Текст книги "Последний шанс (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

– Пошевеливайся, Ник… За эту беглянку милорд хорошо заплатит.

– Беглянка не посмела бы бегать в штанах, Карт. Я думаю, эта девка из диких…

– Из диких? Ну, это вряд ли… Про диких уже лет пятнадцать ничего не слышно.

– Эй… Я же не собираюсь бежать. Выпустите меня...– неуверенно позвала Татьяна.

Лежать на плече головой вниз ей было неудобно, кроме того на живот сильно давили горлышко бутылки и топорик. Зато осознание, что на этой планете есть люди, другие люди, не те, кто прилетел с ней – воодушевляло. Раз местные выжили – значит появились шансы и неё самой, и у тех, кто в других капсулах!

– Эй… – повторила Татьяна, пытаясь привлечь к себе внимание. – Вы не могли бы отпустить меня? Я никуда не сбегу, да и вообще, очень рада найти людей. И я – не дикая и не беглая…

Договорить она не смогла: хлесткий удар по бедру плетью или ремнём заставил её прерваться на полуслове и взвизгнуть, слёзы выступили из глаз сами собой и потекли по вискам ко лбу. Татьяна втянула воздух сквозь сжатые зубы, чтобы не визжать от боли и услышала спокойный, даже равнодушный голос, приказывающий ей:

– Заткнись, девка. Это ты потом судильщикам лорда будешь рассказывать свои сказки. Пошли, Ник…

Татьяне хотелось сказать очень многое. И то, что она не представляет опасности; и то, что ей нужна помощь; и то, что нельзя бить человека просто так…

Сказать ей хотелось многое, но она благоразумно промолчала: пугало отношение этих незнакомцев, пугали их слова о каком-то судильщике и лорде.

«Лорд… Это что у них здесь, средневековье? А где же тот, кто был в капсуле? Если эти люди местные, то может быть они его тоже схватили? Или её…»

Бедро от удара жгло так сильно, что девушка цеплялась за любую мысль, лишь бы не разреветься окончательно. Почему-то в именно этот момент Татьяна первый раз за всё время подумала о своих товарищах по несчастью не обезличено, не как о некой группе спасшихся людей, а более конкретно. Вспомнила рыжую Ирину, которая предлагала ей присоединиться к группе; Игоря – властного и явно амбициозного мужика, который даже в молодом теле старался выглядеть солидно и из-за этого двигался нарочито медленно; белокурую Гульнару, которая жаловалась на то, что не может привыкнуть к светлым волосам и голубым глазам.

Ну и, разумеется, больше всего она думала о Константине. Он приглянулся ей не только тем, что рос и жил практически в одно время вместе с ней и получил сходное воспитание, но и некоторой своей неторопливой деликатностью. Пусть между ними и вспыхивали искры симпатии, отмеченные обеими, но Константин не торопился подступаться ближе, а главное – не торопил её.

Впрочем, утешать себя приятными мыслями ей пришлось недолго. Мужчины почти не разговаривали по дороге, но какие-то странные звуки, когда они остановились, Татьяна услышала: непонятное фырчание…

«Кажется, у них какое-то крупное животное… Лошадь?»

В этот момент её небрежно сбросили с плеча, и она упала на тонкую сухую подстилку, на то бедро, на котором ещё горел и адски болел след удара.

«Скотина… Больно же!»

Похоже, пленницу кинули в телегу на слой соломы или тонких веток. Немного и негромко побрякали какие-то металлические детали, по некоторым звукам пленница догадалась, что похитители садятся на коней, а кто-то плюхнулся в тележку рядом с ней.

– Игар, едешь последним.

– Понял, – ворчливо ответил незнакомый голос откуда-то со стороны.

Татьяна неловко пыталась перевернуться на спину, потому что остатки воды из бутылки неторопливо вылились ей прямо под бок. Возчик, вроде бы тот. Которого звали Ник, заметил её возню и небрежно толкнув в плечо, буркнул:

– Затихни.

После этого скрипнули колёса, и телега неторопливо тронулась куда-то…

***

Воду было жалко до слёз: «Лучше бы я её выпила!» Однако выбора не было и от мерного потряхивания Татьяна ухитрилась даже задремать, правда – не слишком крепко.

Очнулась она от короткого невнятного разговора и ей показалось, что к её компании присоединилось ещё несколько человек. Дышать в прилипающей к лицу мешковине становилось всё сложнее: ткань намокла от её пота и дыхания и сильно липла к лицу, вызывая раздражение и желание почесаться или просто смахнуть пот. От недостатка кислорода Татьяна чувствовала себя разбитой, но просить что-то сделать побаивалась.

Путь всё продолжался и продолжался, мужчины изредка перебрасывались не слишком понятными фразами, где-то неподалёку скрипела вторая телега и из разговоров Татьяна поняла, что эти охотники везут в город на продажу какую-то добычу. Ни название животного, ни обсуждение цен на мясо ей ничего не сказали: она не знала кто такой серый базус и много или мало – две сотни руд.

А самое главное, она не знала, что можно рассказать о себе. Стоит ли упоминать, что она не беглянка, и не та самая – дикая, о которой говорили? Как местные отнесутся к тому, что она прибыла из другого мира? Поверят ли в космический корабль и спасательную капсулу?

«Сирин говорила, что о местных поселенцах ничего не известно уже пятьсот лет. Эти мужчины… – Татьяна невольно вспоминала тот краткий ми, когда вокруг неё стояли чужаки – …на них костюмы из крашеной ткани усиленные на коленях и локтях кожаными деталями. Но я не видела ни пистолета, ни ружья, ни другого оружия. Только что-то вроде больших ножей на поясе. Может, просто не заметила? Всё же они – не дикари в юбочках из травы. Они должны помнить, как их предки попали на эту планету. Возможно в их поселении найдется кто-то более образованный, чем простые охотники, и мне поверят…»

К тому моменту, как они приблизились к какому-то населённому пункту, Татьяна уже так сильно хотела в туалет, что невольно начала елозить в телеге. Впрочем, сказать об этом всё ещё боялась – помнила предыдущий удар.

Там, за мешковиной, изменился шумовой фон и запахи. Сейчас сильнее пахло навозом. А звуки уже совсем не напоминали лесные: разговаривали люди, и рядом с ней, и вдалеке; слышались какие-то странные удары металла о металл; немного пахло дымом и, почему-то – свежим хлебом, а где-то звонко смеялся ребёнок.

– О, Карт! Как поохотились?

– Привет, Марус. Посмотри, что мы привезли милорду…

Раздался короткий присвист и тот, которого завали Марус, ответил:

– Мужик или баба? Это вы удачно сходили! Милорд совсем недавно предупреждал, что видели группу диких, – затем, понизив голос, мужчина добавил: – Надеюсь, получив награду, ты не забудешь о старом приятеле, Карт. Помни, я всегда был с тобой честен.

– Моё слово верное, Марус, ты знаешь... – не без некоторого пафоса ответил охотник.

Татьяну рывком выдернули из телеги, и она почувствовала, что верёвку с затёкшего тела снимают. Следом сдёрнули мешковину, и она еле устояла на ногах, получив в глаза порцию лучей заходящего солнца.

– Надо же, молодая какая, – удивился стоящий рядом мужчина в тяжёлой кожаной куртке, поверх которой была нашита кольчужная сетка.

– Молодая – не самое странное, для диких она слишком хорошо выглядит, – этот голос Татьяна узнала, – тот самый Ник, который тащил её на плече.

– Что ж, Карт, я забираю девку и когда милорд вернётся, сообщу тебе его решение… – а это уже тот, кого называли Марус.

Проморгавшись от солнца и утерев о собственное плечо бегущие слёзы, Татьяна жадно дышала и осматривала странное место, в котором оказалась: небольшая мощёная площадь, вокруг которой располагались каменные домики, крытые черепицей.

Между двумя домами виднелся небольшой фонтан, сложенный из камня, у которого топтались с вёдрами две женщины, с любопытством глазеющие на вернувшихся охотников и стоящих за спиной Маруса мужчин в таких же куртках, усиленных металлом. Одна из них даже тыкала пальцем в сторону прибывших и что-то торопливо говорила или объясняла своей собеседнице.

На женщинах были тусклые коричневые юбки до середины икр, блузы с какой-то вышивкой и одинаковые серые платки, завязанные надо лбом. Обе были босы, и одна из них почёсывала ступней щиколотку, удерживая равновесие с помощью пустых вёдер. В отдалении виднелись ещё какие-то люди, но рассмотреть их одежду не получалось.

Самым неприятным для Татьяны было то, что никто даже не пытался разговаривать с ней. Её рассматривали как некий неодушевлённый предмет, имеющий свою ценность, но не имеющий права слова.

Глава 24

Сетку с неё сняли, но руки плотно связали на спиной, снова усадили на телегу и куда-то повезли. Ехали не в центр города, а вдоль окраины.

Она с любопытством рассматривала невысокие домики, достаточно чистые и аккуратные, покрытые побелкой голубых и розовых оттенков. Иногда для разнообразия попадались молочно-жёлтые и светло-зелёные дома. Все они имели не больше двух этажей, и располагались достаточно далеко друг от друга, чтобы между ними можно было высадить с десяток плодовых деревьев. Весь город просто утопал в зелени и совсем не удивительно, что при облёта по орбите Сирин не обнаружила это поселение. Сверху оно, скорее всего, смотрелось, как обыкновенный лес.

Телега остановилась у длинного здания практически без окон и провожавший Татьяну солдат передал её высокому рыхлому мужику с рыжими свисающими усами.

– Принимай девку, Эрик. Милорду мы сообщение отправим, он за ней пришлёт кого-нибудь.

– Кто такая? – недовольно спросил заспанный толстяк. – Где раздобыли?

– Группа Карта привела. Или беглянка, или дикая. Впрочем, не твоего ума дело. Марус велел принять – вот и принимай.

Телега начала разворачиваться, а рыжий, недовольно оглядев Татьяну, буркнул:

– Вперёд иди.

Они шли по узкому коридору, где вместо дверей с обеих сторон находились толстые ломанные решётки. Сквозь них просматривались пустые камеры и с деревянными нарами. Только в двух из этих комнат Татьяна мельком уловила движение – там кто-то был, но толком рассмотреть людей не успела.

В конце коридора слабо светилось узкое окно, тоже забранное решеткой. Остановившись у одной из последних камер рыжий открыл дверь, толкнув девушку в плечо заставил встать лицом к стенке, развязал верёвку и вновь толкнул – теперь уже внутрь камеры, быстро щёлкнув замком.

– Я очень хочу пить. Вы не могли бы дать мне воды...

Рыжий удивлённо посмотрел на неё, как будто поражаясь способности разговаривать и невразумительно буркнул:

– Ишь ты… – после этого развернулся и ушёл, так больше ничего и не добавив.

Это была самая натуральная тюремная камера: прибитое к стене деревянное ложе, узкое и неудобное, стол без ножек, также прикреплённый к стене и странная раскладная табуретка, где между двух перекрещенных рамок крепился засаленный кусок ткани. Но самым главным оказалось стоящее в углу поганое ведро: от него сильно воняло, но Татьяна была рада уже и этому – терпеть дальше совсем не было сил.

Через пару минут, застёгивая комбинезон, она с удивлением поняла, что её никто не обыскивал и даже нож, висящий на поясе не позаботились отобрать. Впрочем, нож ей здесь мало чем мог помочь: окна в камере не было, а перепились им толстенные прутья металла было совершенно невозможно.

Она сидела на деревянных нарах, опираясь спиной о каменную стену и пыталась понять, что она должна говорить. Никаких мыслей, объясняющих происходящее у неё не было. Кто такие беглецы? Кто такие дикие? Почему её ни о чём не спрашивали? Одни вопросы и никаких ответов…

Шаркающие шаги по коридору она услышала задолго до того, как рыжий вернулся. Он протянул ей прямо сквозь решётку керамическую кружку, наполненную водой. Татьяна машинально отметила, что кружка ровно такого размера, чтобы без проблем передать в камеру не открывая двери. Она жадно пила воду, вкусную и прохладную, а толстяк недовольно сопя чего-то ожидал.

Татьяна оставила примерно треть воды на потом, но когда попыталась поставить кружку на стол, рыжий буркнул:

– Не положено. Сюда давай, а то завтра жрать не получишь.

Пришлось подчиниться. Впрочем, внутри тюрьмы было не настолько жарко, чтобы быстро началось обезвоживание. Так что Татьяна вернулась на нары, села по-турецки и принялась ждать непонятно чего…

***

Сон на голых досках вовсе не способствовал хорошему настроению, но с утра её разбудил рыжий, побрякав о решётку чем-то железным.

– Эй, ты, как там тебя… Есть будешь?

Тело ломило от неудобной позы, затекла левая рука, но еда была важнее и Татьяна торопливо встала с деревянных нар.

В миске оказалась какая-то жидкая каша, а в кружке – довольно горячий напиток, немного напоминающий сладковатый чай. Но самым главным было не это. Поверх кружки лежал приличного размера ломоть чёрного хлеба упоительно пахнущий ржаной кислинкой. После голодовки и грибного меню этот запах показался Татьяне восхитительнее всего, что она нюхала раньше.

Кашу она ела медленно, неуклюжей деревянной ложкой и даже эта простая еда казалась потрясающе вкусной. Выпила чай, а хлеб, немного подумав, мысленно поделила на три части и, отломив только одну – чтобы побаловать себя, сунула за пазуху, застегнув молнию комбинезона. Рыжий вернулся за посудой примерно через час.

– А долго мне здесь сидеть?

– Кто ж его знает… Сказывают, вечером гонец прискакал, значит милорд сегодня приедет. А уж когда до тебя очередь дойдёт – не известно. Ты зубы-то не заговаривай, кружку сюда давай.

Татьяна через силу сделала последний глоток и протянула кружку. Стражник ушёл, а она вновь уселась на нары. В обед где-то вдалеке некоторое время раздавались мужские голоса – казалось, что кто-то ссорится. Впрочем, это мог быть и не обед – время тянулось чудовищно медленно…

В следующий раз, ближе к вечеру, еду принёс высокий и сухопарый, но крепкий старик, у которого на правой руке отсутствовали три пальца. Каша теперь была другая, но и её Татьяна съела с удовольствием. Ей показалось даже, что тёмную крупу, похожую на гречку, сварили с добавлением молока. Отличался и отвар в кружке – он пах чем-то неуловимо знакомым и был не такой вкусный, как с утра. А вот за посудой к ней так никто и не пришёл.

Вместо старика заявились двое мужчин среднего возраста, окно в конце коридора уже совсем не давало света, так что уже скорее всего наступил вечер. Один из мужчин держал факел, а второй, открывая камеру, грубо сказал:

– Ты, лахудра, не вздумай бежать. Я не охотник, а стражник милорда. Гоняться за тобой не стану, поняла? – в его голосе отчётливо слышалась угроза, да и на поясах у обоих мужчин висело нечто, очень напоминающее кобуру пистолета.

Татьяна пробормотала:

– Да я и не собиралась бежать… – впрочем, на её слова внимания не обратили.

Руки ей снова связали за спиной и в этот раз – гораздо туже. А во дворе её ждала не телега, а что-то похожее на коляску, запряжённую парой странных животных. Вроде бы и похожи на коней, но слишком уж здоровые и массивные. Тот мужик, что освещал камеру факелом, сел впереди, на какую-то скамеечку, и взял в руки вожжи. А тот, что угрожал, посадил её рядом с собой в коляску и, брезгливо сморщившись, пробормотал:

– Ох, и воняет же от тебя…

Ехать пришлось довольно долго, и двигались они куда-то между домами. Сумерки ещё не были слишком плотными, но всё же уличных фонарей Татьяна не видела, зато почти все окошки в домах светились тёплыми жёлтыми огоньками.

«На электричество не похоже… свечи гораздо тусклее горят. Это что же получается? Это у них в каждой комнате по несколько штук керосиновых ламп? Странно как-то…»

Дом, к которому её подвезли не был похож ни на один из встреченных ранее. Во-первых, он был обнесён высоким каменным забором. Метра три с половиной-четыре, не ниже. Во-вторых, в воротах их встретила охрана, впрочем, пропустили без проблем, узнав своих. В-третьих, сам дом был огромный, но очень странной конструкции. По сути, это было семь двухэтажных зданий, стоящих по кругу и соединённых между собой галереями, идущими по земле. Во дворе кроме этого непонятного здания были и другие постройки, но рассмотреть их толком не получалось – слишком темно уже было.

Грубо подталкивая Татьяну в плечо, так что ей всё время приходилось идти немного боком, мужик из коляски повёл её к крайнему зданию. Там, побрякав ключами, впихнул её в комнату, где на столе стоял светящийся шар и тут же захлопнул дверь, ничего не объясняя.

Татьяна уселась у стола на какую-то лавку, судорожно сжимая пальцы и чувствуя, как тугая верёвка препятствует нормальному кровообращению. Ждать пришлось не так и долго. Она даже не успела понять, как именно работает светящийся шар: от него не шли провода, да и поднеся щёку к свету, она не почувствовала тепла. Но дальнейшим расследованиям помешали шаги нескольких людей в коридоре. Дверь распахнулась и после небольшой паузы знакомый голос сказал:

– Здравствуй, Татьяна. Я рад, что ты выжила.

Глава 25

Толчок был очень слабый, и если бы в это время Костя спал, то вряд ли бы даже почувствовал его. Но, глядя на чуть колыхнувшийся сок в стакане, он позвал:

– Платон…

Ответ пришёл с запозданием на пару секунд:

– Константин, идите за красной стрелкой.

Вскочил Костя не раздумывая. Всё это время для него, как для человека воевавшего и старающегося втиснуть окружающую фантастику в некие рамки армейского стандарта, Платон был чем-то вроде командира. То есть личностью, больше понимавшей нынешнюю реальность и умеющей правильно отдать грамотную команду. Так что вопросы Константин задавал уже на бегу и ответов не получил.

Стрелка двигалась быстро, даже быстрее, чем у многих людей в ангаре, которых он обогнал. Впрочем, ангар был настолько гигантский, что мысль пристроиться рядом с кем-то из знакомых и задать пару вопросов Константину даже в голову не пришла. Тем более что большую часть народа стрелки вели к левой стене ангара. Константин же устремился за своей – к правой.

В стене с мягким шуршанием открылся овальный проход, и, почти одновременно с Константином, туда вбежал Геннадий, почему-то держащий за руку Веру. Переборка закрылась, и мягкий женский голос сказал:

– Пожалуйста, займите месте в ложементе.

В небольшом помещении кресла стояли треугольником. Одно впереди и два – сзади, по краям от первого. Вопросительно глянув на Гену, Константин шагнул к переднему креслу и позволил ему зафиксировать себя. Сзади, судя по всему, тот же процесс происходил с Геной и Верой.

– Да что случилось-то?! – в голосе Веры звучали истерические нотки, но ответить ей никто не успел.

Резкий рывок и навалившаяся сила тяжести на мгновение лишили мужчин способности говорить…

Темнота в глазах медленно таяла, и Костя тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Пластик крепления сползал с тела, и через несколько мгновений он понял, что темнота вокруг – это не погасший свет, а космос, настоящий реальный космос, отделённый от них перегородкой стеклянного верха…

Сзади раздался визг Веры и успокаивающий её басок Геннадия…

***

Находиться в одной капсуле с двумя по сути чужими людьми оказалось достаточно сложно. Особенно доставали бесконечные слёзы и причитания Веры, которая раньше казалась Константину обычной спокойной женщиной. Слёзы и возмущение вызывало буквально всё: от необходимости отключить генератор искусственного тяготения до предложения Сирин воспользоваться специальными насадками для освобождения мочевого пузыря и кишечника.

– Я хочу нормальный туалет! Обычный человеческий туалет… пусть даже просто яму в земле! А ты не можешь ничего сделать!

Геннадий начинал басовито утешать Веру, а Константин слегка морщился от её визгливого голоса, но терпеливо молчал. Вместе слушали пояснения ИИ о причинах аварии, обсуждали, что и как лучше будет делать после посадки. Практически – знакомились заново.

Выяснилось, что Гена умеет немного плотничать, Вера была неплохой швеёй, а сам Константин в той жизни, на Земле, собственными руками построил дачу. Нормальную зимнюю дачу с полноценной ванной и туалетом.

– Что ж, значит, и с домом справимся. Тем более, как Сирин утверждает, палатка не меньше пяти лет простоит, – резюмировал Гена. – Ну и потом, мы же не одни будем...

– Вот радость-то... – плаксиво буркнула Вера. – Всю жизнь мечтала в огороде возиться.

– Радуйся, что в шлюпке есть небольшой запас семян – голодать не будем. А в огороде нам всем придётся возится, – примирительно ответил Костя. – Одним мясом не проживём, да и патронов конечное количество.

– Вы абсолютно правы, Константин. Разумеется, на первое время вам придётся обходится местными растениями, но обратите внимание, что в аптечке есть анализатор...

Почему-то самому Косте казалось, что Сирин выделяла его из этой крошечной группы, как бы назначив командиром и чаще давая пояснения именно ему. Ему же, Константину, она предоставила и право выбора точки приземления. Впрочем, первое время это было не слишком заметно, так как все трое и задавали вопросы, и получали развёрнутые инструкции: где лежит еда и как воспользоваться туалетом, сколько людей выжило и почему нет связи, как пройдёт приземление и на что способна палатка.

***

Сутки на орбите стали достаточно тяжёлым испытанием: Геннадий не выдержал нытья и истерик и, рявкнув, замахнулся на Веру. Та с визгом кинулась в сторону Константина и попыталась им загородиться. Не выдержав, Константин раздражённо рыкнул:

– Заткнулись… Оба заткнулись!

Наступила благословенная тишина, и он приказал:

– Сели по местам!

Вера безропотно подошла к ложементу и начала устраиваться там, опасливо косясь на своего мужчину. Геннадий же, присев на самый краешек кресла, опёрся ладонями о собственные колени и, несколько даже вальяжно расположившись, спросил:

– А с какой радости, приятель, ты на меня орёшь?

– С такой, что вы оба достали… Ты не можешь угомонить свою женщину словами?

– Не понимаю, каким боком тебя это касается?

– Таким, что вы здесь не одни. Произошла авария, наверняка погибла хренова туча людей, а вы здесь пытаетесь выяснить отношения… Тебе не кажется, Гена, что лучше лишний раз послушать инструкции Сирин?

– Мне кажется, что ты лезешь не в своё дело… – Геннадий отвечал медленно, так же медленно поднимаясь с края ложемента и делая шаг навстречу Косте.

Константин невольно собрался, чувствуя угрозу в этом движении и некоторый выброс адреналина от злости на недоумка, решившего «пободаться» за командирство в такой ситуации.

Впрочем, пободаться у Гены не получилось: со стороны ложемента взвились щупальцеподобные ремни, плотно обхватив мужчину за запястья и подтянув его в кресло.

– Что за… – Геннадий дёргался, спелёнутый как младенец широкими полосами, а пластик ложемента утолщался, фиксируя его тело.

Несколько мгновений Константин с любопытством смотрел на дёргающегося парня, а потом обратился к Сирин:

– Скажи, в данный момент есть кто-то, кого ты признаёшь старшим в нашей группе?

– Да. На основании заложенных в меня психологических тестов вы, Константин, признаны наиболее подходящим членом экипажа для того, чтобы исполнять функции командира, и с этого момента я буду подчиняться вашим прямым командам, игнорируя требования и просьбы остальных, если это не несёт угрозу чьей либо жизни.

– Что ж, отлично… Тогда давай сейчас ещё раз рассмотрим возможные места высадки…

Уже усаживаясь на своё место, Константин заметил какую-то странную, торжествующую улыбку на лице Веры. Она смотрела на молчащего и психующего Геннадия с каким-то внутренним удовлетворением. Это выглядело так, как будто она добилась желаемого. Странно выглядело и непонятно...

Выбросив из головы всю эту дурь, Константин переключился на обсуждение с Сирин точки высадки.