Текст книги "Чудес не бывает"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Ты должен за то, что имеешь крышу над головой.

Должен за то, что родился на свет и был взят на попечение, а не откинут как щенок.

Должен за то, что живешь как дворянин, а не как смерд. Должен за то, что дышишь воздухом владений Даган.

Орри оглядел богатое убранство покоев отца – подобной роскоши в Верфуле нет и не было. Но все можно было бы исправить, удачно женившись. Однако отцу все равно на желания сына, как на него самого.

– Верфул нужно содержать…

– Это твои трудности! Не жалуйся мне как виллан! Ты получил замок, и скажи спасибо, что я не отобрал его у тебя!

Орри склонил голову, пряча недовольный блеск глаз – забрать? Как же! Кому нужны руины? Боз не потянуть развалины – пришлось бы вложить колоссальные средства, чтобы более менее привести их в порядок, и он о том знает, поэтому и не претендовал. Зато можно годами колоть ублюдку глаза своей щедростью – тебе достался замок! Стены, покрытые мхом, два этажа продутых насквозь ветром помещений, в половину из которых нельзя зайти, не рискуя жизнью – пол совсем прогнил. Башня, что ни сегодня – завтра свалиться на головы крестьянам и покосившаяся конюшня, в которой всего две лошади – Оррика и Гарта.

Достался, ничего не скажешь.

И все же, отец прав – какой– никакой, а все же замок, все же крыша над головой.

Но они требуют содержания и, если на то пошло, у Орри есть долг, но перед дедом и вотчиной Даган, а не перед отцом, живущим не зная забот.

– Я готов жениться хоть на ведьме, но за деньги! – объявил Орри.

– Никто не отдаст тебе в жены богатую наследницу. Напомнить твой позор – сватовство к баронам Миро и Дукарри? К мелкопоместным дворянчикам Валенто и Тибу?

Лицо Орри закаменело:

– Тогда заплати ты.

– Я заплатил тебе, отдав Верфул! – грянул Боз. Помолчал и, видя упрямую твердость во взгляде сына, понял, что тот не сдастся. Пришлось применить уступку и угрозу. – Если ты женишься, я тут же подпишу бумаги об отказе на Верфул, если нет – сегодня же мои юристы подготовят бумаги к процессу по восстановлению моих прав на родовую вотчину. И месяца не пройдет, как ты пойдешь пасти овец или вернешься к службе наемником! Выбирай!

Орри понял, что выхода нет: отец могущественный сеньор, а скоро станет тестем троюродной племянницы короля. Орри же бастард без связей, денег, прав.

Одного он не понимал – кого сейчас больше ненавидит: отца, не оставляющего ему выбора или ту женщину, что став его женой, ляжет как валун на дорогу, преграждая путь к нормальной жизни. Выходит, он зря стремился, зря мечтал, зря трепыхался?

– Твоя женитьба может оказаться недолгой, – тихо заметил герцог, качнувшись к уху сына. – Ты всегда сможешь получить развод, не вмешивая в личное дело церковь. Женщины – хрупкие создания.

Намек был более чем прозрачен, но Оррик должен был возненавидеть будущую жену слишком сильно, чтобы решиться на подобный шаг.

И герцог дал пищу к ненависти:

– Это она настаивает на браке с тобой.

– Зачем?

– Как еще нищенке породниться с благородной веткой Даган?

– И ты согласен? – не бывалое дело.

– Шантаж. Она слишком много знает. Любой компрометирующий слух поставит крест на браке Галиган с Даниэллой.

Понятно – все для родного сына, даже прах надежд внебрачного ребенка к его ногам.

Н-да, видно слухи о вольностях Галиган уже достигли королевского двора.

– Убери ее, – предложил Орри и даже готов был сам это сделать.

– Не могу. Лучше держать ее при себе.

Это было непонятно Орри и наводило на мысль, что отец многого не договаривает. Однако пытать герцога бесполезно, как плавать в догадках, ища выход из положения. Стало ясно, что он попал в ловушку, а та фраза, что отец бросил ему, даруя надежду, как собаке кость – еще одни силки. Стоит жене Орри нечаянно отдать Богу душу и уже у Боз появиться право на шантаж. Не только долг будут вменять ублюдку, но и прижимать к стене преступлением, грозя выдать, отдать в руки правосудия.

Кому он, что докажет?

Нет, становиться марионеткой в руках отца Орри не собирался.

– Итак: делаешь услугу своей семье или лишаешься моей благосклонности и наследства. Выбирай.

Орри уже выбрал, но челюсть свело от злости и потребовалось серьезное усилие и время, чтоб выдавить глухое:

– Женюсь.

– Прекрасно.

Герцог открыл двери и крикнул слугам:

– Тащите эту в церковь! И писца сюда, быстро!!… Сразу после церемонии ты получишь документ о моем добровольном отказе в твою пользу на право владения Верфул. Он станет твоим безраздельно и навсегда.

Как же ты щедр! – поморщился мужчина и с тоской подумал, что у него остается один выход поправить состояние дел – вновь пойти в наемники.

Он думал, что самое худшее позади, но увидев невесту, понял, что разговор с отцом был медовой бочкой – а деготь-то – вот он.

Карга, которую иначе не назовешь, в ветхом тряпье, грязная, страшная, толстая, смиренно ждала его у алтаря, вытаскивая из спутанных волос листики. Отец Патрик в ужасе взирал на нее, вжимаясь в стену у аналоя. Слуги недобро косились, держа руки на рукоятках коротких мечей на всякий случай.

Орри замер на пороге церковки и готов был вцепиться в косяк, только бы не идти дальше.

– Мне это мерещится! – затряс головой, отгоняя страшное видение.

– Соберись! – потребовал герцог.

– Ты издеваешься, отец!

– Ни у тебя, ни у меня нет выхода, – Боз потряс перед носом сына свитком с отказом на владение Верфул.

– Спасибо, конечно, но даже за счастье владеть им безраздельно, а не жить под угрозой, что в любой момент ты погонишь меня в шею, – мужчина ткнул пальцем в сторону ведьмы. – На этот подвиг я не способен!

– Я не прошу тебя лечь с ней в постель!

– Да? Благодарю повторно, твоя милость не знает границ, но хочу заметить – я и сам не лягу с ней, причем за все золото мира! И не только в постель, на одну поляну! Ты хочешь сделать из меня импотента?

Боз тяжело вздохнул, понимая состояние парня и, щелкнул пальцами, призывая слугу:

– Вина и побольше!

– Прикати бочку, – посоветовал Оррик, ретируясь за дверь, во двор, подальше от ужасной картины – своей нареченной. Свинья, с хрюканьем завалившаяся в лужу грязи, показалась ему чудеснейшим животным, способным вызвать слезы умиления, тогда как чудовище, ожидающее его у алтаря, вызывало приступ тошноты.

У Орри мелькнула мысль: а не податься ли ему в наемники прямо сейчас? И Бог с ним, с Верфулом.

– Не глупи! Не будь слюнтяем! – громыхнул герцог и, толкнув сына на скамейку у церкви, сунул в руку полный кубок вина. – Пей!

Орри посмотрел на свое отражение в винной глади и уставился на мальчика слугу, что замер с подносом перед мужчинами.

– А ты не хочешь жениться? Приданное – замок Верфул.

Предложение мальчишку явно заинтересовало.

– Вперед, мой друг! – выпил вина Орри и, отобрав поднос, кивнул слуге в сторону закрытых дверей.

– Перестань паясничать, – потребовал Боз.

– Нет, я тверд в своем решении! Вперед малыш! – запихнул растерянного слугу за дверь церкви и привалился к ней спиной. Не прошло и минуты как в нее начали ломиться, с воплями сотрясая поверхность. Боз рывком отодвинул сына и вновь сунул ему в руки полный кубок:

– Решил накачать? Тогда не нужно было стаскивать меня с лошади. Прямо в седле и привел бы к алтарю.

Вырвавшийся из церкви слуга, был явно с ним согласен – глаза парнишки были полны ужаса.

`Надо было помыть и причесать эту суку', – подумал Боз, и тут же отмахнулся от глупой мысли – много чести время на ведьму тратить. Истерики Орри хватает!

А тот уже пил вино прямо из кувшина, проливая на грудь содержимое.

Видно утопиться в спиртном решил.

Кувшин хлопнулся на поднос.

– Еще! – оттерев губы ладонью, потребовал Орри, решив довести себя до свинячьего состояния – когда лужа – в радость, а жаба кажется прекрасным видением зачарованной принцессы.

Когда он дошел до нужной кондиции, без слов вырвал из рук отца свиток с отказной и, сунув его под колет, смело тронулся в путь – на плаху аналоя.

Вино не помогло. Орри шатало и клонило, так что слугам пришлось поддерживать его у алтаря и все же вид руки cуженной с царапками и грязью под ногтями вызывал в нем приступ дурноты, прорываясь сквозь похмельный дурман.

На невесту он и не смотрел, боясь сблевать прямо на нее или на отца Патрика.

Он не услышал, как зовут его невесту – это прошло мимо его затуманенного вином мозга. На вопрос же "согласны ли вы взять в жены"?…Орри пытался ответить минут пять, мыча нечленораздельные фразы из серии: "а о чем речь господа?", "не соблаговолите ли повторить вопрос еще раз?".

– Да! – подсказал потерявший терпение Боз.

– Да? – покосился на него Орри и мужественно кивнул священнику. – Да!

Ему сунули в руку медное колечко и показали, куда его одеть. Орри завис в похмельном пространстве еще на десять минут, безуспешно пытаясь попасть отверстием в грязный палец, и промахивался. Наконец, молодая помогла ему справиться с тяжелой задачей, а потом водрузила свое колечко, ценой в четверть охапки сена, на его палец.

Отец Патрик облегченно вздохнул и обвел дрожащими руками круг над головами новобрачных:

– Объявляю вас мужем и женой. Можете поце…Э-э-э. Как знаете.

Исвильда шмыгнула носом, чувствуя, что в ожидании церемонии и во время нее не на шутку заболела, и прохрипела севшим от простуды голосом:

– Благодарю милорд, что не упали во время венчания.

Оррик услышав скрипуче противный голос, с минуту соображал какому лешему он принадлежит, а когда сообразил, что его жене, почувствовал непреодолимую тягу проблеваться, и рванул со всех заплетающихся ног прочь из церкви. После демонстрации содержимого желудка свиньям, слуги оттащили Орри в спальню.

Исвильда смотрела вслед своему мужу и улыбалась: конечно, церемония была так себе, но это частности. Главное – она теперь жена Орри и защищена статусом от козней его отца, как и от всех бед. Аминь!

– Я выполнил твое желание, теперь дело за тобой, – заявил Боз, нависнув над ней и подгоняя взглядом в сторону покоев Галиган.

– Нет, милорд, я еще не получила кошель.

– Чертова сука! – прошипел Даган и впихнул ей толстый кожаный мешочек полный золотых.

– Приятно иметь с вами дело, милорд. Я готова вам помочь.

Первую брачную ночь, Исвильда провела в обществе Галиган.

Глава 3

Общение с буйнопомешанным, раздражающимся на любой звук, на любое слово – счастье не из легких, и все же к утру девушка добилась успехов – молодой герцог забылся почти здоровым сном.

Исвильда сильно устала и хотела бы прилечь, но нужно было сделать еще кое что срочное, и она пошла искать мужа, надеясь, что не заснет по дороге.

Орри с трудом оторвал голову от подушки. Сел и задумался – не пора ли переходить на простоквашу? С пьяни уже кошмары сняться – венчание с ведьмой. И увидев колечко на своем пальце, вздрогнул, невольно вскрикнув:

– А-а!!

После того как в мозг пробралось осознание, что сон не был сном, по коже побежали мурашки ужаса: куда он вляпался?! Взгляд пошарил по помещению, надеясь не найти женушки, а значит, спасти хозяина от горячки.

– Пыф! – вздохнул облегченно, не узрев никого ни в комнате, ни в своей постели. И порадовал себя мыслью, что можно озаботиться расторжением брака, раз он не был с женой. Но эта светлая мечта наткнулась на реальные препятствия – отец и собственная финансовая несостоятельность. Что первое, что второе не дадут ему не то что закончить – начать процесс.

Значит он останется мужем… Кстати, как зовут его жену?

Орри наморщил лоб, пытаясь выудить в дебрях памяти ее имя, но трудно найти то, что незнакомо и априори, неизвестно, потому что неинтересно.

Даган бросил это гиблое занятие, сообразив, что ему, в общем-то, все равно как зовут ту страшилку, хватит того факта, что она его жена.

Жена!

Мужчину передернуло от ужаса, брезгливости к супруге и ненависти к отцу, устроившему ему праздник сердца. Будущее в ту минуту, казалось Орри светлым, как ночь новолуния, родственные узы нужными, как петля на шее. О той ужасной женщине, что стала его женой, он вообще не хотел думать, а уж видеть – тем более. Но для этого нужно было спешить и смыться из замка, пока мадам не вспомнила о нем и не предъявила права на его тело. Что у нее хватит смелости на то, он не сомневался. Хватило же наглости шантажировать самого Боз Даган и требовать замужества с его сыном? Да еще настолько искусно, что тот не вздернул ее на воротах своей вотчины, а выполнил требование и женил все же на своем, пусть и внебрачном, сыне.

Орри спешно натянул сапоги, схватил колет и цену за кошмар – отказную и вылетел вон из опочивальни. Скатился с лестницы, сбивая слуг, и устремился к конюшне.

Слуги вздрагивали от ее каркающего, совершенно севшего за ночь разговоров с больным голоса и, шарахались в сторону от одного ее вида, как от чумы. Если б не шум, поднятый спешащим куда-то Орри, Исвильда его бы не нашла. Но муж привлек ее внимание своим порывистым стремлением на улицу, не замечая препятствий, и девушка пошла за ним.

Оррик спешно седлал коня, путаясь в ремнях подпруги.

Девушка подошла к нему и невольно чихнула, привлекая внимания. Распухший от насморка нос, нещадно чесался, мешая ей высказаться. Орри же, остолбеневшего от вида ночного кошмара наяву, сначала перекосило, потом передернуло и, наконец, стошнило прямо под ноги Исвильды.

– Вы заболели? – прокаркала она.

Орри оттер ладонью рот, и вяло качнул головой, стараясь не смотреть на чудовище.

– Я ваша жена, милорд, – напомнила ему на всякий случай, чем вызвала повторный приступ рвоты.

– Уйдите! – взмолился он, выставляя ладонь и старательно отворачиваясь от мерзкой бабы.

– Я уйду милорд, но мне бы хотелось закончить начатое вчера священником…

Только не это! – уставился в небо мужчина, моля Господа или убить его на месте или в крайнем случае, сейчас же сделать его жену фригидной. А еще лучше – мертвой!

– Я не в том состоянии… – проблеял он, видя, что женщина настойчиво ждет ответа.

– Вижу, милорд. Вам бы не повредил отвар ромашки.

Какая забота!

– Побеспокойте слуг милорд…

Каких?! Она что возомнила, что у него сотня дармоедов на довольствии?

– Обязательно, – заверил только, чтоб отстала и скрылась с глаз, пока желудок не выпал на улицу от тошноты и рвоты.

– Тогда вернемся к делу милорд…

– Не сейчас! Вы же видите, в каком я состоянии!…

– Конечно. Но надеюсь, болезнь не помешает вам сохранить мое приданное, а так же разумно им распорядиться?

Орри с трудом перевел дух и покосился на ведьму: что за приданное может быть у этой оборванки? Пара забытых в дупле бородавок или узелок сосновых шишек?

– Вот милорд. Это все что у меня есть и оно ваше, – протянула ему тугой кошель.

Орри взял его не без содрогания и взвесил на ладони: а здесь золотых хватит безбедно прожить пару лет, или зиму, но при этом починить пол, побелить помещения, почистить камины, укрепить башню…

Ну, хоть что-то в компенсацию за пережитый ужас.

– Благодарю, – кивнул, но посмотреть на нее заставить себя так и не смог. Спрятал кошель под колет и, спешно затянув подругу лошади, вскочил в седло. Теперь в деревню к первой попавшейся смазливой девке, лишь бы восстановить утраченную веру в свою мужскую силу, а потом домой и спать, спать, спать. Пока из головы не выветриться и тень пережитого кошмара. И отголосок мысли, что он женат на чудовище.

– Вы приедете за мной? – донеслось в спину. – Через неделю я буду свободна!

– Вы и сейчас свободны, мадам, – пробурчал себе под нос Орри, так ничего и не ответив женщине.

Исвильда смотрела на удаляющегося всадника и понимала, что является для него пустым местом, презренной ведьмой. Он ни разу не взглянул на нее, не проявил и доли галантности. А его приступы рвоты на ее вопросы? Мужчину тошнило от нее?

Не иначе.

Это заставляло задуматься о том, чему раньше она не придавала особого значения.

`Ничего', – подбодрила себя: `все наладится.

Интересно, что ему особенно не понравилось во мне'? – почесала голову в раздумьях.

Вернувшись в отведенную ей комнатушку, рядом с покоями Галиган, Исвильда легла на подстилку из старого, набитого соломой матраца и задумалась всерьез о своей внешности, пытаясь найти то, что не понравилось Орри, чтобы потом устранить.

Волосы?

Давно не мыты. Вода в ручье ледяная и на подвиг омовения не манит.

Лицо?

Лицо, как лицо. Бородавок нет, родимых пятен тоже.

Одежда?

Ну, да она не первой свежести – так перестирай всю! А по частям не получается – когда много на себя вздеваешь, не так холодно, и нет риска потерять пару юбок.

А что еще может нравиться или не нравиться мужчинам?

Голос? Ну, да, охрип малость – так она простыла.

Глаза? Так он и не смотрел.

Нос? Причем тут нос? Ну, припух – так в замке сквозняки. Сколько ее в этой холодной комнате продержали, а потом еще в церкви ждать заставили. Да, она закоченела напрочь. «Да» – с зубовной дрожью выдала.

Ножки?

Ножки…

Исвильда приподняла ворох юбок, подняв ноги в старых, рваных чулках вверх, придирчиво оглядела их и нашла абсолютно нормальными, во всяком случае, не хуже чем у Орри хоть и много худее.

А что еще?

Девушка зевнула и решила, что зря ломать голову над поведением мужа не стоит. Какая есть, такой путь ее и принимает. Она же от него ничего не требует? И потом, сохранить себя от похотливых взглядов под маской грязнули и неряхи проще. А то отмойся, переоденься неизвестно еще, кому и что в голову взбредет.

Нет, побудет она каргой, ведьмой, да хоть горшком, зато сохранит себя. А Орри если не дурак, поймет и оценит.

Орри, вымотанный в конец после рандеву с тремя деревенскими красотками, въехал в ворота родного замка и был встречен Гартом у конюшни.

– Да, брат, не щадил ты себя, – протянул тот, видя вялость друга и неуверенность движений.

– Я устал.

– Даже знаю от чего, – кивнул снисходительно на беспорядочность в одежде Орри. Принял коня и помог другу слезть на землю. – О, да ты на ногах еле держишься. Ладно, сейчас спать, а потом расскажешь мне, что тебя на девок потянуло. Золото лишнее появилось?

Орри судорожно прощупал колет и облегченно вздохнул – кошель на месте. И тут же предательница память выдала утреннюю встречу с супругой. Желудок сжался и мужчину скрутило.

– Ты не отравился часом? – забеспокоился Гарт.

Оррик мотнул головой, пережидая приступ колик и тошноты, и еле слышно прошептал:

– Я убит.

– Да? – насторожился Гарт, ощупал взглядом фигуру герцога. – Выглядишь ты и правда, не очень, – и помахал ладонью перед носом отгоняя противный аромат болота, вина, пота и перебродившей пищи, исходящий от Оррика. – Но мертвые пахнут иначе.

– Это не имеет значения, – смог, наконец, выпрямиться мужчина и освободить друга от своей хватки. Пошел в замок.

– А что имеет значение? – поспешил за ним заинтригованный Гарт.

– Уже ничего, – Орри качнуло – вопрос друга навевал воспоминания о женитьбе и возмущал желудок, что только, только успокоился. Пришлось остановиться и зажать рукой больное место, глубоко подышать, восстанавливая покой внутри. – Прошу тебя, ни о чем меня не спрашивай. Ни о чем.

– Сейчас?

– Вообще!

– Это нечестно. С тобой явно что-то произошло, я же вижу. Неужели ты заставишь меня мучиться от догадок?

– Отстань, – с трудом разлепив губы, процедил Орри, тяжело опираясь на перила лестницы.

– Значит ты спать?

– Спать.

– А меня оставишь?

– Хочешь – ложись рядом. Твоему обществу я более рад, чем…

И смолк. Пару минут подъема по лестнице на второй этаж Гарт ждал продолжения фразы и не дождался.

– Интересно, где ты нашел такую девку, что после нее готов спать со мной? – удивился мужчина.

– Именно спать!! – рявкнул Орри, услышав оскорбительный подтекст в голосе друга.

– Понятно. А ты что подумал? – еще больше удивился тот, и к Орри пришло озарение.

– Вот! Вот!! – вскричал радостно, развернувшись к мужчине. Гарт отпрянул от неожиданности, с изумлением глядя в полубезумные глаза герцога. – Благодарю! Ты спас меня! Теперь я знаю, как выбраться из ямы с гадюкой!! Я люблю мужчин! Я равнодушен к женщинам! Ты подтвердишь!

Гарта перекосило, лицо пошло пятнами от возмущения:

– Совсем?!! – постучал себе кулаком по лбу. И дошло. – У тебя горячка!!

– Ты должен мне помочь Гарт, ты должен, – потянулся пальцами к вороту колета Даган. Вцепился в него и начал трясти. – Если не хочешь моей смерти, если ты мне друг!…

– Понял! – попытался отцепить руки Орри от своей одежды мужчина. – Тебе нужно поспать…

– Нет!! – в голосе Орри было столько ужаса, что Гарт невольно обернулся, чтоб проверить, не стоит ли за его спиной армия мертвецов во главе с кланом привидений, чертей и самого Сатаны?

Нет – простор безлюдного двора и ветер, бьющийся в деревянное ведро, подвешенное у колодца.

– Ладно… – силой оторвал Оррика от себя и, поправив одежду, заявил, начиная злиться. – Ты мне конечно друг, но не до такой степени. Я готов ради тебя на все, но даже ради Господа я не стану заниматься английской любовью! И не уговаривай!… Давай ты отоспишься, придешь в себя, и мы съездим в кабак к Хамарту. Я познакомлю тебя с изумительной девочкой, что за пять минут вернет тебе тягу к женскому полу.

– Ты не понял, – качая головой, опустился на ступени Орри. – Я не собираюсь быть содомитом на самом деле, но готов взять на душу грех во всеуслышание объявив о б этом пороке… Это единственный реальный способ получить свободу, избавиться от общества чудовища и ее притязаний. А если завтра она потребует свидетельство о браке?! Я не смогу, я… Лучше в гроб, лучше с мертвецом!… Она ославит меня импотентом! Я не хочу, нет, не за что. Лучше сгореть со стыда один раз, чем гореть в аду всю жизнь… Мне нравятся мужчины – это повод к расторжению брака, к тому, чтобы она оставила меня в покое, а отец… Отец? – Орри представил перекошенную от гнева и брезгливости физиономию Боз и передернул плечами. – Тоже – кошмар. Но я готов его пройти. Зато отец получит по заслугам. Да, мы будем квиты.

Гарт хмурился, слушая друга, и все больше убеждался, что у того горячка, потому что тот бред, что он нес, иной причины иметь не мог.

– Можно вопрос? Ты сам понимаешь, что говоришь? – участливо заглянул ему в глаза и понял, что ошибся – взгляд друга был больным и тоскливым, но совершенно осмысленным.

– Ничего не понимаю, – опустился в прострации рядом с Орриком на ступени. – Ты можешь внятно сказать, что за блажь пришла тебе в голову и из-за чего? Это только вдуматься в то, что ты городишь – волосы дыбом встают!

– Я женат, – тихо сказал Орри.

– Что? – Гарт подумал, что ослышался или фраза друга всего лишь продолжение его бреда.

– Я женат на уродине, на ужасе, на чудовище!! На старой безумно страшной карге!! – рявкнул герцог, выставив палец с кольцом на обозрение Гарта. Тот онемел, видя ободок меди на пальце. И даже потрогал его, чтобы удостовериться в его реальности. Рот открылся сам, но вопрос появился во взгляде, потому что озвучить его мужчина не смог – язык не повернулся.

– Ага, – заверил его Орри. – Отец. Она шантажировала его, и он не придумал ничего лучше, чем связать меня и ее узами священного брака… Я никогда не думал, друг мой, что женюсь по великой любви, но мне и в голову не приходило жениться из-за ненависти. Отец готов убить ее, но моими руками. Чтоб иметь еще большую власть надо мной. Я вещь.

– Не новость.

– Не новость.

Мужчины вздохнули и задумались каждый о своем.

– А какие плюсы во всем этом деле лично для тебя? – робко спросил Гарт. Орри молча вытащил свиток с подписью отца и свидетелей, и подал другу. – Все? – озаботился тот – не маловато ли за подвиг жить со старой каргой?

Герцог вложил в руку мужчины увесистый кошель:

– Приданное… Ее. Хотел потратить, а потом подумал – ни золотого не возьму, – покачал пальцем в воздухе. – Пусть пока лежат – авось на развод пригодятся. Найти б еще продажного епископа.

– Настолько? – взвесил в руке сокровище Гарт и поморщился. – Не найдешь. Нужно как минимум вдвое больше.

– Спасибо за поддержку, – кивнул с сарказмом Орри и тяжело поднявшись, побрел в спальню – спать. Спа-а-ать!

Глава 4

Галиган оказался приятным пациентом и сильным человеком. Не прошло и трех дней, как Исвильда спокойно беседовала с ним, не встречая злости и раздражения. Он привык к ней, успокоился и воспринимал как сестру, которая заботится о нем, потому что он болен, но сама она еще больше нуждается в помощи. И нужно быстрее выздороветь, чтобы помочь ей.

Исвильда довольно улыбалась – она нашла нужную струну в душе парня и задела ее, успела до того, как она омертвеет в этом черством мире. Галиган жил слишком высокими идеалами, что были не поняты окружающими. Он мыслил иначе, чем другие и хотел лишь одного – найти единомышленника, найти то или того, ради кого стоит жить в этом черном от зла и грубости мире, ради чего каждый день воспринимается как малая победа, а не зря прожитые сутки.

Он оказался чудесным, просто слишком тонкочувствующим человеком. И в этом его безумие было прекрасно.

А приступы бешенства…

Исвильда разгадала их причину на четвертый день общения с парнем и тогда же поняла, что ее насторожило в первый день знакомства с Галиган: он был не похож на настоящего безумца. Он всего лишь боялся себя, был уверен, что в нем живет ужасный монстр, и боролся с ним как мог. У Исвильды возник вопрос – кто же убедил его в ненормальности, кто породил страх самого себя? Кого он видел, заглядывая в глаза своего монстра?

Но естественно, все вопросы и подозрения девушка оставила при себе.

Галиган нужна была помощь, а не разгадка шарад.

– Глупый, не стоит ни с кем бороться, – улыбнулась девушка. – Победа не в битве, а в понимании. Ты борешься с ним, он с тобой – это тупик. Пойди другим путем. Не избегай своего монстра – попытайся понять. Не убивай его, а примирись с ним. Не пугайся, глупо пугаться себя. Загляни внутрь, в самую душу и посмотри на себя со стороны. Монстр? Но это ты, а не отдельная личность, и в твоей власти превратить чудовище в комнатную собачку. Только подумай сначала, а для чего Господь, создатель наш, наделил тебя именно такими качествами, а не иными, зачем он дал тебе этого монстра. Не значит ли, что он задумка Господа и когда-нибудь совершит богоугодное дело во славу Всевышнего. Ты, как любой человек – избранник Божий, но одному дана малость, хоть и она гнет его до земли, другого и тяжелейший груз на плечи не давит. Если пугающий тебя монстр сидит в тебе, значит он часть тебя, значит, он нужен Господу и тебе, значит, ты можешь руководить им, а не он тобой. Поверни его на светлую сторону. Но сначала все же попытайся понять его, отнесись как к больному с сочувствием и сожалением, полюби. Да, таким как есть, со всеми самыми жуткими пороками – полюби. И ты увидишь, что монстр – ангел. Поймешь, что сила его – твоя, и убедишься, что она дана тебе не зря и не применишь ее во зло. Ты станешь мудрым, ты станешь способным на многое и никакой грех и страх не коснется больше тебя.

Ты сражаешься с самим собой и доставляешь больше боли окружающим, если б выпустил монстра наружу. Глупо биться с собственным отражением, раскладывать на грехи и проступки каждый свой шаг. Зачем ты это делаешь? Тебе лично это важно? Это важно окружающим, а тебе лишь в свете их глаз, их взглядов, отношения к тебе. Но ты достаточно сильный, чтоб жить самостоятельно, а не идти на поводу чужих желаний. Пойми, ты, такой как есть и таким Господь любит тебя, значит, и ты полюби себя, и Господа в себе до каждой частички. И свет его благости озарит твою душу, откроет его замысел. Больше не будет битв, сомнений, терзаний. Все станет ясно и просто.

Ты можешь, я верю.

Загляни в глаза монстра.

Галиган с мольбой посмотрел на нее:

– Я… боюсь, – ему было нестыдно признаться в том Исвильде. Кому угодно стыдно – а ей нет.

– Не бойся, я побуду рядом, – подошла к его креслу и села у ног герцога, взяв его за руку. – Закрой глаза и выпусти его. Посмотри, так ли он ужасен.

Галиган закрыл глаза и со страхом двинулся навстречу себе.

Минут десять ничего не менялось, а потом…

Лицо парня дрогнуло, пошло судорогой, исказилось гримасой сначала боли и ужаса, затем ярости. Герцога забило от ужаса и злости, он начал метаться, пытаясь оттолкнуть Исвильду, отломать ручку кресла. Девушка не сдерживала его, лишь уворачиваясь от беспорядочных взмахов, не давала вырвать ладонь из ее руки.

Общение с монстром было долгим и утомительным, но все же плодотворным.

Галиган наконец затих. Дыхание еще было прерывистым, пальцы крючило, но лицо разгладилось, а из-под ресниц показались слезы.

Галиган расплакался, не стесняясь. Исвильда обняла его, покачивая, как ребенка и поняла – это перелом. Теперь на долгие годы герцог будет здоров, если закрепить достигнутый результат, еще какое-то время мягко и ненавязчиво поддерживать, лелея уверенность в нем, а потом позволить ему сделать первый шаг самому. Дальше он пойдет сам. Сможет. Уже не такой и не так и, возможно прослывет чудаком в обществе, но страх его переродится в сострадание и понимание, а ярость обратится в целеустремленность и осядет мудростью в душу. Чудовище превратится сначала в картинку из книги, потом в маленького, ничего не значащего персонажа живущего по воле Галиган, и потеряет былую мощь, растворившись в хозяине, гармонизируя его.

Если молодой герцог найдет верного друга, то безумие больше не вернется никогда, тупик в котором он жил, исчезнет, открывая необозримые просторы чудесного мира, к которому не каждому дано прикоснуться, не то что, ступить в него.

И что уж лучше, если единомышленником окажется жена? Если в прекрасный мир покоя и гармонии будут допущены двое?

– Если я была права, и Бог послал тебе испытания как достойному их, если он задумал на твой счет нечто большее, чем тупое прозябание в дебрях холодного рассудочного мира, то твоя жена окажется твоей половиной и примет тебя безоговорочно со всеми демонами и ангелами твоей души. Ваш брак будет одним из самых счастливых, – прошептала Исвильда.

Галиган перестал плакать и задумался. Мысли текли как минуты, плавно и без спешки не запинаясь о секунды эмоций.

– Теперь я верю, что так и будет, – пришло понимание к герцогу.

Его взгляд устремился в проем окна с благодарственной молитвой за каждый прожитый час, за каждое посланное его душе испытание. А воображение уже манило прекрасной феей Даниэллой.

– Возможно, она ранима и слаба, и нуждается в тебе. Поэтому и послано тебе испытание, чтоб ты окреп, выздоровел, понял, что очень нужен и взял на свои плечу весь груз земных забот о Даниэль. Стал сильным, очень сильным. Не для себя – для нее кроткой, ранимой, такой же как ты, чувствительной. Твой монстр не будет убивать, он будет спасать и защищать. Для этого нужна не меньшая сила, но больший свет и вера. У тебя нет возможности болеть и закрываться от этого мира. Да, он не совершенен, не всегда понимает тебя, но кто поможет ему понять тебе подобных, кто превратит его в прекрасный райский сад, как не ты? Закрываться от него дело труса, а ты смельчак, ты воин, а скоро станешь еще и мужем, потом отцом.