Текст книги "Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка"
Автор книги: Рэм Красильников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
И снова к версии о том, что полет «Боинга-747» над Камчаткой и Сахалином – это спланированная ЦРУ – АНБ акция с преднамеренным длительным пребыванием самолета в советском воздушном пространстве с целью вызвать и засечь реакцию системы ПВО СССР на Дальнем Востоке и, возможно, в глубине страны. Эта версия, кстати, имеет хождение в США и Великобритании; в марте 1998 года она прозвучала в передаче 6-го канала Российского телевидения «Великие тайны и мифы XX века». Во многом она перекликается с версией маршала авиации СССР П. Кирсанова, выдвинутой еще в 1983 году.
Согласно этой версии, «Боинг-747» после промежуточной посадки в Анкоридже, на Аляске, умышленно взял курс на Камчатку и пересек полуостров; затем направился к Сахалину. В случае вынужденной посадки на советском аэродроме самолета, не оснащенного специальной разведывательной аппаратурой, предусматривалось объяснить его отклонение от курса навигационной ошибкой. «Боингу» предписывалось действовать как пассивному зонду. Как всякому инородному телу, проникающему в живой организм, ему предстояло спровоцировать его защитную реакцию. По образному выражению авторов версии, южнокорейский самолет, пролетая над Камчаткой и Сахалином, высветил систему ПВО Советского Союза, как новогоднюю елку.
На всем протяжении маршрута «Боинг-747» регулярно посылал на станции слежения за полетом информацию о движении самолета. Он находился в зоне наблюдения, но крайней мере, двух самолетов-разведчиков PC-135. В Японском море курсировал американский военный корабль «Баджер», оборудованный аппаратурой радиоэлектронного наблюдения. По версии маршала Кирсанова, в дополнение к этому разведывательному комплексу действовали наземные станции радиоперехвата США в Японии, Южной Корее, на Аляске, Алеутских островах и Гавайях, а также искусственный спутник радиотехнической разведки США «Феррет-Д».
По этой версии, экипаж южнокорейского самолета видел и слышал предупредительные сигналы советских истребителей-перехватчиков, но попытался уклониться от требуемой посадки на советском аэродроме, так как самоуверенно надеялся уйти от преследования в нейтральный воздушный коридор. Для советской стороны положение осложнялось тем, что «Боинг-747» по своему силуэту походил на разведывательный самолет PC-135. Такова эта версия, опиравшаяся на известные к тому времени факты, на оперативные данные и наблюдения советской стороны.
Позднее, когда причастные к полету южнокорейского «Боинга» страны предоставили в распоряжение Международной организации гражданской авиации (ИКАО) некоторые ранее засекреченные материалы, стало возможным во многом восстановить картину того, что же произошло над Сахалином 1 сентября 1983 года. Возникла еще одна версия: отклонение «Боинга» на 600 километров от заданного курса, в международном коридоре, – результат совершенной командиром лайнера Ченом грубейшей навигационной ошибки. Полностью опровергнуто утверждение американцев, что советский истребитель-перехватчик сознательно стрелял по гражданскому самолету. На самом деле силы ПВО СССР приняли лайнер за американский самолет-разведчик, грубо нарушивший советские границы.
Вместе с тем установлено, что американская сторона не только максимально использовала проникновение южнокорейского самолета в советское воздушное пространство в своих разведывательных целях, но совершенно сознательно допустила полет «Боинга» над Камчаткой и Сахалином, хотя имела все возможности предупредить лайнер о заходе в запретный для полетов район. По международным правилам поведение американцев в самом лучшем для них варианте следует расценивать как «неоказание помощи в беде». В действительности и оснащенные по последнему слову техники посты слежения на Аляске, на Алеутских островах, в Японии, и самолет-разведчик PC-135, пролетавший у Камчатки в непосредственной близости от «Боинга-747» прекрасно знали, что лайнер отклонился от курса и следует в сторону СССР, и не пытались проинформировать его об ошибке, ставшей дли него роковой.
Где же истина – следует ли считать версию, прозвучавшую на ТВ-6, последним словом в трагедии с южнокорейским лайнером? Ближе к истине, пожалуй, оценка ситуации маршалом авиации Кирсановым. Американские источники сообщают: самые «чувствительные» операции спецслужб США настолько засекречены, что о них, кроме общих положений, может не знать сам глава Белого дома, дающий санкцию на их проведение. В Лэнгли о них может быть известно крайне ограниченному кругу лиц – троим-четверым.
Трагический инцидент с южнокорейским лайнером, представляется, следует рассматривать в контексте «холодной войны», в ряду широкомасштабных разведывательных операций спецслужб Соединенных Штатов против Советского Союза. Американская разведка постаралась извлечь из него всю возможную прибыль.
Все эти акции с применением средств технической разведки, осуществлявшиеся ЦРУ, АНБ, разведывательными органами министерства обороны и другими ведомствами разведывательного сообщества США, – звенья одной цепи. Цель их одна – прорваться к секретам нашей страны, добыть как можно больше информации, чтобы, в частности, в час икс обрушить на нее всю мощь Соединенных Штатов и возглавляемого ими Североатлантического блока.
Глава 6
«Кроты», «вороны» и «ласточки»
Золотой фонд разведки. – Птичьи клички и имена представителей животного царства. – Тайные служители разведки. Критерии пригодности к шпионской работе и методы вербовки. – Артерии, вены и капилляры кровообращения. – НТР на службе агентурной разведки. – Что такое эвтаназия
«Не троньте разведку, она нас всех кормит!» – отбивался от разъяренных сенаторов директор ЦРУ Джеймс Вулси, вызванный на Капитолийский холм для дачи объяснений по поводу сокрушительных поражений Лэнгли в Советском Союзе в 80-х годах.
Шефам ЦРУ в последнее время часто приходится бывать в конгрессе и отвечать на вопросы своих работодателей. Щедрые ассигнования на разведывательную работу, от которых зависят американские спецслужбы и которые выделяет им высший законодательный орган страны, – это та решающая сила, что питает разведку. Вот потому-то руководителям ЦРУ и приходится подавлять свои вольнолюбивые чувства, объяснять и доказывать, и они не жалеют труда на эти цели.
Главное, о чем они говорят и в чем стремятся убедить конгрессменов, – это суровая, но абсолютная необходимость специальных операций, требующих немалых средств и умения. Но самое главное и непременное условие успеха и эффективности – это агенты, вовлекаемые в сложный процесс добывания информации и используемые для иных целей; добровольные помощники разведки или те, кого приходится склонять к тайной работе. Как правило, сенаторов и конгрессменов не нужно долго уговаривать и внушать эту понятную истину. Иногда им открывают некоторые секреты разведки, что убедительнее других доводов показывает, – конгресс просто обязан раскошелиться.
Один разведывательный спутник стоит дороже тысячи агентов, но один агент, внедренный к противнику в нужном месте и в нужное время, может оказаться значительно ценнее многих космических и иных разведывательных аппаратов. На этот счет любили порассуждать в Лэнгли, и эту мысль с удовольствием подхватывали услужливые американские журналисты. Руководители ЦРУ, даже те немногие из них, кто подобно адмиралу Стэнсфилду Тернеру, слишком увлеклись техническими средствами разведки в ущерб агентурной работе, не могли отказаться от этого основного постулата разведки. Как бы ни влияла научно-техническая революция на деятельность разведки, ее золотой фонд – агенты, выступающие во множестве ипостасей.
В среднем звене Лэнгли планомерно следовали этому золотому правилу, заимствованному у Сикрет Интеллидженс Сервис, и разведка выходила из пеленок, осознавая возрастающую роль Вашингтона в мире. Отлично понимали важность агентурной работы рядовые разведчики, особенно те, кому в силу природных способностей удавалось отличиться на этом поприще. Инструкторы-преподаватели учебных центров и школ ЦРУ методично и упорно обучали будущих разведчиков.
В теме «исключительной важности» агентурной разведки вначале преобладал синдром Пёрл-Харбора – потребность обезопасить США от неожиданного нападения. Затем, с легкой руки Аллена Даллеса, наряду со ссылкой на военную опасность стал обыгрываться тезис о закрытости Советского Союза, делающий необходимым разведывательное проникновение в страну. СССР, по терминологии «холодной войны», прочно занимал положение главного объекта агентурной разведки США, что не помешало американцам развернуть широкую, не прекращающуюся и сейчас агентурную работу по всему миру.
В активе ЦРУ – вербовки высокопоставленных государственных, политических и военных деятелей, руководящих и рядовых сотрудников спецслужб, научных работников, людей из делового мира, журналистов, работников профсоюзов, представителей «свободных профессий» из многих государств, включая друзей и союзников Вашингтона. Помимо самой распространенной категории агентов – информаторов разведки, представляющих документальные и иные материалы, – в ЦРУ немало агентов влияния, способных в силу своего положения оказывать воздействие на политический курс страны, на решение важных государственных, военных, социальных проблем.
Агенты влияния считаются особо ценными источниками и тщательно оберегаются от провала. Есть агенты, специально обучаемые для участия в диверсионных операциях, привлекаемые для перлюстрации корреспонденции в почтовых ведомствах, для установки аппаратуры подслушивания и телевизионного контроля. В агентурной сети ЦРУ немало лиц из средств массовой информации, способных проталкивать в СМИ подготовленные в Лэнгли материалы.
Мощный напор, крупные силы и, конечно, щедрое финансирование – вот основные слагаемые успешной оперативной деятельности ЦРУ.
В период «холодной войны» в Вашингтоне и не думали скрывать, что вербовка агентов в нашей стране, работа с ними относятся к числу приоритетов американской разведки. «Только агентурная разведка дает ответы на большинство вопросов, которые ставит американское политическое руководство», – говорил один из последних руководителей ЦРУ Уильям Уэбстер в своем выступлении в феврале 1990 года по американскому телевидению, касаясь организации шпионажа против СССР. «Незаменимым и единственным средством проникновения в планы и намерения противника» называл агентурную разведку этот шеф Лэнгли, подчеркивая, что проводимая новым советским руководством политика ничего не меняет в стремлении усиливать агентурную работу в нашей стране. «Массированная разведывательная работа по Советскому Союзу призвана с максимальной эффективностью использовать как возросший объем открытой информации по СССР, так и агентурные источники, усилия по поиску и вербовке которых в нынешней обстановке будут нарастать».
В московской резидентуре, в «русских группах» других подразделений Лэнгли вербовка агента – гражданина нашей страны рассматривалась как крупное достижение разведчика и всячески поощрялась.
Агенты использовались для получения информации о деятельности партийно-государственного аппарата, об оборонно-промышленном потенциале, новейших видах вооружения, о деятельности органов советской разведки и контрразведки, МИДа СССР. «Основная функция советского отдела ЦРУ состоит в том, чтобы вербовать граждан СССР», – говорил в 70-х годах Уильям Колби. Этот тезис о миссии ЦРУ повторяли его последующие руководители.
Забегая несколько вперед, зададимся вопросом: изменилась ли стратегия Лэнгли, нацеленность на агентурную работу в нашей стране, не отступили ли и эта стратегия, и вся философия деятельности американской разведки перед политическими деятелями, которые обнимают и целуют друг друга и называют себя друзьями? Конец XX столетия и начало нового дают однозначный ответ на эти вопросы. «Главный противник» или «партнер» – это для ЦРУ, а по большому счету в целом для Соединенных Штатов вовсе не имеет значения. Меняется тактика, отходят в тень отдельные приемы и методы, но главное остается: Россию необходимо «просвечивать», и чем глубже это удается сделать, тем лучше для Вашингтона и Лэнгли. Мы еще поговорим об этом позднее.
В 80 – начале 90-х годов не было никакой нужды маскироваться, – крестовый поход США и союзников против нашей страны в самом разгаре и в Вашингтоне только гадали, куда повернут свой бег стремительно развивающиеся события. Поэтому в декабре 1987 года тогдашний директор ЦРУ Уильям Уэбстер просвещал на очередном брифинге американскую прессу: «Основные усилия американского разведывательного сообщества будут направляться на более качественное и продуктивное использование существующей в настоящее время на территории СССР американской агентурной сети, а также на ее активное наращивание и обновление. Агентурная разведка является критически важной даже в эпоху разведывательных спутников и других технических средств разведки. Мы очень заинтересованы в получении разведывательных сведений с помощью агентуры». А спустя год главный аналитик ЦРУ Роберт Гейтс, который вскоре сам станет шефом разведки, сказал в конгрессе, что информация, поступающая от «тайной агентуры в различных странах мира», совершенно незаменима для оценки советских систем оружия и военных НИОКР.
Подавляющее большинство вашингтонских деятелей в высшем эшелоне власти отлично сознавали необходимость разведывательно-подрывных акций и роль в них тайной агентуры как инструмента политики. Франклин Делано Рузвельт, весьма далекий от идеалистических представлений, столкнувшись напрямую с японской агрессией, стал горячим поборником создания в США современной разведывательной машины. Его наследники в Белом доме понимали важность разведки в «холодной войне», хотя некоторые и относились брезгливо к ее деятельности. Ставший президентом Джордж Буш-старший сам имел опыт работы по руководству разведкой. Рональд Рейган, долгие годы проведя в гуще политической жизни, представлял силу и возможности ЦРУ. Ему не требовалось вникать в детали, но он умел поддержать разведку в трудные времена, знал, кого поставить во главе Лэнгли, когда наступила пора для новой конфронтации с «главным противником». Ни один американский президент, даже рафинированный демократ Картер, выставлявший напоказ свою набожность, не мог обойтись без спецслужб и не пытался всерьез вторгаться в их действия.
Глава Центральной разведки, доверенное лицо президента и один из постоянных членов СНБ, наверное, чаще и больше других министров кабинета общается с хозяином Белого дома. В его докладах президенту видное место занимают агентурные сообщения.
В ЦРУ существует немало категорий агентов. Образно говоря, это настоящее море цветов, каждый из которых отличается своими красочными узорами и ароматом. И называют в ЦРУ агентов по-разному, используя нюансы богатого английского языка, словно примеряют на них одежды разного покроя и веяний моды, – перечисление их утомительно, упомянем лишь некоторых. Функции и предназначение этих агентов понятны по тому, как они именуются в терминологии Лэнгли и как их называют в кругах, близких к разведке. Однако без небольшой расшифровки, видимо, не обойтись.
По всей вероятности, во главе иерархии помощников разведки следует поставить агентов-информаторов, именуемых чаще всего просто агентами, что не меняет их основной функции – добывание для иностранной разведслужбы информации, документальной или иной. Агент-групповод – это тот, кто руководит группой других агентов, которая может выполнять разнообразные задачи, от организации слежки за объектами разведки до проведения диверсионных актов. Агент-разработчик – тот, кого используют в разработке интересующих спецслужбы лиц, в оперативных мероприятиях разведки и контрразведки, направленных на вербовку или разоблачение тех, кого подозревают в контакте с противником. Агентом-нелегалом называют агента, живущего и действующего по чужим или сфабрикованным документам.
Содержатель почтового ящика – сам этот термин понятен, очевидно, без объяснений. В ЦРУ, как известно, применяется сложная система связи со своими агентами, и в ней отводится значительное место так называемому международному почтовому каналу. В отличие от того метода связи, когда внутри страны разведчики московской резидентуры ЦРУ направляют письма агентам на их домашние адреса или в почтовые отделения до востребования, международный почтовый канал предусматривает отправление агентами корреспонденции для американской разведки за границу под видом писем, будто бы исходящих от приехавших в нашу страну иностранных туристов. Подставные адреса ЦРУ, как правило, находятся в США или, значительно реже, в Европе. Агенты ЦРУ – граждане нашей страны проходили подготовку в использовании почтовой связи либо «в классе» (если были завербованы за рубежом), либо «на дому» самостоятельно, если не было условий воспользоваться помощью учителей-инструкторов. Они получают от резидентуры полный набор такой связи – инструкции, шифры, тайнопись, заготовки писем в адреса разведки. В качестве получателей таких писем и выступают агенты – содержатели почтовых ящиков. Подставных адресов Лэнгли в США множество и раскинуты они до всей территории страны. Но не всегда это адреса специальных агентов, часто – почтовые адреса, принадлежащие родственникам сотрудников ЦРУ, с которыми достигалась договоренность (иногда оформлявшаяся контрактом) о передаче поступающей корреспонденции в ЦРУ. Иногда это вообще «мертвые души», и тогда письма агентов из нашей страны с помощью работников почты «вылавливались» в Нью-Йорке, где находился центральный приемный пункт для почтовой корреспонденции, поступающей в Соединенные Штаты из-за рубежа, по большей части из Европы.
Ценным приобретением спецслужб – и разведки, и контрразведки – считается «двойной агент», то есть перевербованный агент противника. В большинстве случаев он не пользуется доверием тех, на кого согласился работать добровольно или под давлением, но от его услуг отказываться грешно.
По способу приобщения к шпионскому ремеслу различают «ходоков» («walk-in») и «дефекторов» (перебежчиков). По терминологии нашей контрразведки, это «инициативники», а в нашей разведке их могут именовать «добровольцами» или «доброжелателями». Любопытный термин – «спящий агент» («sleeping agent»), такого держат в резерве и не привлекают до часа икс к разведывательным делам – консервируют до поры до времени. Лицо, завербованное «под чужим флагом», то есть от имени другого государства, могут именовать «unwitting agent» – агент, который в точности не знает, на кого трудится. Это условное название, иногда оно означает, что лицо, оказывающее услуги разведке, не сознает, что имеет дело именно с разведкой, а не с другой организацией.
Есть и другие красочные названия для агентов – «агент, используемый втемную», «агент-наводчик» (буквально «искатель талантов») и, наконец, «агент влияния». Это особая категория – агентура иногда вообще не представляет, что состоит в штате разведки. Эти лица используются разведкой для оказания воздействия на влиятельные круги своей страны в интересах противоположной стороны, в целях, которые она вынашивает и реализации которых активно добивается. Агенты влияния – давнее изобретение, они существуют, вероятно, с тех времен, когда правители государств осознали, что на политические и иные процессы в мире и в собственных владениях можно воздействовать не только войнами и вооруженными конфликтами. Именно в этих целях появились тайная дипломатия и секретные службы, были взяты на вооружение агентурная работа и методы так называемой психологической войны, призванной на какое-то время занять место войны настоящей, этого «последнего аргумента королей».
В последние годы «холодной войны» в Лэнгли изобрели термин «нетрадиционные источники» – что-то среднее между «доверительными контактами» и «агентами влияния», сюда же относятся лица, у которых стараются выудить информацию. Советская разведка в последнее время существования КГБ тоже, пожалуй, заразилась этой болезнью – использовать поставщиков «доверительной информации»: агенты (ради маскировки?) превращались в «доверительные связи». Не очень понятный термин «нетрадиционные источники» не появляется больше в документах ЦРУ, видимо, выполнив свою роль камуфляжа.
В целом агентов разведки в Лэнгли именуют «человеческим активом» («human assets»), отсюда происходит и термин «агентурная разведка» («human intelligence– humint»). А весь многочисленный и разнообразный легион агентов поделен на два отряда – «главные» и «вспомогательные» агенты.
Костяк агентурной сети ЦРУ в Советском Союзе, замкнутой на московскую резидентуру, составляли «информаторы», то есть агенты, снабжавшие американскую разведку информацией, в основном документальной или основанной на документальных материалах. Риск поддержания с ними связи непосредственно в Советском Союзе оправдывался, по расчетам ЦРУ, именно доступом к ценной информации, их надежностью, готовностью к шпионскому сотрудничеству на территории нашей страны. Агентам, которые не соответствовали этим требованиям, в ЦРУ создавали возможность для контакта за рубежом или переводили их на безличные формы связи: прием радиопередач ЦРУ из Франкфурта-на-Майне (ФРГ), Афин (Греция), Монровии (Либерия), Манилы (Филиппины) и из других пунктов, посылку добытой информации в письмах на подставные адреса ЦРУ, адреса агентов-почтальонов, а часто и адреса в США самих сотрудников ЦРУ и их родственников и знакомых. Иногда применялись тайники, которые резидентурой закладывались для агентов. Некоторые примеры таких действий ЦРУ и его агентуры мы уже видели.
От узаконенных в спецслужбах терминов, означающих разные категории агентов, перейдем к полужаргонным выражениям, которые применяются для обозначения некоторых разрядов агентуры, используемых для выполнения особых поручений разведки. По несколько странному пристрастию авторов – первооткрывателей этих выражений они почерпнуты из мира животного и птичьего царств. Многие кодовые названия разведывательных операций, как мы увидим, тоже взяты из этого мира.
Мир животных, птиц и растений, как известно, основа существования человечества, прежде всего в совершенно утилитарном смысле слова. Человеку они нужны и в духовном плане, и потому он испытывает потребность в цирках, где выступают животные, зоопарках и ботанических садах, дендрариях и дельфинариях. В домашней обстановке наслаждается обществом давно прирученных кошек и собак, которых теснят экзотические представители животного царства – рептилии и насекомые. Мир живых существ и растений дает обильную пищу ученым и исследователям, астрономам и врачам, тем, кто трудится на ниве искусства, – всем, кто черпает из его богатств короткие, но емкие названия философских понятий и изобретений, вновь открытых географических объектов и далеких космических миров. Политики и военные прибегают к помощи флоры и фауны в иных целях – скрывают за звучными названиями, почерпнутыми из многих тысяч придуманных самим человеком имен, удобные прозвища для стратегических концепций и планов. Немецкие политики и генералы питали слабость к таким названиям, как «Морской лев», «Эдельвейс» и т. д. Любил использовать криптонимы Уинстон Черчилль. Война заставила И. В. Сталина заниматься кодированием военных операций, правда, руководитель Советского государства не жаловал флору и фауну.
Но, наверное, самую большую страсть к криптографии и кодовым словечкам питает разведка, и это не случайно. Ведь в разведке, как ни в одной другой сфере человеческой деятельности, сосредоточено великое множество секретов, которые надо оберегать и защищать от посторонних глаз. Разведчики ЦРУ давно именуют свое ведомство «компанией» и «фирмой». К большинству тайн Лэнгли не допущены союзники Вашингтона по военно-техническим блокам, даже самые близкие партнеры. Многие секреты необходимо скрывать от собственных коллег – это властно диктуют неумолимые законы конспирации.
Вот так и появились звучные и непонятные посторонним кодовые названия разведывательных операций и средств разведки: «Абсорб» и «Айви белз», «Голд» и «Бут» («Пинок ногой»), «Гамма» и «Феникс», «Желтый фрукт» и «Замочная скважина», «Кликбитл» («Жук-щелкун»), «Курица и креветка», «Редсокс» («Красные носки»), «Могуз» («Мангуст») и «Скайларк» («Жаворонок», «Идеалист» – так называли в ЦРУ самолет У-2) и «Блэк бёрд» («Черный дрозд», самолет-разведчик S-71). Эзоповский язык привычен в Лэнгли, прочно вошли в обиход профессионализмы и жаргонные словечки. Не все из этих кодовых названий относятся к миру фауны и флоры, но если посмотреть на знаки зодиака, которые почти полностью связаны с живым миром, то, скорее всего, они окажутся среди наиболее ходовых кличек операций.
А вот оперативные псевдонимы, которые присваиваются завербованным агентам, – настоящая китайская грамота. В самом деле, у американских агентов в нашей стране совершенно неудобоваримые псевдонимы, которые невозможно привязать к их личности. Что, например, означают «Сфера» и «Капюшон», «Истбаунд» и «Пролог»? Вот так зашифровывали агентуру в Лэнгли, меняя псевдоним с постоянной очередностью, как меняют аккумуляторные батарейки, выработавшие свой срок. Кое с кем из этих агентов нам еще предстоит познакомиться. В Сикрет Интеллидженс Сервис, имеющей репутацию одной из самых таинственных разведслужб мира, принята другая система зашифровок агентов – цифровая. Похоже, порядковый номер агента СИС можно и не менять, а изменить лишь буквенный индекс, который предшествует цифрам, означающим страну пребывания агента. Но и это не обязательно.
«Крот», «ворон» и «ласточка» – термины из мира живых существ. С «вороном» и «ласточкой» обычно связывают другие жаргонные термины – «медовая ловушка» или «охота на живца», понимая под этим устраиваемые спецслужбами комбинации: объект вербовки втягивается в контакт с представительным, сексуальным мужчиной или привлекательной и не менее сексуальной женщиной и их интимные отношения тайно фиксируются фотокамерами или видеосъемкой, после чего следует обычный шантаж.
«Медовая ловушка» («honey trap») – излюбленный прием ЦРУ и ФБР, действующих в условиях, где контрразведка противника не может или не хочет препятствовать «классической разработке» объекта внимания американских спецслужб. Некоторые граждане нашей страны, оказавшись по служебным делам за границей, испытали ее на себе. Нередко «ловушка» срабатывала: среди ее жертв – известные читателям работник ГРУ в посольстве в Алжире Филатов, советский дипломат в Колумбии Огородник, заместитель генерального секретаря ООН Шевченко. Филатов и Огородник, не устоявшие перед соблазнами, созданными ЦРУ, не избегли кары за совершенное предательство. Шевченко, втянутый в «медовую ловушку» нью-йоркским отделением ФБР при помощи «ласточки» – местной проститутки, сбежал к американцам, когда почувствовал угрозу разоблачения.
Нежная, хрупкая «ласточка» – термин, определяющий агента особого назначения. Профессия «ласточки» появилась одновременно с возникновением первой древнейшей профессии и стала известна из библейских сказаний; древнегреческих и древнеримских мифов. По одной библейской легенде, «ласточке» филистимлян, коварной Далиле, покорившей израильского богатыря Самсона своей красотой и обаянием, удалось выведать, что вся его фантастическая сила таится в длинных волосах; она остригла спящего богатыря и выдала его, уже бессильного, врагам Израиля. Благодаря великому Гомеру мы узнаем, что агентом Одиссея была Елена Прекрасная, убедившая противников, греков и троянцев, впустить в осажденную Трою священного коня со спрятанными в его чреве воинами-ахейцами. Новая история открыла миру имя легендарной «ласточки» танцовщицы Мата Хари, завоевавшей репутацию знаменитой шпионки.
Вербовка агента «Блипа» – Филатова в Алжире с использованием «ласточки» – это уже не легенда или миф, а суровая быль «холодной войны». Резидентура ЦРУ в Алжире обратила внимание на Филатова прежде всего как на секретоносителя. Однако не только стремление Филатова к стяжательству определило метод вербовки, решающей стала склонность Филатова к легким связям. Объекту ЦРУ подставили «ласточку» – агента американской разведки, привлекательную женщину. Интимные отношения Филатова с ней негласно задокументировали, а когда в руках резидентуры ЦРУ оказались компрометирующие фотоснимки, привлечение советского военного разведчика стало, что называется, делом техники. Шантаж и деньги, кнут и пряник обеспечили успех вербовки.
«Ворон» и «ласточка» – агенты-разработчики. У «крота» иная задача. Что же такое «крот» и почему этот термин так прочно вошел в лексикон спецслужб? Авторство выражения «крот» приписывается английскому писателю шпионско-детективной тематики Дэвиду Корнуэллу, известному во всем мире под литературным псевдонимом Джон Ле Карре. Введенное им словечко «крот» полюбилось разведчикам и контрразведчикам Запада, так как оказалось очень метким и выразительным для обозначения агента в стране неприятеля, и не просто в стране, а в спецслужбах, что повышает ценность и значение агента в сравнении с многими другими категориями агентуры.
Настоящий крот, зверек что ведет ночной образ жизни и роет ходы в дачных огородах, по существу, не очень опасен, но неприятен для большинства владельцев сельскохозяйственных угодий, садовых и дачных участков. Поселится семейство кротов на участке – может наступить подлинное бедствие. Хозяева включаются в борьбу с ним, прибегая к различным методам и средствам.
«Крот» из шпионского мира несравненно опаснее. Он тоже роет ходы и охотится, но обладает свойствами мимикрии, которых нет у его собрата по животному царству. Потому-то и «охота на «кротов''» в разведке и контрразведке требует особой сноровки и особых знаний.
Пеньковский, Поляков, Гордиевский – вот, пожалуй, наиболее известные сегодня читателям имена агентов ЦРУ и СИС в спецслужбах нашей страны. Читатель этой книги узнает и другие имена шпионов американской разведки, которой удалось проникнуть в наши спецслужбы.
Советский Союз, а ныне Россия – объекты внимания американских спецслужб, стремящихся внедрить в нашу страну своих «кротов», – это предмет особой заботы ЦРУ, по крайней мере, так обстояло дело в период «холодной войны». Впрочем, не стоит ограничиваться этим временем: «крот» в разведке и контрразведке нашей страны – желанная и лакомая цель для ЦРУ. У нас еще будет возможность убедиться в этом на примере 80—90-х годов XX века, да и более поздняя история отношений двух наших стран дает примеры стрельбы Лэнгли по этой цели.
