Текст книги "Референт"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 21
«Мерседес» остановился у подъезда Анны. Несмотря на возражения подруги, Лариска вылезла из машины вместе с ней.
Как только машина скрылась в арке, Лариска схватила Анну за руку. Остановила, не дав войти в подъезд:
– Ну-ну, давай колись. Я уже полдня как на иголках. Что у тебя случилось-то? Должна же я знать, из-за чего бедных бабулек обманывала?
Анна знала, что подруга обязательно об этом спросит, и по дороге придумала ответ. Но сказать такое было трудно. Очень трудно. Это означало бы окончательный разрыв с Лариской. И все-таки она выдавила из себя:
– Понимаешь, Ларис, Павел Андреевич думает, что я – коренная москвичка. И мне не хотелось его разубеждать. Так что то, что ты там плела старушкам, – чистая правда. Все. Больше мне нечего тебе сказать.
Лариска выглядела совершенно ошеломленной. Казалось, она даже поверить не может в то, что услышала от подруги.
– Значит, «все»? – произнесла она наконец. – «Больше нечего сказать»? Отлично!
Анна пожала плечами, изобразила на лице виноватую улыбку.
– Ты что? Ну-ка пошли поговорим.
Она вошла в подъезд. Но Анна осталась стоять у двери. Сказала подчеркнуто холодно:
– Подожди, Лариса. Я не хочу сейчас ни о чем разговаривать. Я устала, и мне нужно побыть одной.
– Ага… То есть ты хочешь сказать: а не пошла бы ты, подруга, куда подальше?
– Лариса, перестань. Мне необходимо побыть одной. Безумно устала, понимаешь?
Подруга презрительно фыркнула:
– Тебе самой не противно? Что ты последнее время несешь? – Она вышла из подъезда, остановилась перед Анной, подойдя к ней почти вплотную: – Ты на себя со стороны посмотри! Все с намеками, со значением! На сраной кобыле не подъедешь. Что с тобой?
– Ларис! Не надо, пожалуйста! – тихо попросила Анна. – Все не так! Поверь мне.
– А как?!
– Потом! Не сейчас! Сейчас я устала! Понимаешь? Устала – и все!
Как ни старалась сдержаться, в конце она все-таки сорвалась на крик. Заскочила в подъезд, помчалась вверх по ступенькам. Ждала, что Лариска крикнет ей вслед: «Да пошла ты знаешь куда?» Но та не крикнула.
На площадке между первым и вторым этажом Анна остановилась.
«Ну и ладно! Так даже лучше! Не надо мне пока с Лариской общаться. Не надо ее ни во что втягивать. Ни ее, ни Павла. Я сама! Сама со всем этим разберусь!»
Она вспомнила Павла. Его руки на своих плечах. Проникновенное: «Я люблю тебя, Анна.»
Как трудно было после этих слов не разреветься от счастья, не прижаться к нему, забыв обо всем на свете, кроме того, что он здесь, он рядом, и он тоже любит ее.
Но она смогла, справилась, сумела. Отстранилась, улыбнулась растерянно и немного смущенно (по крайней мере, ей казалось, что эта улыбка выглядит именно так). Пробормотала:
– Не надо, Павел. Ты тоже мне очень нравишься, но – не сейчас. Я еще ни в чем не уверена, мне надо разобраться в себе. Пожалуйста, не торопи меня, ладно? – Повернулась и пошла назад по дороге. Всего метров пятьдесят не дойдя до своего дома, свернула на тропинку к машине.
Павел молча шел следом. Сели в машину. Отправились в офис. Там каждый занимался своими делами. Потом, вместе с Лариской и Володей Чикиным, поехали назад, в Москву. За всю дорогу Павел не произнес ни слова.
Анна поднялась по ступенькам до своей двери. Вошла в квартиру.
В комнате, развалившись в кресле, сидел тот самый мужчина с заколкой в форме полумесяца на алом галстуке и смотрел телевизор.
– Что-то вы задержались, Анна Николаевна, – улыбнулся он. – Откуда такое служебное рвение?
– Послушайте! Что вы делаете в моей квартире? – процедила Анна.
Она вдруг ощутила такую ярость, что едва не кинулась на мужчину с кулаками.
Однако выражение его лица абсолютно не изменилось. Он смотрел на нее все с той же приветливой улыбкой:
– Вам привет от дочки. Спрашивает, когда в гости к ней приедете. Я ей объяснил, что тут все только от вас зависит. Одно дельце закончите – и сразу к ней. Правильно?
Анна ощутила невероятную слабость в ногах. Казалось, она вот-вот упадет. Прислонилась к стене. Еле слышно произнесла:
– Говорите.
– Вот это – совсем другой разговор. Фирма называется «Коррона». С двумя «р».
– Это неграмотно. – машинально отметила Анна.
– Много ты понимаешь, – весело парировал тот. – Завтра ровно в час Нестерову позвонит человек, директор фирмы, с предложением о сотрудничестве. К этому времени Павел Андреевич должен быть готов вести переговоры. Мало того, завтра вечером должен быть подписан предварительный договор о намерениях.
– Завтра?! Но это невозможно!
– Почему невозможно? – удивился мужчина. – Здесь все зависит от того, насколько сильно вы любите свою дочку.
Ухмыльнувшись, добавил:
– У вас еще вся ночь впереди. Кстати, послезавтра – суббота. Так вот, если все пройдет успешно, послезавтра утром вы увидитесь с девочкой.
Проводив мужчину, Анна подошла к телефону. Она уже знала, что ей нужно делать.
В первую очередь – позвонить Осокину. Оградить его от всего этого. Он здесь ни при чем! Так же, как Лариска, как Павел.
«Зачем? Зачем я втянула его в эту историю? – сокрушалась Анна, набирая номер Олега. – Это мои проблемы, и я одна должна их решать».
– Слушаю вас, – раздалось в трубке.
– Олег Викторович, это Анна.
– Здравствуйте. Ну как у вас дела? Как съездили? Узнал он вас наконец?
– Нет. Но это уже неважно. Они вернули Наташу.
– То есть как вернули? – опешил Осокин.
– Привезли сегодня домой. Что-то у них там изменилось. Я им больше не нужна.
– Ага… Ну что ж, рад за вас.
– Наташка назад, в профилакторий, не хочет. Я с соседкой договорилась – буду пока дочку у нее оставлять. Спасибо вам за все, Олег Викторович.
– Ну что вы? Я ведь так и не успел вам ничем помочь.
– Что значит не успели? – тихо проговорила Анна. – Вы помогли, очень помогли. Только у меня к вам еще одна просьба. Пожалуйста, не говорите Павлу о том, что я вам рассказала. Ну о той ночи.
– Ну, это само собой. Что ж я, не понимаю?
Закончив разговор с Анной, Осокин некоторое время молча стоял, опершись о холодильник, о чем-то задумавшись. Вдруг усмехнулся, покачал головой:
– Да-а… Что ж ты теперь, подруга, делать-то собираешься? Даже интересно.
– Ты скоро там? – донесся из комнаты голос Павла. – Еще две минуты, и я пиццу по телефону заказываю.
– Да все уже разогрелось. Сейчас принесу.
– Мог бы и заранее разогреть, – проворчал Павел. – Я же звонил, что приеду. А с кем ты сейчас разговаривал?
– Да так, девица одна. Прицепилась – никак не отвяжется, – отозвался Олег, доставая из духовки отбивные, приготовленные накануне Галиной.
«А почему он ждал меня в квартире? Почему был уверен, что я приеду именно сюда? И приеду одна, без Павла? – размышляла Анна, спускаясь по ступенькам. – Что, если бы мы поехали, например, в ресторан? Или в театр? А потом Павел проводил меня, поднялся в квартиру? Значит, они знали, что Павел будет вечером где-нибудь в другом месте. Странно… Очень странно! Ведь еще днем он наверняка и сам этого не знал.»
Анна поймала попутку. Доехала до офиса компании.
Дверь ей открыл охранник, спортивного вида парень лет двадцати.
– Я референт Нестерова.
– Его нет, – сообщил парень.
– Я знаю. Дело в том, что мне нужно поработать.
– Ладно, проходите, – кивнул парень.
– Это выяснилось только сейчас, – бормотала Анна, проходя мимо него в здание, – и я, естественно, не успела оформить разрешение на ночную работу.
Услышав ее слова, парень тут же преградил Анне дорогу:
– Так ведь точно! Нельзя ведь без разрешения, – обрадовался он.
Она улыбнулась как можно жалостнее:
– Пожалуйста. Мне очень-очень нужно.
– Ладно, проходите. Никто их все равно не регистрирует, эти разрешения.
Всю ночь Анна провела у компьютера. И утром, едва Нестеров появился на работе, подала ему стопку бумаг:
– Посмотрите, пожалуйста. Я тут немного поработала. Но, думаю, эти бумаги должны вас заинтересовать.
– Что это?
– Мне кажется, нам может быть интересно сотрудничество с фирмой «Коррона». Я попыталась просчитать возможные перспективы этого сотрудничества.
– «Коррона»? – Павел задумался. – Они, кажется, поставками сырья занимались?
– Не только, – ответила Анна уклончиво.
Она и сама не знала, чем занимается эта фирма.
Все бумаги, подготовленные Анной, были откровенной липой. Но этого нельзя было понять, если не знать, что они могут быть липой.
Минут через двадцать Павел вышел из кабинета. Он выглядел крайне оживленным.
– Как ты вообще вышла на эту фирму?
От волнения Анна не могла говорить, слова застревали в горле. С трудом произнесла:
– Они обратились пару дней назад. С предложением о сотрудничестве.
– Интересно. Очень интересно! Свяжись с ними, договорись о встрече.
– Они будут звонить сегодня в час. Если вас все устраивает – я соединю.
– Конечно, устраивает! По-моему, отличное предложение!
«Ну, вот и все! – подумала Анна. – После того, что я сейчас сделала, мы уже никогда не сможем быть вместе».
Почувствовала: еще секунда, и она заплачет. Лишь мысль о том, что завтра (уже завтра!) она увидит Наташку, помогла сдержать слезы.
Вечером Старков с Осокиным сидели в «Сирене» за тем же столиком. Решили отметить успешное начало сотрудничества и поговорить о его перспективах.
– Я тебе, Олег, вот что скажу, – вещал уже слегка пьяный Старков. – По большому счету, ты – мудак. Я на тебя выйти не мог. Просто потому что не знал, что надо на тебя выходить. А ты? Почему ты раньше со мной не связался?
– Сам не знаю. Надо было, конечно. Ладно, Константин Юрьевич, дело прошлое. Главное, что мы теперь вместе работаем.
Старков похлопал Олега по плечу:
– Да-а, девица твоя – молодец. Ловко она Нестерова обработала. Прям суперагент какой-то.
Осокин улыбался, но на душе у него было неспокойно. Он не понимал, как Анне удалось склонить Нестерова к подписанию предварительного договора с фирмой «Коррона». А когда Олег чего-то не понимал – он начинал волноваться.
Глава 22
Раздался осторожный стук в дверь. Лариска приглушила телевизор. Встала с кресла, подошла.
– Кто там?
– Ларис, открой, пожалуйста, это Алексей.
– Какой Алексей?
Послышалось сопение, покашливание. Собеседник заговорил торопливо, словно боясь, что его недослушают:
– Игрунов. Ларис, пожалуйста! Поговорить нужно. Я понимаю, ты злишься на меня. Немножко нехорошо тогда все получилось. Но у меня просто нет другого выхода. Ты одна можешь мне помочь.
Лариска холодно перебила:
– Радость моя! Вали отсюда, пока я дверь не открыла. Иначе с лестницы слетишь.
– Ну, Ларис! – взмолился Алексей. – Я же знаю – ты добрая. Я попал в жуткую историю. Меня ищут. Меня хотят убить!
– Да кому ты нужен, недоделок?
– Правда хотят! Я уже два дня ничего не жрал.
– О, господи! – вздохнула Лариска. Открыла замок, распахнула настежь дверь. Даже не взглянув на Алексея, развернулась и пошла в комнату.
На ходу бросила:
– Сухари на кухне. Иди погрызи.
Игрунов закрыл за собой дверь. Прошел в комнату, остановился. Осмотрелся вокруг. Заискивающим тоном произнес:
– Хорошо у тебя. Спокойно, уютно.
– А раньше ты этого не замечал? – отозвалась Лариска из кресла.
– Просто забывать уже стал. А сейчас пришел – вспомнил. Аж слезы на глаза наворачиваются. Дурак я все-таки. Какой дурак!
Лариска взяла с пола валявшийся рядом с креслом пульт. Включила телевизор на полную громкость.
Игрунов прошел на кухню. Вскипятил чай. Достал из холодильника колбасу, наделал бутербродов. Порезал стоящий на столе рулет.
Минут через пять в кухню вошла Лариска. Села напротив Алексея, мрачно жующего бутерброд:
– Ты чего приперся? Денег надо? Игрунов не ответил.
– Сразу говорю: не дам. Можешь не унижаться.
– Ладно, не буду, – покорно согласился тот. – Только зря ты так. Я ведь не из-за денег пришел. Не только из-за денег.
Выдержал паузу, тяжко вздохнул:
– Плохо мне без тебя, Ларис. Очень плохо.
– Заткнись, а? Опять все в казино просадил?
Не дождавшись ответа, она поднялась с табуретки, взяла из мойки чашку, налила и себе чай. Снова села.
– Я слышал, ты хорошую работу нашла? Вроде в какой-то солидной фирме? – осторожно поинтересовался Алексей.
– Это не твое дело.
– Да я знаю, что немое. Просто рад за тебя. А подруга твоя? Которая с дочкой была? Анна, кажется? Она как?
Лариска ухмыльнулась, глядя куда-то поверх Алексея:
– Она-то как раз нормально.
– Вот видишь, как все хорошо получилось. Я ведь тогда, с деньгами этими, на самом деле просто поучить ее хотел. Показать, что Москва – это не ее Крыжопинск, это совсем другой мир, другие отношения.
– Да перестань ты сюсюкать! Слушать противно. Поучить он ее хотел. Она еще нас с тобой научит.
Обида на Анну переполняла Лариску, жаждала выхода. Просто необходимо было с кем-нибудь поделиться, рассказать о предательстве подруги. О том, как та использует ее, Лариску, в какой-то своей игре и чуть ли не ноги об нее вытирает.
И она рассказала обо всем Алексею. Тот оказался благодарным слушателем. Кивал, сокрушался, поддакивал. Он был всецело на стороне Лариски и вдохновенно осуждал Анну.
Уже в самом начале Ларискиного рассказа Игрунов понял, что обиду на подругу можно выгодно использовать. И всячески эту обиду разжигал.
– Вот как! – возмущался он. – Значит, когда ей надо, чтоб ее хахаль не узнал, что она родом из Крыжопинска: «Ларисонька, помоги!» А когда ты спрашиваешь, по-дружески, что между ними, она нос воротит?
– Главное ведь – все и так все знают! Так нет же, что-то строит из себя!
– И в гости к себе не приглашает?
– Конечно. Это только я, как дура, с ней цацкалась, когда она с голой жопой в Москву приперлась.
– А как ты по всей Москве носилась, меня искала? Все для того, чтоб любимой подружке деньги ее вернуть. А любимая подружка вон как с тобой!
– Я ведь даже с Артуром из-за нее переспала. Нужен он мне был тыщу лет.
– А кстати, как он? – насторожился Алексей. – Ты с ним еще встречаешься?
– Да прям! И, главное, она ведь никогда такой не была. А сейчас ей на всех плевать!
– Ну раньше у нее и цели такой не было. А сейчас есть – охомутать президента крупной компании. А цель, как говорится, оправдывает средства.
Игрунов уже был совсем не похож на того униженного, затюканного мужика, который еще час назад заискивающе улыбался, стоя на пороге Ларискиной квартиры. Он по-хозяйски прошелся по кухне, взял со стола чашки из-под чая, поставил в раковину. Вдруг резко повернулся к Лариске, словно осененный внезапной мыслью:
– Слушай! А ведь ты не должна это так прощать!
– Да в том-то и дело, что она мне вроде бы ничего такого ужасного не сделала. На что обижаться-то?
– Как на что? А унижение? А предательство?
– А предательство-то тут при чем?
– При том! Она ведь предала вашу дружбу. Или ты считаешь, что тебя можно унижать безнаказанно?
Лариска в очередной раз затянулась сигаретой. Запрокинула голову. Один за другим выпустила изо рта несколько колечек дыма. Алексей отметил это для себя, как хороший признак: Лариска всегда пускала кольца, когда над чем-то напряженно размышляла. Игрунов торжественно произнес:
– В твоих руках козырь. Грех им не воспользоваться.
– Какой козырь? – удивилась Лариска.
– То, что она из Шацка.
– Ой господи! Тоже мне, козырь.
– Это смотря как преподать. Можно ведь преподнести его под тем соусом, что интриганка. Заведомо лжет этому бизнесмену, чтобы заманить его в свои сети.
– А что? Она дождется, что возьму и расскажу Нестерову.
– Подожди-подожди! Не надо ему пока ничего рассказывать. Можно ведь сначала пригрозить ей, что расскажешь. Еще и бабок с нее срубить за молчание.
– Ты что, с дуба рухнул? – возмутилась Лариска. – Шантажировать ее предлагаешь?
– Да тут и не в деньгах дело! А в том унижении, которое она будет при этом испытывать. Почему ей можно тебя унижать?
Лариска выпустила еще несколько колец дыма. Наконец произнесла:
– А знаешь, мне кажется, она даже скрывает от него, что у нее есть дочь.
– Да? – оживился Игрунов.
– Когда в Шацк ехали, я про Наташку спросила. Она как-то смутилась, разговор замяла. Я еще удивилась тогда: что такое? А теперь понимаю – точно скрывает!
Алексей развел руками:
– Ну тем более! Давай-ка ей позвоним. Нет! По телефону не надо. Завтра суббота? Отлично! Лучше я к ней завтра утречком зайду, лично побеседую.
Вечером Анне никто не позвонил, не подтвердил, что в субботу ей разрешат свидание с дочерью.
«Свидание… Господи, как в тюрьме: „свидание“. Бедная моя Наташка».
Всю ночь Анна не могла уснуть. Боялась, что ее обманули. Она все сделала. Все, что они требовали. Но совсем не была уверена, что ее все-таки отвезут к дочери.
Однако ровно в девять приехал тот самый мужчина, который был у нее накануне. Попросил следовать за ним.
От волнения во рту стало сухо. Шершавый язык. Шершавое нёбо. Хриплые, шершавые слова:
– К Наташе?
– Конечно! – удивился он. – А вы думали, мы можем вас обмануть? Ни в коем случае. Вы свои обязательства выполнили – мы выполняем свои. Я надеюсь, этот принцип станет основополагающим в наших дальнейших взаимоотношениях.
На заднем сиденье «опеля», рядом с Анной, расположился здоровенный, бандитского вида, парень.
«А этого громилу он зачем с собой привез? – мысленно удивилась она. – Боится, что вдвоем с шофером со мной не справятся?»
Выехав за Кольцевую, «опель» остановился. Громила достал из кармана черную повязку.
Мужчина, сидящий на переднем сиденье, обернулся. С улыбкой пояснил:
– Необходимые меры предосторожности. Надеюсь, вы не будете на нас за это обижаться?
Повязка больно давила на глаза. Но это было такой ерундой, такой мелочью по сравнению с тем, что совсем скоро она увидит Наташку! Сколько они ехали: час, полтора, два?
Когда «опель» наконец остановился и громила снял повязку, Анна, украдкой посмотрев на часы, судивлением обнаружила, что прошло всего двадцать шесть минут. Перед тем как завязали глаза, она успела засечь время.
«Значит, недалеко. Значит, Наташка где-то совсем рядом. Надо запомнить, все как следует запомнить!»
Выйдя из машины, Анна огляделась вокруг. Никакого профилактория поблизости, естественно, не было. Кругом – дачные коттеджи.
Анну повели к одному из них – двухэтажному, с огромным участком, обнесенным высоким кирпичным забором. С ворот смотрел блестящий глаз миниатюрной видеокамеры. Громила пару раз нажал на звонок. Ворота разъехались.
– Извините, должен предупредить, – заметил вежливый спутник, зачем-то поддерживая Анну под локоть. – На все про все вам один час пятнадцать минут. Я думаю, этого будет более чем достаточно для того, чтобы убедиться, что с девочкой все в порядке.
– Но это же моя дочь, – проговорила она, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. – И, в конце концов, я выполнила ваши требования. Разве не так? Почему час пятнадцать? Ей здесь плохо, она одна и…
– Ей совсем не плохо. – начал мужчина.
И тут двери коттеджа распахнулись и на крыльцо вышла Наташка. Именно вышла, а не выбежала. Медленно, осторожно. Как маленький, запуганный зверек. Следом за ней в дверном проеме возникла фигура высокой статной женщины неопределенного возраста. Ей можно было дать и сорок, и пятьдесят. Коротко подстриженные, с проседью волосы. Внимательные спокойные глаза. Крупные руки с набрякшими суставами.
– Мама? – полувопросительно пискнула Наташка.
– Наташка! – крикнула Анна, бросаясь к дочери и прижимая ее к себе.
Ногами в кожаных сандаликах девочка по-обезьяньи обвила ее тело. Прижалась мягкой нежной щечкой к щеке. Жарко зашептала в ухо:
– Мама! Мамочка! Я так и знала, что ты за мной приедешь. Тетя Валя сказала мне: если я буду себя хорошо вести, ты меня заберешь. Не сейчас, потом, потому что сейчас у меня каникулы, как у взрослых детей.
– Да, да, да! – повторяла она, целуя холодный носик и вздрагивающие веки со светлыми ресничками. – Тебе здесь хорошо? Тебя не обижают? Здесь хуже, чем в профилактории?
– Не-а, не хуже. – Наташа заерзала и сползла на землю, не выпуская Аниной руки. – Тетя Валя добрая. И еще здесь нет других детей.
– Скучно без друзей?
– Нет, мам. Я уже привыкла играть одна. Мне только хочется вместе с тобой жить.
В это время послышалось деликатное покашливание. Женщина спустилась с крыльца и остановилась в нескольких шагах от Анны:
– Извините…
– Да? – Анна резко подняла голову.
– По поводу здоровья вашей девочки можете не беспокоиться. Она хорошо питается, много гуляет, принимает курс траволечения. Я заметила у нее небольшую аллергию на цитрусовые.
– Да, ей нельзя много апельсинов!
– Хорошо. Будем давать пореже.
Где-то за спиной громила чиркнул зажигалкой, выругался себе под нос. По воздуху поплыл запах табачного дыма.
– Пореже? – рассеянно переспросила Анна. – Да-да, конечно… Не чаще раза в неделю.
«Не чаще раза в неделю апельсины. Раз в месяц конные прогулки. Раз в год – выезд на море. О господи!» Теперь ей казалось, что дочку отобрали у нее навсегда и, с какими бы требованиями она ни согласилась, ей все равно останется только приезжать сюда как в тюрьму, с конвойными и доброй, заботливой надзирательницей.
Игрунов выглянул из-за дерева. «Опель», на котором приехала Анна, по-прежнему стоял далеко впереди, рядом с коттеджем, куда она вошла.
«А чего я жду? – вдруг подумал он. – Наверняка она здесь свою девчонку прячет, чтоб этот бизнесмен о ней не пронюхал. Так она тут и целый день торчать может. Главное, адресок дачки теперь известен!»
На душе было легко и весело. Предчувствие больших денег пьянило. В том, что деньги будут приличные, Алексей не сомневался. Машина Анны, ее охрана произвели на Игрунова серьезное впечатление. Да и коттеджик. С такой дамы можно было срубить по крупному.
Как здорово все-таки, что Алексей заставил себя подняться в такую рань. Не сделал бы он этого – и не было б у него в руках сейчас даже не козыря – джокера! Он теперь знает, где Анна прячет дочь.
К ее подъезду он подходил как раз в тот момент, когда Анна садилась в «опель». Его осенило. Проследить за ней, посмотреть, куда поедет: вдруг потом пригодится?
Подскочил к невзрачному мужичонке лет пятидесяти, возившемуся у подъезда со стареньким «жигуленком».
– Мужик! Денег хочешь? Давай за тем «опелем».
– Ага, спотыкаюсь, – проворчал тот. – Мне на дачу ехать.
– Двести баксов!
– Садись.
Водителем мужичонка оказался грамотным. Всю дорогу вел свой «жигуленок» на почтительном расстоянии от «опеля», но ни на минуту не упускал его из виду. Когда «опель» остановился у коттеджа, Алексей распорядился:
– Возвращайся к развилке. Туда, где мы на грунтовку свернули. Подожди меня минут сорок. Двадцать баксов сверху.
Водитель кивнул.
«Долго же ты будешь свои двести двадцать баксов ждать», – усмехнулся Алексей, когда «жигуленок» скрылся за поворотом.
Игрунов встал за деревом – так, чтоб его не было заметно со стороны коттеджа. Прошло уже минут двадцать. «Опель» стоял на месте, Анна не появлялась. И он понял, что в принципе ему нечего здесь делать.
Алексей вышел из-за дерева и нос к носу столкнулся с двумя парнями, незаметно подошедшими со стороны коттеджа.
– Ну че, мужик? Че мы тут делаем? – лениво прожевал один из них.
– Отлить остановился? – подсказал второй. Игрунов испуганно кивнул.
– И полчаса стоишь отливаешь?
Парни загоготали. Вдруг первый, неожиданно перестав смеяться, рубанул Алексея в челюсть. Тот отлетел к дереву, ударился затылком о ствол.
Второй зарядил носком ботинка в бок. Когда Игрунов повалился на землю, парни стали его пинать.
Били Алексея недолго: очень скоро он потерял сознание. Очнувшись, понял, что лежит в движущейся машине. На заднем сиденье. Все тело гудело от боли.
«Куда меня везут? Что они со мной теперь сделают? Дурак! Зачем я в это влез? Какой дурак! Опять вляпался.» – он едва не завыл от ужаса.
Еще долго не решался открыть глаза. Когда же осмелился наконец размежить слипшиеся веки, образовав между ними узенькую щелочку, то увидел, что находится в том самом «жигуленке», который привез его к коттеджу.
– Ну, слава богу, очухался! – воскликнул водитель. – Тебя куда везти то?
Алексей поднялся, сел на сиденье. Едва не застонал от боли – ступить на левую ногу было невозможно. «Ногу сломали, сволочи.» – промелькнуло в голове.
– Меня, кстати, Виктор зовут. А тебя?
– Алексей.
– Я стою там. Тебя все нет и нет, – продолжал мужчина. – Я уж, грешным делом, подумал, что ты меня кинул. А потом, нет, думаю, быть того не может. Такой приличный парень. Дай, думаю, поеду посмотрю. Может, случилось что? Все ж таки двести двадцать долларов на дороге не валяются.
При воспоминании о том, сколько он обещал заплатить этому мужичонке, Игрунов поморщился: «Похоже, придется платить. Теперь ведь не отвяжется. Да и одному с такой ногой до Лариски все равно не добраться».
– Давай к «Петровско-Разумовской». Линейный проезд знаешь? – пробурчал он.
Виктор закивал:
– Знаю-знаю. Как же не знать?
«Жигуленок» подъехал к Ларискиному подъезду. Водитель помог Игрунову подняться по лестнице. Завел в квартиру.
Лариска заохала, запричитала. Виктор топтался у порога.
– Это… Расплатиться бы надо, – произнес он.
– Сколько?
– Двести двадцать долларов.
– Сколько?!!
– Как договаривались. С мужем вашим, – пробормотал Виктор. – Я что? Я лишнего не возьму.
Лариска заскочила в комнату. Впилась взглядом в лежащего на кровати Алексея. Процедила:
– Ты что, идиот?
– Ларис, пожалуйста, заплати. Из моей доли. Он меня полдня возил. А как дельце сделаем – я тебе верну. Все верну. С процентами!
– Господи! – простонала Лариска. – Какого черта я снова с тобой, придурком, связалась?!
С водителем Лариска расплатилась рублями по курсу, заниженному едва ли не втрое, сообщив, что это – специальный курс для расчета по перманентным операциям.
Что такое «перманентные операции», Виктор не понял, поэтому спорить не стал. Хоть что-то заплатили.
Лариска поорала на Игрунова, но любопытство оказалось сильнее других чувств:
– Теперь давай рассказывай.
– Дочку она прячет на даче, под Жуковским. Я проследил.
– Она тебя видела?
– Нет. Только охранники ее. Они меня и отделали, мать их! У нее ж там охрана, забор двухметровый.
– Охранники поняли, что ты за ней следил?
– Не думаю. Поняли б – вообще убили. Так, на всякий случай отметелили, чтоб рядом с дачей не шатался.
Лариска задумчиво покачала головой:
– Ну надо же. Крутизна! Куда бы деться. Конечно, сейчас можно нос воротить. Забыла уже, благодаря кому она вообще в Москве осталась. Забыла, кто ей помог.
– Вот-вот! Сам бог велел срубить с нее по полной программе.
