Текст книги "Разбитые осколки (ЛП)"

Автор книги: Порша Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Вижу, ты занята. Я просто хотел представиться, так как мы находились неподалеку. Увидимся вечером, – говорит он с легкой непринужденной улыбкой.

– Спасибо еще раз. Да, мы еще поговорим сегодня, – говорю я, не отрывая взгляда от списка.

Когда руки закрывают мне глаза, я пытаюсь скрыть стон и изобразить фальшивую улыбку. У меня так много работы, что прямо сейчас я мечтаю о волшебном Джинне, чтобы исполнить три желания и сделать все идеально, или хотя бы просто терпимо. Оборачиваюсь, и вижу широко улыбающуюся мне Рейвен. Я падаю в ее крепкие объятия.

– Я думала, ты придешь позже, – удивленно спрашиваю ее.

– Нет, но я подумала, что тебе может понадобиться помощь, – ее глаза изучают меня, и брови тут же сходятся вместе. – Ты в порядке?

– Просто нервничаю из-за сегодняшнего вечера, – это наполовину правда, и я надеюсь, что она поверит.

– Дорогая, я уже вижу, как все складывается. Для тебя это будет отличный вечер.

– Рейвен, пожалуйста, сделай так, чтобы Лорен убралась отсюда, чтобы она смогла подготовиться к сегодняшнему вечеру. У нас все под контролем, – говорит Хиллари сквозь стиснутые зубы.

– Мне действительно пора на прием, – говорю, пытаясь собрать остатки энтузиазма.

– Да, тебе нужно уходить отсюда, я подменю тебя, и все, что им нужно будет помочь, я могу сделать.

– Ладно. Я ухожу, – я хватаюсь за ремешок сумочки и прокладываю себе путь через море занятых людей, работающих вместе, чтобы сделать мое открытие идеальным.

Когда выхожу на улицу, то с облегчением вздыхаю, в предвкушении немного побыть наедине с собой.

– Пенни за твои мысли? – я удивляюсь, когда поднимаю глаза и вижу Декстера-младшего, сидящего в черном матовом «роллс-ройсе».

– Привет, – говорю я, стараясь скрыть в голосе холод.

Мы с ним уже некоторое время находимся на грани теплых отношений. Мы не были дружны с тех пор, как я узнала, что он солгал мне о Кэле.

– Ты немного рановато для вечеринки, – предполагала, что они с Хелен приедут, но я удивлена видеть его здесь так рано.

Глядя на Декстера, вспоминаю о тайнах и лжи, которые были связаны с моей жизнью.

– Куда направляешься? Хочешь прокатиться? – спрашивает он, и я борюсь с желанием закатить глаза.

– Нет, спасибо, – я поворачиваюсь и иду прочь от него.

– Лорен, я думаю, нам надо поговорить, – говорит Декстер мне вслед, и самодовольство исчезает из его голоса.

– О чем же нам тогда говорить?

– О твоем муже.

– Хорошо... Что ты можешь сказать мне такого, чего не сказала Хелен? – дерзю ему я.

– Хелен связана определенными этическими ограничениями. Я – нет.

Я прикусываю губу. Что может пойти не так от разговора с Декстером? Не похоже, что ситуация может стать еще хуже. Его водитель выходит из машины и открывает передо мной дверь, прежде чем я успеваю дотронуться до ручки.

– Спасибо, – я сажусь, и он закрывает за мной дверь.

Отмечаю мягкость кожи, декаданс отделки – этот автомобиль шепчет богатством.

– Впервые в «роллсе»? – спрашивает Декстер, и на моем лице, должно быть, написано благоговение.

– Так о чем ты хочешь поговорить? – я игнорирую его вопрос и сразу перехожу к делу.

– Знаю, что я никогда не был откровенен с тобой, но, пожалуйста, знай, что это было не из-за того, кто ты, а из-за того, кто я и что от меня требовали.

– Ты знал, что он твой брат? – спрашиваю прямо я.

Его ответ на этот вопрос позволит мне понять, является ли этот разговор пустой тратой моего времени, и если он здесь только ради того, чтобы избавиться от угрызений совести, или если он готов быть более честным со мной.

– Не сразу. Но я – Крестфилд, и то, как долго отец поощрял меня к этому, заставило меня задуматься.

– Когда ты об этом узнал? – спрашиваю я его, когда он наливает себе стакан коричневой жидкости.

– Прямо перед вашей свадьбой, – он подносит стакан к губам.

Я глубоко вздыхаю.

– Почему я здесь, Декстер? Ты, должно быть, хочешь сказать мне что-то важное.

– Кэл говорил с тобой о той ночи?

– Какой ночи? – растерянно спрашиваю я.

– О той ночи, когда он отправился навестить своего давнего родственника.

– Нет. После того, как все случилось, он был очень расстроен из-за этого, и тогда Коллин взял верх.

На его лице появляется выражение глубокой задумчивости.

– Вообще-то нет. Кэл ненадолго вернулся несколько дней назад. Я подумала, что это Крис, и он, возможно, что-то сказал об этом, но я была слишком пьяна, чтобы вспомнить, если это вообще произошло, – признаюсь я. – А что? Это что-то важное? – с любопытством спрашиваю я его.

– Может быть очень важно, – говорит он скорее себе, чем мне. – Я не мог быть тебе полезен изначально, потому что Кэл поклялся мне хранить тайну, – начинает он. – Теперь я не связан этим обещанием. Один из моих фармацевтов сообщил, что Коллин просил «Налтрексон» и «Ксанакс», – объясняет он, и я чувствую, как мое лицо морщится.

– Прости, что это?

– «Налтрексон» обычно прописывают тем, кто пытается преодолеть наркотическую зависимость, но мы обнаружили, что он подавляет эмоциональные позывы и сочетается с «Ксанаксом».

– Он не хочет ничего чувствовать? – растерянно спрашиваю я.

– Как тебе известно, переключение происходит по причине. Коллин обычно не реагирует на такие вещи, потому что он тот, кто не должен быть затронут этим, но, похоже, все изменилось. «Ксанакс» может иметь различные побочные эффекты, включая нарушение памяти. Мы думаем, что смешивая их, он верит...

– Во что он верит?

– Мы думаем, что он, возможно, пытается создать постоянный блок, подобный тому, что мы когда-то разрабатывали для Кэла, – объясняет он, и мое сердце начинает биться быстрее.

– Но Коллин должен быть... – я глубоко вздохнула. – Я сделала его таким, – говорю, ощущая, как чувство вины охватывает все мое тело.

– Нет, он тот, кем он является. Если уж на то пошло, именно ты удерживаешь их вместе.

Но я в это не верю.

– Так что же мне делать? Что же нам делать? – я надеюсь, что кто-то даст мне ответ на все это.

– Если ты ему об этом расскажешь, он все объяснит. Или признается в своих намерениях, а если понадобится – мы поместим его в больницу.

– Прости, что? – шокированно спрашиваю я.

– Лорен, он не может сам себе выписывать лекарства. Это опасно, и мы не знаем, как это повлияет на него, – прямо заявляет Декстер. – Мы с Хелен будем сегодня у тебя на вечеринке. Если ты заметишь что-то странное или необычное, если он будет представлять опасность для себя или кого-то еще – мы должны будем действовать сегодня вечером. Мне неприятно говорить тебе это в твой великий вечер, – говорит он искренне.

– Нет, все в порядке. Мне лучше знать, чем оставаться в неведении.

– Куда ты направлялась? – спрашивает он.

– Домой, – тихий голосок в моей голове говорит, что моя жизнь скатится в ад в одно мгновение.

***

Когда я прихожу домой и открываю дверь, то с удивлением слышу, как играют дети. Я еще больше поражаюсь, когда вижу мистера и миссис Скотт, сидящих на диване и смотрящих телевизор, и маленькую светловолосую девочку, играющую с Кэйлен и ее игрушками.

– Привет, Лорен, – говорит мужчина, и самая большая головная боль в моей жизни присоединяется к уже имеющейся тошноте.

– Привет, ты красивая, – хихикает девочка, и когда мои чувства возвращаются, я понимаю, что это, должно быть, Уилла, потому что она выглядит так же, как Лиза.

– Спасибо, и ты тоже, – я натянуто улыбаюсь ей.

Мистер Скотт смотрит мне в глаза, и я вижу огромный прогресс с того момента, когда видела его в последний раз. Его глаза блестят и полны жизни, борода и волосы подстрижены и больше не в беспорядке. Он не похож на человека, который взвалил на свои плечи всю тяжесть мира, или на человека, который раскрыл страшную тайну своей семье. Он выглядит счастливым, и часть меня радуется, в то время как другая часть интересуется, что он здесь делает.

– Крис хотел, чтобы я приехал, – объясняет он, читая выражение моего лица.

– Крис хотел, чтобы вы приехали?

– Он позвонил мне вчера вечером и сказал, что хочет, чтобы мы присутствовали на открытии твоей галереи, – они оба смотрят на меня с недоумением. – Он тебе не сказал?

– Вчера вечером? – спрашиваю я в замешательстве.

– Да, все в порядке? – миссис Скотт подходит ко мне с озабоченным видом.

– Нет. Криса не было около четырех дней…

– Лорен, что ты имеешь в виду? – спрашивает миссис Скотт.

– Эй, солнышко, хочешь посмотреть все классные вещи, которые есть у Кэйлен в ее комнате? – я спрашиваю Уиллу, а она улыбается и кивает.

– Пошли, Кэйлен, – радостно говорит она, прежде чем убежать вместе с Кэйлен подпрыгивающей позади нее.

Я сажусь и начинаю объяснять им, что произошло: – Кэл взял верх над Крисом и не сообщил нам с Коллином, новые бесчисленные проблемы и возможное злоупотребление лекарствами – по окончанию рассказа, слезы текут по моему лицу, а миссис Скотт укачивает меня в своих объятиях.

– О, дорогая, ты держала все это в себе?

– Мы должны что-то предпринять. Это то, что нужно решить нам, а не Крестфилдам, – говорит мистер Скотт, и в его голосе снова звучит прежняя властность.

– Я должна отменить шоу, – я хватаю телефон, чтобы позвонить Хиллари.

– Нет, не стоит, ты так много для этого работала. Ты этого заслуживаешь, – миссис Скотт сжимает мою руку и мягко улыбается.

– Нам всем придется следить за ним. Кто-то будет здесь с вами круглосуточно, – говорит мистер Скотт. – Также, мы попросим Эйдана помочь нам.

– Просто не понимаю, почему Коллин сказал вам приехать сюда. Как вы думаете, это действительно мог быть Крис? – спрашиваю больше себя, чем их.

– Я был, мягко говоря, шокирован, – виновато опускает глаза мистер Скотт. – У меня были такие большие надежды, что скоро все изменится.

– Вы видели его сегодня? – я спрашиваю миссис Скотт.

– Он поцеловал меня в щеку, когда я готовила завтрак, и сообщил, что ему пора на работу. Я должна была догадаться, что это был не он, когда он не крал еду, – женщина издает безрадостный смешок.

Он всегда уходит до того, как я просыпаюсь. На самом деле каждый из них так делает.

– Лорен, тебе нужно немного отдохнуть перед важным вечером. Ты выглядишь такой усталой, – озабоченно говорит миссис Скотт, и я понимаю, что совершенно забыла о прическе и макияже.

– Сегодня вечером я буду выглядеть как зомби, напряженный зомби, – я смеюсь, чтобы не расплакаться.

– Нет, все будет хорошо. Все будет хорошо, – успокаивает меня миссис Скотт, беря за руку. – Сейчас только час дня. Иди, отдохни до трех, а когда проснешься, у меня будет все, что тебе нужно, чтобы подготовиться. Обещаю, – голос миссис Скотт звучит так уверенно, что мне сразу становится лучше.

Когда я падаю на кровать, не понимаю, как я должна уснуть с таким количеством мыслей, проходящих через мою голову, но почему-то веки ощущаются так, словно они весят тысячу фунтов, и сон сваливает меня, как грузовик.

– Привет, соня. Время просыпаться, – я открываю глаза и вижу Хиллари и Анджелу, сидящих рядом со мной.

– Сколько сейчас времени? – я чувствую слабость и могу проспать еще тысячу часов.

– Время принять душ, чтобы мы могли сделать тебя гламурной, – Хиллари улыбается, держа сбоку пятифунтовую косметичку и протягивая мне «Ред Булл», а Анджела машет мне феном и утюжком.

– Вы самые лучшие, – говорю я, чувствуя, как меня душат слезы.

– Сейчас же прекрати плакать, потому что, как только я нанесу тебе тушь на ресницы, мне придется убить тебя, если слезы смоют ее.

Я проглатываю свой «Ред Булл» между душем и нанесением лосьона, а когда заканчиваю, Анджела начинает расчесывать мои волосы.

– Я уже говорила тебе, что встретила своего следующего любовника на одну ночь? – спрашивает Хиллари, разглядывая размер своей задницы в моем зеркале.

– Повзрослей, Хил, – игриво ругает ее Анджела.

– О нет, если бы ты его видела, ты бы так не говорила. Он такой горячий, и он художник. Такой задумчивый, – она падает обратно на мою кровать и ищет его фотографию на телефоне, затем показывает Энджи.

– Да, симпатичный, но почему он должен быть любовником на одну ночь? – спрашивает Энджи, и Хиллари причмокивает губами.

– Это такое выражение, – оправдывается Хиллари.

– А как же Эйдан? – думала, что они, вроде, становятся ближе, поэтому я удивлена, что Хиллари заглядывается на других парней, а получается, я была не права.

– Фу, мы же не вместе. Мы просто развлекаемся, и пока он не заведет разговор о другом, я выбираю, – хихикает она. – Что насчет тебя и Майки? – Хиллари поддразнивает Анджелу, и та застенчиво улыбается.

– Мы встречаемся, – говорит Анджела, обматывая мои волосы вокруг палочки для завивки.

– Встречаетесь или развлекаетесь? – Хиллари спрашивает драматично.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь моментом, вспоминая те дни, когда мы помогали друг другу готовиться к свиданиям и устраивали ночевки после того, как парни разбивали наши сердца. Ну, то, что я тогда называла разбитым сердцем. Ничто не сравнится с тем, что я чувствовала с Кэлом. Наши проблемные дни – адское пламя, а хорошие – райское наслаждение.

– Спасибо, что пришли, – говорю я им. Энджи целует меня в щеку, а Хиллари бросает в меня подушкой.

– Аккуратней, прическа! – Анджела ее ругает. На какое-то мгновение я перестаю думать обо всем, что произошло между мной и моим мужем – о лжи, секретах и тайных планах – я просто провожу время с моими девочками перед одним из самых захватывающих вечеров в моей жизни.

***

Коллин

– Вот ваш костюм на сегодняшний вечер и документы, которые вы просили, – женщина вешает костюм на дверь и кладет папку на стол.

– Дженнифер, что это такое? – спрашиваю я, глядя на свою помощницу, и возвращаюсь к папкам в руке.

– Вы же сами просили, сэр, – говорит неловко улыбаясь. Она хорошенькая, как кинозвезда старой школы – не худая, как рельс, но стройная, с большими глазами лани и полными губами, но я сомневаюсь, что это было одним из факторов получения ею этой работы.

– Я тебя просил? – повторяю я, замечая, как она сглатывает.

– Да, сегодня утром, – она скрещивает руки перед собой, полуулыбка исчезает.

Я щиплю себя за переносицу. Это уже второй раз, когда я теряю память, маленькие моменты, украденные у меня, как насмешки. Сначала к монитору моего компьютера была приклеена бумажка с надписью «твое время истекает», а теперь вот это.

– И что это? – я просматриваю что-то, что похоже на личные документы, счета за электричество и свидетельство о рождении.

– Их доставил курьер мистера Крестфилда, – ее голос дрожит, она нервничает или чувствует себя неловко, но это я должен нервничать. Когда мой взгляд падает на имя, я роняю папку из рук. На моем столе досье на Клейтона Райса.

– Кэл, – бормочу я.

– Простите, сэр?

– Ничего страшного, Дженнифер. Увижу ли я тебя сегодня на открытии галереи моей жены? – я меняю тему, и ее улыбка становится шире.

– Да. Мы все очень взволнованы. Я никогда раньше не была на открытии галереи.

– Хорошо, – говорю я ей, а она кивает, прежде чем уйти и закрыть за собой дверь.

Я достаю из ящика пузырек с таблетками и смотрю на них. Комбинация лекарств, которую я принял ранее, была неправильной. Она только сделала меня усталым и более восприимчивым к переходу. Я должен увеличить количество «Налтрексона». Поднимаю трубку телефона.

– Дженнифер, ты можешь позвать Килана Фекслера? – он один из химиков, с которыми я сотрудничаю.

Я беру папку, которую Кэл попросил ранее, и бросаю ее в измельчитель. Проверяю время и вижу, что у меня есть около двух часов до того, как мне нужно будет уходить в галерею, поэтому прыгаю в душ, переодеваюсь в костюм, и понимаю, что Фекслер все еще не добрался сюда. Хватаю телефон.

– Дженнифер, ты вызвала Фекслера? – спрашиваю я, чувствуя, как начинают пульсировать вены в голове.

– Да, но…

– «Но» что? – мое терпение начинает иссякать, а телефонная линия обрывается.

Беру трубку, чтобы перезвонить, но слышу сигнал «занято». Я встаю и направляюсь к двери, а Декстер Крестфилд-старший входит в нее.

– Коллин... – на его лице появляется угрожающая улыбка. – Мой сын, – снисходительно добавляет он.

Я улыбаюсь в ответ.

– Твой брат лишил тебя привилегий нашего фармацевтичного персонала, – объясняет он. Мужчина оглядывает меня с головы до ног и одобрительно кивает. – Отличный выбор для открытия галереи Лорен, – он улыбается, как ведущий развлекательного шоу, затем проходит мимо меня и садится за мой стол. – Я немного обеспокоен, Коллин, – он откидывается на спинку моего стула.

– Обеспокоен чем?

– Что у тебя нет контроля над ситуацией.

– У меня все под контролем. Конечно, были и небольшие инциденты, – признаю я.

– Я не совершаю инцидентов, Коллин. Я уже слишком стар для них. Мне нравятся результаты, и я не люблю ошибки или просчеты. Они меня утомляют, раздражают, а я не из тех людей, с кем ты хочешь поступить подобным образом, – его жесткое лицо расплывается в улыбке.

– Не было никакого просчета или ошибки, учитывая, что я здесь один. Для этого есть причина, и если ты поможешь мне остаться здесь, тебе нечего будет бояться.

Он приподнимается на моем стуле.

– Ты так напоминаешь мне свою мать. Из всех твоих «товарищей», ты больше всего напоминаешь мне ее, – говорит он со зловещей улыбкой, и я стискиваю зубы. – Она была так красива. Она легко могла бы уехать в Голливуд или Нью-Йорк и сколотить состояние на одном лишь лице. В ту же секунду, как я увидел ее, понял, что она должна быть моей, и я просто надеялся, что ее мозг соответствовал телу, – мужчина хихикает.

– Ты закончил? – многозначительно спрашиваю я.

Его улыбка превращается в ровную жесткую линию.

– Ты сядешь. Прямо сейчас, – его тон не поднимается выше шепота, но заставил бы вздрогнуть и более слабого человека.

Он указывает на стул перед моим столом.

Я сжимаю губы и поправляю костюм, прежде чем сесть. Я могу завоевать его доверие до окончания разговора, лишь бы получить то, что мне требуется. Он может заплатить за это позже.

– Ты же знаешь, я не понимал, что с ней что-то не так, пока... Ну, не буду вдаваться в пошлые подробности. Это было бы бестактно, – он хихикает, и его глаза изучают мое лицо, ожидая реакции. – Казалось, ее устраивало видеться, когда позволяло время, и она понимала, что является пустышкой, но потом часть ее противоречила этому, и тогда появился ты.

– Как бы эти рассказы о твоей юности ни были достойны бестселлера. Я должен кое-где быть, – напоминаю я ему.

– Ты же знаешь, я думаю, что ввел тебя в заблуждение, Коллин. Возможно, у тебя создалось отчетливое впечатление, что я тебе что-то должен, за то, что ты контролируешь ситуацию, хотя на самом деле все обстоит как раз наоборот.

Я не могу удержаться от смеха.

– Отправить тебя в психушку было бы слишком просто, – небрежно говорит он.

Я издаю недоверчивый смешок.

– Если бы я почувствовал, что ты представляешь для себя какую-то опасность, а Хелен согласилась бы со мной... – он замолкает.

– Декстер, ты не с Кристофером разговариваешь. У тебя должно быть больше доводов, чем это.

– Нетерпелив, как и Изабелла, – он качает головой. – Ты заставлял моих сотрудников давать тебе лекарства. Ты угрожал одному из них, прежде чем ударить его головой о металлическую столешницу, – говорит он, и я чувствую, как мое сердце начинает биться скорее.

– Я этого не делал, – парирую я, и он ухмыляется.

– Правда... ты уверен? Потому что я не думаю, что ты помнишь так много, как следовало бы...

Он замолкает, встает с моего стула и подходит к окну.

– Допустим, ты не предполагаешь, что я смог бы убедить одного, двух или трех моих сотрудников согласиться заявить обратное? Что у меня нет козырей в кармане? – он поворачивается ко мне с ухмылкой. – Ты задокументирован, как человек страдающий потерей во времени и памяти. Это означает, что ты не осознаешь всего, что делаешь. Ты же не думаешь, что я не могу заставить Хелен согласиться с тем, как я вижу твое состояние? – он смеется. – Было бы великодушно, если бы ты согласился на госпитализацию, Коллин. Это было бы лучше, чем когда ты садишься в один из тех роскошных автомобилей, которые ты так любишь, а тормоза отказывают. Странный человек с пистолетом загоняет тебя в угол в переулке, чтобы стащить эти часы за пятнадцать тысяч долларов с твоего запястья, а его палец соскальзывает и нажимает на спусковой крючок.

У меня сдавливает горло, тело тяжелеет, мысли путаются.

– Ты видишь эту игру, в которую я играю с теми, кто думает, что они умнее – на шаг впереди меня? Я позволяю им думать, что они в шаге от мата, а потом... я опрокидываю доску, – он наклоняется ко мне, и мы оказываемся лицом к лицу. – Тебе повезло, что ты родственник. Не надо так расстраиваться. Люди и лучше тебя, проиграли мне и будут продолжать проигрывать. У твоего собственного брата есть своя игра, которая, как он думает, поставит его на первое место, но он также проиграет, а мир продолжит вращаться. Ты не добьешься такого в жизни с тем, что у меня есть и с тем, что я построил, если не будешь держать руку на пульсе каждой области, которая тебе нужна. Я научился видеть общую картину. Молодые люди вроде тебя видят только небольшой фрагмент.

Он прикасается к моей щеке, как отец к любящему сыну.

– Знаешь, я действительно любил твою мать... Она просто... Она не понимала своего места – не могла принять его – даже после всех моих уговоров, – он испускает короткий вздох. – Ну ладно. Все это в прошлом, верно, мой мальчик? – мужчина похлопывает меня по спине, прежде чем направиться к двери. – Ой, чуть не забыл. У меня есть для тебя подарок.

Я поворачиваюсь к нему, и он бросает мне пузырек с таблетками. Я копошусь, прежде чем поймать, а он уходит из моего кабинета. Словно, никогда здесь не было, но его присутствие повсюду, инфицирует воздух, инфицирует меня. Сразу же закрываю дверь и замираю.

Я застрял на месте. Пытаюсь думать, но не могу, потому что слышу только зловещий смех. Я быстро открываю пузырек и принимаю четыре таблетки.

***

Лорен

Он еще не пришел. Посреди всего этого волнующего хаоса мои мысли сосредоточены на нем, а их не должно быть. Все будет хорошо. Сегодняшний вечер – вечер наслаждений моими достижениями – тем, что я так упорно старалась собрать воедино.

Ну, это то, что Рейвен сказала мне в ту минуту, как я пришла со своим бледным лицом, скрытым под тональным кремом, консилером и мерцающей пудрой. Хиллари проделала удивительную работу. Мое лицо выглядит как у тех девушек в Instagram – безупречно. Мои волосы стали шикарными после того, как Энджи создала идеальные свободные волны. Черное платье, кажется, специально создано для меня – облегает и скрывает во всех нужных местах. Галерея переполнена. Музыка наполняет воздух, в то время как люди восхищаются каждой картиной. Мелькают вспышки камер, присутствуют несколько газетных репортеров. Публика – сочетание молодых, энергичных и утонченных людей, которых я определяю как наших подписчиков из социальных сетей и связей, которых Декстер притянул для более традиционной прессы. Я сплю, и это прекрасно, за исключением того, что мой главный человек отсутствует.

– Улыбнись, милая, ты выглядишь так, будто только что проглотила презерватив, – шепчет мне на ухо Хиллари. – Здесь так много людей, которые хотят встретиться с тобой, сделай обход и поблагодари всех за то, что пришли и покупают работы твоих художников. Я продала пять, и я убью тебя, – говорит мне прямо в ухо.

Подруга берет меня за руку, и ведет по залу. Я удивлена, насколько хорошо Хиллари справляется с этим. Она харизматична, сдержанна с женщинами и правильно кокетничает с мужчинами. Хорошо осведомлена о каждом произведении и его создателе. Она все выучила и поднялась так высоко, как я не ожидала, когда нанимала ее, потому что она металась между работами. В те моменты, когда я разваливалась на части, она собирала все воедино.

– Йен, Лорен и я просто хотели поблагодарить тебя за то, что ты сегодня так хорошо поработал. Я спросила нескольких человек о том, как они узнали об этом событии, и все они сказали, что следуют за тобой, – Хиллари одаривает его привлекательной улыбкой, а парень скромно улыбается в ответ.

– Твоя работа удивительна и одна из моих любимых, – честно говорю я ему.

Его последние работы – фотографии заброшенных зданий, но то, как он их запечатлевает, они говорят с людьми – мужчинами и женщинами всех возрастов. Я предполагаю, что именно поэтому у него более миллиона подписчиков на Instagram.

– Может, я и привел сюда кое-кого, но все говорят о твоей работе, – он смеется.

– Моей работе?

– Очень смело раскрывать что-то настолько личное. Ты смогла увидеть боль, одиночество, страх и радость в этом, – шум вокруг меня заглушен.

Мое сердце тяжело бьется в груди, и кажется, что мир замедлился. Я смотрю на Хиллари, на лице которой застыла нервная улыбка.

– Хиллари, ты не сделала этого, – я сглатываю свои набирающие обороты нервы.

– Это такая удивительная картина, Лорен, – умоляет она настойчиво, сжимая мои руки.

Йен смотрит между нами, чувствуя некоторое напряжение. Мои мысли неуклюже пытаются сформировать слова, но слова не выходят из моего рта. Я осматриваю комнату, чтобы увидеть, где она ее разместила, но ничего не вижу.

Как она ее назвала? Каково описание? Я еще даже не показывала ему эту картину, а теперь она выставлена на всеобщее обозрение. Я ухожу от Хиллари и пересекаю галерею. Я не заметила ее во время моей первой прогулки. Она размером почти шесть футов, я бы просто не пропустила ее.

– Дорогая, это потрясающе. Ты проделала такую фантастическую работу, – Рейвен останавливает меня.

Она красиво выглядит, ее волосы короче, чем раньше, и подстрижены в стильный боб. Тетя в темно-серый свитер большого размера и черную юбку, но я даже не могу произнести ей комплимент вслух, потому что мои мысли заняты одним – найти картину, надеяться, что, быть может, никто ее не заметил, и молиться, чтобы мое имя не ассоциировалось с ней. Возможно, Хиллари просто случайно упомянула об этом Йену, когда флиртовала, а он просто был милым.

– А ты видела что-нибудь, написанное мной? – нервно спрашиваю я.

– Именно об этом я и говорю. Это разговоры на всю ночь. Я не думала, что ты будешь так откровенна с тем, что происходит, но... – ее слова остаются неслышимы.

– Наверху, это должно быть наверху, – бормочу я себе под нос.

Прежде чем пройти сквозь несчётное количество людей, держащих бокалы с шампанским и поглощенных своими собственными разговорами. Мое сердце начинает вырываться из груди, когда я вижу это. Она находится в своей собственной секции в окружении более чем дюжины людей.

Подпись рядом гласит: «Разбитые осколки» автор Лорен Скотт.

Мое сердце останавливается.

– Как ты думаешь, что картина значит? – я слышу мужской голос.

– Кого это волнует, ведь он горячий, – добавляет женский голос.

– Это один и тот же парень, не так ли?

– Думаю, да.

– Нет, они все выглядят по-разному.

– Конечно, это тот же самый парень.

– Думаешь, тройняшки?

– Может быть, у нее трое любовников.

В конце концов, все голоса сливаются воедино, кроме одного.

– Что это такое? – его голос заставляет все резко остановиться.

Мое сердце упало, и я нервно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его глаза широко раскрыты, он пристально смотрит на картину. Я проглатываю свои нервы. Его присутствие вызывает тишину среди зрителей, и я не уверена, потому, что они узнали его или его аура сама по себе не вызывает вопросов, а только действия, которые нужно предпринять. Это заставляет меня хотеть заползти вглубь себя и спрятаться. Он выглядит потрясающе – одет в безупречный черный костюм, ни единого волоска не выбилось из прически, но что-то не так. Лицо у него каменное, расслабленное, но движения быстрые и резкие, когда он подходит к портрету и оглядывает небольшую толпу людей, окружающих его. Он приближается ко мне, хватает меня за руку, не ослабевая хватки.

– Как ты могла это сделать? – его голос хриплый и отчаянный.

– Я... Я не хотела, чтобы это было выставлено на всеобщее обозрение... – говорю ему быстро.

– Ты знаешь, что может случиться, если люди узнают об этом? – спрашивает он, его хватка на моей руке становится еще крепче.

– Коллин, ты делаешь мне больно, – я пытаюсь вырвать свою руку.

– Есть причина, по которой мы обращаемся к одному врачу, причина, по которой это должно оставаться в тайне, – его зубы стиснуты, и он притягивает меня ближе к своей груди. Его глаза прикованы к моим, в них горит огонь.

Я чувствую, что дрожу. За те годы знакомства с этим мужчиной, я испытывала к нему много чувств – гнев, радость, любовь, разочарование, желание, но не страх, никогда не чувствовала с ним страха, до сих пор.

– Он может уничтожить нас, – рычит мужчина, прежде чем оттолкнуть меня.

Мой рот открывается от шока и замешательства. Должно быть так действует лекарство! Зеваки растерянно смотрят на нас, с озабоченными выражениями лица, не зная, стоит ли им вмешиваться.

– Коллин, о ком ты говоришь? Да что с тобой такое? – я умоляю его.

Он смотрит на меня разочарованно, как будто я ему досаждаю. Подходит к моему произведению и пытается стянуть его вниз.

– Коллин, прекрати! – я пытаюсь схватить его за плечо, но он отталкивает меня так сильно, что я спотыкаюсь на каблуках.

– Эй, почему бы тебе не успокоиться, – говорит один из зрителей. Он примерно такого же роста и телосложения, как Коллин, и я боюсь того, как это закончится в состоянии Коллина.

– Это тебя не касается, – рычит Коллин, продолжая пытаться сорвать холст со стены. Зевака смотрит на меня с жалостью.

– Пожалуйста, просто оставь его в покое, – говорю я ему. Другой парень качает головой в недоумении или в гневе и подходит к нему.

– Эй, приятель, успокойся, – он хватает его за плечо, и я смотрю, как кулак Коллина летит парню в лицо с такой силой, что он падает.

– Коллин! – кричу я.

Но тот даже не смотрит в мою сторону. Он швырнул парня на картину и теперь навалился на него сверху, ударив кулаком по лицу.

– О Боже, Коллин, прекрати! – кричу я.

Пытаюсь стащить его с другого парня, но он толкает меня так сильно, что я падаю на пол.

– Эй! – я сажусь и вижу, как двое мужчин, один из них Йен, оттаскивают Коллина от бедняги. Несколько женщин помогают мне подняться. Коллин борется в их тисках и умудряется освободить свою руку у одного парня и ударить локтем в лицо Йена.

– Черт! – Йен кричит, прикрывая свой глаз. Другой парень хватает Коллина, а Йен срывает с себя куртку и расправляет плечи, как будто он профессиональный боец.

– Ну же, придурок! – он насмехается над Коллином, а потом набрасывается на него, как разъяренный бык.

Коллин пытается схватить Йена за талию, чтобы бросить его, но Йен наносит ему несколько ударов в живот. Из моих глаз текут слезы. Я снимаю туфли и бегу за помощью, когда вижу Эйдана пробирающегося сквозь толпу.

Я так рада его видеть, что готова упасть в обморок. Он бросается в бой, но хватает Йена, ошибочно полагая, что тот является инициатором драки.