Текст книги "Референт"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
«Хоть машину запомнят, – промелькнуло у нее в голове. – Уже хорошо».
Лариска, видимо, подумала о том же, потому что вдруг приветственно взмахнула рукой:
– Гаврики, пока! Не забывайте нас! – и первая нырнула на заднее сиденье «мерседеса». Анне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Глава 8
Мужчина представился Олегом. Просто Олегом – без отчества. Всю дорогу он, как профессиональный экскурсовод, рассказывал о Москве, о зданиях, мимо которых проезжали. И ни слова, ни намека на то, что за работа ожидает Анну.
Напряжение не отпускало Анну. Она плохо знала Москву и, несмотря на все объяснения, не могла понять, куда они едут. Тревога еще больше усилилась, когда они свернули на небольшую улочку с грязными пятиэтажками, смутно показавшуюся Анне знакомой. В ответ на ее тревожный взгляд Лариска только сделала «страшные глаза» и украдкой сжала подруге пальцы.
Но Анна уже и сама узнала место. Они подъезжали к дому Ксении.
– Эта квартира здесь? – с трудом спросила она.
– Ну что вы! – тут же отозвался Олег. – Мы для вас подобрали на Мичуринском проспекте. Там зона считается более экологически чистой и вообще престижней. А сейчас мы заберем вещи и вашу дочь. Что ей одной в чужой квартире сидеть?
Лариска снова сжала Анины пальцы, до хруста, до боли, которой та не почувствовала.
«Мерседес» плавно затормозил возле Ксюхиного подъезда. Там уже стояла еше одна иномарка с двумя крепкими ребятами, вольготно развалившимися на кожаных сиденьях. Впрочем, едва увидев подъезжающую машину, они торопливо открыли дверцы, вышли навстречу подъезжающему начальству.
– Игорь и Костя помогут вам, – сказал Олег тоном, который не предусматривал возражений.
Подруги молча покинули машину и под конвоем вымуштрованной пары отправились наверх. Так же молча, почти не отвечая на Наташкины вопросы, быстро собрали вещи. Перед тем как закрыть дверь, Лариска вдруг быстрым движением прихватила с тумбы в прихожей фотоаппарат-полароид. Анна знала, что фотоаппарата у них с собой не было, но Лариска быстро прижала палец к губам.
На лестничной площадке, закрыв дверь ключом, Лариса позвонила в соседнюю дверь. Открыла Ксюхина соседка – невысокая аккуратная старушка в очках с толстыми линзами.
– Ключи Ксении отдайте, пожалуйста. И это…
Прежде чем кто-нибудь из присутствующих успел понять ее намерения, она подняла поляроид и сделала несколько снимков Игоря и Константина с вещами в руках рядом с Анной. Но Лариска просчиталась. Если щелкнуть фотоаппаратом можно было быстро, то карточки выползали медленно. Опомнившийся Игорь быстро поставил сумку, точным движением забрал из Ларискиных рук аппарат вместе с фотографиями.
– Нет, – бросил он старушке, – только ключи. Фотографии – в другой раз.
Больше до того, как они спустились, никто не сказал ни слова.
Внизу Игорь отдал фотоаппарат Олегу, вполголоса что-то сказал – видимо, описал только что произошедшую сцену.
Тот вздохнул, вытянул руку с камерой вперед и сделал еще один снимок присутствующих, включая еще и себя.
– Игорь, вернитесь, пожалуйста, с Ларисой обратно и отдайте все фотографии соседке. Нет уж! – откликнулся он на порывистое движение Ларисы довольно жестко. – Поднимитесь и оставьте.
Игорь пожал плечами, открыл Ларисе дверцу. Они ушли.
Анна вынула из сумки деньги и протянула Олегу.
– Возьмите, пожалуйста. Тут не все… – Анна немного смутилась. – Я уже говорила… Возьмите пока те, что есть.
Олег обернулся с переднего сиденья, с нарочитым недоумением взглянул на Анну и неожиданно рассмеялся:
– Ох и тяжело с вами, Анна… Кажется, Николаевна? А я – Олег Викторович. Олег Викторович Осокин. Коммерческий директор компании. На работе нам придется обращаться друг к другу по имени-отчеству. Так вот, Анна Николаевна, я очень ценю вашу щепетильность в денежных вопросах, но уверяю вас, что в данном случае это совершенно излишне. Вы теперь работник солидной компании, даже сами пока еще не представляете – насколько солидной.
– Тем более, – мягко перебила Анна. – Если я действительно буду у вас работать, я ведь буду получать какую-то зарплату…
В конце фразы явственно маячил знак вопроса.
– Будете, – кивнул Олег. – И не какую-то, а очень даже неплохую.
– Ну вот. – Анна почувствовала, что начинает сердиться – на себя, на нелепость ситуации, на Лариску, затеявшую эту дурацкую игру с полароидом.
Тем временем они с Игорем вернулись.
Лариска плюхнулась рядом, сделала глазами успокаивающее движение. Она, видимо, предавала большое значение тому, что у старушки остались их с новыми знакомыми фотоизображения.
Анна снова протянула деньги:
– Возьмите, пожалуйста, и не будем больше об этом!
Свободной рукой Анна нежно погладила по голове Наташку, съежившуюся у нее на коленях: дочка наверняка чувствовала, что мама сердится, и нужно было ее успокоить.
Олег повернулся назад всем туловищем, положил локоть на спинку сиденья. Небрежно, большим и указательным пальцами, взял протянутую Анной пачку. Серьезно, слегка сдвинув брови к переносице, взглянул на Ларису. Тоном человека, ведущего важные деловые переговоры, произнес:
– Лариса Сергеевна, наша компания благодарна вам за ту помощь, которую вы оказали нашей новой сотруднице в первое время ее пребывания в Москве. Мы понимаем, что столь скромная сумма может быть воспринята вами как издевательство над чистотой ваших намерений. И все же прошу вас принять ее в знак нашей глубочайшей признательности.
Пару секунд Лариска молча смотрела на деньги, мучительно соображая, как же ей поступить – по всему вроде брать не стоило, но с другой стороны – она ведь знала величину этой «скромной» суммы.
Лариска взяла деньги, сдержанно поблагодарила.
– Ну что? Доверие установлено? Тогда я предлагаю прежде всего перекусить, – произнес Осокин, подчеркнуто закрывая тему денег. – Там и расставим все точки над «і», чтобы впредь у нас недоразумений не возникало.
Он подмигнул Наташке. Улыбнулся:
– Хочешь чего-нибудь вкусненького? Мороженого, а?
Девочка еще плотнее прижалась к маме.
«Мерседес» свернул на Мясницкую. Остановился неподалеку от маленького ресторанчика со стеклянной, в позолоченной рамке, дверью.
Анна прочла вывеску: «Самовар». Название ей понравилось. Казалось, ресторан с таким названием должен быть уютным и домашним, больше похожим на тихое кафе, куда заходят просто посидеть и поговорить.
Она боялась, что Осокин повезет их в какой-нибудь «приют новых русских» с огромными люстрами и массивными бордовыми (именно бордовыми!) шторами на окнах. И теперь даже обрадовалась.
Ресторанчик на самом деле оказался совсем небольшим, с уютным залом, картинами на стенах и огромными высокими букетами в фарфоровых вазах. Вдоль стен на старинных буфетах были расставлены пузатые самоварчики, золотистые блики неяркого света играли на их округлых боках.
Они сели за столик, покрытый тяжелой бордовой скатертью. Анна не смогла сдержать улыбки – скатерть была точь-в-точь такой, как шторы в том самом «приюте новых русских», который она себе представляла. На столике стояли хрустальные рюмки и белоснежные, свернутые конусом салфетки.
Осокин, не обещая особого внимания на официанта, небрежно заказал «что-нибудь перекусить», фрукты, бутылку вина и «сладости для девочки».
Совсем рядом, на невысокой эстраде, женщина с чудесным, сочным контральто пела под аккомпанемент гитары романс «Хризантемы». Голос ее, печальный, волнующий, добирался, казалось, до самого сердца и бередил, тревожил его, и без того издерганное. И гитарист играл очень хорошо. И Анна вдруг почувствовала, что ей уже не так страшно, и улыбка Олега не казалась теперь фальшивой. Как будто где-то внутри отпустили туго натянутую струну.
– Анна Николаевна, – Осокин откинулся на спинку стула и едва заметно улыбнулся, – заявляю вам официально, что наша компания заинтересована в ваших услугах. Деятельность наша легальна и вполне законна. На мошеннических операциях мы не специализируемся, государство не обманываем. И уж тем более никто не собирается обманывать лично вас.
Подошел официант, поставил на столик бутылку вина и вазу с фруктами.
«Как быстро принес, – невольно подумала Анна. – Наверное, дорогой ресторан и официантам много платят.»
– Анна Николаевна, вы меня слышите?
– Да, конечно. А что за работу вы хотите мне предложить?
– Референта. Завтра вас введут в курс дела.
– А зарплата какая? – поинтересовалась Лариска.
– Зарплата Анну Николаевну устроит – это я обещаю, – ответил Лариске Осокин.
Анна вновь ощутила смутную тревогу в душе. Она взяла из вазы персик, подала Наташке. Осокин повернулся к Анне:
– После того как немного перекусим, я покажу квартиру, которую сняла для вас компания. А насчет дочери можете не волноваться. Ей не придется весь день быть дома одной. Эту проблему мы тоже решили. Она будет жить в детском профилактории, недалеко от города. Это тот же детский садик, только…
– Нет! – возразила Анна, даже не дослушав. – Она будет жить со мной.
– Там прекрасные врачи. У них разработана специальная методика лечения иммунных отклонений. Насколько я знаю, девочку нужно показать как раз таким высококлассным специалистам.
«Нужно. Очень нужно!» – подумала Анна. Наташка сидела на стуле и держала в руке неочищенный мандарин. Видимо, не знала, куда девать шкурки, если его очистить. Она улыбнулась маме, но глаза оставались тревожными. Она наклонилась к Анне, взяла ее за руку:
– Я не хочу в детский садик. Я с тобой хочу.
– Я к тебе приезжать буду. Часто-часто, – улыбнулась Анна. – Ты же знаешь: тебе надо горлышко лечить.
Больше за столом о делах не говорили. Пили терпкое французское вино. Ели. Слушали музыку: женщину, поющую романсы сменило трио балалаечников и баянист.
Народу в ресторане прибавилось. Официанты сновали по залу, разнося графинчики с водкой, кувшины с квасом, запеченное мясо на продолговатых расписных блюдах и розеточки с зернистой и красной икрой.
«Как странно все это, – в который раз думала Анна, – так странно, что даже страшно. Что это – внезапный поворот судьбы или все же мимолетное приключение с криминальным душком?» Несмотря ни на что, более реальным ей до сих пор представлялся второй вариант.
Наташка ела сладкие, почти домашние пирожки и с интересом разглядывала висящую неподалеку картину в серо-розовых тонах. Картина скрупулезно отображала интерьер старинного трактира.
Лариска тоже посмотрела на картину и попыталась завязать с Осокиным светский разговор о живописи:
– Мне кажется, в манере автора есть что-то от импрессионистов, – задумчиво произнесла она. – А вы как считаете?
Осокин с удивлением взглянул на Лариску:
– От импрессионистов?
– Этакое всевластие цвета. Гоген, Моне, Делакруа.
– Тулуз-Лотрек, Матисс, еще один Мане, – в тон ей продолжил Осокин.
Анна улыбнулась. Лариска заметила ее улыбку, насупилась:
– Зря, между прочим, смеетесь, – проворчала она. – Это мое личное мнение. Что я, не могу своего мнения иметь?
Характер у Лариски был легкий, незлобивый. Обычно она позволяла над собой подтрунивать – безо всяких обид. Но сейчас отчего-то обиделась. Еще с института Анна знала, что в подобных ситуациях надо срочно сменить тему разговора, и уже через полминуты Лариска и думать забудет о своей обиде.
– Олег Викторович, а чем конкретно занимается ваша компания?
На вопрос Анны Осокин отвечал долго и с удовольствием. Объяснил, что у них специализированная строительная компания. Затем начал перечислять, что они уже построили, что строят в данный момент и что собираются строить. Особенно Анну потрясли ближайшие планы компании – строительство сети мотелей по всей России.
«И в такой фирме мне предстоит работать?!» – думала она и вдруг почувствовала что-то похожее на гордость. От страха перед тем, что попала в руки мошенников, не осталось и следа.
Да и Лариска, похоже, в это уже не верила. По мере рассказа Осокина ее глаза изумленно расширялись. А когда речь пошла о сети мотелей, взглянула на Анну как-то по-новому, едва ли не с восхищением. Словно это был именно ее, Анны, грандиозный проект.
Новая квартира оказалась не просто чистой и со вкусом обставленной, а до блеска вылизанной и подчеркнуто роскошной. Лариска даже восхищенно присвистнула – не сдержалась.
Анна ее и рассмотреть толком не успела: Осокин торопил в профилакторий. Наташку почему-то необходимо было устроить туда именно сегодня. Отметила лишь, что квартира двухкомнатная, комнаты очень большие, а кухня прямо-таки огромная.
Всю дорогу до профилактория Анна объясняла Наташке, почему они вынуждены расстаться, обещала приезжать каждый день, привозить вкуснятины. Говорила, что это совсем ненадолго – Наташка немного, совсем чуть-чуть подлечится, и они снова будут жить вместе. Наташка кивала, соглашалась. Но глаза у нее становились все грустнее и грустнее.
В профилактории их уже ждали. Улыбчивая, полноватая женщина лет пятидесяти гладила Наташку по голове, рассказывала, как у них здесь весело и интересно. Анна заполняла какие-то бумаги, машинально отвечала на вопросы, а на душе становилось все холоднее и холоднее.
«Это нужно. Необходимо. Для нее же, для Наташки необходимо!» – убеждала она себя. Когда прощались, Наташка не заплакала. Сдержалась. Только как-то совсем по-взрослому щурилась, закусив нижнюю губу.
Глава 9
Прошло три дня.
«Они должны приехать в десять. В десять. Боже мой, проспала!» – с этой мыслью Анна проснулась, широко распахнула глаза и села в кровати. Сердце колотилось гулко и часто, ночная сорочка взмокла от пота. Она перевела взгляд на будильник, стоящий на светло-коричневой прикроватной тумбочке: часовая стрелка не проползла еще и половину пути между восьмеркой и девяткой. Между янтарно-желтыми восьмеркой и девяткой, вытесненными на черном круге циферблата. Янтарные цифры, янтарные стрелки, темный корпус. Спальный гарнитур из очень светлого, отливающего теплым янтарем дерева. Наволочки из черного шелка. Покрывало – темное с бело-желтым геометрическим рисунком.
«Еще бы пижаму положили! – отчего-то с раздражением подумала она, опуская ноги на пол. – Шелковую. Со „звездочками“. Тогда совсем бы себя как в каталоге „Квелле“ чувствовала. Или в витрине магазина».
Нашарила рядом с кроватью тапочки, скользнула в них ступнями и торопливо, словно кто-то мог сию секунду войти и увидеть ее неглиже, потянулась за халатом. Будильник мелодично затренькал, возвещая о том, что пора просыпаться. При этом циферки осветились и замигали, как лампочки елочной гирлянды.
«Наташка бы удивилась. – Анна снова присела на край кровати, сжала руку в кулак и с тоской закусила костяшки пальцев. – Часы бы вертеть принялась… Дура. Какая же я дура, что оставила ее в этом детском саду! Нет, анализы, ароматерапия – это все, конечно, хорошо. И обострение снимут. Но, господи, она же там одна! Совсем одна! Всем чужая маленькая девочка. И чувствует себя сейчас, наверное, точно так же, как я».
Сама она чувствовала себя донельзя странно. Ей до сих пор казалось, что все это происходит с кем-то другим. С какой-то незнакомой женщиной из романа или киношной мелодрамы. Вот эта женщина подходит к окну и раздергивает шторы. Вот, ступая по мягкому ворсистому ковру осторожно, как по стеклу, выходит из комнаты. Выглядывает в прихожую, быстро и боязливо озирается по сторонам, словно боится, что кто-то сейчас выскочит из кухни или из туалета. Почти бегом, легко касаясь ногами пола, пробегает в ванную. На ходу включает свет, щелкнув темным, с золотистой окантовкой выключателем. Под потолком зажигается светильник – матовая полусфера, гигантской каплей вырастающая из белого, рельефного круга. Ноздри женщины вздрагивают, уловив тонкий аромат персика, нежной листвы и свежести. Светло-кофейного цвета кафель с едва прорисованным древесным рисунком. Огромное овальное зеркало с подсветкой. Пушистый коврик под ногами. Прямо – зеркальная полочка. А на полочке, в полиэтиленовом пакетике, зубная щетка, продавленный тюбик «Жемчуга» и крем «Медовый» в обыкновенной плоской баночке с закручивающейся крышкой. Женщина берет свой родной крем, неуверенно наносит его на лицо, ощущает знакомый запах и только тогда до конца понимает, что все это происходит на самом деле…
«Так и с ума сойти недолго. – Анна подошла ближе к зеркалу, убрала волосы со лба и вгляделась в свое отражение с мазками крема на скулах. – Сказка какая-то. Странная сказка… Ничего не понимаю. Боюсь. Отчего я до сих пор боюсь? Вон и за лицо принялась, прежде чем зубы почистить. Так нельзя. Надо собраться. Надо перестать дергаться. Скоро девять. В десять они заедут».
Она достала щетку и пасту, почистила зубы, быстро приняла душ. Вытерла мокрые волосы махровым полотенцем. Своим полотенцем. Хотя новехонькое, цвета кофе с молоком, висело тут же на кронштейне. Нащупала под ванной тряпку, быстро подобрала капли с пола.
В половине десятого Анна, полностью одетая, аккуратно подкрашенная и причесанная, уже пила на кухне кофе. В холодильнике лежали масло, сыр и кусок ветчины, стоял клубничный джем в баночке и батон, завернутый в пакет, но есть совершенно не хотелось. Да и кофе она пила только для того, чтобы окончательно прийти в норму и не впасть в тихую истерику. До десяти оставалось двадцать восемь минут… Двадцать семь… Двадцать шесть…
БМВ плавно въехал во двор без трех минут десять. Анна услышала шум мотора, метнулась к окну и увидела знакомую темно-бордовую машину. Кинулась к зеркалу в прихожей, нервно прошлась щеткой по темно-русым волосам, схватила сумочку, прижала ее к груди. Вскоре в квартиру позвонили.
– Анна Николаевна? – Вчерашний шофер словно хотел удостовериться, что это на самом деле она. – Можем ехать?
Она, боясь, что голос глупо задрожит, просто кивнула и вышла на лестничную площадку, захлопнув за собою дверь.
Ехали они недолго. От силы минут пятнадцать. Но за это время Анна, сидевшая на заднем сиденье и глядевшая в окно, успела немного успокоиться. В салоне играла негромкая музыка. За стеклом мелькали дома и деревья. Выполненные «под старину» литые фонарные столбы и витрины магазинов. Все яркое, броское, почти праздничное. Возле гигантского супермаркета человек, наряженный клоуном, с рекламными щитами на груди и спине, раздавал прохожим какие-то сверкающие цветные пакетики.
– Не быстро едем? – осведомился шофер. – Вас не укачивает?
– Нет, – ответила она.
И почему-то подумала, что, наверное, смотрится на фоне всего этого «праздника жизни», как скромный «Медовый» крем на зеркальной полочке в шикарной ванной.
На перекрестке свернули направо, проехали вперед метров сто и нырнули во двор. Перед железными воротами водитель притормозил, устало положив обе руки и подбородок на руль. Едва слышно пропищал какой-то сигнал. Ворота разъехались.
– Наш центральный офис, – объяснил шофер, снова распрямляясь и неторопливо нажимая на газ.
Но Анна и сама уже все поняла. Трехэтажный белый особняк с высоким крыльцом и мраморными колоннами смотрел на нее своими стрельчатыми окнами. Слегка колыхались темные тополя, словно боясь слишком растревожить летнюю жару. Бликовали на солнце разноцветные капоты престижных иномарок. У входа прогуливался охранник. Еще один, с мобильным телефоном, стоял неподалеку от ворот.
Водитель вышел из машины, распахнул заднюю дверцу:
– Все, Анна Николаевна. Приехали.
Она опустила ноги в легких «лодочках» на асфальт, подалась вперед, изо всех сил стремясь не выглядеть неуклюжей. Но все же не сумела удержать равновесие: уже выбравшись из салона, качнулась на каблуках вправо, так что шофер вынужден был поддержать ее под локоть. И снова Анне показалось, что за окнами в молчании стоят десятки людей и смотрят на нее пристально, настороженно, холодно. Может быть, даже удивленно. «Чужая, провинциальная, странная. Слишком нескладная, слишком простая для Москвы» Ей вдруг подумалось, что совсем недавно точно так же наблюдали за ней сотрудники «рубашечной» фирмы, когда к самым ступенькам подъехал серебристый «мерседес». Для них она тоже была чужой и странной, но совсем по другой причине.
Правда, здесь времени на долгие раздумья ей не оставили. Дверь в тяжелой дубовой раме распахнулась, и на крыльцо легко выбежал Олег Викторович. Подтянутый, элегантный, в кремовом льняном пиджаке, светлых брюках и белоснежной рубашке. Негромко сказал пару слов водителю, кивнул в сторону большого гаража и протянул Анне руку. Она снова отчего-то смутилась, подала тыльной стороной кисти вверх – словно для поцелуя. Смутилась еще больше, покраснела. Впрочем, Олег Викторович сделал вид, что не заметил неловкости, легонько и коротко пожал ее вздрагивающие пальцы и с улыбкой проговорил:
– Ну вот вы наконец и приступаете к работе. Пойдемте, я покажу вам офис, познакомлю с сотрудниками и в общих чертах обрисую круг ваших теперешних обязанностей. А также расскажу о некоторых приятных правах.
Что включает в себя понятие «приятные права», Анна переспросить не решилась, памятуя о роскошной квартире и элитном детском садике для Наташки. Просто посчитала нескромным. Однако Осокин, не дожидаясь вопросов, все объяснил сам. Легко, естественно и просто, будто рассказывал, как проще добраться до аптеки.
– Значит, так. Сегодня ваш рабочий день будет неполным. Да его и рабочим днем, по сути, назвать сложно. Познакомитесь с людьми, посмотрите на свое рабочее место, немного покопаетесь в бумагах. Но это все скорее для того, чтобы вы перестали чувствовать себя скованно и, главное, отбросили все страхи и сомнения. Далее. Наша компания оплачивает обслуживание сотрудниц в салоне красоты «Анастасия». Это недалеко. Игорь вас отвезет. Если робеете, можете взять с собой вашу энергичную подругу. Думаю, ей будет приятно, да и вам попроще.
– Нет! Что вы? Зачем? – попыталась возразить Анна. Но Олег Викторович поднял руку в протестующем жесте:
– Не нужно спорить. Это вопрос решенный. Не станете же вы из соображений скромности отказываться от обеда или кофе? Посещение салона красоты – абсолютно то же самое. Если хотите, это даже ваша обязанность. На наших сотрудниц смотрят, они представляют собой лицо фирмы.
И снова кровь жарко прихлынула к ее щекам. «Действительно, как глупо все вышло! На чистку и питательные маски не ходила уже года три. Массаж не делала сроду. Да что там массаж? Руки уже не помнят о маникюре! Так, сама пройдешься ножницами и пилочкой. Разве это дело? И тоже ведь выступила! „Не надо! Зачем?!“ Да затем, что толкнешь сейчас эти двери и окажешься в своих туфлях и вискозном платьице в таком мире, которому ты соответствуешь, как какая-нибудь вокзальная торговка беляшами – залу Метрополитен-опера».
Однако опасения Анны оказались напрасными. На нее никто не косился и не показывал пальцем. Никто не прятал в уголках губ усмешку. Встречные мужчины и женщины ровно улыбались, кивали и шагали дальше по своим делам. Присутствие Олега Викторовича защищало ее лучше любого щита. И она потихоньку начала осматриваться по сторонам.
Светлые высокие стены. Белые двери с позолоченными круглыми ручками. Жемчужно-серое половое покрытие под ногами, закрепленное узким, под мрамор, плинтусом. Холл с небольшим фонтанчиком и каменным гротом. Растения с широкими темно-зелеными листьями. Приятная прохлада то ли от близости чистейшей, нежно журчащей воды, то ли оттого, что по всему этажу едва слышно работают кондиционеры.
– Нравится? – спросил Осокин негромко.
– Нравится, – честно ответила она, успокаиваясь все больше и больше и чувствуя, как на душе становится светло и легко.
– Я рад. Вам и должно нравиться. Ведь теперь вы будете проводить здесь большую часть своего времени.
Навстречу им по лестнице спустилась еще одна женщина – невысокая шатенка в белой блузке, светло-серой прямой юбке и туфлях с изящно вырезанным носком.
– Добрый день, Алла Георгиевна, – ответил на ее приветствие Осокин.
Анна мысленно отметила, что одета женщина вроде бы совсем просто и в то же время дорого и элегантно. Как, впрочем, и все они здесь. Снова вспомнилась Наташка. Ее вельветовые брючки с аппликацией на коленочке, прикрывающей дырку. Ее парадное платьице, перешитое из старой бархатной юбки. Ее шортики и футболочки с ближайшего рынка. Китайские летние босоножки, которые едва ли доживут до августа. Хриплый, удушливый кашель по ночам и броские рекламы: «Приглашает детский санаторий в Алуште», «Оздоровительный центр в Ялте», «Недорого. Крым. Евпатория. Судак» «А может, и не зря все это? – отчаянно и в то же время радостно промелькнуло в голове. – Может, это и есть тот самый шанс, который дается раз в жизни?»
– Теперь сюда, – Олег Викторович указал рукой в боковой коридорчик за стеклянными дверьми.
Они вошли и оказались в просторной приемной с кожаными креслами, салатовыми жалюзи на окнах, длинным стеллажом у стены и черным пластиковым столом, на котором стоял компьютер. Из кресла встала высокая, с хорошей фигурой брюнетка с прямыми волосами до плеч и темными, бутылочного цвета глазами. Осокину слегка улыбнулась, а Анну окинула быстрым, довольно спокойным, но оценивающим взглядом.
– Знакомьтесь! Галина Андреевна – сотрудница отдела маркетинга. Это – Анна Николаевна.
Брюнетка сдержанно кивнула. Анна тоже кивнула в ответ.
– Галина Андреевна, – Олег Викторович обошел стол, взглянул на экран монитора и нажал на клавиатуре несколько кнопок, – будьте так любезны ввести нашу новую сотрудницу в курс дела. Объясните ей круг ее обязанностей, покажите, где что находится. Документы, базы данных, сведения о клиентах и поставщиках. В общем, я думаю, разберетесь.
– Какую должность будет занимать Анна Николаевна? – Анне на секунду показалось, что брюнетка прекрасно знает ответ на этот вопрос и спрашивает просто так, для проформы.
– Какую? – Осокин прищурился. – Вы интересуетесь «какую»?
Он слегка прищурился, вышел из-за компьютера и внятно, четко произнес:
– Референта президента компании.
Галина Андреевна кивнула. Снова ровно, но без особенного энтузиазма. Впрочем, Анне было уже не до закулисных игр. «Референт президента компании. Референт президента компании, – колотилось у нее в висках. – Не может этого быть! Не бывает таких шансов. Даже раз в жизни – все равно не бывает! Права Лариска: что-то здесь не то. Что-то здесь не то.»
Олег Викторович обменялся с брюнеткой еще несколькими фразами и вышел, толкнув стеклянные двери.
Они остались вдвоем. Против ожиданий, Галина Андреевна улыбнулась легко и доброжелательно. Предложила:
– Ну что? Приступим? Только у меня сразу к вам одна просьба: зовите меня просто Галиной. Мне кажется, так мы быстрее найдем общий язык. Согласны?
Анна кивнула. И тоже переместилась поближе к компьютеру, из глубины экрана которого летели синеватые частые звездочки.
– Согласны? Ну вот и отлично! Тогда присаживайтесь рядом и поговорим. В каких редакторах вы работали? С какими компьютерными программами для офиса знакомы?
Потом они просматривали яркие разноцветные папки на полках, копались в базах данных, пролистывали документы на английском, немецком и русском языках, заглядывали в архивные файлы. Длинные пальцы Галины с розовыми миндалевидными ногтями легко бегали по клавиатуре. Ее загорелая кожа казалась еще более смуглой по контрасту с легким, нежно зеленым жакетом, украшенным темной, почти овальной брошью. От волос пахло терпкими древесными духами.
– Я уверена: вы во всем очень быстро разберетесь. Она вглядывалась в экран, едва касаясь кончиками пальцев клавиш. – И с шефом общий язык тоже найдете. Он, конечно, непростой человек. Но мне кажется, у вас получится.
– А мне часто придется общаться с шефом? – поинтересовалась Анна осторожно. – Я имею в виду, не с бумагами и компьютером, а непосредственно с ним?
– А как же вы думали? Зарубежные поездки, встречи – все на вас. Обсуждение готовящихся документов, предварительная работа с клиентами. Вы, похоже, еще не очень хорошо представляете, какую обузу на себя взвалили?
– Да нет, отчего же? – ответила она неопределенно. Но сама испугалась. Пожалуй, в последний раз за этот день.
А дальше было все как в сказке. Игорь на своем бордовом БМВ подвез Анну прямо к дверям салона красоты, где уже нетерпеливо прохаживалась Лариска. Их ждали. Высокая блондинка с умопомрачительно длинными ногами поднялась вместе с ними по мраморной витой лестнице и проводила до кабинета косметолога-консультанта.
Анне назначили легкую чистку, массаж и освежающие маски. Ларису «приговорили» к чистке глубокой. В соседней комнате на обеих надели накидки из синего пластика, обеим подобрали волосы под пластиковые береты, обеим распарили лица. Давно уже Анна не ощущала такой легкой, такой звенящей радости.
Она лежала на наклонной кушетке, глядя в потолок, а чьи-то осторожные, заботливые руки массировали ее лоб, проводили по скулам сухо пощелкивающим приборчиком, наносили на лицо восхитительно пахнущий крем. Рядом тихо и умиротворенно мурлыкала Лариска и, не обращая внимания на зеленую, стягивающую маску из бодяги, пыталась говорить:
– Ань, вот это жизнь, да? Вот это, я понимаю, жизнь! По крайней мере, женщиной себя чувствуешь, а не кобылой загнанной. Господи, просто коммунизм какой-то! И это теперь чуть ли не твоя обязанность? Я правильно понимаю?
Анна, блаженно прикрывая глаза, улыбалась.
– Ну почему? Почему мне никто и никогда не предлагает такой работы? Английский я знаю, на физиономию не Клаудиа Шиффер, конечно, но уж и не страшнее атомной войны. Нет, Ань, ты мне объясни: почему тебя аж в твоем глухом Шацке счастье нашло, а до меня ему лень было пару станций метро проковылять? Есть справедливость на этом свете или нет?
К увещеваниям косметолога относительно того, что во время сеанса нужно лежать спокойно, она относилась без особого почтения. Однако щурилась довольно, как пригревшаяся на солнышке кошка, и, казалось, от удовольствия готова была растечься в сладкое, сияющее от счастья озерцо. В конце концов бодягу с Ларискиного лица сняли ватными тампонами, и она смогла заговорить абсолютно свободно:
– Слышь, подруга, а ты там за меня словечко не замолвишь? Осокин твой вроде ко мне симпатией проникся, раз даже в салон на халяву пригласил. Да и, сама говоришь, офис здоровый, народу много. Кому помешает еще одна квалифицированная и милая переводчица с английского, умеющая быстро соображать и ладить с людьми?
– Ой, Ларис, – помотала головой Анна, – погоди, не торопи меня. Я сама там, по сути, ни дня еще не проработала. Как я могу тебя рекомендовать? Да мне до сих пор кажется, что вот-вот ошибка выяснится и все исчезнет, как будто не было. Не для меня это все. Не для меня. Надо же! Референт президента компании. Выписанный наложенным платежом из Шацка! Это же смешно!
– Чего смешного? – изумилась Лариска.
– Да все смешно. Все с начала и до конца. Москва! Столица! Миллион языковых вузов. Безработные переводчики. Девочки с тремя дипломами, знанием всех возможных языков компьютера, да еще и с ногами от ушей. И тут кому-то вдруг понадобилась я – чуть ли не тридцатилетняя тетка из области.
