Текст книги "Разбитые осколки (ЛП)"

Автор книги: Порша Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Именно по этой причине я и являюсь стабильным.

Поэтому я здесь, когда они уходят. В то время они думают, что боль слишком острая, гнев слишком сильный, когда страх настолько глубок, они чувствуют, что тонут. Это делает их безжизненным телом, а меня спасательным жилетом. Я тот, кто не дает Кельвину посадить нас в тюрьму и не дает Крису отправить нас в сумасшедший дом.

Когда-то это было как плохая игра в волейбол. Прыжки с одной крайности в другую. Кэл хотел жить жизнью, потворствуя тому, что доставляло ему удовольствие в то время, независимо от последствий. А Крис делал только то, что он считал приемлемым, угождая самым важным для него людям, совершенно не подозревая о грязных маленьких секретах, что скрывали от него люди, которых он любил больше всего.

Поначалу казалось бессмысленно уравновешивать. Болтаясь от одной крайности к другой, без какого-либо взаимопонимания. Часть меня верит, что он все знает, в то время как другая часть – разгуливает совершенно невежественно. Кэл более чем счастлив держать Криса в неведении, было весело на его глазах играть примерного мальчика. Ничего общего, кроме женщин, которых они любят.

Одна из них – бедная Гвен. Я устал думать о том, что сделал с ней герой Криса, его моральный якорь. Было практически тошно смотреть на нее с ним; не обращая внимания на его лживость, не подозревая о его обмане, искренне веря, что человек, которого она так долго любила, не способен на что-то столь мерзкое. Наблюдая, за щеголяющей туда-сюда Лизой, как будто ее секрет никогда не существовал, они оба так поглощены своим собственным триумфом, думая, что ушли от окончательной ошибки.

Уильям был так самоуверен по отношению к Лорен и смертельно боялся Кельвина. Он переместил свою вину и гнев на людей, которые могли поднять занавес на его маленьком шоу. Я должен отдать ему должное. Он держался неплохо для человека, идущего по минам, не зная, что в любую минуту все может взорваться. Хотя я разочарован в нем. Думал, что из них двоих, именно он будет тем, кто, наконец, раскроет все, но страх мотивировал его больше, чем любовь, и за это мне действительно жаль Гвен.

– Я подумала, что мы должны поговорить, – улыбается она. Я уважаю ее за это, находя что-то общее между ней и Лорен.

Встаю и позволяю ей сесть на кровать. Она оглядывает комнату, испуская вздох.

– Я хотела поблагодарить тебя за... доброту, – Гвен произносит это так, словно ищет нужные слова.

– Пожалуйста.

– Я всегда хотела подружиться с Кэлом, он просто... я думаю, он ненавидел нас.

– Он вас не ненавидит, – говорю я ей, и она криво улыбается.

– Лорен рассказала мне обо всем, что произошло. Жаль, что я не знала, что было что-то, в чем нужна была моя помощь, – печаль мгновенно охватывает ее.

Я беру ее за руку и вижу на лице удивление.

– Вы сделали для нас все, что могли. Вы были замечательной матерью, вы и есть замечательная мать, и с нами все будет хорошо, – заверяю я ее.

Она поднимает на меня глаза и улыбается. Я вижу в них надежду, надежду на то, что все будет хорошо. Знаю, что Гвен хочет верить мне, что если она присмотрится достаточно хорошо, то увидит маленького спокойного мальчика, который хотел угодить ей. Все его проблемы она могла бы решить стаканом молока и шоколадным печеньем.

– А… вас много? – спрашивает она нерешительно. Я сжимаю ее руку, надеясь, что это растопит ее сердце.

– Нет, я последний из могикан, – говорю я ей, и она вздыхает с облегчением.

(прим. пер.: «Последний из могикан» (англ. The Last of the Mohicans) – исторический роман американского писателя Джеймса Фенимора Купера. В иносказательном плане название романа употребляется для описания последнего представителя какого-либо отмирающего социального явления или группы, сторонника каких-либо идей, отживших своё время и пр.).

– Не то чтобы я не любила кого-то, – быстро объясняет женщина. Я киваю в знак понимания. – Я также извиняюсь за Эйдана, он обычно гораздо лучше себя ведет. Спасибо, что не нагнетаешь обстановку.

Я ухмыляюсь, потому что потребовалось много времени, чтобы приструнить это. Кэл попытался использовать нарастающий гнев, чтобы выскользнуть через трещины. У него тайм-аут, пока он снова не научится хорошо играть с другими. Кэл обладает эмоциональной выносливостью шестилетнего ребенка, и после того, наконец, показав, что он нагло стер с памяти, он понятия не имеет, как контролировать свои мысли или действия. Он вне строя, пока я не смогу стабилизировать ситуацию.

– Я сказал Лорен, что нет необходимости для извинений.

– Ты так отличаешься от них, – говорит она с недоумением на лице.

– Я должен.

– Когда ты не... когда ты не контролируешь... где ты находишься? – спрашивает Гвен, в голосе любопытство и беспокойство.

– Я всегда рядом. Я никогда не погружаюсь в темноту, как Крис, или как Кельвин решают делать чаще всего. Я всегда должен быть в курсе происходящего.

– Погружаться в темноту... что это значит?

– Бессознательный, глубокий сон, – говорю я ей просто.

Ее глаза расширяются, она кажется застигнутой врасплох моей прямотой. Это имеет смысл, в семье, которая так привыкла к полуправде и тайнам.

– Ты как второй пилот, – делает вывод она, и я ухмыляюсь.

– Это была бы идеальная аналогия, – соглашаюсь, от чего Гвен улыбается.

– Миссис Скотт? – мы оба поворачиваемся и видим Лорен, нервно стоящую у двери. – Мистер Скотт только что приехал.

Я поворачиваюсь к Гвен, видя, как бледнеет ее лицо.

– Хотите, чтобы я попросил его уйти? – сохраняю тон нейтральным.

Хочу доказать, что я сделаю так, чтобы это не привело к ссоре или эмоциональному срыву, как предпочитают мои напарники.

– Нет, нет, это тоже его дом. Мы будем делить его, пока я не решу, что собираюсь делать, – тихо говорит Гвен и встает.

Женщина проходит мимо Лорен, которая почти застыла в дверях. Смотрит на меня, ее широкие карие глаза полны смущения – те же глаза, в которые влюбились Кэл и Крис. Глаза, которые могут светиться или затуманиться печалью в зависимости от того, какое действие выбирает человек. Я благодарен за Лорен. Она была связующим звеном, мостом, который был нужен им обоим, кем-то, кого они оба могли любить. Я был настроен скептически, что Крис согласится, поскольку она так отличалась от Дженны. Не то чтобы мне не нравилась Дженна, но она никогда не была той, ради кого Кэл пожертвовал бы своей жизнью. Он ненавидел ее, а еще больше сожалел о том, что дал ей возможность проскользнуть внутрь.

Помню тот день, когда Кэл сдался, смирился с тем, что отпустил Лорен, сделал самое бескорыстное, что он когда-либо делал, или так он думал. Нет ничего необычного в том, что действия Кэла имеют тенденцию иметь неприятную отдачу, потому что он действует всегда совершенно без эмоций, не предвидя долгосрочных последствий. Страстная ошибка, то, что Лорен любит в нем, это то же самое, что причиняет ей столько боли.

– Думаешь, нам стоит спуститься туда? – она нервно на меня смотрит.

– Нет, думаю, они должны сами во всем разобраться. Как бы то ни было, – ее глаза сузились, полные любопытства, как будто она все еще пытается понять меня.

– Думаешь, она простит его? – спрашивает, и я сажусь рядом с ней. Лорен потирает руками бедра.

Я заставляю ее нервничать, и не потому, что ей страшно или неуютно, а все как раз наоборот и ее это смущает.

– Думаю, простит, – честно говорю я ей, и она поднимает бровь. – Ты не согласна?

– Как она может доверять ему после такого? Не знаю, сможет ли она пережить такое предательство, – Лорен не торопится со словами, ставя себя на место Гвен.

– Я не думаю, что Гвен мотивированна уверенностью. Ею движет любовь. Если он сможет убедить ее, что все еще любит, что семья может пережить это, она примет его обратно, – говорю я довольно твердо.

– Ты говоришь так уверенно, – Лорен смотрит на меня растерянно и слегка раздраженно.

– Как только узнаешь, что мотивирует человека, ты, как правило, можешь вполне легко выяснить результат решений, которые они принимают. Например, женщина, которой больше движет уверенность и рутина, никогда не сможет вернуть мужчину, который нарушил ее доверие – это разрушает ее основную мотивацию. Такая женщина никогда не сможет обрести покой, гадая, пойдет ли он, так сказать, налево.

Она улыбается и смотрит на меня, изучая.

– Откуда ты все это знаешь? Как у тебя хватило времени обрести такую интуицию?

– Не интуиция, наблюдательность, – поправляю я, и она закатывает глаза.

Лорен поворачивается ко мне.

– Ну, доктор Скотт, нет, доктор Крестфилд, это было бы более уместно, не так ли? – в ее голосе слышится вызов, но в нем есть нотка флирта, и я заинтригован. Вглядываюсь в ее глаза.

– Ты и Гвен – одно и то же, – говорю ей с улыбкой.

Она пренебрежительно улыбается мне.

– Что ж, позволь мне сказать тебе, если ты или кто-нибудь из вас решит изменить мне с одной из подруг Кэйлен, когда она подрастет, я убью тебя, – она смотрит мне в глаза, и впервые за долгое время они такие широкие, яркие и игривые.

Лорен никогда не смотрела на меня так, и на секунду я забываю, что она «их» отвлекает, а не меня, и на мгновение забывает, что любит «их», а не меня. Потом вспоминает, отводя глаза.

– Я не против уехать завтра днем, – она поднимается, и я тоже. – Думаю, что твое лечение сейчас важнее всего остального. Спокойной ночи, Коллин, – машет рукой перед выходом из комнаты, и я игнорирую чувство, которое никогда не испытывал, не могу описать, но я уверен, что это разочарование.

Глава 5

Лорен

Мы все встаем рано, хотя я просыпаюсь раньше всех. Не знаю, где мистер Скотт спал прошлой ночью, но его не было в своей комнате. Миссис Скотт оставила дверь открытой, и была там одна, а его грузовик не сдвинулся с места со вчерашнего вечера. Мой телефон звонит, и я вижу, что это Хиллари. Не могу не закатить глаза, потому что я очень удивлена, что она проснулась до рассвета, вспомнив, насколько они были пьяны прошлой ночью. Хиллари и Эйдан вместе кажутся странными. Ну, не так уж и необычно. Они оба одиноки, одного возраста и привлекательны. Меня просто съеживает от того, что они могут серьезно относиться друг к другу. Надеюсь, Эйдан в курсе во что ввязывается. Я удивлена, когда слышу его голос в телефоне, а не Хиллари.

– Эй, Лорен, мой телефон умер, так что я просто воспользовался телефоном Хиллари, – его голос хриплый, как будто он только что проснулся.

– Я уже поняла, – я все еще немного раздражена тем, как они вели себя прошлой ночью.

Ожидала такого от Хиллари, но Эйдан мог бы быть немного более зрелым при данных обстоятельствах. Эти двое могут быть как огонь и бензин.

– Звоню, чтобы извиниться за вчерашнее. Я был придурком, и это было глупо. Знаю, что вам это не нужно, и я не воспринимаю состояние моих лучших друзей как шутку, – ну, он попал во все отметки, которые я собиралась пометить галочками.

– Я просто рада, что это не переросло во что-то ужасное, – говорю я, наблюдая, как Кэйлен переворачивается в постели.

– Я видел грузовик мистера Скотта. Все в порядке?

– Насколько мне известно.

– Тебе нужна помощь там... он... все еще тот парень?.. – интересуется он, произнося последнюю часть с опасением и почти отвращением.

– Да, и мы на самом деле скоро уезжаем. Не мог бы ты время от времени навещать миссис Скотт? Мы предложили ей поехать с нами в Чикаго, но она говорит, что здесь ей будет лучше.

– Хорошо, буду. Ты справишься с Крисом из «подготовительной школы»?

– Его зовут Коллин, и да, он безвреден, – хихикаю я.

– Когда Крис ушел в себя? После всего, что случилось с Лизой?

– Да, но он вернулся... это длинная история. Крису, наверное, лучше самому рассказать тебе... когда он вернется, – я замолкаю.

– Ты знаешь, когда это случится?

В ответ я качаю головой и понимаю, что он меня не видит.

– Нет, я так же не осведомлена, как и все остальные, – признаюсь я со смешком. – Ты разговаривал с Лизой? – спрашиваю, желая сменить тему.

В последнее время она постоянно в моих мыслях. Я не разговаривала с ней с того дня, как она заставила меня встретиться с ней в ресторане и сказала, что у нее есть что-то, о чем она должна рассказать Крису. Ненавижу все, что произошло. Вообще-то я считала Лизу своей подругой. Мы были близки и теперь... думаю, я не могу судить ее. Она была так молода, и тогда я не была частью этой истории, но я, как жена, чувствую себя обязанной принять сторону миссис Скотт.

– Да, я был у нее. Вчера утром она уходила и оставила Уиллу с тетей, – он признается, и я вспоминаю, что у Лизы и мистера Скотта есть ребенок.

Тот факт, что она назвала свою дочь в его честь, делает это гораздо более реальным, и миссис Скотт должно быть еще обиднее. Я думаю о ночи, когда она плакала на моих руках на полу в ванной, и чувствую, что становлюсь эмоциональной.

– Не знаешь, видел ли мистер Скотт ее... их дочь? – спрашиваю я с любопытством.

– Не знаю, – его голос несчастен, далек от его обычно игривого веселого тона, который только вчера звучал с помощью алкоголя.

В этот момент я понимаю, что Эйдану тоже больно. Его брат, Крис, пропал без вести, Скотты, почти его семья – на грани распада, и его лучшие друзья, вероятно, никогда больше не заговорят друг с другом.

– Эйдан, ты в порядке? – спрашиваю его искренне.

– Со мной всегда все в порядке, – я слышу улыбку в его голосе, и знаю, что он сообразил ее для меня.

– Ну, так как вы с Хиллари теперь вместе, уверена, буду часто видеть тебя в Чикаго, – дразню я.

– Мы не вместе! – он звучит почти панически, и мне приходится сдерживать хихиканья.

Он не знает Хиллари. Теперь они вместе.

– Как скажешь, – говорю я ему успокаивающе.

– Дашь мне знать, как только Крис... вернется, – просит он неуверенно.

– Обещаю.

– Хорошо. Не бери в голову, Лорен, – его голос более серьезен.

– И ты тоже, – говорю ему, прежде чем повесить трубку.

Закончив разговор с Эйданом, я быстро принимаю душ и переодеваю Кэйлен, пока она спит. Еще слишком рано, и я не хочу нарушать ее режим. Коллин написал мне, что мы уезжаем в семь тридцать, а сейчас шесть сорок пять. Я провожу последний осмотр собранных вещей, когда раздается стук в дверь. Я думаю, что это миссис Скотт, но удивляюсь, видя, мистера Скотта. Он все еще выглядит усталым и опустошенным, но теперь есть кое-что, чего я не видела, когда мы виделись в последний раз. Надежду в его сине-зеленых глазах.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – отхожу от двери, позволяя ему войти.

Он заходит внутрь, и я закрываю дверь. Думаю о том, как далеко мы с ним зашли. Как этот человек ранее практически ненавидел меня, каким подлым и злым был. Он не являлся мне союзником, честно говоря, чувствовался моим врагом. Я ничего не могла сделать правильно, и само мое присутствие раздражало его. Теперь, когда все вышло наружу, думаю, что только я его единственный союзник.

– Гвен упомянула, что ты и... – он глубоко вздыхает, – Коллин уезжаете.

– Да, – я киваю. – Надеюсь, встреча с Хелен ему поможет.

– Надеюсь, она сможет помочь, как знать? – он хихикает.

– Вы говорили с ним?

Мужчина отрицательно качает головой.

– Нет, не думаю, что сейчас это самое лучшее решение, – это меня удивляет, но, возможно, не должно, после словесного уничтожения его Крисом. – Гвен сказала, что он не кажется таким уж плохим, – интересно, это была его интерпретация ее слов, а не его. – Честно говоря, Гвен, кажется, влюблена в Коллина.

– По крайней мере, сейчас, – честно отвечаю я.

Действительно не знаю, что думать о Коллине. Он кажется настолько прозрачным, но я просто не могу доверять ему на данный момент. Его цели кажутся слишком идеальными. Было бы легко, если бы эта часть человека, которого я любила, хотела лучшего для всех, но кажется странным, что его цель настолько не соответствует двум другим частям его самого. Если он честен, и это на самом деле его задача, имеет ли значение, когда две другие половины так сопротивляются этому?

– Гвен сказала мне, что он напоминает ей лучшую версию Крестфилда, – говорит он нерешительно.

– Звучит, как точное описание.

– В таком случае будь осторожна.

Хочу сказать ему, что его сын истинный Крестфилд, но молчу. Он уже должен быть в курсе этого, и я не хочу сейчас ничего лишнего добавлять к его моральным весам.

– Если тебе что-то понадобится от меня или Гвен, мы здесь. Неважно, насколько рано или поздно, – я могу сказать, что он имеет в виду именно это всеми фибрами своего тела.

– Я обещаю.

Серьезно. Если мы хотим исправить ситуацию, это касается каждого из нас.

***

Мы с Кэйлен множество раз подъезжали к нашему дому, поднимались по лестничным пролетам и открывали дверь. Но с Кэлом этого никогда не было.

Были только мы, или с Крисом, ну, по крайней мере, я думаю, что это был он. А теперь Коллин. Мы пробыли дома неделю, и к счастью, Кэйлен еще помнит, как выглядит ее дом. Мне все еще кажется, что это место ее, и Коллина, уверена, она осознает, что он ее отец.

Он любит ее.

Мужчина терпелив с ней, он играет с ней. Кэйлен спит в моей постели каждую ночь. Знаю, что должна прекратить это, она так хорошо спит одна, но это больше для моего комфорта, чем ее. Мне так одиноко в постели. Конечно же, мы с Коллином не спим в одной комнате. Он не инициировал этого и приходит только каждое утро, чтобы взять вещи. Знаю, что вчера он ходил по магазинам. Я заглянула в шкаф в комнате, где он остановился. Должна сказать, его вкус безупречен, но дорогой, даже Кэл на его фоне выглядит скромно.

Он уходит ежедневно между семью и девятью, но возвращается до семи. Совсем как сосед по комнате, и это так странно. Мистер и миссис Скотт звонили мне каждый день, разумеется, в разное время. Они в одном доме – это шаг – но не знаю, как долго так будет. Мне очень жаль миссис Скотт, и иногда легче говорить с ней о боли, с которой она имеет дело, чем о собственной. Какая у меня боль? После всего кажется эгоистичным думать о своей боли. После всего, о чем мы узнали, после того, что произошло в прошлом каждого, моя кажется смехотворной.

– Я хочу печенье, – визжит Кэйлен, брызгая пузырьками в ванной. Я смеюсь.

– Никакого печенья на ночь, – говорю ей в третий раз.

Думаю, миссис Скотт приучила ее к выпечке перед сном. Беру ее на руки, обертывая большим розовым полотенцем, и уношу из ванной. Удивляюсь, когда вижу, как Коллин проходит через дверь с большой сумкой с надписью «Барнс и Ноубл» (прим. пер.: Barnes & Noble – американская компания, крупнейшая в США по продажам книг).

– Привет, – говорю я, и он улыбается мне.

Улыбка, которая до сих пор заставляет мое сердце подпрыгивать. Каждый раз я напоминаю себе, что Коллин другой, даже если у него та же улыбка, тот же голос и те же глаза, которые заставляют меня снова влюбиться в него. Мужчина ставит сумку и подходит к нам, я приказываю своему сердцу успокоиться.

– У меня есть кое-что для нее, – говорит он, прежде чем поцеловать Кэйлен в лоб.

Она обхватывает ладонями его лицо.

– Ты слышишь, Кэй, – говорю я ей.

Коллин в хорошем настроении, и это почти заразно, мне хочется дышать им, но вместо этого я вдыхаю только его запах. Он так отличается от Криса и Кэла.

– У меня есть кое-что и для тебя, но я не могу показать тебе до пятницы, – его глаза сверкают, я пытаюсь сдержать улыбку.

У него есть кое-что для меня. Я пытаюсь скрыть свой восторг. Пытаюсь скрыть, насколько хорошо мгновение, когда все кажется легким и простым. Такое чувство, что этих мгновений не было тысячи лет. Он взволнован и излучает энергию. Обычно я бы просто улыбалась и была вежлива, но любопытство взяло вверх.

– Что это? – спрашиваю я.

– Ее или твой, – бросает Коллин вызов, и я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

Я терплю неудачу.

– Пойди, одень ее и я покажу тебе, что у меня есть для Кэйлен, а тебе придется подождать, – я стреляю в него игривым взглядом, прежде чем убежать в комнату и одеть Кэйлен после применения ее лосьона.

– Она готова, – сообщаю я, и меньше чем через минуту он возвращается с сумкой.

Коллин садится напротив нас в кресло-качалку – то самое кресло-качалку, в котором сидел Крис и играл для нас на гитаре. Я пытаюсь выбросить это воспоминание из головы, потому что мне грустно, и хочу насладиться и сохранить всю радость, которую чувствую сейчас.

– Ты готова? – спрашивает Коллин.

Я опускаю Кэйлен на пол, она подходит к нему.

Он открывает сумку. Дочь заглядывает внутрь, но что бы там ни было, она не может это поднять. Он протягивает руку вглубь, и я не могу удержаться от смеха, когда вижу первую книгу о Гарри Поттере.

– Да ладно, – смеюсь я.

Одну за другой он вытаскивает все собрание книг Гарри Поттера.

– Серьезно, Коллин? – я смеюсь, когда Кэйлен рассматривает книги, но ее внимание сосредоточено на обложках.

Коллин любит Гарри Поттера. Никогда бы не подумала, но кому может не нравиться Гарри Поттер? Хотя я не могу представить Криса или Кэла, читающих это.

– Ты не думаешь, что они будут немного серьезными для нее? – дразню его я.

Мужчина подхватывает ее на руки и сажает к себе на колени. Затем достает из сумки чучело совы, и это уже ее любимая книга.

– Она будет продвинутой, верно, принцесса? – он устраивается в кресле-качалке и открывает книгу. Жонглируя в руках игрушкой и большой книгой, Коллин зачитывает знаменитую первую строчку.

Его голос гипнотизирует, я ожидаю, что Кэйлен потеряет интерес и начнет ерзать, но этого не происходит. Она покачивается, хватая книгу то тут, то там, но вскоре ее голова оказывается у него на груди, и она засыпает. Коллин все еще читает, а я сижу напротив него, слушаю его голос, поглощенная интонацией, и вскоре тоже погружаюсь в сон.

***

Телефон разбудил меня, его мелодия прервала сон, который заставил щеки покраснеть. Моя кожа все еще разгоряченная, а дыхание прерывистое. Я хватаю телефон, протираю глаза и с удивлением обнаруживаю, что лежу в постели. Смотрю на телефон и вижу, что звонит Рэйвен. Моя голова тяжело опускается на подушку. Я хочу закрыть глаза и снова погрузиться в сон, он был теплым и безопасным, но странным, и я ненавижу каждую секунду, что он ускользает от меня, и я с горечью ощущаю утрату.

Телефон снова вибрирует. Рэйвен настойчива, если не сказать больше. На этой неделе мы только кратко говорили, предоставляя ей отредактированные намеки страшных оглавлений вместо правдивых полных историй. Я перезвоню ей позже. Хотела бы я знать, что ей сказать. Не знаю, как утешить ее, и ненавижу хранить секреты, но правда заставит только волноваться. Нет, не волноваться, это приведет ее в ужас.

Она только сейчас осознает, что Крис и Кэл – разные люди. Сказать ей, что к «вечеринке» присоединился Коллин и что Кэл пытался кого-то убить... Даже думать об этом не хочется. Я вылезаю из постели и осознаю, что Кэйлен в комнате нет. Возвращаюсь мыслями в прошлую ночь и вспоминаю, как заснула в ее комнате на полу.

Вспоминания его голоса и то, что это был самый интимный момент в нашей с Коллином жизни. Напоминают мне, как Крис впервые сыграл для меня на гитаре, и я увидела другую сторону человека, которого люблю.

Всякий раз, когда думаю о любви и Коллину в одном предложении, я чувствую укол вины. Я чувствую себя виноватой, когда замечаю то, что привлекло меня к мужчине, единственным, кого я любила в своей жизни. Чувствую укол вины, когда хочется быть рядом с ним, что все еще хочу его. Это безумно и сводит меня с ума. Я держалась на расстоянии, будучи как можно ближе к нему, и часть меня знает, что это смешно, но другая часть думает об этом как о верности. Но верности к кому? К которому из них?

Они – это один человек!

– Ты сходишь с ума, Лорен, – тихо говорю себе, спускаясь вниз.

– Что ж, доброе утро, солнышко, – я замираю, видя Рэйвен с выражением лица, чем-то средним между бешенством и самодовольством, она держит Кэйлен на руках. Я бросаю взгляд на Коллина, который стоит за столешницей, не выглядя так, будто только что проснулся: идеально собранный, каждый волосок на своем месте, полностью одетый и в повышенной готовности, чем кто-либо мог быть, когда после полуночи читал Гарри Поттера.

Дерьмо. Что он ей наговорил? Сегодня я не в том состоянии, чтобы спорить с Рэйвен о моем выборе и ожидаемых последствиях.

– Как давно ты здесь? – спрашиваю я, стараясь придать своему голосу воодушевления.

– Вау, я рада тебя видеть, Рэйвен? Я так рада, что ты здесь. Я скучала по тебе? – саркастически замечает она.

Я вздыхаю и понимаю, что мне придется надеть свою боевую броню, хотя не знаю, поможет ли она мне.

– Так и есть, Рэйвен. Просто была очень длинная неделя.

– Могу себе представить. Коллин просто вводил меня в курс дела, – она говорит это с нажимом, и у меня сводит живот.

Почему он должен быть таким откровенным во всем! Я смотрю на него, и не замечаю ни намека на сожаление, неловкость или ни капли дискомфорта.

– Спасибо, Коллин, – натянуто говорю я.

– Я подумал, что будет лучше, если она узнает обо всем случившемся, и представился. Избавил тебя от стресса, – он пожимает плечом, и я мгновенно раздражаюсь.

– Я выразила благодарность за его откровенность. И это то, в чем его аналоги или их жена не отличились, – саркастически говорит она.

Чувствую, что это будет чудесный день. Как давно она здесь, и что он ей рассказал?

– Я иду на работу. Хорошего вам дня, дамы, – Коллин допивает апельсиновый сок и улыбается мне.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, пока он целует Кэйлен перед уходом.

– Рэйвен, было приятно поговорить с вами, – говорит он, и она ему широко улыбается.

Я немного удивлена, увидев, что в ней нет ни тревоги, ни напряжения, которые присутствовали, когда она встретила Криса. Она словно очарована.

– Мне тоже было приятно с тобой поговорить. Увидимся вечером.

Я ругаю себя за то, что чувствовала прошлой ночью, за то, что потеплела к нему. Это был легкий момент, по которым я скучала.

– Ну, у тебя была трудная неделя, – говорит она, как только дверь закрывается.

Я вздыхаю и плюхаюсь на диван, зная, что сейчас произойдет. Она усаживает Кэйлен, чье внимание приковано к «Doc. McStuffins» в телевизоре (прим. пер.: рос. Доктор Плюшева – детский телевизионный сериал).

– Мне жаль, что мы не смогли поговорить, – говорю я ей искренне, но голос уже изнурен от разговора, который вот-вот последует, поэтому мои извинения звучат сухо и небрежно.

– Ты сожалеешь, – тон ее голоса и без того повышен и полон негодования. – Лорен, у твоего мужа третье альтер-эго, – визжит она.

Я тяжело сглатываю.

– И это я узнаю от Хиллари, – кричит она.

Спасибо, Хиллари.

Качаю головой.

– Вы с Хиллари теперь лучшие друзья, да? – спрашиваю немного ревностно, надеясь увести разговор в другое русло.

– Не смей пытаться сменить тему.

– Не знаю, что тебе сказал Коллин, но столько всего произошло, – оправдываюсь я.

– Он рассказал мне довольно много, но я бы хотела услышать это от тебя, – говорит она, и я подпираю голову руками.

Когда я сразу не отвечаю, она начинает излагать факт за фактом, деталь за деталью, и она знает почти все, что произошло, в том числе и взрыв у Скоттов, который даже не ее дело. Боже, Коллин – чертова балаболка!

– Ну, не похоже, что мне есть о чем рассказывать, потому что ты и так уже все знаешь.

Она подходит ко мне и наклоняется, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Твой муж пытался кого-то убить! Это не нормально! – орет она.

Я встаю и иду в противоположный конец комнаты.

– Тебе не следует в это впутываться, Лорен. Это небезопасно для вас с Кэйлен. Кэлу требуется помощь. Помощь, которую ты не можешь ему дать.

– Кэл никогда не обидит нас, – говорю я усталым голосом, но в нем звучит осуждение.

– Ладно, Кэл не обидит, Крис не обидит. Но что, если появится кто-то другой? – Рэйвен умоляет меня.

Понимаю, что она хочет для нас только лучшего. Знаю, она волнуется, но, Боже, она не имеет представления, насколько я боюсь. Я напряжена до предела, и цепляюсь за надежду, а она не помогает.

– Может, я и не эксперт в ДРЛ (прим. пер.: Диссоциативное расстройство личности). Возможно, я даже не смогу сказать, всплывет ли на поверхность еще один альтер, или этот альтер будет придурком, но я точно знаю, я готова поставить свою жизнь на то, что ни одна часть моего мужа никогда не причинит вреда мне или нашей дочери! – я говорю громче и злее, чем собиралась. Щеки Рэйвен покраснели, а мои словно горят.

– Ты ставишь на кон свою жизнь, свою и Кэйлен, это нелепо и эгоистично!

– Вот почему я с тобой не разговариваю, – мой голос теперь тих и обессилен. Я качаю головой и вытираю слезы. – Знаю, что ты волнуешься и говоришь то, что думаешь, только потому, что тебе не все равно, но я изо всех сил стараюсь справиться со случившимся. Это тяжело, очень тяжело. Можешь поставить себя на мое место? Ты знаешь все, что произошло, можешь представить, что чувствую я? – слезы текут по щекам, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как ее лицо смягчается. – Все, что ты чувствуешь, я обдумывала миллион раз. Я уже обеспокоена, да я на взводе, до смерти боюсь, что жизнь всегда будет тяжелой, и гармония и легкость никогда не будут частью нашей жизни. Я боюсь этого, но у меня еще есть надежда. Если у меня больше ничего нет, у меня есть надежда, и я не могу позволить тебе или кому-то другому забрать ее у меня, потому что если я потеряю ее, я попаду в психушку, и это никому не пойдет на пользу. Поэтому, пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, просто поддержи меня. Пожалуйста, не усугубляй ситуацию.

Ее губы плотно сжимаются, и Рэйвен разочарованно вздыхает, но кивает, просто так, как будто все приняла. Возможно, принятие не совсем правильное слово. Она будет терпеть все это.

Женщина идет на кухню и начинает наливать нам кофе. Говорит, что Коллин заказал мне массаж и уход за лицом и что он хочет пригласить меня на ужин. Я шокирована таким поворотом на сто восемьдесят градусов, не только тем, что Рэйвен подлизывается и поддерживает, но и тем, что Коллин планирует пригласить меня на ужин.

Все, что сейчас в моих мыслях, это массажистка, разминающая недели сдерживаемого стресса и разочарования. Что это должно значить? Наверное, ничего. Оливковая ветвь? (прим. пер.: Оливковая ветвь считается символом мира).

Ладно, не оливковая ветвь, так как мы не воевали друг с другом, мы держались на дружелюбном расстоянии. Мы больше похожи на предусмотрительных союзников, вчера был первый раз, когда пропасть между нами уменьшилась. Вспоминаю, как он сказал, что у него есть для меня сюрприз, но я не смогу его получить до пятницы. Сегодня четверг. Я думаю о сне, который видела прошлой ночью, о сне, от которого мне все еще грустно, и я благодарна, что он в прошлом.

После массажа и ухода за лицом чувствую себя легче и снова выгляжу на свой возраст, а не на десять лет старше. Думаю о том, как заботливо было со стороны Коллина сделать это. Он знает почти обо всем.