Текст книги "В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ)"
Автор книги: Раиса Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
…Ирина Павловна и представить себе не могла, что, примерно, через четыре месяца, молодой мужчина, в капюшоне, надвинутом на глаза, будет спокойно сидеть в этом трактире, в ожидании заказа. Он равнодушно будет оглядывать стены, и вдруг подскочит на месте, словно его кто-то ужалит за одно место.
– Дэттер, Эг, – хрипло прошепчет он, – я сошел с ума, или это, действительно, Анджелина Джоли? Потом он, спотыкаясь о скамейки, бросится к стене и станет жадно рассматривать картинку. Вверху название журнала, чуть ниже перечень самых интересных статей, имя женщины, изображенной на обложки… и все по-русски!
– Значит, сюда мы переместились не одни, – задумчиво скажет он, немного другим голосом. – И та пиктограмма, в которой мы оказались, предназначалась для кого-то другого. И получается, что этот кто-то вырвался от Страга, которым нас пугал Дэттер так сильно, что даже еды не дал накупить сколько нужно.
– Опять ты со своей жратвой! – зарычал хриплый голос. – Все никак не нажрешься… Но всего этого Ирина Павловна, разумеется, не знала.
… "Два дня, всего два дня, – нервно шептала она про себя, бегая по комнате. – Что делать, что делать?", – выбор у Ирины Павловны, действительно, был не богат: еще два дня ждать Шертеса, сидя в запертой комнате, или постараться раздобыть денег, и… ждать Шертеса столько, сколько потребуется. У нее голова шла кругом от этих внезапно обрушившихся проблем. Страх за детей и Фанну, страх за себя, гнев на Шертеса… и снова страх. Когда волной накатывал страх за детей, она убеждала себя, что еды хватит, что для дров можно порубить, в конце концов, деревянные кровати и столы, воды есть, мука есть, можно лепешек напечь, Фанна взрослый человек, справится как-нибудь. Когда накатывал гнев на Шертеса она от злости не находила себе места, без конца в уме, прокручивая одну и ту же картинку. Вот он обессиленный откатывается навзничь и из последних сил говорит, что ему надо в трактир, что его там ждут, но тут его губы накрывают страстным поцелуем и он снова набрасывается на партнершу, совсем забыв о своем обещании. Такая обида на Шертеса захлестывала ее, что хотелось безутешно плакать, и в этот момент она вспоминала о себе, и новый страх приходил на место старым. А если Шертес не придет еще неделю? Получалось, что ей срочно надо было искать возможность получить хоть какие-то деньги, и, значит, ей надо было идти в город.
Ирина Павловна еще раз перебрала вещи, что у нее были с собой, и какие можно было продать. Сложив некоторые из них в аккуратную сумочку, вышла на улицу. Она осторожно огляделась по сторонам. Две женщины, что проходили мимо таверны, равнодушно скользнули по ней взглядом, и пошли дальше, занятые своим разговором. Ирина Павловна же, наоборот, как можно тщательнее рассмотрела их одежду. Выходя на улицу, надела поверх юбки с блузкой плащ, что носила еще дома. Они с Фанной только срезали на нем пуговицы с хлястиков, воротника и карманов, и пуговицы на застежке прикрыли планкой, сделанной из пояса.
Сравнив свою одежду и одежду здешних жительниц, Ирина Павловна пришла к выводу, что она сможет пройти по улице, не привлекая к себе внимания, особенно, если накинуть на голову капюшон, поскольку единственное, что очень сильно отличалось в ее одежде, так это фасон и форма чепчика. Оборок и кружев на чепцах женщин не было. Маленькие скромные шапочки из белой ткани, плотно прилегающие к голове и полностью закрывающие волосы. Но делать было нечего, пришлось идти так. Она медленно шла по улице, рассматривая вывески на лавках и магазинчиках. Ирина Павловна не могла решить, что лучше попытаться предложить свой товар в более дорогой лавке, или не рисковать, и идти в бедный район. То, что ее обманут и заплатят намного меньше, чем стоят ее вещи, она не сомневалась ни секунды, но как торговаться, если не понимаешь ни слова, что тебе говорят? Она незаметно для себя вышла на широкую улицу, скорее всего, центральную, но увидев несколько прохаживающихся стражников, испугалась и решительно повернула назад.
Снова медленно шла вдоль лавчонок, раздумывая в какую из них зайти. На вывеске, что-то похожее на каравай и запах свежей выпечки, ошибиться невозможно – хлебная лавка. Запах трав и каких-то зелий – скорее всего местная аптека, тут в одной из лавок распахнулась дверь и тут же запах лежалый, старых, грязных вещей, ударил ей в нос. "Лавка старьевщика, – сразу догадалась она, так назывался когда-то один из вариантов "ломбарда", хотя учитывая здешний район, владелец лавки был просто скупщиком краденного, – сюда-то мне и нужно", – обреченно подумала Ирина Павловна, открывая дверь. Она продумала обо всех возможных опасностях, какими ей может грозить приход в подобное место. И то, что у нее отберут товар, ничего не заплатив, и то, что ее хорошо обдурят при покупке, и то, что она может привлечь ненужное внимание, и еще очень много таких "что", вот только одного она не ожидала, что все ее самые страшные предположения сбудутся, поскольку в глубине души она все же надеялась, что все будет хорошо.
Хозяин лавки ей сразу не понравился, впрочем, она другого и не ожидала. Лохматый неряшливый мужик. Когда Ирина Павловна робко протянула ему одно блюдце, он долго и подозрительно рассматривал и блюдце, и ее саму, потом небрежно бросил одну монетку и что-то грубо сказал. Она, не раздумывая, схватила деньги и быстро вышла, решив не показывать ему весь товар, по опыту зная, что если он увидит несколько вещей, то за следующие заплатит еще меньше.
Выйдя на свежий воздух из этого смрадного магазинчика, она тут же направилась в лавку булочника, чтобы понять сколько ей заплатили и сколько хлеба она сможет купить на эти деньги. Положив монету на прилавок, она неуверенно ткнула пальцем и большую хлебину, а потом еще и в плюшку, что лежала рядом. К ее радости, за эту монетку она получила круглый каравай хлеба и пять плюшек. Сложив все это в сумку, уже более уверенная в себе, она решила поискать лавку поприличнее, чтобы продать оставшиеся вещи. Вот только, когда она вышла из булочной, что-то внутри нее тревожно сжалось, предупреждая об опасности. Она обвела глазами улицу, и сразу заметила тощего, грязного мальчишку, который делал вид, что просто сидит около магазинчика и отдыхает. Она притворилась, что не заметила его, и быстро пошла вперед. Мальчишка не отставал. Решив, что это обычный попрошайка, она жестом подозвала его к себе и протянула одну из плюшек. Он жадно ее схватил, и его глаза благодарно блеснули, потом он, оглядевшись по сторонам, что-то стал жарко ей шептать. Она поняла, что это не слова благодарности, он о чем-то ее предупреждал. Ирина Павловна беспомощно оглянулась и жестами показала, что не понимает его. Он как-то жалостливо взглянул на нее и исчез из вида.
Глава 38
Следующий магазинчик выглядел поприличнее, а когда Ирина Павловна увидела, что хозяйка женщина, то вообще воспрянула духом. Она не сомневаясь ни секунды, положила на прилавок все приготовленные товары. Две тарелки, кружку и статуэтку. Ей понравилось восхищение в глазах хозяйки, а уж когда та протянула ей монету из желтого металла (Ирина Павловна ни секунды не сомневалась, что это золото), радости ее не было предела. Она опрометью выскочила из магазина и заспешила в сторону таверны, где они остановились с Шертесом, полностью уверенная, что этой монеты хватит оплатить комнату на несколько дней.
Ее остановили истеричные крики за спиной, невольно оглянувшись, она увидела хозяйку магазина, что-то верещащую противным визгливым голосом, но что Ирину Павловну удивило больше всего, так это то, что хозяйка показывала пальцем на нее, словно она преступница. А потом эта ужасная женщина бросилась к ней. Паника и ужас охватили Ирину Павловну. Она вообще не понимала, что от нее хотят, что ей кричат, понимала только, что добром, для нее, это кончится. Так и вышло.
Подбежав, баба вцепилась в нее, ухватив за капюшон, который слез с головы вместе с чепцом, обнажив ее стриженные волосы, и тут начался настоящий кошмар. Откуда-то набежало еще несколько женщин, и они все торжественно поволокли ее в ближайший полицейский участок. Ирина Павловна не сопротивлялась, шла, куда они ее тащили, словно кукла просто переставляя ноги.
В участке женщины наперебой что-то гневно рассказывали стражнику, потом он о чем-то спрашивал ее. Она знаками показала, что не слышит и не понимает, что ей говорят. Стражник подозрительно смотрел на нее и было непонятно верит он ей или нет. Ирина Павловна вдруг вспомнила слова Шертеса, когда он ей говорил, чтобы она прикрывала спину, тогда она сможет заметить, как к ней приближаются, и сможет подготовить себя не реагировать на звуки. Прижавшись спиной к стене, бессильно оглядывала комнату и краем глаза успела заметить, как стражник шагнул к ней, она сразу поняла, что он сейчас что-то заорет ей на ухо, чтобы удостоверится, что она не врет. Ирина Павловна собралась в комок и замерла, стараясь не дышать, глядя куда-то в угол. Мужчина что-то гаркнул ей на ухо, она не вздрогнула и не шевельнулась. Ей поверили. Потом она смотрела, как стражник о чем-то яростно спорит с той тварью, из-за которой она оказалась в участке, и чуть не заулыбалась, увидев кислое лицо этой дамы, когда ей пришлось внести какие-то деньги, чтобы забрать назад свою монету. Очевидно, это было вознаграждение доблестной страже, сумевшей предотвратить преступление. Ирина Павловна поняла, что эта женщина хотела лишь забрать свои деньги назад, никак не планируя подключать служителей закона, и что если бы, не ее остриженные волосы этого бы кошмара не было. Но что сделано, то сделано.
Когда участок опустел, стражник очень мерзко обыскал ее. Сначала заставил ее снять плащ, потом задрать юбку и показать ему ноги. Он провел руками по внутренней стороне бедер, она едва сдержалась, чтоб не заорать от отвращения. Потом он с удовольствием ощупал ее грудь, что-то одобрительно приговаривая, и только потом отвел ее в клетку. Да в самую настоящую клетку, одна стена которой состояла из толстых прутьев. Закрыв замок, он повесил связку ключей над столом, как раз напротив решетки и ушел, что-то довольно насвистывая. Она привалилась головой к прутьям.
"Шертес! – мысленно закричала она. – Помоги мне. Пожалуйста, помоги. Вытащи меня отсюда, пожалуйста, вытащи! Где ты?". Она несколько раз ударилась о прутья головой, и тут услышала шорох позади себя. В этой же клетке находились двое подростков, руки которых были скованы наручниками. Один из мальчиков рыдал, скорчившись на полу.
Ирина Павловна медленно и устало подошла к сокамерникам и жестами спросила, что случилось и почему один из них плачет. Тот, что не плакал, что-то горько сказал, она жестами показала, что не понимает, тогда он ребром ладони чиркнул по кисти руки, и она с ужасом привалилась к стене, осознав, что этот жест означает. То ли только тому, что плакал, то ли им обоим грозит отрубание кисти руки. От ужаса у нее волосы стали дыбом. Если в этом городе существуют такие зверские наказания, то и ей грозит нечто не менее страшное. Она заметалась по клетке, ища способы как отсюда выбраться. Ее взгляд остановился на связке ключей, что висели совсем рядом. Стоило только протянуть руку… полутораметрой длины. Ирина Павловна, не обращая внимания на мальчиков, вытащила из кармана походное снаряжение сына. Она вытряхнула все из сумки на пол. Может, удастся скрутить из каркаса палатки достаточно длинную палку, может… к ее ногам упал спиннинг с телескопическим удилищем. Дрожащими руками она стала прилаживать лески к удилищу, насторожено прислушиваясь к любым шорохам в коридоре. Мальчики, вытаращив глаза, следили за ней, а потом, поняв, что она хочет стали активно помогать. Стащить ключи с крючка оказалось ой как не просто. После ряда бесплодных попыток, ей пришлось высунуть руку сквозь решетки, удилище опереть о ее руку, как о подставку, и только тогда у них стало что-то получаться. Поле десятой или двадцатой попытки они подтащили ключи и смогли открыть замок. Она спрятала все вещи назад в карман, достала первую попавшую тряпку и обмотала ее вокруг головы, и осторожно вместе с мальчиками двинулись по коридору. Никого не было, охранник спал на скамье, на улице. Осторожно они прошли мимо него и побежали в первый же закоулок. У мальчиков руки были скованы, это мешало бегу, к тому же привлекало ненужное внимание. Она обмотала кисти их рук тряпками, пусть это и выглядело странно, зато не вызывало желания тут же их задержать. Ирина Павловна совсем не знала города, как чуть позже выяснилось, мальчики тоже. Растерянные они не знали куда бежать. И тут, откуда ни возьмись, появился невысокий мужичонка, неловко припадающий на одну ногу, и знаками позвал их за собой. Не задумываясь, они двинулись за ним.
Первые минуты она торопливо шла за проводником, особо не задумываясь, куда он их, собственно, ведет, и, вообще, зачем ему спасать их? Чем дольше они шли, тем громче ее интуиция кричала об опасности. Она стала испуганно озираться, и увиденное не принесло ей успокоения. Мрачные, грязные, разбитые дома без окон, узенькие кривые улочки, даже не улочки, а какие-то лазы. Люди изредка попадались. Но их подозрительные, угрюмые взгляды не вызывали желания приковывать к себе внимание и уж тем более просить о помощи. Незнакомец привел их к какому-то домику, что стоял немного в стороне от всех, распахнул дверь приглашая войти. Поскольку в дом он зашел первым, Ирина Павловна хоть и с опаской последовала со своими спутниками вслед за ним. Мужчина откинул люк на подвале и кивнул головой, чтобы они спускались. Мальчики безропотно двинулись к проему, и тут интуиция Ирины Павловны так взвыла, что она крепко схватила их за руки, оттягивая назад, и жестами показала мужчине, что спускаться вниз они не будут. Тот в ответ злобно зыркнул глазами, и застыл в раздумьях, что ему делать с такими несговорчивыми спасенными. Он попытался их в чем-то убедить, но она, лишь отрицательно качала головой, отходя к одной из стен подальше от люка. Мальчики, как испуганные цыплята, жались к ней, слушая ее во всем.
Мужик несколько раз выругался, потом сплюнул… и вышел из дома, чем-то привалив дверь снаружи. Стало понятно, что он решил идти за подмогой, поскольку силы были явно не равны.
Глава 39
Ирина Павловна бросилась к двери, но поняла, что хотя дверь была со щелями, и выглядела не очень прочной, открыть ее она не сможет. Тогда она бросилась к люку и захлопнула его, для верности, придавив расшатанным столом, а потом достала нож и, спрятав его в складках юбки, стала ждать возвращения своего "спасителя". Он вернулся в сопровождении здоровенного бугая, грязного и небритого, страшную морду которого, украшали несколько шрамов.
Громила небрежно схватил одного из мальчиков и, приложив его головой о стену, отбросил в сторону. Также он поступил и со вторым, а потом двинулся к ней. Ирина Павловна выставила нож, пытаясь его напугать, бандит ухмыльнулся, сделал обманное движение рукой и выбил оружие из рук. Потом схватил ее за плечи и притянул к себе, хромой мужичонка попытался схватить ее за ноги. Стало понятно, что они не хотели калечить ценное приобретение, стараясь сохранить внешний вид "товара". Дикий страх придал ей нечеловеческие силы, а может это кровь шагарр пробудилась, только она с такой силой пихнула хромого ногами в грудь, что тот отлетел к стене и, ударившись об нее, так и остался лежать кулем. Ирина Павловна рванула на себе блузку, за которую ее удерживали и, извернувшись ужом, выскользнула из захвата. Далеко убежать она не смогла, запутавшись в юбке, но нож схватить успела.
Бандит со злостью бросился на нее, уже не пытаясь действовать осторожно. Одной рукой он схватил ее за юбку, другой – попытался вцепиться в волосы, вот только ее остриженный затылок, выскользнул из его клешни, позволив Ирине Павловне развернуться и всадить в него нож. Проткнуть живот мужчины ей не удалось. Тот носил под рубашкой широкий пояс из очень прочной кожи, так что лезвие соскользнуло по касательной, не причинив ему никакого вреда.
На секунду стало светло, очевидно кто-то распахнул дверь, а еще через мгновение этот бугай всей своей тушей навалился на нее, заставляя упасть на пол, лицом вниз. Она отчаянно стала извиваться, пытаясь вырваться из плена, как вдруг бандит добровольно перевернулся набок, освобождая ее, не медля ни секунды, она вскочила на ноги и тут заметила нечто ужасное. Мужчина на полу лежал спиной к ней, но при этом его лицо почему-то смотрело на нее. Заорав от ужаса, она рванулась в сторону, ударившись о грудь еще одного человека, которого раньше не заметила, холодея от страха, она подняла голову и увидела… Шертеса. Ноги ее задрожали, и она рухнула бы на пол, если бы вампир ее не подхватил.
– Вот чувствовал, что не надо было снимать ошейник, вот чувствовал же, – услышала она тихое бормотание Шертеса. Ее глаза сузились от обиды, злобы и ненависти, но она ничего не ответила на его слова.
Хотя нет, обида и злость были не единственными ее чувствами, самым сильным, перекрывающим все остальные, было разочарование. Да, Шертес спас ее, да он помог ей в самую тяжелую минуту, но… но… вот эти подтрунивания, эти подколки и ирония, предполагала нечто большее. Предполагали дружбу и покровительство и завуалированное обещание никогда не предать. Разумеется, Ирина Павловна уже не считала, что Шертес все это время пребывал в объятиях красотки, она уже догадалась, что с ним что-то случилось, но она категорически не желала знать, что именно. Жалостливая, страшная история заставит ее сопереживать ему, заставит понять, что он не мог прийти на помощь во время, и, в конце концов, заставит ее простить его. А этого она как раз и не хотела. Не потому что была жестокой и злопамятной, а из-за того, что больше не хотела возвращения тех отношений, что были у них перед его отлучкой.
Если он уходил в какое-то опасное место, то должен был предупредить ее, а лучше вообще оставить с Фанной и детьми. Если он считал, что опасности нет, но при этом попал в ловушку – то он идиот, и предыдущее предательство его ничему не научило.
Но больше всего в вину вампиру она ставила то, что он не оставил ей денег. Ирина Павловна знала, что он так поступил не из-за жадности и не из-за того, что забыл. Он так поступил умышленно, поскольку совсем не доверял ей, считая, что как только она получит деньги в свое распоряжение, тут же с гиканьем помчится по магазинам, скупая все подряд. "Это же надо какая ирония, – думала она. – Шертес не оставил мне денег, чтобы удержать в комнате, и именно это заставило меня выйти из нее, попав в такие неприятности!". В любом случае необходимо было двигаться дальше. Ирина Павловна бросилась к мальчикам. Они были живы, и даже уже пришли в себя. Она помогла им сесть, не зная, что с ними делать дальше. Здесь им оставаться нельзя, не именно в этом доме, а вообще в этом городе, она просительно взглянула на Шертеса.
– Вы не могли бы помочь им?
Он раздраженно отвернулся и что-то прошептал, очевидно, выругавшись из-за новой проблемы.
– Надо уходить, – не отвечая ни "да", ни "нет", сказал он. Едва вампир двинулся к выходу, как парни бросились к нему, что-то говоря, с умоляющем выражением на лице. – Они просят, чтобы я забрал их с собой, – перевел он Ирине Павловне их слова. – Я могу перенести только в тот дом, где вы будете жить, больше некуда.
– Хорошо, я согласна! – радостно закричала она, и тут мысль о том, что и их нужно будет кормить, свела на нет весь ее оптимизм. – Лорд Шертес, нам нужна еда, много еды, мы ведь до сих пор не запаслись никакими продуктами.
– Как странно, – ядовито прошипел он. – Насколько я понял, вы покинули таверну и бросились распродавать свое имущество, именно для этого.
Она промолчала, хотя злые, обидные слова так и рвались с ее языка.
"Ничего, я потерплю, я промолчу, – с яростью думала она, – лишь бы ты помог мне запастись продуктами и вернул меня к Фанне и детям. А потом, хоть сдохни – не жалко!".
– Нам нужна еда, – снова просящим тоном сказала она, но в ее голосе явно звучали упрямые нотки.
– Хорошо, – согласился Шертес, и открыл дверь, впуская еще одного мальчика. Ирина Павловна сразу его узнала, это был тот самый попрошайка, которого она угостила булочкой.
– Это Ивар, – представил Шертес мальчишку, он помог мне найти вас и его тоже надо забрать с собой.
Ирина Павловна с радостью обняла пацаненка, согласно кивая головой. Шертес что-то стал говорить ему, Ивар почесал затылок, потом уверенно кивнул и стал махать рукой, зовя всех за собою.
– Подождите, – спохватилась Ирина Павловна, совсем забыв, в каком страшном виде она предстала перед вампиром. Она быстро надела блузку, заправив ее в юбку. Чепца не было, пришлось футболку замотать вокруг головы. Вспомнив, что в сумке сына она видела штормовку, быстро надела ее, закатав рукава. Наручники мальчикам снимать времени не было, их просто замотали тряпками, чтобы они не привлекали внимания. Шертес проверил мужика, лежащего у стены, нажал ему на сонную артерию, чтобы тот и далее оставался недвижим, не поднимая раньше времени шуму, и не осложняя им жизнь погоней. На побитое и поцарапанное лицо она не обращала внимания в полной уверенности, что ее синяки и ссадины не будут чем-то сверхестественным для людей, живущих в этих неказистых домиках.
Ивар здесь знал каждый закоулок, он быстро их вывел к небольшой пекарне, торгующей хлебом, пирогами и многим другим. Они забрали все. И свежеиспеченный хлеб и вчерашний не свежий, и черствые сухари, и несколько мешков муки. То же самое повторилось и в мясной лавке. Колбасы, окорока, забрали все, что было. Теперь из самого главного оставалось молоко и патока, но когда они двинулись к небольшим домишкам, на подворье которых они увидели коров, глаз Ирины Павловны зацепился за небеленое полотно, что рулонами лежало на прилавке.
– Нам нужна ткань, – быстро сказала она, и Шертес без возражений купил все три рулона. Мальчики что-то восторженно говорили, очевидно о количестве купленных продуктов, но Ирина Павловна понимала: этого мало. Катастрофически мало. Услышала звук бьющего молота по наковальне. Схватила Шертеса за руку. – Топор. Нам нужен большой топор, а лучше два. Дров в том доме почти совсем нет.
Шертес кивнул, и два топора перекочевали в ее карман. Они успели купить всего десять литров молока, как раздались удары колокола.
– Нам надо уходить, – коротко сказал вампир, и Ирина Павловна с сожалением прикусила губу, так как не успела купить ни молока, ни патоки, ни овощей, ни фруктов, но делать было нечего, грустная пошла за вампиром. Храм – не храм, какая-то небольшая часовенка, вокруг которой не было ни души, но Шертес уверено зашел внутрь, они вошли вслед за ним. Снова удушье, снова разрывало грудь от невозможности сделать вдох, и снова они оказались рядом домом, как и в прошлый раз. Сумасшедший, радостный визг, и Ирины Павловну, все еще сидевшую на земле, жарко стискивают в объятиях ее любимые близняшки и Фанна.
– Мы так ждали, мы так ждали! – захлебываясь слезами, повторяли они.
Глава 40
Сначала надо было снять с мальчиков наручники, но Шертес почему-то не спешил, въедливо расспрашивая их о чем-то.
– Лорд Шертес, почему вы не снимаете им наручники? – наконец, не выдержала Ирина Павловна.
– А вы знаете, что это за наручники? – серьезно спросил он. Она отрицательно покачала головой, в который раз отметив про себя, что начиная с того момента, когда она упомянул об ошейнике, Шертес перестал иронизировать, перестал подкалывать ее и обращался к ней очень сухо и как-то отстраненно, словно они только что познакомились. Ирина Павловна хоть и пыталась убедить себя, что это происходит из-за того, что вампир стал возвращаться к своему прежнему образу жизни, к своему статусу и положению в обществе, поэтому так и вел себя, в глубине души знала (не желая в этом признаваться даже себе), что вампир просто напросто… обиделся на нее. Да, именно, обиделся, как бы дико это не звучало. Несколько раз, пока они покупали хлеб и мясо, он внимательно и выжидающе смотрел на нее, но она упорно делала вид, что не замечает его взглядов, благодарила каждую минуту за его помощь, но… как-то официально, что ли, как-то без искренней душевной теплоты, и Шертес это сразу почувствовал. Вот тогда и он стал разговаривать с нею холодно, немного свысока и смотрел точно также, отстраненно, позволяя ей ощутить дистанцию, разделяющую их. Она мысленно поразилась, как точно и твердо он проводил эту черту, ей стало не по себе, потому что, как бы она не притворялась, она хотела своим сдержанным отношением заставить его испытывать муки совести, за то, что он их бросил, но почему-то добилась совсем другого эффекта.
– И что это за наручники? – вопросом на вопрос ответила она.
– Антимагические, – коротко сказал Шертес, – а это означает, что эти мальчики владеют магическим даром. Правда насколько я понял, он у них проснулся совсем недавно и спонтанно, а поскольку в деревне где они жили, учителей, которые бы им объяснили, как этим даром пользоваться и как его контролировать, нет, то им пришлось бежать из деревни.
– Зачем бежать? – удивилась Ирина Павловна, искренне считающая, что свой собственный маг в деревне это здорово.
– Бежать им пришлось, потому что "благодарные" соседи за сожженный хлев, и уничтоженное поле с посевами, посчитали, что лучшей платой за содеянное для этих мальчиков будет смерть. Они собирались отравиться в столицу, но голод пригнал их в этот город, первое же воровство еды привело в полицейский участок. А в этом городе за кражу очень суровое наказание – отрубание пальцев на одной руке.
Ирина Павловна вновь содрогнулась, представив, что с ней было бы, если бы они не сбежали.
– И что теперь с ними делать? – испугалась она, поскольку помнила, какими силами владел ее отец.
– Сейчас они принесут клятву на крови, что никогда не причинят вреда ни вам, ни детям, ни Фанне. Потом я им объясню, что они должны излишки накопленной магической энергии сбрасывать в амулеты, что охраняют этот дом. Клятву, кстати, принесут не только они, но и Ивар. Вы не заметили, что он не человек, а оборотень-лис. Пока он мал, вред он, конечно, причинить не сможет, но когда вырастет и войдет в силу, то может быть очень опасен.
Ирина Павловна с удивлением взглянула на мальчика, и только сейчас заметила его желтые глаза. Ей стало не по себе. И благодарность к Шертесу так некстати шевельнулась в ее груди.
Приняв магическую клятву у юных необученных магов и у маленького оборотня, Шертес исчез. В следующий раз она увидела его очень не скоро.
Часть 2. Шертес
Глава 1
До пятнадцати лет, Шертес жил спокойной, прекрасной жизнью молодого вампира, в родовом замке отца, окруженный любовью родителей.
Его отец – Дариос, был главой клана Южных вампиров, держащий под своим контролем огромные территории, прилегающие к замку. Мать звали Надис, она была красивой, уверенной в себе мудрой женщиной, настоящей хозяйкой замка, мягко, но твердо управляющая не только своими подданными, но даже мужем.
Их брак заключенный, хоть и не по страстной любви был достаточно счастливым, поскольку они идеально подходили друг другу.
Вспыльчивый, страстный Дариос, часто совершающий ошибки из-за своего импульсивного характера, и Надис – несколько холодная, спокойная и величественная, очень осторожно направляющая мужа к цели, что была необходима для процветания и усиления их клана.
Выходя замуж за Дариоса, она хорошо понимала, что ожидает ее в браке с таким темпераментным, любвеобильным мужчиной. Слухи о его романах были ни для кого ни секретом, поэтому она потребовала от него в брачной клятве не соблюдения верности, это изначально было бы невыполнимо, а потребовала от него уважения к себе, потребовала от него держать все свои романы в тайне, чтобы ее имя не порочили грязные сплетни и слухи. Дариос выполнил это требование, больше ни одна женщина из замка не могла похвастаться тем, что хозяин уделяет ей хоть сколько-нибудь внимания, если у Дариоса и случались интрижки, то они проходили вдали от дома, и очередная любовница мужа не мозолила глаза его жене. Надис знала обо всех любовницах своего благоверного и если, такое положение дел и было для нее сколько-нибудь неприятно, она держала при себе все упреки, довольствуясь тем, что рядом с ней Дариос был заботлив и нежен, а главное очень любил их единственного очень позднего ребенка. Сыну Дариос уделял все свое время, все свое внимание, терпеливо отвечая на все его вопросы, объясняя тысячи мелочей, что очень были важны для его дальнейшей жизни.
Все изменилось в тот миг, когда Дариос встретил Хельде. Они случайно (а может и не случайно) познакомились на одном очень скучном приеме, в честь открытия какого-то благотворительного заведения, опекой которого занималась женщина, бывшая на тот момент возлюбленной Дариоса.
Хельде (так звали его новую знакомую) сразу же привлекла его внимание. Во-первых, она была магически одаренной, что уже повышало ее статус среди других женщин. Во-вторых, она была дьявольски красива. Волосы цвета темной вишни, мягкие карие глаза, белоснежная кожа, утонченные черты, яркие сочные губы. Сначала Дариос отнесся к ней как к очередному своему увлечению, но прошло время и он, забросил всех своих бывших любовниц, отдавал всю свою страсть, время и деньги, только своей новой возлюбленной.
Надис, зная о неугомонности своего муженька, сквозь пальцы смотрела на его похождения, не упрекая и не ограничивая его личную жизнь, но когда Дариос заговорил о том, чтобы признать ребенка любовницы своим наследником, уровняв его права с правами Шертеса, она забила тревогу.
Не сказав ни слова упрека, не пытаясь оспорить его странные поступки, не пытаясь его переубеждать, она… обратилась к бывшим высокородным любовницам мужа, намекнув, что страсть ее мужа к Хельде, не совсем обычна. И тут же все пришло в движение. Нашлись маги посильнее Хельде, которые и выявили: и любовный приворот, и любовные чары, наложенные на Дариоса, и чары подчинения. Снятие чар жестоко ударило не только по самой Хельде, но и по ее, еще не родившемуся ребенку. Кровь вампира должна была его защитить, вот только этой крови в нем не оказалось ни капли. Хельде не ограничивала свои сексуальные аппетиты одним только Дариосом, за что поплатилась не только она, но и ее сын. Сама она превратилась в страшную ведьму, лицо которой было усеяно бородавками, кожа стала серой и шершавой, волосы седыми. А сын ее родился внешне красивым, вот только жестокое безумие и жажда доставлять старания другим, кое-когда щедро плескалось в его глазах.
