Текст книги "Наездник (СИ)"

Автор книги: Радик Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

  – Да ладно тебе, татарва, сам кусок из горла выдираешь. Чего приперся? – Вояка хитро прищурился как увидевший сметану кот.

  – Ладно, не серчай, начальник. Вижу постарались твои орлы, отделили зерна от плевел. – Марат уже углядел то, что ему было интересно. – Пойдем посмотрим откопанные сокровища Хайдарабада.

  – Сержант ласково подхватил купца под руку и как любимою подругу по протоптанной тропинке поволок к ржавой куче. – В углу были навалены батареи трубы, газовые плиты и колонки. Все в ужасающе грязном состоянии. На первый взгляд – безнадежный строительный мусор. – Гляди.

  – Пожалуй все заберу. – Марат внешне брезгливо поднял ржавую железку. Бывшую когда-то печной дверцей.

  – За все придется накинуть. – Сержант и не ожидал другого, и чувствовал себя как никогда уверенно.

  – Добавлю бутылку водки, но у меня условие. Брательнику мастер по буржуйским штуковинам нужен. Дай ему поговорить с твоими подопечными.

  – Да пусть хоть целуется с ними, если вшей не боится. – Ветерану было наплевать.

  Схватив в руку листок с таинственными знаками начертанными Шатовской рукой, Женька отправился на переговоры к военнопленным.

  Пока мальчуган толкался среди рабочих, дельцы обсуждали детали перехода права владения на имущество.

  – Сейчас пусть все отвезут, а завтра утром я троих забираю на неделю. Почистят все от ржавчины. Смотри, если надо, буду вечером возвращать.

  – Ну его, – сторож махнул рукой. – Только чур кормить. Да, единственно, мне сразу с начальством рассчитаться придется.

  – Держи пять банок тушенки и бутылку. Оставшиеся две отдам завтра утром. – Покупатель передал болтавшийся за плечами тощий мешок. – Если нужны деньги, говори, нам легче ими рассчитываться.

  – Нет. – Вояка был тверд. – Мне продуктами спокойнее.

  – Ладно. Отправляй тогда все к нам в подвал.

  – Отлично, недалеко значит. Телега наша на ладан дышит. Боюсь все сразу все и не погрузим.

  – Ну ка постой – Прервал стенания служивого коммерсант. – Когда я утром здесь стоял, увидел, как из-под завалов почти не облупившиеся чугунные батареи доставали. Что-то я их не вижу.

  – Да вот они лежат. – Сержант сделался мрачен от, по существу, безобидного вопроса и нервно, будто пытаясь проткнуть невидимое препятствие, двинул пальцем в сторону забора. – Как раз перед тобой майор наш приперся и говорит: «Мне бы двадцать штук набрать. Все равно в металлолом пойдут, а я бы их приспособил.» Скотина. Мог бы предложить хоть денег, а отказать нельзя.

  Тут их разговор прервал Женька, ведущий на буксире пошатывающегося доходягу.

  – Нашел, вроде. – Женька устало вздохнул. – Только он едва плетется. Как бы не подох. Возись потом с ним. – Произнес он особенным, словно сквозь слезы голосом, пытаясь за грубостью скрыть свое сочувствие к горемыке.

  – Нет, – сержант опытным взглядом окинул военного преступника – если подкормить отойдет. Только постепенно надо. – Вот у кого надо было учиться пренебрежению к жизни поднадзорного элемента.

  – Знаем. – Марат уверенно полез в карман за папиросами. – Держи пяток пачек «Казбека». Мы этого деятеля прямо сейчас заберем восстанавливать. Помыть его надо, одеть, накормить прежде чем к делу пристраивать.

  – Ну-ну. – Где он у вас будет, чтоб я знал если что.

  – Так на складе и будет. Заодно и поможет.

  Обитая кровельным железом дверь была закрыта. Для вида на сломанных дужках болтался сломанный висячий замок. В подвале был сухо, несмотря на земляной пол. По углам аккуратными стопками был сложен всякий хлам, при взгляде на который сразу вспоминался анекдот про бережливого эстонца и коровью лепешку. Под потолком проходили трубы. Так, канализационная, водопроводная, а это что? Оказалось, газовая. Даже удалось проверить наличие давления. Когда Шатов открыл кран послышалось шипение и из трубы вместе с каплями воды и каким-то вылетевшим мусором пошел газ.

  – Женька, да у тебя тут клондайк. – Пашка, с ног до головы оказавшийся в пыли, закашлялся. – Газ, вода, электричество – есть. Все под боком делай что захочется. Хоть мастерскую, хоть общежитие.

  – Точно, только никто не хочет меня слушать. Управдома бояться. Говорят, чуть приведем в порядок обустроимся – он, гадина, тут как тут. Позвольте вам выйти вон. Проходили уже.

  – Только этот подземный храм нам не подойдет. Надо нормальное помещение с электричеством и удобствами. Ищи. Загляни в бомбоубежища, они сейчас пустуют, а для нас бы подошли идеально.

  К счастью вентиляция в подвале была и можно было не опасаясь оставить огонь в керогазе гореть. Из глубин времени сюда прибился закопчённый медный чайник, помятая кастрюля и сковородка. Сколоченный из старых досок и поленьев стол – вид имел убогий, но держался крепко. За ним, на кривобокой, не раз чиненной табуретке сидел неказистый мужичек в рваном ватнике. Из-под распахнутого ворота выглядывала узенькая, цыплячья грудь. Чуть узкие глаза и широкие скулы, явно принадлежали приволжанину. Рыжеватые жидкие волосы были аккуратно прилизаны. Застывшее лицо, напоминавшее маску, казалось отлитым из воска и выражало крайнюю степень волнения. Губы, опасливо сжались в узкую прямую ниточку. Только маленькие и юркие глаза, лишенные ресниц, жили в этой неподвижно-напряженной пустыне.

  – Что, родственник из Золотой орды приехал? Зачем сюда его приволокли? – Строго смотря на чуть смутившегося Женьку, спросил старший компаньон.

  – Дык, это он и есть. – Расплылся в улыбке Женька.

  – Кто? Паша непонимающе уставился на собеседника.

  – Да немец. – Рот мальчишки уже расползся на пол лица.

  – Иди ты. Так может он и по-нашему балакает? Смотри как глазом косит?

  – Может, только уж больно ловко скрывает.

  Из мешка с подарками, как дед мороз, Пашка достал банку варенья, слойку, чай и колотый сахар рафинад...

  Курт, так звали немца говорил мягко, не горячился. Речь его текла размеренно как покачивания маятника. Движения рук были точны и неторопливы. Все в нем оказалось рационально и продуманно. Это был настоящий робот, лишенный эмоций и настроенный на выполнение посильной работы. Возраст буржуина так и остался загадкой, ибо он умудрялся ловко и незаметно обходить этот вопрос. Голос иностранца двигался как по синусоиде то нарастая до хорошо слышимого, то утихая почти до шепота. Три года он отработал на звукозаписывающей студии берлинского радио и это придавало ему ощущение собственной значимости. Нет, такому специалисту рано или поздно должна была улыбнуться удача.

  – Так ты, точно, не татарин? – уже раз пятый, с подколкой спрашивал Паша. Помешивая сахарин в чашке чая. – Может батя? Да и в речи у тебя особый алеманнский акцент. Признайся, ты от нас скрываешь свое происхождение.

  – Чистокровный ариец, – явно сердился Курт, – нордическая кровь, не выдержав подколок веселящегося начальника, – неосторожно ляпнул он, сыто отложив тонкий кусочек хлеба с ну очень большим куском ветчины.

  – Ладно, брось, зато видно, что не еврей. Все выгода. – Поднял над головой вилку доморощенный лингвист.

  – Это таки да. – Неожиданно даже для самого себя сказал немец и уже засмеявшись прикрыл рот ладонью.

  – Бондаренко, да ты влюбилась. – Всегдашняя конкурентка Валька Динова рубила правду-матку. Кто это на тебя такую уродину запал. Неужто красавчик массажист. Извращенец. Так ему при встрече и скажу.

  – Дура ты дура, – Инге было давно наплевать на сотрясаемый соперницей воздух. Он просто помочь мне хочет, а я... да, влюбилась. Вот тебе и завидно. – Высунув язык и став еще безобразнее Бондаренко отправилась на прием к Шатову.

  – Паш, а кто меня так ловко нарисовал? – Инге не хотелось уходить после весьма недолгой процедуры, захотелось подурачиться. Позадавать глупенькие вопросы. Было интересно послушать, что Шатов придумает в ответ.

  – Как увидел твою фотографию, захотелось исправить недостатки и написать портрет. Знаешь, у тебя очень выразительные, умные глаза.

  – Так это ты сам? – Теперь голос девушки в первый раз прозвучал кокетливо. – Вот это да. Так ты еще и художник.

  – Немного, только нормальной бумаги сейчас не достать, приходится использовать, что попадется. У меня как раз с собой есть карандаши и школьные тетрадки. Хотел красиво журнал для предварительной записи оформить. Если хочешь, могу тебе преподать парочку уроков. Всего несколько занятий, и ты кое чему научишься.

  – Правда? – Инга, как веселящаяся девчонка, подпрыгнула и захлопала в ладоши. – Мы с одноклассницами стенгазету делали, так там немного ватмана осталось.

  – Рисовать цветными карандашами одно удовольствие, надо только быть аккуратным. – Соколов помогал наносить вспомогательные линии на прекрасную мелкозернистую бумагу, чудом сохранившуюся в девчачьей спальне.

  – Подожди, не надо сильно сжимать мне руку, ты только слегка направляй, дальше я сама. – Инге нравилось, что сразу появились результаты.

  – Давай сложенным листочком бумаги постараемся загладить карандашные линии. – Получился портрет мальчишки на однотонном голубом фоне.

  – Ура! У меня получился красивый рисунок, который не стыдно показать. – Лицо юной девочки-живописца выражало восторг, а душу переполняли эмоции – я почти сама смогла нарисовать эту красоту!

  – Давай теперь розу. Она для меня один из самых красивых цветков. – Паша улыбнулся, удивляясь энтузиазму своей подопечной. – Могу научить ее рисовать. Передавать прекрасную форму лепестков. Когда я смотрю на бутон мне представляется прекрасная девушка, которую хочется обнять, поцеловать и прижать к себе и ощутить, как вместе бьются наши сердца, как сливается наше дыхание и как нас вместе охватывает огромное чувство привязанности друг к другу. Эмоции для хорошего рисунка нужны, понимаешь? Для того, чтобы изобразить этот цветок, который имеет сложную форму, надо рисовать его шаг за шагом. Почувствуй, как моя рука нежно касается карандашом бумаги, так и ты должна ласковыми штрихами переносить линии на бумагу, добавляя все новые детали.

  – Настоящая роза, не придерёшься.

  Учитель с ученицей сидели бок о бок прижавшись друг к другу. Инга уже не боялась, что вторгшийся в ее личное пространство Павлик обидит ее. Их родственные души, словно только сейчас распознали друг друга и стали делать первые робкие шажочки, чтобы вскоре слиться воедино.

  – Это начальный этап. Завтра будем рисовать кубики. Они помогут понять, как распределено условное пространство на плоскости бумаги. Грани куба покажут высоту, длину и глубину предмета. Давай после занятий бери увольнительную и ко мне в подвал. Знаешь, как его найти?

  На все это безобразие через неплотно прикрытую дверь кабинета смотрела, взбешенная, сама не понимая, чем, Валюша, за которой в свою очередь наблюдал пришедший получить срочные инструкции от шефа, Женька. Пауза затягивалась и юный разведчик, решивший не терять времени, разрубил гордиев узел своим самым острым оружием – хамством. Подкравшись к превратившейся в слух девушке, он пребольно шлепнул ее по аппетитной, надо сказать, попочке. От неожиданности, пострадавшая подпрыгнула и заозиралась по сторонам. Воспользовавшись временным замешательством противника, хулиган корча зверские рожи скрылся в приоткрытой двери.

  Едва, довольный своей победой, Женька вошел в кабинет, как на него обрушился «ушат холодной воды».

  – Паша, – Инга округлив глаза уставилась на Женьку, – вот тот мальчишка из-за которого я чуть вовсе ногу не сломала. Он ведь меня мог танца лишить. – Едва избежавшая серьезной травмы, девушка насупилась.

  – Так, – Шатов недобро взглянул на своего сотрудника. – Евгений, позвольте Вам представить очень нужного для нашего дела человека. – Как не любил Женька такого вот официального тона за которым обычно следовало урезание денежных средств. – Инга Бондаренко. Изволь ее любить и жаловать, а требования выполнять как мои. Понятно?

  – Так точно, – делано бравым голосом ответил сорванец, а про себя подумал. – Вот ведь ябеда. Еще и уродина. Что в ней шеф нашел. Та девчонка у двери куда как лучше.

  – Ладно, что прибежал? – Пашка уже успокоился.

  – Осмотрел все Курт. Аппараты в рабочем состоянии. Можно брать, заминка только за средствами. – Мальчишка выжидающе смотрел на шефа.

  – Беги пока на базу. Готовьтесь к покупкам. Встретимся через два часа.

  Однако просто так уйти из училища, Женьке не позволил инстинкт исследователя. Став почти невидимым и двигаясь от тени к тени он будто обнюхивал незнакомое для себя пространство. Его внимание привлекла группа учениц, напустивших на себя таинственность. Заговорщицы, громко хихикая, обсуждали хитрый план скрывшись за колонной, будто звук не мог просочиться из-за этого это с виду массивного препятствия. Стоя тихонечко рядом и оставаясь незамеченным, Женька вскоре уже знал, что загадочная незнакомка, получившая по попе учится вместе с дурой – Ингой, откликается на имя Валька, а подруги за глаза ее называют Валька-зазнайка. «Такая девчонка точно нашему непризнанному гению голову задурит и дураком выставит.» – сразу почуял юный интуит, сам не осознающий на чем зиждиться его уверенность. Девчачий план тоже не остался загадкой. Собственно, его как такового и не было. Девчонки предлагали всякую неисполнимую ерунду. Народные мстительницы намечали вначале привлечь внимание юного массажиста, потом вскружить ему голову и исполнить с ним откровенный горизонтальный па-де-де, причем произнося эту фразу почему-то, к удивлению юного разведчика, хихикали. – «Никакой конкретики.» – Разочаровался в интриганках деятельный подросток. Придется помочь. Только массовость в таком деле совершенно ни к чему.

  Что-то вроде съеденного всхлипа вырвалось из груди Вальки, когда ее недавний обидчик опять подкрался сзади и ущипнул. Динова бросилась за малолетним хулиганом, плюнув на бесполезное совещание. Впрочем, забежав за угол, преследуемый мальчишка остановился и умоляюще протянул руки, совсем обескуражив преследовательницу.

  – Молю о помощи, о, принцесса утренней зари, – фраза, которую заставил заучить Шатов сработала. Преследовательница была обескуражена. – Только ты можешь мне помочь.

  – Короче, ощущая легкое головокружение от словесной пурги, несущейся из уст молокососа, балерина сама забыла, что заставило ее преследовать змееныша, и только потерев пострадавшую ягодицу, она наконец вспомнила цель своего забега, но уже начавшуюся страшную месть вновь остановил поток слов.

  – Хочу отомстить злобной ябеде – Инге. Знаешь такую каверзную девицу? – Паша двинулся к выходу из училища, не сомневаясь, что девушка пойдет за ним.

  – Постой, ты куда, – схватила Женьку за руку Динова. – Подожди меня у входа. Я оденусь и пропуск до ужина выправлю.

  – Знаете, что я вам скажу! – Говорил через пятнадцать минут негодник своей спутнице. – План, который я подслушал был очень хорош, только в нем совсем не было главного. – Юный теоретик, за локоток поддерживая свою спутницу, распахивал дверь домовой кухни. – Давайте поговорим здесь. Местечко тихое и совсем малолюдное.

  – О чем Вы говорите, мой неизвестный похититель. Может представитесь для начала, – Валька уже взяла себя в руки и с юмором воспринимала своего весьма юного кавалера.

  – Извольте, эталон девичьей красы, – Евгений. Учащийся шестого, почти седьмого класса мужской средней школы. Хорошист... без малого. Неуд по поведению, но это политические игры недоброжелателей. Плата за расквашенные носы доносителей.

  – Хватит. Не больно то мне интересно про ваши носы слушать. Какое отношение ты к нашему массажисту имеешь? Родственник?

  – В той мере, что все люди братья – да. – Женька наслаждался теплым пирожком, запивая его чаем.

  – Значит я твоя сестра, получаюсь, братик. – Валька отталкивала подростка, который услышав эту фразу тут же вскочил и полез обниматься со словами: «Как я скучал по тебе, сестренка». – уймись, – развеселилась Валька. Мальчонка ее все больше забавлял.

  – Массажист ваш, Пашка Шатов, мой благодетель и начальник. – Хулиган вытер якобы набежавшую слезу, – связался с ябедой и злюкой, ведьмой Карабос. Только ты, юная Фея Сирени, можешь дать ей отпор.

  – Излагай свои наблюдения. – Валька приняла строгий вид. – Чем прикрыта спица?... Халатом?... Когда, конкретно, он собирается пустить ее в ход?... Что он будет ей прокалывать? – Разговор для окружающих слышался набором идиотских фраз. Только его участники каждую фразу встречали смехом и дружескими тычками.

  – Итак. – Женька принял вид пушистого зайчика. – Предлагаю назвать нашу операцию Корсар и Медора.

  – Шатов твой, корсар неважненький. Вкуса у него нет. – Валька слегка загрустила. – Любовь зла, но мы не привыкли отступать...

  – Женька приподнялся. Застегнул на все пуговицы форменную тужурку, заложил руки за спину прищурил один глаз и состроив страшную гримасу произнес, – Тысяча чертей. Бром стеньга.

  – Хорош, мой верный корсар. Твоя Медора впечатлена. – Валька откусила маленький кусочек от Женькиного пирожка.

  – Давай я тебе два куплю, расщедрился благородный разбойник.

  – Нельзя, диета. – Валька вздохнула. – Вот отыграем выпускной, пирожных наемся. С кремом. И торт. И пышки. Все, хватит об этом думать. – Валька собралась. – К делу. Надо придумать за что извиняться. Я предлагаю назначить «нашему» шефу свидание и не прийти.

  – Фи, как это мелко. Женька аж поперхнулся. – Наоборот. Надо прийти, а тут появляется соперник и возникает конфликт. Каково. Любовный треугольник. Неувядающая классика. Нам ли менять законы жанра.

  – Осталось найти третий угол нашей фигуры, или ты предлагаешь мне обратиться к подругам – смело, неординарно.

  – Да, – размечтавшийся хулиган представил картину страшной битвы между Шатовым и неизвестной подругой за право отвести Вальку в кино. – Это была бы феерия. Боюсь только не выйдет. Начнутся объяснения, разговоры. Не будет жесткой динамики. Ладно Это часть за мной. Твоя задача просто явиться куда скажу.

  – Это мне по силам. – Валька, тоже представившая вышеописанную картину сидела с глупой улыбкой на лице.

  – Как вызвать на свидание нашего Ромео? – Раздумья Евгения не затянулись. Надо будет сделать оттиск ключа от массажного кабинета и комнаты вашей директрисы. Умеешь? Берется пластилин и к нему прижимаешь ключ одной и второй стороной.

  – Подходи вечерком. Уже будет готово. Вторые экземпляры не вахте висят. Оттисну легко. – На тебе, кстати, леденцы, – Валька, восхищенная могучим интеллектом собеседника, решила поощрить его мозговую деятельность добавкой глюкозы.

  – Мне еще надо знать, как к вам ночью проникнуть. – Один из леденцов немедленно покинул бумажный плен и соприкоснулся с розовым язычком, сделавшей подарок девушки.

  – Это легко. Я защелку на окне в туалете оставлю открытой, а ты проберешься. До него с улицы легко добраться. Лучше всего под утро. – Валька отняла одну конфету у Женьки и развернув ее почти насильно положила пареньку в рот.

  – Отлично. К вечеру подумай, когда тебя записать на прием для деятельного раскаяния, – Женька нахально подмигнул моментально порозовевшей девице.

  Надо бы посмотреть, как там все меж ними будет развиваться, – думал каверзник спеша обратно к Курту. – Может, отожмет Валька эту доносчицу. Она куда как лучше. Добрая. Вот была бы месть.

  Глава 3

  Субботний вечер был тих и приветлив. Зловещие тучи, собиравшиеся плотно залепить все видимое пространство над головой, днем неожиданно рассеялись и мягкие лучи солнца начали нежно поглаживать истомившиеся за долгие зимние месяцы лица столичных обитателей.

  «Самое время прибавить шаг. Чем раньше буду, тем выше шансы съесть что-нибудь вкусненькое» – Поторапливал сам себя опаздывающий Паша. Сегодня ведь будет ответ от жука-риелтора. Квартирный вопрос уже перезревал. Жизнь в коммуналке достала не по – детски.

  Вечером, Шатов с удовольствием пил чай с вареньем в гостях у Ирины Емельяновны. Расположившись на кухне собеседники уже привыкнув друг к другу и даже искренне подружившись смаковали горячий напиток.

  Перед удивительным напором подпольного риэлтера, неприступные стены жилконторы падали, и управдомы счастливо махали белыми флагами. Вот, что удалось узнать по поводу жилья. Приемлемый вариант был только один. На приличной зелёной улице в центре города свободна комната в коммунальной квартире, но расположена она была так хитро, что туда была возможность пробить проход с лестничной площадки и сделать отдельный вход. Помещение располагало тремя окнами во двор. После установки перегородок, получилась прекрасная однокомнатная квартира с, правда, очень небольшой кухней, тесным санузлом, кладовкой и коридором, но и на этом все не заканчивалось. На лестничной клетке был закуток с окном и если отгородить кусочек лестничной площадки, получалась еще одна вполне приличная комната. Таким образом, по документам комната в коммуналке, а фактически двухкомнатная квартира с отдельным входом. Согласования на перепланировку одобрены. Перегородка на лестничной клетке стоит. Проход внутрь пробит, канализационные трубы выведены вода и отопление есть. Газ дадут к концу лета. Документы готовы. Оформить можно хоть сегодня. Все великолепно, но цена! Просили столько, что даже у видавшей виды Ирины Емельяновны глаза полезли на лоб.

  – Да мне такое не потянуть, – не выдержал Шатов, утерев появившиеся слюни.

  – Ты еще не дослушал. Как раз под этой комнатой большой каретный сарай, метров восемьдесят с лесенкой как раз на ту часть лестничной клетки, что ты огораживаешь. Можно получить и его, как кладовку, если заявление поступит от фронтовика-орденоносца. Вот почему наш жучок говорил про отдельный вход с улицы. Зная меня, этот гад уверен заранее в моем согласии. Условия уникальные.

  – Где ж взять столько денег. Очень не хочется упускать этот вариант. Потом, ведь такого не будет. – Четко понимал Шатов. – Есть другие предложения? – Тем не менее спросил он.

  – Естественно, но ни в какое сравнение с этим не идут. – Ирина Емельяновна подмигнув продолжила. – Теперь по поводу денег. Есть один очень серьезный клиент. Славы мировой ему захотелось. Ты говорил, что у тебя есть что-то подобное.

  – Можно поподробнее? – Шатов собрался.

  – Есть такая специальность. Ухо, горло, нос, кажется. Так один деятель хочет остаться в истории. Готов на любые расходы. Детей у него нет, а туда, – тетушка показала пальцем вниз, – деньги не возьмешь. Блажь у человека. Имеет право. Впрочем, если не выгорит, ведь за Любашей приданое хорошее будет.

  – Бросьте, тетушка, а вдруг развод. Как делиться будем. – Паша уже не сопротивлялся.

  – Какой развод. О чем ты говоришь. Наша лебедушка тебя никому не отдаст. Захочешь – съедешь, немного погуляешь и вернешься.

  – Ой ли, тетушка. Да и неизвестно как она готовит. Может ей с вами не сравниться. Пусть-ка попробует так же борщ приготовить, а гороховый суп...Надо еще очень посмотреть.

  – Ирина Емельяновна, падкая до похвалы, погрозила Шатову пальцем. – С точки зрения готовности самой квартиры – там все уже сделано, я сходила, посмотрела. Нужен только хороший ремонт, сантехника и мебель.

  – Еще и ремонт с мебелью. – Паша схватился за голову.

  – Справишься, я в тебя верю. В наше золотое время надо пошевеливаться. – Хозяйка беспокойно оглянулась. – Не идет наша Любаша. Может случилось что?...

  Уже у выхода, хозяйка остановила Пашку. – Комнату и каретный сарай я уже на тебя оформила. Можешь заселяться.

  – Спасибо, расчувствовавшийся Пашка охнул и расцеловал вяло отмахивающуюся благодетельницу.

  Туалет был заперт изнутри. Из-за двери было слышно, как страшно кряхтит, засевшая там за...ка. Рядом с санузлом уже образовалась воскресная очередь. Жильцы стояли молча, сурово насупив брови. Умолять тетю Нюру прекратить свои потуги, было бессмысленно, на ту никакие уговоры не действовали. Каждое утро, словно издеваясь, она на час-полтора занимала единственный туалет, вынудив большинство обитателей коммуналки завести ночные вазы. На нее уж и в домоуправление писали и участковому – никакого толка. Обладающая железными нервами «баба» словно молодела в ежедневных склоках с соседями.

  В этот день случилось чудо. Буквально через сорок минут заседания, Нюра выползла и неспешна «побежала» на кухню, провожаемая косыми взглядами очередников.

  – Ну ка стой, милая, – промямлил Виктор Петрович, квартирующий с многочисленной семьей в парадной гостиной, сам до дрожи в коленях испугавшийся собственной смелости. – Ты опять мой собственный круг для унитаза брала, да вместо общественного на унитазе оставила. – Говоря все тише и тише, произнес он. Надо признать, что во время войны, бывший тогда танкистом Виктор, воевал как настоящий лев, и когда ему пришлось сражаться на Курской Дуге, он, смотрел в смертоносный прицел с таким хладнокровием, какое мало кто способен сохранить в подобную минуту, но тут, и он пасовал, встретившись с подобным смерчу безжалостным противником.

  – Что ж ты мне сволочь недобитая на грязном, вымазанном в какашках стульчаке, сидеть предлагаешь? – Ничуть не смутившаяся баба Нюра стремительно перешла в нападение. – Понавешали своих кругов, не пройти. На чистое, ж... садится желают. Грамотные. Мы таких чистюль в семнадцатом не достреляли выходит. – Ничуть не заботясь о логике завыла скандалистка.

  – Что вы ее дергаете, знаете ведь, ей только повод дай. Весь день голосить будет, – Поморщилась Елена Николаевна. – С тех пор как к ней заселился Павлик все время пользоваться домашней вазой стало не совсем удобно.

  – Никто ничего мыть не хочет – вопила уже вошедшая в раж Нюра. – Так и подохните в грязи, гады. Весь ведь дом в помойку превратили. Кто коридор грязными следами затоптал? Кому сапоги вытирать лень? Зря что ли на общественные деньги коврик покупали, да в грязной обуви не ходить договаривались?

  – Так Вы же вчера калоши не сняли. Я видел. – Встрял Паша. – Еще сказать хотел, да Вы, так на меня посмотрели, что я чуть не обмочился и сам за тряпкой побежал. Вы мне еще рукой махнули, что мол ни к чему. Пусть дежурный моет.

  – Так. – Нюра благосклонно посмотрела на Пашу, которого она отчего-то привечала. – Кто сегодня дежурит?

  – Вы, хором вскричала уплотнившаяся в страхе очередь.

  – В смысле вчера, – хамоватую жиличку было ничем не пронять, – почему с вечера не мыто? Я перемывать не нанималась. Все должно быть, по справедливости. Кто-то не помыл, а я значит отдувайся. Так кто? – Нюра орала на всю квартиру. Заткнувшая уши очередь, звуковой волной была прижата к стенке.

  На свою беду, кем-то оказался спрятавшийся в свою комнату Виктор Петрович с супругой. Именно под его дверью разбила лагерь обрадованная «пострадавшая». Она планировала бомбардировать неприятельскую крепость оскорблениями вплоть до полного истощения своих немалых сил. Заслышав крики соседки, к месту схватки стали потирая руки подтягиваться записные кумушки – крикуши, уступавшие признанному лидеру разве только по очкам.

  Утренний скандал набирал децибелы, готовясь вскоре захватить и кухню, откуда, помахивая секунду назад закипевшим чайником, устремилась Елена Николаевна. Сразу вслед за ней, морща нос в попытке не пропустить к рецепторам «меррзкий» запах жарящейся на прогорклом, купленном с рук подешевле, масле, едва поспевал Шатов, неся раскаленную кастрюлю. Оставить суп на кухне не было никакой возможности. Любопытствующие могли не только взять на пробу тарелочку, но, что хуже, стряхнуть пепел или плюнуть в содержимое, для добавления калорий.

  Извилистым лесным ручейком текла беседа под скромными сводами жилища Елены Николаевны. Стараясь максимально угодить своей старинной подруге, хозяйка показывала себя с самой очаровательной стороны. Как змей-искуситель она предлагала насладиться очередной чашечкой чая, успевая при этом расточать похвалы и комплименты.

  Небольшая настороженность гостьи, вызванная поначалу присутствием молоденького незнакомца – племянника, как его представила хозяйка, вскоре рассеялась и беседа протекала вовсе непринужденно.

  – Как же вы там существовали, Шурочка, – всплеснула руками Елена Николаевна, вспоминая трагическую минуту расставания на перроне вокзала.

  – Ужасно, матушка. Стояла там и чувствовала будто что-то порвалось внутри, а в душе такая, знаешь, чернущая злоба закипает на всю нашу несправедливость...

  – Ну ты сдержалась, голубушка, не выплеснула правду из себя? – Цокнула языком собеседница, прерывая фразу. – Так и нечего сейчас об этом и вспоминать. Лучше расскажи, как там все устроилось.

  – Так я и повествую, в простонародной манере, для лучшего понимания обстоятельств. – Шурочка в самом начале переговоров еще с опаской смотрела на Павлика. – Доктора – то наши, непутевые, почти вовсе голые выбежали. Никак на месте устоять не могут. То подпрыгивали, то приплясывали – холодно ведь все-таки. Потом и бабы притоптывать принялись. Тут нас начальник вокзала к себе скопом и пригласил. Так что двинулись мы в кабинет этаким гарцующим табором. Хорошо хоть деньги и документы у нас у всех на руках. Сжалился, видать, Сергеич, выписал. Спасибо ему. Хороший человек оказался. Начальник над вокзалом тоже вошел в наше бедственное положение. Разрешил в зале ожидания несколько дней ночевать, пока пассажирский поезд на столицу будет. Он же и с билетами поспособствовал, добрый человек. По-божески за билеты-то взял. Всего три цены. Сам, ведь в кассу бегал. Как тут меньше взять. Не по чину выйдет.

  – Ловко, – кивнула хозяйка. – Доктора наши тоже сюда прибыли?

  – Повезло им. В зале еще не попавшие на поезд раненные оставались, а с ними – девочки – сестрички. Они то их и надоумили сходить в госпиталь. Там как раз банду воров разоблачили. Расхищали общенародную собственность целой бригадой. Лекарства, вещи, продукты на толкучке продавали, гады. – Рассказчица глотнула с удовольствием горячий чаек. – Всех желающих на работу приняли. В нужный момент появились. Начальницей госпиталя совсем молодая девка, Евгения Андреевна, но деловая, просто жуть. Наши ее очень хвалили, говорят шибко головастая.

  – Как ты добралась? Куда устроилась на работу?

  – О дороге говорить нечего. Все голодные, холодные, злые. Одним кипяточком питались. Тяжко пришлось. Хорошо, что скопом ехали, а то уж не знаю, как добралась бы. А когда приехала, то, по старому знакомству, меня на старую должность в институт акушерства и гинекологии вернули. Старшей в дородовое определили, помнишь ведь где я работала. Место тихое, спокойное. Народ молодой, капризные редко случаются.

  – Матушка, ответь мне на такой вопросик, – Елена Николаевна поближе склонила голову к собеседнице. – В непростой ситуации там помочь могут?