Текст книги "Гримпоу и перстень тамплиера"
Автор книги: Рафаэль Абалос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
В тот же самый год, когда мне опротивело видеть вокруг столько трупов и столько крови, бессмысленно проливавшейся во имя Господа, я решил бежать от этого мира, от его жестокости и несчастий, и нашел свое убежище в одиноком аббатстве Бринкдум, желая одного – провести остаток дней за изучением ценнейших манускриптов этой огромной библиотеки. Книги, которые ты видишь вокруг, запрещены церковью и хранятся здесь уже более двух веков, заботливо оберегаемые монахами, – заключил брат Ринальдо.
– Вы прочитали все книги? – спросил Гримпоу, с восхищением оглядывая комнату.
– Все без исключения, – ответил старик с гордостью, – и в них столько мудрости, что даже я сам не раз начинал сомневаться в существовании Бога.
– Я не понимаю, – прошептал Гримпоу.
– Если идея Бога как создателя земли и небес служит объяснением всего, что нас окружает, то становится сложно верить в Него, когда выходит так, что все явления могут быть объяснены сами по себе. Многие мудрецы приходили к пониманию этого, а их гениальные теории описаны в этих редких книгах, за которые инквизиция обвиняет в ереси. Но даже принимая существование Бога, я больше никогда не поверю в Бога воинственного и беспощадного, которого так почитают папы, короли и императоры, чтобы удовлетворить свою алчность. По возвращении из Святой Земли я убедился, что многие монахи, принадлежащие к бедным орденам, проповедуют милосердие и бедность, за что их преследуют и сажают за решетку. Первые рыцари-тамплиеры во время своего длительного девятилетнего пребывания в Иерусалиме были сторонниками того, чтобы поддерживать бедность и мудрость, но основание ордена и ход времени превратили их в честолюбивых и высокомерных людей, подобным их нынешним врагам. Лишь немногие из них остались верны принципам и только они унаследовали секрет девяти рыцарей Храма Соломона. Легенда, которую я тебе пересказал, повествует о рыцарях-тамплиерах, которые никогда не пускали в ход мечи, будучи Избранными.
– Избранными? – переспросил Гримпоу, заинтригованный новыми подробностями повествования.
– Избранный жаждет получить новые знания, оно обладает некой внутренней силой, способной связать все звенья мудрости в единую цепь, далеко выходящую за пределы человечества, способную открыть секрет мудрецов. Это необыкновенное сокровище пока никто не видел, а двери к нему для многих закрыты. Оно доступно лишь тем, кто ищет его, следуя знакам и придерживаясь верного пути.
– Вы тоже ищете это сокровище?
– Я слишком близок к смерти, чтобы искать приключений, свойственных юности. А вот у тебя есть возможность разгадать секрет мудрецов.
– Так вы полагаете, что тот рыцарь-тамплиер, который погиб в горах, был Избранным?
– Без сомнений. А судьба выбрала и тебя тоже, – сказал брат Ринальдо. – Раз уж ты нашел его труп на снегу вместе с печатью и посланием, значит, тебе суждено взять на себя миссию, которую он не смог выполнить.
Услышав эти слова, Гримпоу убедился в верности собственных соображений на этот счет вспоминая, как в горах он почувствовал тепло камня в руках. Он знал, что обязан продолжить миссию, прерванную смертью рыцаря-тамплиера, но даже не мог себе представить, как это сделать, кроме как отправиться в далекий город Страсбург к Аидору Бильбикуму, которому предназначалось письмо, написанное на пергаменте.
– И что же я могу сделать, чтобы открыть секрет? – спросил Гримпоу.
– Первым делом ты должен будешь разгадать запечатанное письмо. Тамплиеры пользовались каббалистикой и затейливыми восточными языками, их шифр способны понять лишь те, кто владеет ключами. Несмотря на то, что я столько лет был одним из них, я не уверен, что смогу помочь тебе, даже если бы это письмо было у меня перед глазами.
Гримпоу уже не сомневался в искренности слов брата Ринальдо и решил ответить ему тем же, рассказав все как есть о запечатанном письме, которое он прочитал с помощью камня. Он подумал, что, возможно, старый монах поможет ему понять точный смысл загадочного текста, который повествует о небе, мраке и свете.
– А что бы вы сказали, узнав, что я понял содержание письма, лишь взглянув на него?
Монах вздрогнул, посмотрел на Гримпоу с недоверием, ожидая продолжения его откровений. Но поскольку юноша молчал, старик спросил тихим голосом, будто боясь услышать ответ:
– У тебя было сверхъестественное видение?
– Я не совсем понимаю, что это такое, – ответил Гримпоу. – Но, увидев странные знаки на пергаменте, я их сразу же понял, будто внутренний голос каким-то чудесным образом подсказал мне их значение.
– Вот чудеса! – воскликнул брат Ринальдо, проводя рукой по лбу, словно вытирал пот, несмотря на то что в комнате было очень холодно.
– Запечатанное послание гласило: «На небе есть свет и тьма. Аидор Бильбикум. Страсбург».
Лицо монаха говорило о том, что слова Гримпоу его порадовали.
– Пароль, имя и город, – прошептал он, погруженный в размышления.
– И что? – спросил Гримпоу, надеясь услышать от брата Ринальдо что-нибудь новое, помимо того, что ему было уже известно.
– Все сходится, все сходится, – просто сказал монах, Затем повторил громким и звучным голосом: – На небе есть свет и тьма.
– Как вы думаете, что бы это могло означать? – спросил Гримпоу.
– На небе свет и тьма, день и ночь, сияние и тень, мудрость и незнание, – ответил брат Ринальдо.
– Мне тоже пришло в голову нечто похожее.
– Я думаю, это ключ. Получив это послание, Аидор Бильбикум наверняка сообразит, что делать дальше. Но я одного никак не могу понять – как такой юнец, как ты, не умеющий ни читать, ни писать, смог разгадать эту тайну?
Монах поднялся со стула, подошел к одной из полок у себя за спиной и вытащил толстый раскрашенный манускрипт. Он положил его на стол, развернул и поднес зажженную свечу; страницы заиграли золотыми красками.
– Подойди сюда, – приказал он Гримпоу.
Гримпоу повиновался и встал рядом, не отрывая глаз от раскрытых страниц объемной книги, текст которой был разделен на две колонки, вписанных в четыре одинаковых круга, в каждом были изображены яркими голубыми и красными цветами ангелы и монахи, а также окруженный стеной город, обрамленный золотом.
– Ты можешь понять, что здесь написано? – спросил старик, пристально глядя юноше в глаза и одновременно показывая указательным пальцем на текст, написанный красивыми латинскими буквами.
– И стена города была построена из яшмы, а сам город из чистого золота, подобного чистому стеклу. Кирпичи стен были украшены всевозможными драгоценными камнями… – начал читать Гримпоу, будто латынь была родным языком его родителей, а он с рождения научился говорить на ней.
– Этого достаточно, вполне достаточно, – прошептал монах, изменившись в лице от удивления; глаза его загорелись.
– Дурлиб убежден, что все, что с нами происходило с того мгновения, как мы нашли в горах труп рыцаря, суть проделки самого дьявола, – сказал Гримпоу.
– Странно и необычно как раз то, что рассказываешь ты. Если бы я собственными глазами не увидел, как ты, не умея читать на латыни, вообще не зная такого языка, переводишь текст, я бы, несомненно, заподозрил происки комедиантов и бродячих циркачей. Но ясно, что мы имеем дело с чудом или даже с волшебством: с тобой произошло что-то необъяснимое, когда ты нашел в горах этого таинственного рыцаря. Многие называли рыцарей-тамплиеров колдунами и чернокнижниками, уверяя, что они добились своих богатств недостойными средствами магии. Однако после всего, что ты мне рассказал и что я сам увидел, я убежден, что твой секрет еще загадочнее, чем простое заклинание колдуна.
Гримпоу оставалось только поведать брату Ринальдо об амулете, который был в руке рыцаря-тамплиера, чтобы монах узнал все подробности этого происшествия и подтвердил, как предполагал Гримпоу, что этот необыкновенный камень и сотворил такие чудеса с его сознанием. Но в этот самый миг колокола зазвонили к заутрене.
– Сейчас я должен уйти, чтобы ни настоятель, ни инквизитор Бульвар Гостель не успели соскучиться по мне, заметив пустое место на хорах во время молитвы, – сказал старый монах.
Брат Ринальдо встал из-за стола, пошарил руками на одной из ближайших полок, а потом на другой, и вдруг одна из них, заваленная книгами, повернулась у пола и открыла отверстие, темное как ночь.
– Вы скоро вернетесь? – спросил Гримпоу, когда монах уже собирался перейти на другую сторону одного из залов основной, доступной всей братии библиотеки.
– Я приду к тебе снова после заутрени, как только рассветет. Постараюсь принести что-нибудь поесть и разузнать о твоем друге Дурлибе, – ответил монах.
– Вы забыли свечу, – напомнил Гримпоу, пока тот не ушел.
Но старый монах вышел из тайной комнаты, бросив через плечо:
– Мои глаза привыкли к темноте.
Едва различимый силуэт слегка сутулого старца растворился во тьме, книжная полка снова закрылась с глухим треском, и Гримпоу остался в одиночестве и глубокой печали.
Квадратура круга
Проснувшись на следующее утро, Гримпоу желал лишь одного – услышать хоть что-нибудь о судьбе Дурлиба. Прошлой ночью он почти не спал, содрогаясь от холода на жалком подобии кровати, которое соорудил на столе в темной, заваленной книгами комнате. Гримпоу потушил все подвесные лампы, оставив свечу в углу, чтобы не оказаться в полном мраке. Он постоянно вспоминал о тайне рыцарей-тамплиеров, которую ему поведал брат Ринальдо. Гримпоу был не на шутку взволнован, ведь Дурлиба могли жестоко пытать, дабы развязать ему язык и заставить говорить о мертвом рыцаре. Понятное дело, если бы Бульвар Гостель нашел тело тамплиера в низовье долины, а потом увидел бы монеты, которыми Дурлиб расплатился с настоятелем, у него не осталось бы малейшего сомнения, что бандиты как-то связаны с гибелью рыцаря. Однако Гримпоу не был уверен, знает ли монах-доминиканец о его пребывании в аббатстве. Настоятель только и делал, что рассказывал инквизитору о Дурлибе.
Гримпоу пришел в себя только через несколько часов, когда колокола на башне уже давно отзвонили, а монахи отправились на утреннюю службу. Но, к его удивлению, совсем не брат Ринальдо, как обещал, пришел повидаться с ним. Услышав в глубине тайного хода шум открывающейся стены, юноша понял, что кто-то пытается проникнуть в его убежище. Гримпоу вытащил нож из-за пояса, опасаясь, что это инквизитор Гостель со своими ищейками. Он сдерживал дыхание, пока кто-то медленно поднимался по лестнице, и вздохнул с облегчением, увидев, что это Кенсе – глуповатый монастырский служка. Люк открылся, и огромная фигура предстала перед Гримпоу. Не успев войти, Кенсе замер и уставился на него, словно хищная птица на мелкого грызуна. Затем вытащил из мешка маленький бурдюк с водой, ломоть хлеба, свиную колбасу и пару сладких яблок и поставил все на пол. Без лишних слов Кенсе снова задвинул крышку люка и начал спускаться по лестнице, так же неспешно, как и поднимался.
Измученный жаждой, Гримпоу выпил всю воду до последней капли, а затем перенес еду на стол, который ночью служил ему постелью. Он принялся поглощать хлеб, колбасу и яблоки, показавшиеся ему наивкуснейшими яствами.
В этом закрытом помещении совсем не было света, и Гримпоу не знал, наступил ли новый день, хотя ему казалось, что уже давно рассвело. Огарком свечи он снова зажег все лампы, свисавшие с потолка, и стал разглядывать названия манускриптов, которые хранились в этой библиотеке. Он удостоверился в том, что с легкостью может все прочитать, хотя надписи были на латыни, греческом, древнееврейском и арабском. Однако этим мистическим способностям Гримпоу уже ничуть не удивлялся, более того, они казались ему естественными, после того как он прикоснулся к камню мертвеца. Одни книги были написаны изящным почерком, другие украшены драгоценными миниатюрами с растительными мотивами, исполненными яркими красками и изобиловавшими золотыми вкраплениями. Там были книги, посвященные философии, астрономии и астрологии, анатомии и медицине, лечебным травам, ядам, лекарственным отварам и заклинаниям, магии, волшебству и колдовству, диким животным, монстрам, демонам, фантастическим чудищам, дальним и экзотическим странам, геометрии, арифметике, минералогии, физике и алхимии. Гримпоу очень воодушевился, ощутив в себе способность прикоснуться к мудрости этих изречений, столь же загадочных, сколь старинных, ведь большая их часть была написана сотни лет назад, а собраны они с разных концов света.
В тот самый миг, когда Гримпоу наслаждался разглядыванием гравюры, представлявшей собой круглые орбиты планет, написанные почти тысячу лет назад мудрецом по имени Леаффар Солабба, он услышал шум за книжными полками. Через мгновение открылся тот же потайной ход, через который прошлой ночью брат Ринальдо выходил из библиотеки. Увидев, что в комнату входит старый монах, Гримпоу тут же свернул манускрипт, ожидая услышать последние новости о Дурлибе.
– Этот твой приятель хитрее загнанного лиса, – выдал брат Ринальдо с улыбкой, поворачиваясь, чтобы задвинуть за собой полку.
– Ему удалось сбежать? – спросил Гримпоу, которому не терпелось услышать ответ.
– Покуда нет, но я уверен, что в скором времени ему удастся это сделать. Вчера ночью королевские солдаты схватили его в монастырской конюшне, когда он беседовал с местным слугой, и Дурлиб показал себя таким смирным и услужливым, что сам Бульвар Гостель увидел в нем надежного союзника в поисках рыцаря-тамплиера, даже не догадываясь, что того уже и на свете нет.
– Так ему ничего не сделали? – уточнил Гримпоу и вздохнул с облегчением.
– На сей раз он умело избежал пыток. Дурлиб рассказал доминиканцу, что тем утром у хижины он действительно встретил пешего рыцаря, который, казалось, заблудился в горах из-за тумана. Он в подробностях описал внешность и одежду незнакомца, сказал, что успел побеседовать с путником. Тот поведал ему, что очень спешит и держит путь на север по срочному делу. Дурлиб, мол, сказал рыцарю, что неподалеку от хижины есть аббатство Бринкдум, в котором тот без труда сможет обзавестись хорошим конем и запастись провизией для дальнейшего путешествия. Рыцарь ответил, что сильно устал и, кроме того, упав с лошади, поранил спину, а потому и попросил Дурлиба, передав ему несколько серебряных монет, отправиться в аббатство за парой коней для долгого пути, предложив по возвращении сопроводить его в качестве слуги, если он того пожелает.
– Значит, Дурлибу удалось-таки убедить инквизитора, что рыцарь жив! – воскликнул Гримпоу.
– Еще он заверил, что инквизитор застанет рыцаря лежащим в хижине, дескать, тот ожидает его возвращения с лошадьми и провизией. И сам вызвался сопроводить доминиканца и солдат в горы, все время повторяя, что нет такого места, которого бы он не знал, где бы этот беглый рыцарь мог бы укрыться. Инквизитор, соблазнившись идеей схватить беглеца, как зверя, угодившего в ловушку, приказал Дурлибу спать этой ночью с солдатами в монастырском зале для знатных гостей. Он сказал, что ближайшим утром они отправятся в горы, чтобы немедленно без жалости схватить добычу.
– И что, они уже направляются к хижине?
– Да вот только отъехали, я сам видел, как они выезжали из конюшен во главе с Дурлибом, исполненным высокомерия, достойного незаменимого провожатого, – сказал старик с улыбкой.
– Ну, в таком случае я уверен, что он удерет от них на первом повороте какой-нибудь извилистой тропы, ведущей в горы, – заверил Гримпоу, убежденный, что его дружок сможет отделаться от солдат в этих заснеженных и не слишком гостеприимных местах, которые он знал как свои пять пальцев.
– Бульвар Гостель повел себя как наивный простак, поверив в историю, выдуманную твоим другом, но все же он не так глуп, чтобы позволить Дурлибу сбежать, и потому он связал ему обе руки за спиной кожаными веревками.
– Ты это видел?
– Да, видел, хотя, даже связанный, Дурлиб насвистывал от удовольствия, будто его сопровождали на бракосочетание какого-нибудь монарха, а он сам вез выкуп за невесту.
Новость о том, что друг направился в горы, успокоила. Впрочем, Гримпоу и не сомневался, что Дурлиб воспользуется любой возможностью, чтобы удрать и вернуться за ним в аббатство, зато его беспокоило другое – известно ли инквизитору Бульвару Гостелю что-нибудь о его укрытии?
– Как вы думаете, доминиканец будет искать и меня тоже?
– Он даже не знает, что ты здесь. Настоятель говорил с ним только о Дурлибе, чтобы не впутывать тебя в это дело с серебряными монетами рыцаря-тамплиера, а твой друг тоже ничего не сказал доминиканцу о том, что ты в аббатстве, – объяснил брат Ринальдо.
– Так мне придется оставаться взаперти еще долгое время? – спросил Гримпоу, окинув взглядом обстановку, чтобы показать, как страстно ему хочется как можно скорее выбраться из этого замурованного помещения и избавиться от клаустрофобии, которую он уже начинал ощущать.
– По крайней мере до тех пор, пока Бульвар Гостель и солдаты короля не покинут аббатство. Еще до полудня я отправлю к тебе с Кенсе соломенный тюфяк и несколько шерстяных одеял, чтобы твое пребывание здесь было приятнее.
– Вы полагаете, этому нелюдимому Кенсе можно доверять? – спросил Гримпоу с опаской.
– Да бедняга отдаст за меня жизнь, даже если я об этом не попрошу. Когда он был совсем маленьким, настоятель нашел его на заброшенном кладбище и привел в аббатство, чтобы излечить от странной болезни, которой он страдал.
– А что же будет, когда доминиканец поймет, что Дурлиб над ним посмеялся? – спросил Гримпоу, возвращаясь к вопросу, интересовавшему его более всего.
– Если Дурлиб к тому времени не успеет удрать, то настоятель медленно спустит с него шкуру, затем разорвет его тело на части и бросит кровоточащие куски в загон со свиньями, чтобы те полакомились. Надеюсь, ему удастся сбежать до того, как он будет вынужден рассказать всю правду о случившемся в горах с рыцарем-тамплиером. Если он поведает о смерти рыцаря и об исчезновении трупа на снегу, инквизитор подумает, что Дурлиб смеется ему в лицо.
– Но ведь это произошло на самом деле! – вскричал Гримпоу.
– И ты думаешь, кто-нибудь способен в это поверить?
– Вы же поверили.
– Я поверил тебе, а Бульвар Гостель ни за что не поверит в пропажу трупа, даже если бы видел все своими глазами. Сегодня утром за завтраком в трапезной брат Асбен рассказал мне, что познакомился с этим доминиканцем несколько лет назад во Вьене, рядом с Лионом, – раньше он был шпионом французского короля, ему удалось просочиться в ряды рыцарей Храма в Святой Земле и узнать местные тайны и обряды посвящения. Бульвар Гостель сразу сделался одним из самых приближенных помощников последнего великого магистра Жака Молэ, которого он предал по возвращении в Париж, обвинив в ереси. Таким образом, Бульвар Гостель сделался инквизитором доминиканского ордена и посвятил тело и душу преследованию тамплиеров, которым удалось удрать от ищеек короля Франции. Многие из них укрылись за северной границей, в Германии, нашли пристанище в замках Каменного Круга, под покровительством герцога Гульфа Остембергского и его верных рыцарей.
Новые факты и персонажи в рассказе брата Ринальдо оживили интерес Гримпоу, и он внимательно слушал.
– Я никогда не слышал об этих замках, – сказал юноша.
– Насколько я знаю, хотя мне не довелось увидеть их воочию, – пояснил старый монах. – Каменный Круг состоит из восьми маленьких замков, стоящих очень близко друг к другу на вершинах скалистых, неприступных гор. Они выстроены чудесным образом в круг с крепостью герцога Остембергского в центре. Сама крепость тоже расположена на возвышенном и недоступном хребте в сердце окружности…
Брат Ринальдо объяснил, что такое расположение способствует быстрой помощи одного замка другому в случае войны и сильно осложняет осаду. Помимо неудобств, создаваемых ландшафтом, над которым возвышались замки, препятствием служило и то обстоятельство, что осаждающие оказывались окруженными другими замками, включая крепость герцога, и, таким образом, сами превращалось в жертву своего же нападения. Кроме всего этого, не стоило забывать о бесчисленных проходах в скалах и о запутанном лабиринте подземных ходов от замка к замку. Всегда можно уйти от нападения и посмеяться над врагами, скрываясь, как заяц от лисы, в тысячах нор. Само расположение замков подсказал предкам герцога Гульфа Остембергского один великий мудрец во времена, когда часто случались войны с южными соседями, которые жаждали заполучить эту процветающую территорию, славившуюся плодородными землями и богатствами. С тех самых времен все потомки герцога Остембергского обучались у мудрецов ордена тамплиеров и становились их ближайшими советчиками и союзниками. Говорят, последний мудрец герцога был совсем еще ребенком, когда уже осуществлял сложные математические расчеты, доказывал геометрические теоремы и с точностью показывал созвездия на небе. Первый меч, подарок отца, и множество манускриптов, заполнявших тайную лабораторию мудреца, который являлся его учителем, стали для него лучшими друзьями детства, и вскоре он сам стал развивать собственные теории относительно алгебры многочленов и уравнений. Также он сочинял поэмы, знал язык иероглифов, а в возрасте двадцати лет сумел построить в отцовском замке, на удивление всем, астрономическую обсерваторию, где вместе со своим учителем проводил долгие бессонные ночи, созерцая чудеса вселенной.
– Герцог Гульф Остембергский тоже Избранный? – спросил Гримпоу, вспоминая рассказ брата Ринальдо о мудрецах, которым был известен секрет, открытый девятью воинами ордена тамплиеров два века назад в Храме Соломона в Иерусалиме.
– Этого никто не знает, но все вассалы считают его великим мудрецом. И хотя он никогда не входил в орден Храма, по крайней мере официально, он, должно быть, связан с ним, поскольку его покровителем был рыцарь-тамплиер, а замки выстроены по кругу, как по воображаемой линии.
– А какое отношение имеют замки Каменного Круга к рыцарям-тамплиерам? – спросил Гримпоу, заинтересованный в том, как бы выяснить побольше о принадлежавшем ему камне, когда-то служившем ушедшему в мир иной рыцарю.
– Я тебе сейчас покажу.
Старый монах сел за маленький столик в углу комнаты, взял перо, обмакнул в чернила, а левой рукой зачистил кусочек неиспользованного пергамента, развернутого на пюпитре. Гримпоу подошел к брату Ринальдо и с любопытством стал наблюдать, как тот медленно вырисовывает на пергаменте идеальную окружность, несмотря на то, что руки его немного тряслись.
– Круг, – с торжественным видом начал старый монах, – одна из геометрических форм, которая заключает в себе величайшие загадки. Непрерывность его бесконечной линии являет собой совершенство и вечность без начала и конца, каковая возможна лишь на небесах. Даже у полной луны и заходящего солнца такая форма, как и у всех звезд Вселенной.
Затем старый монах замолчал и нарисовал под кругом квадрат того же размера.
– И если небо – круг?
– То Земля – квадрат, – перебил Гримпоу, сам не ведая, как пришел к этому утверждению.
– Точно, – продолжал брат Ринальдо, в глазах которого читалось восхищение сообразительностью юноши, – если бесконечное небо представлено в виде круга, то имеющую границы Землю символизирует квадрат. Ничего удивительного – четыре одинаковых стороны квадрата соответствуют четырем сторонам света: северу, югу, западу и востоку: а также четырем временам года: весне, лету, осени и зиме, и главным элементам природы: воде, земле, воздуху и огню. Кроме того, квадрат, то есть Земля, может заключаться в круг, то есть в небо, создавая тем самым космическое единство.
И старик нарисовал круг, а внутри него квадрат, так, что центр круга совпадал с центром квадрата.
– Таким образом, небо и Земля образуют нераздельную пару, а их соединение так же невозможно, как квадратура круга. Многие ученые тщетно трудились, пытаясь превратить круг и квадрат в единую геометрическую фигуру, но ничего не вышло, как невозможно единение Земли и неба. Бога и человека, – сказал брат Ринальдо, довольный тем, с каким вниманием его слушает Гримпоу.
Он ждал, пока юноша попросит объяснить, как же все-таки происхождение замков Каменного Круга связано с тамплиерами.
– Из вашего рассказа я понял, что восемь замков Каменного Круга символизируют идеальное сочетание небесного и земного, божественного и человеческого. Однако вы уверяете, что квадратура круга невозможна, и на рисунке, где вы изобразили включение Земли в небесное полотно, другими словами, заключение квадрата в круг, между ними всего четыре точки соединения, а не восемь, как должно было бы быть, поскольку мы видим восемь замков Каменного Круга, выстроенных вокруг общего центра, который занимает крепость герцога Гульфа Остембергского.
– Так и есть, Гримпоу, только теперь посмотри вот на что, – произнес старик и начал заново рисовать круг с квадратом внутри, куда потом добавил восьмигранник между линиями круга и квадрата.
Потом, довольный своим рисунком, добавил:
– Теперь ты сам можешь убедиться, что если мы попробуем придать четырехугольную форму кругу, приближая его к квадрату, то получим новую геометрическую фигуру с восемью равными сторонами, центр которой будет совпадать с центром круга и квадрата. Восьмиугольник, как и замки Каменного Круга, представляет собой идеальную гармонию неба и Земли, единение божественного и человеческого, духа и материи, души и тела, видимого и скрытого от наших глаз.
– Между светом и тьмой! – вдруг выпалил Гримпоу, неожиданно вспомнив текст послания, что нес в своей дорожной сумке рыцарь-тамплиер.
– Это, бесспорно, ключ к посланию, Гримпоу, и потому я совершенно убежден в том, что оно связано с тамплиерами, – заявил брат Ринальдо.
Сам Гримпоу был не совсем уверен, что дело обстоит именно так.
– Как же вам удалось разгадать тайну восьмиугольника и восьми замков Каменного Круга? – спросил юноша, не отрывая глаз от геометрической фигуры, вписанной между кругом и квадратом.
– Я выяснил истину, прочитав несколько манускриптов этой секретной библиотеки. У меня всегда вызывала интерес восьмиугольная форма многих башен и часовен ордена тамплиеров, и я решил узнать, что заставляет людей выбирать именно эту форму при постройке. Ну а затем оставалось только проверить мои заключения, исследуя восемь замков Каменного Круга.
– Разве, будучи рыцарем-тамплиером, вы не должны были знать это изначально?
– Рыцарь-тамплиер вроде меня, поклявшийся посвятить себя войне и молитве, должен лишь исправно выполнять приказания и не задавать лишних вопросов. Да я и не стремился приобрести какие-либо новые знания, которые не касались обращения с копьем, луком или мечом, до тех пор пока не пришел в аббатство.
Продолжая разговор со старым монахом, Гримпоу никак не мог избавиться от мысли о том, что объяснением всех странных событий, случившихся с ним после находки в горах, является, по-видимому, камень погибшего рыцаря, теперь висящий у него на шее. Ему захотелось рассказать брату Ринальдо о камне, но тихий внутренний голос подсказывал хранить тайну, как в свое время девять рыцарей-тамплиеров скрывали секрет, открытый в храме Соломона более двух столетий назад.
– А как связано слово «камень» с названием замков Круга? – спросил Гримпоу, пытаясь выведать, что мог означать камень мертвеца, который так долго служил тому амулетом.
– Я об этом никогда не думал. Но предполагаю, из-за твердости их стен, – ответил старик не очень уверенно.
– Но не все замки строят из камня, – возразил Гримпоу, не принимая столь простого объяснения.
– Ты прав, Гримпоу, но ответ на твой вопрос, если таковой существует, ты должен найти сам, прочитав множество пергаментов и манускриптов в этой комнате, не теряя зря время, которое тебе придется провести взаперти. На этой полке, как раз за тобой, – монах с трудом поднялся на ноги и вытянул указательный палец, – ты найдешь бессчетное множество книг о минералогии, алхимии и несколько работ о философском камне. Возможно, в них ты отыщешь разумное объяснение всему. Многие тамплиеры были великими алхимиками. Свое нелегкое мастерство, а также обычаи, они переняли у арабов после долгих лет тесного соседства в Святой Земле. Есть люди, которые уверяют; будто Орден Храма добился стольких богатств и драгоценностей за счет трансмутации дешевых металлов в серебро и золото, но меня это никогда не интересовало, да я и не особо верил в такие рассказы.
– А что, если это и была их тайна? – спросил Гримпоу, явно заинтересовавшись рассказом о философском камне.
– Тогда не следует стараться узнать ее. Ведь тогда тебе вряд ли захочется от нее избавляться. Соблазн, исходящий от золота, совращает сильнее, чем сам дьявол, – сухо произнес старик. – А сейчас мне пора уходить, скоро полдень, и я не хочу пропустить ни службу, ни обед. Я приду к тебе, когда вернутся с гор инквизитор Гостель и солдаты короля, и расскажу, что же приключилось с твоим дружком Дурлибом.
– Обещайте не скрывать от меня правду, какой бы жестокой она ни была, – попросил Гримпоу.
– Я бы никогда в жизни не стал тебе врать, – буркнул монах, – зато уверен, что ты не рассказал мне всего, что знаешь.
Гримпоу покраснел и стыдливо уставился в пол, чтобы не смотреть в холодные глаза старца.
– Боюсь, как бы брат Бразгдо не напился и не сболтнул, что я в аббатстве. Он тоже видел, как рыцарь-тамплиер уходил в горы, правда, подумал, что это призрак искупает свою вину, неприкаянно блуждая в тумане, – попытался оправдаться юноша.
– Брат Бразгдо знает, что следует держать язык за зубами, когда рискуешь потерять его, – сказал монах, даже не обернувшись, и хмыкнул.
В полдень пришел Кенсе и притащил соломенный тюфяк, несколько одеял и гору еды. Как обычно, он молча оставил все рядом с люком. Гримпоу подумал, что если какой-нибудь призрак и разгуливает по темным закоулкам аббатства, то это непременно Кенсе. Безобразное лицо и беззубый рот служки внушали ему жутчайший страх, хотя глаза делали того по-детски грустным и беззащитным. Видимо, именно это много лет назад заставило настоятеля спасти ему жизнь. Примерно так же Гримпоу был обязан жизнью Дурлибу, но, в отличие от Кенсе, не был готов отдать ее ради спасения друга. Гримпоу почувствовал себя трусом и решил немедля выбраться из комнаты, чтобы подождать у ворот аббатства возвращения инквизитора Бульвара Гостеля и рассказать ему всю правду о рыцаре, а также предложить магический камень в обмен на свободу Дурлиба. Но попытки отыскать полки с потайными рычажками, открывавшими невидимые двери, через которые старый монах выходил в залы, прилегающие к библиотеке, оказались тщетными. На полках были только покрытые пылью манускрипты, а паутина прилипала к пальцам, будто он угодил в ловушку страшного и беспощадного монстра, разинувшего свою жуткую пасть. Гримпоу передвинул несколько книг, и взгляд юноши остановился на названии старинного манускрипта, который его заинтересовал. Оно было написано на латыни, текст потрепанной временем обложки гласил:
