Гримпоу и перстень тамплиера

Текст добавлен: 9 мая 2017, 05:00

Текст книги "Гримпоу и перстень тамплиера"

Автор книги: Рафаэль Абалос

Жанры:

Исторические детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Сальетти решил, что видит перед собой Друскло. На том был изрядно поношенный плащ гранатового оттенка, спутавшиеся волосы венчала корона из позеленевшей бронзы, придававшая ему вид свергнутого монарха. Лицо пятнал ожог, глубокие шрамы скрывала густая седеющая борода. Гримпоу представлял его себе более молодым, возможно, ровесником Дурлиба, однако Друскло выглядел стариком, пусть и весьма крепким для своего возраста. Его глаза были черными и холодными и, казалась, источали гнев, копившийся в разбойнике с той поры, когда сеньор расправился с его семьей.

– Вы считаете себя королем и потому позволяете себе подобным образом обращаться с рыцарем? – съязвил Сальетти.

– Законы этого королевства не имеют ничего общего с рыцарскими правилами. В этом лесу правят звериные законы, а вы сейчас словно олени, которых вот-вот сожрут волки. Мы и есть те самые волки, а вы явились незваными в лес Оппернай, где властвует моя стая. – И Друскло переглянулся с окружавшими его разбойниками.

Рыжий робко протянул Друскло кинжал.

– Это все, что мы у них нашли, да еще камень висел у мальчишки на шее, – сказал он, показывая камень своему вожаку.

Друскло и внимания не обратил на камень, а вот кинжал с рукоятью, усыпанной драгоценными каменьями, напротив, весьма его заинтересовал.

– Откуда вы? – спросил бандит, не сводя глаз с кинжала.

– Меня зовут Сальетти де Эсталья.

– Итальянец?

– Да, из Пьемонта.

– И как вас занесло в наши края?

– Мы направляемся в замок барона Фигельтаха де Вокко, чтобы принять участие в весеннем турнире.

Друскло передернул плечами, нацелил кинжал в сердце Сальетти и замер на мгновение, погруженный в свои мысли. Затем дотронулся острием до груди рыцаря и пристально поглядел тому в глаза.

– Возможно, нам удастся договориться.

Сальетти недоуменно покосился на Гримпоу: мол, о чем договариваться-то, но юноша хранил молчание, подобающее оруженосцу, который не вмешивается в дела своего господина.

– Если желаете договориться, велите для начала вашим людям развязать нас и вернуть нам нашу одежду.

Беспощадный главарь дал знак рыжему, и тот перерезал веревки на руках пленников, а другой разбойник тут же принес камзолы, пояса и рубахи.

– А как там мой меч, конь и доспехи? – поинтересовался Сальетти, шевеля затекшими запястьями.

– Об этом потолкуем позже. А сейчас отвечайте, что вам известно о войне, о которой столько говорят путники с севера?

– По моим сведениям, барон де Вокко совместно с королем Франции и с благословения папы Климента намеревается напасть на замки Круга, чтобы схватить беглых тамплиеров, нашедших прибежище у герцога Гульфа и его верных вассалов. На весеннем турнире он собирается созвать добровольцев для крестового похода, и, возможно, сам король Франции примет участие.

– Значит, вы собираетесь присоединиться к войску барона де Вокко, чтобы напасть на замки Каменного Круга?

Лицо Сальетти отразило работу мысли, будто Друскло загадал ему загадку, от которой зависела его жизнь. О замышлявшейся войне он знал лишь то, что рассказывали в Ульпенсе. Надо было немедля решать, что именно ответить: что они в самом деле намерены примкнуть к войску, которое созывает барон де Вокко, или же что совсем наоборот. Знать бы, какого ответа ждет разбойник!

– Да, разумеется, – решительно заявил Сальетти, – именно ради этого я отправился в столь дальний путь. Мое герцогство в Пьемонте обнищало, и я надеюсь на турнирах и в крестовом походе против замков Круга добиться славы, почестей и богатств.

– Я слышал, что барон де Вокко дал слово помиловать всех преступников, которые пожелают присоединиться к его войску против тамплиеров, – сказал Друскло.

– Так что же вам мешает прийти к нему и предложить свою помощь в обмен на помилование? – спросил Сальетти.

Друскло беспокойно потеребил бороду, словно то, что он собирался сказать, было ему крайне неприятно. Но в конце концов он выдавил:

– Когда я был совсем еще мал, я убил его деда, а солдаты барона Фигельтаха даже сейчас преследуют нас по лесам и горам. Поэтому я не уверен, что он согласится принять нас в свое войско.

Сальетти повел плечами.

– Это было давно. К тому же, насколько мне известно, барон де Вокко, когда ему что-то нужно, готов забыть все распри.

– Я хочу вам кое-что поручить, – сказал Друскло, вид которого выдавал растерянность и борьбу с сомнениями.

– Что именно? – уточнил Сальетти.

Друскло замялся, очевидно, непривычный к тому, чтобы кого-либо уговаривать.

– Поклянитесь на своем мече, что передадите мое послание барону де Вокко, и я позволю вам продолжить путь через лес Оппернай вместе с вашим оруженосцем.

– И что я должен сказать барону? – сухо спросил Сальетти.

– Просто скажите, что я смиренно прошу его прощения и что только мои люди способны забраться на высокие скалы замков Круга и установить там катапульты. Он, наверно, понимает, как сильно мы можем пригодиться ему в этой войне.

Гримпоу очень хотелось, чтобы Сальетти отказался и не стал заключать союза с разбойником. Более того, он ожидал, что Сальетти, гордый герцог де Эсталья, найдет выход из положения, достойный отважного рыцаря.

– А что с нашим оружием и лошадьми? – спросил Сальетти.

– Ваши меч и доспехи, а также лошадей и мула можете забрать.

– А мой кинжал и камень юноши?

– Кинжал я оставлю себе, но обещаю, что верну его, если мы увидимся снова, под знаменами барона. А насчет камня договаривайтесь с Блейкстоуном. У нас принято, что подобная мелочь достается тому, кто ее добыл. Отобрать ее может любой, если одолеет владельца в поединке.

Рыжий разбойник, на которого покосился главарь, расхохотался.

– Если благородный рыцарь Сальетти де Эсталья желает, чтобы его оруженосец получил обратно свой камень, пускай сам его отберет.

Прочие разбойники громогласно выразили свое согласие и стали подначивать Блейкстоуна переломать все кости итальянскому рыцарю.

– Выбирай оружие, – сказал Сальетти, смирившись с неизбежным.

– Мы будем биться палками, ваши мечи для рыцарей, а это спор простых людей.

Галдеж становился все громче, двое разбойников выдали поединщикам длинные палки, а остальные встали в круг. Но прежде, чем поединок начался, Гримпоу выскочил в центр круга и закричал:

– Камень мой, мне и драться!

Разбойники переглянулись, а потом разразились смехом.

– Мальчишка прав, – сказал вдруг Друскло, – если амулет его, никто другой не может его вернуть, а в этом лесу ему не потребуется разрешение господина, здесь нет сеньоров и вассалов. Пускай мальчишка дерется. Удача решит судьбу камня!

Гримпоу посмотрел на Сальетти и глазами попросил того не спорить.

– Мы повесим камень на самой низкой ветке вон того дерева, – предложил юноша, ткнув пальцем, – и приз достанется тому, кто попадет стрелой в веревку с пятидесяти шагов.

Блейкстоун оскалил в ухмылке желтые зубы.

Разбойники выстроились двумя рядами. Друскло взял камень, привязал его тонкой веревкой к ветке дерева, а Сальетти тем временем забрал у горбатого бандита лук и колчан и отдал Гримпоу.

Друскло вернулся, вместе с прочими разбойниками вслух отсчитывая пятьдесят шагов, затем прочертил палкой линию на земле. Камень раскачивался, как крошечный маятник, а веревка, на которой он висел, была едва различима.

Первым стрелял Блейкстоун, как владелец камня. Если он перебьет веревку, камень его навеки, а если нет, юноша сможет попытаться вернуть свое имущество, объявил Друскло, отходя в сторону.

Рыжий разбойник встал на линию, зажмурил голубой глаз и поднял лук. Он глубоко вздохнул и натянул тетиву. Сальетти скрестил пальцы, невольно вспомнив древние приметы, а Гримпоу закрыл глаза. Тетива глухо тренькнула, стрела просвистела в воздухе и пропала в кустах, не задев ни веревки, ни камня.

Разбойники шумно огорчились, Блейкстоун с досадой хлопнул в ладоши, а Сальетти с Гримпоу вздохнули с облегчением.

Пришел черед Гримпоу. Когда юноша встал на линию, прочерченную на земле, взгляды всех вокруг сошлись на нем. Время словно замерло, в лесу сделалось неестественно тихо. Сальетти подмигнул, подбадривая оруженосца. Гримпоу поднял лук, начал медленно натягивать тетиву, пока веревка и камень не оказались точно перед ним. Он задержал дыхание и выстрелил, ощущая трепет тетивы и полет стрелы. Та мелькнула и исчезла, но камень упал наземь, как прекраснейший миндаль, никем ранее не сорванный. Радостный вопль Сальетти заглушил причитания разбойников, под которые рыжеволосый Блейкстоун вернул Гримпоу камень.

Пылающий Корниль

Плотно подзакусив сочной олениной с грибами, они покинули лес Оппернай, лишившись драгоценного кинжала, но вернув себе камень. Сальетти не сомневался, что им предстоит новая встреча с Друскло, и тогда он вернет и кинжал.

– Ты и вправду решил передать барону де Вокко послание от самого страшного бандита, который когда-либо угрожал этим землям? – спросил Гримпоу, пока они неторопливо пробирались по холмам меж высоких деревьев, пытаясь найти дорогу на север, которая была где-то поблизости.

– Я дал Друскло слово рыцаря, а рыцарь не отказывается от своей клятвы.

– Но это же убийца! – возмутился Гримпоу. – Если он отпустил нас невредимыми, то только потому, что ему нужно помилование барона.

– Возможно, и мне удастся что-либо выгадать из разговора с бароном де Вокко и вытянуть из него что-нибудь о планах нападения на замки Круга.

– Ты и вправду веришь, что война будет?

– Очень скоро мы об этом узнаем.

Долгое время они ехали молча, а ландшафт изменялся, как шкура змеи, становясь то цвета земли и скудных трав, то цвета лесов и гор, то – болот и плоскогорий. Гримпоу задавал себе вопрос, что ждет их в замке барона де Вокко и удастся ли им когда-либо войти в ворота Страсбурга. Он даже не знал, жив ли еще Хромой Хунн, друг брата Уберто, чей постоялый двор называется «Глаз зеленого дракона». Ведь уже много-много лет брат Уберто Александрийский не покидал стен аббатства, и, скорее всего, его друга, вопреки уверенности монаха, нет в Страсбурге. Из-за суеты последних дней Гримпоу совсем не вспоминал о секрете мудрецов. Их с Сальетти единственной подсказкой было письмо погибшего рыцаря. Если бы Хромой Хунн помог им найти в Страсбурге Аидора Бильбикума, то, возможно, тайна наконец бы развеялась, а его миссия завершилась; Бильбикум наверняка знает, что делать с печаткой и посланием, как знал, должно быть, и рыцарь, погибший в горах. Гримпоу сразу ощутил в этом рыцаре нечто магическое, что-то из другого мира, таинственное и необычайное. Где уж ему самому притязать на подобное? В конце концов, пусть он многое узнал о природе и космосе в библиотеке аббатства Бринкдум, ему еще больше предстоит открыть, прежде чем он хотя бы приблизится к началам посвящения. А порой юноша сомневался в том, существует ли вообще хоть какая-то тайна помимо загадки доставшегося ему камня. Кто, где, как и когда его нашел? Почему от него исходит странный свет? Почему благодаря камню возможно понимать неизвестные языки и читать книги, будучи неграмотным? Как он превращает металлы в золото? Неужели это и вправду философский камень? Действительно ли это настоящий и единственный философский камень, о котором столько говорят алхимические трактаты? Кем был погибший рыцарь, растворившийся в воздухе, как мираж? Почему его преследовал инквизитор Бульвар Гостель? Был ли этот рыцарь членом тайного общества мудрецов Уроборос? Связаны ли с этим обществом рыцари ордена тамплиеров? Почему хотят завладеть камнем папа и король Франции? Почему король готов осаждать замки Круга вместе с бароном де Вокко? Кто такой Аидор Бильбикум? И что означает фраза из послания: «На небе есть свет и тьма»?

Все эти вопросы осаждали Гримпоу, когда они подъехали к склону, с которого виднелась дорога на север, извивавшаяся между обширными виноградниками и пологими холмами.

Густое облако дыма поднималось вдалеке, сливаясь с серыми тучами на горизонте. Беспокойный западный ветер перешептывался тысячей голосов, а небо приобрело металлический отблеск холодного и блеклого заката. Сальетти встревожился и приподнялся в седле, вглядываясь в даль.

– Горит деревня Корниль, похоже, была стычка. Едем туда, посмотрим, в чем дело, – сказал он, посылая коня вниз по склону.

Гримпоу последовал его примеру и тоже дал шенкеля Астро, а мул покорно побежал следом. Юноша прислушался и различил набат, и сердце его заколотилось, точно у зверя, убегающего от охотников.

– Но, но?! Давай!

Едва они подъехали ближе, стали видны охваченные пламенем дома и амбары деревни Корниль и пожираемые огнем соломенные крыши. Несколько женщин и мужчин тщетно пытались затушить пожар, заливая огонь водой, ведра с которой они доставали из колодца. Сальетти подъехал к лысому потному полуголому мужчине в фартуке кузнеца. Рыцарю пришлось закричать, чтобы его услышали.

– Что тут случилось?

– Отряд солдат барона де Вокко прибыл в деревню еще до рассвета, разыскивая постоялый двор, на котором остановился некий Гуриельф Лабокс, совсем недавно приехавший в Корниль с дочерью. Их вытащили из дома, связали руки, посадили на телегу и увезли, а на прощание спалили нашу деревню и все поля.

– Знаешь, почему их схватили?

– Капитан приказал отряду сжечь нашу деревню за то, что мы приютили мага, одного из обожателей звезд, которых преследует инквизиция, – ответил мужчина, вытирая пот со лба.

– А в вашей деревне нет никого, кто бы хорошо знал этого мага? – поинтересовался Сальетти, сдерживая встревоженного коня.

– Спросите у священника, возможно, он что подскажет.

По обе стороны улицы пылали дома, и лошади противились желанию всадников въехать в огненное ущелье. Колокольня церкви виднелась совсем рядом и была окутана дымом и пеплом. Пламя не унималось, а закат словно наливался огнем в этих роковых сумерках. Гримпоу с печалью смотрел на беготню отчаявшихся людей, спасавших от разрушительного пламени свои скудные пожитки. Когда-то давно, в лесной хижине, огонь вызывал у него благоговение. В лаборатории брата Асбена в аббатстве он узнал об алхимическом огне, способном переплавлять металлы и подготавливать их к превращению, возносящему от нечистот к совершенству. Но огонь, который он видел сейчас, был безжалостен и равнодушен и уничтожал все чаяния и мечты.

– Зачем тебе знать, кем был тот человек, которого увезли из деревни солдаты барона де Вокко? – спросил Гримпоу у Сальетти по пути к церкви.

– Если, как говорит кузнец, его арестовали за любовь к звездам, скорее всего, он мудрец-астроном, а никак не чернокнижник, пусть церкви и выгоднее выставлять их колдунами и магами и обвинять в ереси.

– Ты думаешь, этот астроном может быть как-то связан с секретом мудрецов? – уточнил Гримпоу.

– Я не удивлюсь, если это так, ведь папа и король Франции ищут именно этот секрет. Скорее всего, как раз потому и задержали этого мудреца, обвиненного в черной магии. А поскольку мы ищем то же самое, будет нелишним выяснить, насколько получится, кто такой этот Гуриельф Лабокс. Если его отвезли в крепость барона де Вокко, возможно, нам удастся с ним поговорить и получить какие-нибудь сведения об обществе Уроборос.

Сам не зная почему, Гримпоу вдруг заподозрил, что его добрый друг и господин Сальетти де Эсталья не совсем искренен.

На площади приходской священник давал указания крестьянам убрать балки, тлевшие у боковой стены старинного здания из камня и дерева. Это был стройный мужчина с бледным лицом и темными кругами под глазами, в длинном черном одеянии, перехваченном поясом. Он то и дело кричал и яростно жестикулировал, явно охваченный отчаянием.

К счастью, церковь оказалась в безопасности от ненасытного пламени. Сальетти спрыгнул с лошади и принялся помогать оттаскивать тлеющие балки. Затем он подошел к священнику и низко поклонился.

– Сейчас я не могу принять вас, придите позже, – бросил священник.

Несмотря на грубый ответ, Сальетти и не подумал уйти.

– Я знаю, вы беспокоитесь о своих прихожанах, но мое дело не терпит отлагательств.

Священник поднял голову и посмотрел на Сальетти.

– И что же это за дело?

– Гуриельф Лабокс.

– Его только что увели вместе с дочерью солдаты барона де Вокко.

– Это я знаю, – отмахнулся Сальетти. – Я ехал в Корниль предупредить его, что за ним должны прийти по приказу инквизитора Бульвара Гостеля.

Слова Сальетти ошеломили Гримпоу. Это правда или всего лишь хитрая выдумка, чтобы завоевать доверие священника?

– Как видите, вы опоздали. Но кто вас послал? – спросил священник.

– Сожалею, но этого я открыть не могу. Тайна.

– Тайна? – переспросил священник, нахмурив брови.

Сальетти утвердительно кивнул, а Гримпоу помалкивал, опасаясь подвести спутника каким-нибудь глупым вопросом.

– Я понимаю, – сказал священник, ненадолго задержал взгляд на лице Сальетти и наконец спросил: – Вы друг Гуриельфа Лабокса?

– Скажем так, я хочу помочь ему, но мне нужно знать, нашел ли он в этой деревне то, что искал.

Священник посмотрел на мула и на герб на щите Сальетти, задержался взором на солнце на голубом небе и полной луне на черном небе.

– Ваш щит – вот настоящая загадка, – прошептал он.

– Не для тех, кто понимает, – загадочно ответил Сальетти.

Казалось, сомнения священника развеялись.

– Оставьте животных здесь и идемте со мною внутрь, нам лучше поговорить в ризнице.

Они привязали лошадей и мула к дверным кольцам, рядом с крыльцом церкви, и вошли в полумрак храма. Через окна внутрь все еще влетали хлопья пепла, кружившиеся под сводом крошечными черными ласточками. Это была старинная церковь средних размеров, с двумя центральными нефами и двумя маленькими по бокам, разделенными плотной чередой арок, а также полная приделов, посвященных Богородице и различным святым. Свет, исходивший от восковых свечей перед алтарем, выхватывал из сумрака истощенное тело распятого Христа, казалось, чудесным образом возникшего среди теней.

Внутреннее убранство церкви показалось Гримпоу исполненным символов и тайн, как манускрипты алхимиков. Каждое изображение, каждая статуя, каждая капитель словно обладали особым значением, о котором большинство людей не догадывалось, но священник, как человек сведущий, вероятнее всего, знал.

Уже в сводчатой комнате с низким потолком и маленькими закрытыми окнами в одной из стен священник зажег свечи в канделябре, стоявшем на столе. По одну сторону стола висело парадное облачение священника, с кружевами и золотым шитьем, а на деревянном шкафчике лежал поднос с медным кувшином. Священник достал из ящика три кубка того же металла и наполнил их жидкостью из кувшина.

– Это вишневая настойка, которую я делаю сам, она очень полезна в такие мгновения, как сейчас, когда миром повелевают тени, а нас подстерегают ужасы ночи, – сказал он, протягивая стаканы нежданным гостям.

Сальетти залпом опустошил кубок, в то время как священник и Гримпоу мед ленно потягивали настойку, наслаждаясь ароматом вишни.

– Несомненно, наступили темные времена, – подтвердил Сальетти. – Я так полагаю, вам известно о намерениях барона де Вокко напасть на замки Круга?

Священник причмокнул в знак согласия.

– Во всем Эльзасе только об этом и говорят. Глашатаи барона ходят из деревни в деревню и из города в город, объявляя о наборе солдат для войска, обещают хорошую оплату и даже сулят прощение всем мятежникам и разбойникам, которые прячутся в горах и лесах. Я полагаю, со времен крестовых походов не созывали более многочисленного войска, чем то, что собирает барон для осады крепости герцога Гольфа.

– Да, король Франции заключил союз с бароном, потому что полагает, что в замках Круга он найдет секрет тамплиеров, – выпалил Сальетти.

– А я думал, потому что герцог Гульф укрыл в своих замках рыцарей ордена тамплиеров вопреки булле папы Климента и воле инквизиции.

– Группка беглецов, обескураженных разгромом своего ордена, не стоит того, чтобы идти на них войной. Это не более чем оправдание для короля Франции, чтобы напасть на герцога Гульфа де Остемберга и получить возможность отыскать в ее подземельях секрет, который он так желает заполучить, – сказал Сальетти. – Именно поэтому они и схватили Гуриельфа Лабокса, думая, что мудрец вроде него может знать, где спрятан секрет.

– Вы обещаете никому меня не выдавать? – спросил священник.

– Вы не найдете среди всех могил Корниля мертвеца менее болтливого, чем я, клянусь честью рыцаря, – заявил Сальетти, поднося в губам большой и указательный пальцы в форме креста и целуя их, как будто это было распятие.

– А ваш оруженосец? – поинтересовался священник, недоверчиво посмотрев на Гримпоу.

– Вы можете доверять Гримпоу, как и мне, ведь я его господин, да и вообще у нас с ним нет секретов, – заявил Сальетти столь же торжественно.

Священник снова пополнил бронзовые кубки, и все трое снова выпили, наслаждаясь богатейшим вкусом настойки.

– Несколько недель назад из Парижа пришел старик, которого я ранее никогда не видел, и принес письмо, запечатанное сургучом папской резиденции в Авиньоне и адресованное приходскому священнику Корниля, каковым я и являюсь. Можете себе представить мое удивление, когда я его увидел. В этом письме говорилось, что в Корниль должен прийти рыцарь Гуриельф Лабокс и что я должен предоставить ему доступ к приходским книгам, которыми он мог располагать по своему усмотрению в любое время дня и ночи, и так, чтобы его никто не беспокоил и не задавал лишних вопросов. Я должен лишь помогать ему, если он обратится с просьбой, а также подыскать жилье для них с дочерью, так как состояние его здоровья весьма плачевно, и дочери необходимо за ним присматривать. И наконец, мне приказывали хранить это письмо в строжайшей тайне. Я так полагаю, вы знаете, о чем идет речь и что искал в книгах благородный старец, которого, признаться, я глубоко уважаю.

Сальетти сделал еще глоток и прокашлялся, чтобы избавиться от комка в горле.

– Как вы понимаете, по причине секретности моей миссии я не могу ничего подтвердить, но, поскольку рыцаря Гуриельфа Лабокса схватили и мы так и не успели выяснить, нашел ли он, что искал, думаю, вам следует показать нам эти приходские книги, чтобы мы просмотрели их до того, как завтра утром отправимся в замок барона де Вокко и попытаемся освободить славного рыцаря.

– Если хотите, могу показать их вам прямо сейчас. Изучайте их сколько вам угодно, а я вернусь на площадь, чтобы помочь моим прихожанам.

Священник взял в руки подсвечник и жестом позвал рыцаря за собой в прилегающую к ризнице комнатку, через маленькую арку без двери. Эта комнатка едва ли превышала три метра в длину и два в ширину; в ней имелся крохотный письменный столик и книжная полка до потолка вдоль одной из стен.

– Вот все документы, которые сохранялись со времен вестготов, – сказал священник, ставя канделябр на стол. – Свидетельства о крещении, заключении браков, смертях, покупках, дарениях, траты на переустройство, визиты сановников и королей, назначения приходских священников и похороны… Как видите, если бы не вечное избавление, ожидающее нас в царстве небесном, вся наша жизнь свелась бы к ограниченному числу документов, которые кто-нибудь однажды сожжет, как солдаты барона де Вокко спалили сегодня дома этой деревни. Оставайтесь столько, сколько вам захочется. Увидимся позже, – сказал священник и удалился, тихонько нашептывая, будто читая молитву: – Бедный Гуриельф Лабокс.

Гримпоу не терпелось поскорее остаться наедине с Сальетти, чтобы тот объяснил, чем он сумел повлиять на священника, согласившегося помочь, и выяснить, соврал ли он насчет того, что должен был предупредить Лабокса. Едва шаги священника стихли в глубине ризницы, юноша тут же спросил:

– Ты и правда знал, что Гуриельф Лабокс пришел в эту деревню как посланник папы и что его должны арестовать?

– Я и понятия не имел об этом, – заявил Сальетти, увлекшийся толстой книгой, которую он только что взял с полки и в которой были перечислены все приходские священники за последние триста лет.

– Так как же тебе удалось убедить священника поверить, что ты тоже посланник его святейшества?

– Я подумал, что если речь пойдет о некой тайне, мне не придется давать никаких объяснений, а священник не усомнится в нашей миссии, приведшей в эту деревню Гуриельфа Лабокса. В конце концов, я убежден, что этот старец искал то же самое, что и мы, – ответил рыцарь, торопливо листая страницы книги и проводя указательным пальцем по бесконечному списку имен.

– Я полагал, что папа ищет секрет мудрецов вместе с королем Франции.

– Это так, но, хотя они и играют вместе, каждый пытается выгадать что-нибудь для себя. Вероятно, шпионы папы выяснили, что в этой церкви есть что-то очень ценное, ведь не зря они отправили сюда одного из своих.

– Гуриельфа Лабокса?

– Его самого.

– Ты думаешь, он нашел секрет? – недоверчиво спросил Гримпоу.

– Это как раз то, что я пытаюсь разузнать, если ты меня оставишь хоть на минуту в покое со своими бесконечными расспросами. Возьми одну из этих книг, где записаны все посещения сановников и королей, вдруг увидишь знакомое имя. – Таким раздраженным Сальетти Гримпоу еще не видел.

Они просмотрели все документы, дремавшие под толстым слоем пыли и преданные забвению, но так и не нашли ничего, что помогло бы им понять, что же искал Гуриельф Лабокс.

– Возможно, он вовсе и не смотрел эти документы, – предположил Гримпоу.

– Но что-то он здесь искал, это очевидно. Если нет, зачем он явился в эту деревню с письмом из папской резиденции в Авиньоне?

– Может быть, то, что он искал, находится в церкви, – сказал Гримпоу.

– Ты прав, Гримпоу, пойдем. – Сальетти было поднялся, но тут заметил кончик маленького пергамента, торчавший среди листов книги. – Что это?

На пергаменте затейливым почерком было выведено:

Ты иди в Долину солнца.
Там найдешь ты труп и крипту.
Где история сокрыта.
Дальше путь в известный город.
Отыщи, кого уж нету.
Глас теней тогда услышишь.

– Крипта должна быть в этой церкви, – сказал Гримпоу, – а городом послания может быть Страсбург. Возможно, именно это и искал Гуриельф Лабокс.

– Или, может быть, Гуриельф Лабокс ждал кого-то и оставил ему эту записку, опасаясь, что с ним может что-нибудь случиться, – размышлял Сальетти.

– Если все так, как ты говоришь, то эти слова адресованы рыцарю, погибшему в горах, который должен был доставить послание в Страсбург.

– А кто это – «тот, кого нет»? – спросил Сальетти, думая об Аидоре Бильбикуме, чье имя тоже упоминалось в послании рыцаря, погибшего в горах.

– Пойдем поищем крипту. Я подозреваю, что если мы отправимся в эту загадочную долину солнца, то многое прояснится. Потом отправимся в Страсбург, потому что об этом городе говорится в послании. Там и спросим о том, кого нет, и, может быть, услышим голос теней. Все сходится, – сказал Гримпоу.

Войдя в боковой неф церкви через ризницу, они ощутили тревогу, которая накатила, как накатывает в океане гигантская волна. Вокруг было так мрачно и тихо, что когда они поднесли подсвечник к образам, то почувствовали, словно наяву, всю выстужавшую кровь тяжесть их взглядов. Они молча обошли три нефа церкви, рассматривая каждую напольную плиту, каждый уголок и каждую щель, осмотрели могилы нескольких знатных людей, располагавшиеся обок клироса, купели со святой водой, часовню для крещения, кафедры и алтари, но так и не нашли ничего, заслуживавшего внимания, пока наконец за главным алтарем не увидели узкую лестницу в крипту.

– Там хоронили всех приходских священников, – сказал Сальетти, нахмурив брови и тем самым давая понять, что его совсем не радует необходимость спускаться к могилам в столь поздний час.

Гримпоу тоже не очень-то хотелось спускаться в столь зловещее место лишь с подсвечником в руке, но его уже ничто не могло испугать после того, как он увидел гору скелетов перед входом в секретную библиотеку аббатства Бринкдум.

– В криптах всегда хранятся какие-то тайны, нам лучше спуститься, – сказал юноша.

Сальетти поднес канделябр к узкому входу, и слабый свет свечей выхватил из мрака своды потолка и ступеньки, спускавшиеся спиралью.

– Я пойду первым, – сказал Сальетти, наклонив голову, чтобы не удариться о низкий потолок.

Когда они спустились в крипту, пламя свечей дрогнуло, будто некое невидимое существо дунуло на них, пытаясь затушить, и тени зашевелились на влажных каменных стенах.

Своды потолка оставались низкими, но, по крайней мере, тут можно было стоять, не опасаясь удариться головой. Перед ними темный коридор уходил влево. Крипта располагалась под апсидой церкви.

Справа начиналась череда арок, поддерживаемых колоннами, и в каждой виднелись мраморные саркофаги, этакие лучи, перпендикулярные окружности, которую образовывал коридор. Сальетти направил свет поочередно на каждый саркофаг, на которых возлежали статуи восьми мужчин в роскошных одеждах. Все длинноволосые и длиннобородые, руки у всех сложены на груди, будто они беззаботно спали. И ни единой надписи, ни имен, ни даты захоронения.

– Это старинные могилы, – сказал Сальетти.

Когда они обошли круг, Гримпоу неожиданно пришла в голову мысль.

– Фундамент крипты – восьмиугольник! – закричал он, вспомнив рисунок невероятной квадратуры круга, который ему показал Ринальдо Метц в секретной комнате аббатства Бринкдум.

Он объяснил Сальетти значение восьмиугольника и замков Круга словами брата Ринальдо, а также прибавил, что многие крепости и церкви рыцарей тамплиеров имели восьмиугольную форму, олицетворяя единение неба и земли, гармонию между божественным и человеческим, у которых один центр во вселенной.

– Но эта церковь никогда не принадлежала рыцарям Храма Соломона, – заметил Сальетти.

– Поэтому она должна иметь какое-либо отношение к секрету мудрецов. И, должно быть, как раз это и выяснял Гуриельф Лабокс, – сказал Гримпоу, направляясь в центр крипты.

Сальетти следовал за ним, освещая путь свечами, а Гримпоу не знал, как сдержать ликование, когда увидел надпись, вырезанную в центральном круге крипты, окруженном восемью могилами рыцарей, которые будто охраняли сокровище.

– Вот оно! – воскликнул юноша.

Оба впились глазами в знаки, вырезанные на одном из кругов каменного пола. Это были те же самые знаки, что и в запечатанном письме погибшего рыцаря, поэтому Гримпоу смог без труда прочесть их.