Текст книги "Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка"
Автор книги: Рэм Красильников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
Сюжеты боевиков по большей части примитивны: коварные интриги, убийства, кровавые сцены, устраиваемые «русскими из КГБ», следуют друг за другом. Непременный голливудский хэппи-энд сглаживает все огрехи терпящих бедствие американцев. Вряд ли надо специально подчеркивать, что такая продукция зомбирует зрителей «русской опасностью», ставит цель оправдать и закамуфлировать разведывательно-подрывные акции ЦРУ.
Если в таких художественных произведениях, хотя и далеких от действительности и приправленных изрядной порцией русофобии, фантазия допустима по законам жанра, то авторская вольница совершенно неприемлема для публикаций, претендующих на объективность и документальность. В частности, в тех исследовательских работах, где делаются попытки осмыслить недавнюю историю или показать схватку спецслужб нашей страны с сильным противником, который многие годы вел и ведет подрывную работу против нас, ставил задачу ликвидации Советского Союза, как своего соперника. Не надо заблуждаться: такая же задача поставлена и в отношении России. Еще менее приемлема и необъективна ерническая подача политических и социальных тем в радиопередачах и телевизионных программах, в расплодившихся на некоторых каналах ток-шоу (их вели и ведут Н. Сванидзе, В. Познер, Е. Киселев, С. Сорокина, С. Доренко, – сошедший с экрана телевизоров, но не исчезнувший из людской памяти, и другие). Забавно было слышать из уст Сванидзе в одном из интервью (Независимая газ. 2002. 15 марта), что он «условно застрелится», если не возобладают его «идеалы». Как это можно – условно застрелиться?
Многими телепередачами, скопированными с западных образцов, насаждаются самые низкопробные вкусы и инстинкты, тяга к индивидуализму и стяжательству. Это, например, «Алчность», «За стеклом», «Слабое звено», «Обратный отсчет» и другие. Пропаганда «денежного мешка» и «общества потребления» действует разрушительно – это хорошо понимают в Вашингтоне.
Для понимания и оценки генезиса некоторых броских терминов «психологической войны», вроде исходящей от нашей страны «опасности» или расцветшей в XX веке русофобии, полезно сделать небольшой исторический экскурс. В 20—30-х годах прошлого столетия «белая», «серая» и «черная» пропаганда насаждали на Западе вражду и ненависть к большевистской России. Попутно с антисоветизмом проталкивалась русофобия. Чувства дружбы и симпатии к Советскому Союзу, интерес к «советскому эксперименту» как альтернативе исторического развития всячески подавлялись.
«Черная» пропаганда в отношении нашей страны расцвела пышным цветом после провала попыток ликвидировать Советскую Республику вооруженным путем. Именно тогда был создан сохраняющийся до настоящего времени жупел, изображаемый чаще всего в виде косматого, звероподобного русского мужика, в рубахе-косоворотке, с бомбой и ножом в руках и надписью: «Большевик». Этакая трансформация старого, окарикатуренного образа «русского медведя» – страшилки европейцев и американцев в былые времена! Западного интеллигента и обывателя изрядно дурачили «русской опасностью», «национализацией женщин» в Советской России, разрушением культуры, религии, семейных ценностей – и всех пугали грядущим нашествием «славянских орд» в Западную Европу. «Красной опасностью» запугивали многих, особенно соседей Советской России и Советского Союза.
Капитуляция многих стран Запада перед фашизмом на время приостановила процесс оголтелого антисоветизма в США и Европе. В глазах американской и европейской общественности, особенно в кругах интеллигенции, Советский Союз стал спасителем мировой цивилизации от нацизма. Не случайно развязана «холодная война», с тем чтобы гальванизировать враждебность к Советскому Союзу, запугать обывателя «призраком коммунизма» и «советской военной угрозой», раздуть истерию шпиономании. В Вашингтоне бесновался сенатор Джо Маккарти. «Красный под твоей кроватью» – это не просто красивая метафора, придуманная для оболванивания перепуганных жителей Запада. Изобретение Геббельса – «железный занавес» – перекочевало в уста Черчилля, а потом было взято на вооружение западной пропагандой, как удобное обвинение СССР, до сих пор отравляющее межгосударственные отношения. Обычный прием дискредитации неугодных государственных и политических деятелей состоял в том, что они изображались коммунистами. И в то же время поддерживались такие одиозные фигуры, как Франко и Стресснер, Чомбе и братья Дьем, Амин и Усама бен Ладен (до того момента, когда он разругался с Вашингтоном). «Конечно, это сукин сын, – сказал Франклин Рузвельт об одном из таких правителей-диктаторов, – но это наш сукин сын».
Не счесть провокаций и пропагандистских кампаний, направленных на компрометацию. Излюбленные сюжеты – «культ личности Сталина», «политические заключенные в СССР», «преследование евреев в Советском Союзе» и т. п.
Когда ушел страх перед поверженной Германией и разгромленной Японией, Запад вспомнил тему ответственности за развязывание Второй мировой войны. Советологи, связанные с разведками, немало потрудились над тем, чтобы вину за возникновение мирового конфликта перебросить на нашу страну. Пытались доказывать, что Советский Союз способствовал наращиванию немцами военных мускулов, мусолили вдоль и поперек договор о ненападении между СССР и Германией – «пакт Риббентропа—Молотова». Цель одна: увести внимание международной общественности от Мюнхена, от западных, в том числе американских, концернов, вскормивших немецкую военную машину, от сделок и соглашений Запада с гитлеровцами, толкавшими Германию на Восток. В «психологической войне» с СССР как нельзя кстати пришелся насквозь лживый миф о «подготовке советской агрессии» против Германии, проталкивавшийся нацистами, чтобы оправдать нападение на нашу страну.
И вот появились свежие силы в США и в Великобритании, – в Лондоне, в частности, под крылышком английской разведки, обосновался В. Резун, бывший сотрудник одного из представительств СССР в Швейцарии. Естественно, СИС постаралась не упустить шанса и использовать предателя не только в качестве источника оперативной информации, но и в акциях «психологической войны». Резун, кощунственно присвоивший себе писательский псевдоним Суворов, оказался плодовитым литератором и с помощью англичан и американцев сочинил ряд опусов. Тема некоторых из них – подготовка Советским Союзом агрессии против Германии. Надо отрабатывать полученные тридцать сребреников, да и на беззаботную жизнь необходимо заработать – это понятно. Странно другое: предателю предоставили возможность покрасоваться на российском телевидении, широко опубликовали у нас его так называемые исследования.
Считается само собой разумеющимся, что акции «психологической войны», в том числе «черная» пропаганда, направлены на противника. Это, конечно, верно: пропагандистский таран пробивает бреши в крепости противника, дискредитирует защищаемые им идеалы, вводит в заблуждение. Однако верно и другое – «психологическая война» в равной мере формирует мировоззрение населения в собственной стране, создает искаженное представление о другой стороне, о жизни и помыслах ее народа, возбуждает к ней неприятие, доходящее до ненависти и страха.
Американские спецслужбы и их партнеры своими акциями «черной» пропаганды внесли немалую лепту в создание негативного образа нашей страны, начиная с самодержавной России и кончая современной Российской Федерацией. Ее дискредитация независимо от существующей в ней формы правления – стратегическая задача Вашингтона.
В кампанию «психологической войны», организованную Западом, и прежде всего Вашингтоном и Лондоном, активно включились начиная с 90-х годов некоторые российские средства массовой информации. Хозяева их быстро поняли, чего от них хотят СМИ, направляемые А. Яковлевым, и взяли на себя миссию компрометации Советского Союза, социализма, достижений СССР во всех сферах жизни, обрушили на население нашей страны потоки грязи и искажений исторической правды. К сожалению, приходится отметить флагманскую роль в этой кампании некогда очень популярного журнала «Огонек», возглавлявшегося В. Коротичем, а также подстрекательскую работу Г. Попова и Ю. Афанасьева. Наверное, в пропагандистских центрах США и Великобритании не ожидали такой «прыти», намного превосходившей вложенный Западом капитал.
Как показывают события последнего времени, Вашингтону далеко не безразлично отношение России к Соединенным Штатам, то, что в нашей стране создается образ США как главной цитадели демократии. Антиамериканизм то затухает, то вновь разгорается; он не объясняется лишь политическим, идеологическим или религиозным неприятием заокеанской державы, а все больше превращается во всемирно-историческое явление.
В 2000 году более 80 процентов населения нашей страны относилось отрицательно к США и проводившемуся ими политическому курсу. Дело, по-видимому, не столько в том, что в России американцев считали людьми высокомерными, зазнайками, которым все должны подражать. Все гораздо сложнее – неприемлемо спесивое выпячивание своей роли мессии, равнодушие к судьбам других. На фоне бездумного лобызания политиков, особенно в эпоху Горбачева—Ельцина, и одновременно стремления большинства населения к нормализации отношений с США, репутация их подверглась серьезным испытаниям, своего рода проверке на прочность. Сначала – поддержкой Вашингтоном верхушки российской элиты и проводимых ею реформ, затем – политикой расширения НАТО на Восток, откровенным препятствованием развитию связей нашей страны с рядом государств, считавшихся США «врагами» и «изгоями». Рейтинг Соединенных Штатов покатился вниз после агрессии США во главе блока НАТО против Югославии, постоянного расширения «зон национальных интересов» в странах СНГ и в самой Российской Федерации, наконец, очередного плевка в нашу сторону – выхода из Соглашения по ПРО 1972 года.
А между тем проблема ПРО, «звездных войн», милитаризации космоса имеет давнюю историю и активно обыгрывается в «психологической войне». В Соединенных Штатах она со времен президента Рейгана на повестке дня американской администрации. Звучное название – «Стратегическая оборонная инициатива» – призвано было облечь ее в приемлемые для населения США одежды. Впрочем, и тогда, и в нынешние времена спонсоры СОИ – ВПК, крупнейшие военно-промышленные корпорации, министерство обороны США. Цель у них одна: играя на страхе перед ракетно-ядерным нападением, добиться увеличения военных статей государственного бюджета, надолго обеспечить миллиардными заказами ВПК, нажить на волне популизма политический капитал. Пожалуй, вот и вся нехитрая правда нынешнего отношения администрации Джорджа Буша-младшего к отказу от Соглашения 1972 года.
Трудно сказать, удастся ли Соединенным Штатам реальной политикой, пропагандистскими усилиями и психологической обработкой. самостоятельно поправить положение. США и Россия, конечно, стараются, но слишком силен дуализм Вашингтона и неясно, победят ли расчеты на подчинение Москвы диктату или возобладает идея партнерства – более или менее равноправного.
Обращает на себя внимание одно любопытное обстоятельство: из лексикона политиков Вашингтона и обслуживающих их представителей «мозговых центров», пропагандистов и даже солидных ученых исчезает вовсе или сводится к минимуму термин «психологическая война», если имеются в виду политический курс и практические действия самих Соединенных Штатов. В претендующих на серьезность и объективность исследовательских работах обходится тема «психологической войны», которую, несмотря ни на что, ведет Вашингтон. Подрывными акциями с душком идеологических диверсий занимались фашистская Германия, Советский Союз, даже верный союзник США – Великобритания (в давние времена и с благими целями), но не США. Показательный пример – недавние публичные выступления Бжезинского и Киссинджера и совсем уж свежая книга профессора Джорджтаунского университета в американской столице Роя Годсона «Грязные трюки или козырные карты. Тайные операции и контрразведка Соединенных Штатов». Годсон – известный американский авторитет в вопросах государственного управления и деятельности спецслужб. И он, и другие политологи старательно избегают употреблять термин «психологическая война».
А между тем она не исчезла из арсенала Вашингтона, и Лэнгли по-прежнему активный проводник подрывных акций. Только в современной обстановке крайне необходимо увести в тень привычные для ЦРУ занятия, замаскировать их суть разговорами о «распространении информации», об «идеях», об «интеллектуальной собственности». В лучшем случае можно говорить об «информационной войне», скрывая за этим термином свое понимание нового миропорядка. Хотя и сама информация подбирается с пропагандистским прицелом. Кстати говоря, «распространение информации» в Вашингтоне уже давно стало удобной формой подкармливания людей – именно отсюда организация высокооплачиваемых лекций в США и на Западе в целом, публикация книг и статей с огромными гонорарами – для тех, кого стремятся поддержать и использовать как резерв своего влияния.
В Вашингтоне постарались оперативно обнародовать секретную информацию, полученную американским разведывательным спутником, об уничтожении украинской ракетой российского гражданского самолета, рассчитывая и дальше вбивать клин в отношения двух крупнейших славянских государств. Сравните упорное и долгое молчание американцев во время инцидента с южнокорейским лайнером, когда в распоряжении спецслужб США была важная информация об этом злополучном полете. В «информационную войну» втиснули прозрачный намек на причастность России к появлению в Соединенных Штатах сибирской язвы. Под лозунгом «свободы информации» поспешили с выпуском книжки беглого сотрудника ФСБ Литвиненко и некого Фельштинского, содержащей чудовищую ложь об организации ФСБ взрывов в Москве и Волгодонске и объявляющей органы госбезопасности Российской Федерации «бандитской группой, слившейся с организованной преступностью». «Новая газета» тут же присоединилась к этой кампании, след ее вел к Березовскому, а вернее, к СИС и ЦРУ, которые не без удовольствия наблюдали за сотворенной ими самими очередной вспышкой «психологической войны». Подрывные акции, организованные спецслужбами США и Запада, сыплются на Белоруссию, немедленно и охотно подхватываются пронатовскими средствами массовой информации в России, добавляющими в них собственный «черный пиар». Американской разведкой и другими центрами «психологической войны» активно разрабатываются такие темы, как усиление влияния российских спецслужб, угроза свободе слова. Рейгановскую «империю зла» быстро переиначили в «криминальную Россию». Запущена в оборот очередная страшилка – «ось зла», на нее заодно со странами-«изгоями» нанизали и Российскую Федерацию. Всегда приятно представить в черном свете потенциального соперника. Следует и России, считают очень многие в США, указать ее место под солнцем, не допустить, чтобы она, сохранив какое-то достоинство, выкарабкалась из ямы, в которую угодила. Впереди нас ожидает еще одна объемная тема, имеющая отношение к «психологической войне», – как бы ни называть ее в 21 столетии. Это антитеррористическая кампания и государственный терроризм, по существу, две стороны медали. Поскольку тема эта затрагивает деятельность ЦРУ, она потребует отдельного разговора.
Глава 15
Итоги восьмидесятых
«Кроты» и «жертвы». – Действительные и мнимые виновники провалов. – Прорехи в конспирации. – Новые заботы и новые проблемы ЦРУ. – Где искать причины неудач московской резидентуры
В 1994 году в Вашингтоне ФБР арестовало Олдрича Эймса, сотрудника ЦРУ, работавшего долгое время в советском отделе Оперативного директората. Посыпались утверждения: этот советский «крот» разрушил агентурную сеть Лэнгли в Советском Союзе и России и привел к краху все усилия американской разведки на направлении борьбы с «главным противником». Эти громогласные, полные траурного пафоса заявления не выдерживают серьезного, всестороннего разбора. На Эймса попытались свалить все провалы и неудачи ЦРУ в 80—90-е годы – удобная позиция для тех, кто искал козлов отпущения.
Белый дом, Капитолий, средства массовой информации, все те американцы, которых удалось соответственно настроить, наперебой обрушили шквал обвинений и упреков на свои спецслужбы: впустили иностранных «кротов» в свой огород и не сумели избежать неудач и поражений в тайных битвах «холодной войны».
Жертвами свирепой критики стали многие разведчики Лэнгли. Советский «крот» в ЦРУ им очень неприятен, зато можно списать на него многие собственные прорехи и ошибки (а «крот» не имел и не мог иметь к ним никакого отношения).
Вряд ли можно считать абсолютно безгрешным, идеальным какое-то ведомство, в полной мере это относится к ЦРУ, к его московской резидентуре. За ними стоят живые люди, а человеку свойственно ошибаться. Но ошибки и прорехи разведчиков ЦРУ надо увидеть, а еще лучше – заставить, чтобы они их сделали.
Читателю уже пришлось познакомиться с такими ситуациями. Напомним некоторые из них. Разведчик резидентуры Питер Богатыр слишком уверовал в собственные силы и расчеты, когда готовился к встречам с «Семеновым». Вряд ли безупречны действия другого разведчика-агентуриста, Пола Залаки: он привел контрразведку к месту закладки тайника (в проезде Серебрякова) для агента Полещука. Серьезную, труднообъяснимую оплошность допустили в Лэнгли и в московской резидентуре, когда в инструкции при описании координат тайника в Москве для того же агента (Полещук – «Весы») одна из улиц фигурировала не под ее нынешним, а под старым названием, как она обозначена в изданном в США справочнике улиц Москвы. Обнаруженная у Полещука схема (скопированная с инструкции), где крестиком помечено место тайника, – одна из улик его шпионской связи с ЦРУ. Грубейшую ошибку совершила посольская резидентура ЦРУ: получив от московского корреспондента американского журнала «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» Данилофф письмо потенциального агента, неправильно интерпретировала его как исходящее от человека, совершенно к этому письму не причастного. В результате советской контрразведке стал известен разведчик «глубокого прикрытия» Пол Стомбау, когда тот попытался установить контакт с советским гражданином, не являвшимся автором письма. Полу Стомбау уже через несколько месяцев предстояло работать с агентом номер один в Советском Союзе Адольфом Толкачевым.
Еще одна ошибка совершена ЦРУ при подготовке камуфляжа для радиоэлектронной аппаратуры, изготовленного под породу деревьев, которые не росли в данном районе Подмосковья. «Сосновый пенек», в котором размещалась аппаратура, установили вблизи Можайска разведчики московской резидентуры Веттерби и Корбин, хотя сосен там не было.
ЦРУ славится умением приспосабливаться к меняющейся обстановке и действовать в условиях «жесткого» контрразведывательного режима. Московской резидентуре Лэнгли это свойственно в полной мере.
Вынужденные паузы в агентурной и вербовочной работе резидентуры возникали каждый раз после крупных провалов американской разведки – разоблачения агентуры ЦРУ и выдворения разведчиков-агентуристов. Так произошло, например, после провалов 1983–1986 годов, когда активность резидентуры значительно снизилась, а действия американцев направлялись в основном на то. чтобы восстановить ее и повысить уровень безопасности разведывательной работы. Уцелевшим от провалов агентам предлагалось уничтожить улики и ожидать дальнейших инструкций. В Москву и Ленинград зачастили руководящие сотрудники ЦРУ с задачей разобраться в причинах крупных неудач и подготовить условия для возобновления агентурной работы. Американские журналисты (например, М. Риблинг в книге «Клин») писали, что советский отдел и контрразведывательное управление Оперативного директората поражены непрекращающимися потерями в Москве. Состояние в этих подразделениях ЦРУ близко к растерянности: все источники в Москве начиная с 1985 года оказались известными советской контрразведке.
Недолгий перерыв в разведывательной деятельности московской резидентуры в те годы американцы стремились компенсировать агентурной работой с советскими гражданами вне нашей страны, нацеливая главные усилия на дипломатов и сотрудников спецслужб. Запрет на контакты с сотрудниками КГБ и ГРУ, действовавший в ЦРУ в течение ряда лет, полностью отброшен. После некоторого перерыва американцы возобновили в существенном объеме агентурные операции в Советском Союзе. По всей вероятности, ЦРУ подверглось серьезной критике со стороны победившего на выборах 1988 года президента Буша, недовольного качеством добываемых разведывательных данных в кризисный момент положения в СССР С другой стороны, в ЦРУ склонялись к мысли, что в результате принятых мер понесенный ущерб удастся локализовать. Вашингтон выражал убеждение: в обстановке сползания «главного противника» к дестабилизации – признаки явственно намечаются – можно и нужно активно вести разведывательную работу. Московской резидентуре предлагалось наращивать темпы агентурной работы непосредственно в СССР, не впадать в панику из-за провалов и неудач. Лэнгли, как мощный бульдозер, стремительно таранил оборону русских.
В Лэнгли считали необходимым укрепить московскую резидентуру опытными разведчиками, менять расшифрованные прикрытия, совершенствовать разведывательную технику и снаряжение, усиливать меры конспирации и безопасности. На всем этом настаивали умудренные долгим опытом англичане, помогая создавать разведывательную службу Соединенных Штатов во время Второй мировой войны.
Нельзя сказать, что в ЦРУ легковесно подходят к вопросам конспирации и пренебрегают требованиями безопасности. Вот авторитетное свидетельство бывшего американского разведчика Ф. Эйджи о подготовке сотрудников ЦРУ: «Вся учебная программа пронизана постоянными напоминаниями: необходимо соблюдать строжайшие меры безопасности; охранять нашу разведку, создавая завесу секретности». Среди сотрудников ЦРУ бытует, правда, мнение, что им крайне сложно надолго сохранить свое инкогнито, даже если они и не действуют в странах с жестким контрразведывательным режимом. Порой после одной-двух заграничных командировок местные контрразведывательные службы их расшифровывают, несмотря ни на какую конспирацию. Именно в силу этого обстоятельства ЦРУ вынуждено идти на строгие меры безопасности. В США в 80-е годы приняты специальные законодательные акты об ответственности за разглашение секретных сведений, таковое преступление карается тюремным заключением сроком до 10 лет и штрафом 10 тысяч долларов. Этими и другими мерами поддерживается строгая дисциплина в обществе и самоконтроль среди сотрудников спецслужб. Совет по рассмотрению публикаций в ЦРУ подвергает цензуре подготовленные бывшими разведчиками книги, статьи, выступления и т. д.: в них не должна разглашаться информация, наносящая ущерб работе спецслужб. Вводятся меры, направленные на ужесточение контрразведывательного режима в стране и в самих спецслужбах. С 1984 года действует закон об информации ЦРУ, согласно которому «при любых обстоятельствах» следует оберегать «источники и методы ведения разведки».
Зачислению в ЦРУ предшествует тщательное изучение кандидата, начиная с рассмотрения биографических данных за последние 15 лет или с восемнадцатилетнего возраста. При поступлении в разведку и в процессе работы контролируются поездки за границу, финансовое положение, личное поведение (интимные связи, употребление наркотиков, пристрастие к алкоголю). Полиграф внедрен в практику ЦРУ и применяется не только при оформлении новичков на работу, но и в процессе служебной деятельности разведчиков, особенно по возвращении из заграничных командировок и при возникновении каких-либо подозрений. За переменами и кадровой чехардой в Лэнгли, затронувшей высшее руководство ЦРУ, последовала перетряска в Оперативном и Информационно-аналитическом директоратах – их сочли ответственными за провалы и слабую информацию о Советском Союзе. Ушли в прошлое те времена, когда разведчикам резидентуры разрешалось «сидеть без дела» и лишь фиксировать зрительно автомашины возможной слежки; наиболее отличившихся даже награждали денежными премиями; «паузы» отменялись.
Именно в целях конспирации и в конечном счете для развертывания разведывательной работы в ЦРУ широким фронтом повернулись к созданию собственных компаний и фирм, действующих за рубежом под видом частных коммерческих организаций, с интересом присматривались к возможности внедрить своих людей в совместные компании, создаваемые в нашей стране. Получил развитие институт разведчиков «глубокого прикрытия» – не только в дипломатических представительствах США в СССР, где они уже обосновались несколько лет назад, выполняя наиболее ответственные и острые поручения резидентуры, но и на других каналах разведывательного проникновения в Советский Союз.
ЦРУ и РУМО в полной мере пытались использовать в интересах разведки введенный в связи с советско-американским соглашением о ликвидации ракет средней и меньшей дальности контрольный механизм, а также процесс взаимного инспектирования войск и учений, предусмотренный документами о «мерах доверия». В деятельности РУМО на территории нашей страны в конце 80-х годов, проводимой главным образом военными атташатами посольства США в Москве и направленной на добывание информации о вооруженных силах и военно-промышленном потенциале, стало просматриваться внимание к внутриполитическим вопросам. Через несколько лет в РУМО создается Служба агентурной разведки; она распространит свою работу на Россию и займется здесь проведением агентурных операций, что военной разведке запрещалось делать в период «холодной войны». В качестве прикрытий разведчики и агенты новой службы РУМО используют военные атташаты, коммерческие организации, туристский канал и другие возможности.
К некоторым особенностям обстановки – ими не преминули воспользоваться американские спецслужбы – следует отнести снятие ограничений на посещение иностранцами тех районов Советского Союза, куда американцы раньше доступа не имели (Воткинск, Ижевск, Севастополь, Семипалатинск и др.). Дипломаты и сотрудники консульских учреждений США стремились налаживать контакты в официальных кругах СССР, в том числе среди депутатов Верховного Совета, в кругах творческой интеллигенции, в средствах массовой информации. Повышенное внимание уделялось контролю за обстановкой вокруг «неформальных» объединений, наблюдению за деятельностью организаций, которые, по оценке американцев, могли стать основой для формирования оппозиции. Осторожно, но методично высматривались среди новых знакомых потенциальные агенты влияния и те, кого в ЦРУ стали именовать «нетрадиционными источниками».
Наконец, нельзя не коснуться реакции, какую вызвали в спецслужбах США гласность и движение к открытости нашего общества, объявленные руководством СССР во второй половине 80-х годов в качестве нового политического курса. Так, сотрудник Вашингтонского центра стратегических и международных исследований Карвер в феврале 1989 года откровенничал: «Разведслужбы западных стран получили в последнее время доступ ко многим данным, для добывания которых ранее приходилось затрачивать большие усилия».
Попробуем как бы наложить эти новые возможности, открывшиеся перед ЦРУ и другими американскими спецслужбами, на разведывательные задания Лэнгли – те, что отражают традиционные разведывательные устремления, и те, что вызваны бурным развитием событий в нашей стране, исход которых для Вашингтона оставался весьма туманным.
Директор ЦРУ Уэбстер (1987–1991) отмечал как главную задачу ЦРУ в работе по Советскому Союзу сбор информации, которая позволит руководству США «предвосхищать» советские внешнеполитические шаги и инициативы. Преемник Уэбстера Гейтс заявлял: многое изменяется в СССР, и это предъявляет еще более высокие требования к американской разведке – она должна стремиться к получению информации по различным вопросам, начиная с материалов по исследованиям в области вооружений до прогнозирования внутриполитического и экономического положения страны.
Первоочередные, традиционные устремления спецслужб касались государственных и военных секретов СССР, и особенно обороноспособности, состояния и динамики экономического развития, энергоресурсов. ЦРУ и РУМО интересовали сведения о вооруженных силах, о военных, военно-промышленных и других важных для жизнеобеспечения страны объектах, которые рассматривались как первоочередные цели для нанесения ракетно-ядерного удара, о системах ПРО и ПВО, об исследованиях, связанных с технологическим прорывом в военно-стратегической области; о новых системах оружия.
Важной считалась задача добывания секретной информации о торгово-экономических связях нашей страны с зарубежными государствами, поставках товаров (особенно вооружений) за границу и закупках там оборудования, технологии и сырья, о степени зависимости экономики от поставок западного оборудования и технологии, о возможностях СССР эффективно оказывать политическую, экономическую, финансовую и военную помощь другим государствам.
Крайне необходима Вашингтону информация о политической и экономической ситуации, расстановке сил в руководстве, положении в партийных и государственных органах, происходящих социальных процессах, о возникшей оппозиции, ее составе и направленности действий. Постоянная тема, будоражащая внимание Лэнгли, – советские спецслужбы: органы государственной безопасности – одно из главных препятствий в крестовом походе. Многие замыслы Вашингтона проваливались, оставались лишь планами и программами, наталкиваясь на противодействие спецслужб.
Задания, которые ставились перед московской резидентурой и другими подразделениями ЦРУ, определявшиеся в конечном счете высшим руководством США, носили широкомасштабный характер, охватывали многие сферы жизни Советского государства и общества. Перестроечные реформы, всплеск демократических страстей, открытые шлюзы средств массовой информации дали возможность американской разведке черпать сведения для обработки и анализа из открытых источников. Лавина разнообразной информации, обрушившаяся на аналитиков ЦРУ, позволяла видеть и оценивать реальные политико-социальные процессы, ситуацию в экономике, настроения тех или иных кругов общества. Однако, безусловно, ЦРУне удовлетворяли только эти источники. Чтобы раздвинуть плотную завесу, окружавшую особо охраняемые государственные секреты, Лэнгли необходима сеть агентов, имеющих доступ к важнейшей информации. Разгром советскими органами госбезопасности агентурной сети ЦРУв 80-х годах лишал американскую разведку важнейшего орудия добывания разведывательных материалов и рычагов воздействия на стремительно развивавшиеся события.
