка за рубежом, как в ходе «классической разработки», зачастую на компрометирующих материалах, так и общения с теми, кого не надо долго убеждать, занимало и занимает, пожалуй, в наши дни главенствующее место в деятельности американских спецслужб. Независимо от уровня государственных отношений, в Лэнгли налицо установка на усиление вербовочной работы на территории США и в третьих странах. Так, в 80– 90-х годах ЦРУ ежегодно делало от 40 до 70 вербовочных подходов к работникам посольств и других представительств СССР и России в различных странах мира. С окончанием «холодной войны» климат в самих США и во многих странах остается в этом отношении неблагоприятным для наших людей.
По признанию аналитиков из Лэнгли, постсоветский, период открывает перед службами США широкие возможности для вербовки граждан нашей страны. Самая общая из них – существенное расширение поездок российских граждан за границу, но, конечно, не это главное. И, скорее всего, не программы обучения кадров, стажировка на Западе научных и военных специалистов, поездки на курсы подготовки и переподготовки по линии государственного управления и менеджмента, семинары по отраслям науки, языковые курсы и т. д.; все это в изобилии плодилось в США и на Западе, – зазывались российские граждане, обладающие (желательно для американской разведки) заманчивой профессией и доступом к секретам. В этом же ряду – персональные приглашения российским политическим и общественным деятелям, ученым и специалистам, организация семинаров, доверительных встреч с представителями американской администрации, научных и деловых кругов, брифинги по проблемам внешней политики, «демократического процесса», рыночной экономики и финансов. Так готовились будущие политические менеджеры и банкиры, создавалось проамериканское лобби, так обеспечивались условия для вербовочной обработки. Но и это еще далеко не все. Не хочется повторять прописных истин, но экономическая зависимость от Запада, в которую все больше попадала Россия после «великой криминальной революции», оборачивалась утратой политической независимости – с неизбежными последствиями во всех сферах общественной жизни. «Пятая колонна», насаждавшаяся в нашей стране реалиями отношений с США и Западом, стала похожа на дикое, неухоженное поле, на котором можно выращивать шпионские кадры.
Опыт органов государственной безопасности нашей страны свидетельствует о нацеленности ЦРУ на использование «инициативников». Контакты с лицами, стремящимися связаться с американской разведкой, – монопольная основа вербовочной деятельности подразделений ЦРУ, и «инициативники» представляли собой важный контингент американцев на территории нашей страны в те годы.
Что это за люди – «инициативники», что выделяло их из преобладающей массы населения? По роду служебной деятельности автору приходилось иметь дело с некоторыми из них, а о других знать по оперативным и следственным материалам о разоблаченных агентах американских спецслужб и о тех, кто перехвачен советской контрразведкой на стадии вступления в контакт с ЦРУ.
Однако обратимся вначале к свидетельству Аллена Даллеса. «Я не утверждаю, – писал ветеран и идеолог американских спецслужб в своей книге «Искусство разведки», – что все так называемые перебежчики перешли на Запад по идеологическим мотивам. У некоторых это вызвано неудачами по службе, а у других – боязнью смещения с должности или чего-нибудь худшего из-за перетрясок режима. Некоторых заманили материальные блага на Западе». В Лэнгли считали, что идеологические мотивы не должны определять ценность завербованного агента, и если уж и создавали «идеологический» ореол вокруг своих шпионов, то делали это после их разоблачения нашей контрразведкой или бегства на Запад.
Кстати сказать, кампания по перекрашиванию в западных средствах массовой информации разоблаченных и осужденных агентов ЦРУ в «политических заключенных», «узников совести», «идейных борцов с режимом» смыкалась с действиями некоторых СМИ в нашей стране. Завербованные за границей шпионы в подавляющей части попали в расставленные противником сети вовсе не по идеологическим мотивам, а в силу совершенных проступков: это интимные связи с подставленными «ласточками», тяга к обогащению, боязнь отзыва из заграничной командировки и последующей ответственности за допущенные нарушения. Многие из этих причин плюс мотивы, описываемые Алленом Даллесом, определяли действия предателей-перебежчиков послевоенного периода, тем более что со второй половины 50-х годов расширились возможности граждан нашей страны выезжать за рубеж. Идейных мотивов у «инициативников» не было, за очень редкими исключениями. В основном это люди с низкими моральными качествами, одержимые стремлением уехать из Советского Союза на Запад, не считаясь ни с чем, добыть деньги, то есть морально и психологически уже решившиеся на предательство. Решающий побудительный мотив для многих из них – стремление к материальному обогащению, для некоторых оно возникло на базе жизненной и, в частности, служебной неустроенности, отклонений в психике. Можно говорить и о том, что действия отдельных «инициативников» диктовались сложными социальными причинами (особенно в прошлом), затрагивающими и их самих, и родственников, перемежались эти причины и личными мотивами, поисками «лучшей жизни» и т. п.
В московской резидентуре ЦРУ существовал строгий порядок работы с «инициативниками». В нее с санкции Вашингтона был вовлечен весь состав американского посольства. Скрытыми участниками были посол и старшие дипломаты. В духе корпоративности обязаны были действовать и другие находящиеся в нашей стране американцы – коммерсанты, журналисты, туристы и т. п.
Вот что рассказывает об этом эпизоде своей московской жизни американский журналист из «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт» Николас Данилофф, арестованный по совокупности шпионских дел, в которых оказался замешан: «В конце января 1985 года я обнаружил в почтовом ящике конверт на свое имя, в котором находился другой заклеенный конверт, адресованный послу США. Я передал его советнику по печати Бенсону, который вскрыл письмо. Автор письма сообщал секретную информацию о ракетах. Через несколько дней мне позвонил заместитель посла Камман и попросил прибыть к нему. Когда я пришел, он пригласил советника Натирбоффа, и мы все трое прошли в специальную комнату для конфиденциальных разговоров. Натирбофф интересовался, как и от кого я получил это письмо, как с этим человеком можно связаться. Я сообщил все, что знал и предполагал. Уже потом понял, что американская разведка проводит какие-то конспиративные действия по установлению связи с этим инженером».
Остаетсянапомнить, что Натирбофф – тогдашний резидент ЦРУ (что было Данилоффу известно) и его рассказ раскрывает картину действий резидентуры, намеревавшейся после получения у Данилоффа адреса и телефона «инициативника» обойтись в дальнейшем без его участия.
«Инициативники», подобные тому, кто обращался к Николасу Данилоффу, – ценный товар для Лэнгли. Дипломаты посольства, даже высокого ранга, если без них не обойтись в вербовке «инициативников», привлекались резидентурой к самым активным действиям. Так случилось, например, при попытке вербовки ЦРУ советского гражданина Л., которому передал письмо резидентуры с предложением о шпионском сотрудничестве его знакомый, второй секретарь посольства США Левицки, будущий посол в Болгарии. Одновременно с этим разведчик резидентуры Веттерби направлявший действия Левицки, осуществил закладку в Москве тайника для Л., полагая, что последний примет предложение ЦРУ.
Во времена «холодной войны» были и другие случаи, когда ЦРУ пользовалось услугами дипломатов высокого ранга, – мы встретимся с ними позднее. Наконец, следует вспомнить, что контакты с «инициативниками» строились американской разведкой сугубо на меркантильной основе и уже с самого начала закладывались все вытекающее из этого требования. В письме ЦРУ одному из разоблаченных шпионов, например, говорилось об этом с предельной ясностью: «Чтобы выполнить Вашу часть договора, сведения, которые Вы передаете нам, должны быть ценными для нас. В ответ на это мы Вам будем платить соответственно ценности сведений. Без этих ценных для нас сведений мы не можем серьезно отнестись к Вашим желаниям». Материальная, денежная основа тут фундамент, в Лэнгли за этим следят строго, отдавая себе отчет в притягательной силе денежных купюр, драгоценностей, дорогих подношений, различных услуг или открытия на имя агента банковского счета в США. Отношения с агентами, «кротами» и «ласточками», регулируются как в хорошей коммерции – деловым контрактом.
Погоню за потенциальными агентами ЦРУ развернуло с присущей американцам деловитостью и масштабностью и с азартом упорного, терпеливого охотника, преследующего добычу. И добивалось успеха, посрамляя как убежденных, что русских завербовать невозможно, так и тех, кто подобно главному контрразведчику Лэнгли Джеймсу Энглтону, считал это занятие рискованным и опасным. Злой гений ЦРУ Энглтон был уверен, что советские спецслужбы воспользуются этим для того, чтобы внедрить в американскую разведку своих «кротов».
Энглтон попортил кровь немалому числу сотрудников разведки, и рядовых, и руководящих. Контрразведывательная служба ЦРУ в 60-х годах вела около двухсот дел на сотрудников ЦРУ, взяв в разработку сорок руководящих работников разведки. Американский читатель, вероятно, знает о Джеймсе Энглтоне из романа своего соотечественника, великолепного писателя Нормана Мейлера «Привидение Харлтона». Российский может проследить за драматическими событиями, связанными с бурной деятельностью этого «главного ловца иностранных шпионов», по увлекательной книге Дэвида Уайза «Охота на «кротов»», изданной у нас в переводе на русский язык. После изгнания из Лэнгли начальника Управления контрразведки в ЦРУ горько сожалели о потерянных возможностях и лихорадочно наверстывали упущенное. Благо, быстро избавились от вредного влияния так называемых фундаменталистов, чей лидер – «серый призрак» Джеймс Энглтон, а «ястребов» в разведке и, конечно, «суперястреба» Уильяма Кейси не нужно сдерживать какими-то фантастическими теориями, тем более что крестовый поход против Советского Союза, подхлестываемый патологическим антикоммунизмом, требовал новых жертв и вел к новым потерям в стане самих крестоносцев.
В 70—80-х годах ЦРУудалось создать значительные агентурные позиции в нашей стране. Это результат главным образом того, что «инициативники» выходили на американцев в самом СССР; ряд вербовок осуществлен за рубежом (впоследствии переданы на связь посольской резидентуре ЦРУ в Москве). Укреплялась уверенность, что возможно вести агентурную работу в СССР даже при «жестком» контрразведывательном режиме, – делался серьезный расчет на то, что в нашей стране есть лица, готовые пойти на сотрудничество с американской разведкой.
Профессионалы спецслужб отлично знают, насколько сложен и трудоемок процесс вербовки, даже если речь идет об «инициативниках», которые сами предлагают свои услуги. Но и в этом случае без кропотливой проверки и так называемого «закрепления» не обойтись. «Закрепление» агента – термин из профессионального словаря спецслужб. Недостаточно поставить человека в зависимость от себя, мало побудить его согласиться на сотрудничество. Необходимо заставить завербованного агента выполнять требования спецслужб, добывать и передавать нужные материалы, соблюдать условия конспирации, исключить его признание противнику. Хорошо известно об этом и в Лэнгли; при всей самоуверенности многих разведчиков, при щедрости работодателей, уверенных, что деньги и сила решают все, в ЦРУ, как и в других разведслужбах, заботятся о теории вербовочной работы. Инструкций и правил на этот счет хоть отбавляй – канцелярщины и бюрократии достаточно в любом государственном учреждении. Однако кое-что можно и нужно позаимствовать.
Пожалуй, уже никому не надо доказывать, что в вербовочной работе ЦРУ делает основную ставку на лиц, имеющих доступ к секретной информации. В штаб-квартире Лэнгли ведется централизованный учет граждан нашей страны – секретоносителей, попадающих в поле зрения американских спецслужб, в том числе информация о лицах, над которыми, по мнению аналитиков ЦРУ, необходимо работать, с тем чтобы привлечь их к сотрудничеству на материальной основе или путем шантажа. Задача энергичного поиска тех, с кем можно договориться или принудить служить разведке, поставлена перед всеми оперативными подразделениями ЦРУ.
ЦРУ охотно причисляет к своим агентам карьеристов, людей тщеславных и самонадеянных, корыстолюбивых и беспринципных, склонных к авантюризму, считающих себя в чем-то ущемленными. Идеологические мотивы принимаются в расчет – американской разведке не безразличны лица с антисоветскими, антикоммунистическими взглядами, с прозападными, националистическими настроениями. ЦРУ и раньше не чуралось привлекать к сотрудничеству людей с уголовной биографией, с задатками к совершению уголовных преступлений. Речь не о тех, кто устремился в Соединенные Штаты за наживой, что снискало им славу «русской мафии», и занимается там или в других странах мошенничеством, сбытом наркотиков, торговлей живым товаром, финансовыми махинациями, в частности путем проникновения в банковские системы. Имеются в виду фигуры более крупного полета – политические деятели и воротилы российского криминального бизнеса; они идут на преступления ради личной выгоды и этим создают базу для вербовочных действий спецслужб – становятся кандидатами в агенты. В обстановке, порожденной разгулом коррупции, на вербовку российских граждан с уголовным прошлым и настоящим ограничений не существует, – им отводится место в агентурной сети ЦРУ.
В процессе «классической разработки» (в основном за пределами нашей страны), когда кандидата на вербовку еще предстоит склонить к сотрудничеству, в ходу многочисленные инструкции, классификаторы для изучения кандидатов, перечни признаков «вербуемости», специальные формализованные анкеты, позволяющие, по мнению американцев, выделить «вербовочный контингент», определить «критерии уязвимости» (термины американской разведки). В массе вопросов, подлежащих выяснению, – наличие определенных слабостей и отрицательных черт характера, в том числе таких, как тяга к личному обогащению, склонность к получению взяток, подарков и т. д. Читатели могли ознакомиться с одним любопытным документом ЦРУ (опубликован в газете «Гласность» за 16 мая 1995 г.), в котором приведены вопросы специальной анкеты – об интимных сторонах семейной жизни, употреблении спиртных напитков (например, не пьет ли в одиночестве; любимые напитки), отношении к сексу (как ведет себя в компании женщин, на что прежде всего обращает внимание в партнерше – волосы, фигура, глаза, грудь, одежда). Важное значение придается тому, насколько объект удовлетворен служебным и семейным положением, и, конечно, данным о возможных отклонениях в поведении. Особо учитывается информация о «надежности», прежде всего – не может ли быть «двойником». Вне Советского Союза в этих целях мог применяться полиграф – «детектор лжи». Ответы на вопросы анкеты определяли во многом метод вербовки, – скажем, с участием «ласточки».
Вербовка (даже если будущего агента приходится «ломать через колено») сопровождается вознаграждением – деньгами, драгоценностями, подарками, открытием счета в американском банке, различными услугами (лекарства, редкие книги и т. п.); меркантильная основа, таким образом, ставится во главу угла.
Итак, главный, решающий критерий вербовки агента – не его политическое лицо, не какие-то особые личные качества и рвение, а доступ к важной секретной информации, что оправдывает, по мнению Лэнгли, риск поддержания связи непосредственно на территории нашей страны.
Ну а если с агентом приходится расставаться (главным образом когда он выработался и стал не нужен), – особенно не церемонятся; все или почти все определяется потребительским отношением к делу, заключенным контрактом, прошлые заслуги, срок деятельности редко идут в расчет. Однако, если впереди маячит пропагандистский навар или серьезные осложнения, ЦРУ идет на вывоз своих выработавшихся, или засвеченных, агентов из страны, опасаясь неприятных, «чувствительных» (как говорят сами американцы) последствий разоблачения. От потерявших свою ценность агентов стараются откупиться, прекращая контракт о шпионском сотрудничестве. Намного хуже, если агент оказывается под подозрением и ему грозят разоблачение и арест. Бывший американский разведчик Филип Эйджи, рассказывая в своей книге «За кулисами ЦРУ» о занятиях в учебном центре разведки, отмечает: «Когда инструктору задали вопрос, насколько решительными могут быть меры по прекращению связи с агентом или избавлению от него при трудных обстоятельствах, он уклонился от разъяснений, но не отверг и крайних решений». Что такое «трудные обстоятельства» и «крайние решения», органам государственной безопасности нашей страны известно по целому ряду дел, относящихся к разоблаченным агентам ЦРУ.
Главная забота американской разведки не допустить, чтобы агент попал в руки контрразведки противника. Тогда и вступает в дело чудодейственное средство – «лекарство вечного забвения»; сама процедура именуется греческим словом «эвтаназия» (в переводе с греческого «добрая смерть»). Найти его можно лишь в специальных словарях, скорее всего с медицинским уклоном, ведь этот специальный термин относится к полному трагизма положению, когда врач помогает неизлечимому больному уйти из жизни.
Эвтаназия вряд ли имеет отношение к «специальным акциям» разведки; впрочем, трудно назвать милосердием и то, о чем пойдет речь ниже и что в Лэнгли считают, вероятно, высшим проявлением гуманизма по отношению к агентам. Изготовленными в лабораториях спецслужб США ядами снабжались американские агенты, нелегально забрасывавшиеся в СССР в 40—50-х годах. Смертоносные препараты могли использоваться не только чтобы не попасть живыми в руки советских властей, но и в иных целях, например чтобы умертвить тех, чьими личными документами надо завладеть. Капсула с ядом была выдана и служившему в ЦРУ пилоту сверхсекретного разведывательного самолета У-2 Пауэрсу, совершившему полет через территорию Советского Союза в мае 1960 года.
В середине 70-х годов сенатская комиссия Фрэнка Чёрча, созданная для расследования «тайных операций» ЦРУ, огорошила американцев и весь обеспокоенный мир широко растиражированным в средствах массовой информации докладом о специальном, глубоко засекреченном подразделении ЦРУ в местечке Форт-Детрик. Так мировая общественность узнала, что в Форт-Детрике изготавливаются для нужд разведки смертоносные яды, химические и бактериологические препараты разного назначения, проводятся опыты с психотропными веществами, вирусами туляремии, энцефалита, туберкулеза, чумы. Специалисты с университетскими дипломами испытывали, годится ли цианистый калий, чтобы отправить человека на тот свет мгновенно и (как потом внушалось обреченным) «безболезненно», или для этого потребны другие яды, которые при прочих достоинствах не оставляют следов, ведущих к исполнителям этой своеобразной эвтаназии. Заодно прикидывали, где удобнее упрятать изготовленные таблетки и ампулы, чтобы обреченные агенты быстро ими воспользовались, например, в дужке очков, авторучке, в уголке воротника сорочки и т. п.
В Соединенных Штатах были крайне раздражены бурной реакцией мира и поспешили заверить жителей планеты, что теперь с практикой убийств в деятельности ЦРУ покончено раз и навсегда. Президент Рейган даже издал в декабре 1981 года специальную директиву, которая налагала запрет на деятельность разведки по умерщвлению людей: «Ни один человек, находящийся на службе у правительства США или действующий по его поручению, не должен принимать участие в убийстве или вступать в заговор с целью убийства». Казалось бы, президентская директива предельно ясна – «не убий». Но можно придумать много способов обходить даже самые строгие запреты, возведенные в закон. Директивой Рональда Рейгана[9]9
№ 12333 (1981. дек.).
[Закрыть] вводился особый «регламент» – разрешалось умерщвлять людей при согласии кандидата на уход из жизни. Так разведка получила долгожданное легитимное право на убийство – на то, чтобы лишать жизни тех, кого приговорила к «высшей мере».
В Лэнгли не замедлили воспользоваться полученной лицензией на убийство. Статистика смертников, отправляемых на тот свет милосердными врачевателями (не говоря уже о конкретных именах добровольцев), безусловно, информация высшей секретности. Автору известны, по крайней мере, несколько случаев, касающихся граждан нашей страны – агентов ЦРУ, с которыми была связана московская резидентура. Разведчиками резидентуры вручалась агентам продукция Форт-Детрика – ампулы с быстродействующим смертельным ядом в соответствующем камуфляже и инструкции по пользованию.
Вот, например, три таких громких дела: об одном стало известно еще до появления директивы Рейгана, о двух других – спустя несколько лет после.
Александр Огородник, сотрудник Министерства иностранных дел СССР, завербован американской разведкой в Колумбии, где работал в посольстве нашей страны. Для компрометации и вербовки использована его интимная связь с подставленной ЦРУ женщиной-агентом. В Лэнгли Огороднику присвоили псевдоним «Тригон». Агент, разоблаченный советской контрразведкой, во время ареста сумел проглотить капсулу с ядом, спрятанную в авторучке.
Адольф Толкачев, инженер-конструктор одного из НИИ (Министерства радиопромышленности), занимавшегося оборонными проблемами, в конце 70-х годов предложил шпионские услуги американцам и стал агентом ЦРУ под псевдонимом «Сфера». Летом 1985 года при выходе на личную встречу с этим агентом органами КГБ захвачен с поличным разведчик-агентурист московской резидентуры ЦРУ Пол Стомбау, прикрытый в посольстве США дипломатической должностью. Во время обыска в квартире Толкачева были обнаружены в тайнике ампулы с ядом, которыми шпион не сумел воспользоваться, а скорее, просто не захотел. Для полноты картины добавим, что шеф ЦРУ Стэнсфилд Тернер, добрый христианин, при котором завербован агент «Сфера», клятвенно утверждал в конгрессе США, что ЦРУ отказалось от применения ядов и психотропных препаратов.
Сотрудник аппарата военного атташе при посольстве СССР Геннадий Сметанин, завербованный американской разведкой в Португалии, был снабжен миниатюрной ампулой с ядом, искусно вмонтированной в дужку очков. В ЦРУ получил псевдоним «Миллион», так как запросил именно такую сумму в долларах за свои шпионские услуги. Поторговавшись, американцы сбили цену, но, конечно, агенту дали его тридцать сребреников, заодно вручили и соответствующую дозу смертельного препарата. Московская резидентура ЦРУ не успела установить контакт с Миллионом – Сметаниным; к огорчению ЦРУ, агенту не удалось воспользоваться ампулой.
После того как советские органы госбезопасности разоблачили «Тригона», «Миллиона» и «Сферу» и вскрыли факты получения ими ядов от ЦРУ, американцы оправдывались: агенты сами настойчиво просили снабдить их подобным образом и разведчикам московской резидентуры, мол, не удалось их разубедить. Что ж, возможно, и впрямь в Лэнгли существует архисложная процедура применения эвтаназии в отношении агентов, и требуется многократное обращение агента к разведке и письменные заявления с просьбой о порции яда, а также соответствующее заключение руководства ЦРУ. Не исключено, что и отговаривали «Тригона», «Сферу» и «Миллиона» от самоубийства. Но, по некоторым данным, «Тригон» вначале отравил полученным ядом знакомую женщину, опасаясь, что она разоблачит его связь с американской разведкой. Получается, что агент получил от американцев не одну таблетку, не одну ампулу с ядом.
Несложно представить, как проходил разговор на эту тему между просителем и разведчиком Лэнгли, который призван соблюсти формальности и отговорить агента и вместе с тем не переборщить и не слишком ретиво удерживать. Разведчик обязан напомнить, что строгое соблюдение разработанных в Лэнгли инструкций гарантирует полную безопасность – советская контрразведка его никогда не поймает. Агент скажет, что решение уйти из жизни – его собственный выбор, и как бы мимоходом поведает о возможности пыток. Разведчик осторожно намекнет: проглотить ампулу очень легко, яд мгновенно и безболезненно подействует; он вынужден передать ампулу – ведь это просьба агента; в заключение заверит, что «чрезвычайные обстоятельства» никогда не наступят Остальное – дело судьбы и обстоятельств.
Что касается агентов «Сфера» и «Миллион», следственные материалы не показывают, что их так уж отговаривали от рокового шага. Во всяком случае, если и так, то уговоры нисколько не подействовали, хотя в эпизодах с агентами «Сфера» и «Миллион» (в отличие от «Тригона») они не дали результата, на который надеялись в Лэнгли.
В ЦРУ умеют избавляться от агентов, когда те становятся ненужными. Ликвидация крупного политического или военного деятеля – предприятие опасное, чреватое серьезными последствиями для его организаторов. Устранение агента, да к тому же его собственными руками, – совсем иное, здесь гораздо легче замести следы.
К христианству в Лэнгли относятся, как и полагается, с большим почтением. В мраморном вестибюле штаб-квартиры разведки входящих встречают слова Нагорной проповеди Иисуса Христа, призывающие познавать истину, которая должна сделать всех людей свободными. Постоянно вспоминают в ЦРУ о божественном провидении, – оно всегда на стороне благородной и справедливой страны, какой считают себя Соединенные Штаты; Божий промысел обязан сопровождать дела американской разведки. Библейские заповеди в США в почете – кротость и простота, непротивление злу, смирение; «не убий» – из их числа. Лишать одного человека жизни по прихоти другого – это противоречит христианской морали, осуждается в обществе, предается проклятию в церквах.
Следует ли разведке защищать своих агентов и заботиться о тех, кто попал в беду? Этот вопрос не возникает в ведомстве государства, которое уважает себя, своих граждан и иностранных друзей. Практика многих разведслужб мира изобилует примерами, как агентов выводили из-под угрозы разоблачения, когда возникала реальная угроза их захвата. Советская разведка принимала меры к выводу агента в безопасное место. Можно напомнить о блестящих операциях КГБ по вывозу в Советский Союз представителей «кембриджской пятерки» Маклина и Берджесса, а затем и самого Кима Филби или об обмене советских разведчиков-нелегалов Рудольфа Абеля и Лонсдейла – Конона Молодого. В отдельных случаях так же поступали и в ЦРУ; однако, пожалуй, лишь в Лэнгли в мирное время прибегали к эвтаназии.
В 2001 году руководитель Кубы продемонстрировал миру, как следует оценивать деятельность разведчиков и агентов разведки, защищающих интересы своей страны и обвиненных в шпионаже против Соединенных Штатов. Фидель Кастро подчеркнул, что кубинскую разведку интересует только одна проблема – террористические действия Вашингтона против кубинской республики, информация о планах диверсий американских спецслужб, о подготовке покушений на лидеров Кубы, о засылке в страну своего соседа оружия, взрывчатых веществ, вирусов и бактерий для ведения тайной войны, о подготовке в США шпионов и диверсантов. Представляется, что Куба сделает все возможное, чтобы выручить своих разведчиков, попавших в беду.
Вряд ли стоит морализировать на тему деятельности разведки и пытаться разжалобить кого-то душещипательными историями о том, чем она занимается. Разведка – институт государства, она должна и будет существовать в любой исторической обстановке, выполняя работу, которую ей поручают, – добывать информацию, вербовать для этого агентов, проводить «специальные акции», делать многое другое, что не вписывается в рамки всеобщей морали и нравственности.
Но тогда хотя бы не следует игнорировать элементарный закон физики – всякое действие рождает противодействие. Нелепо требовать от органов государственной безопасности нашей страны не срывать иностранную разведывательную деятельность, нелепо ожидать от контрразведки, чтобы она, действуя в соответствии с законодательством своего государства, милостиво наблюдала, как разворачиваются шпионские страсти недругов, награжденных кое-кем титулами друзей, возможно, за участие в ликвидации Советского Союза.
Порой дело доходит до смешного. Некоторые руководители ЦРУ, например Роберт Гейтс и Джеймс Вулси, утверждали, что разоблачение нашей контрразведкой агентов ЦРУсрывает российско-американское сотрудничество. Билл Клинтон, «личный друг» первого президента нашей страны Б. Н. Ельцина, призывающий «не допустить появления на территории России нового соперника Соединенных Штатов», хлопотал о милосердии к военному разведчику СШАЭдмонду Поупу, осужденному российским судом за шпионаж. В результате произошло помилование американского разведчика решением президента Российской Федерации.
