Текст книги "Реликвия Времени"

Автор книги: Ральф Макинерни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

IV
«Подождите, это еще не всё»

У Нила Адмирари уже были случаи задуматься над тем, в каком маленьком мире мы живем. Как часто человек, который должен был бы находиться за тысячу миль, заставал его в положении если и не компрометирующем, то таком, какое трудно объяснить? Разумеется, теперь, когда он наконец женился на Лулу, все стало другим. Лулу находилась на противоположном конце континента, но она стала бдительно следить за его привычками, ограничивать количество спиртного, выпитого им, язвительно справляться, застраховал ли он свою жизнь, всякий раз, когда он закуривал сигарету. Женщины любят распоряжаться мужчинами. Тут все просто. Нилу это более или менее нравилось; для него это были новые ощущения. Однако сейчас, идя по следу Ллойда Кайзера, он наслаждался небольшой передышкой от блаженства семейной жизни.

Лулу считала его сумасшедшим. Возможно, она и права; в конце концов, он ведь женился на ней. Шутка. На самом деле Нил не имел это в виду. Он любил Лулу. Любил ее уже много лет. Но он уже успел привыкнуть к тому, что его страсть остается без вознаграждения, и три недели супружества подарили ему прямо-таки животное удовлетворение, о котором он даже не мечтал. Лулу оказалась той еще девчонкой. Ну, разумеется, уже не девчонкой, но понятно, что он имел в виду. Так что сейчас, направляясь в Напа-Вэлли, Нил разрывался между тоской по дому и ощущением того, что ему удалось хотя бы на краткий миг вернуть свободу, потерянную им, женившись на Лулу.

Ведь запросто могло случиться, что портье в «Уайтхолле» не обронил бы замечание, выставившее Ллойда Кайзера в новом свете. Простой паломник, застреленный в храме в Мексико, теперь представал мужчиной, в течение трех дней предававшимся плотским утехам с женщиной, которая не была его женой. Конечно, Кайзер был вдовцом, но даже так трудно было увязать паломника и жизнелюба. Нил склонен был отвести ему роль кающегося грешника.

А Катерина Долан явилась еще одним сюрпризом. Бывший ученый, правообладательница нескольких очень выгодных патентов, разведенная, она была знакома с Ллойдом, еще когда они были подростками. Возможно, интерлюдия в Чикаго была сентиментальным возрождением, переросшим в нечто большее. Нил сам не мог сказать, чего ждал, направляясь домой к Катерине. Новость о том, что она в Калифорнии и просит пересылать ей письма через Джейсона Фелпса, добавила еще один пикантный привкус. Фелпс сделал себе имя, без устали борясь с религиозными суевериями. Единственным феноменом, не попадавшим под его обстрел, оставалось явление Богородицы Хуану Диего. Однако Нила почему-то не покидало ощущение, что все эти с виду не связанные между собой мелочи складываются в единое целое.

Он уже собирался свернуть к дому Фелпса, но тут вспомнил про дона Ибанеса, живущего неподалеку. Сперва нужно будет выяснить, известно ли тому, что происходит у его соседа. Поэтому Нил свернул к особняку дона Ибанеса и застал там Трэгера. Выскочив из машины, он напомнил Винсенту, кто он такой.

– Рим, Североамериканский колледж…

– Я помню.

– Вы можете ввести меня в курс.

– Чего?

– Вашего расследования.

Представитель прессы привыкает к той двусмысленности, какую люди видят в проявлении простого любопытства.

– Где вы были? – спросил Трэгер.

– Бродил по всему свету, подобно дьяволу в книге Иова.

– В отличие от него, у вас была машина.

Нил пропустил это замечание мимо ушей. В этом расставшемся с религией мире люди редко понимают смысл библейских аллюзий.

Из дома вышла Клара в сопровождении Джорджа Уорта. Трэгер представил Нила:

– Представитель желтой прессы.

– У меня есть ссылка на «желтых страницах»[61]61
  «Желтые страницы» – отдельный том или часть телефонной книги, содержащая список учреждений и фирм по тематическим разделам.


[Закрыть], – поправил Нил, стараясь перевести все в шутку.

Достав носовой платок, он вытер лоб. Олицетворение утомленного журналиста, ждущего, когда ему предложат выпить. Клара уважила его, и все направились во внутренний дворик. Через несколько минут Клара вернулась с кувшином сангрии под позвякивание кубиков льда в ведерке. Как выяснилось, дон Ибанес уехал на несколько дней.

– Вы часто встречаетесь с вашим соседом Джейсоном Фелпсом? – спросил Нил у Клары, пока та разливала вино.

– Теперь уже нет. Я работала у него, но мне нашли замену.

– Трудно в это поверить.

Ему пришлось немного подождать, прежде чем Клара поняла, что это лесть.

– Новый человек подходит для этой работы гораздо больше, чем я.

– Катерина Долан?

– Откуда вам это известно?

– Долгая история. Что она собой представляет?

– Как я уже сказала, деловая. Компетентная.

– Вы случайно не знаете, где она остановилась? Мне нужно ей кое-что сказать.

Клара смутилась:

– Катерина живет у него.

– У Фелпса? Хорошо, это все упрощает.

– В каком смысле?

– Не могу сказать. Это конфиденциально.

Казалось, и Трэгер тоже потихоньку оттаял. Возможно, все дело было просто в замечательной погоде. Только после ужина Нилу удалось переговорить с Трэгером наедине.

* * *

– Но это ведь не имеет непосредственного отношения к сюжету, разве не так? – спросил Трэгер, после того как Нил вкратце обрисовал замысел своей будущей книги.

– В каждом сюжете есть смежная тема. Что вы скажете о моей теории?

После чего Нил изложил подробный план, над которым еще предстояло поработать. Поворотной точкой явилось то, что он поставил под сомнение свое первоначальное предположение, будто Ллойд Кайзер отправился в Мехико в паломничество. Сперва три бурных дня в Чикаго казались достаточным основанием для покаяния. Угрызения совести, после чего прямиком в храм Мадонны, чтобы повиниться перед Всевышним.

Трэгер начинал терять терпение.

– Так с кем же Кайзер провел время в Чикаго?

– Предыдущая интерпретация: юношеская любовь, воссоединение после стольких лет, они бросаются друг другу в объятия и спешат наверстать упущенное время.

– Какую книгу вы пишете?

– Бестселлер. Мне казалось, я разрабатывал побочную линию, и вдруг это вывело меня прямо к основному сюжету.

– В каждом сюжете есть смежная тема.

Общие слова, не более того. Вам известно, что Кайзер был писателем?

За последние несколько дней Нил просмотрел все работы Кайзера. Это явилось для него откровением.

– Что сталось с книгами для подростков, Трэгер? Мы с вами думаем, что они читают современные версии «Острова сокровищ» и «Гекльбери Финна». Ни за что на свете! Весь жанр превратился в либеральную пропаганду, коверкающую и уродующую юные головы. Ревизионизм. Однако в отношении Кайзера это неверно; его коньком было переписывать историю для подростков. Даже нельзя сказать, что у него получалось.

– Ну, вы же сами говорили, что это лишь побочная линия.

– Подождите, это еще не все. – Нил положил было руку Трэгеру на плечо, затем спохватился и отдернул ее.

Трэгер достал сигарету, и Нил с готовностью щелкнул зажигалкой:

– Не хотите угоститься?

– Хочу.

Установить дружеские отношения – вот что было нужно. Реакция Трэгера оказалась не совсем такой, как ожидал Нил. Но вот настал черед нанести завершающий удар. Нил постарался представить все как малозначащий пустяк. После того, что случилось в Чикаго, Кайзер отправился в Мехико. («К этому я еще вернусь».) Так что же делает его возлюбленная? Прилетает сюда и предлагает свою помощь Джейсону Фелпсу.

– Джейсону Фелпсу, Трэгер! Великому разрушителю мифов, в первую очередь о явлениях Богородицы.

Нил выжидательно умолк.

– Ого, – язвительно пробормотал Трэгер.

Так зачем же Кайзер отправился в Мехико, если он не был кающимся паломником? Он знал о том, что должно произойти! Собирался принять участие в «святом ограблении».

– Нил, его там убили.

– Разумеется, убили. Он слишком много знал.

Нил откинулся назад, всматриваясь в лицо Трэгера в поисках хоть какой-то искорки сочувствия.

– Нил, вам мерещится то, чего нет.

– Трэгер, наведите справки о Кайзере. Наведите справки о Катерине Долан.

– Вы хотите, чтобы я написал за вас вашу книгу, да?

– Вам это не нравится?

– Сюжет чертовски занимательный. А вам никогда не приходила мысль написать роман?

* * *

Нил позвонил Лулу, чтобы сообщить ей последние новости. Вкратце передав разговор с Трэгером, он в заключение сказал, что разбередил его любопытство.

– И что теперь?

– Мяч на его половине.

Естественно, Нил Адмирари имел в виду совсем другое. Сложная теория не стала более правдоподобной, после того как он высказал ее вслух. Если из этого ничего не выйдет, можно будет воспользоваться советом Трэгера и написать роман.

V
«Дорогая, я антрополог»

Джейсон Фелпс чувствовал себя ветхозаветным патриархом, видя Катерину у себя дома. И в постели, что явилось в некотором роде неожиданностью, но Катерина, похоже, находила в его внимании патриархальное благословение. Конечно, она не знала Священного Писания. Книжные магазины были заставлены библиями: новые переводы, новые красивые обложки, выделенные абзацы, примечания, ссылки, словоуказатели. Вульгата[62]62
  Вульгата – перевод Библии на латынь, выполненный в IV веке.


[Закрыть], греческие септуагинты[63]63
  Септуагинты (буквально «семьдесят томов») – перевод Ветхого Завета на древнегреческий язык, выполненный в III–II веках до н. э.


[Закрыть], Библия на иврите – сейчас можно было достать все, что угодно. В Интернете изобилие интерактивных библий. По EWTN постоянно показывали мать Ангелику с большой Библией, которую она держала перед собой, словно проповедник. Грамотность в библейских вопросах должна была быть высока как никогда, однако сама книга оставалась закрытой для большинства нынешних американцев. И Катерина была ничуть не лучше и не хуже остальных. И дело не в том, что она выросла в католической вере и осталась равнодушна к Священному Писанию. Она была ученым. Микробиологом. А у кого кругозор может быть уже, чем у ученого? У кого на глазах шоры? Когда Джейсон как-то сказал Катерине, что у теории эволюции историческая основа меньше, чем у Книги Бытия, та восприняла это как шутку. Большую часть своей взрослой жизни Катерина принимала в качестве своей веры глупый редукционизм, служивший объяснением в так называемых точных науках – подобное определение было призвано обособить их от таких вещей, как антропология. Если Катерина действительно переживала кризис веры, речь шла о чем-то необычном. Она вовсе не хотела изгнать из сознания убеждение в том, что наука рано или поздно все объяснит; ее тянуло вернуться к юношеской набожности.

– Наука ничего не объясняет, Катерина, она лишь оправдывается.

– На самом деле ты сам в это не веришь.

– Почему?

– Потому что ты ученый.

– Дорогая, я антрополог.

Катерина жадно слушала, как он разбивает вдребезги объекты всеобщего поклонения – Лурд, Туринская плащаница и другие. Внезапно Фелпс поймал себя на том, что устал бороться. Недавно израильские археологи нашли погребальный саван, такой же древний, какой должна была быть Туринская плащаница, и тотчас же появились предложения провести сравнительный анализ. Ох уж этот союз науки и религии… Фелис в своей брошюре опроверг все аргументы в защиту подлинности Туринской плащаницы, однако это ровным счетом ничего не дало. Истинных верующих эти доводы трогали не больше, чем биолога, которому указывают на изъяны в теории эволюции. Наука и вера, основанная на откровениях, в равной степени являются религиями. Вопрос больше не стоит так: наука против веры. Скоро они объединятся в единую веру. Фелпса бесконечно утомили все эти так называемые точные науки. Критика обрушивалась на них в самую последнюю очередь.

Фелпс был очарован своим соседом доном Ибанесом. Одно время он тешил себя мыслью, что они, два старика, расставшиеся с юношеским энтузиазмом, станут родственными душами. Однако все предложения на этот счет были насмешливо отвергнуты потомком конкистадоров.

До того как Клара вернулась домой к отцу, Фелпс и дон Ибанес успели подружиться. Они приезжали друг к другу в гости и подолгу сидели вместе, потягивали вино в приятной вечерней прохладе, не чувствуя необходимости говорить о чем-либо – тем более спорить. Фелпс находил какую-то необъяснимую параллель между невероятным миниатюрным храмом дона Ибанеса и своими собственными книгами и брошюрами. Два памятника внешне совершенно противоположным страстям. Однако самому Фелпсу надоела собственная одержимость чужими религиозными убеждениями и обрядами.

Вдали от своего дома Фелпс соорудил что-то вроде беседки – стол и стулья в тени полудюжины пальм. Целью было наслаждаться раскинувшейся внизу долиной, однако с этого места слева также открывался вид на часовню дона Ибанеса. Раза два они сидели здесь с последним, потягивая вино, но по большей части Джейсон Фелпс бывал здесь в одиночестве. Случалось, прохладный вечерний воздух навевал дрему, и он, проснувшись, не сразу соображал, где находится. Фелпс взял за правило захватывать с собой свитер, чтобы спасаться от обострения артрита в плечевых суставах.

Однажды ночью, проснувшись, он заметил в базилике дона Ибанеса какое-то движение. Двор был ярко освещен, и на лужайке стоял грузовик, развернутый открытым кузовом к часовне. В ночной темноте до Джейсона донеслись приглушенные голоса. Прислушавшись, он усмехнулся. Похоже, дон Ибанес устанавливал в часовне какую-то новую реликвию. Работа продолжалась больше часа, но Фелпс не двигался с места, наблюдая за тем, как дон Ибанес руководит действиями своих помощников. Наконец все закончилось. Грузовику закрыли кузов, и он уехал. Оставшись один, дон Ибанес вошел в храм и закрыл за собой дверь. В окнах зажегся свет. Вероятно, дон Ибанес молился. Джейсон раскурил сигару, наслаждаясь ее вкусом. Казалось, он проводит ночное бдение вместе с доном Ибанесом.

Фелпс вздрогнул, очнувшись от сна. Непотушенная сигара упала ему на колени. Стряхнув ее на землю, он загасил тлеющую дыру на свитере. Часовня была погружена в темноту. Джейсон Фелпс медленно встал, потягивая затекшие члены. С большим трудом он наклонился и подобрал все еще горящую сигару. По длине окурка можно было определить, сколько он проспал. Ему было все равно. Теперь нужно было возвращаться в дом, чтобы лечь в кровать и поспать по-настоящему.

На следующий день сосед спросил у него, можно ли передать ему кое-что на хранение – объемистую пенопластовую упаковку. Вспомнив размеры особняка дона Ибанеса, Джейсон удивился этой странной просьбе. Но он согласился. В конце концов, для чего еще нужны друзья?

Теперь Джейсон частенько вспоминал те дни умиротворенности и одиночества. Одиночество осталось в прошлом, и умиротворенность тоже исчезла, хотя в этом и были свои приятные стороны. Клара возвратилась домой, и Джейсон уговорил ее помочь ему разбирать бумаги, горя любопытством узнать, разделяет ли она простодушные убеждения своего отца. Похоже, это действительно обстояло именно так. После того как ему стукнуло шестьдесят, Джейсон пришел к выводу, что прежней осторожности больше не осталось ни у молодых девушек, ни у женщин зрелого возраста. Было время, когда сам он вел бурную жизнь двадцатилетнего парня. Разумеется, студентки не могли ему противостоять; чем более независимыми они себя считали, тем сильнее старались удовлетворить его требования. Одно дело было привлечь их; совсем другое – выпутаться из быстро надоевших отношений. Если бы только все были такими, как славная Мирна…

А затем, вскоре после ночного появления грузовика перед часовней, к Фелпсу заглянул Мигель Арройо. Джейсон нетерпеливо выслушал пылкие разглагольствования молодого человека о «Справедливости и мире». Мигель был гладко выбрит, если не считать аккуратных усиков. Внешне он запросто мог бы сойти за англосакса, несмотря на его старания выглядеть защитником нелегальных иммигрантов. Казалось, он находил что-то гордое в слове «нелегалы».

– Они в этом не виноваты.

– В том, что родились в Мексике?

– В том, что Калифорния была у нас украдена.

Когда Джейсон много лет назад приехал в Беркли, соблазненный перебраться на противоположный край страны из Йельского университета огромным жалованьем и обещанием выделения неограниченных средств на исследования, он оказался не готов к такому пестрому составу населения. Первым его впечатлением было, что половина здешних жителей – выходцы из Айовы. Латиноамериканцы держались в тени, растворяясь в обществе, однако все это давно изменилось, и из-под камней выползли такие люди, как Мигель Арройо.

– Для достижения ваших целей вовсе незачем прибегать к насилию. Вам достаточно лишь и дальше продолжать так же усиленно размножаться.

– Столетия угнетения рвутся наружу.

Джейсону смешно было видеть, как Мигель называет свою жизнь угнетенной. Однако зачем указывать ему на это? Несомненно, молодой человек воспринимал угнетение своих соотечественников как личную боль. Похищение образа Мадонны Гваделупской стало для него настоящей золотой жилой.

– Разумеется, вы верите во все это, – сказал ему Джейсон.

– Я не стану насмехаться над верой простых людей.

То есть сам он не включал себя в их число. То есть не разделял их веру. Этот человек был оппортунистом.

* * *

А затем появилась Катерина, которую прислала Мирна.

– Джейсон, ей грозит опасность сползти обратно к религии.

– И я должен буду это предотвратить?

– Посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с ней.

Когда Катерина приехала, Джейсон решил, что теперь ему понятно замечание Мирны. Неужели его бывшая ученица взяла на себя роль сводницы? Однако в конечном счете так все и обернулось. Их секс был лечебным, терапевтическим средством освободить душу Катерины от соблазна веры, сохраненной ее предыдущим любовником.

– Я должна была это почувствовать, Джейсон. Он носил медальон.

– Не тот, который ты ему подарила?

Она молча провела рукой ему по груди.

– Катерина, ты слышала про ставку Паскаля?

– Я даже не знала, что он ходил в казино.

Скучающим тоном Джейсон воспроизвел ей рассуждения великого мыслителя. Или Бог есть, или его нет. Если человек жил так, будто Бога нет, а после смерти обнаружил, что он существует, его ждет незавидная судьба. Если же он жил так, будто Бог есть, то перед ним распахнутся врата рая. А если человек жил так, будто Бог существует, а на самом деле его нет, то после смерти он не испытает никаких разочарований. Так что лучшей ставкой является вера, вот в чем смысл.

Катерина нежно подергала его за кончики усов:

– А ты сделал свою ставку?

Казалось, она расстроена. До того Катерина была потрясена, узнав, что Джейсон отмахивается от легенды о Мадонне Гваделупской как от чего-то несущественного.

– Ты называешь это несущественным? Джейсон, из-за нее люди стреляют друг в друга!

– Это не религиозная война. Это вообще не война.

Джейсон подумал о Мигеле Арройо, для которого это была чистая политика, вопрос власти. Те, кто говорит от лица народа, всегда хотят стать хозяевами этого народа.

Другое дело Джордж Уорт. Джейсона уже давно ставила в тупик личность Дороти Дей, вдохновившей то, чем занимался в Пало-Альто Уорт.

– Джордж, в вашем приюте много рабочих? Я имею в виду не тех, кто в нем трудится, а тех, кто стоит в очереди за бесплатной похлебкой.

Но насмешки над молодым идеалистом приносили мало удовлетворения. Пусть он и дальше раздает похлебку. Подобно Дороти Дей, Джордж Уорт был бесконечно далек от политики.

И вдруг как-то раз утром Катерина ответила на звонок во входную дверь и вернулась в кабинет, заметно встревоженная.

– Это журналист.

– Я не договаривался с прессой.

– Он хочет встретиться со мной. Поговорить о Ллойде Кайзере.

– Ну и поговори.

– Пожалуйста, выпроводи его.

Ее реакция удивила Джейсона. Он уговорил ее встретиться с Нилом Адмирари.

VI
«Не желаете чего-нибудь выпить?»

– Я уже встречалась с его родственниками.

– Его дочь сообщила мне об этом.

– Вы с ней хорошо знакомы?

– Мы встречались лишь однажды.

– На похоронах Ллойда.

– Да.

– Ваше присутствие на них глубоко тронуло Джудит.

– Я пришла не ради нее.

– Должно быть, кончина Ллойда явилась для вас страшным ударом.

– Зачем вы задаете мне все эти вопросы?

– Я уже объяснял. Я пишу книгу про ограбление в храме, во время которого был убит Ллойд.

– Вас интересуют все жертвы?

– Ллойд был американцем. Единственным погибшим в храме. Вот что разбудило мой интерес.

– Какое отношение это имеет к пропавшему образу? Разве ваша книга не об этом?

– В любом сюжете нужна какая-то отправная точка, Катерина. И моей отправной точкой является Ллойд Кайзер.

Как же выводил ее из себя этот журналист! Нет, это она сама была на взводе, а он себя вел вполне сносно. Да, настойчивый. По-своему привлекательный. Длительное пребывание в обществе Джейсона помогло Катерине почувствовать, насколько Нил Адмирари моложе. Он где-то одних с нею лет. Ну, пятьдесят с небольшим. И он прожил такую интересную жизнь. В самом начале интервью Нил обезоружил ее перечислением всех ее заслуг, после чего вскользь упомянул о том, что провел несколько лет в Риме.

– Вы католик? – спросила Катерина.

– Мне следовало бы показать вам тайное рукопожатие?

Он протянул руку, тотчас же отдернул ее и протянул другую, правую. Он что, левша? Обручального кольца не было. Ллойд был левшой, как и сама Катерина. Взяв руку Нила, она улыбнулась:

– А что, существует тайное рукопожатие?

– Определенно, вас должны были обучить ему в церкви Святой Елены.

Приходская церковь на юге Миннеаполиса, где выросли они с Ллойдом. Оба ходили в воскресную школу. Девочки носили форму, синие юбки и белые блузки с вышитыми на кармане словами «Святая Елена». Мальчики ходили в синих брюках, белых рубашках и галстуках, повязанных неизменно криво. У Катерины где-то должна была сохраниться фотография, сделанная в шестом классе; все сидят за партами, над доской на задней стене прикреплена какая-то картина. Некоторым ученикам пришлось встать в стене, чтобы попасть в кадр. Те, кто сидел за партами, держали руки вместе, соприкасая большие и указательные пальцы.

– Изобразим рождественскую елку, – сказала им сестра Роза Энн.

Катерина сидела в первом ряду, из-за своего небольшого роста. Ллойд был среди тех, кто стоял у стены.

– Это было так давно.

– Почему примерная католичка остановилась в доме знаменитого Джейсона Фелпса?

– Разве я говорила, что я примерная?

Если бы они находились в любом другом месте, скажем, сидели в баре, Катерина подумала бы, что радостная улыбка Нила является предвестником чего-то большего. В свою очередь, это ее обрадовало. Она всегда знала, что мужчины находят ее привлекательной; шли годы, а это оставалось. О, вместе с ее возрастом увеличивался и возраст мужчин. Снова вспомнив о Джейсоне, Катерина поймала себя на том, что ей не хотелось бы, чтобы Нил Адмирари узнал о том, что она спит с Фелпсом. Какое иносказательное выражение – «спать с». Естественно, Джейсон сразу же после этого засыпал, а она осторожно выскальзывала из постели, чувствуя себя наложницей. Кстати, а какова этимология этого слова? Наложница – это та, с которой спят. Та, с кем делят ложе. Впервые Катерина прочитала о наложницах у Перл Бак.[64]64
  Бак, Перл – американская писательница-сентименталистка.


[Закрыть]

– Вы знаете Перл Бак?

– Нет, зато я могу отличить настоящий доллар от фальшивого.

Катерина рассмеялась. Нил был очень смешной. Смеялась ли она когда-нибудь с Джейсоном?

– Мы говорили о вашей книге. Вы ведь пишете книгу, не так ли?

– Контракт подписан. Получен приличный аванс.

– А что такое неприличный аванс?

– Могу показать.[65]65
  Непереводимая игра слов: английское advance помимо основного значения «аванс» имеет также значение «домогательства».


[Закрыть]

Ее смех привлек в комнату Джейсона. Разумеется, он был удивлен. Катерина так боялась встречи с Нилом Адмирари, и вот они дружно хохочут и вообще ведут себя так, будто знакомы всю жизнь.

– Ты должна была предложить гостю выпить, – заметил Джейсон.

– А ты к нам не присоединишься?

Он шмыгнул носом:

– Мне нора немного вздремнуть.

При появлении Джейсона Нил Адмирари встал. Теперь он пересек комнату, представился и протянул руку.

– Смотри, Джейсон, – предупредила Катерина. – Он сейчас покажет тебе католическое рукопожатие.

Джейсон недоуменно посмотрел сначала на нее, затем на Нила:

– Никогда о таком не слышал.

– Оно кануло в Лету после Второго Ватиканского собора[66]66
  Второй Ватиканский собор, состоявшийся в 1962–1965 годах, был посвящен реформированию Католической церкви и внес изменения в литургическую практику, в частности разрешив вести богослужения на национальных языках. Часть верующих отказалась принять нововведения.


[Закрыть], – сказал Нил.

– Возможно, это еще вернется. Как латынь.

– Я прочитал все ваши труды, – сказал Нил.

– О, сомневаюсь.

– Я имею в виду популярные брошюры.

– Вы должны разбираться в этом лучше меня.

После чего Джейсон помахал рукой и удалился. Было слышно, как он медленно поднимается по лестнице к себе в спальню. Если бы здесь не было Нила Адмирари, Катерина последовала бы за ним. Она прониклась к журналисту признательностью за то, что он ее от этого избавил.

– Не желаете чего-нибудь выпить?

– Вы куда-нибудь выходите из дома?

– Что вы предлагаете?

Нил предложил мотель в Пинате, в котором остановился. Там был бар. Катерина задумалась. Действительно, когда она в последний раз выходила из этого дома? По дороге сюда она проезжала через Пинату. Городишко показался ей не ахти.

– Я могу поехать прямо так?

Нил придирчиво оглядел ее:

– Вы выглядите превосходно. Однако вас могут попросить предъявить паспорт – вдруг вы еще несовершеннолетняя.

Он помог ей встать, задержав ее руку чуть дольше необходимого, после чего они вышли и направились к его машине. Катерине казалось, она отправляется на свидание, оставляя папу спать наверху.

* * *

Мотель назывался «Тореадор», и бар был оформлен по мотивам корриды. Они заказали коктейли. Слизывая соль с края стакана, Катерина увидела, что Нил наблюдает за ней. Он поднял свой стакан в приветствии:

– Оле!

– Я была знакома с его сестрой Тиной.

Они рассмеялись. Пригубив коктейль, Катерина рассказала о памятнике Оле Буллу[67]67
  Булл, Оле Борнеманн – норвежский скрипач и дирижер. Игра слов основана на том, что bull по-английски значит «бык».


[Закрыть] в парке над водопадом на Миннехахе.

– Он был тореадором?

– Скрипачом. Кажется, норвежцем по национальности. Миннеаполис очень скандинавский город.

Она рассказала о многочисленной шведской общине. И о том, как однажды город посетил наследный принц Гаральд.

– А вы где выросли?

– Кто сказал, что я вырос?

Это действительно было свидание. К Катерине снова вернулось умение непринужденно болтать ни о чем, оставшееся со времен сексуально активной жизни, та живость, неизменно приходившая тогда, когда она знакомилась с новым мужчиной, гадая, что будет дальше, но в то же время уверенная в том, что на самом деле все зависит от нее. Естественно, сейчас об этом не могло быть и речи, ведь так? Однако после третьего коктейля это уже казалось неизбежным. Не хочет ли она посмотреть его номер? Бросив на Нила долгий задумчивый взгляд, Катерина поднялась из-за стола.

– А ты сможешь показать мне католическое рукопожатие.

Раздеваясь и ложась в постель, она думала о Ллойде Кайзере, а не о Джейсоне.