Текст книги "Реликвия Времени"

Автор книги: Ральф Макинерни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

IV
«Я отношусь с огромным почтением к святому Хуану Диего»

Катерина настояла на том, чтобы посетить один из винодельческих заводов, однако на самом деле она не обращала особого внимания на те королевские почести, подобающие дочери дона Ибанеса, с какими их водил по своему предприятию хозяин. Потом они сидели на улице в тени, потягивая вино, под приятный шелест листвы на ветру, наслаждаясь букетом ароматов, исходящих из долины.

– Ты прожила здесь всю свою жизнь?

Клара кивнула:

– Я здесь родилась. Здесь, в доме.

– А твоя мать?

– Я ее почти не помню. Мне было всего три года, когда она умерла.

– То есть ты дочь своего отца.

– Пожалуй, что так.

Похоже, своим замечанием Катерина хотела начать разговор, и так оно и оказалось. Ей хотелось поговорить о Джейсоне Фелпсе. Она хотела рассказать Кларе о том, как профессор относится к Мадонне Гваделупской. Известно ли Кларе о том, что вся эта легенда опровергнута?

– Разумеется, он должен думать именно так.

– Но он не одинок в своем мнении. Он показал мне книгу, написанную католиком, утверждающим, что никакого Хуана Диего никогда не существовало.

– Леонсио Гарса-Вальдес?

– Ты знаешь эту книгу?

– Катерина, у моего отца есть все до одной книги, посвященные Мадонне Гваделупской.

– Но ты ее читала?

– А ты?

– Я не владею испанским. Джейсон вкратце пересказал мне ее.

– Это очень серьезная книга.

– Но она тебя не убедила?

– Нет. О, я готова поверить, что далеко не все части образа являются чудодейственными. К нему прикасались другие люди. Но если бы у меня и были какие-либо сомнения, их рассеяли бы одни только глаза.

– Глаза?

Клара объяснила, что в глазах Богородицы были обнаружены изображения, основанные на оптических законах, неизвестных на момент явления.

Одним из этих изображений является Хуан Диего, которого, по словам Гарса-Вальдеса, никогда не существовало.

– А папа причислил его к лику святых!

– Это ведь весомое подтверждение явления, не так ли?

– Но если этого человека не существовало…

– Даже Гарса-Вальдес не заходит так далеко. Он говорит, что существование Хуана Диего остается под сомнением. Но тут нет ничего удивительного, поскольку с тех пор минуло шестьсот лет.

– Хоть что-нибудь сможет поколебать твою веру в это явление?

– Катерина, необязательно верить во все эти явления – Лурд, Фатима и все остальное. Я вполне могла бы не обращать на них внимание.

– Но если папа канонизировал человека, которого, возможно, не существовало?

– Я отношусь с огромным почтением к святому Хуану Диего. Не желаешь еще вина?

– Не откажусь.

То есть она не хотела прекращать разговор.

– Профессор Фелпс пытается подорвать твою веру?

– Мою веру? Клара, у меня нет никакой веры.

– Не говори так.

– Но это правда. Ты ведь ничего обо мне не знаешь. Я приехала к Джейсону, потому что…

Клара слушала, однако ее внимание привлекло то, что Катерина назвала профессора Фелпса по имени. А затем снова последовала история Ллойда Кайзера, с которым у Катерины была любовная связь. Когда они расстались, он отправился в храм Мадонны Гваделупской, судя по всему, чтобы покаяться. Похоже, Катерина считала, что впервые рассказывает об этом подруге.

– Он был тем американцем, которого там убили.

– Мученик.

И тут Катерина вспомнила предыдущий разговор об этом. Она вскинула руку, словно прося прощения.

– Несомненно, его паломничество произвело на тебя глубокое впечатление, – заметила Клара.

Катерина поставила бокал на стол.

– Я смотрю на это как на искушение.

– Искушение?

– Ты даже не представляешь себе, какой соблазнительной может быть вера, после того как ее потеряешь.

Клара подумала о Джордже и его идеализме, о том, как ей хотелось быть такой, как он, однако это было не в ее силах.

– О, могу себе представить.

Бедная Катерина. Известно ли ей, что некоторые пишут книги, в которых даже пытаются доказать, что не было никакого Иисуса? И Бога?

Она высадила Катерину у дома Джейсона Фелпса. Та быстро поднялась на крыльцо и скрылась внутри. Разворачиваясь, чтобы ехать обратно, Клара не отрывала взгляда от дома. Казалось, Катерина в одном движении забежала в дом и бросилась в объятия Джейсона Фелпса. «По крайней мере, у нее есть это», – тоскливо подумала Клара.

* * *

Она обнаружила своего отца за домом, на скамейке под троицей пальм. Вместе с ним был Джордж Уорт! Клара остановилась, вспомнив, как Катерина бросилась в объятия Фелпса. При ее появлении мужчины встали.

– Оставляю вас одних, – сказал отец Клары.

Это замечание смутило Джорджа так же, как и ее саму. По дороге к дому отец остановился, чтобы подобрать павшие листья.

– Лоури настоял на том, чтобы я отдохнул, – сказал Джордж.

– И вот ты здесь.

Клара заняла место отца на скамейке, и Джордж тоже сел. Последовало бесконечное молчание, которое в конце концов нарушил Уорт:

– Как ты хорошо выглядишь.

У нее в груди вспыхнула было надежда на то, что Джордж приехал ради нее, но тотчас же погасла. Она слишком хорошо знала его. У Катерины было свое искушение, угроза возвращения веры, а у Клары было свое. Если она не может жить так же, как живет Джордж, быть может, он сможет…

– Как дела в приюте?

Весь смысл уехать заключается в том, чтобы забыть.

Клара сомневалась в том, что у него это получится.

– Твой отец, на мой взгляд, чересчур спокойно отнесся ко всем этим последним событиям.

Только сейчас до Клары дошло, что это действительно так. Другие, до того вспоминавшие о Мадонне Гваделупской лишь от случая к случаю, в отличие от дона Ибанеса трепетно почитавшего святыню, откликнулись на известие о похищении реликвии яростью и протестом. И призывами к оружию. Напротив, дон Ибанес внешне оставался спокойным, уверенным в том, что все будет хорошо. Похоже, даже сорвавшаяся сделка в аэропорту Сан-Франциско не слишком его огорчила. Он общался с полицией – назвав Винсента Трэгера своим водителем! – рассказывая о событиях так, словно речь шла вовсе не о втором похищении священного образа.

– Он оставил все в руках Богородицы.

Джордж кивнул, обводя взглядом особняк, копию храма, холмы вдалеке.

– Определенно, в сравнении с этим моему приюту рассчитывать не на что.

Неужели он именно так видел стоявшую перед ней проблему: нищета, которую выбрал для себя он, и это очаровательное умиротворенное место, где у нее нет никаких забот?

– Ты поел?

– Я думал свозить тебя куда-нибудь.

Клара с улыбкой повернулась к нему:

– Свидание?

У них не было свиданий, встреч, обычных для молодых влюбленных. Стоять рядом на раздаче похлебки – вот большее, на что они могли рассчитывать.

– По дороге сюда я видел в городе мексиканский ресторанчик.

* * *

Они сидели за столиком на улице, наслаждаясь кукурузными лепешками под острым соусом и бутылочным пивом с засунутыми в горлышки ломтиками лайма. Столик стоял в маленьком внутреннем дворике за рестораном, на щебне, но он не шатался. Джордж надавил руками на края, убеждаясь в этом. Он посмотрел на Клару. Их стол в общей комнате приюта шатался. Именно сидя за этим столом, Клара призналась, что не может оставаться.

– Мне тебя не хватает.

Она кивнула. Не в силах вынести мысль о том, что им снова придется проходить через все муки непонимания.

– Я не давал обет, – продолжал Джордж.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не монах. Если я захочу, то смогу бросить все в любую минуту.

– И приехать в гости ко мне?

– Ты жалеешь о том, что я приехал?

– Зачем ты приехал, Джордж?

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю. – Она в отчаянии накрыла его руку своей ладонью. – Но я не смогу полюбить приют.

– Понимаю.

– Ничего ты не понимаешь!

– Я думаю, чем бы еще мог заняться.

Клара почувствовала себя женщиной, с которой нетвердый духом священник, нашедший ее привлекательной, заводит разговор о том, чтобы отречься от своего духовного сана. Какое мощное оружие вложил ей в руки Джордж. Он мог бы работать у ее отца, мог бы… Но нет!

– Джордж, ты никогда не сможешь бросить приют. Даже не думай об этом! – Клара отняла свою руку. – Я тебе не позволю.

Она не могла вынести груз такой ответственности. Подумать только, возможно, давным-давно у какой-то знатной дамы состоялось такое же объяснение с Франциском Ассизским.

– Однако я поеду с тобой. На какое-то время. Как раньше.

Прилетевшая птичка стала клевать крошки, упавшие со стола, все больше смелея по мере того, как приближалась к людям.

– И снова уйдешь.

Клара ничего не сказала. Она еще никогда не видела Джорджа таким смятенным, раздираемым болью.

– Как дела у Лоури? – спросила она.

V
«Идите к черту!»

Пол Пуласки попал в засаду и был ранен. Его вынесли из-под обстрела, и сейчас он лежал в больнице в отбитом обратно Таксоне, не в силах поверить в тишину и спокойствие. Вокруг него суетились медсестры, деловитые, в накрахмаленных белоснежных халатах, приносившие ему бесчисленные стаканы воды, в которой он не нуждался, и еду, совершенно безвкусную, однако именно отсутствие опасности словно укутывало его еще одним покрывалом.

Рана не была серьезной: пуля прошла через мягкие ткани икры правой ноги, разорвав хрящи и вызвав обильное кровотечение, однако кость осталась незадетой. Когда Пола увезли от его людей, он почувствовал себя самозванцем, присвоившим себе медаль «Пурпурное сердце».[51]51
  «Пурпурное сердце» – воинская медаль, вручается за боевое ранение.


[Закрыть] Лежа на больничной койке, трудно было поверить, что где-то там, в пустыне и в горах, люди продолжали стрелять друг в друга. Ранение могло оказаться гораздо более тяжелым. Его могли убить. Но теперь он мог позволить себе отдаться мыслям, которые решительно гнал прочь, пока командовал своими людьми.

Черт побери, а чем они занимались? Пол вступил в ряды «Минитменов» в Индиане. Поляк по национальности, американец в третьем поколении, он устал объяснять разницу между законными и нелегальными иммигрантами. Разумеется, он обеими руками выступал за легальную иммиграцию. Именно так прибыли в страну родители его родителей. А сейчас ему говорили, что поляки прилетают в Нью-Йорк без документов, работают в стране год-два, после чего увозят деньги в Польшу. Польские «мокрые спины».[52]52
  «Мокрые спины» – нелегальные иммигранты из Мексики (переплывшие или перешедшие вброд пограничную реку Рио-Гранде).


[Закрыть] Но кому какое дело, черт возьми, до них или до латиноамериканцев, день за днем приезжающих в страну целыми грузовиками?

Как только началась стрельба, все подобные мысли стали непозволительной роскошью. Задача заключалась в том, чтобы надежно перекрыть границу. Что и сделали «Минитмены» Пола, по крайней мере на протяжении сотни миль. Но разве можно перекрыть лишь один участок границы и утверждать, что она на замке? Через год Пол уже возглавлял отряд. Не все могли позволить себе полностью отдаться делу, но Пол мог. Ему было двадцать восемь лет, неженатый, он по-прежнему жил со своими родителями, если не находился в полевом лагере. Отец считал его сумасшедшим.

– Зачем нам нужна национальная гвардия? Зачем нам нужна армия, ради всего святого?

– Ты хочешь, чтобы я пошел в армию?

– Ни в коем случае, черт побери!

Это означало бы Ближний Восток, где вооруженное противостояние порождало все новых героев, однако смысл его понять было трудно. В сравнении с этим заслон на пути нелегальных иммигрантов казался простой задачей. Такой же простой, как слесарная мастерская отца. Штамповальный пресс знал свою работу и выполнял ее.

Когда этот паяц Грейди созвал в Эль-Пасо пресс-конференцию и заявил, что похищенная икона, или как там ее, у него в руках, Пол не поверил ни единому слову. Еще меньше он стал верить Грейди после того, как узнал, что все «Мужественные всадники» покинули свои лагеря и скрылись неизвестно где. После пресс-конференции столкновения стали еще более ожесточенными. И вот теперь Грейди нашли, и сукин сын признался, что понятия не имеет, где находится изображение Девы Марии. Для него все это было лишь игрой, позволяющей ему выставить себя новым Тедди Рузвельтом или Паттоном.[53]53
  Паттон, Джордж Смит Младший – видный американский военный деятель, генерал, участвовал в Первой и Второй мировых войнах.


[Закрыть] Именно серебристые револьверы у Грейди на поясе убедили Пола в том, что этот тип – клоун. «Минитмены» добровольно вызвались защищать границу, но теперь они оказались втянуты в религиозную войну.

– А что, если бы кто-то украл Богородицу из Ченстоховы? – с ужасом в голосе спросила мать Пола.

– Пусть негодяев покарает Господь, – ответил отец.

Но Господь, похоже, карал «Минитменов». В Аризоне части национальной гвардии были приведены в состояние боевой готовности, однако через двадцать четыре часа поступила отмена. Больше половины жителей штата поддерживали захватчиков. И у «Минитменов» появился враг в тылу, однако это давление несколько ослабло, после того как на сцене появились отряды всевозможного сброда. У «Минитменов» была железная дисциплина, они прошли обучение, это были самые настоящие боевые части. Новоприбывших же можно было назвать разве что ополченцами.

В палате был телевизор, и Пол не отрывался от экрана каждый раз, когда показывали какого-нибудь негодующего политика. Сенатор Гюнтер требовал привлечь армию, но, очевидно, его голос принадлежал к меньшинству. Судя по всему, Белый дом был полон решимости сосредоточить все внимание на Ближнем Востоке. В конце концов Пол выключил телевизор.

На второй день к нему пожаловали журналисты. Несомненно, они считали его сумасшедшим. Впрочем, быть может, так оно и было. Если бы его убили и его труп не был опознан, вполне возможно, в конце концов он оказался бы в могиле Неизвестного сумасшедшего.

– Ваши родители приехали из Польши?

– Родители моих родителей.

Судя по всему, смысл вопроса заключался в том, что Пол пытался отказать другим в тех возможностях, которые получила его семья. Объяснять разницу между законными и нелегальными иммигрантами было бесполезно. Затем пришел священник. Не капеллан при больнице, а какой-то тип из Сиэтла, вознамерившийся наставить Пола на путь истинный. Отец Джим. «Зовите меня просто Джим». Похоже, он считал, что религия требует открыть границы.

– Вы знаете, какое изречение высечено на статуе Свободы?

Вероятно, отец Джим полагал, что поляки без документов целыми кораблями незаметно проскальзывают мимо статуи и высаживаются на берега Манхэттена.

– Вы ведь католик, не так ли?

– У меня уже побывал капеллан.

– Хороший человек. – Если бы отец Джим побеседовал с капелланом, он вряд ли получил бы от этого большое удовлетворение. – Вы читали о том, что сказал об иммигрантах папа римский?

– Я был занят.

– Вы были под пулями, не пуская бедных мексиканцев в страну изобилия.

– Отец Джим…

– Да? – Священник подсел ближе к койке Пола.

– Идите к черту!

Услышав слова Пола, отец Джим попытался обратить все в шутку. «Пол, священнику так не говорят». Однако он улыбался, говоря это.

А затем пришел сенатор Гюнтер. Одетый в летний костюм в полоску, он, войдя в палату, броском отправил соломенную шляпу на вешалку в углу. И промахнулся. Шляпа осталась лежать на полу. У сенатора на лице была довольная усмешка человека, который только что проделал дыру в своем ближнем.

– Суть резолюции Конгресса, Пол. Я вставил ее в законопроект, пролетевший, словно сено через желудок осла.

По мнению Конгресса, Пол Пуласки был героем. Раненым героем. Гюнтер торжествующе улыбался. Мнение Конгресса, глубоко запрятанное так, что никто не знает, за что голосует? Что еще раз подтверждало то, какая же все это задница: повсюду засады, одни придурки палят в других; неудивительно, что правительство считало происходящее не более чем досадным недоразумением. Но, слава богу, граница была перекрыта.

– Я хочу, чтобы вы приехали в Вашингтон. Встретились с журналистами. Вы должны попасть в кадр и все разъяснить своим собратьям-американцам.

– Нет.

Гюнтер принял это за скромность раненого героя. Пол в свое время прочитал «Сыновья своих отцов» о двух героях, поднимавших флаг на Иводзиме, которых взяли в кадр помогать продавать облигации военного займа, в ходе чего они оказались на обочине жизни.[54]54
  «Поднятие флага на Иводзиме» – знаменитая фотография времен Второй мировой войны, на которой запечатлены морские пехотинцы, водружающие знамя на вершине горы Сирубачи на острове Иводзима. Сюжет этой фотографии использовался на рекламных плакатах, призывающих покупать облигации военного займа. Двое из участников этого подвига после войны влачили жалкое существование и умерли от алкоголизма.


[Закрыть]

– Пол, вы должны сделать это ради своей родины.

– По-моему, родина не чувствует себя в долгу перед нами.

– Вы ошибаетесь. Согласно закону Конгресса вы официально являетесь героем.

Пол молчал, давая Гюнтеру выговориться. В конце концов, он отделался от него, пообещав подумать. Нет смысла высказывать вслух то, что он думает об этой бредовой затее.

VI
«Есть видеосъемка похорон»

Хэкеру, литературному агенту Нила Адмирари, затея не слишком понравилась, однако, после того как несколько издательств выразили интерес, он принялся за работу, натравливая их друг на друга. Нил набросал план будущей книги, Хэкер выставил его на торги, и победителем оказалось издательство «Мастадон-пресс». Лулу с большим сомнением отнеслась к идее книги об иммигрантских войнах, основанной на истории Ллойда Кайзера, однако подписанный контракт несколько рассеял ее скептицизм.

– Не хочешь стать соавтором?

– Только потому, что ты украл идею, которую сам же мне подал?

– Хочешь, чтобы я ее тебе вернул?

– Я не привыкла брать назад свои подарки.

Они были в летнем домике в Коннектикуте, когда позвонил Хэкер, сообщивший хорошие новости.

– Я сказал, самое большее шесть месяцев, Нил, – сказал Хэкер. – Эта тема горячая, но она может остыть.

Нил согласился на эти сроки. Он прекрасно знал, что это такое. К тому же возможно, что в конечном счете он не получит ничего, помимо щедрого аванса. Горячие темы остывают. Оставив Лулу в летнем домике, Нил вылетел в Индианаполис, чтобы встретиться с Джудит, дочерью Ллойда Кайзера.

* * *

Джудит Линч жила со своей семьей в Фишерсе, небольшом городке к северу от Индианаполиса, населенном преимущественно компьютерщиками. Ее дом мало чем отличался от всех остальных в районе. Алюминиевый косяк задрожал под рукой Нила, когда тот нажал кнопку звонка. Во дворе стояли качели, а дорожку занимали трехколесный велосипед и большой семейный автомобиль, поэтому Нилу пришлось оставить свою взятую напрокат машину на улице. Дверь открылась, и за противомоскитной сеткой показалась молодая женщина.

– Нил Адмирари. Я вам звонил.

– Но я же сказала, что не хочу с вами встречаться.

– Вполне объяснимая реакция. Подобные вещи трудно обсуждать по телефону.

Джудит только что не бросила трубку, когда он позвонил ей из Коннектикута. Она хотела, чтобы ее отец упокоился с миром. Затянутая сеткой дверь распахнулась, и выбежали двое ребятишек. Нил придержал дверь, пропуская их, затем вошел в дом.

– Я чувствую аромат кофе.

Джудит нахмурилась, но затем широко улыбнулась:

– Господи, какой же вы настойчивый!

– Имея дело с такой радушной хозяйкой, было бы смертным грехом не проявить настойчивость. – Нил увидел на столике образ Богородицы, а под фотографиями в рамке стояла пальмовая ветвь. – Церковь, мимо которой я проезжал, – это ваш приход?

Это явилось чем-то вроде тайного рукопожатия. По-видимому, Джудит и ее семья были прилежными католиками. Это стало тем самым крюком, державшим весь план его книги, суть которого он изложил Джудит на кухне, за столом, потягивая кофе.

– Расскажите мне о своем отце.

Она положила на стол альбом и, печально улыбаясь, стала медленно переворачивать страницы.

– Это ваша мать?

– Она отошла в лучший мир раньше отца.

Нилу показалось, что эта фраза взята из некролога. Возможно, так оно и было.

– Когда это произошло?

Джудит задумалась:

– Шесть лет назад.

– И ваш отец больше так и не женился?

– Нет.

Нил подумал о той женщине, с которой Ллойд встретился прямо перед тем, как отправиться в Мехико. Увидев реакцию Джудит, он решил не затрагивать эту тему. Слово за слово, они добрались до похорон ее отца. Джудит положила на стол книгу соболезнований. Еще у нее был список тех, кто сделал пожертвования в память об усопшем. Нил откинулся назад, увидев в списке имя Катерины Долан. Он постучал по нему пальцем. Джудит улыбалась.

– Это долгая история, – сказала она.

– То есть?

– Потом мы с ней долго говорили по телефону.

Как оказалось, ее отец был знаком с этой женщиной в далеком детстве. Некоторое время назад они начали переписываться, а затем договорились встретиться в Чикаго.

– Она приехала на похороны! Вы можете себе представить?

– Да, согласен.

– Она рассказала мне о том, как они подростками гуляли вместе и говорили, говорили, говорили… Ее сразило то, что произошло с отцом в Мехико.

Нил постарался запомнить наизусть адрес, который Катерина указала после своей фамилии.

– Подумать только, а что, если бы они так больше и не встретились… По-моему, вот что не давало покоя Катерине. Ведь легко могло получиться так, что им бы так и не предоставилась возможность поговорить о прошлом.

Нил молча покачал головой, удивляясь тому, как неожиданно может повернуться жизнь.

– Я не могу вам дать эти альбомы, – сказала Джудит.

– Конечно. А у вас не сохранились негативы фотографий вашего отца?

– Есть видеосъемка похорон.

– Я хотел бы ее посмотреть.

Джудит зашторила в гостиной окна и подключила к телевизору видеопроигрыватель. Нил смотрел так, как смотрят чужие домашние видео.

– Вот она! – воскликнула Джудит. – Это Катерина.

– Красивая женщина.

– Вы согласны?

* * *

Катерина Долан была побочной линией сюжета, однако Нил не мог перед этой линией устоять. Если только портье из «Уайтхолла» не дал волю своей фантазии, Ллойд и Катернна занимались кое-чем еще помимо воспоминаний о детстве. Согрешивший мученик, покаянное паломничество к Мадонне Гваделупской после нескольких дней, проведенных в постели вместе с Катериной? Какую пикантность это добавит рассказу! Разумеется, Джудит никогда ему этого не простит, однако проклятие профессии Нила заключалось как раз в том, что он наживал себе врагов, обеспечивая право людей узнать правду. Даже так, вылетая в Миннеаполис, Нил не поставил Лулу в известность относительно того, куда направляется. Она отнеслась бы к этому так же, как и Джудит.

Прежде чем отправиться в дом с видом на озеро Колхаун, Нил решил поискать Катерину Долан в Интернете, особенно ни на что не надеясь. Удивительно уже было одно то, что она там была, но количество ссылок оказалось просто поразительным – многие тысячи. Направляясь в гости к Катерине, Нил уже знал все о ее научной карьере и принадлежащих ей патентах. Как выяснилось, подруга детства Ллойда добилась успеха в жизни.

В вестибюле дома пожилая женщина разбирала почту. Открыв Нилу дверь, она улыбнулась.

– Вы не подскажете, в какой квартире живет Катерина Долан?

Ему предстояла нелегкая задача. Он подумал было о том, чтобы позвонить Катерине перед своим приходом, однако так и не смог придумать убедительную ложь, а истинную причину его визита едва ли можно было считать сезамом, открывающим любую дверь. Давайте поговорим о том, как вы развлекались в гостинице «Уайтхолл» вместе с Ллойдом Кайзером. Пожилая женщина отступила назад, продолжая улыбаться:

– Это ее почта. Она попросила, чтобы я пересылала ей счета.

– Значит, она переехала?

– Нет, просто сейчас она в другом месте.

– Что ж, вы меня огорчили. Куда вы пересылаете счета миссис Долан?

Нил рассказал женщине о своей поездке в Индианаполис, о реакции Джудит на то, что подруга детства ее отца пришла на похороны. Он объяснил, что он писатель и собирает материал о Ллойде.

– Знаете, он был убит в Мехико.

Женщина удивленно раскрыла рот:

– Боже…

Нил кивнул:

– Очень романтичная история.

Прежде чем уйти, он узнал у маленькой старушки адрес, на который та пересылала счета Катерины. Напа-Вэлли! Вручить через профессора Джейсона Фелпса. Наведя в Интернете справки о Фелпсе, Нил понял, что ему нужно отправиться в Калифорнию.