Текст книги "Наездник (СИ)"

Автор книги: Радик Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

  – Да, бытовая травма. Мужчина ударился. – Сделал серьезную физиономию Шатов.

  – Смотри, озорник, раньше ты спокойней был. Не вставай на скользкую дорожку криминала. – погрозил пальцем Василий.

  – Василий Петрович, да вы все на мониторе видели. Я никого и пальцем не тронул.

  – Тихо. Это секрет. Как ты ему только пендаля не отвесил. Как удержался – вот это нервы. Молодец. Я бы так не смог. Ладно, иди уж. Привет тетке.

  Крики и шум Паша услышал еще не доходя до парадной дома.

  – Украли, все украли – орала тетка противным, переходящим в визг голосом.

  – Что там у нас воровать-то было? – Паша брезгливо переступал через разбросанный по квартире хлам. Даже его рюкзак растормошить успели.

  – Да уж нашли, что. – неприязненно заявила родственница. Когда страховой агент придет молчи. Чтобы я голоса твоего не слышала. – Только что вернувшийся, как она думала, из оздоровительного лагеря племянник вызывал раздражение.

  – Мы застрахованы? – шальная мысль посетила голову Шатова. Он вспомнил как тетка любила передачи об аферистах промышляющих получением страховок. Видимо эта ее слабость не являлась секретом. Павлик не придавал этому значения, а кто-то обратил внимание.

  – Не твоего ума дела, убогий. Твое дело молчать в тряпочку, когда умные люди деньги делают – тетка так подбоченилась, что сразу стало ясно, кто тут умный, а кто дурак.

  – Тетушка, а глупый, вопрос можно?

  – Я от тебя умных еще и не слышала.

  – Вы с кем-нибудь посоветовались, перед тем как страховаться, а может быть вас кто надоумил?

  – Ты что дурные вопросы задаешь? Конечно советовалась. Да почитай со всеми своими и переговорила. Мне даже приличную страховую фирму предложили и еще кое с чем помогли. Купили пару вещей, кредит под небольшие проценты дали. Знаешь сколько страховка стоит?

  – Ясно. – Скорбно повесив голову, Шатов отправился к останкам раскуроченного системника. «Старичка» было жалко до слез. Конечно что-то подобное Паша предполагал, но совсем не сегодня. Ден решил снять с поля два урожая и полностью обезопасить себя. Счастье, что он перекачал кое – что на флешку, некоторые вещи удалил, но, как обычно, сейчас вспоминалось именно то, что было безвозвратно потеряно. – Пожалуй лягу я спать. Заявление Вы ведь уже написали?

  – Точно, надо-же заявление в страховую писать, чтобы премию выдавали поскорее. – Уже на бегу прокричала тетка.

  Проводив глазами быстро перебиравшую ногами кособокую фигуру, даже от спины которой веяло оптимизмом, Шатов начал прикидывать свои финансовые возможности. Надо было срочно достать деньги. На карточке осталось всего ничего. Быстрых поступлений не предвидится. Самое время попытаться устроиться на работу. Если он будет доставать деньги из воздуха, это только возбудит новые подозрения.

  Следующим вечером, Паша лежавший ничком на диване, очнулся не сразу. Милые ребятишки, навалившиеся толпой отметелили его по полной программе. Хорошо, что ничего не сломали, но это была совсем не их заслуга. Ловкость и тренировки позволили выскользнуть из почти сомкнувшегося кольца и позорно бежать. Настойчивый звук телефона вернул его к реальности. «Сволочь этот Ден. Натравил своих нарков.» – подумал Шатов.

  – Привет, выходи давай. Переговорить надо. – раздался в трубке голос его недоброжелателя.

  – Сейчас, только куртку накину.

  – Слышал, что вас обнесли. Ты, кстати, ко мне претензии имеешь? – Ден так и сидел на своем металлическом чудовище, рассматривая вытянувшегося Павла.

  – Никаких. Слишком разные весовые категории. – Шатов улыбнулся разбитыми распухшими губами, по которым пришелся ослабленный блоком удар биты.

  – Жаль, ну вот что с тобой делать? Возникли у меня подозрения. Проверил я их, а возврата не будет. Не получится у нас дальше сотрудничать, я даже дрогнул было, хотел простить, деньги отдать за последний заказ. С трудом удержался. Сам себя не узнаю. В первый раз говорю не прощай, а пока. Впрочем, все это лирика.

  – Спасибо на добром слове. Нам теперь с теткой долги отдавать. Знаешь, какой она кредит взяла? Как бы не пришлось квартирку продавать. Завтра пойду на работу устраиваться.

  – Ладно, вижу, что тебе и так хреново. Не буду из тебя кровь пить. Не держи зла. Как меня на сентиментальность пробило. Да, дадут тетке отсрочку, я поспособствую. Старею. – Ден, обычно злобный, любуясь мрачной, избитой физиономией бывшего партнера был в игривом настроении. – Последний мой тебе подарок на пустыре и можно считать, что мы в расчете. Иди, посмотри.

  В кустах, прикрывавших старые кострища, он его и увидел. Пес был положен таким образом, чтобы его сразу можно было отыскать. Морда превращена в кровавую кашу. Все ноги переломаны. Шкура частично содрана, возможно пока собака еще жила. Паша смотрел на картину убийства, чтобы запомнить ее на всю жизнь. Минут десять ушло на то, чтобы сбегать за лопатой и начать выкапывать глубокую могилу. Пока штык вгрызался в тяжелый грунт, Шатов ни о чем не думал. Он отдавал долг своему безмолвному другу.

  После, он целую ночь бродил по городу стараясь поселить в мозгу безмолвие, совершенно не понимая, как так могут поступать люди, ведь это совершенно против человеческой природы, где сострадание, взаимовыручка, любовь к ближнему заложены глубоко внутри. Ведь самая суть разумного поведения – избегать бессмысленной жестокости.

  На третьем этаже, в реанимационном отделении, было жарко. Мощные кондиционеры пытались справиться с высокой температурой, но их явно не хватало. Врачи и сестры, облаченные в зеленые костюмы, пытались охладиться кто как может, махнув рукой на стерильность. Плановые операции были закончены и впереди была относительно спокойная ночь. Евгений Антонович, прихлебывая холодный чай притулился рядом с бессовестно открытым холодильником. Разговор с заведующим из отделения травматологии не клеился.

  – Василий, да как вы не поймете, что страсть к операциям по поводу перелома шейки бедра всех достала.

  – Женя, это по жизненным показаниям, да и превращать отделение в совсем уж дом престарелых не хочется. – Спор был почти ритуальным и вяло длился не один год.

  – Это на ваш травматологический взгляд, а мне что с заключениями патологоанатомов делать? Статистикой? Как отвечать на вопросы родственников. Каждый раз не знаю кого из светлых святых призывать, когда беру божьих одуванчиков на стол. Они ведь тоже в сомнениях. То ли забрать на небеса, то ли оставить мучиться. Давай так, я иду тебе навстречу, а вы начинаете нормально относиться к коллегам.

  – Мы и так.

  – Что вы так? В том то и дело, что все хотите просто так. Вы знаете, что у нас людей не хватает, девчонки и за врачей, и за анестезисток, и за санитарок, а вы руки в боки. Только родственников разводите. Уникальные методики, дорогие конструкции, а потом гвозди ломаются.

  – Ладно, остынь, переговорю я с ребятами.

  – Иди ты. Мне уже надоело от девочек жалобы выслушивать. Твои как сыр в масле катаются, а мы зубы на полку. Короче, если так будет продолжаться на лояльное отношение можете больше не рассчитывать. Все будет по стандартам. И никто на меня не надавит. Я уже с главврачом разговаривал.

  В этот момент раздался стук в дверь, и не дожидаясь ответа, в щель просунулась голова.

  – Евгений Антонович, к Вам там мальчик пришел. Хорошенький, молоденький.

  – Родственник?

  – По поводу работы. Студент. Говорит, что ему посоветовали.

  – Понял, иду.

  Паша стоял в коридоре у запертой двери. Наконец, появился заведующий.

  – Это ты на работу устраиваться? Что-то молодо выглядишь? Восемнадцать исполнилось?

  – Только что. Я на втором курсе медицинского учусь. Все копии документов у меня с собой, – Шатов вытянулся в струнку, – Полезно уметь чуточку нарушать закон и вносить изменения в ксерокопии документов.

  – Второй курс. Мы тебя только санитаром можем взять. Не испугаешься? Работы у нас невпроворот, а младшего медперсонала как раз и не хватает.

  – Работа не пугает, только мне бы и учиться хотелось.

  – Ну с этим проблем не будет. На нашем контингенте и потренироваться можно. У тебя ведь каникулы? Какой график тебя устраивает?

  – Времени летом полно, так что до учебного года, я настроился сутки через сутки похать.

  – Если такой энтузиазм, то давай попробуем ставить тебя и на шоковые дни. Они самые напряженные. Если готов, то дуй в отдел кадров трудовую оформлять. Завтра я тебя ставлю. График с Ириной Александровной согласуешь.

  Следующим утром Шатова встретила уже старшая сестра. Пошли посмотрим где тебе работать придётся. Отделение у нас большое и неспокойное.

  В огромном, освещенном ярким мертвым светом зале стояли двенадцать многофункциональных коек, окруженных аппаратурой. Больные были окутаны трубками и шлангами. Раздавались чавкающие звуки аппаратов ИВЛ, стоны и хрипы пациентов. За невысокой стеклянной перегородкой восседала надзирающая медсестра, девушка лет двадцати пяти, одетая в строгий костюм. Оторвавшись от записей она уставилась бесстыжими глазами на Павлика и облизнулась.

  – Вот смотри Татьяна. Будет у нас санитар. – Ирина Александровна театрально указала на Павлика.

  – То, что будет, это отлично, только мы уже к санитарским надбавкам привыкли. Много ли желающих найдется деньги терять? Санитарок у нас ночами отродясь не было. – Глазами она уже раздела мальчишку и заставила Павлика покраснеть.

  – Никуда надбавки не денутся. Нам еще ставки дали, да и отпуска сейчас. Деньги на премии выбили, правда только на лето, вместе со вторым шоковым днем. Так что все ваше с вами и останется. Мальчишку надо поучить. Начинай прямо сейчас, пока спокойно. Только смотри. – Старшая погрозили пальцем. – Чтобы мальчик только за пациентами ухаживал.

  – Студент, нормалек. Тут быстро всему научится. Плохому. – На лице будущего наставника расцвела ехидная улыбочка.

  – Татьяна, не порти мне молодого человека. Он работать должен. Два шоковых дня в неделю – это убийство какое-то. Ну что за чудак на нас второй день навесил. Неужели нельзя было получше распределить. Институтам да академиям летом отдыхать можно, а мы как идиоты без перерыва вкалываем. – Выплеснула раздражение старшая.

  – От этих шоков совсем спасу нет. Ни одного спокойного дня. Вот раньше бывало по одному за сутки, а теперь если пять будет, уже подарок. – Татьяна поежилась.

  Так для Павла началась карьера поломойки и носильщика. Правда, тут же и закончилась. По штатному расписанию народа должно было быть в три раза больше. Рук не хватало, и его все больше и больше привлекали к чисто медицинской работе. Замордованным врачам и медсестрам, возившимся то с жертвами автокатастроф, то падением с высоты, то отравлением, было не до разделения труда. Каждый делал чуть больше чем положено.

  Буквально с первого дежурства почуяв в нем студента, ординаторы стали показывать, а затем и просить выполнить разнообразные манипуляции. От интубации до подключички, тем более, что Шатов запоминал все тонкости, которые не прочтешь в инструкции, с первого же раза и, благодаря хорошим рукам, все делал правильно.

  Дома он только спал, не замечая ничего вокруг. Работа сутки через сутки совсем не оставляла место для личной жизни вне работы. Два месяца как одно непрерывное дежурство. Девочки за это время научили его всему, особенно усердствовала Таня, объявившая мальчика своей личной собственностью.

  Шатов надел бахилы и накинул маску. В сестринской никого из анестезисток. В перовой операционной хрюкал аппарат ИВЛ. Молодой ординатор Бориска искал наркозную карту.

  – Что там? – Поинтересовался Шатов.

  – Все нормально. Эндотрахеальный наркоз. Обычная схема. – Не отрываясь от поисков, доктор продолжил. – Ты чего не учишься. Вроде первое сентября.

  – Ирина Александровна упросила на сутки задержаться. У нас двое первоклашек. Для них важнее с мамами в первый раз пойти, а мне так все равно. – Паша поглядывая на шею больного подбирал клинок ларингоскопа. На наркозном столике царил полный бардак. Бориска, в ожидании анестезистки успел все перерыть в поисках бланка.

  – Сам интубировать будешь? – Ординатор спросил для проформы, уже зная, что если уж Павлик схватил ларингоскоп, то его так просто не вырвешь. – Я пока карту поищу.

  – Так чего ее искать, она в истории в самом конце лежит. Девочки обычно туда кладут.

  – Черт. – доктор выхватил из-под пакетов с жидкостью помятую историю.

  В коридоре неожиданно суетливо забегали. Заскочившая Ирина крикнула:

  – Паша, оставь все Бориске, он сам справиться и живо в третью. Там острая кровопотеря. Нашего хирурга пьяный в приемнике ножом пырнул. Верку оттуда сюда прогонишь, пусть при Бориске состоит, знаешь ведь ее недостаток. Чуть экстренная ситуация, так будто подменяют девку. То в вену попасть не может, то ампулы роняет. Ей только на плане работать.

  В соседнем помещении уже началась работа. Больной заинтубирован. В вену струйкой льется кровезаменитель. Евгений Антонович определяет группу и совместимость крови.

  – Ира, я пока заказал литр, посмотри есть там у нас эритроцитарная масса и плазма. Боюсь много понадобиться.

  Хирурги тем временем колдовали над брюшной полостью, не обращая внимания на анестезиолога. Перехватив поудобнее ранорасширитель, Василий тыкал трубочкой отсоса, сушил марлей и инспектировал брюшную полость. В тазу уже высилась гора окровавленных салфеток. На лбу его выступили бисеринки пота, которые Машка – операционная сестра, периодически промокала марлевыми шариками, схваченными корнцангом.

  – Пашка живо подключичную, и сразу струйно кровь. Проверь заодно и внутривенный катетер. Не схлопнулись там вены. Нам тут только шока не хватает. Катетеризируй потом вторую вену на руке и поставь параллельную капельницу.

  – Вам бы только человека как бурдюк всякой дрянью залить. – Раздался голос Василия Петровича. – От такого и здоровый загнется. Сразу в три струи. Правда тут кровопотеря литра три – три с половиной. Пока пережал, всю полость залить успело.

  – Ну раз искатель-промакатель заговорил, значит все нормально будет. – Приветствовал коллегу Евгений Антонович. – Периферическое давление держится. Низковато, но мы потихонечку подымем. Успели вовремя. Сердечко тоже ровненько работает. Так, тахикардийка. Можете нормально не спеша работать. Даже ногти порозовели.

  Обстановка сразу разрядилась.

  – Что там случилось? – Задал Паша вопрос. – Кто Анзора Георгиевича так приголубил?

  Утром, в приемнике почти никого не было. Лишь трое поступивших в пересменок, со страдающими лицами, сидели на банкетках, да двое притащивших под утро наркомана парней, жались у двери в реанимацию. Сестрички, вымотанные за ночь, изредка позевывая, сдавали смену. Утренний Передоз, прибывший самоходом лишь слегка потрепал нервы.

  Какое великолепное безлюдье подмигнул Анзор девчонкам, появляясь из-за двери. Едва он замолчал, как грохнул выстрел. С потолка посыпалась штукатурка.

  – Быстро всем лечь – раздался истеричный визг. Кричал совсем еще мальчишка в грязной дутой курточке без рукавов, сжимая в руке травматический пистолет.

  – Сестрички, моментально проснувшись, порскнули кто куда, а ответственная дежурная, спрятавшись за стойку давила что есть силы на тревожную кнопку.

  – Ну а ты, Айболит, быстро сюда. Доставай из кармана наркотики и медленно протяни мне. – Направил парнишка ствол на Анзора.

  – Мальчик, ты хоть понимаешь, что из твоей пукалки только собак звуком пугать. – Доктор, побывавший на войне искренне рассмеялся. – Лучше собирайтесь и идите потихонечку домой. Ваш товарищ здесь надолго задержится.

  – Второй юнец, подскочил к доктору почти вплотную и загнусавил. – Дяденька, дай дозу, мочи нет.

  – Анзор развел руки. Нет у меня наркотиков, но помочь можно. Дуй к стойке оформляться – примем и шума поднимать не будем. Слово даю.

  – Ах ты гад, заблажил наркоман и ткнул зажатым в руке ножом с выкидным лезвием. Не ожидавший такого развития событий, его товарищ, не снимавший палец с крючка, вновь нажал на него.

  – Грохот выстрела перекрыла звонкая трель, и из-за двери выскочил Евгений Антонович, свистевший в свисток и сжимавший в руке черенок от швабры.

  – Завидев еще одного решительно настроенного противника, беспредельщики, уже взявшиеся было обшаривать карманы упавшего доктора, вскочили и бросились бежать, оставляя красные следы.

  Вокруг рухнувшего тела все ширилось кровавое озеро.

  – Добрые люди отблагодарили за вытянутого с того света друга. – События утра в рассказе очевидца уже претерпели изменения. – Притащили два чудака клиента в коме и бросили в приемнике. Анзор его случайно заметил и моментально в реанимацию отправил. Пока девочки ворчали, мол всякую шваль без страхового бесплатно принимать приходится, Анзор отправился к сопровождающим хоть что-то о Передозе узнать. Те как увидели, что он из реанимационного отделения выходит, сразу нож приставили и ну наркотики требовать. Шум подняли. Один, который с ножом, со злости ударил в живот и бежать, второй за ним поковылял. Вот и вся история.

  – А охрана? – Спросила Машка, в жизни не покидавшая оперблока. – Они же вроде с такими страшными черными палками ходят.

  – Ходили в другом месте. – Ответил Евгений Антонович – Под себя. – Никто не улыбнулся бородатой шутке, медики только бессильно вздохнули.

  – Кстати, Паша, ты, вроде, сегодня последний день.

  – Увольняюсь, Евгений Антонович. Два месяца оттрубил сутки через сутки. Как договаривались.

  – Жаль. Мы тут уже к тебе привыкли. Как Балда, работал за семерых. Больших денег не получишь, но опыта выше крыши набрался. Сам сможешь простенький наркоз дать, да и за операционную постоять. Кстати, такие многостаночники кое-где нужны. Потом ко мне подойдешь, я тебе присоветую и рекомендацию напишу.

  Уже совсем ранним утром, когда небосклон едва начинал светлеть, а уставшая Таня посапывала на кушетке в сестринской всхлипывая во сне от душивших ее слез, Паша остановился рядом с койкой на которой лежал Ден. Долго Шатов вглядывался внутрь себя. Одним движением он может оборвать жизнь этой мерзкой гадины, и ничего за это не будет никто не скажет ни слова осуждения, а случись что и прикроют. Нет, не его.

  Глава 3

  Каникулы закончились. Последние сутки были уже внеплановые. Опять он опоздал к первому сентября, похоже это вошло в привычку.

  – Вставай, Инвалид. – Крик тетки поднял всю округу. Она так и не поняла, что племянник теперь здоров. Алкогольная интоксикация настолько проникла в мозг, что родственница перестала замечать очевидное и жила в своем мире, отличном от реальности. Даже то, что он постоянно работал не заставило ее ни на секунду усомниться в его нежизнеспособности. Внутренне она его уже похоронила, а покойнику деньги ну совершенно ни к чему. Тетка уже свыклась, что пособие предназначено только ей, за ее долготерпение, а не дышащему на ладан племяннику. Если какое сочувствие раньше было, то теперь оно погребено огромной вонючей кучей быта.

  Паша не спеша двинулся к станции метро, намереваясь успеть ко второму уроку. По предварительной договоренности с директором, классный руководитель его сегодня представит одиннадцатому "Б" на втором уроке. Она как раз ведет урок литературы.

  Перед входом как всегда по утрам столпотворение. Слава богу, что кафе открыто. Обветренное слегка зеленоватое мясо, Павлик брать не решился. Быстро заглотив четыре горячие пышки и напиток, по недоразумению названный «кофе», Шатов нырнул в вестибюль.

  Новая школа – это каждый раз новый мир. Ты подходишь к ней и не знаешь, что тебя ждет, какие законы действуют кто тут хороший, кто плохой, что за народы здесь обитают. Какие у них традиции, праздники, чего надо опасаться, чему радоваться.

  Для Шатова переход в платный лицей был определенной вехой. После операции он решил кардинально поменять жизнь и полностью сменить обстановку, чтобы расстаться с веригами инвалида. Без этого клейма, он вполне мог бы попробовать подружиться даже и со слегка забытой девчонкой, ведь после памятной встречи с ней началось его внутреннее преображение. Альбина учиться здесь. Информация была проверена, перепроверена. Только вряд ли она его узнает. Павлик вытянулся с тех пор больше чем на двадцать сантиметров. Раздался в плечах. Слегка нарастил мышцы. Многое пережил. Превратился в нормального паренька.

  Все вокруг было странным и отличалось от привычной школы в пригороде. На закрытом внутреннем дворе было удивительно чисто и безлюдно. Стало тревожно, и некомфортно. Как все будет.

  На первом этаже, поразившем своей тишиной не было ни души. Только гардеробщица тихонько сидела на своем стульчике, да сверкали глазами видеокамеры. Неторопливо переодевшись, новичок отправился к кабинету директора. Стоило войти в дверь, как толстая тетка, исполнявшая роль секретарши проскрипела не отрываясь от экрана монитора:

  – Шатов? – и не ожидая ответа продолжила. – Подожди у лестницы. Сейчас тебя заберут.

  Павел осмотрелся вокруг и увидел, что к нему подходит женщина в стильных очках. Они являлись тем центром вокруг которого формировался образ деловой дамы. Судя по всему, в общении она будет придерживаться этого стиля.

  – Здравствуй. Меня зовут Генриетта Михайловна, я твой классный руководитель. Ирина Ивановна мне все о тебе рассказала. Пойдем, представлю тебя ребятам. – Какой интересный мальчишка, думала разглядывая своего нового ученика педагог. Что-то в глазах и лице есть необычное. Так и хочется потрепать его красивые волосы. Да что же это такое. Ну смазливый красавчик, ну и что? Если так реагировать на каждую симпатичную мордочку, то в пору бежать из школы. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки.

  – Паша молча нагнул голову в знак понимания и двинулся следом. – Глядя на черноту, бушевавшую за стеклами очков, он никак не мог понять, что же вызвало целую бурю эмоций у классного руководителя. Лицо неосознанно сделалось напряженным. Вот тебе и начало новой жизни. Сейчас он одет бедненько, прямо скажем в обноски, по меркам этого престижного лицея. То, что директор взял победителя олимпиад в выпускной класс это одно, а принять нищего юношу в уже сложившийся коллектив совсем другое. У каждого может быть свое мнение. Как отнесутся к бедному родственнику? Слишком разительна разница в социальном статусе. Стоит ли бросаться с места в карьер. Может вначале приглядеться?

  По широкой лестнице с красивыми перилами они поднялись на последний этаж.

  – Заходи. – Учитель распахнул перед ним дверь.

  – Набравшись смелости, Шатов как будто погрузился в ледяную воду и затаив дыхание зашагал к учительскому столу, стоявшему напротив центрального ряда. Встав рядом с доской, он обернулся и посмотрел в лица одноклассников. Будущие выпускники выглядели совсем не так как в его прежней школе. Яппи отличались демонстративным изяществом причесок, щегольскими костюмами и прекрасным здоровым оттенком кожи, в котором сквозили средиземноморские или океанские круизы, обыденные для будущих одноклассников. Вместе с тем в целом все было очень строго: белый верх – черный низ. Девчонки в пиджачках, почти как у мальчишек, блузках и юбках, подчеркивающих все их достоинства и скрывающих недостатки, мальчики в отутюженных, ослепительных сорочках, при галстуках. Богачи, они чувствовали себя вполне привычно в дорогущих нарядах. Стоят ровненько, носки туфель чуть расставлены, как в балетной позиции.

  – Садитесь – произнесла Генриетта Михайловна. Познакомитесь. В нашем классе будет учиться Павел Шатов. Он очень ответственный юноша. В прошлом году в составе сборной команды нашего города он выступал на международных соревнованиях, стал призером всероссийской олимпиады школьников. Несмотря на то, что Павлик из бедной семьи, он смог добиться права учиться в нашем лицее. Попрошу стараться его не задевать и не обижать. Тот, кто это сделает, получит строгий выговор. Павел может стать гордостью этого учебного заведения. Его фото сегодня поместят на доску почета, а вам, бездельники, надо брать с него пример. Постарайтесь, чтобы в своих мемуарах Шатов написал о вас несколько добрых слов. – И не стесняйтесь, мальчики – продолжила преподаватель, – чем раньше вы подружитесь, тем лучше.

  – Вот ведь скотина, как лихо настраивает весь класс против. Надо как-то попытаться сгладить впечатление от ее речи. Попробовать сбить пафос. Только какую речь произнести? Что интересует этих прилизанных деток богатых родителей ни в чем не знающих отказа? Наверное, только они сами, удовлетворение личных желаний. – Извините, можно сказать несколько слов?

  – Конечно.

  – Победы в олимпиадах – это безусловно здорово, но у меня есть и другие положительные качества, на которые я советую обратить внимание барышням. Например...

  – Все прекращай, а то мы можем поссориться. – в голосе преподавателя зазвучал металл. – почему-то слова о девушках вызвали чувство ревности. Что там можно найти в этих перекрашенных курицах. – Раз ты у нас такой влюбчивый, то пока посидишь в последним ряду у окна. – а сама тем временем подумала – Вот ведь нетерпеливый. Надо бы оградить его от заигрываний наших толстомясых красавиц. Пусть поскучает в одиночестве. Рано ему еще встречаться с девочками, слишком хрупкий и нежный.

  – Вот это уже почти что «фас» произнесенное в полный голос. – решил Шатов. Ну почему-же меня так не любят. Стоило прийти уже во врагах. Надо срочно менять внешний вид на более привычный здешней среде.

  Урок тем временем пошел своим чередом. Генриетта Михайловна словно забыла о новом ученике и приступила к опросу. Павлик успокоился и стал осматриваться. Вдоль глухой стены, весь ряд парт занимали девчонки. Парни сидели в центральном ряду и слева, и было их всего шестеро. Класс маленький, только двадцать человек вместе с ним. Пока новичок рассматривал затылки, до конца урока осталось пять минут.

  – Вот – вот начнется большая перемена. Как себя вести? Лучше всего испариться и не отсвечивать, пока не прояснится обстановка. – решил Шатов.

  Звонок с урока раздался неожиданно. Никто не дергается никаких вскакиваний, пинков стульев и забегов в столовую. Все чинно выходят в коридор.

  Вот и первая экскурсия по школьным коридорам. Среди относительного спокойствия в глубине большого зала, образовался очаг активности и смеха. В центре находились две очень симпатичные девчонки. Одна – платиновая блондинка выглядевшая как картинка на плакате. Это была Альбина. Она буквально купалась во всеобщем обожании и восхищении окружающих. Ее подруга была из поздних. Скорее всего еще в прошлом году она оставалась синим куренком, а расцветать начала только этим летом. Не привыкнув еще к своей изменившейся внешности, она продолжала себя вести не как взрослая девушка, а как проказливый щенок, который умудряется втянуть в свою возню взрослых. Подходить к стайке Шатов не решился, пока не готов.

  С Кристиной Альбина подружилась в прошлом году, сразу после перехода. Практически с первого взгляда они почувствовали взаимную симпатию. С тех пор они не разу по-настоящему не сорились. Альбине была характерна плавность и неторопливость движений, а Кристину можно было сравнить с кометой, проносящейся на огромной скорости и еще вращающейся вокруг собственной оси. Альбина плыла по жизни. Кристина же не заботящаяся о своей внешности, вела себя больше как озорной мальчишка. Основой их дружбы было не только то, что противоположности притягиваются. Это были взаимоотношения равных, но разных партнеров, когда один находит в другом то, что не достает самому.

  Дня три в школе прошли без происшествий. Паша даже пообщался со старостой. Это был мягкий, с полными руками и бедрами домашний подросток, похожий на розового поросенка. Он мягко смотрел на Шатова и близоруко хлопал глазами.

  – Юноша, Вам необходимо принимать участие в общественной жизни класса. Скоро у нас собрание. Классный час. Подготовься. Новички у нас обычно проставляются в ресторации. Могу несколько приличных порекомендовать.

  – Хочу Вас разочаровать. Боюсь, я совершенно не гожусь для коллективной жизни класса. – Паша подпустил двусмысленности. – Беден-с. Вынужден обойтись без проставы.

  – Если нет денег, значит будешь полезен в самодеятельности. – Миленький толстячок, так приторно-сладко посмотрел на Шатова, что тот понял: поросячий взор сулит неприятности. Мелкие и подлые.

  – Посмотрим.

  – Правильно ты его отшил. – Сказала на перемене подскочившая девчонка, похожая на белочку своим узким лицом и остренькими зубками. Этот козел только воду мутит и все исподтишка делает. Ищет способ унизить – скотина. Кичится своим достатком. Больше то нечем. Теперь жди от него неприятностей.

  – Так вот как тут принято. Гадить исподтишка.

  Конфликт произошел после физкультуры. В раздевалку ввалилась группа из параллельного "А". Возглавлял вошедших Денис, он так горделиво смотрел на неуклюже одевающихся ребят, что было забавно.

  – Высокий молодой человек спортивного вида, громко фыркнул и заявил. – Что-то наш глист-отличник по-хамски себя ведет. Сидит, когда старшие входят. Нищий щенок нахально утверждает, что всех нас имел через свой интеллект. Он у него такой могучий, что даже страшно. Мы трепещем.

  – Извините, насколько я помню, Вас зовут Денис. Так вот, благородные люди так не поступают. Вы – лжец, хотя мне и нравитесь своей непосредственностью. Ладно, свой приз Вы заслужили. Иметь сегодня я буду только Вас. – Павел пристально оглядел и стал вслух описывать оппонента. – Тело у Вас великолепное – гибкое, дышащее здоровьем и силой. Кожа бархатистая и гладкая, как у младенца. Зубы белые как первый снег. Черные как ночь волосы. Лицо – кровь с молоком. Видимо, Ваших легких касался только чистый горный воздух. Здоров, как молодой племенной бычок. Грация, и мощь. Как Вы красивы. Наверняка, доставите мне несказанное удовольствие.

  – Тебе конец! – Прирожденный боец и невероятно выносливый юноша, так охарактеризовал его вчера отцу личный тренер, просто не мог найти слов для ответа на такое изощренное оскорбление. – Ну ты, жертва социальной дискриминации, – прошипел Денис, не забывая улыбаться, – сейчас я отправлю тебя воспользоваться услугами бесплатной медицины.

  Шатов даже не пошевелился.

  – Встань, оборванец – крикнул кто-то. Парни начали гудеть, ожидая продолжения.

  – Паша встал. Вид надо сказать был не впечатляющий. Только никто под свободной футболкой не разглядел широких плеч, еще не обросших мускулами. Никто также не мог знать, как быстро реагирует на раздражение его нервная система, как быстро проходит импульс по нервным волокнам достигая мышц, с какой силой сокращается каждое волокно. Эту свою особенность Паша окончательно осознал во время тренировок, после операции, удивляясь насколько медлительнее опытные противники.