Текст книги ""Белые линии""

Автор книги: Р. Шулиг

Соавторы: Иржи Прохазка
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

И.Прохазка
РАССКАЗЫ

«ОХОТА НА ЛИС»[2]2
  Вид состязания радиолюбителей, в ходе которого ведется поиск замаскированных передатчиков, периодически выходящих в эфир. – Прим. пер.


[Закрыть]

1

Над крышами, посеребренными ночным февральским морозцем, трепетал отдаленный, еле слышный звук кларнета.

Городок спал. Узкие дворики и улицы были испещрены причудливо переплетенными тенями деревьев палисадников и аллей. Неяркий свет уличных фонарей, делавший эти тени нечеткими, расплывчатыми, тускло поблескивал в грязных лужах, расползшихся по черной неровной мостовой. Темноту ночи сгущал холодный туман, отчего пятна луж становились почти невидимыми; фонари торчали из ночной мглы словно маяки.

Невесть откуда неожиданно вынырнула фигура человека, похожая на призрак, медленно плывущий среди загадочных теней. Он то освещался на мгновение светом уличного фонаря, то исчезал во тьме.

Казалось, шел не человек, а его тень. Шел на звук кларнета, который явно притягивал его к себе. Временами звук терялся в пространстве, мелодия пропадала, но через секунду снова слышалась за ближайшим домом.

Неожиданно она исчезла совсем.

Из широких окон здания местного спортивного клуба «Сокол» на тротуар падали два оранжевых прямоугольника света. Человек замедлил шаг и, войдя в один из них, остановился как вкопанный. С минуту он стоял неподвижно, как бы выжидая, но потом, словно решившись, быстро повернулся и поспешно шагнул в темноту.

Ни звук отлетевшего в сторону камешка, ни глухой стук каблуков по мостовой не выдали неизвестного. Тишина стояла глубокая, и ничто не нарушало ее.

Из-за почетного стола с подчеркнутой степенностью поднялся инженер Чадек, еще довольно стройный мужчина лет пятидесяти, с заметным пивным брюшком и с вечной улыбочкой на интеллигентном лице. Он огляделся по сторонам, поднял фужер и замер, ожидая, пока присутствующие проникнутся важностью момента и прекратят разговоры. Сегодня здесь собрались почти все жители этого маленького пограничного городка, ибо считалось признаком хорошего тона посетить первый бал, устраиваемый по случаю масленицы.

В другом конце зала Чадек увидел вихрастую голову председателя районного комитета коммунистической партии Богумила Кршижа. Рядом с ним белело пятно блузки его дородной жены Марии. Вместе с ними сидел также старый Свобода, мастер с завода Чадека по производству охотничьих ружей, со своей дочерью Бланкой. Они сидели далековато от почетного стола, но это не имело особого значения.

Инженер Чадек вдруг спохватился, что пауза, которую он себе позволил, слишком затянулась. Еще миг – и он упустит момент. Чадек приподнял фужер еще выше. Движение это было хорошо продумано и отрепетировано – рукав смокинга совершенно естественно чуточку сполз и обнажил ослепительно белую манжету рубашки с маленьким бриллиантом в золотой запонке.

– Позвольте мне, дорогие друзья, от имени местного охотничьего союза приветствовать вас на нашем балу. Я очень рад, что наш первый в этом году бал стал именно охотничьим. Желаю всем вам большого и хорошего отдыха, чтобы все вы без различия политической принадлежности и членства в обществах и союзах от души повеселились здесь. Вы, конечно, знаете, друзья, что в Праге сейчас обстановка сложная, наши политические деятели немного, так сказать, спорят и ругаются. Но нам-то что до этого? Все мы здесь в пограничье, прежде всего чехи, патриоты, а сегодня, кроме всего прочего, еще и охотники. Поэтому разрешите поднять бокал за успех нашего сегодняшнего вечера, которому мы придали особый, символический характер – «охота на лис», – и пожелать нам, мужчинам, чтобы каждый из нас сегодня поймал лисичку. Итак, за ваше здоровье!

Инженер осушил свой фужер, но не сел, а, покручивая в пальцах его длинную ножку, снова бросил взгляд на поднятые над центром стола рюмки, посмотрел на разноцветные гирлянды из креповой бумаги и зеленой хвои и, почувствовав, что скованность и робость находящихся в зале еще не прошли, скомандовал:

– Капелла, музыку! Все в круг – и счастливой охоты!

Музыканты поспешно поставили под стулья недопитые рюмки, взяли инструменты; труба преждевременно взвизгнула и тут же стыдливо умолкла.

За столом Чадека, справа от него, сидел председатель районного национального комитета социал-демократ Брунцлик с женой, слева – жена Чадека Инка. В своем модном, с серебристым отливом, вечернем платье она выглядела среди этой деревенщины весьма эффектно. Но разве этот паршивый вечер мог заменить ей незабываемые балы довоенных времен, романтическую атмосферу, царившую в залах с прекрасными хрустальными люстрами, танцы на натертом до блеска паркетном полу, первое объяснение в любви, блестящих и остроумных танцоров, к которым относился и Риша Чадек?

Его жена Инка... Уже не та девочка в тюлевом платьице, с камелией в волосах, а женщина, в полной мере осознающая свою зрелую красоту и превосходство над другими в рамках этого маленького, захолустного городка. Со стороны казалось, что она почти не слушает своего мужа, переговариваясь с соседом по столу, штабс-капитаном Кристеком, начальником районного военного комиссариата. Этот местный селадон кружил вокруг нее, как шмель около распустившейся шляпки подсолнечника, и без конца жужжал.

Чадек решился как-то сразу. Он встал, выпрямил спину, немного втянул живот и направился в противоположный угол зала. По пути он обогнул несколько столов, ловко увернулся от танцующих пар, внявших его призыву, и остановился около Богумила Кршижа.

– Разрешите, товарищ председатель? – дружески улыбнулся он Кршижу и потом элегантно поклонился Марии: – Разрешите пригласить вас на танец, товарищ Кршижова?

Слово «товарищ» слетело с его губ так естественно, что Мария тут же встала и взяла Чадека под руку.

Оркестр уже разыгрался, музыка звучала громко и бодро, так что поймать ритм и энергично повести полную партнершу инженеру не представляло особого труда.

Когда Чадек в танце приблизился к своему столу, он поймал взгляд Инки. Иронический, насмешливый.

Красавица пани Инка, пик расцвета которой был на исходе, была обречена на медленное увядание в этом провинциальном городке. Пока еще она каждый день ловила на себе любопытные взгляды прохожих и, испытывая неутихающую настойчивость штабс-капитана Кристека, была глубоко оскорблена.

Инженер Чадек снова увел свою партнершу на другую сторону зала, но и там его не ждало ничего хорошего. Богумил Кршиж нахмурившись сидел над кружкой недопитого пива и что-то говорил фрезеровщику Йозефу Свободе, председателю профсоюзной организации на заводе Чадека.

Быстро сориентировавшись, Чадек предпочел присоединиться к другим парам в центре зала и запел вместе с ними:

 
В лес на охоту
Пошел молодой охотник...
 

Весь зал дружно подхватил эту песню.

– Всем танцевать, ребята, всем! – крикнул Чадек тем, кто еще сидел за столами.

Он так кружил Марию, что у нее дух захватывало. Да и у него самого на лбу выступили капельки пота, лицо побагровело больше, чем обычно. Но он мужественно выдержал до конца. Подведя Кршижову к столу, он поклоном поблагодарил ее мужа и устало побрел к своему месту.

– Ты меня удивил, – шепнула ему Инка на ухо, когда он тяжело опустился возле нее на стул и начал вытирать белым платком вспотевший лоб.

– Тебе этого не понять, дорогая, – усмехнулся Чадек и закурил сигарету. – Это тактика, ясно? С врагами тоже надо уметь работать.

Пани Инка усмехнулась; ей были хорошо известны подобные дешевые фразы мужа – их она уже давно не воспринимала всерьез.

Оркестр заиграл новую мелодию. Чадек подумал, что теперь пора потанцевать и с Инкой. Он бросил в пепельницу сигарету и уже собрался встать, но пани Инка его опередила. Повернувшись к мужу спиной, она с очаровательной улыбкой произнесла:

– Не пойти ли нам потанцевать, пан штабс-капитан?

Кристек вскочил, щелкнул каблуками и с сияющим видом повел свою соседку в центр зала. Чадек не рассердился. Он с явным облегчением воспринял преподанный ему урок, опять тяжело опустился на стул и вытащил из серебряного портсигара новую сигарету.

Оркестр заиграл танго. В исполнении духовых инструментов, привыкших к полькам и вальсам, оно звучало не лучшим образом, однако танцующим нужно было перевести дух после зажигательного танца «Охотничек». Многие пары вернулись к своим столам, официант выставил на столы новые пивные кружки.

На противоположных концах зала одновременно встали два молодых человека и направились к одному и тому же столу. Это были Карел Мутл, токарь с завода Чадека, и старший вахмистр Корпуса национальной безопасности Ян Земан. На этот раз Земан был не в военной форме, а в темном гражданском костюме. Примерно на полпути оба мужчины посмотрели друг на друга. Оба шли к столу, за которым сидели члены руководства районного комитета КПЧ и молодежная активистка Бланка Свободова.

В то время как Карел Мутл, обходя несколько столов, задержался около двух подвыпивших старичков, Земан шел напрямик, не останавливаясь. Поэтому он первым пригласил Бланку Свободову на танец.

Карел Мутл отстал от него всего на два шага. Застигнутый врасплох и обескураженный улыбкой Бланки, с которой она кивнула Земану, Карел сначала остановился, но тут же гордо вскинул голову и пошел к стойке бара.

– Одну двойную, – показал он на бутылку с дешевым коньяком.

Официант исполнил просьбу Карела. Тот опорожнил рюмку и тут же попросил налить еще. Старый Свобода, отец Бланки, работавший вместе с Карелом на заводе, заметил это, подошел к стойке и сказал:

– Поосторожней, Карел, советую попридержать шляпу, а то ты поехал слишком быстро.

Однако Мутл резко бросил:

– Я пока еще стою на ногах и пью за свои деньги!

Между тем музыка умолкла, пары остановились в ожидании следующего танца. После медленного танго наверняка теперь последует какая-нибудь бешеная полька. Поэтому гости старались набраться сил, глубоко вдыхая пропитанный сигаретным дымом воздух.

И тут от стойки бара, пошатываясь, в сторону музыкантов направился Карел Мутл. Опершись рукой о перегородку перед оркестром, он ударил сотенной бумажкой о дирижерский пульт.

– А теперь одну для меня! – потребовал он. – Соло вон для той прекрасной пары! – Он показал на Бланку и Земана, которые вместе со всеми стояли в ожидании нового танца, поднял руки над головой и пьяным голосом запел:

 
Вижу я, стоит красотка
На углу у перекрестка...
 

Музыканты моментально с большой охотой подхватили мелодию. Люди в зале поняли замысел Карела и теперь, образовав вокруг Земана и Бланки круг, с интересом ждали, как развернутся события.

Земан не знал этой песни и, ничего не подозревая, с улыбкой обнял Бланку за талию, чтобы пуститься в пляс. У песенки был быстрый веселый ритм. Ноги сами отрывались от пола, сердце трепетало от радости, а душа пела: смотрите, какие мы оба молодые, как нам хорошо танцуется вместе!

 
Только я к ней подбежал,
Как жандарм меня поймал...
 

Этого момента все ждали. Ну и смех поднялся, животики надорвешь! Все-таки этот Карел – большой озорник. Вы только посмотрите на этого перепуганного хранителя безопасности государства! А какой он важный, когда надевает форму! Совсем не то, что сейчас!

 
И вы, люди, не видали,
Как он потерял...
 

Земан резко остановился, увидев перед собой довольные, смеющиеся лица. Вскипевшая от злости кровь ударила в виски. Он даже не заметил, как Бланка в смущении выскользнула из его рук, прорвала окруживший их круг и исчезла где-то в середине зала. Земан побледнел, сжал кулаки и бросился на Мутла. Но тот был готов к этому. Парни яростно вцепились друг в друга.

В этот момент послышался спокойный, решительный голос:

– Что здесь происходит, товарищи? Прекратите драку! Разойдитесь!

Толпа сразу расступилась.

Никто не видел, откуда появился Лойза Бартик, невзрачный очкарик в форме сотрудника госбезопасности, которая никак не сочеталась с его тщедушной фигурой.

Он подошел к разгоряченным мужчинам и, ко всеобщему изумлению, быстро и решительно разнял их.

2

Земан и Бартик молча вышли в студеную февральскую ночь. Ян на ходу застегнул пальто, поднял воротник и со злостью засунул руки в карманы. Он пришел в себя на свежем ночном воздухе, и ему вдруг стало стыдно за все, что произошло, за ту ярость, с которой он бросился на пьяного Карела.

Но разве мог он поступить иначе?

У него было такое ощущение, что Карел Мутл оскорбил не только его лично, он оскорбил память о его отце, он оскорбил и майора Калину, прекрасного человека, участника революционной войны в Испании, который и рекомендовал Земана в Корпус национальной безопасности. Он оскорбил и старого подпоручика Выдру, с которым Земан уже столько пережил в этом пограничном районе, и его друзей – парней из дежурного полка КНБ. которые отдавали жизни в борьбе с головорезами из банд Бандеры, бежавшими через территорию Чехословакии на Запад.

Не прошло еще и трех лет с тех пор, как товарищ Земана по концентрационному лагерю старый коммунист Вацлав Калина уговорил его подписать заявление о приеме в органы госбезопасности. Земан долго колебался. Он никогда не любил форму и муштру и охотнее всего вернулся бы к станку на заводе, к спокойной жизни там, дома, на Высочине. Но после смерти отца, которого в первые послевоенные дни, когда он нес патрульную службу, застрелил один из фашистских приспешников, Ян Земан понял, что борьба еще не кончилась, что бой за ту справедливую, новую республику, о которой он мечтал, лежа на лагерных нарах вместе с Вашеком Калиной и доктором Веселым, только начинается. Он понял это и потому подписал заявление.

В течение почти трехлетнего периода службы на границе у него не было времени найти себе девушку, влюбиться, потанцевать, посидеть где-нибудь с молодыми ребятами... При этом надо заметить, что Земан нисколько не был хуже их: рослый, узкий в талии и широкий в плечах, мускулистый, с волнистыми волосами и круглым славянским лицом, часто озаряемым мальчишеской улыбкой. Эта улыбка настолько была свойственна Земану, что в минуты гнева его лицо сразу становилось чужим, таким несовместимым со всем его существом, что казалось, будто он одолжил его у другого человека. Вообще же выражение лица Земана никак не вязалось со строгой формой, которую он носил, но, вступив на этот трудный и опасный путь, он старался служить честно и добросовестно, так же, как до этого честно выполнял всякую другую работу в своей жизни.

И над всем этим Карел Мутл хотел посмеяться?!

Стажер Лойза Бартик, этот неоперившийся еще цыпленок, который шел рядом с Земаном, не выдержал молчания и спросил:

– Ты бы на самом деле стал с ним драться, Гонза?

Земан еще с минуту шел молча, потом ответил:

– Не знаю... Если бы ты не пришел... Какой же он дурак!.. А кто тебя послал? – спросил он неожиданно и даже почти остановился, удивленный тем, почему эта мысль не пришла ему в голову раньше.

– Наш новый!

– Что? Неужели он уже прибыл? И сразу приступил к работе?

– А как же! Прямо на вокзале. Выдра встретил его с вечерним поездом и тут же получил втык.

– Злюка?

– Еще какой! Хотел выбросить мою радиостанцию со всеми деталями. Это, видите ли, не положено здесь иметь, и он не потерпит здесь свинарник, – жаловался Лойзик с обидой в голосе.

– Ничего, спесь с него быстро слетит, – успокаивал Земан Бартика. Злость его уже прошла, и мысли были теперь заняты совершенно другим. – Через недельку эта сонная дыра затянет его, – продолжал он, подходя к зданию КНБ, – и наш новый начальник, как и Выдра, начнет интересоваться тем, где и у кого сегодня забивают свинью, где играют в карты, и другими подобными вещами. В конце концов из него получится совершенно обычный районный начальник, вот увидишь...

Они миновали неосвещенный коридор районного отдела КНБ, и где-то за их спинами, как теплые, золотые капли, скатились последние глухие звуки бального кларнета.

Посреди строгой канцелярии стоял высокий стройный мужчина, заложив руки за спину. Он немного свысока взирал на вошедших и едва заметно раскачивался на носках. Форма надпоручика КНБ сидела на нем безукоризненно, это Земан и Бартик определили с первого взгляда. На груди его они сразу же увидели орденские колодки военных наград. Одним словом, перед ними стоял прирожденный военный человек. Когда он говорил, голос его разрывал воздух, словно бич. Недалеко от него, чувствуя себя явно неудобно, ежился бывший начальник отдела подпоручик Выдра.

– Как вы себе это представляете, панове? Это ведь районный отдел, а не какая-нибудь голубятня. А вы здесь дрыхнете, как заросшие, завшивевшие черти районного масштаба, которые, чтобы убить время, ловят блох. Так вот, этой идиллии пришел конец, прошу запомнить мои слова! Отныне здесь будут воинский порядок и дисциплина!

Вспотевший от волнения Выдра вытер платком пот:

– Я, собственно, уже неделю нахожусь на пенсии, пан надпоручик, – отважился заикнуться он, – И только ждал вашего прибытия...

Надпоручик Блага резко обернулся:

– Вас пока никто ни в чем не упрекает. Кто вас замещал?

– Старший вахмистр Земан, – указал Выдра на побледневшего Яна. – Человек, надежный во всех отношениях...

Но Блага не дал ему договорить. Он шагнул ближе к Земану, довольный тем, что получил конкретную жертву, на которую теперь мог обрушить всю свою иронию и сарказм.

– Стало быть, пан старший вахмистр? А где же был пан старший вахмистр? Что? На балу?!

– Я был там уже после службы, пан надпоручик, – попытался защищаться Земан.

– Хороший полицейский никогда не бывает вне службы, во всяком случае, у меня такого не будет. Особенно здесь, в нескольких километрах от границы, которая через неделю или две может превратиться в линию фронта. А вам эту службу обеспечивали один стажер да вахмистр! – гремел Блага.

– Повышенную готовность никто не объявлял, паи надпоручик, – вставил Земан. И хотя он проговорил это спокойно и твердо, все заметили, какого напряжения ему это стоило. Вот, значит, что их ожидает. А до сих пор здесь было абсолютно спокойно.

Надпоручик Блага неожиданно подскочил к столу Земана, разгреб лежавшие там бумаги и взял одну из них.

– Вот как? А что это? – Он поднес бумагу почти к самому лицу Земана.

Земан тщетно пытался понять, о чем идет речь.

– Не напрягайтесь, раз уж ничего не знаете. Это лежало на вашем письменном столе в то время, когда вы были на балу. Сейчас я вам скажу, что это такое. Это сообщение о розыске военного преступника, который вчера сбежал из Бор. Познакомившись с описанием преступника, я вспомнил, что похожий на него подозрительный субъект ехал со мной в поезде. Парень посматривал на меня всю дорогу и вышел здесь вместе со мной. Его поведение было весьма странным. Он местный? Вам известно что-нибудь о нем? Как это так, что вы о нем ничего не знаете? Да мимо вас и мышь не должна проскочить незамеченной, если объявлен общегосударственный розыск. Куда, по-вашему, направится этот беглец? К границе. А где мы находимся? На границе. А у нас здесь, судя по вашим словам, спокойствие, мы танцуем на балу. Так, пан старший вахмистр?

На столе зазвенел телефон. Бартик ответил глухим голосом:

– Слушаю.

Из трубки доносился негромкий голос – звонивший передавал какое-то сообщение. В канцелярии стало тихо. Земан и старый Выдра стояли без движения, потрясенные новым веянием, которое заполнило их канцелярию с приходом Благи. Тот сел и отвернулся к стене с поблекшим трафаретом и механически, без всякого интереса рассматривал отрывной календарь местного производства.

Выслушав сообщение, Бартик положил трубку, выпрямился и растерянно произнес:

– Пан надпоручик, путевой обходчик сообщает, что только что какой-то неизвестный пытался проникнуть в здание возле аэродрома. Спугнутый обходчиком, он скрылся в лесу.

Блага вскочил со стула. На его узких губах играла победная улыбка.

– Итак, спокойной жизни конец! Немедленно объявить тревогу! Начинаем действовать!

Через несколько минут старый Выдра, Земан, Бартик и все собранные по тревоге сотрудники КНБ во главе с надпоручиком Благой выбежали во двор. Минуту спустя они заняли места в стареньком военном грузовике и на двух видавших виды мотоциклах, и тишину ночи спящего городка разорвал хрип моторов, взвизгнули колеса на брусчатке, пучки света лизнули заиндевевшие тротуары, скользнули по фасадам домов.

В ту минуту когда машина и мотоциклы скрылись в морозной тьме, от стены противоположного дома отделилась тень. Человек был одет в темный непромокаемый плащ, глубоко надвинутая шляпа скрывала пол-лица.

На секунду он остановился, еще раз посмотрел на окна опустевшего здания КНБ и бесшумным шагом направился в ту сторону, где только что исчезли красные сигнальные огни автомобиля.

– А это что? – вполголоса спросил Блага Выдру. – Футбольное поле?

– Нет, это тот самый аэродром аэроклуба. Его используют местные планеристы.

– А большой самолет здесь может приземлиться?

– Однажды после войны здесь села «дакота», – не без гордости произнес бывший начальник районного отдела.

– А как с охраной? – тут же осадил его Блага. – Что вы сделали для того, чтобы она не могла здесь приземлиться во второй раз?

Выдра не ответил.

Озябшие, невыспавшиеся, страшно недовольные этой, как им казалось, напрасной паникой, они основательно прочесывали лес, осматривали каждую чащу, каждый куст ц дерево, за которыми кому-либо чудилась тень. Но нигде не было ни единой живой души. На безлесом склоне холма проступили очертания нескольких домов. Приблизившись к домам, они проверили все двери, ставни, висевшие замки. Никого!

Неожиданно Бартик молча сжал локоть Земана и кивком показал на поленницу дров, за которой будто бы что-то промелькнуло. Это немое предостережение по цепочке передалось всем членам оперативного отряда. Цепь остановилась.

Блага молниеносно выхватил пистолет и крикнул:

– Именем закона! Выходите!

Однако вместо ответа грохнул выстрел, пуля просвистела так близко от головы Благи, что ему стало не по себе.

Затем какая-то темная фигура выскочила из-за поленницы и скрылась в чащобе.

После выстрела цепь быстро залегла, и все открыли беспорядочную пальбу в темноту.

– Не стрелять! – приказал Блага. – Прекратить стрельбу!

Он нужен мне живым!

После этих слов надпоручик бросился за убегавшим, Земан последовал за ним, и оба они исчезли из поля зрения. Только звук ломающихся веток да топот ног указывали направление этой дикой погони.

– Я схватил его! – неожиданно послышался крик Земана. – Сюда, ко мне!

Все члены отряда побежали на голос Земана. Перед ними катались по земле два тела. Земану удалось выбить из руки неизвестного пистолет и ногой отбросить его еще дальше. Он прижал лицо беглеца к замерзшему мху.

Блага прыгнул к Земану, быстро и ловко заломил неизвестному руки за спину и поставил его на ноги.

– Браво, Земан! – Затем надпоручик повернул пойманного к себе лицом и тут же разочарованно произнес: – Это не он! Тот, в вагоне, выглядел совсем иначе. – Затем он посветил фонариком на разорванный рукав неизвестного. – Однако и эта птица не простая, посмотрите сюда.

Разорванный рукав обнажил руку задержанного, и на коже просматривались вытатуированные буквы «СС» и девиз: «Моя честь – верность».

Блага усмехнулся. Усмехнулся впервые с той минуты, как прибыл в городок.

– Земан, вы его схватили, вы его и отведите. – Он повернулся к Выдре: – А теперь мне можно и представиться председателю районного национального комитета.

Место и позднее ночное время не совсем подходили для официального представления. Но у надпоручика Благи, очевидно, было свое мнение на этот счет.

Когда в сопровождении подпоручика Выдры он вошел в зал, там наступила почти полная тишина. Прекратились оживленные дебаты и споры, которые завладели всеобщим вниманием после сообщения об отдаленной стрельбе, донесшейся откуда-то из леса. Глаза всех участников бала были прикованы к вошедшему, который, вероятно, мог объяснить, что же произошло.

Подпоручик Выдра подвел его к столу, за которым сидел председатель национального комитета Брунцлик.

Блага четко остановился и вытянулся по стойке «смирно».

– Пан председатель, докладываю, что по приказу высших органов министерства внутренних дел я только что вступил в должность начальника районного отдела Корпуса национальной безопасности. Надпоручик Павел Блага.

Брунцлик пожал ему руку, чувствуя себя немного стесненным слишком официальным докладом и тем, что представление произошло ночью, на глазах у подпившей публики.

– Приветствую вас, пан надпоручик. Мы вас ждали. – С грубоватой фамильярностью он хлопнул старого Выдру по спине: – Видите ли, когда Йозеф решил вместо борьбы с преступниками уйти на пенсию и заняться разведением кроликов, мы тут уж ничего не могли поделать. Но вам здесь понравится, здесь у нас спокойно.

Блага иронически усмехнулся:

– Конечно. В этом я только что убедился!

После этого он отвернулся от председателя и с поклоном представился остальным присутствующим. Пани Инке надпоручик галантно поцеловал руку:

– У вас великолепный туалет, милостивая пани. Он из Праги?

– Вы разбираетесь в женской моде, пан надпоручик?

– Мы должны уметь разбираться во всем, милостивая пани. Бывают случаи, например, когда фирменная этикетка одежды или белья на трупе помогает нам раскрыть убийцу.

Произнесено это было настолько естественно, что довольная улыбка сразу сошла с лица Инки.

Однако тут в разговор с готовностью вмешался инженер Чадек:

– Не присядете к нам, пан надпоручик? Хотя бы на минутку! – Показав на орденские колодки Благи, он с восхищением воскликнул, обратившись ко всем сидевшим за столом: – Вот это биография, панове!

Он быстро попросил официанта принести еще один фужер, чтобы первым выпить с этим необычным гостем, который появился среди них так неожиданно.

– Так выпьем за то, чтобы вам сопутствовала удача во всех ваших делах!

Блага с улыбкой сделал глоток из протянутого ему фужера и сел. Чадек расценил это как разрушение официальных перегородок, пододвинул свой стул поближе к нему и с любопытством спросил:

– Что произошло, пан надпоручик? Кажется, за городом сейчас стреляли?

Блага с усмешкой ответил:

– Ничего особенного не произошло. Не обращайте внимания. Это была лишь небольшая тренировочная охота... На лисицу!

– Вы любите охоту?

– Очень!

– Тогда я приглашаю вас к себе на дачу. Я покажу вам свою коллекцию оружия и трофеи.

Блага бросил взгляд на пани Инку и со значением проговорил:

– Обязательно приду! Мне кажется, что на некоторые ваши трофеи действительно стоит посмотреть! Уверен, что они меня заинтересуют!

Веселая карнавальная ночь становилась уже в тягость. Зал почти опустел, порванные кое-где гирлянды свидетельствовали о недавнем буйном веселье. Здесь остались лишь облитые вином и пивом столы, помятые, обсыпанные пеплом салфетки, беспорядочно стоящие стулья, на которых сидели несколько человек из числа тех, кто не мог решиться идти домой. Но оркестр все еще играл, хотя и без прежнего азарта. Звучало уже в который раз танго, и посреди зала раскачивались две самые выносливые пары.

Одним из танцующих был Карел Мутл, который после ухода Земана прочно завладел Бланкой Свободовой и теперь крепко прижимал ее к себе, словно вообще не хотел отпускать.

Двумя другими упорными танцорами были штабс-капитан Кристек и пани Инка. Кристек едва стоял на ногах. Тяжело дыша, с застывшим лицом и остекленевшими глазами пьяницы, он давно уже не воспринимал окружающий мир, потому что алкоголь подавил в нем все – зрение, слух, мозг и сердце. Он больше топтался на месте, чем танцевал, небрежно волоча свою партнершу по затоптанному паркету, и было удивительно, что пани Инка терпела такое обращение. Но и ее не обошла стороной усталость: великолепное платье местной красавицы обвисло, прическа и лицо как-то увяли.

Инженер Чадек продолжал занимать гостей, сидящих вместе с ним за почетным столом, своими умными речами. Блага слушал его с иронической усмешкой, председатель Брунцлик сидел без всякой охоты, не решаясь уйти. Его жена, явно чувствовавшая себя весь вечер не в своей тарелке рядом с сияющей женой инженера, открыто засыпала у всех на глазах.

Чадек был неутомим.

– Я скажу вам, панове, что этот бал – лучший в моей жизни.

– На самом деле? – усмехнулся Блага.

– Клянусь вам. Более того, каждый такой бал можно назвать самым лучшим, потому что он может стать последним. Поэтому есть смысл петь и танцевать до самого рассвета. Те, кто этого не понимает и уже ушли, – жалкие ничтожные людишки!

Музыканты твердо решили сыграть еще один танец и на этом закончить. Последним танцем был вальс. Кристек уставился на свою партнершу бессмысленными водянистыми глазами, согнувшись в поясе, как надломленный тростник. Если бы он не держался за нее, то наверняка бы переломился окончательно и упал.

Пани Инка бросала отчаянные взгляды на свой стол, но Чадек ее не замечал. Держась за сердце, он забавлял соседей байками о том, как трагически он переносил свою разлуку с молодостью, с любовными похождениями. Только надпоручик Блага понял ее умоляющие взгляды. Он пробежал рукой по пуговицам кителя, проверяя, все ли они застегнуты, и направился в центр зала. Подойдя к танцующим, он решительно высвободил Инку из объятий Кристека:

– Разрешите, пан штабс-капитан? Думаю, вам не мешает немного отдохнуть!

И прежде чем Кристек сообразил, что произошло, Блага закружился с Никой в другом конце зала.

Кристек с минуту недоуменно смотрел на них, потом сплюнул и проговорил:

– Гнида!

Пошатываясь, он подошел к столу, трясущимися руками налил себе вина и залпом выпил. При этом часть вина из фужера он вылил на себя и начал вытирать лацканы своего парадного мундира влажными потными ладонями, ругаясь вполголоса:

– И чего пани Инка компрометирует себя с таким?.. Ведь это же гнида, коммунист, полицейский...

Чадек умолк на секунду и неожиданно трезво и разумно поправил его:

– Будьте умнее, мой милый. Это не кто-нибудь, а местный начальник КНБ, а знакомством с начальником КНБ никогда не следует пренебрегать. Особенно нам, да еще в такое время. В конце концов, что вы можете знать? В Праге Носек снял с руководящих постов в КНБ восемь начальников, которые не устраивали коммунистов. Может быть, это один из них.

– Вот этот? – Кристек снова сплюнул. – Это всего лишь дешевый фрайер, и ничего больше!

На паркете осталась одна только пара танцующих – надпоручик Блага и пани Инка.

Блага приблизил губы к ее уху:

– Знаете, как я сейчас себя чувствую?

Инка немедленно приняла его игру:

– Так же, как и я, – прекрасно!

Однако надпоручик поправил ее:

– Нет, мне грустно!

– Почему? – удивилась Инка. – Вам со мной нехорошо?

– В голову лезут воспоминания...

– О ком?

– Вернее, о чем, – сказал Блага. – Впрочем, и о ком. О друзьях, которых уже нет в живых. О веселых ребячьих глазах, которые однажды застыли широко открытыми навечно, а потом упали вниз с неба, будто горящие звезды...

– Не понимаю вас.