Текст книги "Чудес не бывает"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Какая нужда голову в петлю совать? – качнул головой расстроенный донельзя за несчастного друга, которого то в огонь, то в воду судьба бросает, и никак покоя да радости не дает. – Уезжал бы ты, Оррик. А Исвильду мы довезем, с рук на руки лекарю сдадим, приглядим, надобность будет, и поухаживать сможем.

– Верно, – кивнул Лексинант.

– Нет, – отрезал упрямец. Одна мысль выпустить Исвильду из рук, казалась ему кощунственной. Он был уверен, что держит не ее тело – душу, и пока она в его объятьях, ей не улететь на небеса.

– Я бы тоже не ушел, – сказал Галиган, поглядев на брата – он единственный из компании правильно понял Оррика. – Опасаться же опалы не стоит – у нас есть свидетель, который подтвердить злодеяния…отца, и невиновность Орри. Как мы все сможем встать на его защиту перед королем.

– Ты сам, возможно окажешься в темнице, кто тебе поверит? – спросил Лексинант, внимательно поглядывая на герцога.

– Но вам-то поверят.

Отряхнул руки от крошек и пошел к лошадям:

– Отдохнули малость и хватит. Орри прав – нужно спешить. Настойка действует несколько часов.

Закинул Мелинро поперек седла, как тюк с тряпьем и, услышав свист, увидел, как у того расшились зрачки. Хрип и мужчина поник.

Орри переложил Исвильду на лапник и встал рядом. Закрывая ее своим телом и мечом. Галиган оглядывался, силясь понять, откуда прилетела стрела.

Гарт вскочил почти одновременно с Лебрентом и оба обнажив мечи, повернулись в разные стороны, готовясь отразить нападение, но его не было. Минуты текли, мужчины ждали и понимали, что сил противостоять хорошей атаке у них не хватит.

Но видно Бог, наконец, обратил внимание на них и сотворил свое чудо, дав им передышку.

Гарт рванул в кусты и увидел вдали за деревьями мелькнувший силуэт. Оставить? Нельзя, потому что нет гарантии, что не будет нового нападения, и стрела не настигнет теперь кого-то из друзей. Нагнать? Рискованно. Наемник может оказаться не один. Но если нет, его можно взять в плен и предоставить королевскому правосудию вместо убитого Мелинро.

И Гарт побежал за мужчиной.

Настигнуть его удалось, а вот взять живым, нет. Когда в твое горло впивается нож – выбора не бывает, и разум и тело работают на одно – выжить и победить. Гарт победил, с большим трудом осилив противника, и долго еще лежал в траве, приходя в себя. А потом побрел к друзьям. Те по его виду поняли, что произошло и начали взбираться на лошадей.

– Жаль, что теперь у нас ни одного свидетеля, – виновато глянув на Оррика, сказал Гарт.

– Кому в голову придет, засвидетельствовать честь и преданность? Если она есть, то ее ни с чем не спутаешь. А если нет, любые свидетельства пусты, – бросил Галиган.

– Расскажи это королю, – посоветовал Фогин.

– Так и сделаю, не сомневайся, – заверил, направляя коня в чащу.

Глава 25

Исвильда смотрела на Оррика не желая отдаваться забытью. Оно может оказаться вечностью, и как перед дальней дорогой нужно хорошо подкрепиться и настроиться, еще раз взглянуть на милые сердцу вещи, услышать и увидеть дорогих тебе людей, так и девушке хотелось запомнить как можно лучше и четче минуты в единении с тем, кто стал ей дороже жизни. Близким как ее родные, но грозил стать далеким, как звезды на небе.

Она плакала не в силах сдержать предательские слезы сожаления и печали. Так больно прощаться с ним, так больно уходить только коснувшись его души.

Оррик заметил, что девушка плачет, и старался не смотреть на нее, не думать о причине слез, иначе сам как мальчишка готов был расплакаться.

Что жизнь человеческая? Миг, вспышка, но, сколько радости и боли, горя и счастья, любви и ненависти, умещается в это мгновение. И жаль, что не замеченное другими, а порой и самим собой. Вернуть бы хоть день, хоть час…

Куда он рвался, ради чего жил, о чем думал, за что цеплялся в неведении своем прожигая отмерянные Господом года, дни, часы? Собрать бы их вместе и отдать Исвильде – ни на секунду он бы не пожалел о том, не вспомнил о радости побед в бою, о стремлении обогатиться, о плече товарища, о замке, даже о долге и чести. Ничего ему не надо, только б жила она и осталось бы с ним, умер бы или жил, тот день, когда он впервые увидел сестру Лемзи – милую наивную девочку с бирюзовыми глазами, в которых сошлись небо и море, его трон и его могила. И до отчаянья больно, что и то и другое уместилось в несколько беспокойных дней, а не долгих счастливых лет. И радостно что хоть так, но было, и горько, что прошло.

– Ты будешь жить, – заявил так, словно уже совершил сделку с Господом или с Дьяволом.

– А ты? – насторожилась Исвильда.

Он промолчал: сказать нечего. Ему все равно, что с ним будет.

– Мы останемся вместе, ты не бросишь меня, не разведешься… Галиган обещал… – прошептала засыпая, против своей воли.

Галиган, – поморщился Орри: что он может обещать, что он может знать?

Кони дробно печатали копытами дерн. Всадники стремились вперед, к своей судьбе определенной ими собственной волей, а не кем-то иным. Галиган не спешил в темницу, как Орри не стремился на плаху, но ни тот ни другой не думали о том, что их ждет, как не думал Гарт и Лебрент – они желали помочь Исвильде, успеть до того, как несчастное сердечко перестанет стучать. Они шли в битву с самым опасным противником – смертью, и никто не знал. Кто победит, но каждый надеялся на лучшее, кто вопреки всем доводам рассудка, собственным глазам и жизненному опыту, кто просто, потому что иначе не мог, кто оттого что долг и вера смешались в одно и давали силы.

Извилистая тропка то уходила влево, то шла прямо, то резко убегала вправо и становилась все более четкой. Значит, цель близка и друзья достигли королевских владений.

И вдруг, вылетев из-за поворота, они столкнулись с встречным отрядом всадников.

Кто и зачем, думать было некогда ни тем, ни другим. В лобовых столкновениях все решают секунды и тратить их на выяснения титулов и причин проезда по дороге, не позволительная роскошь, тем более в отряде началась суматоха: кто-то обнажил мечи и выдал упреждающий крик ярости, кто-то спешивался, кто пытался повернуть коня, кто-то схватился за арбалет и грозил засыпать стрелами, встреченных.

Взгляды друзей оценили опасность и поняли, что видно суждено всем погибнуть. Лицо Галиган закаменело: прощай, Даниэлла. Рука вытащила клинок и приготовилась рубить до последнего вздоха бренного тела.

Лебрент криво усмехнулся, а Гарт посмотрел на Орри:

`Прости если что'.

`И ты меня'.

– Прорвемся! – крикнул Галиган, и не сбавляя хода, устремился вперед, прорубая путь себе и друзьям. Гарт за ним, прикрывая со спины.

Лебрент резко натянул поводья, и его вздыбившаяся лошадь столкнулась с лошадью другого всадника. Мужчины полетели на землю, не удержавшись в седле. Поднялись, и скрестили клинки.

Оррик попытался притормозить, чтобы избежать лобового столкновения.

Резкая остановка приподняла коня на дыбы, потревожив Исвильду. Девушка посмотрела на Орри и, заметив, как окаменело его лицо, встревожилась.

– Что?

– Ничего, милая, – ответил глухо, посмотрев в ее глаза.

Печаль, сожаление и вина сжились в них с нежностью и любовью. Они прощались с ней, и Исвильда это поняла. Но разве могла позволить это? Лучше умереть – но с ним, чем жить без него.

– Мы вместе – ты и я, я и ты!

Рывок из последних сил, вопреки ране и боли, и руки девушки обвили шею Орри, сжали – не оторвать, а впрочем, он и не хотел. Одна рука легла на рукоять меча, вторая придержала Исвильду. Бежать некуда – их окружали плотным кольцом. И не спасти и не спастись. Прости, милая, – сжал зубы Орри.

Жаль, что не будет «завтра» и спасибо, что было «вчера»…

Первая стрела ранила лошадь Гарт, и он полетел на землю. Следом спрыгнул на землю Орри – его конь так же получил ранение и зашелся в нервной пляске, грозя скинуть седаков.

– Уходи!! – крикнул ему Лебрент, с трудом сдерживая натиск противника. Четверо на одного раненного – ясно силы неравны и кто – кого тоже понятно. Но сдаваться Лексинант не привык и рубил неприятеля, пока выпад слева не успокоил его. Клинок вошел под ребра, и остановил славного вояку, не дав ему завершить последний в его жизни удар. Меч выпал из его рук сам, став неимоверно тяжелым. Боль смешалась с небытием и мужчина рухнул лицом в землю, умерев в падении…

– Прекратить!! – закричал кто-то, видно надеясь предотвратить схватку. Бесполезно: мужчины глухи в пылу боя и потери, что уже были с обеих сторон, ничего кроме ярости и желания реванша не возбуждали, а значит мирного решения быть не могло.

Галиган насадил на меч первого, кто попался ему, потом второго, оттолкнул третьего, рубанул по груди четвертого, и кубарем полетел вниз, получив кулаком в лицо.

Гарт пытался прикрыть и его и друга, без ума раздавая удары налево и направо… Он понимал – это его последний бой хотел спасти хоть кого-то из братьев, а лучше Орри.

Оррик уварачивался от клинков, закрывая собой Исвильду, и раздавал удары, прикрывал, как мог Гарта. Взгляд с тоской смотрел на брата, которого уже зажали, и было ясно – не отобьется. Он шагнул к нему в слепой надежде помочь и споткнулся, получив стрелу в плечо. Жало вошло почти по оперенье, лишая и сил и надежды. Вторая стрела воткнулась в ногу и подогнула колени.

– Нет!! – как будто очень далеко, в другой стране или в прошлой жизни, кричал Гарт, стремясь на помощь другу.

Хак, – и лезвие меча рубануло по его груди, прерывая путь к цели и саму жизнь.

Орри посмотрел в глаза падающего друга и тихо прошептал:

– Мы еще встретимся.

– Обещаю, – как эхо, бледным отзвуком коснулось уха невнятное прощание. И тут же вздрогнула Исвильда и застонал Орри – одна из стрел пронзила его руку и вошла в грудь девушки со спины. Наконечник застрял в груди Орри навсегда соединив его с любимой, сильнее обручального кольца и венчальной песни.

– Орри, – прошептала Исвильда, глядя ему в глаза. Слезы невольные свидетели несчастья скользили по щекам, омывая последние минуты существования этого лица.

Она так много хотела ему сказать, так много сделать для него, но не успела. Не смогла, неуклюжая, глупая…

Он до слез и стона жалел, что не смог ее спасти и вывести из боя, укрыть от грязи и грубости мира, в котором умирала любовь, не успев родиться.

– Прости, – прошептал он.

– Нет… благодарю! – сорвалось с губ вместе с кровью. – И за жизнь и за смерть… благодарю…

– Что же вы делаете?! – возмущался кто-то где-то далеко. За глухой стеной тумана, который укрыл влюбленных, надежно защитив от всех бед и сохранив и соединив их в одно.

Орри смотрел на Исвильду, Исвильда на него и ничто больше не волновало их – они были вместе, и пусть не в жизни, но хоть в смерти их не разъединили.

Губы влюбленных в последнем поцелуе обменялись кровью и последним вдохом.

Пара упала под ноги воинов, застыв в объятьях навечно.

В этот момент погиб и Галиган, сраженный сразу тремя ударами мечей.

Все произошло так быстро, что никто не понял, как это случилось, за что, почему?…

– Что же вы натворили, что? – выдохнул белый от ужаса сэр Хамонд. – Безумцы! О Господи!

Если б не этот чертов поворот, если б не глупый по своей юности герцог Галиган, ринувшийся в гущу стражников с обнаженным мечом, если б не павшая лошадь сэра Хамонда, что придавила и оглушила его, если б не потерянный от страха мальчишкой оруженосцем штандарт короля…Если б!

Взгляд мужчины шарил вокруг и натыкался на тела своих убитых людей, четверых погибших в пустой, глупой схватке смельчаков и юной девушки, что предпочла смерть в объятьях любимого жизни без него. Чувствительное сердца сэра Хамонда дрогнуло, и рыдания сдавили горло начальника королевской стражи:

– Глупцы! Что же вы натворили?!

Стражники стояли возле убитых супругов и только сейчас начали понимать, что сделали. Раж боя пропал и уступил месту стыду, сожалению и горечи.

К месту преступления рысью приближался отряд всадников во главе с королем. Один из свиты, мужчина с угрюмым лицом и черной повязкой на глазу соскочил с лошади на ходу и с криком растолкав стражников рухнул на колени возле Исвильды и Оррика.

В образовавшемся молчании были слышны глухие стоны. Мужчину мутило от горя и он, сжав кулаки, дико закричал в небо, вымещая свое несогласие с Господом и всей душой, ненавидя в этот момент его справедливость.

Гай с серым от гнева и ужаса лицом слез с лошади и подошел к мужчине. Положил руку на плечо сжав в сочувствии.

– За что? – обернулся тот. – За что?!!…

У короля не было ответа, да и что не скажи герцогу Лемзи Де Ли все было бы бессмысленным.

– Что здесь произошло? – уставился на Хамонда, требуя ответа, но тот смог лишь развести руками, не зная, что сказать.

Воины короля сорвались, как неопытные мальчишки и натворили беды. Испугались? Десять – четверых? Случайность, глупость – оправданием не служило, как ничто другое не смогло бы послужить. Смерть есть смерть и какой бы повод не был у нее ступить на землю, шаги ее неотвратимы, а дела непоправимы.

– Вы разжалованы, сэр Хамонд. Я более не желаю вас видеть, – заверил король и старый вояка согласно склонил голову: это наказание – милость, а я заслужил плахи. Он сквозь слезы взирал на прекрасное, юное лицо девушки, что и мертвая смотрела в глаза своего любимого как живая на живого, и тот словно видел ее и отвечал взаимностью, поправ все законы бытия.

– Влюбленные не умирают, – прошептал Гай, пораженный до глубины души этой нелепой и страшной в своей неожиданности смертью Оррика Даган, с которым не раз шел в бой, которого уважал и знал как человека чести, и совсем наивной девочкой, чудом выжившей при резне в замке Де Ли. Судьба свела их в тот момент, когда, казалось бы, живи и живи, радуйся и будь счастлив: Боз Даган в темнице, Лезми вернулся из Палестины, а он, Гай, милостью своей решил отблагодарить Орри, наградив его титулом графа и богатыми землями, женив на сестре Лемзе. Как хотел он, как желал погибший Гелигрант.

– Она ведь выжила… зачем? – прошептал Лемзи, со слезами на глазах глядя на погибшую сестру, прекрасную как в тот день, когда он с Орри приехал навестить семью, и все такую же юную и невинную, трогательную и беззащитную, как в детстве, как будто годы и трудности пощадили ее.

Как он горевал, узнав о смерти семьи, о нападении на свой родной дом?!

Как радовался, узнав через донесения Лебрента – посыльного Гая, о том, что Исвильда жива, замужем и под охраной Оррика! Как ждал встречи с любимой сестрой и дорогим другом, который не раз спасал его в бою, прикрывая от жал стрел и клинковоторый не раз спас его в бою. ом!го а живании на свой родной дом?! жизнью и в тот день, когда он с Орри приехал навестить се! Он мечтал отплатить ему, зная, что тот неравнодушен к Исвильде, благословить и жить рядом с ними, радуясь их радости, качая на коленях их детей. Возможно, ради этого он выжил в плену сарацин, смог бежать, пройти пол Европы.

Но видно смерть не перехитришь, а у Господа закончились чудеса…

Рука короля сжала плечо верного вассала:

– Они будут похоронены как самые знатные сеньоры.

– Вместе.

Так хотел отец, так хотели они…

– Вместе, – заверил король. У него бы не хватило мужества разъединить влюбленных что потрясли своей жизнью жизнь и убили своей смертью смерть. – Говорят, если любишь, как любили друг друга они, то разлуки не будет. – Доблестному сэру Даган и его прекрасной жене, как и его друзьям, что не бросили их ни в жизни, ни в смерти, будет поставлен памятник. Пусть все знают: верность и любовь еще живы и никто никогда не сможет их убить. Пока бьется хоть одно человеческое сердце, пока воздуха хватает в груди, мы будем верить и любить.

Лемзи тяжело поднялся и склонив голову тихо прошептал с горечью и болью глядя в лица убитых влюбленных:

– Возможно в другой жизни, в будущем где грязи и зла будем много меньше, им повезет быть счастливыми… Слышишь, Господь?!! – закричал в холодное равнодушное к печали и радости людей небо. – Сделай же это!! Сотвори хоть раз воистину великое чудо!!… Если ты есть, если… любил и терял… хоть раз.

Гай с недоверием посмотрел в небо и поморщился: вряд ли Господь слышит Лемзи.

А чудес и вовсе, не бывает. Ангелы, дети чистой, безгрешной любви, приносят их на землю, а люди убивают их не давая родиться. И так будет всегда, пока любовь не вернется в этот мир и не поселится в сердцах, вытеснив алчность, жестокость и эгоизм.

Он посмотрел на убитого Галиган и Лебрента, качнул головой не понимая как это могло случиться и отчего было дано погибнуть смельчакам, рухнуть на землю на самом взлете своей славной жизни, а таким как Боз Даган суждено было прожить долгую жизнь и беспрепятственно сеять зло и множить горе.

– Наверное, оттого, что и там, на небесах, такие без надобности Господу нашему, – прошептал, словно открыл великую тайну для себя. – Значит, не все еще потеряно и Боз победил лишь в этой жизни, но сражение не закончено. И одних впереди ждет вечность, а других бездна забвения. Что ж, это справедливо.

Лемзи с ненавистью глянул на короля: как легко и просто рассуждать живым над мертвыми, которым ничего уже не достанется: ни любви, ни справедливости, ни воздаяния за свершенные поступки. Ничего кроме могильного холода и мглы веков, что сотрет память о их жизни, страданиях, стремлениях, любви, равной которой Лемзи не встречал.

Эпилог

Куртунуа лишили титула и звания рыцаря.

Боз Даган прилюдно казнили, повесив как последнего воришку.

Лемзи Де Ли получил милостью короля земли герцога Даган и руку Даниэллы.

Исвильда и Оррик были захоронены им в склепе замка Верфул, куда положили и их друзей. Даниэлла разбила вокруг усыпальницы цветник и каждый год, в день смерти супругов и своего возлюбленного, на их гробницах появлялись ярко красные розы – одна для четы Даган и две для несчастного Галиган.

Лемзи понимал, что тем самым Даниэль признается ему в любви и дает понять, что умерла вместе с ним. Де Ли молчал, смиряя гордость и ревность, а может и зависть к тому, кого искренне любили всей душой и сердцем. Он надеялся, что это всего лишь блажь, и пройдет рано или поздно. Даниэль обратит внимание на него, полюбит не менее сильно… но, чудес не бывает.

9 августа – 4 сентября 2006 г.