Текст книги "Инвиктус"
Автор книги: Райан Гродин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
…НО КОТОРЫЕ ВЫБИРАЮТ НАС
На столе в столовой остались только тарелки с корками от пиццы. Добытый на черном рынке сыр нисколько не пострадал от двух падений на пол. Более того, самого этого инцидента как будто и не было вообще. Мать Фара вышла из спальни с румянцем на щеках и, положив на стол новый подарок, прошла по кругу, собирая заказы на напитки. Вечер продолжался в том же духе, в каком проходило большинство таких вечеров в доме Маккарти: с едой, смехом, паузой между обедом и десертом для нескромных историй.
Имоджен рассказала о случае из детства, когда они с Фаром посетили зоопарк. Фар начал тот день в белой рубашечке, а домой пришел в объеденных наполовину грязно-желтых лохмотьях – благодаря какому-то нервному кролику и козленку – и со стойкой неприязнью к мелким размером в пинту млекопитающим. В ответ Грэм поведал о недавних триумфах друга на симуляторе. Историю рождения Фара поочередно изложили Берг и обе Эмпры.
На десерт подали шоколадный джелато с шоколадными чипсами, любимое лакомство Фара. Тетя Изольда принесла его целое корытце, но едва сделала два шага, как ее дочь воскликнула «Подождите! Бенгальские огни!» и умчалась в кухню. Вернулась она уже подобием кометы, оставляя за собой хвост из рассыпавшихся искр. Дядя Берг затянул «С днем рожденья», остальные подхватили.
В конце его мать улыбнулась:
– Загадай желание. И исполни его.
Хорошо бы. Всю жизнь Фар прожил с чувством, что загадывает желание на размер больше. Он пробежал взглядом по гостям – тетя Изольда раскладывала джелато по блюдечкам, а дядя Берг и тетя Э. передавали угощение дальше. Берг держал за руку мать Фара, Имоджен тестировала кубик Рубика Грэма.
Вот его жизнь.
Чем ее наполнить?
Увы, он не знал.
Потом началось вручение подарков. Дядя Берг, тетя Изольда, Берг и его мать купили вскладчину ховербайк – больше никаких поездок в Академию на общественном транспорте! Имоджен добавила пару очков от ветра. Грэм подарил кредиты. Подарок Тети Э. был фамильной реликвией, судя по маминой реакции. Едва он открыл его, как она потянулась за твидовым пиджаком.
– Это принадлежало твоему прапрапрадеду. Он был профессором истории в Оксфорде в те времена, когда историкам приходилось полагаться на книги. Сколько же я его не видела? Вечность.
По крайней мере годы. Точнее, семнадцать плюс один.
Мама помолчала, предаваясь воспоминаниям, и протянула последний подарок. Торопливо завернутое что-то, маленькое, даже не перевязанное, легко поместившееся на ладони.
– Это от кого?
– Открой. – Еще один пример странного поведения. Насколько помнил Фар, вот так она уклонялась от ответа, лишь когда он пытался расспросить об отце.
Фар торопливо разорвал бумагу. Серебряные петельки, голубой бархат… Обычно так выглядят футляры для ювелирных украшений. Может быть, запонки? Или кольцо? Или новый роговичный имплант?
В коробочке был чип. Но такой, какого он еще не видел. Прозрачный, почти невидимый, какой-то футуристический.
– Что за…
Вспыхнул свет, и все за столом ахнули.
Грэм придвинулся поближе, чтобы получше рассмотреть штуковину.
– Это же голографическая платформа? Но откуда?
Ответа на второй вопрос Фар не знал. Что же касается первого, то перед ним определенно была голограмма с чем-то вроде меню. Восемь коробочек постепенно меняющегося цвета, обозначенные римскими цифрами от 0 до vii. Над ними висела коробочка с совершенно другим ярлыком: TU FUI, EGO ERIS.
Тем, что ты есть, я был. Тем, кто я есть, ты будешь.
– Странно. – Имоджен подалась вперед. – Фраза с могильного камня. Римляне обычно использовали ее, чтобы предупредить живых о смерти.
Смерть. Но Фар так не думал. Здесь ссылка была на другое. Он не располагал доказательствами и мог полагаться лишь на чутье, то самое ощущение, которое испытывал каждый раз, когда пролетал над Колизеем. Только сейчас оно звучало громче. Как будто дрожь превратилась в рев.
– Тu fui, ego eris, – повторил он фразу и как будто услышал ее эхо.
Коробочка открылась. Из нее вывалились судовые журналы корабля под названием «Инвиктус». В документах Фар прочел имена, знакомые – как Имоджен и Грэм – и как будто знакомые, звучавшие так, словно когда-то он неоднократно их произносил: Прия и Элиот. Прия… Элиот… Прия… Прия… Прия… Четыре месяца назад он был капитаном машины времени, доказательством чему служили более тридцати записей инфопотоков с самыми разными – выбирай по вкусу – временными отметками.
Фар откашлялся. Похоже, вариант оставался только один.
– Начать сначала.
ЭПИЛОГ
5 мая 2371 г. н. э.
Нулевой уровень Зоны 2 финансового дистрикта оказался опасным для прогулок местом. Тротуары кишели брокерами, нервными и дергаными, определенно сидящими на стимулянтах и не сводящими глаз с биржевых показателей на интерфейсах. Осторожно, не наступи кому-нибудь на ногу! Или на чашку с кофе! Элиот вела Фара, и рефлексы оказались здесь весьма кстати. Кадету помогала подготовка. Успешный рекордер – всегда хамелеон, машинально подбирающий шаг так, чтобы двигаться в одном темпе с окружающими. Потерять его было легко: притягивающие взгляд кудряшки исчезли, серая форма растворялась в серой пешеходной массе.
А вот Элиот – в мотоциклетной куртке из флэш-кожи и в блондинистом парике – выделялась, как заплата на фоне корпоративного монохрома. Брови выглядели немного слишком большими, хотя рисуя их сегодня, она чувствовала себя свободнее. Цвет? Темнейший Предрассветный. Месседж? Не забудь меня. Ради Фара она написала фразу слева направо.
От него и требовалось совсем немного: увидеть ее и прочитать сообщение. Но Фар упрямо двигался вперед по Виа Новус. Обходной маршрут в Академию. Особенно странно, если учесть, что через несколько часов у него начинался последний экзамен по математике. Вмешиваться в это испытание Элиот не планировала. По крайней мере не в цифровом смысле. Можно было бы пробежаться и догнать, но на нервы действовали чашки с кофе. Тем более что из кармана высовывалось приглашение. Настоящие чернила выцветают, и, хотя флэш-кожа адски дорога, пятнышко было бы не худшим, что могло случиться. Такие, как Лакс Джулио, повторять не любят.
Элиот сунула руку в карман куртки, прижав уголок конверта большим пальцем. Для бумаги он был довольно острый. И тяжелый. Чтобы завоевать доверие крупнейшего магната черного рынка, ей пришлось доставать не одну бутылку портвейна.
Элиот представлялось сомнительным, что у Фара могли быть какие-то дела в Центральном Мировом банке, эмблему которого, сияющий глобус, обвивали золотые буквы, уверявшие клиентов, что лучшего места для их кредитов не может и быть.
Вращающиеся двери заметали внутрь одного клиента за другим. Иногда среди них попадался дроид. Фар оторвался от общего потока непосредственно перед грандиозными ступеньками, ведущими к площади с антиполлюционными кустами и киосками.
Элиот задержалась, остановившись у сидящего мраморного льва. Остановилась не столько по причине осторожности, сколько из любопытства. Прислонившись к статуе, она задумалась о причине такого нарушения модели поведения. За все то время, что прошло после его семнадцатого дня рождения, Фар ни разу не подошел к чайному киоску. Энергии ему и так вполне хватало, а от кофеина мог бы случиться разрыв сердца.
– Мне чаю, – сказал он продавцу. – По возможности погорячее.
Двадцать пять кредитов. Увидев цену, Фар даже вздрогнул. Элиот знала – таких денег у него нет. Нет даже половины. С другой стороны, у нее их было столько, что и девать некуда. После двух удачных краж для Лакса она могла позволить себе многое, но что толку от денег, если у тебя нет друзей, с которыми можно получить от них удовольствие?
Пройдя вперед, она провела ладонью над сканером платежного автомата.
– Сегодня заплачу я.
Продавец взялся за дело. Специи пахли не бесами и домом, и этот аромат пробудил у Элиот желание чего-то почти полностью забытого. История ее жизни… жизней. Но теперь все закончилось благодаря этому пареньку. Когда она повернулась, Фар уже читал послание ее бровей. Его собственные взлетели так высоко, что могли бы затеряться в будущих локонах. Странно и необычно: встретить кого-то в первый раз еще раз. Мест, откуда начать, было множество, но Элиот даже не представляла, что сказать. Привет. Снова?
– Ты. Ты спасла нас. Меня, Грэма, Имоджен и… – Фар не договорил. Взгляд его метнулся к киоску, где торговец наливал чай. – Целый мир. Всю историю.
Ни одно из этих утверждений не соответствовало истине на все сто. В начальной части истории зияло немало дыр. Утро смерти Фара пропало вместе с предшествовавшими ему часами. Попытавшись вынести из горящей Александрийской библиотеки «Вавилонскую историю» Беросса, Элиот, из-за разрыва Угасания, прибыла к месту с опозданием и не смогла пробиться сквозь дым. Прошлое выровнялось после поворотного пункта, потому что мир был уже другим. Угасание не повторялось. «Титаник» утонул, Лас-Вегас воссиял. Машины времени приземлялись по графику, без сбоев, собирали пчел и семена и записывали историю, чтобы воскресить Центральное время. Все шло как положено.
Вот только к Элиот это не относилось. Она снова оказалась начисто стертой и сохранила лишь обрывки защищенных Решеткой воспоминаний: стрельба в Фара, наблюдение за семью объектами, мозговой штурм и поиск решения задачи построения мира. Что еще? Она смутно помнила, как стояла в голом поле и как сердце билось от ужаса, распознать который был не в состоянии мозг. Угасание. Почему Элиот все забыла? Почему сбежала? Если верить данным Веры, она перескочила из 31 декабря 95 года н. э. в утро 90 года. Заглянув в карманную вселенную, Элиот убедилась, что прыгнула не одна. Гай тоже пережил катастрофу.
А вот насчет Фара, Грэма, Прии и Имоджен уверенности не было. Да, они остались живы, но тоже потерялись. Коммуникатор, поддерживавший связь с «Инвиктусом», продолжал ПОИСК КОНТАКТА, но что означало слово «сохранен»? Если тебя никогда не было, откуда ты мог взяться? Возможно ли, что люди мертвы, если их существование стерто?
– Я была там, – сказала Элиот, отчасти для того, чтобы придать уверенности себе самой. – Если не ошибаюсь, участвовала вся команда. Чип – идея Прии. Имоджен вела судовой журнал. Грэм придумал, как покончить с контрсигнатурой, а ты…
– Умер? – Фар как будто и не заметил, что продавец может услышать, что он уже ставит дымящуюся чашку в окно выдачи. – Да, это я вычислил. Чертовски благородно с моей стороны, не находишь?
Она тоже так считала. Комок эмоций подкатил к горлу, и Элиот с усилием его сглотнула. Нелепо скорбеть, когда Фар стоит рядом. Но и печаль не выглядела никчемной. Просто… немного неуместной.
Несколько кредитов сверху, и вот уже чашка горячего чая у Фара.
– По крайней мере твоя скромность ничуть не пострадала.
– Как и твой юмор. Твое чувство моды. Хотя… – Он с прищуром посмотрел на ее куртку, преломлявшую утренний свет в нечто психоделическое и растягивавшую каждый цвет до предела возможного. – Думается мне, ты позаимствовала кое-что у Имоджен.
– Только позитивное. – Есть, был. Тот же другой. Плоть, дух…
Его смех вернул Элиот в мир живых, где камни плазы не шатались под ногами. Вот это она не забудет: смех, добродушное подтрунивание у чайного киоска, аромат специй и смога. Она снова сунула руку в карман с конвертом. – Прия хотела, чтобы чип попал к тебе в семнадцатый день рождения, перед последним экзаменом на симуляторе. Я присматриваю за тобой уже несколько недель, поджидаю удобный момент.
– Ты подмигнула мне в ховербасе! – перебил ее Фар. – Но почему ничего не сказала?
– Объяснение – дело чипа. Я здесь с предложением. – Все системы прыжков работали как надо, и она могла отправиться куда угодно. Мультивселенная только ждала. Как в лотерее, выбери наугад число – и она здесь, рядом, рукой подать. Но этот мир – с твердой землей под ногами, с процветающей торговлей на черном рынке и многочисленными Маккарти – был теперь и ее миром. Она пустила здесь корни. Или наоборот. Им было несколько недель, и они уходили все глубже, разрастались и крепли. Раньше такого не случалось.
– Чип ничего не объяснил. Мой… – Фар помолчал. – Наш отец. Что случилось с ним?
– Гай прожил свою жизнь. – Подобрать время снова оказалось нелегко, но по причинам куда более счастливым. Элиот все еще навещала отца – их отца – время от времени, и эти визиты понемногу стирали чувство вины за то, что в 96 году она оставила его с несколькими монетами и тогой, пошитой из простыней. Впрочем, беспокоилась она зря. Упомянутая тога принесла ему небольшое состояние. – Долгую и свободную.
– А как Бюро? – Лицо Фара напряглось так, что на нем проступила каждая жилка. – Их агент будет снова нас проверять?
Снова? Должно быть агент Аккерман являлся в те, потерянные, моменты. Вот же cucurbitа…
– Всякое может быть, но я бы не волновалась. Сканирование твоих эмиссий контрсигнатуры дает те же результаты, что и сканирование моих. Чисто. Ничего особенного мы с тобой не представляем и вызвать апокалипсис не можем.
– С этим я жить могу. – Получилось что-то вроде каламбура, и Фар, сам уловивший смысл с некоторым опозданием, невольно моргнул. – Ты упомянула о каком-то деле. Что там такое?
Теперь уже Элиот укорила себя за неудачное слово. Скорее, речь шла о приманке. Смысл был в том, чтобы убедить Лакса дать разрешение на использование его четвертой, безымянной машины времени. Детеныш красной панды, картридж для «Тетриса», пакетик чайных специй – Элиот собрала все эти дары и уже разложила по койкам. Теперь она вытащила из кармана конверт.
Фарвей уставился на адрес.
– Это не…
– Твоя жизнь, Фарвей Гай Маккарти. Вторгаться в твой последний экзамен на симуляторе под видом Марии-Антуанетты я не стану.
– Подожди. Что? – Эту часть он, должно быть, не видел.
– Я устроила так, что тебя отчислили из Академии, из-за чего ты привлек внимание Лакса Джулио, который и определил тебя на «Инвиктус». Я это к тому, что теперь твоя судьба в твоих руках. Можешь заправиться чаем и отправиться за «пятеркой» на экзамен, а можешь принять предложение.
– Чай не для меня. – Фар сказал это с таким видом, будто его слова все объясняли. Может быть. Он еще раз посмотрел на конверт, потом взял его. – Жизнь, ради которой стоит умереть, должна быть такой, чтобы ради нее хотелось жить. Так?
– Расклад будет не точь-в-точь как прежде, – предупредила Элиот. – Я контракт с Лаксом уже подписала. Ты как смотришь на то, что капитанов будет двое?
– Время покажет. – Фар сунул конверт в карман. По его лицу пронеслось тучкой дерзкое выражение. – Полагаю, приглашение распространяется на всю команду? Без инженера машина времени не полетит, а Грэм и Имоджен уже неделю как идут в связке. Кто же знал, что разговор о пищеварительной системе грызунов и поцелуйчики из прошлой жизни приведут к… э… поцелуям?
– Собирай команду мечты. – Улыбка отдалась грустью. Элиот даже удивилась, обнаружив, что печаль и радость могут быть так переплетены. Сладкое с горьким. Начало не с чистого листа, но, может, оно и к лучшему. – Одиннадцать вечера сегодня. Форум. Зона 1.
Моргнул свет. Чай в руках Фара приобрел вдруг совершенно новое значение, когда Элиот различила покачивающиеся в толпе золотые наушники. Конечно, Прия направлялась к чайному киоску. Корабли Тезея в ночи, за мгновения до столкновения.
И становиться между ними Элиот не собиралась.
– Сегодня, – повторила она и вернулась в поток финансистов. В прощании не было нужды, ведь они с Фаром встретятся через несколько часов. – «Инвиктус» ждет.
Парня, стоявшего возле чайного киоска, Прия видела впервые. Такую дерзкую ухмылку она запомнила бы в любом случае, до чая или после. Но тогда почему, почему эта самая ухмылка казалась такой знакомой? И почему, когда их взгляды встретились, ее сердце сделало маленький кувырок в груди? Прия не была из тех, кто падает в обморок, едва увидев кадета Академии. Скорее наоборот, форма должна была стать основанием для отказа: Номер один, вышел вон.
Номер два. Он что же, ждет ее? Похоже, что так. Не зря же протянул чашку чаю. Прия скептически посмотрела на нее. Ухмылка осталась на месте и даже не дрогнула. И в ней присутствовали не только ровные зубы и уверенность, но и что-то еще, чему она не могла пока дать название, но что отдавалось внутри нее эхом, песней, звучавшей отдельно от той, которая гремела в ее наушниках. Прия сняла свои контрабандные «Бит-Биксы» и посмотрела ему в глаза, достаточно темные, чтобы увидеть в них созвездия.
– Я тебя знаю?
– Можно сказать, нет. Я – Фарвей Маккарти. Или просто Фар.
Она видела это имя – на двадцатичетырехкаратной доске, в отчетах мед-дроидов, в факультетских докладных Эдвина Марина. Но в силу ряда причин – размеров Академии и отсутствия прямого контакта между медиками и кадетами – самого Фарвея Маккарти видела впервые.
Или все же не впервые?
Она кивком указала на чашку:
– Это что?
– Чай. Для тебя.
– Я не встречаюсь с кадетами. – Отказу недоставало убедительности, да и откуда ей взяться, если сердечко кувыркалось да кувыркалось. – Даже с теми, которые ждут у моего любимого киоска с моим любимым чаем. Кто-то снабдил тебя неверной информацией.
– Вот как?
– Вот так.
Его улыбка расползлась во все стороны, так что ею зарядился даже воздух. Прия могла бы назвать около дюжины песен с таким же эффектом, и половина из них были о Л-Ю-Б-В-И. Она даже схватила наушники, чтобы нацепить их на уши и приступить к прослушиванию. До начала смены оставалось совсем мало времени – не тратить же его на путешественника в этом самом времени…
– Это была ты, Прия.
Пауза. Один наушник работал, другой молчал. Она не называла ему свое имя, однако ж, должно быть, назвала, потому что оно прозвучало правильно.
– Ты сказала, чтобы я нашел тебя, – продолжал Фар. – Понимаю, примерно так говорят все путешественники во времени, когда пытаются подкатиться к девушке, но это истинная правда. У меня есть доказательство – инфопоток. Ты сказала, чтобы я принес тебе чашку чая из киоска на Виа-Новус. Сказала, чтобы я дал нам шанс. Это я и делаю. Если тебя не устраивает моя профессия, не обращай внимания. Я все равно ухожу из Академии.
– Когда?
– Вот пойду сейчас и…
– Нет. – Наушники соскользнули вниз, и Прия не стала их подтягивать. – Когда я все это сказала?
– Короткий ответ устроит? 31 декабря 95 года. – В его глазах как будто вспыхнули звездочки. – Ответить сложно? В другой жизни.
В другой жизни. Это прозвучало как полнейшее безумие, но ведь в наше время столько безумного. Путешествия во времени смешали порядок вещей в природе. Прошлое могло не предшествовать будущему по календарю. Люди жили бок о бок с самими собой, а в новостях то и дело мелькали заголовки с обещанием параллельных миров.
Невозможное стало возможным.
Прия могла бы отвернуться и наверно бы отвернулась, если бы эта первая встреча не ощущалась как вторая. Или десятая, и так до бесконечности.
– Как насчет долгого ответа? Подкрепленного инфопотоками?
– Надеялся ввести тебя в курс дела за чаем.
– Я уже опаздываю на работу. – Двенадцать часов за чтением таблиц и графиков, настройкой мед-дроидов, забором крови для анализов – при этом важно не запачкать халат. Потом долгая поездка на ховербасе домой, завтрак из разогретых остатков воскресного обеда, «Кислотные сестры» на заднем фоне, плей-лист на завтра и в постель. Прия не знала, что представляет собой другая жизнь, и хочет ли она того, что предлагает этот парень. Она лишь знала, что не может стоять на месте, не может оставаться здесь, не узнав, что и как.
Она протянула руку к кружке, и ее пальцы коснулись пальцев Фара, теплых и немного дрожащих.
– Похоже, нам по пути. Пойдешь со мной?
