Текст книги "Инвиктус"

Автор книги: Райан Гродин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

9
НАПЕРЕГОНКИ СО ВРЕМЕНЕМ

Кто-то может подумать, что платье до пола, сапожки на пуговицах, увесистая лубовая коробка и пять лестничных пролетов снижают скорость бега. В данном случае это не сработало. Да что там, девушка просто летела! Перепрыгивала ступеньки легко и грациозно, словно с пружинами в ногах, и одолела два марша, пока Фар поднялся на один. Он еще отдувался на третьем, а незнакомка уже выскользнула с верхней лестничной площадки.

– Я тебе говорила, что нужен тренажер для ходьбы. Сердце – это важно. Нельзя все время поднимать, толкать и подтягиваться, как ты. – Имоджен нервничала и болтала без умолку. Фар хотел попросить ее остановиться, но не мог перевести дух, потому что пожертвовал всем кислородом в легких, чтобы настичь Марию-Антуанетту, прежде чем она исчезнет.

Куда она направлялась? Фар предполагал, что беглянка прибыла сюда на другой машине времени. Но машина времени – это несколько человек, а тепловое сканирование, проведенное Грэмом, выявило в качестве аномалии только его и эту девушку. Она здесь одна. Но зачем? Если пришла за «Рубаи», то зачем дразнила Фара книгой, как наживкой? Если хотела привлечь его внимание, как сама сказала, то почему убегает? И почему бежит так быстро?

Фар обдумывал все это на ходу, задыхаясь от бега. Происходящее не имело смысла – и не надо. Он не позволит этой девчонке еще раз поломать ему жизнь! Ни сам черт, ни наводнение, ни эти лестницы, от которых вот-вот лопнет сердце, не помешают ему завладеть «Рубаи»!

Выскочив в холод ночи, Фар обнаружил, что палуба «С» абсолютно пуста. Два палубных крана, словно пальцы гигантского скелета, сгорбились над полированными сосновыми досками. Марии-Антуанетты видно не было.

– Дерьмо крысиное! Куда она делась? – Вопль Имоджен огненным фейерверком простучал по барабанным перепонкам, и Фар поморщился от боли. – Прости. Но кто она, Фарвей? Вела себя так, словно знает тебя.

– Долгая история. И я сам в ней даже наполовину не разобрался, это уж точно. – Фар вышел на середину палубы и повернулся на 360 градусов, осматривая все пространство. Мест, куда могла подеваться девушка, было предостаточно, но, учитывая ее наряд, Фар пришел к выводу, что его прежний маршрут стал бы для нее наилучшим выбором: вверх по железной лестнице, что у второго крана, и через распашные двери в расположение первого класса.

Он побежал.

– Твоя одежда! – предупредила Имоджен.

Черт с ней, с одеждой! Все равно в этих штанах бежать удобнее. Фар взлетел по лестнице, перепрыгнул распашную калитку, пронесся мимо стюарда. И увидел в дверной проем мелькнувшее желтое платье. Мария-Антуанетта находилась на расстоянии четверти длины «Титаника» от Фара и прижимала футляр с книгой к груди. Коридор между ними освещался слабо, но Фар мог бы поклясться, что королева Франции смеялась, исчезая из виду. Привидение в шелках – была и пропала.

– Эй, ты! – подал голос стюард. – Тебе нельзя здесь находиться! Только для пассажиров первого класса!

– Фарвей, тебя заметили. – Голос Имоджен дрожал, и эта дрожь колотилась в ушах от бега. – Это плохо. Это плохо, плохо. Корпус вычислит, что мы здесь находились, и нас упрячут в тюрьму на всю жизнь. Кто будет кормить Шафрана? Мне нельзя в тюрьму, Фарвей!

А говорила, мол, трава по обе стороны зелена.

Фар миновал коридор с красной ковровой дорожкой, пробежал мимо спальных мест и уборных на палубе «В», снова вылетел из двери к парадной лестнице, вступив в визуальный контакт по меньшей мере с четырьмя весьма пораженными представителями высшего света. Все они дружно ахнули. Но нигде Фар не увидел желтого платья.

Каким же путем она убежала? Вверх? Вниз? Вперед? Так много вариантов и так мало времени на выбор. Стюард спешил по следу Фара. В любую минуту он появится из двери, и…

Ткань канареечного цвета мелькнула за перилами на палубе «А». Фар поднял голову и увидел Марию-Антуанетту, перегнувшуюся через поручни. У нее даже дыхание не сбилось…

– Вот она! Наверх, Фарвей! – Кузина, задыхаясь, выкрикивала бесполезные инструкции, а Фар уже взлетел по лестнице. – Поднимайся! Поднимайся!

К тому времени, когда он выскочил на палубу «А», девушка снова исчезла. Все, что увидел Фар – это диванчики, на которых сидели пассажиры, смотревшие на него широко раскрытыми глазами, и уже знакомые часы с ангелочками, отсчитывающие последние минуты перед катастрофой.

– Вон там! – На этот раз желтое первой заметила Имоджен, а Фар отыскал его взглядом секундой позже. Снова их разделял лестничный пролет; снова платье мелькнуло и пропало. – Она бежит наверх, на прогулочную палубу!

Фара поразила жуткая мысль: незнакомка точно знала, как он попал на корабль и что именно ищет. И это вдобавок к тому факту, что она была ИСТОРИЧЕСКОЙ ГОЛОГРАММОЙ ИЗ ЕГО ВЫПУСКНОГО ЭКЗАМЕНА НА СИМУЛЯТОРЕ.

Вела себя так, словно знает тебя.

Знает? Если да… как это возможно?

Фар выбежал на палубу; щеки горели, арктический воздух резанул по легким. Ветер, вода, небо – все вокруг него пребывало в движении. Бескрайность подчеркивала пустоту палубы. Он забрался на основание дымовой трубы, откуда открывался полный вид на раскинувшиеся под светом звезд верхние палубы «Титаника».

Марии-Антуанетты с «Рубаи» нигде не видно.

– Какого черта? – прошептал Фар в ночную тьму.

– Хм… Может, снова забежала внутрь? – предположила Имоджен. – Или, возможно, прячется в одной из спасательных шлюпок?

Возможно. У Фара не оставалось времени играть в детектива. Двери на парадную лестницу раскрылись, и появился раскрасневшийся, дымящийся от злости стюард. За ним тянулась вереница любопытных пассажиров.

Вот и остался незамеченным.

Фар еще раз внимательно оглядел толпу, но ни на одной из заинтригованных скандалом дам не было канареечного платья. А позади них? Ничего. Ничего, кроме бескрайней шири океана и… и айсберга.

Того самого айсберга.

В тот момент он показался совсем маленьким. Если бы Фар не знал уже о нем, то не обратил бы внимания на едва заметный силуэт, как и наблюдатели в «вороньем гнезде» на мачте. Они заметят его, когда ледяная глыба уже точно будет здесь и начнет вспарывать стальной корпус корабля, как бумагу.

Имоджен тоже его увидела. Фар слышал, как у нее перехватило дыхание.

– Ты должен возвращаться.

Руки крепко сжимали перекладину лестницы, но ощущение было такое, будто они сжимают пустоту. Ему нельзя вернуться без книги. Это невозможно. Он не провалил еще ни одного задания…

С другой стороны, он не проваливал и экзаменов на симуляторе, пока не появилась эта девушка.

Айсберг становился все выше и выше. Как это дозорные его не видят? Даже макушка, вздымавшаяся над водой, представляла собой небольшую гору. Согласно показаниям очевидцев, изученным Имоджен, около ста футов в высоту. Наблюдая за приближающейся громадой, Фар прикинул, что на самом деле в ней футов сто двадцать, где-то так. Сам рок и смерть на глади вод, а «Титаник» шел навстречу им полным ходом.

– У тебя нет времени гоняться за девушкой, – предупредила Имоджен. – Сейчас на корабле разверзнется ад, а я не стану посылать Грэма спасать твою тонущую задницу.

С «вороньего гнезда» раздался пронзительный крик, но прозвучал он слишком поздно. Сама судьба проложила курс, и участь «Титаника» была предрешена. Вскоре непотопляемый корабль содрогнется под ногами Фара, и его потянет в темную пучину, которая поглотит судно и заодно множество людей. Гигантский водоворот увлечет несчастных в вихре холодной черной воды туда, вниз, где не будет смысла бороться…

Наступал конец. Ледяной встречный ветер проник под кожу и похрустывал в суставах. Фар сгорбился, но озноб остался и тогда, когда он повернулся спиной к трагическому прошедшему будущему и начал взбираться по лестнице на дымовой трубе.

10
ДЕВУШКА В ЖЕЛТОМ ПЛАТЬЕ

Имоджен уже обдумывала следующую запись в судовом журнале, когда кормовой люк «Инвиктуса» распахнулся и в корабль ввалилось некое подобие ее кузена, обветренное и сильно раздраженное – кудри разметались, кулаки стиснуты.

Фарвей столкнулся с айсбергом. Всем покинуть корабль!

Женщины и красные панды первыми!

Нет, надо удалять. Слишком легкомысленно.

Весело не было никому. Ни Фару, шагнувшему в отсек управления без «Рубаи» в руках. Ни пассажирам в потоке данных на экране Имоджен. Зубодробительный скрежет льда о сталь, столкнувшихся в нескольких метрах под поверхностью воды. Жуткий звук. Имоджен зажала уши ладонями – и не только она. И Грэм, и Прия бросили все – первый загружал навигационную систему, вторая запирала люк «Инвиктуса» – и повторили жест Имоджен.

Слушал один только Фарвей. Замерший в центре рубки – глаза навыкате, в руках ничего. Всего один раз кузина видела брата таким – в тот вечер, когда насильно кормила его мороженым с ароматом медовых сот, а потом они вдруг получили письмо на вышедшей из употребления настоящей бумаге.

И это значило, что все пропало.

Айсберг и «Титаник» разошлись. Наступила тишина. Никто из экипажа «Инвиктуса» не спешил первым испытать на себе взгляд капитана, напоминавшего в этот момент раненого зверя. Даже Прия, всегда проводившая первый, беглый осмотр Фарвея на предмет возможных повреждений, мялась в сторонке.

Экипаж оказался на неизведанной территории. Раньше они не возвращались без добычи.

Никогда не представали перед Лаксом с пустыми руками.

От этой мысли Имоджен стало не по себе. Только раз она встречалась с Лаксом, но и этого оказалось более чем достаточно. Что-то было не так с человеком, которого они называли боссом. У нее осталось стойкое впечатление, что этот тип, возможно, и не дьявол, но воплощение чистого зла. Такой не простит потерю восьмидесяти пяти миллионов. Имоджен представить не могла, на что способен воротила черного рынка, и даже думать об этом боялась.

Те же мысли угадывались и по лицу Фара. Нежелание признать поражение, гнев и отчаяние легли на него слоями, но, направляя эмоции в новые измерения, он шагнул к рабочему месту Грэма.

– Мы должны вернуться. Я обязан попробовать еще раз.

Вцепившись взглядом в колонки чисел на экране, инженер шептал что-то неразборчивое, какие-то обрывки слогов. В руках он бесцельно крутил один из своих драгоценных кубиков. Никогда Имоджен не видела Грэма таким несобранным. Ни в словах, ни в жестах. Нести чушь в глухой экран – скорее, ее сильная сторона…

– Грэм! Сосредоточься! Я хочу, чтобы ты перебросил нас назад во времени, туда, где я смогу найти книгу раньше той девчонки! Отправляйся в ту точку, где мы планировали высадиться изначально, где задание еще не пошло наперекосяк! – Голос Фарвея звучал настолько резко, что Имоджен осмелилась посмотреть на его брови.

Они не двигались. На этот раз он разозлился по-настоящему.

Грэм поднял голову. На мокром от пота лице играли отсветы монитора.

– Не могу.

– Что значит «не могу»?

– Не знаю, что и почему, но мы не можем прыгнуть в то время. Я пытался загрузить вычисления в…

– Так исправь! – Бах! Фар ударил по экрану с замершим «Тетрисом». Стекло выдержало, но весь «Инвиктус» вздрогнул. – Разве не за это я тебе плачу?

– Я пробовал, – еще раз сказал Грэм. – Пробовал и говорю тебе – не получается. Это невозможно.

Пот у него на лбу начал собираться в капли и стекать так обильно, что Имоджен поняла: инженер говорит правду, хотя сам не понимает, что происходит. Должно быть, Фарвей пришел к такому же заключению, потому что двинулся назад к люку.

– Имоджен, отмотай запись назад в онлайне! – гаркнул он.

– Нет! – От злости Имоджен слишком резко развернула кресло. – Тебе нельзя туда возвращаться! Корабль тонет. Слишком много переменных…

– Разве я похож на человека, которому есть дело до каких-то переменных? – оборвал ее кузен. – Я только что оставил там, внизу, две сотни миллионов! Лакс такое не спустит, да и я не собираюсь! Включай подачу данных!

Гнев Лакса нависал над экипажем черной тучей, но погружение Фарвея в пучину катастрофы ничего бы не изменило.

– Девушка исчезла, – попыталась урезонить брата Имоджен. – Она же не станет торчать с добычей на судне, когда океан стучится в двери!

Но упрямство не переупрямишь, особенно когда дело касается Маккарти. Фар развернулся к двери, но обнаружил, что Прия встала у него на пути. Сложив руки на груди, она строго посмотрела Фарвею в глаза.

– Имоджен права. Тебе нельзя идти.

– Отойди, – сказал Фарвей. – Пожалуйста.

Прия перешла на шепот:

– Иногда поражение – это то, что нужно.

Наблюдая, как мрачнеет лицо кузена, Имоджен старалась вспомнить, осталась ли у нее в холодильнике заначка мороженого. Она бы принялась за него прямо сейчас, но подозревала, что последняя картонка с малиновым ароматом пала жертвой пагубного пристрастия больше недели назад, когда внезапно ночью ее обуяла жажда сладкого.

Заметка для себя: держать по крайней мере пинту мороженого для экстренных случаев.

– Не было никакого поражения, – выпалил Фарвей. – Поражение – это не мое. Меня ограбили.

– Разве можно считать себя ограбленным, лишившись вещи, которая никогда тебе и не принадлежала?

Шепот донесся из угла Имоджен, прямо из-за ее плеча. Грэм, Прия и Фарвей одновременно повернулись на звук. Когда и Имоджен последовала их примеру, то увидела поначалу лишь Бартлби, но потом глаза привыкли к сумраку, и она различила еще одну человеческую фигуру в темноте за манекеном.

Тень выступила вперед.

Перед ними стояла девушка в желтом платье.

11
СКАНИРОВАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ

Элиот повидала всякие машины времени и всякие экипажи. В каждой имелись свои особенности – невозможно путешествовать во времени, не встречая чудаков, но эта команда перещеголяла всех. Свисающие с потолка костюмы. В кресле девушка с волосами цвета галактической туманности. На медичке запачканный маслом халат. И – ну и ну, а это кто еще – енот?

Экипаж «Инвиктуса» внимательно разглядывал ее, пытаясь переварить внезапное появление незнакомки. На самом деле не такое уж внезапное. Элиот пряталась за манекеном уже несколько минут и наблюдала. Она успела понять, как функционирует эта банда подростков. Тот, постоянно щелкающий по клавишам, – инженер. Темноволосая девушка у двери следит за температурой, чтобы не допустить перегрева. Историчка, радужная, как машинное масло, пытается управлять этим хаосом.

Но Элиот проникла сюда не для того, чтобы разбираться с их персональными обязанностями. Это второстепенно. Настоящее задание – Объект «Семь», чей разгоряченный, как топливные стержни, взгляд устремлен на Элиот. Будь на ее месте кто-нибудь другой, он, наверное, уже бы растаял.

– Ты!

Неужели этот возглас – единственное, что он сейчас способен произнести, подумала Элиот, но тут все заговорили.

– Как она сюда попала?

– Где книга?

– Кто она вообще такая?

Рыжий енот зашипел на Элиот и бросился под кресло девушки-туманности.

– «Рубаи» в надежном месте. – Она подобрала юбки и вышла на середину отсека управления. Девушка-туманность оттолкнулась в кресле назад и случайно проехалась по хвосту непонятного животного. Существо взвыло и ускакало прочь.

Казалось, «Седьмой» даже не заметил этого происшествия.

– Чего ты хочешь?

Опять этот вопрос… «Седьмой» словно сценарий читает, как и все остальные. Та же сцена, только декорации другие. Элиот отбросила ненужную мысль. С прежними действующими лицами и прежней сценой покончено. Драма сыграна, занавес опущен. Надо сосредоточиться на «здесь» и «сейчас». «Седьмой» должен занять место в центре ее вселенной… если он тот, за кого она его принимает.

– Мне нужна работа. – Элиот подошла к пустующему капитанскому креслу и утонула в мягкой кожаной обивке мандаринового цвета. Как же приятно вытянуть ноги! Потом развернулась лицом к аудитории. – Я хочу присоединиться к «Инвиктусу», стать частью вашего экипажа.

Брови у медички зашевелились: одна полезла вверх, другая вниз. Рыжий грызун продолжал шипеть, устроившись в безопасном месте – на плече у манекена. Остальные выглядели ошарашенными и сверлили Элиот взглядами, словно пытаясь понять, кто же она – реальность, голограмма или галлюцинация.

Если бы они узнали хоть половину…

Девушка-туманность первой подала голос:

– Но… почему?

Здесь начиналось самое трудное: сколько им можно рассказать? Правду говорить нельзя, но Элиот понимала, что ее отношения с командой «Инвиктуса» будут более гладкими, если сейчас состоится диалог заинтересованных сторон.

– Черный рынок переполнен в большей степени, чем вам поведал Лакс. Я некоторое время работала в качестве свободного художника, но одиночество надоедает. Не говоря уже об усталости.

– Конечно, – язвительно согласился «Седьмой». – Должно быть, утомительно портить жизнь другим людям.

– Свободный художник? – Инженер нахмурился. – Но как ты проходила через Решетку без машины времени с экипажем?

Вопрос опасный, как кроличья нора, и его лучше перепрыгнуть.

– С большим трудом. Я же сказала, что искала способ облегчить свое положение, поэтому решила выполнить работу за целую команду.

– За целую команду? – взорвался «Седьмой». – Ты просто сорвала наше задание!

– Неверное, – поправила она. – Я предложила вам мотив нанять меня. Считайте этот последний час испытанием, демонстрацией моих выдающихся воровских способностей.

– Я единственный вор, который требуется этому кораблю! – Чудо, что в отсеке еще ничего не загорелось, взгляд «Седьмого» просто обжигал. – Я прекрасно справляюсь с заданиями, если ты не путаешься под ногами! Какого черта ты делала на моем заключительном экзамене в симуляторе?

– На твоем… где?

– В симуляторе на моем заключительном экзамене. В костюме Марии-Антуанетты. Ты все это подстроила! Ты мне подмигнула!

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Конечно, Элиот лгала. – Если бы мы работали вместе, то могли бы максимально использовать наш воровской потенциал. Вдвое больше добычи, вдвое выше доход.

– Ты влезла в версальскую программу, – продолжал давить «Седьмой». – Я не сумасшедший и не такой тупой, чтобы приглашать тебя в мою команду…

– Никакого приглашения не требуется. – Она пожала плечами. – Я уже здесь, и если вы попробуете вышибить меня отсюда, то никогда больше не увидите «Рубаи».

Четверка обменялась взглядами – начался безмолвный разговор. «Седьмой» смотрел в основном на медичку. В языке жестов и мимики этой пары она увидела столько знакомого… Кивок, пожимание плечами, вскинутая бровь, и все что-то значит. Сколько времени прошло с тех пор, как на Элиот смотрели таким же взглядом?

– Этот экипаж работает на доверии, – начал «Седьмой». – Я уверен, что Имоджен знает, куда посылает меня. Уверен, что Прия залечит мои раны и присмотрит за двигателями. Уверен, что Грэм проведет нас через Решетку…

Инженер, наморщив лоб, сражался с кубиком Рубика. Потом посмотрел на экран консоли, и взгляд его дрогнул, словно он пытался понять чужой язык без переводчика и не улавливал смысла.

Элиот глубоко вздохнула, чтобы унять биение сердца.

– Понятия не имею, что получу, – продолжал «Седьмой», – если возьму тебя в нашу команду.

– Ты просто сядь и посмотри. – Если бы перед Элиот стоял стол, она положила бы на него ноги, как это делали герои в старых вестернах, когда хотели показать себя хозяевами положения. Но капитанский пульт находился позади нее, и к тому же экипаж «Инвиктуса» уже без лишних жестов понял, что преимущество на стороне незнакомки.

– Ты заняла мое место, – сказал «Седьмой».

– Оно твое, как только покажешь, где моя койка, – ответила Элиот. – Хотелось бы нижнюю. На самом деле – не люблю высоту.

Наступило молчание. «Седьмой» смерил ее взглядом, прикинул варианты и понял, что выбор невелик.

– Значит, ты предъявишь «Рубаи», когда мы вернемся к Лаксу?

– Верно. – Элиот самодовольно усмехнулась.

Фар скрестил руки на груди и шагнул ближе, едва не наступив на подол ее платья.

– А что нам помешает избавиться от тебя, когда товар будет доставлен?

– То же самое, что не позволит мне показать ему запись, где ты гоняешься за мной, и оставить тебя без работы. Взаимное доверие.

Улыбка-ухмылка уже закрепилась на лице Элиот. В последнее время такое выражение стало у нее дежурным, потому что других эмоций она не могла себе позволить. Слишком многое повидала. Слишком многое стояло на кону.

«Седьмой» прищурился:

– Мы даже не знаем, как тебя зовут.

– Элиот.

– Правда? Элиот – и все?

– Просто Элиот. – Зачем использовать фамилию, когда нет семьи, которой она принадлежит? – У девушек принято сначала знакомиться. Понимаю, что врываться к вам вот так грубо, но не будем принимать это за правило.

Экипаж не знал, как себя вести. Медичка придвинулась под бочок «Седьмому», так что замасленный халат соприкоснулся с рубашкой рабочего. Девушка-туманность хлопнула ресницами. Инженер оторвал глаза от экрана. Взгляд у него не изменился – мягкий, темный, с примесью сомнения. Он напоминал Элиот пасмурный рассвет.

– Хочешь знать наши имена?

– Я хочу… – Она замолчала, пораженная этим опасным словом, его вкусом на языке. Чего? Чего ты хочешь, Элиот? Можешь хотя бы вспомнить? Она с усилием сглотнула. – Начать заново, с чистого листа. Послушайте, я не прошу татуировок в знак дружбы и вечного пристанища. Только шанса начать новую жизнь. Хотя бы попробовать. Не получится – хуже никому не будет. Получится – ваши наладонники зарядятся так, что вы руками взмахнуть не сможете. Ну а знание ваших имен было бы прекрасным бонусом.

В отсеке «Инвиктуса» с его молчащими двигателями и загнанной в угол командой было так тихо и спокойно. Внутрь проникали звуки снаружи, голоса офицеров, приказывающих расчехлять спасательные шлюпки. Звучали они спокойно и буднично, никто не предполагал, что ситуация вот-вот ухудшится, сильно ухудшится. Сказано: блаженны неведающие, и, может, к лучшему, что сейчас они смотрят в звездное небо, дышат полной грудью и не понимают, что скоро их поглотит тьма…

– Я Имоджен Маккарти. – Остальные молчали, и девушка-туманность взялась представить их. – Грэм – наш местный гений. Прия занята тем, что поддерживает в нас жизнь. Фарвей…

– Это полное имя, – перебил «Седьмой». – Всe зовут меня Фар.

– Вот как? – подначила Элиот. – Просто Фар?

– Зови меня как угодно, но не рассчитывай на дружбу, раз загнала нас в безвыходное положение. – Каждое слово «Седьмой» произносил кривясь, как от боли, словно у него только что вырвали зуб и изо рта еще шла кровь. – Нижняя койка в правом углу твоя. Если тебе все равно, я хотел бы занять свое место.

– Конечно, все равно. – Благодаря каблукам на сапожках они оказались одного роста, когда Элиот встала. – Теперь, если ты не против, я пойду. День выдался трудный, а эта красивая обувь ужасно жмет.

Имоджен понимающе хмыкнула. Экипаж «Инвиктуса» растерянно наблюдал, как Элиот проскользнула мимо их капитана к своему спальному месту.

Там она сначала бросила взгляд на капсулы остальных членов команды. Одну украшали мерцающие лампочки, а поверх яркого ковра-килима лежало голографическое издание «Стиль прошлых лет». На другой – пара антикварных беспроводных наушников «Бит-Бикс» на подушке. В смежной спальной капсуле громоздились гири, грязные носки и висел отчетливый запах парня. По сравнению с ней верхнее место выглядело аккуратным – койку заправляли на больничный манер. Плакат с периодической таблицей отсвечивал на дальнюю стенку разноцветными квадратами.

Даже после беглого осмотра Элиот могла определенно сказать, кому из членов экипажа какая капсула принадлежит. Спальное место, отведенное ей, было совершенно голым. Стены оказались стерильно чистыми, как в научной лаборатории, и белыми – тщетная попытка сгладить ощущение, что капсула совсем крохотная. Большего краска сделать не могла. Половину объема шестигранника заняло ее платье, и в нем стало почти невозможно повернуться.

Хорошо, что у меня так мало багажа, подумала Элиот после того, как выполнила акробатический трюк по закрыванию дверцы. Когда загорелась лампочка замка, она плюхнулась на койку, расстегнула сапожки и прислонилась головой к стенке.

Слишком много беготни, слишком много смертей. Можно ведь хоть на миг сомкнуть глаза?

Едва устроившись, Элиот услышала, как экипаж за дверцей разразился вопросами: «Кто эта девушка, Фарвей?» «Что она здесь делает?» «Где эта хваленая книжка?» Ни на один из вопросов «Седьмой» ответить не мог. Откуда-то снизу и издалека долетели звуки музыки – оркестр «Титаника» начал исполнять последние в жизни пассажиров мелодии. Элиот старалась не думать о Чарльзе, о его лице, покрытом пушком, как персик, но у нее не получалось.

Хорошо, что она его не забыла, хотя мысли о молодом человеке отнимали последние силы.

Нет покоя уставшему. Или умирающему. Или мертвому.

Не размыкая век, Элиот включила интерфейс. Сначала появился семейный снимок: мама, Стром и Солара на лодочной прогулке по затопленной Венеции. За ними из воды вздымаются башни. Вид изысканный и жуткий. Стром надевает водолазное снаряжение, Солара собирает волосы в пучок. Мама что-то говорит и застывает на полуслове навечно. Элиот могла изучать пиксели этого снимка часами, пытаясь представить себе виды, звуки, запахи того дня. Фото она использовала как заставку, пока загружалось меню.

В темноте вспыхнули числа, таблицы, прогнозы и отдельно – шесть файлов с данными. Элиот пролистала их и перешла к самому свежему: объект «Семь». Этот файл содержал всестороннее описание Фарвея Гая Маккарти: фальсифицированные ДНК-тесты, школьные отметки, учетные записи по отпечатку ладони, прошлые места жительства, текущий адрес – Виа Вентура, Зона 3, а также подробную видеозапись о взломе симулятора 5 мая 2371 года нашей эры и последующем изгнании.

Оставшийся объем файла ждал заполнения. Элиот занесла туда несколько последних часов. Жизнь ее превратилась в постоянный поток информации – записанной, сохраненной, маркированной, текущей, возобновленной. Сегодняшний эпизод сохранится под названием «Вторая встреча с объектом „Семь“. 14 апреля 1912 года нашей эры».

– Добрый вечер, Вера. – Элиот приветствовала интерфейс шепотом – на тот случай, если члены экипажа прижались ушами к ее дверце. – Как там у тебя погода?

«Я компьютер, не способный к восприятию физических проявлений климата». Вера отвечала как всегда – сухая комбинация голоса и текста. Программисты снабдили ее странным британским акцентом. Как правило, Элиот он нравился, но сегодня вечером характерное произношение лишний раз напомнило обо всех тех пассажирах, среди которых ей довелось побывать.

История может быть горькой, как сочевичник.

– Здесь погода ужасная, – прошептала Элиот.

Согласно многим данным, температура в этом времени и месте ниже точки замерзания. Не больно-то поплачешься Вере в жилетку. Уровень поддержки у интерфейса чисто технический. Что я могу сделать для тебя, Элиот?

– «Седьмой» находится в пределах досягаемости. – «Инвиктус» вмещался в окружность с радиусом сто метров, и это устраивало Элиот. – Захвати его и начинай сканирование контрсигнатуры.

Цель обнаружена. Сканирование объекта семь на излучение контрсигнатуры сейчас начнется… Показания: выполнено 0 %. Что еще я могу сделать для тебя, Элиот?

Больше ничего. Полное, на 100 процентов, сканирование займет несколько суток, а пока информация не будет собрана и результаты представлены, сделать что-либо почти невозможно. Позитивное заключение или негативное. Катализатор или жертва. Сейчас у нее появился шанс покрепче закрыть глаза и заманить сон, как дикого зверя в ловушку. Просто так он не придет. Как можно, если внизу пронзительно кричит холодная ночь, раздираемая звуками скрипок, которые даже подушка заглушить не в силах?

Прямо на платье Элиот натянула одеяло. Кости вжались в матрас; сердце дрожало не переставая.