Текст книги "Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка"

Автор книги: Рэм Красильников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

В 1982 году в московской резидентуре хлопоты уже стали привычными. Особое внимание – агенту «Сфере»: Адольф Григорьевич Толкачев, старший инженер НИИ «Фазотрон» (это НИИ разрабатывает электронное оборудование для ряда оборонных систем), полон решимости развивать контакт с американской разведкой. Им движет не только тяга к материальному обогащению, он считает себя суперменом и одержим стремлением совершить то, что неподвластно простым смертным. На предательство толкнула обида: талант его не замечают в руководстве, и он в свои уже немолодые годы так и не смог пробиться на вершину жизни.

В конце 70-х годов Адольф Толкачев четырежды предпринимает попытки установить шпионскую связь с американской разведкой, первые три оказываются неудачными. «Инициативник» крайне раздосадован – был уверен, что американцы не откажутся от его услуг. Однако Толкачев не знает, насколько неблагоприятен выбранный им момент. Не так давно советской контрразведкой разоблачены агенты ЦРУ «Тригон» и «Блип»; резидентуре пришлось поплатиться за это задержанием и выдворением из СССР двух разведчиков ЦРУ – Марты Питерсон и Винсента Крокетта. Осторожный директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер, которого бомбардирует телеграммами руководитель московской резидентуры Хаттавэй, отвергает поэтому предложения резидентуры – опасается подвоха со стороны советской контрразведки.

Наконец, после четвертой попытки, когда в распоряжении ЦРУ оказались переданные Толкачевым чертежи одной из радарных систем, которые разрабатывает НИИ, Лэнгли сдается и дает согласие на безопасный с точки зрения резидентуры способ контакта. Его осуществят Гарднер Хаттавэй и его заместитель Джон Гюлшер. Способ резидентуры прост и эффективен: Хаттавэй позвонит Толкачеву на квартиру и сообщит, что для него в телефонной будке спрятан пакет – надо немедленно забрать. Гюлшер со стороны осторожно наблюдает, как Толкачев изымает пакет. В нем вопросы, ответы на них должны убедить ЦРУ, что оно имеет дело не с агентом контрразведки, а с подлинным «инициативником». ЦРУ скоро убедится в том, какой ценный источник ему послало небо. Самоуверенный карьерист, склонный к авантюризму, тщеславный и корыстолюбивый Адольф Толкачев весьма устраивает Лэнгли. Но еще важнее, что он имеет доступ к ценнейшей информации.

С агентом «Сферой» налажена регулярная связь. К работе с агентом подключаются опытные разведчики-агентуристы резидентуры, сменявшие друг друга, когда подходил к концу срок командировки в Москве; их пять: Джон Гюлшер, Уильям Планкет, Дэвид Ролф, Роберт Моррис, Джон Якли. По крайней мере, двое из них – разведчики «глубокого прикрытия»: Моррис «спрятан» в отделе строительства посольства, Якли – скромный бухгалтер дипломатического представительства. Ведь речь о самом опасном виде агентурной связи – о личных встречах в Москве, с предварительной постановкой условных сигналов. Агенту передан разработанный в советском отделе и резидентуре график встреч, рассчитанный на несколько лет. Встречи два-три раза в год, продолжительностью 15–20 минут каждая. Места встреч – на окраинах Москвы: это небольшие улочки и скверики, вечерами малолюдные. Местам встреч присвоены условные наименования – женские и мужские имена: «Нина», «Анна», «Петр». Это позволяет разведчикам резидентуры для вызова агента на встречу использовать телефон – звонить, конечно из телефона-автомата, ему на квартиру; такой звонок на квартиру агента всегда можно представить как ошибочный. Ответ Толкачева тоже должен быть со значением: готов он к встрече или такой возможности у него нет. Например: «Позовите, пожалуйста, Нину». Это означает, что он готов к встрече на месте под кодовым названием «Нина». Если агент ответит: «Вы ошиблись, у нас таких нет» или «Вы не туда попали», значит, он не может прийти на встречу. Тогда телефонную комбинацию повторят в другой раз – график встреч всегда под рукой и в резидентуре, и у агента. А если возникнет экстренная необходимость, в распоряжении обоих есть система сигналов. Например, агент зажигает в определенное время свет в своей квартире или открывает настежь форточку в одном из окон. Агент «Сфера» жил в доме на Садовом кольце, недалеко от посольства, и регулярная проверка сотрудниками резидентуры этого сигнала не вызовет подозрений у контрразведки. Шедевр сигнализации – зажженный свет в известном агенту окне посольского здания на улице Чайковского: это означает полную готовность резидентуры к очередной личной встрече.

Итак, с агентом «Сферой» проводили встречи пятеро сотрудников резидентуры. Шестому, Полу Стомбау, который подготовится к встрече, не удастся ее провести. Но пока, в 1982 году, агент «Сфера» трудится в поте лица, отрабатывая получаемые от ЦРУ высокие гонорары, восхищаясь своим талантом и одновременно дрожа от страха возмездия. Личные встречи с Толкачевым, при всей их рискованности, нужны резидентуре – они позволяют передавать агенту необходимое: задания и инструкции, специально изготовленные в разведке мини-фотоаппараты, закамуфлированные под брелоки для ключей; стимулировать его активность рассказами о том, как важна его шпионская деятельность для руководства США, вручением крупных денежных сумм в качестве вознаграждения, различных подарков и подношений, известием об открытии на его имя долларового счета в одном из американских банков. Разведчики резидентуры заверяют агента: «Следование нашим инструкциям – полная гарантия вашей безопасности; КГБ никогда не узнает о нашем контакте, если вы будете четко выполнять наши указания». Толкачев предельно осторожен, старается не привлекать к себе внимания, полученные от ЦРУ деньги почти не тратит, прячет в потайных местах – до лучших времен. И все же, как признавался агент впоследствии следователям КГБ, он постоянно испытывал гнетущее чувство страха и приступы отчаяния. Стал сильно пить, пришлось обращаться к наркологу, не помогали и транквилизаторы, которые просил у американцев. Однажды не выдержал – сжег полученные инструкции, задания и деньги (сотни тысяч рублей), уничтожил в печке на даче переданное американцами шпионское оборудование. Вот тогда-то с агентом «Сферой» и обсуждались варианты нелегального вывоза его за границу. Один из вариантов – тайный вывоз на специальном американском самолете, который еженедельно доставляет в Москву дипломатическую почту, ящики с разведывательным снаряжением и различные товары для магазина посольства, или на автомашине с дипломатическим номером (снимали мерку, измеряли габариты тела, чтобы сконструировать специальный контейнер для размещения).

В 1982–1983 годах московская резидентура продолжала проводить встречи с агентом «Сферой», стремясь получить от него побольше секретных материалов и заверяя в полной безопасности контактов. На одной из встреч агента, впрочем, уговорили взять ампулу с быстродействующим смертельным ядом, чтобы воспользоваться в случае крайней необходимости. «Сфера» так и не сумел прибегнуть к этому спасительному средству, а может быть, просто не решился, хотя и хранил его в потайном месте.

Высокие гонорары агент «Сфера» получал не напрасно, и не напрасно рос его долларовый счет в американском банке. Он исправно выполнял задания ЦРУ, которые затрагивали тематику работы НИИ – электронное оборудование военных самолетов и других систем, применяемых в вооруженных силах Советского Союза. На встречах Толкачева благодарили за ценную информацию, вручали пакеты с деньгами и подарки, напоминали о том, как высоко ценит его правительство США и руководство Лэнгли. Потом, после ареста агента советской контрразведкой и осуждения его судом, в США скажут: «Толкачев с лихвой оправдал расходы на него ЦРУ: он выдал нам информацию о советской электронной технологии, применяемой в авиации. Если бы началась война, у нас было бы бесспорное превосходство в воздухе».

Катастрофа с агентом «Сферой» произойдет позже, а пока разведчики московской резидентуры, тщательно проверяясь, выходят наличные встречи с агентом, получают от него драгоценные брелоки с фотопленкой и рапортуют в Лэнгли об успешных операциях.

Тем временем у московской резидентуры появилось много других работ. Одна из них привела к созданию в посольстве настоящего музыкального ансамбля, эдакого трио: два кадровых разведчика, Дэннис Макмэхен и Джозеф Макдоналд (номинально третий и второй секретари административного и экономического отделов), и дипломат высокого ранга – советник посольства, руководитель экономического отдела Питер Сэмлер. По большому счету даже не трио, а квартет – четвертым «музыкантом» оказался молодой военнослужащий Министерства обороны СССР Александр И. Летом 1983 года он тайком передал случайно встреченному им на пляже реки Москвы Питеру Сэмлеру записку, в которой выразил желание послужить американской разведке. Александру срочно нужны были деньги, и он надеялся поправить свои дела за счет шпионажа. Правда, уже потом, на следствии, он скажет, что рассчитывал получить гонорар, но всерьез помогать американцам не думал.

Питер Сэмлер, законопослушный дипломат, хорошо усвоил указания госдепартамента и посла всем сотрудникам посольства помогать ЦРУ. Александр – подходящая кандидатура для Лэнгли, который ищет новых агентов в Москве. Сэмлер готов помогать ЦРУ и дальше, но это небезопасно. Жена Сэмлера – дочь одного из лидеров Народно-трудового союза, зарубежной антисоветской организации, и, скорее всего, находится под наблюдением КГБ. Так считают в ЦРУ и просят советника посольства «передать» Александра разведчику резидентуры Дэннису Макмэхену. Сэмлер покажет ему Александра на пляже, куда тот регулярно приходит. Получив сигнал от Сэмлера, Макмэхен найдет «инициативника» и вручит ему спичечный коробок «с начинкой». Произойдет это незаметно от окружающих, но не от всех. В спичечном коробке – несколько листков тончайшей бумаги. На одном – письмо ЦРУ с условиями будущей связи, на других – вопросы и задания. В случае опасности листки можно съесть – невкусно, но вреда для желудка никакого.

В руки советской контрразведки частенько попадали подобные миниатюрные листочки с инструкциями ЦРУ для агентов. Можно даже показывать не очень сложный фокус: от листка отрезалась узкая полоска и погружалась в стакан с водой. На глазах удивленных зрителей полоска таяла в прозрачной жидкости и от нее через минуту-полторы оставалось небольшое беловатое облачко, потом и оно быстро исчезало.

Александр И. – «инициативник»; этот термин, использовавшийся советской контрразведкой, означает человека, который вынашивает планы инициативно вступить в контакт с иностранной разведкой. В американской разведке используются другие термины – «доброволец», «перебежчик», – существо дела от этого не меняется. «Инициативники» имеют столь же древнюю историю, как и сама разведка. Здесь в деятельности разведорганов любой страны мира нет ничего необычного, как и в том, какое значение придают в Лэнгли «инициативникам». Напомню закон «О взаимном обеспечении безопасности», подписанный Трумэном в 1951 году: он предусматривал ежегодное ассигнование 100 миллионов долларов на финансирование лиц из Советского Союза, которые могут оказаться полезными для Вашингтона. Речь идет, таким образом, о прямой и открытой государственной поддержке, которая оказывается американской разведке в формировании агентурного аппарата. Процитируем Аллена Даллеса (книга «Искусство разведки»): «Проникновение в секреты за «железным занавесом»[14]14
  «Железный занавес» – изобретение фашистского идеолога Йозефа Геббельса, подхваченное Уинстоном Черчиллем. Оба употребляли этот термин по отношению к своему противнику. Геббельс – когда фашистская Германия развязала войну против СССР; Черчилль – когда Соединенные Штаты и их верный союзник Великобритания объявили «холодную войну» своему «главному противнику».


[Закрыть] облегчается для Запада добровольцами, принимающими нашу сторону. Нам не всегда есть нужда искать объект – часто объект ищет нас. Эти добровольцы – либо беженцы и перебежчики, которые переходят к нам через границу, либо те, кто остаются в своей стране, чтобы служить нам, находясь внутри коммунистического общества». Американский разведчик призывает не отвергать «инициативников»: даже если из нескольких полезным окажется лишь один, полученные дивиденды оправдают и риск, и затраченные усилия.

Что касается Александра И., тут, возможно, козни КГБ; несомненный риск, но волков бояться – в лес не ходить.

Московская резидентура ЦРУ, подталкиваемая неутомимым шефом Лэнгли, принимает предложение «инициативника» и идет на личный контакт с ним. Аналитики Лэнгли просеют его информацию, а бдительные работники управления контрразведки ЦРУ разберутся, не является ли он подставой советской контрразведки.

Вскоре состоится конспиративная встреча Дэнниса Макмэхена. Александр доволен, что получил обещанные деньги, Макмэхен – что «инициативник» принес секретную информацию. Беседу с агентом он записал на крошечный магнитофон, замаскированный в футляре из-под очков. Через несколько дней разведчик проведет вторую встречу с новым агентом, только на этот раз придет не один – его сопровождает жена Лесли; стоя в стороне, она наблюдает за встречей и потом уходит вместе с мужем. На этой встрече Дэннис Макмэхен передаст Александру миниатюрный фотоаппарат с десятью пленками к нему, каждая на 230 снимков, шифроблокнот, инструкцию по изготовлению тайнописных сообщений, тайнописную копирку и новый план связи. Очередная встреча – у входа на Даниловское кладбище; агент вызовет на нее американцев сигналом – заранее поставленным условным знаком на Бережковской набережной. Теперь это другое место, в плане связи оно носит название «Роща». Александр, держа в левой руке свернутую газету (опознавательный знак), терпеливо ждет. Вместо Макмэхена на свидание приходит незнакомый агенту высокий брюнет в очках и с небольшими усиками – он назовется Алеком. Это Джозеф Макдоналд, второй секретарь экономического отдела, разведчик-агентурист; очки он пристроил для маскировки. Впрочем, приход Алека удивления у Александра не вызвал: Макмэхен предупреждал, что на встречу может прийти другой человек, важен лишь пароль, а он точен.

Макдоналд подробно опрашивает Александра и вновь записывает беседу на портативный магнитофон. Потом передает агенту авторучку, на стержень намотана тонкая пленка с новым планом связи и новыми заданиями ЦРУ: шариковая ручка приспособлена, чтобы исполнять ею тайнописные сообщения.

До сих пор не совсем ясно, почему первый заместитель председателя КГБ С. Цинев «пожалел» американского разведчика и не дал санкции на задержание его с поличным. Недоумевал и начальник отдела военной контрразведки КГБ А. Моляков, вместе с которым мы наблюдали за ветречей Макдоналда с Александром И. Возможно, в руководстве комитета посчитали, что норма задержаний с поличным разведчиков резидентуры уже выполнена. Приказы надо выполнять, не принято спрашивать начальство о причинах. Во всяком случае, Джозефу Макдоналду следует поблагодарить судьбу за то, что встреча с агентом прошла для него без осложнений.

Вернемся в 1983 год; как и предыдущие годы, он наполнен знаменательными событиями, каждое со своей предысторией. Одно из этих событий имело отношение к операции «Редсокс» – засылка агентуры в Советский Союз по нелегальным каналам, осуществлявшаяся Вашингтоном совместно с Лондоном с 1949 года. За время «холодной войны» США создали разветвленную систему сбора информации о нашей стране. Действуя самостоятельно и в контакте с иностранными государствами, американцы не скупились на силы и средства. В этом деле не пренебрегали ничем, вот и появлялись многочисленные разведывательные программы и операции, например операция под кодовым названием «Лингвэл»,[15]15
  Вскрытие корреспонденции из США в СССР и в обратном направлении. Операция проводилась ЦРУ через почтовые власти США в Нью-Йорке – в то время единственные «почтовые ворота» из США во внешний мир; цель – получение информации о Советском Союзе, о связях американцев с гражданами нашей страны.


[Закрыть] или разведывательная программа «легальные путешественники»,[16]16
  Предусматривала использовать поездки в нашу страну из США, Западной Европы, стран третьего мира частных лиц – туристов, бизнесменов, журналистов, спортсменов, ученых и т. д. От «легальных путешественников» (они оплачивались разведкой) не требовалось проникать в закрытые районы или участвовать в агентурных операциях.


[Закрыть] или, скажем, операции «Редскин» («Краснокожий»)[17]17
  Рассчитана на получение фотоснимков и описательной информации об объектах, расположенных на туристских маршрутах. Все три названные операции проводились ЦРУ совместно с СИС.


[Закрыть] и «Кортшип» («Сватовство», а может быть, просто «Ужахивание»). Что касается операции «Кортшип», мы еще поговорим о ней подробно на примере вербовки в Вашингтоне объединенной командой ЦРУ-ФБР агента «Медиана».

А сейчас о том резонансе операции «Редсокс», который произвели события в Москве весной и летом 1983 года; активным участником их стал разведчик московской резидентуры Томас Люис. Казалось бы, что связывает нелегальную засылку в СССР многочисленных разведывательно-диверсионных групп спецслужбами США и Великобритании, свернутую уже в середине 50-х годов, и действия московской резидентуры Лэнгли в середине восьмидесятых?

Операция «Редсокс», существенное дополнение к разрабатывавшимся в США планам войны против СССР, в значительной мере скопирована с действий абвера в период Великой Отечественной войны. «Агенты ЦРУ, – отмечал руководящий работник ЦРУ Гарри Розицки, – забрасывались в Россию – сушей, морем или с воздуха – из Скандинавии, Западной Германии, Греции, Турции, Ирана и Японии. Они прорывали фронт противника, прощупывали на месте его оборону, наводняли населенные пункты подрывной пропагандистской литературой, призывали оказывать вооруженное сопротивление существующему режиму». Районы заброски агентов – это в основном Украина, Белоруссия, Прибалтика, Закавказье, Дальний Восток. Возвращение предполагалось через сухопутную границу или морем. Перед агентурными группами, состоявшими из трех-четырех человек, ставились задачи совершать диверсии, корректировать цели для ядерных бомбардировок, вербовать новую агентуру, организовывать «группы сопротивления» и т. п. Засылаемые группы формировались ЦРУ и СИС из числа оказавшихся в Западной Европе перемещенных лиц и перебежчиков из Советского Союза; помогали в этом эмигрантские националистические организации (украинские, белорусские, прибалтийские, НТС и др.). Важная роль в подборе агентов отводилась западногерманской спецслужбе Гелена,[18]18
  Генерал Рейнхард Гелен, служивший во время войны в абвере, в 1946 году по согласованию с американской разведкой сформировал разведслужбу Западной Германии, собрав в нее бывших сотрудников гитлеровских спецслужб и используя материалы абвера, касающиеся СССР.


[Закрыть] снабжавшей американцев информацией из архивов разведорганов фашистской Германии, включая сведения на их агентуру.

Агенты, готовившиеся к нелегальной заброске в Советский Союз, проходили специальную подготовку в американских и английских разведывательных школах, располагавшихся в Западной Германии: изучали военное дело, тактику совершения диверсий и террористических актов, методы добывания разведывательной информации и т. д. Они снабжались приемно-передающей радиоаппаратурой, оружием, картами, взрывчатыми веществами, ядами, фотоаппаратурой, биноклями, компасами, подрывной литературой, крупными суммами денег, продуктами питания, а также фиктивными документами. В некоторых случаях предусматривалось, что личные документы будут добыты агентами непосредственно на территории СССР.

В одной из таких групп оказался молодой парень из Белоруссии, попавший в самом начале войны в окружение и в плен к немцам. Назовем его «Борисов» (не подлинная фамилия), чтобы не напоминать о прошлом: он уже достаточно наказан и своей последующей честной жизнью искупил совершенное преступление.

После многолетних скитаний по лагерям военнопленных и пунктам для перемещенных лиц Борисов попал в разведывательно-диверсионную школу ЦРУ в пригороде Мюнхена. Белорусские националисты привлекли его в одну из своих организаций, а затем передали американской разведке; в школе «Борисов» стал «Карлом».

В августе 1952 года «Борисова» – «Карла» и троих его сокурсников, «Бена», «Джо» и «Фина», привезли на американский военный аэродром, откуда начался роковой для него полет. Конечный пункт ночного воздушного десанта – один из глухих районов Белоруссии. Группу снабдили всем необходимым для выполнения порученной миссии: автоматами, пистолетами, ножами, взрывчаткой, специальными авторучками для впрыскивания смертоносного газа, радиопередатчиками, картами и компасами. При задержании группы советскими контрразведчиками агенты-диверсанты отчаянно отстреливались. «Карла» ожидало бы суровое наказание, если бы не молодость и раскаяние.

В середине 50-х годов энергичные меры советской контрразведки вынудили ЦРУ и СИС отказаться от продолжения операции «Редсокс». Исследователь деятельности американской разведки Ричелсон пишет: «К 1954 году заброска агентов в СССР практически прекратилась. Потери были большими, затраты – значительными, а результаты – минимальными».

Многие годы спустя в ЦРУ узнают, что «Карл» живет в Белоруссии, и московской резидентуре поручат связаться с ним, поблагодарить за прошлое сотрудничество и выразить надежду на дальнейшее. Трудно судить, что побудило «Борисова» – «Карла» сообщить о письме ЦРУ, полученном из Москвы, возможно, желание какого-то возмездия американской разведке, искорежившей ему жизнь.

В письме говорилось: «Мы хорошо помним тебя, помним дорогого Карла. Давай встретимся побыстрее». Назывались и конкретное место, и конкретная дата. Для первого отдела Второго главного управления встреча «Борисова» – «Карла» с разведчиком ЦРУ «в скверике на улице Чайковского» представлялась многообещающей с оперативной точки зрения. Лэнгли в последнее время действовало вызывающе, слишком часты стали вербовочные подходы со стороны американских разведчиков к работникам советских учреждений за границей. Выбить из игры разведчика-агентуриста резидентуры, несколько остудить горячие головы в ЦРУ, а заодно и напомнить о программе «Редсокс», дорого стоившей нашей стране, – об этом думали в контрразведке. Догадывались и о том, кто выйдет на контакт с «Борисовым», и не ошиблись. Люис Томас, атташе посольства, сотрудник резидентуры, жил недалеко от того небольшого сквера вблизи посольства, где в 11 часов вечера наметили встречу. Тем более что предлог для вечернего гулянья у Томаса хороший – вывести на прогулку собаку.

Поздним вечером Люис Томас с черным пуделем вышел из своей квартиры в здании посольства и направился к скверу. «Борисов» уже там, прячется в темноте. Томас видит «Карла» – «Борисова» и, подойдя поближе, со словами: «Это вам, там инструкции» передает ему пачку мятных конфет. В следующий момент Томас – в руках контрразведчиков; черный пудель с удивлением наблюдает, как растерянного, потрясенного хозяина сажают в машину. Его везут в приемную КГБ СССР – привычное место для провалившихся американских разведчиков. Ну а пуделя отведут в посольство.

В упаковке «Холодка» спрятана инструкция о месте закладки тайника для «Карла» – в сквере у Ростокинского проезда. В тайниковом контейнере, замаскированном под булыжник, – шпионские материалы и деньги. И снова Министерство иностранных дел СССР сделает представление посольству США, и снова появится в прессе сообщение: «В Комитете государственной безопасности…»

Блестяще действовали белорусские контрразведчики, участвовавшие в этой непростой оперативной комбинации, – М. А. Анисимов, В. В. Разуменко, К. Р. Романович. Дружная совместная работа контрразведки КГБ Белоруссии, Второго главного управления и Седьмого управления КГБ привела к тому, что советской контрразведке удалось нанести чувствительный удар по Лэнгли. Никто не строил иллюзий насчет того, что выдворение Томаса вызовет резкое снижение активности московской резидентуры. Для этого понадобятся новые потрясения, а в результате резидентура станет, как любят выражаться сами американцы, «хромой уткой» и действительно «захромает на обе ноги».

Связь с агентами призвана обеспечить бесперебойное и эффективное функционирование агентурной сети ЦРУ на территории нашей страны. Истина, хорошо известная профессионалам разведки, которые направляют на эти цели весь арсенал личных и безличных форм связи. Когда разведчиков Лэнгли обучают оперативному ремеслу, их знакомят с разнообразными формами агентурной связи – тайники, личные встречи, сигнальные метки, радиосвязь, телефонный и почтовый каналы. Полученные теоретические знания разведчики резидентуры закрепляют в ходе конкретных операций, при этом с одним и тем же агентом применяются несколько видов связи, в том числе и с использованием различных оперативно-технических средств.

Недаром ахиллесовой пятой разведки считается именно связь с агентом. Однако не все каналы связи безоговорочно уязвимы; наиболее опасны личные встречи разведчиков с агентами, закладка для них тайников и отправка в их адрес писем. Потому-то встречи, броски корреспонденции, закладка тайниковых контейнеров, то есть операции, где есть риск расшифровки агентуры, поручаются разведчикам «глубокого прикрытия» или другим опытным разведчикам резидентуры, применяющим изощренные, многочасовые способы проверки. С некоторыми приемами мы уже познакомились, с другими скоро встретимся.

А вот радиосвязь, активно применявшаяся для связи с агентами на территории СССР, – достаточно безопасный вид контакта, особенно так называемые односторонние передачи для агентов радиоцентров ЦРУ. В 80-х годах их было шесть: в Европе – во Франкфурте-на-Майне и Пирмазенсе (ФРГ), в Афинах (Греция), в Юго-Восточной Азии – в Маниле (Филиппины), в Африке – в Монровии (Либерия) и в самих США – в Лэнгли. Оснащенные мощной радиопередающей аппаратурой, радиоцентры ЦРУ представляли собой глобальную систему радиосвязи в KB и УКВ диапазонах, позволяющую поддерживать надежную связь с агентами практически в любой стране. На европейской части территории нашей страны и даже за Уралом прослушивались передачи Франкфуртского-на-Майне и Афинского радиоцентров ЦРУ; Манильский радиоцентр охватывал дальневосточную зону.

Радиограммы состояли из пятизначных шифрогрупп, от нескольких десятков до нескольких сотен, как правило, передававшихся на немецком или английском языке. Агенты, снабженные шифроблокнотами и подробными инструкциями о приеме и расшифровке радиограмм, принимали радиограммы из ЦРУ на обычные радиоприемники. Односторонние радиопередачи считались в ЦРУ безо-. пасным и надежным каналом связи. Понятно, однако, что они не могли полностью удовлетворить запросы разведки, – ведь агент не мог таким образом связаться с ЦРУ. Мысль, конечно, не стояла на месте, достижения научнотехнической революции властно проникали во все области жизни. В Лэнгли появилась хитроумная радиоаппаратура двусторонней ближней связи, позволяющая осуществлять двустороннюю передачу информации между резидентурой и агентом в режиме быстродействия.

В конце 70-х годов подобной аппаратурой был снабжен один из разоблаченных впоследствии агентов ЦРУ, «Бурбон» – Поляков, сотрудник советской военной разведки. Американцы поддерживали с ним связь в СССР в основном по радиоканалу. Этим операциям московская резидентура уделяла большое внимание; проводились они по графику, составленному на несколько лет вперед, в среднем один радиосеанс в месяц. Некоторые сеансы осуществлялись «Бурбоном» на здание посольства из движущегося троллейбуса, а большая их часть – на жилые дома иностранцев, в которых находились квартиры разведчиков-агентуристов резидентуры, на прием и передачу затрачиваюсь 3–4 секунды.

Приемно-передающее устройство отличалось небольшими габаритами: его размеры 17x7x3 см, а вес не превышает 300 граммов; оно снабжено антенной шириной 6 мм и длиной 20 см. Набор текста осуществляется при помощи букв-кнопок; во время набора автоматически проводится кодирование; объем памяти 640 знаков, или примерно полстраницы рукописного текста. Радиус действия 500 метров. В последующие годы специалисты ЦРУ совершенствовали радиоаппаратуру ближней двусторонней связи, в частности стремились сократить время нахождения в эфире и увеличить объем передаваемой информации. Изменилась и тактика использования аппаратуры. Видимо, американцы отказались от проведения сеансов ближней радиосвязи (на посольство США и жилые дома иностранцев) и перенесли такого рода операции в городские условия – в парки, скверы, магазины, рестораны и т. п. И все-таки этот вид связи не успокоил Лэнгли – он не стопроцентно безопасен. Продолжались поиски новых способов контакта с агентурой, которые выводили бы ее непосредственно на Лэнгли. Так возникла и стала реализовываться идея использовать спутниковые системы.

В конце 70-х годов над планетой на геостационарных орбитах «зависли» спутники системы «Марисат», приспособленные для радиосвязи с земли с помощью специальной быстродействующей аппаратуры: «Марисат-1» – над Атлантикой, «Марисат-2» – над Тихим океаном, «Марисат-3» – над Индийским океаном. По-видимому, ЦРУ уже пользовалось этим способом для контактов со своими агентами в ряде стран мира. Однако в Советском Союзе эксперименты с аппаратурой космической связи московская резидентура начала проводить только с осени 1982 года, причем торопилась – в других местах этот способ связи показал свою эффективность. В нашей стране, вся территория которой входит в зону действия ИСЗ «Марисат», она должна была играть важную роль в системе связи с агентами. В 1982 году и весной 1983 года резидентурой проводилось скрупулезное изучение условий прохождения сигналов из Москвы. Разведчики резидентуры под предлогом прогулок с семьями несколько раз выезжали со спецаппаратурой спутниковой связи, спрятанной в сумках, в различные районы города, где, маскируя свои действия, осуществляли экспериментальные передачи на ИСЗ. В этих операциях принимали активное участие разведчики резидентуры: второй секретарь посольства Планкерт и атташе посольства Рейнолдс, а также резидент ЦРУ Карл Гебхардт.

Испытания, проведенные посольской резидентурой, показали работоспособность и эффективность системы связи из Москвы на Вашингтон через искусственные спутники «Марисат». Еще один-два сеанса – и можно брать ее на вооружение. В советском отделе Оперативного директората ЦРУ и в московской резидентуре, правда, еще не решили, кто из агентов станет первым в ее применении. Впрочем, проблем не возникнет, любой агент наверняка захочет воспользоваться этим удобным средством. Достаточно набрать текст сообщения на клавиатуре (это можно сделать в безопасной обстановке, дома) – и компьютер тут же его зашифрует. Теперь нужно только направить антенну на «Марисат-3», убедиться, что на пути нет какого-нибудь препятствия, и нажать кнопку – последует «беззвучный выстрел» в эфир. Просто, конспиративно и надежно: радиопередатчик можно спрятать в портфель или в атташе-кейс, которые вошли в моду в Москве, а тросик, которым он приводится в действие, легко вывести наружу.

В американском отделе Второго главного управления, в службе радиоконтрразведки (от нее операцией руководил Н. А. Ермаков), в Седьмом управлении терпеливо ждали очередного сеанса связи на «Марисат» из Москвы. Он последовал в воскресенье; непосредственный исполнитель нового испытания космической аппаратуры – уже известный заместитель резидента ЦРУ в Москве Ричард Осборн, четвертый, и последний, «полевой» участник операции.

Захват с поличным Ричарда Осборна, имевшего прикрытие первого секретаря посольства, нарушил планы ЦРУ по использованию этой системы спутниковой агентурной связи в Советском Союзе, а изъятый комплект спецаппаратуры дал возможность детально определить ее технические характеристики и тактику применения. Аппаратура состояла из четырех блоков: круговой антенны, вделанной в корпус электронного шифратора-накопителя с 33 микрокнопками, соответствующими буквам латинского алфавита (для автоматического шифрования текста сообщения; легко заменялись на буквы русского алфавита), с объемом памяти 1600 знаков и длительностью радиопередачи около 20 секунд при максимальном объеме передаваемой информации; блока питания из десяти аккумуляторов с общим напряжением 12 вольт.