Текст книги "В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ)"
Автор книги: Раиса Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
– Почему это, ты поедешь один? Я тоже с тобой поеду!
– Нет Марисса, не поедешь, – твердо ответил Догар. – Скажу по секрету, я уже подготовился к этой поездке и предупредил о ней Шертеса. Так вот, мне деликатно намекнули, что мне будут рады, а вот твой приезд будет совершенно излишен.
– Что?! – как всегда возмущенно закричала Марисса. – Почему это, мое присутствие не желательно?
– Ты сама все знаешь, и уверен, все понимаешь, так что не надо кричать, и прими это решение Шертеса, как должное.
– Ничего я принимать не буду! – прошипела девушка. – Шертес мне обязан, может быть жизнью. Ты отказался его спасать, а вот нападение, в котором я участвовала, спасло магистра Хегета. А что если, именно это не дало завершиться ритуалу, во время которого Шертес должен был погибнуть? Нет, папочка, я поеду с тобой, поскольку желаю выслушать от лорда Шертеса благодарность за свое спасение. И пусть только попробует не поблагодарить меня или высказать недовольство моим присутствием!
Однако Шертес продолжал сопротивляться присутствию Мариссы на торжественном приеме в одном из своих домов, который он сделал временной резиденцией. Тогда к нему полетело письмо, написанное магистром Хегетом. В котором, он подробно (под диктовку Мариссы) описывал подвиги, что она совершила, рискуя собственной жизнью, во имя спасения Шертеса. Мариссе было ничуть не стыдно собственной назойливости. Она была уверена, что ее приезду препятствует не Шертес, а его змеюка жена. И как только она выведет ее на чистую воду, показав во всей крассе ее черную душу, благодарность Шертеса будет такой… такой (от красочных картинок, того, как Шертес будет ее благодарить, новая уверенность в правильности своих поступков наполняла душу Мариссы, помогая ей двигаться вперед к цели).
И Шертес сдался! Отец Мариссы получил приглашение на прием, где в числе двух других дочерей (в том числе и Дейлы), упоминалась и Марисса. Ну с сестрой было все просто. Марисса всерьез предупредила ее, что теперь она и близко не должна подходить к Шертесу, а тем более разговаривать с ним. Дейла, видевшая, сколько усилий приложила сестренка, чтобы спасти вампира, благоразумно предпочла отойти в сторону, осознавая реальную опасность для своей жизни. Она даже не ехидничала и не дразнила сестру, видя, что та находится на грани срыва, тем более, что представление, которое всех, несомненно, ожидало, стоило того, чтобы отойти в сторону и полюбоваться заварушкой (которую Марисса обязательно устроит), из партера. Вот в таком настроении делегация от клана Северных вампиров, во главе со своим Правителем прибыла в дом Шертеса.
В доме было мало места, поэтому Мариссе с сестрой пришлось ютиться в одной комнате, но ее это совсем не задевало и не огорчало. Она ждала первой встречи с вампиром, и нервная дрожь нет, нет, да и выдавала ее волнение. Во-первых, она так давно не видела Шертеса, что соскучилась за ним неимоверно. Ее трясло от мысли, что через несколько часов они встретятся лицом к лицу, и она посмотрит в его глаза. Во-вторых, обида, за то, что Шертес отказался жениться на ней, но зато спокойно женился на презренной человечке, все еще жгла ее сердце. В-третьих, ей страшно хотелось увидеть разлучницу, окрутившую непреклонного лорда. А в-четвертых… а, в-четвертых, Марисса даже от себя самой прятала истинную причину своего волнения: она боялась увидеть, что Шертес женился по любви, что он счастлив со своей молодой женой. Только не это!
Наконец, наступил вечер торжественного приема. Марисса специально выбрала такое место, чтобы успеть во всех подробностях рассмотреть соперницу, до того как та сможет ее увидеть.
"Миленькая, хорошенькая, нежная", – подумала про себя Марисса и улыбнулась злобноторжествующей улыбкой, потому что таких миленьких и хорошеньких и Шертеса в каждом городе могло быть по сотне. В молодой жене Шертеса не было НИЧЕГО, что могло бы привязать к ней такого мужчину. В ней не было ни особого огня, ни особой изюминки, что выделяла бы ее из многих, делало уникальной, неповторимой, единственной. И Марисса успокоилась. Ее глаза засияли победным блеском и она с грациозным поклоном присела перед супружеской четой.
Когда Марисса выпрямилась, то в глазах жены Шертеса она увидела то, что и надеялась увидеть: сначала изумление, а потом… испуг. "Бойся меня, бойся! – мысленно закричала Марисса. – Смотри на меня, я в твоих глазах вижу смятение и страх. Что, не ожидала, что я настолько красива?".
Потом Марисса посмотрела в глаза Шертеса: "Ты понимаешь, на кого ты меня променял? – сказал ее взгляд. – Ты видишь разницу?".
Марисса отошла в сторону, с наслаждением наблюдая, как побледнела эта выскочка, как краски сбежали с ее хорошенького личика, как опустились плечи и как жена Шертеса, все больше и больше стала напоминать курицу, попавшую под дождь. К сожалению, триумф Мариссы продлился недолго. Эта самозванка как-то незаметно не надолго исчезла из бальной залы, а когда вернулась, снова была спокойна и уверенна в себе. Такое быстрое превращение очень не понравилось Мариссе и она стала внимательно следить за соперницей, подмечая малейшие нюансы ее поведения. Чем больше Марисса наблюдала, тем беспокойнее становилось у нее на душе.
В первую очередь ей не понравились глаза Лоррианны. Насколько Марисса понимала, эта безродная нищенка попала в блестящее общество из каких-то трущоб, значит, ее глаза должны были гореть восторгом и изумлением, особенно когда красивейшие мужчины осыпали ее комплиментами (а в свите отца Мариссы, все они были, как на подбор). Лоррианна же смотрела на них спокойно, а комплименты выслушивала, скорее снисходительно, чем с удовольствием или смущением. А ведь все должно было быть не так. От каждого восторженного слова восемнадцатилетняя девушка должна была вспыхивать, как маков цвет, и глаза ее должны были блестеть от счастья и удовольствия. Мужчины-вампиры те еще льстецы, причем фальшь в их словах не смогло бы уловить ничье ухо, тем более, какой-то человечки.
Подобное отношение к комплиментам, лести, восхвалениям приходит только с годами. Но ведь Лорри всего восемнадцать! От подобных мыслей глаза Мариссы подозрительно сощурились, и она еще раз внимательно оглядела жену Шертеса. Что если Лори не восемнадцать лет, а намного больше? Вечную молодость могли сохранять или вампиры, или истинные шагарры. Лорри не была ни тем, ни другим. Оставался самый неприятный для Мариссы вариант, правда, позволяющий сохранять молодость лишь некоторое время: Шертес поит ее своей кровью. Марисса поморщилась, поскольку из этого предположения вытекало, что Шертес женился на человеческой старухе. Марисса торопливо отбросила эти мысли, поскольку подобное было невозможно. Но мысль о том, что Лорри намного старше, чем кажется крепко засела ей в голову, и она тут же попросила отца, собрать об этой "малышке", все сведения, какие только удастся найти. Но на это нужно было время, а пока Марисса сосредоточила все свое внимание на наблюдение за отношениями Шертеса и Лорри. Она помнила, как он вел себя впервые недели и месяцы их романа, теперь она с жадностью искала те самые искры, те самые знаки внимания Шертеса по отношению к Лорри, отчаянно надеясь, что не увидит их. И, действительно, сначала ее надежды полностью оправдывались.
Шертес был всего лишь предупредителен и достаточно сдержан, общаясь со своей женой, чем немало порадовал Мариссу. Вежливо вставал, когда она к нему подходила, внимательно слушал то что она ему говорила, Марисса все ждала, когда Шертес вытащит свою "любимую" супругу на балкон, чтобы урвать несколько поцелуев, но так этого и не дождалась. Их связывали спокойнее, почти партнерские отношения, в которых каждый добросовестно отыгрывал свою партию. Никаких всплесков страсти, никаких всплесков ревности ни со стороны Шертеса, ни со стороны Лорри. Обычная скучная, добропорядочная семейная пара. Бр-р-р-р. Мариссу аж передернуло от омерзения.
Каждый жест, каждое слово Шертеса вновь и вновь убеждали Мариссу, что этот брак построен не на страстной любви, а, значит, шантаж и принуждение: других мотивов Марисса придумать не могла.
Ее смутил лишь один небольшой эпизод, черной тенью, легший на ее радужные мечты и надежды. Шертес что-то тихонько говорил Лори, склонившись над ней (отчитывал за неуклюжесть и неповоротливость – так во всяком случае с надеждой подумала Марисса), и вдруг нежно чмокнул эту неотесанную дуру в краешек уха. Марисса дернулась, увидев этот легкий, невесомый поцелуй, словно в нее шарахнули заклинанием. Если бы Шертес страстно прикусил мочку уха или впился грубым сминающим поцелуем в шею, Марисса это бы поняла, но вот такой поцелуй совершенно выбил ее из колеи, смешав все планы. Как и кого целуют таким образом? Она не знала и не понимала. Любовниц стискивают в объятиях с такой силой, что трудно дышать. Нелюбимым женщинам отстраненно целуют руки, но кого целуют вот так? Кого Шертес может так целовать?
Притворялась Марисса, ох притворялась, потому что знала, что так мужчина целует женщину, с которой у него не только телесная связь, но и душевная. Так целуют близкого, родного человека, которого не только любят, но которому полностью доверяют. И такая неукротимая ревность захлестнула ее, что только чудом она не бросилась на эту мразь, опоившую Шертеса любовным зельем, а в том, что это было так, она уже не сомневалась. Ну не мог Шертес ее полюбить. Не мог и точка!
Наконец, прием подошел к концу, гости порталами покинули дом Шертеса. Догар сообщил Мариссе, что Шертес в личной беседе твердо сказал ему, что Мариссу. в своем доме, он больше не желает видеть, но она на эти обидные слова, только махнула рукой. Ей нечего было здесь делать, план, что созрел в ее голове, как раз требовал, чтобы Шертес находился как можно дальше и от своего дома и от своей жены. Оставалось только выманить его. В том что ей это удастся Марисса ни секунды не сомневалась.
Глава 8
Для претворения плана, придуманного ею, Мариссе был необходим Хегет, и она на следующий же день отправилась к нему в гости.
…Магистр Хегет жил отшельником в большом, прекрасном и пустом доме среди скал. Такое уединение требовала его работа. Ему необходимо было испытывать новые создаваемые артефакты, а это часто сопровождалось взрывами, пожарами, утечкой ядовитых жидкостей и дыма.
После своего спасения, ему пришлось прожить какое-то время у Догара, помогая вампирам, и тем самым оплачивая свое спасение, но после освобождения Шертеса, Догар позволил и ему вернуться в свой дом.
Хегет был не то чтобы "себе на уме", он скорее был настоящим ученым, постоянно жаждущим узнавать и создавать нечто новое, поэтому, даже находясь в плену у Страга, он не столько стонал и страдал, как другие магистры, он смотрел, смотрел внимательно, стараясь узнать как много больше. Он много чего рассказал вампирам, но некоторые сведения утаил, сохранив их лично для себя. Это не касалось ни Шертеса, ни вампиров – это касалось только его работы.
Когда Страг, подавив сопротивление недовольных магистров, дал каждому из них особое задание, Хегета он отправил в алхимическую лабораторию подручным алхимика. Хегет от негодования потерял дар речи: его магистра поставили мальчиком на побегушках! Разумеется, свое возмущение он оставил при себе, а когда увидел кому он будет помогать, то он и вовсе успокоился. Архимагистр Беликус – вот кто теперь был его начальником. Сколько архимагистру лет не знал никто. Его давно не видели, поскольку свои дни он коротал под присмотром сиделок, свихнувшись то ли от старости, то ли от груза знаний, которые приобрел за долгие годы. Очевидно, Страг освободил Беликуса, посчитав, что сумасшествие архимагистра не является препятствием для его плана, а может, наоборот, только на руку, потому что Беликус не понимал, где он находится и кому помогает.
Хегет сначала с опасением относился к старичку, боясь, что тот бросится на него, мало ли что может прийти в голову душевнобольному. Однако, оказалось, что странности архимагистра были мирными и носили чисто бытовой характер. Например, он мог раздеться догола, с королевским видом прохаживаться по комнатам, которые ему были выделены, или схватив со стола кусок сыра или хлеба, забиться в угол и грызть его, изображая из себя старую морщинистую мышь, но все менялось, когда Беликус переступал порог алхимической лаборатории. Он забывал обо всем на свете, что-то мешал в пробирках, переливая и смешивая ингредиенты, бормоча себе под нос формулы и составы веществ. Вот тогда Хегет и понял, как ему повезло оказаться рядом с таким ученым, обладающим несметными знаниями, и он стал жадно учиться у него. Записывать какие-то сведения Хегет опасался, но у него была отличная память, и он старался запомнить все, что видел.
Очень скоро он понял, что Беликус создает зелье полного подчинения, магистру стало нехорошо. Было понятно, что первыми, кто его примет – будут магистры. Стать послушной куклой в руках такого человека, как Страг, Хегету очень не хотелось, он искал способ спастись от такой участи. Впрочем, сначала это зелье Страг испытал на магистрах, которые отказались ему подчиняться и которых он решил наказать.
Зрелище было ужасное. Трое из магистров умерли сразу от нечеловеческой боли, которое вызывало это снадобье, попадая в кровь людей. Двое, более сильных продержались достаточно долго, но тоже потом умерли, вызвав гнев Страга, недовольного этим обстоятельством. Ему нужны были не мертвые магистры, а покорные. И никто, кроме Хегета не догадался о причинах смерти и главное, как эту причину устранить. Хегет понял это, но, разумеется, оставил знания при себе.
Понять ему помог последний магистр, что дольше всех оставался в живых. Когда Беликус отвлекся, колдуя над какими-то пробирками, умирающий тихо прошептал Хегету: "Убей меня, пожалуйста, убей. У меня больше нет сил сопротивляться!". Тогда-то Хегет и понял, что в своей чудовищной злобе, в своем ненормальном желании причинить как можно боли, Страг упустил самое главное: для того чтобы зелье сработало надо было жертву привести в состояние беспамятства. Хоть усыпить, хоть оглушить – любым способом не дать жертве осознанно сопротивляться действию снадобья, тем более что раствор вводили в вену с помощью заостренных полых стеблей какого-то неизвестного Хегету растения. После еще одной попытки и еще одной смерти магистра, Страг больше не пытался использовать зелье и Хегет вздохнул с облегчением, уж очень не хотелось и ему оказаться в роли подопытной свинки. Однако Страг приказал сохранить все, что уже было изготовлено. На тот момент Хегет еще не знал, что зелье готовиться для подавления воли высшего вампира, находящегося в плену у Страга. И пусть это зелье не могло подчинить волю вампира, боли оно приносило достаточно, и для успешного проведения ритуала это было основное условие. Хегет умышленно посоветовал вампирам, атакующим замок, взорвать алхимическую лабораторию, этим он убил сразу нескольких зайцев. Во-первых, погиб архимагистр Беликус, и теперь никто не мог доработать снадобье; во-вторых, теперь так же никто, кроме Хегета, не знал рецепта этого страшного зелья.
Когда Хегет, наконец, оказался в своем доме, он по памяти воссоздал эссенцию, и вот уже несколько месяцев сгорал от желания испробовать ее на ком-нибудь, но добровольцев, к сожалению, не было. И вот в этот момент на пороге его дома появилась Марисса.
Глава 9
Марисса никогда не была дипломатом, не могла ходить вокруг да около, поэтому, едва поздоровавшись с магистром, она тут же "взяла быка за рога".
– Магистр Хегет, мне нужна ваша помощь, – Хегет, хоть и удивился такому решительному вступлению, все равно гостеприимно указал Мариссе на кресло, приготовившись внимательно ее слушать. – Ловкая интриганка шантажом заставила лорда Шертеса провести брачный обряд, связывающий их до конца жизни. Я хочу, чтобы вы разорвали эту связь, сделав Шертеса снова свободным.
От таких слов Мариссы Хегет на время потерял дар речи, а потом неуверенно возразил:
– Но, насколько я знаю, если ритуал выполнен с соблюдением всех правил, разорвать брачные узы невозможно. Я мало знаком с магией крови, которой владеют высшие вампиры, может вам надо поискать мага более компетентного в этом вопросе?
– Мне не к кому больше обратиться! – в ярости закричала вампирка. – Я не верю, что не существует способа избавить Шертеса от этой дряни! – она вскочила с кресла и стала нервно метаться по комнате. – Все уверены, что эту связь разорвать невозможно, но почему? Что в ней такого неразрывного? Может этим вопросом просто еще никто не занимался?
– Понимаете, Марисса, – как можно мягче и осторожнее начал магистр, – о том, что эта связь неразрывна мы узнали от вас, от вампиров. Других знаний у нас нет, но я думаю, уверенность в необратимости таких уз родилась не на пустом месте, возможно, какие-то представители вашего народа пытались разорвать эту связь и у них ничего не получилось…
– Вот именно! – радостно перебила его Марисса. – Вампиры сами создавали эти связи и сами пытались их разорвать, может быть, они не учли какого-то фактора, может, как-то не так проводили сам ритуал. Я уверена, что к помощи человеческих магов никто не обращался. Так может в этом и была главная ошибка! Я вам расскажу все что знаю об этом ритуале, расскажу, какие изменения происходят между мужчиной и женщиной, возможно, вы, благодаря своему опыту, своим знаниям и магической силе, сможете найти способ разрыва этой проклятой зависимости!
Едва Марисса произнесла слово "зависимость", как магистр Хегет, до этого мечтающий только о том, как бы выпроводить назойливую дамочку и самому при этом остаться живым, тут же встрепенулся. Мысли заработали четко и ясно. Он снова усадил девушку в кресло, собственноручно приготовил чай, и теперь стал сам расспрашивать ее о мельчайших деталях ритуала, какие Марисса могла только вспомнить.
– Этот ритуал был создан для того, чтобы навечно связать вступающих в брак. Вампиры страстные и эмоциональные создания, – извиняющимся тоном сказала она, поэтому никакие цепи, кроме подобных, не могли б удержать рядом мужчину и женщину. Но сила чувств у вампиров такова, что многие из супругов пошли бы на убийство, только чтоб стать свободными, – при этих словах Марисса мечтательно закатила глаза, представив себе этот легкий выход из этой нелегкой ситуации, но тут же взяла себя в руки и деловым тоном продолжила: – Ритуал препятствует подобному решению вопросов, поскольку позволяет каждому из супругов ощущать эмоции другого. И если, почувствовав, что супруг или супруга влюбились, покинутый супруг не предпринял мер по своей защите и безопасности, то в этом он винить должен только себя. Хотя… я не знаю точно… – было заметно, что Мариссе об этом неприятно рассказывать, и она прилагает все силы, чтобы не принимать всерьез свой рассказ. – Я не уверена, но вроде бы говорят, что смерть супруга, так сильно бьет по оставшемуся в живых, что он долгие-долгие годы находится на грани смерти, а уж о счастье и вовсе мечтать не приходится, она тяжко вздохнула. Очевидно, именно это опасение и мешало Мариссе пренебречь страхом перед гневом Шертеса и расправиться с ненавистной соперницей. – И все из-за того, что во время ритуала мужчина и женщина обмениваются частью своей крови, – не сказала, а прошипела Марисса, которую сама мысль, что в венах Шертеса, находится частичка крови этой самозванки, бесила и выводила из себя. – Хоть крови попадает совсем чуть-чуть, но и этого количества хватает, чтобы под действием ритуальных слов каждая частица тела партнера получила знания о чужой крови и запомнила ее навсегда. Так вот мне надо, чтобы вы вытравили это воспоминание из крови Шертеса, очистили ее, и это освободит Шертеса от зависимости от его жены.
Магистр задумался: задание хоть и казалось сложным, невыполнимым оно не было.
– Мне надо поговорить с Шертесом, мне неясны кое-какие нюансы брачного ритуала, но на эти вопросы может ответить только он.
– Это совершенно исключено, – быстро возразила Марисса и, заметив удивленный взгляд магистра, стала что-то невнятно объяснять: – Понимаете, он не хочет, чтобы его жена узнала о готовящемся ритуале, поэтому он послал на переговоры с вами меня. Но если вы захотите с ним встретиться, то его жена неминуемо что-то заподозрит, и тогда весь наш план рухнет… – ее взгляд был честным и искренним… даже слишком честным и непередаваемо искренним, магистр, легко распознающий ложь (этому он научился еще в свою бытность преподавателя в университете), сразу понял это. Но он не спешил выводить обманщицу на чистую воду, прежде он хотел все взвесить.
Пока Хегет колеблясь обдумывал стоит ли ему ввязываться в эту сомнительную и опасную авантюру, в которой ему грозила смерть со всех сторон (поскольку он хорошо понимал, что, с одной стороны, отказав Мариссе наживет себе страшного врага, с другой стороны, неизвестно как отреагирует Шертес, если Хегет разорвет брачные узы, не удосужившись узнать желания самого Шертеса), так что думать магистру было над чем.
Так вот, пока магистр думал, Марисса не сидела без дела. Она решила изобличить обманщицу во лжи, а для этого ей надо было попасть с вампирами-щейками в замок, где Страг держал Шертеса в подвале, и доказать, что Лорианна не содержалась в камере, а весело проводила время в комнатах наемников, что охраняли замок. Хоть прошло столько времени, но Марисса ни секунды не сомневалась, вампиры подтвердят ложь наглой девицы легкого поведения, так вовремя воспользовавшейся удачным моментом.
Глава 10
Она отправилась вместе с командой, что должна была обследовать подвалы замка, пообещав крепко-накрепко отцу, что не будет мешать ищейкам и главное принуждать их ко лжи, во имя собственных интересов. Марисса пообещала, она пообещала бы что угодно, только бы освободить Шертеса от его жены. Когда они (в тайне от Шертеса) прибыли в его бывший замок, Марисса на несколько минут застыла, пораженная увиденной картиной. От былого могущества и великолепия замка остались только "рожки да ножки". Замок взрывали, он горел, его обсыпали какой-то ядовитой пылью, от которой вся команда вместе с Мариссой начали яростно чесаться, сдирая кожу чуть не до крови. Впрочем, все оказалось не так уж и плохо. Разрушенным был в основном третий ярус замка, где находились личные покои Шертеса, нижние, а особенно подземные ярусы дворца пострадали намного меньше. Они спустились в подземелье, где находился зал с высеченной на полу пиктограммой, Марисса самолично кувалдой разбивала высеченные в камне бороздки, чтобы этот проклятый рисунок невозможно было восстановить, а вампиры-ищейки в это время обнюхивали каждый уголок этого помещения.
Они обнаружили в центре пиктограммы, и запах Шертеса, и запах Лорианны (Марисса недовольно скривилась, некоторые слова жены Шертеса начинали подтверждаться), потом вампиры обыскали камеры и сразу нашли ту, в которой держали Шертеса, прикованным к стене особыми наручниками, вызывающими у любого вампира непрекращающуюся боль, поскольку постоянно жгли его кожу. Марисса зябко поежилась, понимая, что пришлось перенести Шертесу, пока он не вырвался на свободу. В этой же камере обнаружили запах Лорианны, каких-то детей, еще одной человеческой женщины, вдобавок вся камера пропахла пролитой кровью, особенно ступени и пол под ними. Не надо было обладать большой фантазией, чтобы увидеть, то что здесь когда-то произошло.
– Ищите камеру, откуда жену Шертеса притащили в ритуальный зал, – скомандовала Марисса, поскольку они четко проследили, что в камеру Шертеса Лорри попала из ритуального зала, а вот откуда она попала в зал? Однако, как вампиры ни старались, следы Лорри они нашли только около входа в тайный лабиринт. Получалась странная картина, судя по прочитанным следам, она оказалась в пиктограмме, появившись просто из воздуха.
Разумеется, такое объяснение не устроило Мариссу, вызвав у нее еще большие подозрения в изощренной хитрости и коварстве этой молоденькой девицы. Что ж, неудачи только придавали Мариссе азарта, теперь она решила найти отца и мать Лорри и у них выпытать сведения о любимой дочурке. С новыми силами она принялась за поиски… и снова ее ожидала неудача. Марисса не смогла найти не только дом, но даже не смогла выяснить в каком государстве, в каком королевстве жила Лорианна до встречи с Шертесом.
Марисса только сильнее стискивала зубы, поскольку еще оставалась маленькая надежда что-либо узнать от самой Лорри, вернее, от ее крови. Добыть несколько капель жидкости, что текла в венах жены Шертеса, не составило особого труда, вот тут впервые Мариссу ждало нечто интересное.
Лори была потомком шагарр, ее кровь на одну четвертую часть принадлежала этому ушедшему народу. С этим открытием она побежала к отцу, тут было чему удивляться. Если Лорри всего семнадцать лет и она на одну четвертую шагарра, то, значит, семнадцать лет назад она родилась от кого-то, кто был шагарром наполовину. И безразлично мужчина это был или женщина, полукровок этого народа уже давно не встречали в этом мире.
Догару не надо было объяснять что-либо, он умел мгновенно делать выводы и принимать решения: теперь родителей Лорри искали с утроенной силой.
А все это время Хегет взвешивал доводы "за" и "против" своей помощи Мариссе в таком смертельно щекотливом деле. Аргументом "против" было ясное понимание, что если Шертесу не понравятся изменения, что с ним произойдут, то Хегет, скорее всего лишиться головы, причем очень мучительным и длительным способом. Аргументом "за" был его зуд ученого, создавшего новое зелье и желающего убедиться в его эффективности. А вот Марисса с ее слезливой историей о несчастном и обманутом вампире, не имела никого значения.
Хегет немного изменил рецепт зелья, что готовили для Шертеса. Он так и не знал, использовал его Страг или нет, и это тоже подогревало интерес Хегета. Тут было несколько вариантов. Первый (при котором снадобье не использовали), можно было откинуть сразу. Второй вариант обнадеживал намного больше. Шертес остался жив, значит, немного подкорректировав рецепт зелья (поскольку Хегету не нужна была такая головная боль, как полностью подчиненный Шертес), можно было попробовать вытравить из крови вампира воспоминание о крови его жены, тем самым ослабив связь между ними, а быть может и вовсе ее разорвав.
Задача была очень интересной, Хегет ясно понимал, что если он струсит и не решиться на эксперимент, то второго шанса у него не будет, но и так просто соглашаться он не собирался. Поскольку на карту поставлена его жизнь, то и вознаграждение, которое он хотел потребовать от Мариссы за свою помощь, должно было соответствовать уровню опасности. А за свою услугу он хотел редкую старинную книгу, которая точно была у ее отца. Хегет сам лично видел ее, когда пробыл недолгое время в замке Догара. Хегет понимал, что пропажа книги не пройдет бесследно, поэтому он хотел только одолжить ее на некоторое время, а потом, магически скопировав каждую страницу, каждый рисунок, вернуть обратно.
Продумывая рецепт зелья для Шертеса, Хегет взял за его основу компоненты зелья Беликуса, лишь немного изменив их пропорции. Магистр скрыл от Мариссы, что зелье, которое он собирался готовить, создавалось для того, чтобы полностью изменить и подчинить личность вампира. Хегет здраво рассудил, что такие подробности лучше не сообщать этой сумасшедшей вампирке, мало ли что ей может прийти в голову, а зелье обратного действия у Хегета не было, да и неизвестно возможно ли потом повернуть содеянное вспять. Поэтому Хегет несколько уменьшил главный компонент, надеясь, что такой предосторожности будет достаточно, чтобы разорвать узы, не изменив личности Шертеса. И снова перед магистром встала новая проблема. Он хотел, чтобы при приеме зелья Шертес находился без чувств, в то время как ритуал разрыва уз требовал, чтобы вампир слышал произносимые слова.
Но в этом вопросе Марисса горячо поддержала магистра, пообещав ему доставить Шертеса, если не бесчувственным, то в состоянии глубокого непробудного сна, точно.
Что ж все складывалось как нельзя более удачно, и Хегет дал свое согласие. Марисса лично вычертила в одной из его комнат ритуальный рисунок, и теперь нужен был только Шертес, чтобы провести обряд разрыва ненавистных брачных уз. Наконец, спустя еще две недели, Марисса приволокла тело Шертеса. Хегет скептически хмыкнул, поскольку вампир выглядел так, словно был на торжественном приеме, с которого его похитили, но благоразумно промолчал, решив не злить молодую женщину, которая легко смогла нести здорового мужчину, и при этом даже не запыхавшись. Шертеса положили в центре рисунка, Хегет вставил полую трубку ему в вену, и ядовитая жидкость понеслась по венам вампира. Марисса стала речитативом читать заклятие из книги, что лежала у нее на коленях, а Хегет только теперь окончательно осознал, что он наделал, но пути назад уже не было.
Глава 11
То, что происходило с Шертесом, было страшно. Его тело выворачивалось, билось в конвульсиях, судороги то и дело скручивали ноги и руки. И все это продолжалось несколько часов, потом Шертес затих.
– Что теперь? – с дрожью в голосе спросила Марисса.
– Думаю, что зелье подействовало, – неуверенно сказал магистр. – Наверно, Шертеса можно приводить в чувство.
– А брачные узы точно разорваны? – стараясь как можно дальше оттянуть момент приведения Шертеса в себя, уточнила девушка.
– Ну откуда я знаю, – с тоской в голосе признался Хегет. – Судя по вашим рассказам, Шертес должен был слышать ритуальные слова, но я не уверен, слышал он их или нет.
– А что если я приведу Шертеса в себя и прочитаю их еще раз?
– Мне кажется это правильно, во всяком случае, ему это не повредит, – без всякого энтузиазма в голосе отозвался Хегет. Марисса склонилась над вампиром и влила ему в рот жидкость из маленькой склянки, Шертес машинально сделал глоток, но в себя не пришел. Обрадованная Марисса скороговоркой стала повторять слова заклинания, и тут Шертес застонал и открыл глаза.
Неизвестно, что ожидала Марисса от пришедшего в себя Шертеса, но уж явно не того, что случилось в следующие секунды. Взгляд Шертеса остановился сначала на магистре, но потом равнодушно скользнул в сторону, зацепившись на лице Мариссы. Она увидела радость в его глазах, ее сердце учащенно забилось от счастья, помешав ей заметить, как ладони Шертеса сжались в кулаки, а мышцы рук напряглись, собирая остатки сил, а потом… а потом Шертес рванулся к ней и его пальцы сжались на ее горле, ноги Мариссы оторвались от пола, и вампир с ненавистью выплюнул ей в лицо:
