Текст книги "Референт"

Автор книги: Полина Грекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Он закряхтел, поднялся.

– Словом, Анна, это не жизнь. Сама знаешь, время какое сейчас. Ребенка поднять трудно, одной тем более. Ну месяц, ну два… Тебе это… опора нужна, понятно?

– Не очень. Вы про какую опору?

– Да про Володьку, будь он неладен! Пристал как банный лист! Я к тебе вроде как сватом от него. Он сам не может, говорит, чтобы я сначала спросил. Теперь понимаешь?

Сергей Иванович несколько раз дернул рукой слишком тугой воротничок рубашки, но ослабить галстук или расстегнуть верхнюю пуговицу не решился.

– Володя? – переспросила Анна. – О чем спросил?

– Спросил… Замуж ты пойдешь за него или нет?

– За Володю? Я?

– Он просил сказать точно.

Она растерянно развела руками:

– Сергей Иванович, господи, пожалейте меня! Как я могу, сами подумайте. Что это ему в голову взбрело? Я к Володе замечательно отношусь, очень ему благодарна, но… Он же мальчик совсем.

Тот с облегчением потянул с шеи галстук.

– Да я так сразу и сказал! Но ему хоть кол на голове теши! Кто он? Мальчишка! Тоже придумал!

Аня поняла, что теперь не сможет попросить Володю побыть с дочкой. Еще одна потеря. Каждая находка, как оказалось, таит в себе потерю.

Глава 4

Она шла по грудь в воде, почти захлебываясь и отчаянно сплевывая соленые брызги. Соль все равно оседала на губах. Противная морская соль с особым тошнотворным запахом, от которого кружится голова. Ее качало, заваливало назад, тянуло туда, где вода делалась черной, как ночь. Она знала, что оборачиваться нельзя. Нужно просто идти, упрямо считая про себя шаги, и тогда можно дойти до светлой полоски мокрого берега. Дойти и упасть лицом в серый песок.

Вот только ноги уже почти отказываются передвигаться. И эта проклятая соль. И берег не приближается ни на сантиметр. Почему не приближается берег? Кричать бессмысленно: никто не придет. Она отчего-то ясно чувствовала, что никто не придет. Оставалось только идти, с безнадежным, отчаянным упорством подставляя лицо волнам.

И вдруг Анна поняла, что это сон. Еще не проснувшись. Это было так просто, так очевидно, что ей прямо во сне захотелось смеяться! Волны не накатывали на берег, а, наоборот, рвались оттуда, с песка. И хлопья пены оседали у нее на плечах. В общем, все, абсолютно все было наоборот. Значит, она не умрет! Не утонет! Господи, хорошо-то как. И волны уже не казались такими огромными. Они уменьшались на глазах, не так невыносимо давили на грудь. Только вот заветная кромка берега уплывала почему-то все дальше и дальше.

– Мам, вставай, мы приехали уже. Мама!

Она, вздрогнув, открыла глаза. Наташка лежала рядом и, улыбаясь спросонья, осторожно трясла ее за плечо. Анна резко откинула тонкое шерстяное одеяло в красно-синюю клетку и села, едва не ударившись головой о потолок кабины.

Из-за шторок, отделяющих сонник от сиденья водителя, послышалось что-то среднее между сопением и покашливанием.

– Доброе утро. Все, Ань, приехали. Дальше, сама понимаешь, нам нельзя. Но здесь на любом автобусе, на маршрутке…

– Володя, мы же обо всем договорились. – Она сжала ладонями виски, отгоняя последнюю сонную одурь. – Что ты как будто извиняешься? Я же все прекрасно понимаю. И Юра вон сколько ездил…

Анна договаривать не стала, остановилась на полуфразе. С нарочитой беззаботностью добавила:

– И вообще, мы сейчас с Натальей никаких маршруток ждать не будем, а возьмем такси! Зря, что ли, нам такую кучу денег прислали?

При воспоминании о деньгах на душе вдруг стало тревожно: здесь ли они, на месте? Хотя что с ними могло случиться? В принципе некуда им деться. И все же неудержимо тянуло прямо сейчас, немедленно, открыть сумку, проверить.

Она тряхнула головой, отгоняя это дурацкое, постыдное желание, и раздвинула шторки.

Рефрижератор стоял на обочине, недалеко от стоянки. Еще с десяток таких же машин темнело на фоне утреннего блекло-голубого неба.

«Неужели уже Москва? – Ей вдруг стало страшно. – Господи, куда я приехала? Зачем?»

– Вон там уже столица начинается, еще до кольца, – словно прочитав ее мысли, объяснил Сергей Иванович, указав рукой на виднеющийся вдалеке крупный жилой массив. Немного помолчал и добавил: – Не по-людски как-то получается, что мы тебя здесь высаживаем. Давай, что ли, до остановки? Или, может, я здесь, а Володька с вами? Или как тебе лучше?

– Мне лучше, как мы договорились. – Она через силу улыбнулась. – Выгружайте нас, а дальше мы своим ходом.

– Ну нет! – Он вдруг сделался упрямым. – Сейчас! Будешь стоять здесь, а потом к кому попало в машину с ребенком подсядешь. Довезем до остановки. Я сказал! И не вздумай спорить.

К счастью, постовые на въезде проигнорировали их немосковские номера, и минут через пять они подъезжали к изящному сооружению из металла и стекла. Внутри прозрачной стенки светилось изображение девушки с флаконом мужской туалетной воды в руках. «Пользуйтесь туалетной водой…» Дальше шло витиеватое название фирмы на английском. Глаза девушки гипнотизировали и обещали счастье тому, кто будет «пользоваться».

Сергей Иванович помог вынести сумку. Володя из кабины не вышел, официально попрощался через открытое окно. Анна ощутила неловкость, словно все же была в чем-то виновата перед ним.

Между ними о неудачном сватовстве не было сказано ни слова. Володя, как и прежде, продолжал появляться у них дома, помогать. Но ушла легкость, простота. И все-таки ей пришлось обратиться к нему за помощью. Собственно, не к нему, а к Сергею Ивановичу. Но после смерти Юры они с Володей ездили вместе. Анне не хотелось тратить присланных денег, и она попросила товарищей мужа довезти ее до Москвы. Сергей Иванович крепко, как мужчине, пожал ей руку, улыбнулся:

– Удачи тебе, Анюта. И тебе. – Он потрепал Наташку по голове. – Станешь богатой и знаменитой – не забудь, кто вас в столицу привез.

Глядя на удаляющийся рефрижератор, Анна думала о том, что пока еще можно, остановив попутку, догнать его, попросить отвезти обратно. О том, что никогда раньше Сергей Иванович не называл ее Анютой. И еще о том, что надо бы все-таки проверить, на месте ли деньги.

Она подняла присевшую было на сумку Наташку, расстегнула молнию и, раздвигая пальцами плотно прижатые друг к другу полиэтиленовые пакеты с вещами, нашарила заветную пачку.

Про такси, на котором они якобы поедут к Ларисе, Анна, конечно, сказала, чтобы успокоить Володю и Сергея Ивановича. Ни копейки, точнее, ни цента из присланных денег она не собиралась тратить. Анна была почти уверена, что, когда ошибка обнаружится, деньги придется отдать. Именно поэтому не стала покупать билеты на поезд, решив добираться на рефрижераторе.

Кроме Анны с Наташкой на остановке в такую рань была лишь худенькая бабулька с хозяйственной сумкой в мелкий синий цветочек. Она с интересом разглядывала Анну, затем Наташку, снова присевшую на сумку, потом снова Анну. Девочка в ответ улыбалась, весело морщила нос и, в конце концов, гордо сообщила:

– Бабушка, а мы скоро Кремль пойдем смотреть и зоопарк! Когда только тетю Ларису найдем и мама свои дела сделает.

– В Москву приехали, – констатировала бабулька тоном онколога, установившего неутешительный диагноз.

Анна смущенно улыбнулась, кивнула.

– Работать иль так – потереться?

– Работать. Меня на работу пригласили. Вызвали. – Анна с удивлением отметила про себя, что начала почему-то оправдываться.

– Конечно, – хмыкнула бабулька. – Москва ведь резиновая. Здесь для всех работа найдется.

Она отвернулась и демонстративно отошла на другой конец остановки.

До метро они добрались на удивление быстро. За пятнадцать минут автобус доставил их от Кольцевой автодороги к станции метро «Выхино».

– Ой! – радостно завизжала Наташка, тыча пальчиком в громыхающие электрички. – Ты говорила, что метро под землей, а оно вот – сверху!

Народ тек сплошным потоком по платформе и лестницам. Бабульки, совсем такие же, как та, с хозяйственной сумкой, торговали у входа сигаретами и вязаными носочками. Их толкали, не замечая. Люди смотрели прямо перед собой. В воздухе пахло гарью и отчего-то – острым кетчупом.

В вагоне метро, занятая своими тревожными мыслями, Анна едва откликалась на Наташкины восторги и расспросы.

Лариска говорила как-то, что квартиру снимает большую и хорошую, что чувствует себя практически хозяйкой и готова принять здесь хоть целый табор гостей. Под «табором» подразумевались тогда она сама, Наташка и Юра… Сейчас их было меньше на одного человека, они везли с собой всего лишь одну спортивную сумку, но спокойнее на сердце от этого не становилось.

– Мам, а мы к тете Ларисе едем? – уточнила Наташка, впиваясь своими коротенькими ноготками в Аннину ладонь.

– Ты же знаешь, что к тете Ларисе. Зачем спрашиваешь?

– Ну просто спрашиваю. А если она там уже не живет? Куда мы тогда поедем?

«Тогда мы поедем в гостиницу и за пару дней потратим все свои деньги, потому что больше чем на два дня при здешних ценах на номера все равно не хватит. Останется только на метро, на молоко, на хлеб, да еще, может быть, на горячий суп в каком-нибудь недорогом кафе. Но не говорить же, в самом деле, все это ребенку».

До безобразия простая и логичная мысль: «Лариса вполне могла съехать с этой квартиры» – пришла Анне в голову, когда они уже тряслись в кабине рефрижератора. И сейчас оставалось уповать только на то, что подруга все еще живет по прежнему адресу, что она дома, в конце концов, а не ночует в гостях. А еще – на пакет молока и белый батон, которыми можно перебиться до вечера, если все-таки сейчас в Ларискиной квартире никто не откроет.

– Так куда мы тогда поедем, мам?

Анна вздрогнула, заставила себя улыбнуться, и почти весело ответила:

– В зоопарк. Тогда мы пойдем в зоопарк.

– Да-а?! – мгновенно обрадовалась Наташа. – А пойдем сейчас в зоопарк, а потом к тете Ларисе?

Пришлось объяснить, что зверюшки никуда не уйдут: им из зоопарка выходить не разрешают. А тете Ларисе из квартиры – разрешают, поэтому сначала надо зайти к ней, пока она никуда не ушла.

О том, что возле станции метро «Петровско-Разумовская», где жила Лариска, находится вещевой рынок, Анна помнила по рекламе, мелькавшей не так давно на телевидении. Поэтому плотный, плечо в плечо, людской поток, вытекающий из здания метро через тугие стеклянные двери, не особенно ее удивил: утро, самое время ехать на рынок. Не удивило и то, что никто не знал, где находится кинотеатр «Комсомолец». Люди выплескивались из метро, торопливо озирались по сторонам и запрограммированно, как зомби, поворачивали к желтой полукруглой арке.

Под огромной надписью над аркой «Петровско-Разумовская ярмарка» на высоком шесте белым флагом полоскалось пыльное свадебное платье, торчал деревянный щит с разнокалиберными кожаными сумками и странная пирамида, вершину которой венчала вывеска: «Коляски, стульчики, памперсы». Перед входом на рынок лоточницы торговали печеньем, конфетами и фруктами.

Женщина лет сорока пяти, продающая из синей картонной коробки волосатые киви, показала им, как пройти к Линейному проезду. К счастью, он оказался не так уж и далеко от метро. И после неуверенного звонка в дверь Анна услышала именно Ларискин сонный ворчливый голос:

– Да, сейчас. Кто там?

– Лариса, это Аня!

– Какая Аня? – Спросонья Лариска всегда соображала крайне медленно.

В другое время и в другой ситуации Анна бы над ней посмеялась, но сейчас было не до того: она вдруг явственно поняла, что та не получала письма.

– Кузнецова. – Разговаривать вот так, через дверь, стоя с притихшим ребенком на лестничной площадке, было унизительно. – Лариса, ты письмо не получала, что ли? Это я, Аня!

Секундная пауза. Сосредоточенное сопение. И вновь Ларискин голос – на этот раз удивленный и недоверчивый:

– Анька? Ты?

Дверь открылась.

– Ну точно! – Растрепанная Лариска в кое-как запахнутом шелковом халате провела рукой по волосам, словно пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. – Заходи скорей! Нет, это правда, что ли, ты? Наташка! Ого! Какая ты у нас уже старая!

– Не старая, а взрослая! – поправила девочка.

Придерживая Наташку за плечики, Анна чуть подтолкнула ее вперед и тут заметила у порога, под вешалкой, вельветовые мужские тапочки с кожаными стельками, а прямо над ними, на плечиках, серую ветровку с темно-синим узким воротником. Лариска перехватила ее взгляд:

– Ты чего? А, это! Не волнуйся, все нормально. Мы бабая не боимся, правда, Наташка? Проходите, сейчас завтракать будем!

Наташа к словам про «бабая», произнесенным с должной мимикой и артикуляцией, отнеслась безо всяких эмоций, а вот предложение позавтракать ее, похоже, обрадовало.

– Мам. – Она несмело дернула мать за край юбки.

– Ларис, – Анна заторопилась, – ты не переживай, не суетись! Мы, собственно, заскочили так, на минутку. Мне поговорить с тобой надо, узнать кое-что.

Наташа, почуяв неладное, напряглась, как мышонок, услышавший кошачьи шаги. Лариска же легко махнула рукой:

– Ни фига не изменилась! Какая была, такая и осталась. Вечно кого-то напрячь боишься. Короче, сначала кофе, а потом разговоры. Ага?

К великому ужасу Анны, прекрасно помнящей о ветровке и мужских тапочках в прихожей, квартира оказалась однокомнатной. Правда, единственная комната была довольно большой. В углу стояла широкая двуспальная кровать, у окна – компьютерный стол со стареньким компьютером. Между ними, во всю стену, поцарапанная и побитая жизнью светло-коричневая польская стенка. Полированная, из тех, что были модными во времена Аниного детства. У другой стены, возле двери, тумбочка с небольшим телевизором, кресло и полупустой книжный шкаф. На полках – лишь несколько детективов в мягкой обложке и множество английских и французских словарей.

Пока Анна осматривалась, а Лариска, наскоро застелив кровать, умывалась и приводила себя в «божий вид», Наташка успела разворошить сумку, выкинуть из нее половину пакетов и выудить с самого дна своего любимого «Винни Пуха» и коробочку «киндер-сюрпризов». Один из полиэтиленовых мешочков залетел под тумбочку, из него вывалилась синяя пластмассовая расческа и зубная щетка с прозрачной ручкой.

Вернувшаяся Лариска была умыта, причесана, благоухала каким-то легким дневным кремом и, похоже, пребывала в чудесном расположении духа.

– Ну все! Пошли на кухню. Чай? Кофе? Сразу предупреждаю, что варить не умею, поэтому только растворимый. Но хороший!

Анна выпила чашку чая и съела бутерброд с сыром. Наташка – печенье и коробочку йогурта. Сама хозяйка ограничилась чашечкой кофе. Допивая последние глотки, достала пачку сигарет, потянула одну за фильтр, но вдруг остановилась:

– Ой! Извини! Забыла про Наташку. Как-то совсем из головы вылетело. Ладно, попозже схожу в подъезд.

– Нет-нет, она к дыму нормально относится, – отчего-то краснея, заверила Анна – Ты кури здесь, не думай даже!

– Правда, нормально? – оживилась Лариса, опираясь локтями о стол и наклоняясь к девчушке. – Ты, что ли, у нас такая передовая девица? Или сочиняет мать?

Наташа стрельнула глазенками с «тети», на мать и честно ответила:

– Сочиняет.

– Ну так пойди в комнату, «Винни Пуха» почитай, – поспешно вмешалась Анна. – А нам с тетей Ларисой поговорить нужно.

Когда дверь за Наташей закрылась, она потерла лоб рукой:

– Я звонила несколько дней подряд.

– Ну конечно! Лешка забыл заплатить за переговоры и нам отключили телефон месяц назад!

– Лешка – это… муж?

– Щас! – та расхохоталась. – Десять мужей! У меня с головой пока еще все в порядке. Точнее, она у меня устроена не так, как у тебя. Нет, я ничего не хочу плохого сказать: просто ты предназначена природой для того, чтобы быть матерью и женой, а я…

– Юра погиб недавно. – Анна сама удивилась, как легко и спокойно она об этом сказала.

Словно не о своем муже, а о ком-то чужом и едва знакомом.

– Как погиб? – опешила Лариска.

– На машине разбился.

И она рассказала об аварии, о том, как осталась одна, с Наташкой на руках, как безуспешно пыталась найти работу.

Анна ожидала, что Лариса начнет причитать, бегать по комнате. Но та слушала молча, только курила беспрерывно. Одну сигарету, другую, третью.

Дверь приоткрылась, и послышался грустный Наташин голосок:

– Мам, я прочитала уже.

Анна вскочила, удержала ее у входа.

– Не обманывай, ты картинки просмотрела. А теперь иди почитай, первую главу. Потом расскажешь, о чем там.

– Я и так могу рассказать.

– Наташенька, ну, пожалуйста! Дай нам с тетей поговорить, – взмолилась Анна.

– Ладно, говорите, – печально вздохнула Наташа и прикрыла за собой дверь.

Лариса медленно поднялась, открыла форточку. Молча разгоняла дым, помахивая рукой. Анна вернулась к столу.

– Лариса, ты имеешь какое-то отношение к фонду «Профи»?

Богемской потребовалось усилие, чтобы переключиться.

– «Профи»? При чем тут какой-то фонд?

Прежде чем задать второй вопрос, Анна уже знала ответ.

– А строительную компанию «Гравис» знаешь? – севшим голосом спросила она.

Лариса отрицательно покачала головой:

– Почему я должна ее знать?

Глава 5

Слишком много информации обрушилось на Богемскую.

– Погоди, погоди, дай разобраться.

Она в который уже раз автоматически запустила пальцы в пачку «Ротманса» и, не найдя сигарет, бросила ее перед собой на стол.

– Я одно знаю: в наше время никто денег задаром не дает.

– Лариса, что же делать? Вообще, стоит идти туда?

Некоторое время подруга молчала, двигая указательным пальцем пустую пачку – от пепельницы к чайной чашке, потом снова к пепельнице. Наконец произнесла:

– На кидалово вообще-то не похоже.

– В смысле на обман?

– Да нет, то, что это какой-то обман, – это без вопросов. Здесь все на этом держится. Но вот в чем суть? – Лариска снова о чем-то задумалась. – Ты фотографию посылала?

– Посылала.

– Уже теплее. Может, какой-нибудь публичный дом? Или куда-нибудь в рабство тебя хотят запродать? А деньги специально прислали, чтоб ты на них клюнула. Мол, раз уж и деньги выслали, значит, точно контора солидная. – Лариска заметно оживилась. – Прикинь, классно, да? Ты получаешь деньги и приезжаешь к ним в полной уверенности, что обманывать тебя никто не собирается. Тебе заряжают байку о загранице, мол, то да се, иностранные партнеры. А там продают какому-нибудь султану – и вложенные в тебя денежки с лихвой окупаются! Какой-нибудь там есть специализированный султан, который оптом скупает русских баб.

Анна подавила нервный смешок. Лариска насупила брови и явно ждала, что с ней начнут спорить.

– Ну что ты молчишь? – не выдержала она в конце концов. – Считаешь, я не права? Ну и правильно считаешь. Лажа полная! Но ход моих мыслей мне же самой нравится: деньгами усыпляется бдительность! Оригинальная, кстати, идея: обычно мошенники своими бабками не рискуют. – Лариска замолчала и неожиданно резко стукнула ладонью по краю стола. – Нет! Не сходится! Не станут они деньги выкладывать, если не уверены, что назад их получат. У меня Лешка с приятелем одно время хотели такую компашку открыть – типа «МММ». Так у них все мозги распухли – все думали, как бы в это дело ни копейки не вкладывать.

– И что у них? Не получилось? – осторожно осведомилась Анна, стараясь, чтобы в голосе звучал лишь вежливый интерес и никаких оценок.

– Почему? Получилось. Не так, конечно, как планировали. У него вечно планы наполеоновские, а на деле если на колбасу заработает – уже счастье. Да черт с ним, с Лешкой! Давай сначала с тобой разберемся. Ты им адрес свой, конечно, указала в анкете?

– Конечно. Там графа специальная была.

– Ну да! – Лариска удовлетворенно хмыкнула. – Я, кажется, поняла, по какой они схеме работают. Человек получает деньги, радуется, что получит работу, и, естественно, начинает эти деньги тратить. Приезжает в Москву, на радостях подписывает какие-нибудь бумаги. А потом ему заявляют: мол, ошибочка вышла, не ваши это денежки – надо бы их вернуть.

– А бумаги он какие подписывает? О том, что он у них деньги взял?

– Молодец! Соображаешь! Человек отдать деньги уже не может, ему включают какие-нибудь дикие проценты. В конце концов забирают дачу, квартиру, короче, все, что у него есть!

– Дикость какая-то! – Анне стало жутко от мысли, в какую ловушку она чуть было не влезла.

– Ты что улыбаешься? – удивилась Лариска. – По-моему, все логично!

– Нет-нет, я о своем. Логично! Очень все логично! – заверила она.

– Ты, кстати, сколько потратила?

– Нисколько.

Лариска недоверчиво прищурилась:

– Ну хоть что-то же потратила? На билет хотя бы?

– Меня Юрины друзья на рефрижераторе довезли. Я предполагала, что здесь какая-то ошибка.

Лариска широким, театральным жестом развела руки, изобразила на лице почтительное выражение:

– Уважаю умных, предусмотрительных женщин! Завтра же пойдем в эту контору, швырнем им эти деньги – пусть подавятся. Или, может, скандал закатим, а? Может, с них за моральный ущерб сдерем?

– Не надо никакого морального ущерба. И в фирму эту я одна съезжу. Тебе-то зачем со мной тащиться?

– Нет, вместе поедем! – настаивала та. – Эти деятели так тебе зубы заговорят – сама не заметишь, как все их бумажки подпишешь. А я знаю, как с такими общаться!

Потом они перешли в комнату: смотрели фотографии, вспоминали жизнь в общежитии. Лариска достала из тумбочки несколько тонких книжечек в мягких обложках.

– Вот! Все мое творчество, – усмехнулась она и небрежно швырнула книги на стол. – Данна Ричардсон, Стелла Конти. Обтошниться можно!

– Так ты переводами занимаешься? – удивилась Анна.

– Занималась! Сейчас все, в завязке!

– Почему? Это же интересно должно быть?

– Должно, да не обязано. Это ж с утра до вечера – у компьютера! Работы много, а денег мало. Нет, Анют, это не по мне – лучше наоборот!

Анна не понимала, когда Лариска шутит, когда говорит всерьез. Почувствовав, что пауза затягивается, спросила:

– А сейчас ты где работаешь?

Та неопределенно пожала плечами:

– Да так, по мелочи. Можно сказать, сейчас я нахожусь в творческом поиске.

– В поиске работы?

– В поиске денег! А если для этого поработать придется – ну что ж, тогда… Придется поработать.

Вскоре Наташка опять тихонько заканючила о том, что ей скучно и что Винни Пух уже надоел. Лариска предложила сбегать в магазин за какими-нибудь мультиками. Брать деньги у Анны она наотрез отказалась. Когда та стала настаивать, подняла глаза к потолку:

– Да за сигаретами я, святая простота! Сейчас назад буду!

Накинула на плечи кремовый пиджак и выскочила из квартиры.

Буквально через две минуты в замке заворочался ключ. Анна перегнулась, заглядывая в переднюю, и увидела высокого, чуть полноватого мужчину лет тридцати. Вероятно, это и был тот самый «Леша». В его широкоскулом лице с чуть узковатыми глазами было что-то восточное. Впечатление усиливала трехдневная щетина и черный ежик волос.

Анна испуганно подскочила, стукнувшись плечом о край тумбочки, подобрала пакет с расческой и зубными щетками да так и остановилась.

Присутствие в квартире незнакомой женщины с ребенком мужчину не удивило. Видимо, он встретил на улице Ларису, которая ввела его в курс дел. Впрочем, поздоровался он довольно сухо.

– И надолго к нам? – Вопрос был задан таким тоном, что на него подразумевался только один ответ.

– Нет-нет, не надолго! – Анне захотелось схватить Наташку и бежать из квартиры. – Мы завтра уезжаем.

– Да нет, вы живите, если нужно. Но сами понимаете – у нас тут не хоромы пятикомнатные. – Алексей прошел в комнату и уселся в кресло.

Девочка подошла к маме, села рядом на кровать и прижалась к ней, испуганно таращась на незнакомца. Увидела на тумбочке «надоевшего» Винни Пуха, торопливо схватила книжку и снова села на кровать.

– Да, кстати, и кровать у нас всего одна. А девочке, я думаю, вредно на полу спать. Вон какая она у вас красавица. – Алексей натянуто улыбнулся.

Анна, как ни пыталась, так и не смогла выдавить из себя ответную улыбку.

К счастью, скоро вернулась с пачкой сигарет и диснеевской «Золушкой» в руках Лариска.

– Познакомились уже? – улыбнулась она. Алексей встал с кресла:

– Конечно. Познакомились, поговорили. Анна говорит, они уже завтра собираются домой.

– Еще чего! – фыркнула Лариска. – Из Москвы уезжать? Мы ей здесь работу нормальную найдем. Правда, Ань?

– Перестань, Лариса! Какую работу? Мне домой надо.

– А зачем тебе домой? Раз уж в Москву приехала – надо за нее зубами цепляться. Не боись – прорвемся!

Анна мельком взглянула на Алексея – тот стал еще мрачнее. Лариска тоже это заметила. Однако вопреки опасениям Анны ничуть не смутилась.

– А ты чего стоишь, как статуя? Лешенька, я не поняла: ты недоволен чем-то?

– Да нет в принципе… – начал было Алексей, но договорить не успел.

– Вот и отлично! – перебила его Лариска. – Тогда живенько переоделся – и на кухню. Ужин будем готовить.

За ужином Лариска рассказала Алексею об истории с приглашением Анны в Москву. Тот долго выспрашивал подробности, уточнял детали и в конце концов поддержал Ларискину версию:

– Да, похоже, так оно и есть! По крайней мере, выглядит логично.

– Лешенька, а что это тебя так детали заинтересовали? – ехидно осведомилась Лариска. – Никак опыт перенимаешь?

Алексей ухмыльнулся:

– У меня специализация другая. Да и охоты нет переучиваться на старости лет.

Анна ела хрустящие куриные грудки, салат из крабовых палочек, пила мартини, слушала Ларискин рассказ о смешном иностранце, которого она сопровождала в какой-то поездке в качестве переводчика, и на душе было уже не так тревожно и неуютно.

Алексей тоже уже не казался таким мрачным и раздраженным как поначалу. Он больше налегал на водку и с каждой рюмкой делался все оживленней и разговорчивей.

– Нельзя тебе, Анна, в Москве оставаться! – На «ты» он перешел уже после третьей стопки. – Не для Москвы ты! Раздавит она тебя, раздавит и перемелет!

– Не каркай, а? – просила Лариска. – Прям! Вон сколько людей каждый день в Москву приезжает, и ничего – как-то живут!

– Раздавит! – упрямо твердил он, в подтверждение своих слов тяжело опуская кулак на стол.

– Если уж тебя не раздавила – за нее можешь не волноваться!

– Почему не раздавила? Меня раздавила, – пьяно ухмылялся Алексей и тянулся за бутылкой чуть подрагивающей рукой.

Когда пришли укладываться спать, Наташа уже сопела на кровати, свернувшись калачиком. Анну, несмотря на бурный протест, уложили рядом. Алексей с Лариской легли на полу, на большом надувном матраце – «лучшей постели для новобрачных», если верить рекламе.

Анна долго не могла уснуть, думала о Юре, о Наташке, о том, как ей теперь жить и стоит ли, на самом деле, попробовать пробиться в Москве – все-таки с работой полегче, да и вообще – столица. Время от времени она слышала, как под окном мяукает кот, как урчат моторами невидимые автомобили и как Лариска бьет Алексея по рукам, за что-то выговаривая ему раздраженным шепотом. «Лучшее ложе для новобрачных» вторило ей громким скрипом.

Когда они проснулись утром, Алексея уже не было. По дороге в ванную Анна бросила взгляд на свою сумку, стоявшую возле кресла. Молния была расстегнута. Она в растерянности присела рядом. Может, Наташка, перед тем как уснуть, опять что-то искала? Да нет, она сама застегивала ее вечером, когда убрала обратно зубную щетку: не хотела по-хозяйски раскладывать свои вещи в Ларискиной квартире. И пакеты торчат как-то беспорядочно, и белье разбросано. Она уже поняла, что произошло. Но не хотела, боялась в это поверить. Досчитала про себя до десяти, потом еще до пятнадцати, прикрыла глаза и опустила руку в сумку.

Денег в сумке не было.